Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 56 страниц)

– Мы обязательно с тобой поговорим, просто… мне нужно понять с чего начать. Я не был готов к тому, что ты ничего не помнишь, был уверен, ты сама узнаешь меня и будет проще объяснить тебе, как обстоят дела. Теперь, когда нужно объяснять все с самого начала…

– Все еще думаешь, что я не смогу понять? Думаешь, я совсем глупая?

– Ну, конечно, нет, дело не в этом… Сделаем привал, там и поговорим.

То, что Люси не помнит меня совсем означает только одно, я сам поставил ей блок, но забыл об этом. Зачем я это сделал… Конечно, я хотел, чтобы она прожила нормальную жизнь, не отягощенную бременем сканирования сознания, ведь с ней не было рядом никого, кто мог бы научить ее пользоваться этим даром без ущерба для нее самой. Я был уверен, что она вспомнит меня, и теперь мне нужно как-то заставить ее довериться мне, чтобы была возможность помочь ей восстановить в памяти хоть что-нибудь, иначе… все что я должен ей рассказать, будет для нее фантастическим бредом… Черт, как же все непросто!

– Вот уж не думала что скажу это, но отчего ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой за то, что я тебя не знаю… ну или не помню. Риз, я сейчас с ума сойду от любопытства, а ты идешь с таким видом, будто тебя ограбили…

Я обернулся и увидел, что она совсем устала, видно, мы долго уже идем. Да и сумерки совсем сгустились, надо бы устраиваться на ночлег.

– Люси, все очень серьезно. Нам нужно поговорить, но я не хочу делать это на ходу. Давай устраиваться на ночь, и я все тебе расскажу.

– Ох уж эти сказочки… Ох уж эти сказочники…© – пробормотала она, пробираясь со мной к зарослям на самом берегу реки. До переправы осталось уже немного, но по темени мы не будем переходить реку, слишком опасно. Оставим это на светлое время суток.

Пока я выкладывал из камней печку для костра, все пытался понять, как же ей сказать обо всем так, чтобы она поняла, позволила мне ей помочь… Им всем помочь… Нам надо серьезно поговорить, а в голове такой сумбур, что невозможно сосредоточиться на чем-то одном. Я так мечтал встретиться с ней, вот я встретился, и что теперь? Я ведь должен стать бесстрашным, а, значит… надо попытаться все ей объяснить. Она ведь доверилась мне, она явно обрадовалась, когда я пришел, так нужно просто… помочь ей вспомнить, убедить, что я не желаю никому навредить. Она совершенно права в своих опасениях, когда враг или тот, кого ты привык считать врагом прикидывается или убеждает тебя, что он друг, это всегда вызывает подозрения. Нам нужно, обязательно нужно все выяснить.

Я, как мог, старался не думать о ней как о девушке, нельзя так сильно привязываться, нам нужно держаться в рамках, но… меня тянет к ней безумно. Даже несмотря на открывшиеся обстоятельства и что она меня совсем не помнит, и то что у нее есть парень и я ей не нравлюсь, ничего не могу поделать, чувства, которые я испытываю рядом с ней не поддаются описанию, и я не хочу терять это… отказываться от нее. Совсем…

– Риз! Или Дей… Я не знаю, как теперь тебя называть… – окликнула меня Люси и я обернулся на зов. Она сидела возле костра и выглядела так, слово собиралась посвятить меня в какую-то тайну.

– Зови Риз. Я как-то привык за все это время, – буркнул я, и страшно разозлился на себя. Ну вот чего я веду себя как идиот, а? О деле думать надо…

– Риз… Слушай, ты был прав, на самом деле. Я действительно… Понимаешь, я отчетливо себя помню где-то только лет с десяти. Мой дядя Эван подарил мне блокнот и… с тех пор все свои мысли чувства и эмоции я выплескивала туда. Рисовала и пыталась восполнить что-то, чего не хватало… Я думала это с другим связано и совсем не ожидала, что в моей жизни появится человек, который скажет мне, что я должна что-то вспомнить.

