Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 56 страниц)

Он пробирался сквозь чащу, разрубая ветки таранисом, расчищая себе путь. Пистолет приятно тяжелил пояс, патронов осталось мало, но это лучше чем ничего. Со скримменами он, конечно, справится и так, а вот если девушка нарвалась на отряд стервятников, то отбить ее без огнестрельного оружия будет не так просто…

Уже почти совсем рассвело, небо хоть и было еще пасмурным, но видимость достаточна, чтобы не напрягать зрение и слух. Сканирование четко показывало направление движения самки, а еще через мгновение он понял – она подверглась нападению.

Тишину леса в предрассветных сумерках огласил жуткий вопль, который издать может только смертельно напуганное существо. Зейн замер буквально на долю секунды, и сразу же стал орудовать клинком быстрее, сомнений не было, это она. Он чувствовал, как сильно девушка боится, ощущал, как змея обвивает её шею, как жалит, впуская в прокусанную кожу смертоносный яд, разливающийся кислотой, разъедающий плоть… Все это он чувствовал, потому что, прежде чем накрыть ее блоком и сделать невидимой для животных, ему пришлось проникнуть в ее сознание, понять, что она абсолютно не адекватна и убежать не сможет. Ноги, как назло, заплетались в буреломе, это значительно замедляло движение, и Зейн злился, что несмотря на всю свою мощь, безупречные не могли перемещаться по воздуху, а ведь это бы решило множество проблем!

Скримменов оказалось очень много, это была большая стая, на первый взгляд, семь-восемь особей. Думать и рассуждать было некогда, они уже ввели ее в состояние необратимости, и теперь только физическое уничтожение могло прервать это состояние. Разрубая животных на куски, со всей силой орудуя клинком, Зейн не чувствовал ничего, кроме слепой ярости, сам не понимая почему.

Все особи были довольно далеко друг от друга, ошметки плоти летели в разные стороны, а вожак скримменов, осознав, что он теряет стаю, попытался увести их, тем более что жертвы вдруг не стало. Но Зейн не позволил уйти никому, оставляя после себя разрубленные туши, он шел напролом, без тени сожаления или страха. Он не думал о том, что можно было просто унести Танию отсюда, животные, потеряв жертву из вида, утрачивали к ней интерес, но он перерубал хребты, колол, обливался чужой кровью, пока, наконец, не осталось ни одной особи.

Очнувшись, безупречный очистил оружие и, убрав его в ножны, бросился к девушке, лежащей среди всего этого побоища без сознания.

«Нужно вынести ее отсюда», – посетила его мысль, и легко подхватив Танию на руки, Зейн пошел вместе с ней на более или менее открытое место.

Самка так и не приходила в себя, и мужчина с тревогой осматривал ее, фиксируя все повреждения. На шее наливалась багровая полоса, видимо, змеи все-таки душили ее, руки и ноги были в мелких сочащихся кровью ранках – укусы. И страх – даже сейчас, когда она была без сознания, Зейн ощущал его, будто он был материальным, и никак не отпускал девушку, мучая ее, убивая.

– Черт, – выцедил сквозь зубы Зейн, совмещая их ладони, переплетая пальцы с ее и крепко стискивая маленькую ручку. Она совсем потерялась в его крупной пятерне, он раньше не замечал этого, а вот сейчас вдруг заметил. Совместив жизненные точки, он почувствовал, что девушка умирает, сердце бьется с перебоями, сама она не справится. На свое собственное лечение, которое было еще только вчера, у безупречного ушло много сил, и теперь он не знал, хватит ли у него энергии, чтобы вылечить и девушку.

«Ну, зачем же ты ушла? – монотонно вопрошал он то ли себя, то ли ее. – Знала ведь о скримменах, и все равно убежала. Что это – безрассудство или попытка покончить с собой?»

Но у него получалось. Тания задышала ровнее и глубже, а у Зейна от облегчения закружилась голова. Возня с самкой отнимала много времени, но ему это было нужно. Очень. Не размыкая рук, безупречный привалился к дереву спиной и устроил девушку у себя на ногах так, чтобы ее голова покоилась у него на груди.

