Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 56 страниц)

Как же долго я пытаюсь уверить себя в том, что я прав, хотя все мое существо говорит мне об обратном. Я не могу есть, не могу спать, и только виски еле-еле все еще помогает мне примириться с моим существованием, и только потому, что я все быстрее выключаюсь. По идее я должен быть в лазарете, но я сбежал оттуда уже на следующий день, клятвенно пообещав Джил, что буду приходить на перевязки и регенерацию. Правда, не приходил ни разу. Нога, сука, болит все сильнее и надо бы сходить, но я совсем не понимаю, сколько уже прошло дней…

Вокруг валяется… не могу сосчитать сколько бутылок, точно больше одной. Я заеб*лся, конечно, спотыкаться о них, но вот это кресло в моей комнате и виски… они… и не хочется больше ничего.

На тот момент, когда я во все это влез, я был стопроцентно уверен, что я прав. И хотел сделать ей больно. Хотел чтобы Лусия, черт ее дери, страдала так же, как и я… В какой-то момент сознание помутилось настолько, что я был даже рад, что она от меня ушла, потому что теперь больше не будет этого вечного выноса мозга, этих вечных непоняток, которыми она себя окружила. Чего только стоят странные рисунки на стенах, у меня от них мозги закипают и хочется убежать поскорее с ее этого чердака и ее оттуда вытащить…

За тот год, пока мы встречались, я был страшно счастлив ровно до тех пор, как мы вылезали из постели. Когда дело доходило до чего-то еще, что не касалось секса, у меня просто мурашки бегали по коже, настолько мне все было странно и чуждо. Она честно пыталась мне объяснить, заинтересовать, и мы даже участвовали в каком-то конкурсе, расписывая по ее эскизам стены… И я все готов был терпеть, потому что в койке ей не было равных…

А когда встретилась та только-только вылупившаяся неофитка, не помню даже как ее зовут, мне показалось, что просто гоготать над пошлыми шутейками и пить пиво прямо из горла – самое прекрасное что может быть. Плеваться очистками от орешков прямо с крыши, трахаться в переходах между уровнями Ямы… Она ходила в моих рубашках, подвязывая их на бедрах, и ягодички, торчащие из-под нее, весело переминались так, что непременно хотелось за них ухватиться. Конечно, все это быстро надоело, да и Люси вернулась, а девица куда-то пропала… Но все стало не так. Не то. Меня вдруг начали раздражать все эти заумные разговоры, вечное задумчивое выражение лица, когда она смотрела в ночное небо, будто могла там увидеть что-то кроме ярких точек в ясную погоду, и мне от всего этого становилось не по себе.

Я стал подумывать было как бы расстаться, когда Люси объявила, что уходит от меня. Этого я никак не мог допустить, вот вообще и совсем. Если бы я ее бросил, наверное, было бы проще, но вот чтобы меня бросила девушка, я никак не мог допустить. На тот момент это показалось мне бесчестием, позором и я приложил все усилия, чтобы ее вернуть.

И все же мы расстались. Я уехал служить на полигоны, у нас не было разговора как такового, ни я, ни она не хотели тратить себе нервы лишний раз, и так понятно было, что все кончено. Но вернувшись, я обнаружил, что она… сильно изменилась. Преобразилась. Из мелкой девочки-подростка, она превратилась в уверенную, самодостаточную девицу буквально за какой-то год. Много добилась по службе, прибавила в тренировках… Мое восхищение все набирало обороты, да и она, как мне казалось, была не против возобновления отношений…

И вот чего? Как это? Когда я уже почти добился своего, она взяла и… опять ушла! Бросила, черт возьми…

Стакан летит в стену, и я с досадой понимаю, что это был последний из шести. Сколько раз за то время, пока я освобожден от патрулей по ранению, эти мысли выходят на новый виток и вертятся в голове по кругу, вызывая у меня неконтролируемую ярость!

Одно могу сказать точно. Мне было хорошо, когда я думал, что она любит меня… Мне этого не хватало. Лучше бы она не возвращалась ко мне, лучше бы не было этой призрачной надежды, что есть девушка, которая может меня полюбить…

Сначала я не понял, что за звук мешает мне и не дает погрузиться в забытие полностью. Затуманенный алкоголем и собственными бреднями мозг вообще отказывается что-либо соображать, а боль в ноге не дает подняться с кресла.