– Люси… – мне совершенно не нравится, что я никак не могу справиться с собой. Между нами только-только возникла все еще очень слабое, но что-то похожее на доверие, и сейчас мне придется снова его нарушить. – Я готов тебе все рассказать, но поверишь ли ты мне?

– Я и правда пытаюсь все время что-то вспомнить, но оно от меня как будто ускользает. И еще… Я все время слышу других людей. Их мысли, чувства, эмоции. Почти всех… кроме тебя.

– Так, значит, способности все-таки остались у тебя? – в моем голосе помимо воли проскальзывает надежда. Если у нее остались ее способности, то, может быть, удастся не рассказать, а… показать ей… – Но ты ничего не помнишь, что происходило двенадцать лет назад? – она опустила глаза и задумалась.

– Все очень смутно… Тогда ведь была война, многие погибали, и я почти совсем ничего не помню, только по рассказам братьев и родителей. Мама говорила, что я очень чувствительная была и они берегли меня, как могли. Недовольные похитили Ричи, потом пропал отец, я очень переживала, почти ничего не ела, ходила как тень… Потом война закончилась и все как-то забылось и встало на свои места… Но я совсем не помню тебя, Риз. Двенадцать лет назад… Ты ведь сам был тогда ребенком.

– Да. Мне тогда было двенадцать лет.

– И откуда я могла знать тебя? Где мы могли с тобой встретиться?

Я совершенно не знаю, как объяснить ей… Она только-только приняла тот факт, что я кочевник, преступник для нее, но у меня получилось доказать ей, что я не дам ее в обиду. А сейчас мне как-то надо сказать ей что я…

– Мы не встречались. Мы общались… ментально.

– Что?

Она не поймет и не поверит. Для нее все это... слишком фантастично, она привыкла жить как обычный человек и вряд ли готова к тем испытаниям, что выпали на ее долю, но, как бы там ни было, нужно ввести ее в курс дела. Лусия смотрит на меня настороженно, явно ждет объяснений и я решил начать с главного.

– Люси, ваш город в опасности. Недовольные побеждены и рассеялись в застенье, но безупречные не оставили идеи разрушить город и уничтожить живущих там людей. Я знаю, как они могут проникнуть сюда, но если никто не подтвердит мои слова, мне не поверят.

– А ты откуда все это знаешь? Кто ты такой вообще?

– Вся проблема заключается в том, Люси, что я не кочевник.

– Это я уже поняла… Ну а кто же ты? Не стервятник же?

– Нет, – я смотрю в ее необычные глаза и мне приходится собраться с духом, чтобы снова разочаровать ее, теперь уже, наверное, окончательно. – Все дело в том, что я… один из безупречных.

Я даже физически почувствовал, как она вся напряглась, даже не трогая ее. Голубая радужка будто покрылась инеем изнутри, она резко вскочила, отпихнула меня так, что я потерял равновесие и если бы не реакция, наверное, упал бы. Но я успел подняться и теперь обреченно смотрел на пистолет, направленный мне прямо в грудь.

– Я так и знала, что ты втираешься мне в доверие, чтобы проникнуть в город, а я нужна была затем, чтобы провести тебя туда! Чего ты хочешь? Убить лидера?

– Нет, Люси, поверь, я хочу помочь! 12 лет назад я помог бесстрашным, в частности, вашей семье и оказался здесь, чтобы закончить начатое! Если ты позволишь мне напомнить тебе, я могу помочь тебе вспомнить… Только пушку убери для начала…

– Как ты мог помочь, сам будучи ребенком? Я не верю в это, а вот то, что ты безупречный, очень даже! Вот только как ты преодолел языковой барьер, безупречные не терпят мата, это-то и сбило меня с толку! И шрам еще твой…

Я невольно прокатываю пальцами по брови, уже привычно чувствуя подушечками небольшую выпуклость, оставленную мне на память стервятниками. Конечно, я не стал его сводить, зачем? Все отдал бы сейчас… чтобы она поверила мне…

– Люси, – я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Прошу, позволь мне помочь тебе вернуть твои воспоминания! Если ты слышишь других людей, их мысли, то я могу сделать так, что ты все вспомнишь. Могу показать тебе, как управлять своим даром…

– Что? Откуда ты все это знаешь? Так, руки держи, чтобы я видела!