Постепенно возвращающаяся к жизни девушка в его объятиях вызывала эмоции. Теперь это было настолько очевидно, что спорить глупо. Она заставляла его делать поступки, о которых он раньше читал только в книгах и ему… было неожиданно хорошо. В детстве, на станции, им часто они часто играли в такую игру – головоломку, состоящую из множества мелких абстрактных картинок, каждая из которых содержала в себе часть чего-то целого. Но когда они правильно подбирались и каждая вставала на свое место, получалась логичная, законченная картина, глядя на которую можно было сказать, что на ней изображено.

Но Зейна всегда поражало не это. Собирая пазл, он намеренно оставлял одну мелкую часть из середины, чтобы потом, когда почти вся картина собрана, можно было вставить этот последний кусок и понять всю целостность разрозненных маленьких деталей. Мальчика завораживал этот момент, когда он вставлял последний кусочек на место и видел картинку целиком. Безупречный никогда не думал, что всю свою жизнь он тоже являлся вот таким вот разобранным пазлом, и только теперь, когда он держал в объятиях эту самку, он чувствовал, что это и есть тот самый недостающий последний кусочек. Она вошла в его жизнь и встала на свое место, и теперь он видел то, что ранее было скрыто от его сознания. Вот только картина эта… Вносила не слабые коррективы в его знания, которыми он руководствовался до сих пор. Как же много они не учли, как много всего не знали… Что-то надо было срочно исправлять и корректировать, но сейчас главным было то, что девушка шевельнулась, и из ее груди послышался приглушенный, хриплый стон.

Зейн внимательно наблюдал, как сознание возвращается к ней. Все физические недостатки были устранены, и Тания, сильно вздрогнув в его руках, открыла глаза и подняла голову. Следующим своим движением она потянулась к шее, а потом стала махать руками и отбиваться от невидимых монстров.

– Тания, все уже закончилось, все! – крикнул он, перехватывая девушку покрепче, чтобы она не вырывалась. – Успокойся!

Она рванулась так сильно, что Зейн успел удивиться, откуда в ней столько мощи, вскочила на ноги и, будто стряхивая с себя гадов, топала по земле ногами. О посттравматическом шоке безупречный не подумал, а это именно та реакция, которую выдала Тания на очень сильный испуг. Он поднялся вслед за ней и, с силой тряхнув девушку за плечи, проговорил прямо в лицо:

– Их больше нет! Слышишь? Все хорошо! – Тания услышала его голос и попыталась сфокусировать взгляд на мужчине.

– Зейн? Как… как ты… тут оказался? Ты…

– На тебя напали скриммены. – Он все еще держал ее за плечи на вытянутых руках, продолжая время от времени встряхивать подрагивающее тело. – Зачем ты убежала? Ты же знала, что они тут есть!

– Что ты сделал? Зейн, почему ты весь в крови? – Тания тем временем уже почти пришла в себя и смогла оценить обстановку. Они стояли на поляне, у самой кромки леса, было совсем светло, и девушка смогла отчетливо разглядеть на одежде Зейна уродливые кровавые пятна. – Это же кровь, да? – обморочным голосом спросила Тания и пошатнулась, намереваясь снова завалиться в обморок.

Сколько же с ней мороки! – раздраженно подумал Зейн, аккуратно устроив девушку на траве. Затем, сняв плащ, он опять взялся за ее руку. Может, ему вообще не отпускать ее, потому что такими темпами они никуда не уйдут.

– Ты не могла бы перестать заваливаться в обморок? – спросил он ее, когда Тания открыла глаза. – Это занимает слишком много времени.

Девушка отметила, что он остался в одной удлиненной темной тунике и брюках, плащ остался лежать на земле…

– Ты снова меня спас, – проговорила она, протягивая ему одежду. – Оденься. Я не буду больше...

Зейн покачал головой и глубоко вздохнул.

Примитивные такие примитивные! Нахера мне эта тряпка, если она все время будет на грани обморока, спрашивается?