– Идите на хрен все, все равно никому не открою! – еле ворочая языком, посылаю я визитеров. – Никого не хочу видеть!

– Тогда я тебе дверь сломаю! – отвечает мне девичий голос, который я никак не могу узнать. – Какого хрена, Гилмор! Ты общал, что будешь приходить, а сам на неделю пропал! Ты что, ноги хочешь лишиться?

Бл*, да кто это? Голос знакомый вроде… Кое-как поднявшись, я, пару раз споткнувшись и один раз чуть не упав, все-таки добрался до двери, за которой обнаружилась Джил с чемоданчиком в руках.

– Чего тебе? – спрашиваю ее, стараясь сфокусировать на ней взгляд.

– П*здец товарищи, – протянула медсестра, толкая меня грудью внутрь комнаты, хотя в мои намерения входило ее не впускать. – Так и знала, что ты бухаешь в своей комнате, но надеялась, что ты одумаешься…

– Лучше уходи, Джил. Я такой пьяный, что за себя не отвечаю. Могу изнасиловать.

– Ага, ты на ногах сначала удержись, насильник х*ев! Я должна осмотреть твою ногу, иначе вызову ребятишек, они тебя скрутят и отправят на больничную койку насильно. Понял? Я даже по запаху чувствую, как ты запустил рану, хотя божился что будешь…

– Ладно, не трынди. Заклей мне ее пластырем и убирайся!

– Ага, щаз. Пластырем я тебе могу только рот заклеить, чтобы не выступал. А ногу обработать надо, да зарегенерировать как следует. Какого хрена, Гилмор, у тебя давно все прошло бы уже!

Джил пихает меня в направлении ванной комнаты, а мне что-то х*ево так, и комната вся качается, и прилечь хочется, и пол почему-то приближается… Кажется, кто-то уговаривал меня встать, куда-то тащил... Затуманенное сознание совсем не фиксирует что происходит. Кажется, было больно, потом я куда-то шел с чьей-то помощью... Пришел в себя я почему-то сидя в душевой, абсолютно голый, а Джил в одних трусах и топике поливала меня холодной водой…

– Ты что, охренела! – попытался я подняться, однако ни черта не вышло.

– Смирно сиди! Я вся упарилась, пока тащила тебя, мыла, обрабатывала твое страшно запущенное ножевое… Ты идиот и придурок, Гилмор. Как ты мог, я в жизни таких глупых ран не видела, чтоб так…

– Я не могу больше, мне холодно, бл*дь! – я, наконец, смог принять вертикальное положение и схватить полотенце. Выскочив из-под холодного душика, я прямиком направился искать свои шмотки, однако, буквально через минуту понял, что нога… не болит совсем. Вот вообще, будто и не было никакого ранения… – Джил, а что ты сделала?

– То что и должна была сделать, если бы ты в лазарет соизволил явиться. Промыла, зашила по новой, регенерировала и обезболила, закрыла водонепроницаемой повязкой. Теперь надо наложить чистую повязку и завтра уже останется только шрамик.

– А где…

– Бухло я вылила. Ты сопьешься так, и никто не обещал тебе столь длительный отпуск из-за какой-то дурацкой царапины, – она толкнула меня, ошарашенного, в кресло и содрала полотенце. – Сиди и не рыпайся, наложу повязку и уйду.

Джил видела меня в самых разных видах за все это время – голого, и растерзанного, и без сознания, и я знаю, что ничего нового она не увидит. Но только сейчас отчего-то стало… как-то странно сидеть перед ней в кресле голым и чувствовать ее пальчики, снимающие непромокаемую повязку на бедре. Голова после холодного душа совсем прояснилась и сейчас я увидел, что грудь Джил прикрыта только топиком, не доходящим ей до пупка, в котором…

– Носишь? – ухмыльнулся я, заметив свой подарок. Маленький камушек поблескивал в полумраке комнаты и приковывал к себе взгляд.

– Браслет тоже, – протянула руку девушка, демонстрируя украшение. – Тихо сиди, и не дергайся.