– Я тоже умею читать мысли людей, когда это необходимо. Умею воздействовать на мозг человека, чтобы вводить его в транс, но почти никогда не применяю это, потому что отнимает много сил. Я пришел сюда со станции, как обычный человек, у меня в голове нет улучшающего чипа, потому я спокойно могу сказать крепкое выражение. Пожалуйста, поверь мне, Люси, ведь это я, будучи подростком, связался с тобой и помог вызволить тебя из плена, когда тебя украла Лерайя. Тебе ведь рассказывали об этом?

– Но откуда…

– Мы общались с тобой, очень долго, с тех пор, как удалось связаться с тобой, до тех пор, пока я не воспользовался нелегальным порталом и не оказался здесь, на земле, недалеко от города. Я, вместе со своим учителем, помогал вам победить недовольных, закрыл все их порталы, и они не могли больше проникать сюда, более того, я заблокировал все их летные аппараты – керноклатеры-разрушители, чтобы они не могли уничтожить города, которые они курируют вот уже двести лет. Я сбежал от них, чтобы оказаться среди бесстрашных, но беда в том, что когда пользуешься нелегальными, неоткалиброванными порталами, да еще без чипа… Моя память подвела меня, я сам все это вспомнил не так давно и ушел от кочевников…

– И что теперь? Почему город в опасности? Ты сказал, что безупречные хотят отомстить и у них есть возможность...

– Я, пытаясь выжить в застенье, рыская по пустыням и прериям, случайно нашел станцию, в которой был мини-центр управления порталами, и запустил его… Я хотел его уничтожить, но для этого его нужно было сначала включить, а, запустив процесс… не смог заблокировать. Теперь этот центр можно уничтожить только физически, но у меня нет столько взрывчатки... Сначала я попытался было выменять у стервятников взрывчатку, делая передатчики, но они быстро поняли, что мне можно не платить. Тогда я пошел в город, попытался тебя найти, но меня туда просто не пустили... Кроме меня и других безупречных, которые проникают сюда через этот портал и открывают новые, никто о них не знает, а бесстрашные меня скорее убьют, чем поверят мне…

– Господи, что ты говоришь... – глаза Люси наполняются слезами, и она зажимает уши, прямо с пистолетом в руках. – Я ничего не понимаю, у меня сейчас голова лопнет, ты несешь какую-то…

– Люси, пожалуйста, – я медленно подхожу к ней, и обняв, забираю пистолет из рук, – позволь мне помочь тебе, – затопляющая меня нежность к этой девушке не может не сказываться на прикосновениях. Она чувствует это, но вся очень напряжена. Я осторожно убираю упавшие на ее лицо пряди и поднимаю подбородок к себе, заставляя посмотреть мне в глаза. – Ты позволишь мне?

– Не трогай меня! – крикнула она, и, сильно оттолкнувшись от моей груди, отпрыгнула в сторону. – Я не знаю, что тебе надо, но что бы ты ни задумал... у тебя ничего не получится!

Я понимаю, что завоевать ее доверие теперь будет непросто. Мозг лихорадочно пытается найти выход, и я вспоминаю все, что знал об этой девушке раньше.

– Ты показала мне, что значит быть живым человеком. Безупречные... не все враги вам, мой отец боготворил Бесстрашных, мы могли наблюдать за вами и вашим развитием, и он всегда восхищался мужественными людьми, которые населяют города, особенно ваш...

– Городов много?

– Много. Но они скрыты друг от друга, для того, чтобы не взаимодействовать. Мой отец всегда помогал вам, и даже жил среди Эрудитов, сбежав со станции и оставив меня на попечение своего друга, Мартина Корби. Тебе известно это имя, Люси?

– Этот человек помогал моей семье задолго до моего рождения, но я знаю о нем, ведь это он рассказал бесстрашным чем на самом деле является стена... Но откуда ты... Он ведь умер, очень давно, как он мог быть твоим...

