Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 56 страниц)

– Люси, девочка моя... если ты хочешь... довести меня до оргазма... – выстанывает он, запинаясь на каждом слове, – то ты на верном пути...

Я отстраняюсь на мгновение, чтобы потянуться к нему, заглянуть в затуманенные вожделением глаза, поцеловать в губы, поделиться с ним собственным же вкусом, и вернуться обратно. Пальчики медленно поглаживают, обхватив его член, путешествуют снизу вверх и так же ласково снова вниз, ощущая весь жар и сильное напряжение бесстрашного. Движения повторяются одно за другим, вольное разгуливание языка, мягкие посасывания, губы сжимаются с большей силой, вбирая его в себя почти полностью, и вырывая из горла мужчины едва слышные стоны удовольствия. Я никуда не спешу, прерываюсь, меняю темп… Джай дышит хрипло, рвано хватая воздух, по его телу катится легкая дрожь, а теплая кожа покрывается бисеринками пота.

От приятного ощущения пульсирующего сладкими спазмами мужского тела, меня обдает новой волной жара, и терпеть уже невозможно, желание становится слишком острым, мучительным, несоизмеримым… Джай чувствует это, притягивает меня к себе, быстро смахивает с комода какие-то вещи, и рывком приподняв под бедра, устраивает на столешнице. Он всегда был прекрасным любовником, нежным и обходительным, заботящимся о том, чтобы доставить удовольствие.

– Теперь моя очередь мучить тебя, – шепчет он, и целует меня так нежно, совсем осторожно, едва заметно, касаясь кончиком языка и губами. Ведет ладонями по бедрам, разводя их шире, гладит подушечками пальцев покрывающуюся мурашками кожу. Я глубоко вздыхаю, немного отклоняясь, чувствуя, как язык вычерчивает рисунки по груди, губы ловят сосок, поигрывают, дразнят… Запрокинув голову, подставляюсь под эти горячие касания, медленно спускающиеся на животик, вплетаюсь пальцами в его волосы, и невольно ахаю, кусая губы, то выгибаясь навстречу его сводящим с ума ласкам, то замирая в предвкушении сладкой истомы, задыхаясь, беспомощно ловя ртом воздух и выдыхая протяжные стоны, от нежных движений языка… Желание растекается волнами, пронзает все тело до самых кончиков пальцев, я дрожу от возбуждения, забывая дышать, отдаваясь восхитительным ощущениям. Его ладони оглаживают, стискивают, впиваясь пальцами в кожу, язык и губы, казалось, успевают везде и сразу… Еще, пожалуйста, еще, да!

Объемный, одурманенный взгляд почерневших глаз, лишает последних крох самообладания, затягивая в себя вместе с остатками воли, сдерживаться дальше невозможно. Пальчики вцепляются в его плечи, царапая острыми ногтями, я нетерпеливо тяну мужчину к себе, обнимая за шею. Джай привлекает меня ближе, вторгаясь одним глубоким толчком, заполняя собой, внимательно следя за реакцией из-под полуприкрытых ресниц, и я стремлюсь навстречу, обхватывая его бедра ногами, помогая полностью проникнуть в себя, закрывая глаза и отдаваясь в такие необходимые, бережные руки. Втягиваю запах мужского тела, впитываю, а сердце вот-вот разобьется о ребра…

Движения становятся сильнее, еще стремительнее, с приоткрытых губ слетает бесконтрольный вскрик, который он глушит требовательным поцелуем и вдвигается резче, доставляя с каждым новым проникновением вихрь наслаждения. Вспухшие губы жадно прошлись по шее, прихватывая кожу, они нашептывают что-то бессвязное… Сильные руки так напряжены, что взбугрились мускулы, вздулись жилы, а я глажу широкие плечи, скользкую от пота спину, шепча его имя, прося не останавливаться, и мне совсем не хочется разрывать этой связи. Воздух вокруг раскалился, дышать стало больно, тяжело. Сузив глаза, Джай наблюдал за тем, как меня колотит ознобом, за ярким румянцем, заливающим мои щеки от его пытливого взгляда, и хищно улыбался, понимая, что никому я не принадлежала, только ему. И хочу его безумно.