Саунд: Gregoire – Rue Des Etoiles

Знаю, что совсем неуместно это сейчас. У нас с Джил отношения… вполне себе дружеские, я могу чмокнуть ее в щеку, хлопнуть по попе и даже пощупать за грудь, и она, конечно, разозлится, но я отчего-то никогда не рассматривал ее как объект для… Мне очень нравится ее шикарная грудь, в лазарете я готов был всегда пялиться на нее совершенно беспардонно и отпускать шуточки, но вот отчего-то именно сейчас, когда я сижу перед ней совершенно обнаженный, вся эта ситуация не на шутку заводит меня.

Я чувствую, как ноющая тяжесть начинает разливаться пониже живота, и от сознания того, что ее рот так близко к моему члену, неожиданно до боли, до рези захотелось, чтобы он оказался еще ближе. А лучше даже, чтобы расстояния между ними не было вообще никакого.

– Ты совсем не меняешься, Гилмор, – подняла на меня глаза Джил. – Стоило только девушке рядом оказаться, как ты уже готов к подвигам.

– А ты как думала? – не желая почему-то вдруг признаваться, что меня очень волнует ее присутствие, я снова начинаю над ней подтрунивать. – Ты свои сиськи вывалила передо мной, и я должен оставаться безучастным к этому? Может, у меня каждый раз такая реакция на твои буфера…

– Хочешь меня? – усмехнулась Джил, а я смотрю на нее из-под полуопущенных ресниц, и вроде бы это та самая Джил, которую я знаю уже сто лет, но только сейчас я разглядел какие у нее пухлые розовые губы, мягкие и сочные даже на вид. Оливковая кожа, кажущаяся чуть темнее в полумраке, отливает бронзой, так и манит прикоснуться, сводит с ума…

– А ты что, сама не видишь? – я пытался сказать это насмешливо и твердо, но вышло дерьмово. Голос все равно сорвался, а голова закружилась, до того острыми были все ощущения сейчас.

Девушка, резко присев на корточки, вдруг лизнула член, пройдясь языком по всей длине. Я настолько не ожидал от нее никакой ласки, думал, она только посмеется надо мной, что вдохнуть вдохнул, а выдохнуть не смог… Вожделение сковало мышцы, мне с такой силой захотелось эту девицу, вот прямо сейчас, абсолютно безотчетно, что затряслись руки. Ее ладони легли мне на грудь и слегка надавили, чтобы я откинулся на спинку кресла. Она устроилась у меня между ног и потянулась, вроде бы поцеловать, но в последний момент отклонилась, и ее губы, мимолетно прихватив сосок, стали опускаться все ниже и ниже, неторопливо подбираясь к изнывающему и просящему прикосновения члену.

– Джил, – только и могу я бессвязно бормотать. – Только… прошу, продолжай, Джииииил, – срывается с губ стон, и все лишь одна мысль бьется в голове, как же хочется почувствовать ее влажный теплый рот, и губы, сомкнувшиеся на головке. Еще не совсем трезвый мозг отказывается служить мне совсем, все инстинкты обострились, а ощущения особенно жгучие. Все тело бросает то в жар, то в холод, то мурашками покрывается, и кажется кожа в сто раз чувствительнее, чем обычно.

Но она решила окончательно лишить меня рассудка. Опустившись в самый низ живота, она на этом не остановилась, а стащила с себя топик и пропустила стоящий колом член между грудей, сжав их плотно вокруг него и стала водить им вверх-вниз, доводя меня до помешательства. Я глаз не могу оторвать от этой необычной ласки, и когда головка показывается наружу, кажется, что ее змейка сейчас его проглотит. И вынести это зрелище оказалось совершенно невозможно.

Схватив за предплечья, дергаю девицу наверх и, торопясь, будто она может сейчас исчезнуть, убежать или испариться, судорожно избавляя ее от белья и пропихивая подрагивающий член в нее, сажаю на себя, погружаясь до самого основания в горячую, узкую плоть. Стон мы выдали совершенно синхронно, она была такая мокрая, что я вошел в нее без каких-либо преград быстро, несдержанно и, наверное, больно. Но эта мысль оформиться как таковая не успела, потому что прямо перед моим носом оказались две шикарные булочки с большими стянутыми в плотные темные шарики сосками, призывно торчащие кверху, и я не мог не поймать их ртом, втягивая в себя так сильно, что она вскрикнула.