– Мы разделились и он попал во временную яму, оказавшись на земле на пятьдесят лет раньше меня... Он должен был оставить записи, которые никто не мог расшифровать, так вот это наставления мне, что и как делать. Я должен был все вспомнить гораздо раньше, но потерял медальон с его именем, и память вернулась ко мне сравнительно недавно... Люси, я могу показать тебе, что говорю правду, но ты должна позволить мне это, добровольно, иначе...

– Ты, правда, можешь помочь мне вспомнить?

– Да, могу. Но ты должна довериться мне.

– Что нужно сделать? – спрашивает она чуть подрагивающими губами, а я опять потянулся к ней и мои пальцы, едва касаясь, проходятся по ее щеке.

– Ничего. Просто смотри на меня, ничего не бойся и я покажу тебе. Только вдохни глубоко и слушай мой голос, Люси…

Она медленно вбирает в себя воздух, а я погружаюсь в ее взгляд и пространство вокруг преображается, концентрируясь, расцвечиваясь, расширяясь и стягиваясь одновременно, до черного, как космическая бездна, зрачка. Я погружаюсь в эту черноту, пытаясь открыть все те блоки, которые я сам же ей и поставил. Теперь пришло время, хорошая моя, ты вспомнишь, ты обязательно вспомнишь… Ведь я хотел, чтобы ты прожила свою жизнь без этого бремени, и, если бы не открывшиеся новые обстоятельства, мы и остались бы каждый на своем месте, но теперь… ты откроешься мне, девочка, ты только ничего не бойся. Я скорее вырву себе сердце, чем причиню тебе боль или страдания…

«Дей, ты тут? Ответить мне!» – зазвучал в голове диалог и я улыбнулся, потому что это выглядело так, будто я слушаю старую запись…

«Да, Люси, привет. Я тут. Почему ты грустная?»

«Дей, Алекс! Ему надо помочь! Он в беде, в опасности! Прошу тебя, Дей, помоги!»

«Кнопка… Я бы рад. Но я не могу. Все станции и передатчики отключены, скоро и мы с тобой не сможем общаться, пришло время тебе стать обычным ребенком».

«Хорошо, пусть, но давай спасем Алекса, пожалуйста, Дей! Я не смогу без него жить! И Лекси не сможет! Спаси его и пусть у меня никогда не будет больше ничего».

«Хорошая моя, я, правда, не могу, если бы только мог, я помог бы. Мы же вытащили твоего Виктора, и тебя спасли… Отца твоего спасли, когда я в образе домате приходил к Райну! Кнопик, пожалуйста, не плачь, но нельзя спасти всех. Мы просто не можем…»

«Ну почему!!! Почему именно сейчас!!! Я все отдам, чтобы Алекс был жив, Дей, помоги, помоги!!!»

«Мне нужно идти. Может быть, мы когда-нибудь встретимся…»

«Я тебя забуду, да? А ты меня?»

«Мы сможем вспомнить, если захотим, Кнопик. Но тебе будет лучше, если ты все забудешь. Станешь обычным ребенком. И проживешь обычную бесстрашную жизнь».

«Дей, я не хочу с тобой прощаться. Я привыкла к тебе! Ты мой друг!»

«Я тоже не хочу, малышка, но это правда необходимо. Иначе… мы оба можем погибнуть. Все. Мне пора. Прощай».

«Неееет!!! Не уходи! Пожалуйста… Я ненавижу тебя!!! Ты меня бросаешь!!! Я…»

Сознание будто катится по сверкающему лабиринту и вот мы уже оба стоим возле реки, костер давно потух, Люси смотрит на меня ошарашено… Я знаю, что она вспомнила далеко не все, но те слова, ощущения и эпизоды, которые мне удалось возобновить у нее в голове, она вспомнила очень явственно.

– Так, это ты…

– Я помогал, чем мог, но чтобы закончить начатое, мне нужно было как можно скорее убраться со станции. Я не мог больше связываться с тобой, Люси, я не хотел чтобы ты жила с этим всю жизнь. И мой учитель так считал. Мы заблокировали твои воспоминания, чтобы ты могла…

– Ты бросил меня, – отпихнула меня девушка и отвернулась. Я понял, что она вспомнила не только события, но и чувства, которые испытала в тот момент. – Я доверяла тебе, я думала ты… поможешь…

– Я физически не мог, Кнопка, – да, это она, я и сам теперь вижу, это точно она. – Мне нужно было уходить. Я думаю, нам теперь есть что обсудить, когда ты перестанешь дуться на меня, за то, что я сделал двенадцать лет назад.