Тела, сплавившиеся в единый ритм, скользили, дрожали, напрягаясь сильнее. Новый резкий толчок, низкий стон удовольствия из его горла, доводят до помешательства, снова и снова, а-аах, еще горячее, и я вспыхиваю миллионом разноцветных искорок в животе, в голове, под плотно сжатыми веками, взрываясь с надрывным криком, изгибаясь в тугую дугу и царапая теплую кожу в кровь, передавая сладкую пульсацию изнутри ему по цепочке. Он взрыкивает, чертыхаясь сквозь зубы, стискивая мои бедра до синяков, и сделав еще несколько бешеных толчков, с хриплым стоном излился мне на живот, крепко сжимая меня руками.

– Ты хоть на секунду представляешь, как мне хорошо с тобой? – прошептал он мне на ушко, опаляя теплым дыханием. Джай выглядит таким забавным, взъерошенным и милым, с совершенно очумелыми глазами, в глубине которых притаилось что-то необычное. – Люс... посмотри на меня, – он поднимает пальцами мое лицо к себе и заглядывает в глаза. – Я только с тобой хочу быть, понимаешь? Мне больше никто не нужен, никто, Люси...

Ласково погладив Джая по лицу, я прижимаюсь щекой к мокрому плечу, пытаясь унять дрожь, а воздух в груди заменяется огромным клубком нежности, поселившимся где-то вместо сердца. Я не могу определить, правду ли он говорит, искренне ли и от сердца, или же просто завернул чувственную фразу под воздействием эмоций, поэтому молчу, не решаясь ответить взаимностью и боясь ошибиться, вылив на него свои признания, но знаю точно, что Джай мне слишком дорог, слишком…

Несколько минут для того, чтобы привести дыхание в норму и набраться сил, чтобы пошевелиться, кажутся теперь такими долгими, но Джай просто подхватывает меня на руки и уносит на кровать. Ложится рядом, обнимая, находит мои губы и мягко прикасается к ним. Я устало потираю глаза, устраиваясь поудобнее на вздымающейся от неровного дыхания груди, все еще шумно вбирающей воздух, слушая удары его сердца. Денек был сегодня не из легких, и безумно хочется спать.

Комментарий к «Глава 4» Жаркая ночка Эта глава посвящается Валентине83! С днем рождения, Валюша, счастья тебе и радости!

====== «Глава 5» Встреча ======

Джай

Если бог вообще существует, то он свидетель – я пытался. Проявил все чудеса дипломатии и искусство убеждения, чтобы уговорить Люси отказаться от этой идеи, но все тщетно. Если она чего задумала, она это сделает, и даже сам черт не сможет помешать ей.

Однако, мой дар дипломатии и бесчисленное количество приятелей позволили нам без проблем взять внедорожник, заправить его, и вот я стою на выезде, пока парни на КПП, старательно пряча глаза, делают вид, что их тут нет.

– Точно решила? – в который раз спрашиваю, не надеясь на удачу.

– Еще раз спросишь, и я пожалею, что взяла тебя в банду, – хохотнула Люси, устраиваясь на водительском сидении. – Я на тебя полагаюсь и верю, что ты справишься. Если что – ты ничего не знаешь.

– Положись лучше на Дилана, чтобы он с камер все удалил. Иначе твой отец порвет меня на ровные тряпочки…

– Ну что ж, так даже экстремальнее. Ты же любишь играть со смертью, что тебе и развлечение! – сказала Люси и, чмокнув меня в нос, стартанула с пробуксовкой.

Когда Люси скрылась из вида, первое что я сделал, побежал в лазарет.

– Джил, детка, спасай меня! – заголосил я прямо с порога встрепенувшейся медсестричке.

– Что? Где? – подскочила она и стала всматриваться в меня. – Гилмор, ты, что ль? Ты слишком целый для подпольщиков, да и нет этой хрени сегодня! У тебя что стряслось-то?

– Мне особенно надо, чтобы ты меня укрыла от грозного гнева лидера, и желательно на всю ночь!

– Так ведь утро, Гилмор!