Он пошел вперед, ни минуты не сомневаясь, что она последует за ним. Тания действительно пошла, вот только не за ним, а в другую сторону. Когда Зейн это заметил, ему оставалось только скрипнуть зубами. Безупречный догнал ее и, схватив за локоть, развернул к себе лицом.

– Слушай меня! – грозно начал он. – Мы теряем много времени на твои походы. Будет гораздо лучше, если ты безропотно пойдешь со мной, добровольно. Потому что ты прекрасно знаешь, что я могу тебя заставить!

– Зачем я тебе? – упрямо вздернула подбородок Тания, а Зейн удивился. Она только что умирала, а теперь задает ему нелепейшие вопросы? – Зачем ты догнал меня, снова спас, и теперь тащишь куда-то?

– А ты предпочла бы сдохнуть от страха? Я этого не понимаю…

– Ты сам обвинил меня в том, что я делаю тебя примитивным, сказал, что я не должна была этого допускать. Вот, я все делаю, как ты и сказал! Избавляю тебя от своего присутствия!

– Ты пойдешь со мной, и это не обсуждается! Потому что, если ты этого не сделаешь, мне придется тебя заставить!

– Объясни мне! Я не могу идти с тобой, как овца на заклание, не зная, что меня там ждет! Ты сам оттолкнул меня, воспользовался, а потом… наговорил мне гадостей…

– Что? – в изумлении приподнял брови Зейн. – Я только пытался выяснить, как ты заставляешь меня действовать против моей воли! И я все еще хочу это выяснить!

– Я никого ничего не заставляю делать и не просила меня спасать. Я предоставила тебе свободу действий, избавив от своего присутствия, но ты продолжаешь преследовать меня и продолжаешь обвинять! Отпусти меня, если я тебе не нужна!

– Ты мне нужна! – вырвалось у Зейна, а так как он не ожидал от себя такого, то немедленно запнулся и уставился на девушку. Ну вот, опять, она заставила его сказать то, чего он… В чем он сам себе признаться не мог! – Нужна для того, чтобы понять! Мне нужно понять, что ты сделала со мной, почему я… не могу тебя оставить, бросить, выкинуть! Почему я не пустил тебе пулю в лоб, когда понял, что ты не та, ради которой Идрис явится! Я… не могу позволить тебе уйти.

– Нет! – крикнула Тания, отгораживаясь от безупречного ладошкой. – Не вторгайся мне в голову, не надо! – она закрыла глаза, зажала уши и села на корточки, будто это могло помочь. – Не мучай меня больше!

У него и в мыслях не было вызывать у нее страхи. Он лишь хотел, чтобы она прекратила свою истерику и шла рядом с ним, желательно молча и беспрекословно. Но почему-то оказалось, что он не мог этого сделать. Он не знал на что нужно воздействовать, чтобы подавить ее волю, но при этом, чтоб она шла сама, нести ее было бы очень тяжело. За последние несколько дней мужчина испытал совершенно непозволительное количество эмоций и теперь сомневался, что стиратель со всеми справится.

Искать компромиссы безупречные не умели, но сейчас Зейн решил действовать, как ему подсказывали инстинкты. Он подошел к девушке и поднял ее на ноги, пытаясь заглянуть ей прямо в лицо.

– Тания! Я не причиню тебе вреда, выведу тебя из леса, если ты мне скажешь, что за способность самок примитивных вызывать низменные эмоции у самцов. И еще… почему ты ушла? Со мной что-то не так?

Девушка так удивилась, что у нее даже слезы моментально высохли. Что он такое говорит? Он, безупречный, человек, который копается у нее в голове, задает ей такие вопросы… Она хлопала ресницами, слипшимися стрелками от влаги, и никак не могла сообразить, что же ему ответить?