– Ты поможешь мне все вспомнить? – она повернулась ко мне и посмотрела с надеждой. Я улыбнулся.

– Ты сама все вспомнишь. Тебе только нужно научиться пользоваться своим даром. Если ты позволишь мне, я бы научил тебя.

– Так, ты, значит, тоже мысли читаешь?

– Да.

– И мои? – она так покраснела, что мне стоило немало труда оставаться серьезным.

– А вот твои нет. У тебя стоял бессознательный блок, и тебе нужно научиться ставить его сознательно. В данный момент не могу слышать, что ты думаешь, ведь ты добровольно позволила мне ввести себя в транс, чтобы восстановить воспоминания. Блок твой я не трогал. Его снять и ставить ты можешь только сама.

– Господи, это все ужасно сложно и совершенно нереально, – она закрыла лицо ладошками, а я снова приобнял ее за плечи. – Как все это осмыслить и понять, мне кажется, что я сейчас с ума сойду!

– Я предлагаю пока что выкинуть это все из головы и чего-нибудь перекусить. Идет? – я заглядываю ей в лицо, она хмыкнула и кивнула.

– Ты точно не читаешь мои мысли? – подозрительно спросила она и я рассмеялся.

– У тебя есть способность, и ты сразу поймешь, если кто-то попытается пролезть тебе в голову без твоего ведома. Я научу тебя, – я отошел от девушки и сел возле самодельной печки. – Нам много чего надо обсудить, а все остальное… надеюсь, что как-нибудь образуется.

====== «Глава 11» Дорога по застенью ======

Комментарий к «Глава 11» Дорога по застенью Картинка к главе

http://images.vfl.ru/ii/1455491394/96ced616/11476999.jpg

Люси

Дорога по застенью тяжелая, приходится обходить все скопления стервятников, на которые мы натыкаемся, но встречаются и кочевники, с помощью которых Риз обучает меня азам сканирования. Вот и сейчас, мы с удобствами устроились на дереве у кромки леса, чтобы перевести дух и попрактиковаться.

– Ты думаешь у меня получится? До сих пор, если рядом образовывалось большое скопление людей, меня накрывало мешаниной чужих мыслей, эмоций и образов так, что голова шла кругом.

– Как же ты раньше с этим справлялась?

– А я и не справлялась. Не было этого раньше. Я стала их слышать уже после аварии, когда очнулась в лазарете, на полигоне. Потом поняла, что если сосредоточиться на ком-то одном, то и остальных не слышно. А когда пыталась понять, о чем ты думаешь, наступала спасительная тишина. Особенно пока мы были у стервятников. Так что, Риз, наверное, тебе придется меня учить с самого начала.

– Тебя не придется обучать, ты и так все умеешь, – терпеливо, как капризному ребенку, объяснял он, – просто тебе нужно напомнить, как это делается. Как ставить блоки и абстрагироваться от всего лишнего.

– Да уж, хотелось бы… чувствую себя, иной раз, чуть ли не извращенкой какой-то. Какой дряни у людей в мыслях только не бывает…

– Послушай, Люси, у обладающих даром сканирования, существует определенная этика, чтобы не лезть в совершенно личную информацию человека. Некоторые негласные правила, которых мы придерживаемся. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, конечно. Мне бы не пришлось по душе, что кто-то копается в моих… кхм, ну, в личном, – выдала я, краснея до ушей и отворачиваясь. Риз понимающе кивает, старательно пряча улыбку и напуская на себя непринужденный вид. – И мне самой, не хочется видеть такие мыслеформы, особенно у близких мне людей.

– Просто не нужно сканировать все подряд и влезать в самую глубину сознания, – разъясняет мужчина, жестикулируя руками, и голос у него звучит ровно и мягко, кажется, я была права насчет его уравновешенного характера. И мне это нравится.