– Вот то-то и оно, уже утро, а мне нужно чтобы я тут всю ночь провел. Как бы. Джил, прошу, иначе Эванс мне еще что-нибудь сломает, тебе разве меня совсем не жалко? – я бухнулся на колени и пополз к девушке, до которой все-таки дошло что я от нее хочу.

– Давай, давай, – ухмыляется эта чертовка. – Ползай, заодно и полы мне тут помоешь! И где же это ты всю ночь был? А? Укрощал неприступную нашу козочку?

– Тебе действительно нужны подробности?

– Ну должна же я знать, насколько все плохо, – издевается медичка. – Может, ты убил кого-нибудь, а я тебя тут прятать буду.

– Нет, я все лишь провел обалденную ночь с дочерью нашего лидера, но если он узнает, мне точно труба.

– Ладно, – покачала головой Джил. – Сводишь меня в бар за это, может, если парни увидят, что я с таким красавчиком хожу, одумаются наконец!

– Все для тебя, моя королева, – сильно покривил я душой. – Но имей в виду, я хочу Люси вернуть, поэтому только когда она будет в отъезде!

– Козел ты, Гилмор, и только могила тебя исправит! Не надо мне от тебя ничего, добивайся свою принцессу, я пошутила. А вот ей я не завидую, если она в тебя на самом деле влюбится!

– Зато я сам себе завидую, – поиграл бровями я и отправился на больничную койку. Поэтому, когда стало известно о приборе, и о том, что Лусия сбежала, когда была поднята на ноги вся фракция, я преспокойненько отлеживался в лазарете. Лидер приходил, таскал меня за грудки, но Джил встала за меня горой, уверяя, что лазарет я не покидал ни на минуту и ничего не знаю, и, вообще, после такой дозы снотворного, что она мне вколола, долго не живут.

Данные с камер Дилан благополучно стер, прикрывая не только мою, но и свою задницу, так что оказалось… что я не при делах. Удачно вывернувшись из такого щепетильного дела, я не мог этого не отметить, потому что к общей эйфории примешивалось чувство беспокойства и тревоги за Люси. Я был уверен, что у нее должно все пройти гладко, а встряска ее папаше не повредит...

Люси

Музыка: The Pierces – Three Wishes

Рассвет окрашивает небосклон в сиреневые оттенки, солнце вот-вот поднимется и зальет горизонт, а мощный автомобиль глотает одну за одной мили пыльных заброшенных дорог. Я жмурюсь, зеваю и улыбаюсь до ушей, пусть и не выспалась совершенно, но испытываю самый настоящий прилив сил. А потом принимаюсь громко подпевать старенькой магнитоле. Настроение отличное, и ощущение щемящей нежности заливает меня до самых краев. Стоило мне только тихонечко вылезти утром из кольца рук Джая, как он тут же проснулся и принялся уговаривать меня, взять его с собой. Еле отбрыкалась, пуская в ход все запрещенные приемы и увещевания, чтобы он остался во фракции, держал свою говорилку на замке и не вздумал мне мешать.

В итоге ему пришлось согласиться, прожигая меня недовольным взглядом, боясь испортить и так наши непростые отношения, но в целях безопасности, даже достал мне у кого-то оружие, чтобы я не была совсем беззащитной. И ничего я не беззащитная, как-нибудь и без помогаев справлюсь. В конце концов, я уже решила, что все проверну одна, и отвечать потом придется только мне, но если честно, просто еще я совсем не готова была обсуждать, что произошло между нами ночью.

Он сказал, что любит меня… и я не знаю, как относится к подобным признаниям, ведь за тот год, что мы встречались, Джай ни разу не говорил подобного всерьез. Я сама не понимаю толком, что к нему испытываю. Он мне дорог и близок, но любовь ли это? А еще, я не питаю особых надежд на то, что Гилмор изменился, и что руины подростковой влюбленности можно как-то восстановить.