Он снова почувствовал ее близость, и очень сильно захотелось улыбнуться глядя на нее, такую мелкую, растерянную, смотрящую на него недоуменно светло-карими глазами. Зейн ощутил нестерпимую потребность прижаться губами к ее рту, чтобы снова пережить ту эйфорию, которую он уже испытал однажды. Зейн наклонился и, обняв ее, прижав к себе покрепче, не стал отказывать себе в этом. Губы Тании были солеными, теплыми и очень нежными. Мягкими, а самое главное… она ответила ему. Напряжение постепенно уходило из ее тела, Тания обвила его руками за шею, нежно поглаживая пальчиками, рот слегка приоткрылся, и девушка прихватывала его губы безо всякого принуждения. Он отстранился, но не отпустил ее, продолжая держать в объятиях и снова чувствуя себя собранным пазлом.

– Почему мне хочется целовать тебя? – спросил он тихим, низким голосом и тут… Тания тепло улыбнулась ему.

– Может быть, потому, что ты… становишься кем-то большим, чем безупречный? Кем-то, кто нашел… то, что искал?

Безупречный хотел было сказать, что он искал определенно не этого, но спорить почему-то не стал замерев. Ее улыбка завораживала, он готов был смотреть на нее часами. И еще он кое-что понял. Теперь Зейн знал, почему Идрис так сильно сопротивлялся…

* *

Саунд: Saint Asonia – Dying Slоwly

Почему я так ошеломлен?

Почему чувствую себя так глупо?

Когда мы остаемся наедине,

Достаточно просто взглянуть в твои глаза...

Как ты делаешь это со мной?

Заставляешь чувствовать себя таким живым...

Почему ты сделала такое,

Что я не в силах выдержать?*

– Ты огорчаешь меня последнее время, Зейн Кертис, – медленно, словно по слогам произнес наместник, складывая руки за спиной. – Ты задержался, и это тогда, когда мы точно знаем о готовящемся нападении, да еще появляешься в ужасном, ободранном виде… Ты позоришь свой клан и весь наш род.

Зейн безучастно смотрел в противоположную стену, стараясь ничем себя не выдать. Как только они с Танией оказались на станции, Зейн поспешил отчитаться перед наместником и обосновать появление примитивной на станции так, чтобы ее сразу же не убили.

Он провел девушку мимо Великой пустоши к тропам, по которым она свободно могла добраться до своего города, даже снабдил ее передатчиком, но… Факт, она здесь, на станции, с ним. Тания не хотела уходить, он понял это из ее мыслей. Мужчина предоставил ей свободу выбора и, кусая губы в ожидании ее решения, внимательно вглядывался в фигуру кочевницы.

– Вот эта дорога выведет тебя к реке, – указал он ей направление, когда им пришла пора разделяться. – А чуть ниже по течению будет разлом, по которому ты сможешь добраться до своих. Иди.

Но она медлила. Он говорил совершенно правильные вещи, и с ужасом думал, что она уже готова его послушаться. Робко, как-то неуверенно, девушка уже сделала несколько шагов, когда безупречный не выдержал и позвал ее.

– Тания! – Он смотрел то в сторону, то на нее и судорожно искал повод ее остановить.

– Что? – Девушка остановилась, обернувшись.

– Ты ведь не хочешь уходить? Почему? Я тебя отпускаю… – проговорил он не разрывая зрительного контакта. Тания тоже смотрела на него неотрывно, словно искала в его облике ответы на одной ей известные вопросы.

Небо опять помрачнело, собирася дождь. Зейн злился на себя, на Танию, на весь мир за то, то не мог просто развернуться, сесть на айэробайк, угнанный с базы и, накинув плащ-хамелеон, просто добраться до станции. Это было бы, несомненно, правильно, быстро, надежно и не ставило бы под удар всю операцию. Но он был не в состоянии сейчас сделать это.

– Не хочу, – тихонько ответила Тания, все еще медля.

– Там, куда я иду, опасно. У меня могут быть проблемы… А тебя там... Тебе лучше уйти!

– Мне все равно где умирать. Там, – она неопределенно махнула рукой в сторону, куда должна была уйти, – меня ничего хорошего тоже не ждет…

Внезапно, они оба услышали звуки автоматной очереди. Кусты со всех сторон пришли в движение, и прямо на них вышел отряд стервятников в поисках своей базы. Зейн понял, что медлить нельзя. Одним рывком дергая Танию на себя, он толкнул ее в сторону аэробайка и сорвался с места, вихляя из стороны в сторону, уворачиваясь от выстрелов. Стервятники заметив их, бросились в погоню, и Зейн принял решение. Либо сейчас, либо никогда. Он направил байк прямо в сторону заброшенного города, замаскировав хамелеоном и себя, и девушку.