А еще безумно интересно его узнавать без всякого чтения мыслей. Привыкнув к взрывному норову, присущему всем бесстрашным, рассудительный человек является для меня кем-то почти необычным. Хотя, Риз, действительно ведь совершенно необычный. Он безупречный… И, кажется, не может быть ничего общего между бесстрашной и безупречным, только ненависть, обоюдная вражда, жажда мести и желание истребить друг друга, доставшиеся нам после многолетней войны. Но между нами много общего, потому что он был моим другом, даже больше чем просто друг.

Я вспомнила мальчика, однажды связавшегося со мной, по имени Дей Идрис, с которым общалась через расстояния, с которым у нас была своя особенная связь. Сейчас, конечно, это может звучать странно, но тогда, для ребенка, мне казалось все это настолько естественным, что не требовалось никаких логических объяснений, как, вообще, возможно общаться ментально. И я знаю, что он сделал для нас, для Бесстрашия и всего нашего города намного больше, чем мы могли бы его просить и больше, чем мы можем себе представить. Мы существуем только благодаря ему…

– Ты можешь настраиваться на определенную волну человека и интуитивно нащупывать только ту информацию, которая тебе необходима. Выборочно. Давай вот как попробуем. Я буду задавать вопросы, исходя из полученных мыслеформ кочевников, а ты искать ответы на них. Хорошо?

– Давай попробуем. Только чтоб без всяких гадостей, ладно? – предупреждающе морщусь я, все еще находясь под впечатлением той омерзительной грязи, оставшейся в моей памяти, после общения с одним из романтиков с большой дороги – Рашидом.

– Как скажете, леди, – укоризненно фыркает Риз, удобнее привалившись спиной к стволу дерева. – Ты меня что, совсем за идиота держишь? Если я имел дело со стервятниками, это не значит, что я один из них. Да и меня с рождения воспитывали исходя из моих способностей сканирования, у нас влезать в глубины сознания, с целью выявления личной информации, считается неэтичным...

– Ладно тебе, не сопи так обиженно, я совсем ничего такого не имела в виду. Ты будешь меня учить, или мы просто отдохнуть сюда залезли? – с самым невозмутимым видом интересуюсь у Риза, болтая ногами. – Нам тоже скоро нужно будет подыскивать подходящее для ночлега место.

– Буду, – соглашается мужчина, призадумавшись, бросив мельком недовольный взгляд на мою расползающуюся ухмылочку. А я просто не могу не улыбаться, когда он так забавно обижается, если не понимает когда я шучу или говорю серьезно, наверняка подозревая в том, что я на нем за что-то отыгрываюсь. Вот и неправда, я не отыгрываюсь, но мне так нравится проявление его эмоций. Мы привыкли, что безупречные – как искусственные люди, манекены, а Риз не такой. Общение с ним оказалось приятным и, чего греха таить, волнующим. – Что хочет найти один из кочевников, надеясь получить при обмене на это, батареи питания?

Ох, вот ведь завернул! Медленно вдыхаю теплый, немного душноватый воздух, собираясь с мыслями, и перевожу все свое внимание на обустраивающую под склоном временный лагерь группу людей. Как только я перестаю концентрироваться на Ризе, в голове закручивается целый оглушающий водоворот из чужих мыслеформ и образов, через которые я стараюсь пробиться к нужной мне информации. Но сделать это намного сложнее, чем сказать.

Первое, за что цепляется сознание, так это сетование какой-то женщины по поводу изношенной одежды, и перед глазами сразу проглядывается порванная накидка и обтрепанные до дыр, джинсы. Мужской голос всплывает с озадаченным вопросом, где он намочил сигареты и насколько их хватит. Еще кто-то с недовольством отмечает, что во время своего вороватого промысла, они не смогли раздобыть лекарств и теперь придется идти в город кочевников, чтобы выменять на них патроны, которых и так немного осталось, а есть еще опасения столкнуться с враждебно настроенной группой стервятников. И прочие, прочие, прочие проблемы выживания в застенье из-за нехватки ресурсов, которые теперь настырно вертятся в моей голове, что перед глазами мутнеет, пока я, наконец, не натыкаюсь сквозь этот беспорядочный водоворот на четкий поток мыслей о том, как бы обстряпать кому-нибудь из встречных на транспорте людей западню, чтобы успеть слить топливо, и если наберется полная канистра, то потом будет возможность выменять батареи и…