Скорее всего, мы просто стравили пар. Наверное. Я, правда, не знаю. Все слишком сложно… И можно сколько угодно пытаться себя убеждать в том, что это просто скопившееся напряжение потребовало выхода, влечение или эмоции под воздействием искрящих гормонов, но все не так. Меня не только тянет к нему, я испытываю самую настоящую потребность в этом человеке. Я так привыкла к тому, что Джай рядом, что его плечо, на которое можно опереться, всегда за моей спиной, что бы ни случилось. Он единственный, кто поддерживал меня даже в самых сумасшедших решениях, как и в этот раз.

И вероятнее всего, за эту выходку мне светит неслабая выволочка, как минимум, а то и трибунал, но дело в том, что я больше уже не вижу никакого другого способа, достучаться до отца. Отстранив меня от задания, Эрик демонстративно расписался в том, что я ничего не значу, как воин, и не только незаслуженно занимаю свое место в отряде разведки, в который столько пробивалась, но и среди бесстрашных. И мне не место в нашей фракции. Это… удар в спину. Предательство. Если родной отец в меня не верит, то чего уж говорить о других? Я не попала в отряд по блату – Эрику ли этого не знать, а сама добивалась своей цели, и всегда старалась соответствовать ему и братьям, идти до конца и поступать так, как он сам нас учил.

Для чего меня воспитывали и обучали как бесстрашную? Для того чтобы в любой момент по своей прихоти взять, и отправить в резерв? Я не кукла и не ребенок, когда он уже это поймет! И почему Вик его поддержал, когда прекрасно знает и не раз испытал на собственной шкуре, что значит быть лидерским отпрыском, когда каждая сука только и ждет, чтобы ткнуть тебя носом в то, что нам якобы все подносят на блюдечке. Спасибо, любимый братик, вот от тебя я такой подлянки не ожидала. Обидно, и больно так, что дыхание перехватывает. Отец поступает со мной несправедливо. Но разве он когда кого слушает, если втемяшит себе что-то в голову!

Я чувствую себя униженной, и словно меня, вообще, обокрали. Что дальше, он отстранит меня от работы бесстрашной, сослав в поломойки? Ну уж нет, дудки! Так просто я сдаваться не намерена. Я все понимаю, что он волнуется, пытаясь отгородить меня от опасности, но я не тепличное растение и не стану прятаться за чужими спинами. И пусть моя задница предчувствует неминуемую кару, я, как всегда, ощущаю привычный прилив бравады.

Шины внедорожника с шорохом поглощают мили бездорожья. Одинокая машина не так привлечет к себе внимание, как караваны с сопровождением, и у меня есть отличный шанс проскочить незаметно. Мой путь лежит на один из закрытых полигонов. Расстояние относительно немалое, но я рассчитываю добраться до темноты. Почему-то во мне вспыхнула твердая уверенность, что если моя самоволка пройдет гладко, отец перестанет чинить мне препятствия и, наконец, примет то, что я воин, бесстрашная. Однако в любые грандиозные планы имеют скверную привычку вмешиваться всякие враждебные представители застенья.

Обстановка в последнее время, конечно, оставляет желать лучшего. Разобравшись с недовольными, мы думали, что победили, да вот не тут-то было. Оказывается, они просто растворились в окружающем наш город пространстве, более того, как выяснилось, безупречные, которые завязали эту войну, все также находятся среди них. Вот уже десять лет, мы вылавливаем их, отслеживаем, чаще всего успешно, но… это кажется будет бесконечно. Мы не знаем пределов мира, а летные конструкции пока не могут летать на достаточно большие расстояния, не хватает топлива. Те «пилигримы», беспилотные аппараты, которые были разосланы во все концы земли, все равно не давали полной картины, только жалкие крупицы информации, помогая нам эффективнее организовывать жизнь в городе.

Люди, оставшиеся за стеной, те самые недовольные, безупречные и прочие, отбившиеся от основного общества, не пожелавшие присоединиться к общине, пытались выжить самостоятельно, сбиваясь в группы и выживая кто как может. Безупречные в основном обнаруживаются на мобильных базах, которые передвигаются по пустынным землям, и стараются не заходить в леса, где их можно просто вычислить по оплавленным стволам. Другие люди стали жить воровством и мародерством наших и заброшенных баз, и полигонов, других городов, которых в застенье оказалось очень много, а также нападением на караваны с продовольствием, когда из Чикаго оправлялись продукты на полигоны и базы. Этих мы называем стервятниками, они не гнушаются и убийствами, поэтому, будучи пойманными, немедленно приговариваются к расстрелу на месте.