– Смотри не откуси, Гилмор, обалдел?

– Обалдел? Да я ох*ел просто… Джи, ты шикарная! Мне всегда нравились твои сиськи, просто я не знал, на что они еще способны…

– Похабник, – простонала она, когда я, подхватив ее под бедра, стал приподнимать вверх-вниз. – Самый любимый похабник…

Меня немного потряхивает от неожиданно сильных эмоций, таких резких и острых, что держать под контролем ситуацию не получается вообще. Каждое движение, каждый звук, касание, тягучий плотский запах разгоряченных тел – все это откликается в паху ноющей сладостью, подталкивая меня к пику с такой скоростью, чего раньше никогда не было. Она еще что-то бессвязно шепчет, выдувая теплым, даже горячим ветерком мне в губы, и я ловлю эти выдохи, притягивая к ее себе, и пью ее, целуя, чувствую, как трутся друг об дружку наши взмокшие животы, а ладошки Джил беспорядочно снуют то по затылку, дергая волосы, то по плечам, впиваясь ноготками.

Между поцелуями, делая судорожные вдохи, девушка облизывает губы, а я вдруг пытаюсь поймать ее язычок губами, на что она, смеясь, позволяет всосать его в себя, облизывая кончиком своего языка, не прекращая при этом описывать восьмерки и тереться ягодицами о мои бедра, насаживаясь на меня с каждым разом все быстрее. Я понимаю, что мне сдерживаться становиться практически невозможно, поэтому я, когда она тянется снова меня поцеловать, после короткой передышки, уворачиваюсь от ее губ мотая головой из стороны в сторону, понимая, что это мало поможет, прихватывая, чуть не сдержано, ее мочку...

Меня просто с ума сводит ее влажная темная кожа, пытающиеся поймать мой взгляд серо-зеленые, насмешливые глаза, которые сейчас кажутся темными из-за охватившей девушку страсти. Она сильно стискивает мои бедра ногами и водит тазом так, что у меня начинают искры сыпаться из глаз. Дыхание послало меня уже давно, я даже не пытаюсь как-то выровнять тяжелые хрипы, выдыхая их вместе с низкими стонами прямо ей в лицо. Это безумие, какое-то полное сумасшествие, но разрядка, кажется совсем близко, и я ничего не могу сделать, чтобы оттянуть ее.

Ни она, ни я давно уже не сдерживаемся, все на пределе чувственности – рваные поцелуи, переходящие в покусывания, она расцарапала мне всю спину, а мои ладони обхватили ее пышные ягодицы и сжали так, что она снова вскрикнула, но это был уже не возмущенный возглас, скорее радостный вскрик, плавно перешедший в удовлетворенное оханье. Джил схватила мое лицо в ладошки и, заглядывая в глаза, прошептала.

– Ну же, Джай, кончи в меня… – задыхаясь, шепчет она так, что от ее голоса и слов по спине пробирает ознобом, а лицо начинает пылать. – Хочу почувствовать тебя в себе, давай же! Только не вздумай глаза закрыть, я хочу все видеть!

Ее слова, жаркий шепот, мягкое тело под моими ладонями, и несдержанные, резкие движения, которые она делает, то вся сжимаясь, то усаживаясь так глубоко, что мой член упирается во что-то там у нее внутри, вызывая резкие приступы еще большего наслаждения, и становится нечем дышать, да и я совсем позабыл как, вообще, это делается, бессознательно толкаясь в ней, чувствуя только ее скользкую изнутри, тугую плоть, дарящую наслаждение.

Я ощущаю, что оргазм накатывает с безумной силой, рассыпая внизу набирающие обороты неимоверные ощущения, чувственные вспышки, поднимающиеся все выше, а Джил пристально смотрит, и я просто погружаюсь в ее объемный страстный взгляд. Все тело сотрясается крупной дрожью, мне кажется, что я кончаю и кончаю, и никак не могу остановиться. Она тяжело дышит, выдыхая похоть сквозь сжатые зубы, и я только сильнее вжимаю ее в себя, не желая, чтобы она прекращала мановения бедрами. Очень хотелось прикрыть глаза, но вместо этого я не прерываю зрительного контакта, а она, сделав еще пару движений, выгнулась, из груди у нее вырвался бесконтрольный, долгий стон, и я чувствую, как вокруг моего члена сокращаются ее мышцы, погружая ее в оргазм.