Судьба все решила за них. Тания оказалась на станции.

– Самку нужно убить, – продолжал вещать наместник. – Дей Идрис придет и так, она совершенно ненужна, а ты просто растрачиваешь наши ресурсы. Когда ты последний раз делал зачистку памяти? Она как-то влияет на тебя? Ты… странно выглядишь, почти как… примитивный!

– Стиратель закончился на базе всего лишь несколько дней назад, – стараясь вложить в свой тон как можно больше равнодушия, плавно проговорил Зейн. – Я немедленно проведу процедуру зачистки. А самка… Она отличный экземпляр, может пригодиться в…

– Не нужно. У нас достаточно материала. Она опасна. Ее появление тут крайне нежелательно. Оракул против пребывания здесь примитивной, вероятности благополучного исхода событий упали на несколько процентов, с тех пор, как ты появился. Сделай это, Зейн, ты настоящий воин, тем более что должен делать то, что тебе предначертано. Ступай!

Наместник отвернулся, и только тогда Зейн позволил себе сжать челюсти и катнуть желваками.

– Я сделаю все, что необходимо, – ровным тоном сообщил безупречный наместнику и отправился в лаборатории, куда временно поместили девушку для обследования.

Зейн подошел к лабораторному отсеку и остановился у стеклянных дверей, не заходя внутрь. Тания полулежала на кушетке, роботы проводили с ней манипуляции, а на лице девушки читалось отчаяние и смятение. Он не подходил к ней с тех пор, как они оказались на станции, ее сразу же забрали ученые, а сам Зейн немедленно прошел физическую очистку и готовился к внедрению чипа.

Он знал, что нужно, необходимо сделать то, что должен. Они так долго шли к этой победе, и вот теперь, когда она так близко, разве он готов все провалить? Повести весь свой клан, предать всех своих людей ради чего? То есть, правильнее сказать, ради кого? Ради примитивной самки, которую он знает всего два месяца, уничтожить годы и годы труда нескольких поколений…

Свою первую ночь на станции, после долгого пребывания на земле, он не мог сомкнуть глаз. Ему было холодно, пусто, неудобно. То жарко, то вдруг пробивал озноб. Да еще и разболелась голова. Зейн встал и пошел в гигиенический отсек. Оперевшись рукой о край раковины, он наклонил голову и включил кран, поливая ноющий затылок прохладной водой. Ему никто не позволит оставаться на станции без чипа, свое задание он выполнил, пребывание среди примитивных больше не нужно. Теперь Зейн должен полностью контролироваться Оракулом и советом. Наместник лично будет проверять его статус…

Это было бы намного проще. Взять и снова позволить всего себя контролировать преобразователю, чувствовать энергию, которую дает электроника, лишиться всего того опыта, который приобрел, забыть все, что с ним произошло. Легче. Проще. Заманчивее. Забыть все эти поцелуи, заставляющие терять рассудок, горячие прикосновения, сводящие с ума, и лишающий воли жаркий шепот… Забыть будет правильнее. Так что же ты медлишь?!

Зейн поднял голову и посмотрел в зеркало, откинув влажные волосы назад. За то время, что он провел на земле, а точнее, даже за то время, что он не стирал свою память, его лицо стало другим. Вместо холодной привычной маски, на нем появились ямочки, когда уголки его губ ползли вверх, от глаз расходились едва заметные черточки, резкость ушла из черт, смягчая выражение физиономии в целом. А самое главное… В глазах появилось что-то странное, будто проявлялась какая-то потаенная тоска или неудовлетворенное желание.