Но есть и другие, те, кто просто старается жить в застенье, как-то справляясь со скримменами, организовывая свой быт в заброшенных городах и деревнях. Живут тем, что обменивают то, что находят в других городах или еще где, на продукты и передатчики от зверей, теплую одежду, обувь. Их мы называем кочевниками. Они тоже грешат грабежом, но никогда никого не убивают, стараясь украсть незаметно или нагло, но при этом сбежать. И если со стревятниками все понятно, то кочевники до сих пор вызывают споры. Одни говорят, что их надо истреблять, как и всех, кто не хочет жить в Чикаго и по Чикагским законам. Другие считают, что их нужно признать независимым обществом и ввести свои правила общения с ними… А сами кочевники на нас класть хотели, и делают так, как считают нужным.

Мы частенько сталкиваемся с ними на вылазках, они что-то типа изгоев, как в старые времена, вроде и не приносят особенного беспокойства, но отслеживать и разбираться иногда с ними приходится… Частенько, они пробираются в город, чтобы поживиться чем-нибудь для своей общины – батарейками, топливом, продуктами-суррагатами, которые можно выменять на что-нибудь. И конечно, оружие и патроны, которые сейчас ценятся выше всего в застенье. Если ты стервятник или кочевник и у тебя есть автомат, то ты будешь там на коне. А если останешься без оружия – то сам понимаешь где… И конечно, на пути одинокого путешественника могут возникнуть любые преграды, поэтому дорогу я выбираю не самую объездную и запущенную – завалы и изрытые канавы никто не отменял, а внедорожник не драгфлай, способный их просто перелететь, и даже не драгстер…

Похоже, мне сегодня везет, на своем пути я не встретила никого, правда, пришлось изрядно поколесить, объезжая непроходимые места по пустыне. И, несмотря на то что в течение часа я ехала как на ладони, сюда редко забредают отшельники, места тут болотистые и делать им тут совершенно нечего. Тяжелым машинам тут не проехать, а маленькие никого особо не волнуют… Однако… Ровно с тех пор, как я оказалась на открытом пространстве, меня не оставляет ощущение, что за мной следят. Списав все это на нервы и мнительность оттого, что я ввязалась опасную игру, я продолжала движение, зорко оглядываясь по сторонам, но так никого и не обнаружила.

Ближе к вечеру я добираюсь до лесной просеки. Ветерок гоняет прошлогоднюю листву, бурелом и какой-то мусор по дороге. Тихо, ни души. Вот пересеку ее без форс-мажоров, а там и до полигона миль 20 останется. Уши у меня, кстати, горят огнем, кажется, мою диверсию уже рассекретили… Интересно, отец просто станет громогласно читать мне нотации и воспитывать, или аж за ремень, впервые за двадцать лет схватится? Но как только дорога делает крутой поворот, из моей головы вылетают все мысли о предстоящем наказании, а с языка срываются неприличные выражения. Что-то резко бросилось под колеса, и я едва успеваю вывернуть руль, чтобы избежать столкновения, зацепив левым бортом кусты на обочине. Вот же ж fuck… Колеса слегка заносит, я бью по тормозам и внедорожник послушно замирает. По спине ползает неприятный холодок…

Что делать-то? Посмотреть что это было, или чесать во все лопатки дальше, как ни в чем ни бывало? Последнее было бы правильнее, но что если я сбила выскочившее на дорогу животное или скриммена? Придирчиво прислушиваюсь к собственным ощущениям – никакого воздействия. Ох, не нравится мне все это, черт подери! А вдруг это ловушка? Пистолет уже отдает тяжестью в моей ладони, осматриваюсь. Вокруг ни движения, ни звука, только птицы пересвистываются среди ветвей.