– Топливо, – чуть ли не с победным видом, заявляю я Ризу. – Он хочет стырить у кого-нибудь топливо, чтобы обменять его и потом попробовать включить найденную портативную аудиосистему, которую он чинил вот уже пару месяцев. Думает, что там может быть на ней записано что-то интересное…

– Стоп, Люси, – спокойно одергивает меня Риз, не разделяя моей радости на то, что я справилась. – Вопрос был только в том, что он хочет найти. Топливо, да, это верно. А вот зачем ему батареи питания, это уже совсем лишнее, если для тебя это не является необходимым. Учись сканировать поверхностно, погружайся глубже если только наткнешься на что-то подозрительное. А то такими темпами, ты и всю его тайную подноготную вытащишь, забивая себе память лишним мусором. Копить в себе ненужную информацию, слишком тяжело морально, потому что мы не только их слышим, но переживаем их эмоции. Понимаешь?

– Я и пытаюсь поверхностно, но оно само лезет вместе с остальной чушью, – только и ворчу, сделав ему страшные глаза. Но он прав, я почти физически могу ощутить чужие чувства и нервная система может не справиться с таким наплывом переживаний. – Ты знаешь, я не могу ухватить, как узнавать только нужную информацию, не зацикливаясь на других мыслеформах. И вместо того чтобы нудеть, лучше бы рассказал, как у тебя это происходит!

– Ну, я это вижу цветами, у меня нужная в данный момент информация подсвечивается немного определенным цветом. У каждого свое – у кого-то образы, у кого-то звуки. Но ты сразу поймешь. По принципу поисковика – ты вводишь запрос, а тебе на этот запрос выдается множество ссылок, среди которых ты ищешь нужное, и это нужное, допустим, подсвечивается красным, будто маркером выделено. Вот как ты поняла, что это именно тот поток мыслей, что нужен тебе?

– Я не знаю, оно как-то… четче было, среди всего. Ну, наверное, как найденный конец ниточки, за который можно потянуть и размотать весь клубок… И не надо на меня так смотреть, словно я сказала какую-то глупость, – ткнув пальцем в него, сурово нахмуриваюсь я, – мне и так не по себе. С ума сойти можно, пока докопаешься до того, что ищешь.

– Тебе всего лишь нужна практика, мы будем упражняться столько, сколько тебе понадобится, встречая людей. Потом это происходит на автомате и ты уже ни о чем лишнем не задумываешься, а просто выявляешь для себя нужное, чтобы не потонуть в террабайтах информации, выдаваемой человеческим мозгом, и не запутаться в белом шуме огромного количества всяких образов, рождаемой человеческой психикой.

– Меня больше всего и волнует как раз этот шум и всякие образы. Понимаешь, во фракции куча народу, и я что, так и буду всех их постоянно слышать?

– Нет, ты можешь поставить блок, абстрагируясь ото всех. Нужно только понять принцип его действия и ты вспомнишь, как их ставить.

– Но я не помню этого, Риз. Такое ощущение, что это выходило как-то само собой.

– Конечно, как-то само собой, ведь у тебя этот дар с самого рождения, и, значит, ты уже тогда подсознательно могла справляться с этой задачей. Давай представим, как бы ты могла охарактеризовать этот блок? Попробуй его представить.

Риз смотрит ободряюще, словно ожидает от меня чуда, и если б пару недель назад, мне кто-нибудь сказал такое, то я бы сперва посмеялась от души, а потом посоветовала этому человеку обратиться к психиатру, но сейчас старательно вникаю в советы безупречного, пытаясь понять все тонкости, постепенно обретая таким образом и собственные воспоминания. Риз оказался прав, когда говорил, что в моей жизни было что-то такое, что я потеряла и пыталась это найти. И как бы раньше я этого ни отрицала, считая обычным воображением, но иногда мне действительно казалось, что я забыла что-то очень важное для себя, что-то такое… без чего я – не я.