Отказываясь самому себе признаваться, Зейн ощущал, что ему не хватает Тании и чуть заметной мелодии ее присутствия. Он должен забыть ее, стереть из своей памяти, не помнить те ощущения, что она ему дарила. Мужчина уже потянулся к контейнеру, в котором лежал стиратель. Круглая пластинка, нужно всего лишь положить ее на язык, и можно спокойно жить дальше, идти к своей цели, исполнить свой долг. Зейн снова уставился на свое отражение. Глаза полыхнули гневом при мысли о долге, делая его лицо совсем живым. Человеческим. Примитивным.

«Может, потому, что ты… становишься кем-то большим, чем безупречный?»

Он никогда не думал об этом в таком ключе. Всегда считал, что действия людей примитивны изначально, потому что почти вся их жизнь лежит в области потакания инстинктам. Но вот парадокс… Он никогда не чувствовал себя более живым, чем в тот момент, когда испытал самое острое наслаждение, обладая женщиной. Это никак не хотело логически увязываться с осознанием того, что низменные инстинкты вдруг дали ему возможность подняться сразу на несколько ступеней выше, чем в тот момент, когда его контролировал преобразователь.

Вообще, Зейн всегда старался избегать контроля. Но когда Дей ушел, и он остался один, как-то получилось, что его убедили в важности и нужности всегда и все контролировать. Чистота клана, высшее благо, общее дело… сейчас все эти слова казались смешными, а ведь совсем недавно безупречный только этим и жил…

Он снова поднял взгляд на зеркало, уставился на свое отражение, стараясь найти в нем крупицы безупречного. Да, лицо его радовало правильными чертами, взгляд был суров и холоден, и все вроде, как и было… Но что-то мешало до конца увериться в этом. Каждый раз, представая перед наместником, он думал, что не должен выдать неуместной улыбки или слишком эмоционального взгляда. Он должен был вернуть чип сразу же, как оказался на станции, но не сделал этого, а вот сейчас больше не было причин тянуть дальше. Ему активируют новый преобразователь, и тогда все опять станет намного проще. Примитивнее. Сейчас, когда ему пришло в голову, что жизнь под чипом совершенно проста и тривиальна, ему еще сильнее захотелось сделать все, чтобы не находиться больше под влиянием преобразователя. Но он не мог. Никто ему не позволит…

Он посмотрел на плоский диск у себя в ладони… и смыл его водой.

* *

– Лидер Кёртис, чтобы иметь возможность посетить нижние уровни, у вас должен быть особый доступ, – очень вежливо распинался перед ним охранник. Конечно, у него есть доступ, как не быть? Зейн провел рукой рядом со сканером, а едва заметный голубоватый луч пробежался по его лицу.

«Частотно-импульсный преобразователь номер 5209-lv активен. Доступ разрешен», – равнодушно произнес электронный голос. Дверь с шипением отъехала в сторону, а охранник кивнул лидеру.

Безупречный неторопливо шел по коридору, освещаемый яркими лампами, равнодушно смотрел перед собой. Тут было полно записывающих устройств, но Зейну все равно, у него есть цель. Приказ. Задание. И он его выполнит.

– Почему самка до сих пор жива? Ты что, ведешь какую-то свою игру, Зейн?

– Нет. У меня чисто научный интерес. Особь выдала одну интересную реакцию, вы найдете все в моем отчете.

– Самку необходимо уничтожить. Я чувствую исходящую от нее опасность.

– Я вас понял, наместник. Я прослежу за этим.

– Нет. Я хочу чтобы ты сделал это лично.

– Но…

– Я знаю, чип не позволяет членам клана убивать примитивных. Но лидерам и ученым позволено немного больше обычного – всегда должен быть шанс спастись от их агрессии, там на земле или даже тут, в лабораториях. Ты должен сделать это, Зейн. Тогда твое посвящение можно будет считать успешным.

Медлительный, хрипловатый голос наместника стоял в ушах, будто он внедрялся прямо в мозг вместе с чипом. Почему-то сейчас этот звук, непрерывно гудящий у него в голове, раздражал Кёртиса. Как бы он хотел вытравить из себя этот вкрадчивый, неторопливый хриплый баритон, который был способен заставить поступать как угодно, одним лишь своим звучанием. Зейн уже давно подозревал, что наместник обладал способностью влиять на безупречных в обход блоков и тому подобное, но полностью поверить в это ему не давали его собственные ощущения. Он полагал, что знал бы, если бы кто-то управлял им: ведь даже Тания, несмотря на всю свою примитивность, чувствовала Зейна в своей голове.