Выхожу, оставив дверцу приоткрытой, чтоб в любой момент быстро нырнуть в салон, и решаюсь все-таки глянуть, если б это была засада, давно бы открыли огонь. Но возле машины ничего и никого не обнаруживается. Наверное, и правда животное… Обойдя ее вокруг, приглядывая за обочинами, залезаю обратно. Сунув ствол в кобуру, завожу мотор, а потом в мой затылок упирается дуло пистолета. Охрененно! Прелесть-то какая, еб*нуться можно!

– Тихо! Не дергайся. Держи руки на руле так, чтобы я видел, – раздался мужской голос, и вселившаяся вчера в мое тело анархистка, завалилась в глубокий обморок, оставив меня одну разбираться с безбилетным зайцем. Ну, твою мать, идиотка! Сама облегчила ему задачу. Небось закатился под внедорожник, а пока я нарезала вокруг него хороводы, нырнул в гостеприимно открытую дверку и притаился в салоне. Ненавижу тихушников, бл*дь! – Я тебя не трону, но мне нужна твоя машина.

– Вот это заявочки, мне она, кстати, тоже нужна, – понемногу приходя в себя, порадовала я угонщика, рассматривая его в зеркало заднего вида, и все еще пыталась понять, что происходит. Этот мужик должен был меня убить. Или не должен?

– Откуда ты такая борзая, на бесстрашную ты не похожа, форму, что ли, где-то подрезала? – неприятный смешок покоробил слух.

– Точно, подрезала, – проявила я чудеса сообразительности. Да-да, я маленькая, безобидная, испуганно хлопающая ресничками девочка. И не стоит меня пугать, а то еще заикаться начну. – А ты кто такой?

– Тебе не по хрен, проваливай из машины! И давай не зли меня, – злобненько бросил мужчина, и дуло вновь слегка давит мне в затылок. Пфф, не зли меня, тоже мне… Это кто еще кого не должен злить. Прибор он не ищет, а, значит, не по мою душу пожаловал, но и машину я отдать ему не могу.

– Хорошо-хорошо, – примирительно залепетала я тоненьким голоском, медленно приподнимая руки. – Спокойно, мне не нужны неприятности.

Резкий локтевой удар назад с правой в челюсть, при этом проседая и уводя голову от ствола, левой перехватываю его руку с оружием, отгибая от себя в сторону. Одновременно выбрасываю правую руку назад, и короткий, но сильный удар в горло деморализует противника, заставляя его хрипеть и рвано хватать воздух. Но он слишком быстро приходит в себя, пытается перехватить мои руки через спинку сидения, но ему мешает оружие. Сердце подпрыгнуло в горло, застряв там комком, каждую долю секунды ожидая выстрела. Но он отчего-то мешкает, не стреляет… Раскрутившись в сторону горе-угонщика, и подцепив в ладонь нож, с небольшого размаху всаживаю лезвие чуть выше его колена. Мужик шипит сквозь плотно сжатые зубы, дергается, а я, выхватив его пистолет, направляю на него дуло.

– Руки! – прорычала я недружелюбно, держа на мушке мужчину. – Живо руки за голову, дернешься, наделаю в тебе дырок.

Он удивленно воззрился сначала на собственное же оружие, потом на меня, и грязно выругался, зажав ладонью порез на ноге и морщась от боли. По салону поплыл тяжелый запах свежей крови. Я перевожу дух, отдуваясь, не сводя ни глаз, ни пистолета с моего пленного.

– А теперь медленно, и, не делая резких движений, выходи из машины и клади руки на капот. Ты арестован, – еще больше радую его. Видимо, это кочевник, раз не стал в меня сразу стрелять. Хотел поживиться машиной.

– Значит, ты все-таки бесстрашная, – констатирует мужик, смотрит на меня исподлобья, но делает то, что я говорю.

Уперев дуло ему в спину, для пущей убедительности, что шутить я не намерена, сковываю наручниками его запястья за спиной, обхлопываю карманы, и не найдя больше оружия, даю добро лезть на переднее сидение, чтобы был всегда на виду. От волнения пульс зашкаливает, но я заставляю себя успокоиться и внимательно смотрю, как несостоявшийся угонщик, прихрамывая бредет к дверце и усаживается.