Это было давно, еще в детстве, во время войны с недовольными. Самое тяжелое время для нашего города, фракции, и особенно для нашей семьи. Я почти не помнила этого и благодарна Ризу за то, что он сделал так, желая отгородить меня от того страха, потерь, смерти и боли… подарив беззаботное детство. Но вместе с памятью о тех трагических событиях, он забрал и частичку моей жизни, я и сама не могла ни объяснить, ни понять, чего именно мне не доставало, заполняя обитающую внутри пустоту посредством рисования тех самых таинственных образов, что переносила на бумагу.

Привыкнув к тому, что многие меня считают странной только потому, что я не стремилась разделить чужое излишнее безрассудство и неказистые для меня интересы, я просто занималась тем, что мне нравилось, не пытаясь разбавить свой круг общения такими людьми, для которых являлась ненормальной, будучи твердо уверенной, что понять они меня все равно не смогут, а друзьям было все равно на мои странности. Мне всегда было плевать на то, что посторонние мне люди могут подумать обо мне и как реагируют на мои увлечения, искренне считая, что каждый человек индивидуален и имеет право на личные пристрастия, пока Джай, раньше никогда не проявлявший особого любопытства к моим рисункам, не обратил внимание на мой блокнот. И обсмеял меня.

Вот тогда-то во мне все перевернулось и стало совсем непросто. Я с недоумением обнаружила, что и близкие люди не хотят меня ни понимать, ни принимать такой, какая я есть, списывая особенности характера на «бабские причуды» и не приминув лишний раз высмеять. Со временем это становилось обиднее и обиднее, поэтому я отгораживалась от всех. Только родители и братья никогда такого себе не позволяли, сохраняя тактичную неприкосновенность к моим рисункам, или же иногда старались осторожно меня расспросить о том, что изображено на бумаге и откуда я, вообще, беру все эти абстракции.

А истина в том, что все, что копилось у меня в душе, все те перемешанные эмоции и странные ощущения, не имея никакой возможности обрести хоть какие-то объяснимые рамки, я выплескивала карандашом. Так я пыталась материализовать для себя все то, что могу представить, мысленно увидеть, но не могла понять. Для этого я и рисовала Риза, чтобы разгадать его – я видела его снаружи подозрительным чужаком и никак не могла распознать, что же таится внутри… Ведь я была уверенна, что все чужаки могут нести в себе опасность, но совершенно не чувствовала этого от него, даже не дрогнуло нигде в сердце, только было недоумение: откуда такая вера и быстрая привязанность к постороннему человеку, с которым я знакома чуть больше недели? Теперь-то я понимаю, почему меня так подсознательно тянет к нему, это странное и неизвестное чувство, а еще почему-то приятное.

– Люси, – вырывает меня из задумчивости голос Риза. Я стараюсь его так и называть, даже про себя, чтобы потом не проговориться случайно, да и ему так привычнее. – А что ты делаешь пальцами? – он немножко удивленно смотрит на то, как я вырисовываю подушечками по грубой коре дерева. Мне так не хватает моего блокнота, что я уже машинально успокаиваю себя и собираюсь с мыслями, пробуя рисовать на любой доступной поверхности.

– Ты же сам сказал, чтобы я попробовала представить себе этот блок. А я привыкла рисовать то, что представляю, понимаешь? И мне кажется, что это что-то вроде купола, которым можно укрыться ото всех, когда это необходимо. Ну, как в детстве – прячешься под одеяло, если тебе страшно, искренне веря, что так тебя не найдет ни одно чудовище, тут такой же принцип… – Риз чуть меняется в лице, а немного искривленная из-за шрама дуга правой брови, медленно ползет вверх. – Если ты сейчас скажешь, что я странная или дура, то я спихну тебя с дерева и больше не буду с тобой разговаривать! – предвосхищая все его вопросы, сразу же предупреждаю я, стиснув кулачки так, что ногти впились в ладони и придирчиво следя за реакцией Риза. Глаза его приобрели золотисто-зеленоватый оттенок, губы задрожали в улыбке.