Он уже находился совсем рядом со своей целью, и с каждой секундой был все ближе к ней. Пролет, лестница, спуск на лифте… Еще пролет. Коридор. Он двигался, мягко ступая по искусственному полу, стараясь не думать ни о чем, что могло его выдать. Последний раз мужчина видел Танию там, за стеклом лабораторного корпуса, когда еще в нем не было чипа. Сейчас все изменилось. Теперь уже точно.

Зейн остановился перед покатой металлической дверью и провел ладонью по датчику. Створка тихо отъехала в сторону, он сделал шаг внутрь помещения и почувствовал движение за спиной – панель отделила его от внешнего мира. Это тюрьма, отсюда не сбежишь. Но сейчас…

Он глубоко вздохнул и прислонился к двери затылком, вжавшись в нее со всей силой. Как же невероятно трудно было держать себя в руках постоянно, это отнимало много сил.

Тания, как только услышала звук открываемой панели, вскочила и замерла в ожидании. Девушка понятия не имела, что ее ждет, кто к ней пришел, и когда увидела, что это Зейн, стояла и прожигала его взглядом. Он говорил, что как только окажется на станции, сразу вернет себе чип, предупреждал, что ее тут будут изучать и ничего хорошего ее тут не ждет. Но вот уже неделю она жила в этом отсеке, готовясь принять свою участь. Она смотрела на него, пытаясь отыскать в восковом лице признаки того Зейна, что был с ней в лесу… И не находила… В ту минуту...

Зейн отлепился от двери, сделал шаг в направлении девушки и застыл в нерешительности. С тех пор как он видел Танию последний раз, в ней что-то изменилось. Он запомнил ее грязной, оборванной, изможденной, а теперь… она была совсем другой. При виде его, губы Тании дрогнули в мимолетной улыбке, она вся подалась навстречу и, внезапно, разглядев что-то одной ей ведомое, бросилась к Зейну, повиснув у мужчины на шее и крепко прижавшись к нему всем телом.

– Я ждала тебя. Так ждала… – прошептала она срывающимся голосом, зажмуриваясь от восторга. Нееет, он был кем угодно, но не безупречным. Теплый взгляд, немного зажатая ухмылка, исходящая от него тоска по ней сказали Тании все. Она обнимала его и ощущала такое счастье, ради которого, наверное, не жаль было бы даже умереть. Он пришел к ней. Зейн. Ее Зейн. – Как тебе удалось?

– У меня есть для этого возможности. Всю электронику можно блокировать, если знать как, – он немного отстранился и, не отпуская ее от себя, заглянул Тании в лицо. Расширенные глубокие зрачки, омуты, в которых он тонул… Ладони мягко окутали ее, а большими пальцами мужчина неторопливо вытирал ее слезы. – Почему ты плачешь?

– Наверное, от облегчения, – смущенно проговорила Тания, не привыкшая так явно выражать свои чувства. – И потому, что я очень скучала. По тебе, – она обвела пальчиком его губы, и Зейн прикрыл глаза, стараясь совладать со своими эмоциями. Быть здесь, рядом с ней, держать ее в своих руках… Это нельзя было проанализировать или охарактеризовать. Но это нужно было ему, как допинг, как контроллер, его личный, персональный.

Мужчина, наконец-то, сделал то, о чем мечтал так долго. Нашел ее губы и прижался к ним, слизывая с них соленую влагу. Сердце забухало в горле, когда он почувствовал, как ее губы подались навстречу в ответ на прикосновение. Тания не могла остановиться, она просто… растворялась в его поцелуях, она не знала, что их ждет дальше, но за то время, которое она провела на станции, привыкла жить одной минутой. А эта минута сейчас была самой лучшей в ее жизни.