На вид, мужчине не больше двадцати пяти лет, среднего роста, довольно крепкая мускулатура, развитая, такая бывает не от постоянных тренировок в тренажерке со снарядами, а от тяжелой физической работы. Он не похож на грязного бродягу, джинсы, футболка вполне пригодные. Небольшая щетина, растрепанные на макушке темные волосы. Точно, кочевник. Вот разбери, что у такого на уме?

– Ну что, нравлюсь, рассмотрела? – недовольно буркает он, заметив интерес к своей персоне.

– Не очень, – лениво отзываюсь я, еще раз проверив его руки, и устраиваюсь на водительском месте. – Дай-ка, ногу посмотрю.

Темное пятно расползлось на пол штанины, такими темпами загнется еще от кровопотери. Разодрав зубами перевязочный пакет, быстро перетягиваю порез, потом приходится делиться регенерацией. Мужик молча сверлит меня тяжелым взглядом, но не сопротивляется, понимает, что так ему же лучше.

– Это ты типа добренькая такая? – отмирает раненый, когда с врачеванием покончено, и я завожу мотор.

– Нет, просто не хочу тебя на себе таскать, если много крови потеряешь. А теперь рассказывай, зачем тебе понадобилась моя машина? – отвернулся и молчит, разглядывая подступающий к просеке лес. Вот как, обиделся, что ли? – Ты от кого-то убегаешь, я права? – поинтересовалась я, понаблюдав за ним еще какое-то время и приметив, что мужчина бросает взгляды в зеркало заднего вида, словно ожидая погони.

– Чего пристала? – снова недовольно бурчит он, но выглядит при этом настороженным. – А молча баранку крутить и не доставать меня своими тупыми расспросами не можешь?

Вот здорово, он еще и хамит, словно это я к нему в машину влезла и тыкала в затылок дулом… Но если не придираться к судьбе, мне повезло, а ему не очень, поэтому и злится. Сам виноват, за бесстрашную он меня, видите ли, не принял… Тоже мне, всезнающий, тьфу… Много он понимает! А что, обязательно всем нужно устраивать на голове разноцветный хаер, и выставлять татуировки напоказ, чтобы выглядеть как бесстрашные? Настроение становится просто ни к черту.

Из-за этого молодчика я потеряла много времени, и день давно склонился к исходу. Сумерки в лесу сгустились настолько, что между деревьями ничего не разглядеть, если будет засада, и я гоню внедорожник быстрее. Пассажир мой ведет себя смирно и не шевелится, но что-то происходит, прямо ощущается в воздухе, отчего в солнечном сплетении у меня разрастается свинцовая тяжесть тревоги. И тут везению внезапно пришел пи*дец, потому что моего напряженного слуха коснулся приближающийся звук мотора, вслед резко ударил яркий свет включившихся фар, и очередь из автомата.

– Гони, – рявкнул на меня мужчина, пригнувшись, хотя я как-то и без его ЦУ вдавила педаль до упора, уводя с линии огня внедорожник. Интересно, это за ним, или же за мной? Хотя какая разница, ни прибор, ни своего арестанта, я отдавать не собиралась. Ага, шаз, прям, не на ту напали.

Новая очередь режет слух, пули пробивают стальную обшивку и заднее стекло, я успеваю вывернуть в сторону, но на лобовухе расцветает кругляшок из мелких трещинок. Чувствую, как кожа покрывается мурашками, сердце заходится ускоренным ритмом. Рев мотора, визг покрышек, машину трясет по ухабам, выстрелы – грохот такой, что я глохну. Выскочив на ровный участок просеки, дергаю пистолет и, не глядя, пускаю несколько патронов назад, желая осадить пыл погони. Их фары слепят зеркало, толком ничего не видно, а потом мою ладонь перехватывает чужая пятерня, отнимая оружие…

– Следи за дорогой, я сам, – и пока я ох*еваю от того, как это он смог незаметно выкрутиться из наручников, мой пассажир начинает отстреливаться.

Ладно, потом разберусь с ним, сейчас надо вспоминать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и вывезти нас из леса. Выстрелы снова бьют в корпус багажника, я давлю на газ, виляя из стороны в сторону, надеясь только на то, что нам не пробьют колеса. Забирая вправо, резко выворачиваю на нужную развилку, но когда дорога делает петлю, свет фар выхватывает довольно толстый ствол упавшего дерева, перегораживающий проезд.