Притискиваю девушку к себе, покрывая ее грудь и плечи короткими поцелуями, но она отстраняется, кажется спрашивает что-то… Внезапно, она соскочила с меня, беспорядочно что-то выкрикивая, а на меня вдруг накатила страшная усталость так, что глаза слипаются помимо воли, и сознание уходит. Единственное, что я понял – как стало пусто, когда она слезла с меня, но потом в бедро впиявилась игла, и тьма накрыла меня окончательно, вместе с моими мыслями и сожалениями.

* *

На следующее утро я долго не мог понять, приснился ли мне охрененный секс с Джил или все-таки он был. Судя по тому, что в комнате было убрано, сам я лежал в кровати голый, но укрытый одеялом, а на тумбочке белела записка, все было на самом деле.

«Еще пару дней тебе на восстановление. Больше отмазывать не могу. Не вздумай ко мне подваливать».

Вот тебе и раз. «Не вздумай подваливать». Хм, вот ведь девка неугомонная, что значит «не вздумай подваливать» – это что же, делать вид, что ничего не было? Странно, по ее виду и не скажешь, что ей не понравилось.

Как бы там ни было, нога совсем не беспокоила, и настроение было на редкость ровное. Хоть немного и мутило после недельных возлияний, но регенерация и другие лекарства делают свое дело, так что к вечеру мы уже вовсю толкались с парнями возле пропасти и пили пиво. Джил, равно как и Люси с ее заморочками, мне удачно удается выкинуть из головы, хотя бы на время. Тем более что фракция заполнилась бесстрашными прибывшими с дальних рубежей, и, наконец, мы удивились с Кевом и его семейкой. Анишка ходит и бросает на меня настороженные взгляды, которые я старательно игнорирую – видно, Мия успела просветить ее насчет моих «геройств», зато с мальчишками мы вдоволь повозились на матах. Стивен, несмотря на то что на четыре года младше Дейви, пацаненок настолько бойкий, что ему даже удалось уложить меня на обе лопатки, под страшные вопли старшего брата.

– Так нечестно! – орет мальчишка, сверкая светлыми, как у Кева, глазищами. – Ты ему поддавался, Джай! А мне вот нет! Я быстрее уложил бы тебя!

Я еще отчетливо помню себя в их возрасте, будучи младшим по всем статьям, огребал и от Кева, и от Брая. Никогда они мне спуску не давали, и приходилось выгрызать с боем свое право тоже быть взрослым. Старшаки все больше издевались, ржали и щелкали по носу, заставляя меня верить в свои байки и потешаясь над тем, как я, узнав правду, требовал сатисфакции. Стив и Дейв, переглянувшись, навалились на меня оба, причем один держит руки, чтобы я не вырывался, а второй прыгает у меня прямо на животе.

– Все! Мы тебя победили!

– А вот двое на одного, это разве честно? – спрашиваю их гогоча, но что-то нехорошее вдруг шевельнулось за грудиной и снесло напрочь всю бесшабашную дурашливость.

– Война так война! – объявляет мне Стив. – На войне все средства хороши!

Хорошее настроение, которые держалось почти несколько дней, испарилось. Что-то, запрятанное глубоко внутри, всколыхнулось вдруг и под ложечкой опять засосало. Я прав был, когда хотел отомстить Идрису, он… крыса, и… он…

«Война так война» – раздается в ушах детский голосок, – «На войне все средства…»

У нас с ним война. С ним, с кочевником-безупречным. Вот беда только в том, что эта не та война которую мы ведем уже много лет. Это наша личная с ним война, и для меня да, все средства были хороши. Все средства… Я готов был убить их обоих только потому что... она выбрала его. Потому что предпочла его мне и... Черт, готов был из ревности лишить жизни ту, с кем был рядом все это время, кто спасал меня и кого я сам вытаскивал много раз... Просрать все это только потому что... Черт!