– Ты пришел ко мне, пришел, – шептала она чуть подрагивающими губами.

– Да, я не мог не прийти, – ответил Зейн между поцелуями. – Я слышал, как ты звала меня, ощущал твою тоску… Только… не могу понять почему…

– Глупенький, – задыхаясь от восторга, выговаривала она одними губами, – такой безупречный, и такой глупенький…

Поцелуй становился все требовательнее, они оба отдавались чему-то, чего раньше между ними еще не было. И если прежде они не были готовы пережить подобное, то теперь растворялись в чувствах до конца, до последнего вздоха.

Оторвавшись от губ девушки, Зейн неторопливо спустился на изящную шею, оставляя на ней влажную дорожку поцелуев и чувствуя аромат и вкус нежной кожи, прихватывая с каждой минутой все невоздержаннее, а Тания прикрыла глаза, наслаждаясь каждой секундой осознания того, что она принадлежит ему. Только ему. Кроме него девушке никто был не нужен, она готова была именно этому мужчине дарить себя каждую секунду, только бы он не уходил, не оставлял, держал в своих объятиях вечно…

– Объясни, почему? – Зейн прочитал ее мыслеформы, и от их откровенности по его телу прокатывались едва ощутимые токи. Ее желание принадлежать ему настолько вышибало все остальные рассуждения, что он не мог, просто не в состоянии был, вообще, о чем-либо думать. Тело давно уже откликнулось на ее близость, на ее ласки, и ему уже было мало, он хотел ее, хотел, чтобы она сегодня была только его.

– Не могу, – прошептала Тания срывающимся голосом, – ты сам должен понять…

Она вернулась к его губам, и он ответил ей, прерываясь на мгновение только затем, чтобы вздохнуть, удерживая девушку в кольце сильных рук. На этот раз поцелуи совсем уже не трепетные, становились все глубже, страсть и напор вступили в свои права... Она легонько вздрагивала от каждого касания теплых, крепких пальцев, комкающих тонкую ткань медицинской пижамы, что нацепили на девушку в лаборатории, забирающихся под нее, помогая полностью обнажить желанное тело. Выгнулась под гладящими ее ладонями, подчиняясь приказам его рук и губ, ласкающих ее потяжелевшую от возбуждения грудь, отчего по телу расплывался сладкий озноб пульсирующими волнами, вырывая пока первый, тихий протяжный стон.

Сердце сумасшедше колотилось, кожа начала гореть, покрываясь маленькими капельками. Тонкие пальчики дрожали, выводя узоры по коже, впиваясь в широкие мужские плечи. Он неожиданно оторвался от нее, жарко заглянул в полуприкрытые ресницами глаза мерцающей стальной радужкой, опустил взгляд на нетерпеливо закусанные влажные губы, уловив тихий ах, который с них сорвался и жадные вдохи, становящиеся все громче и чаще. Эта податливость женского тела, льнущего к нему все теснее, пленяла его разум… Зейн подхватил девушку на руки, стремясь добраться до кровати, возвращаясь к вспухшим от поцелуев, таким манящим губам…

* *

Lauren Christy – The Color of the Night

Cause all I want is just once forever and again

Iʼm waiting for you

Iʼm standing in the light

But you hide behind the color of the night.

Please, come out from the color of the night

По ощущениям, он уже давно должен был покончить со всем и отчитаться перед наместником, но Зейн все еще продолжал лежать здесь, в бункере самого нижнего яруса, чувствуя, как на его груди покоится растрепанная голова девушки, а теплое дыхание нежной струйкой касается его кожи.

Надо бы встать и… сделать то, что должен. Надо бы, и Зейну Кёртису никогда не составляло труда выполнить свой долг. Но теперь он понимал, что в нем все перевернулось безвозвратно и назад дороги нет. Безупречный тихонько положил руку на спину девушки и пальцами провел вдоль позвоночника, невесомо касаясь. Она сейчас так спокойна и расслаблена, а он не может сомкнуть глаз, вспоминая и прокручивая все что произошло с ними за последние месяцы, и как они оказались… в одной постели…