Проявив невиданную ловкость – Алекс бы охренел от такого зрелища и возгордился своими инструкторскими способностями по вождению – я пытаюсь обогнуть опасный участок, где тянется крона с достаточно тонкими ветками, по заросшей кустами обочине, цепляя бочиной преграду. Скрежещет протащенной древесины сопровождается неприличной руганью моего нежданного подельника, которого хорошенько встряхнуло и припечатало плечом в дверь, а потом машина теряет управление и чуть кренится набок, налетев на очередной ухаб.

Намертво вцепившись в руль, стараюсь вывернуть ее, но колеса заносит, нас тащит в стену леса. Сердце у меня обмирает за ребрами и скатывается в пятки при понимании, что столкновения избежать не удастся, пробую хоть притормозить, чтобы не превратиться в маленькую лепешку. Мotherfucker! До полигона-то уже рукой подать. Становится ужасно страшно. Паника пронзает холодными щупальцами весь позвоночник, пальца пляшут по ободу руля, стискивая его так, что вот-вот хрустнет. Страшный удар, машину подбрасывает капотом вверх, звук сминаемого железа… Меня толкает грудью на руль, онемение и боль такая, что ни вздохнуть, ни выдохнуть, последнее что я успеваю заметить – приближающееся к голове лобовое стекло. Искры в голове, оглушающая тишина, темнота падает подобно сплошному занавесу.

Джай

К концу дня из полигона пришли безрадостные новости – на внедорожник Люси напали, она ранена и находится на лечении. Слава богу, что ей удалось как-то добраться до полигона, и теперь она там в безопасности, и прибор доставлен по месту назначения.

В груди кольнуло, конечно, сильно, когда я узнал обо всем. И это я виноват, должен ведь был ее отговорить. Вот как знал, что нельзя ей одной на такое дело соваться, хорошо еще сама жива осталась, да и прибор доставила. Хотя, может быть, оно и к лучшему, может, эта встряска не только лидера, но и ее научит осторожности? Хотя, это же Люси, о чем я говорю...

С полигона приходили новости одна интереснее другой. Но самое главное, через несколько дней я узнал, что Люси пришла в себя, с ней все хорошо и скоро она уже появится в штаб-квартире. Я ужасно соскучился, и чтобы хоть как-то скоротать одинокие вечера, просиживал их в баре, заглушая позывы совести привести меня в чувство. Ведь если бы я не отпустил ее, отговорил, она не попала бы в аварию, и не оставила бы меня так надолго. А теперь еще неизвестно чем все это кончится, какое наказание придумает для нее отец… Хотя, есть вероятность, что они просто поговорят и все решат. Мизерная, микроскопическая, но все же есть.

Вечер проходил довольно спокойно, и я уже шел к себе, когда заметил в Яме движение. Был бы я более трезвый, прошел бы мимо, но в крови плескалась нехилая доза алкоголя и требовала приключений. Ну или хотя бы дружеского спарринга, если уж на то пошло. Глухие удары о грушу отдавались эхом в Яме и сколько я не присматривался, долго не мог понять, кто же у нас такой упертый. До неофитов еще почти полгода, прошлогодние новобранцы все уже успокоились и влились в наши ряды, сейчас, почти в час ночи, я никого не знаю, кто мог бы молотить грушу. На самом деле бесстрашные могут куролесить и всю ночь, если праздник какой или учения по тревоге, но сейчас… просто некому в такое время тренироваться. Все тренировки после отбоя переносятся на утро, года отдохнувшее тело в разы эффективнее двигается. Ночью тренироваться глупо, если только…

Так и есть. Девица. Выплескивает злость. Когда я подошел ближе, то мне удалось разглядеть упругую попку, округлую аппетитную грудь, затянутую в топик, и кудрявый хвост, в который забраны волосы Мии, когда она тренируется. Я остановился, облепляя тренажеры, и с удовольствием рассматриваю, как девушка лупит грушу, явно вымещая на ней свое недовольство.