– Джай, у тебя тут кровь, – вдруг растерянно выдает Дейви.

– Это не мы, у нас никакого оружия нет! – глазенки Стиви широко распахнулись, и вот теперь стало видно, что они совсем пацанята еще.

– Все нормально, – сдавленно выцеживаю я, стараясь не напугать мальчишек. – Это старое ранение, все не заживет никак, вы ни при чем. Ступайте в детские, мне вот видите, в лазарет надо.

– А можно мы в Яме посидим?! – взмолились парни. – Мы не хотим в детские, там одни малявки!

– И девчонки, – сердито вставил Стив. – А когда девчонки появляются на горизонте, у Дейви отшибает все мозги…

Я расхохотался и заверил племяша, что не только у него, спроваживая мальчишек из Ямы, которая наполняется уже весьма подвыпившими бесстрашными. А вот мне и правда надо бы в лазарет завернуть. Надеюсь, сегодня все-таки смена Джил.

Я приметил ее еще из коридора. Она как раз переходила из одного блока в другой, когда я появился на горизонте. Остановилась, скептически глянула и покачав головой, продолжила свой путь, пока я не догнал ее и не развернул к себе.

– Джил, постой…

– Я кажется все тебе сказала, Гилмор. Не подваливай ко мне, ясно?

– Я и не подваливаю, у меня… вот… – показываю на еле заметную на черных брюках кровь.

– Твою мать, – закатила глаза девушка и показала на процедурную. – Иди туда, сейчас подойду к тебе.

Заскочив в такое уже знакомое, почти родное помещение, я разделся и приготовился ждать ее, но к моему разочарованию пришла совсем другая медсестра.

– Ну что там у тебя, показывай… – пока медичка делала свое дело, я с тоской думал, отчего мне так не везет с девицами. Только найдешь хорошую девушку, как она делает тебе ручкой, и привет. Не то чтобы я вот прям как-то сильно хотел, чтобы Джил была моей, просто, мне показалось, она совсем не против моей компании. Была. Что изменилось-то? – Фигня какая-то, – пробурчала медсестра. – Лежи смирно, я сейчас кого-нибудь из старших позову.

Тон ее мне не понравился, и, опустив глаза, я увидел то, что мне совсем не понравилось. Края раны были неестественно вывернуты, из них сочилась рыжеватая жидкость, но совершенно не болела, иначе я бы давно заметил, что что-то не так. В помещение процедурной заходит весьма разъяренная Джил и сразу же бросается на меня.

– Ну что ты еще выдумал, Гилмор! Обязательно до меня докапываться? Твоя рана – дурацкая царапина, но зная тебя и твою идиотскую голову, уверена, что ты ее нарочно расковырял!

– Может, ты посмотришь сначала, вместо того, чтобы на меня орать? Не хочешь меня – не надо, просто сделай, что должна!

Джил поджала губы и, наконец, подошла ближе. Вот бы понять этих баб, что еще надо-то? Вроде все срослось у нас, и стонала она очень даже натурально, а теперь вот нос воротит, да еще и с наездами. Просто охренеть! Я недовольно разглядываю девушку, у которой скептическое выражение лица сменилось на тревожное. И мне совсем это не нравится. Она повернулась к ассистентке и сказала ей какую-то фразу, я ничего не понял. Джил вытащила коммуникатор, и с очень озабоченным видом стала тыкать в экран, вызывая еще каких-то докторов. Наконец, она отключила связь и с очень озабоченным видом положила руку мне на лоб.

– Ты в целом, как себя чувствуешь?

– Так, будто меня сначала одна девушка бросила, выбрав другого, а потом вторая сбежала, после безумного секса. Что со мной не так, Джил?

– Это что же… – девушка закусила губу и покачала головой. – Вы с Люси… расстались?

– Что значит… А как ты могла быть не в курсе? С чего я прохлаждался в Эрудиции с ножевым, ты что не знала?

– Откуда бы? Ты ж не говоришь ничего. Так, подожди, тут… Знаешь, кажется нож, которым тебя ранили в бедро, был отравлен. Мы с тобой позже поговорим, ты сейчас просто помолчи, ладно?

Ее ладошка снова дотронулась до моей щеки, но я перехватил ее и дернул девушку на себя.

– Я бы и хотел забыть, что у нас было. Да вот что-то получается хреново. Может, ты не будешь от меня бегать, Джил?

– Гилмор, ты просто оболтус и поросенок. С тобой вообще никак нельзя быть серьезной и потом...

Она не успела договорить. Процедурная стала наполняться людьми, она что-то делали с моей ногой, а я то и дело ловил настороженные взгляды Джил и ее мимолетные улыбки. К вечеру мне ввели антидот – ранение действительно оказалось приправлено чем-то ядовитым, а то, что я сразу его не лечил, да еще и мальчишки распрыгали… Как бы там ни было, меня до утра оставили в лазарете, и уже ночью Джил зашла ко мне. Остановилась в дверях, руки сложила на груди, а у меня из головы не идет ее змейка, то и дело поглощающая мой...

– Значит, старательно будем делать вид, что ничего не было? – нарушаю затянувшуюся тишину, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Джай, мне трудно воспринимать тебя как парня. О твоих дебильных поступках во фракции легенды ходят. Знаешь... твой член – лучшее что произошло со мной за последнее время, но я так… жалела, что наша дружба, с подколками и подъ*бками, теперь после этого закончится! Пожалуй, мне именно вот этих легких, ни к чему не обязывающих заигрываний мне и было больше всего жалко. Тем более я думала, что это твой очередной поворот не туда. Знал бы ты, как мне надоело быть для парней запасным вариантом…

– Хочешь предложить мне дружбу? Взамен своей охренительной змейки? Думаешь я смогу забыть, на что она способна? – поигрывая бровями, спрашиваю девушку, ухмыляясь.

– Идиот ты, Гилмор. Вот как есть, тупой и недалекий баран. Я ему тут о высоком...

– Ух как сегодня грязью поливают. И за что мне столько любви перепало?

– Ты никогда не изменишься. А я хочу серьезных отношений, понимаешь? Я, правда, хочу выйти замуж, родить ребенка, не такие уж невыполнимые желания, правда?

– А я, стало быть, тебе не подхожу?

– Ты? – Джил распахнула глаза, из-за чего они стали еще огромнее. – Да никогда в жизни! Я, вообще, не представляю тебя в серьезных отношениях с кем-либо…

– Но ведь я тебе не безразличен, – проговорил я утвердительно. – Я видел…

– Не безразличен. Даже очень. Но…

– Слушай, Джил, я девицам никогда не навязывался и не собираюсь, окей? Не буду я тебя доставать или преследовать, можешь не волноваться. Просто скажи, что было не так? И что случилось вдруг? Ведь мы с тобой до этого времени прекрасно общались, что изменилось?

– Дело, наверное, не в тебе. А во мне. Я… не могу так. Не умею я дружить с парнями!

– Скажу тебе по секрету, трудно дружить с девицей, у которой такие сиськи...

– Вот и приласкал, бл*дь! – пальчики легонько стукнули мне по лбу и я опять не удержался, перехватывая ее запястье и притягивая девушку к себе. Не в моих правилах отпускать то, что само шло в руки. Джил глубоко вздохнула и совсем не сопротивлялась, когда я чуть прихватил ее губки и даже ответила мне.

– Джай, – тихонечко выдохнула она мне в губы. – Мне с тобой было очень хорошо, но прошу, пусть этого больше не повторится, ладно?

Да твою мать, как, вообще, хоть что-нибудь понять в этой жизни? Она смотрит на меня чуть ли не умоляюще, я отчетливо вижу, что нравлюсь ей до чертиков и был бы совсем не против, если бы она была со мной. Но опять эти бабские заморочки – люблю, но встречаться не буду. Ладно, надо откатить пока.

– Но... друзьями-то мы можем остаться? – поглаживая большим пальцем ее щеку, спрашиваю девушку. – Или ты теперь до конца жизни будешь от меня бегать? Давай просто забудем, я был пьян, да и собственно, это нас ни к чему не обязывает, так ведь?

– Так, – Джил улыбается, но грустно как-то, отстраняясь. – Все, спи давай, завтра выгоню тебя отсюда поганой метлой! – проговорила девушка, направляясь к выходу.

– Стой! – кричу я ей вслед. – А еще один поцелуй на ночь?

– Иди в жопу, Гилмор, – салютует мне девушка средним пальцем, но улыбка у нее на лице уже самая настоящая. А мне вот интересно, надолго хватит этого ее дружеского запала?

Комментарий к «Глава 24» Тоска и отчаяние Джил http://images.vfl.ru/ii/1460396878/28389323/12247927.jpg

====== «Глава 25» Откровения ======

Люси

– Эрик, это обязательно? – возмущенно спрашиваю у родителя, понимая, что все бесполезно.

Конечно, он прав, зная некоторые его мысли и чувства, я теперь очень хорошо его понимаю. Но это не отменяет того, что я дико, просто безумно скучаю по Ризу, и вот уже несколько дней страстно желаю его увидеть. Ведь отец, по возвращении, как только вытряс из меня все неутешительные новости о том, что происходит в городе, тут же забрал кровиночку во фракцию, чтоб была под неусыпным присмотром. Покинуть Бесстрашие и так удается с трудом, да еще комендантский час ввели… И раз уж он во фракции, старается охватить все и сразу, поэтому, заметив как я тренируюсь, решил дать мне несколько незаменимых советов. Вот бы еще они все касались исключительно тренировки…

– Ты знаешь прекрасно, что за тобой идет охота. Будь моя воля, я сослал бы тебя отсюда подальше! И комендантский час – меньшее, что я могу сделать в нашем положении, – Эрик отводит глаза, ему явно неприятен этот разговор. – Люси, – нахмуривается лидер, и беспокойная складочка появляется между бровей. – Ну-ка, напомни мне семь правил ведения боя!

– Ну, а это-то зачем, пап, я все помню!

– Это приказ, – сказал отец так ласково, что я чуть было не прыснула в кулачок. Он волнуется, что ж поделать. Придется освежать память…

– Спокойствие, во-первых. Во-вторых, естественность позиций и передвижений…

– А ты двигаешься как робот, – перебил меня лидер. – Расслабься, зажатость мешает тебе, делает твои движения скованными и невозможными для хорошей защиты и резкой контратаки!

– Мне сложно расслабиться под твоим гневным взглядом! Может, ты уже скажешь, что действительно тебя беспокоит? Пока не было лидеров во фракции, мы выжили, как видишь, и ничего плохого не случилось…

– То-то я смотрю твой кочевник в Эрудиции прячется! – Эрик отвернулся, но я все равно успела заметить усмешку, тщательно скрываемую в бороде.

– Очень смешно, – скептически посмотрела я на отца, отводящего взгляд. – Ну ладно Алекс, от него я хотя бы ожидала…

– А теперь напомни-ка мне, что такое субординация и что у нас бывает за ее нарушение? – резко сменил скользкую тему Эрик. Вот значит как, да? Приказами будем припечатывать…

– Субординация – это подчинение младших по званию старшим, – высоко вздернув подбородок и не глядя на родителя, отчеканиваю я ледяным голосом. – А также уважительное отношение младших по возрасту или стоящих ниже по служебной лестнице к старшим по возрасту или статусу; помогает обеспечивать должный порядок работы фракции, боеспособность воинских подразделений, эффективность рабочего процесса. Нарушения субординации могут происходить из-за неуважения к старшему командному составу и караются в соответствии со степенью нарушения. Теперь ты доволен?

– Не совсем. Но на сегодня достаточно. Было бы неплохо, если бы все это применяла на практике. Я надеюсь, ты меня поняла.

Понять-то я поняла, только вот что делать со своими разбушевавшимися чувствами? Сегодня днем, когда мы с отцом были в Эрудиции, оставалось только тоскливо смотреть друг на друга, потому что не было ни одной секундочки, чтобы побыть наедине. Совет пяти собрать не так уж просто, тем более в такое, неспокойное время. Меня вообще не должно было там быть, но я наделась, что мы сможем с Ризом выкроить пару минут, чтобы хотя бы обняться. Но оставалось только жалостливо обмениваться мыслями. Не могу я больше…