Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 56 страниц)

– У нас нет оружия. Тут спокойно, потому что сюда добирается не так уж много народу, в этой местности много скримменов и если нет передатчика, то долго не протянуть, даже если оружие есть. Ты ведь дивергент, да?

– С чего это ты решил?

– Когда мы встретились в первый раз, я заметил, что у тебя на форме нет датчика. Значит, скриммены тебе не страшны. Чем ближе к стене, тем меньше скримменов, но больше стервятников и кочевников. А у них есть оружие, которого у нас нет. Нас поймают, и я не уверен, что будут так беспечны, как в этот раз, могут и усыпить, чтобы не рыпались. Мы будем в городе уже… – сначала хотел сказать, что к вечеру, но покосившись на ее ногу, вздохнул, – к ночи. А утром, когда пройдет твоя нога, в крайнем случае на следующий день, с оружием и провизией, мы двинем в город.

Пока я говорил, она заметно успокаивалась, а я перетягивал ее лодыжку подолом своей футболки, превратив ее в весьма игривый топик. Расшнуровав ее ботинок, я еле втиснул в него перебинтованную ногу, фиксируя ее в одном положении.

– Скорее всего, даже вывиха нет, только растяжение. Давай отдохнем немного, чтобы боль утихла и пойдем дальше, окей?

– Риз… ты прости, что я сорвалась… Последнее время все как-то ни к черту.

– Да все нормально. Так ты точно дивергент, я угадал? – решил я воспользоваться ее настроением и попытаться выяснить хоть что-то о ней и дочери лидера.

– Да, дивергент. У нас их много стало, и мы перестали быть диковинкой. Единственное на что это влияет, диверов охотнее берут в особые группы и разведку, потому что на них скриммены не действуют, как ты и сказал. Ты, как я понимаю, тоже?

– Да. Более того, я научился делать передатчики почти из всякого хлама, понял принцип его работы. Но стервятники не хотят покупать их, они хотят чтобы у них был человек, который будет делать им их бесплатно, вот и гоняются за мной. Ну а ты? Расскажешь, что за прибор ты везла на полигон?

– Откуда ты знаешь про прибор? – она так сильно нахмурилась, что брови сошлись почти в одну линию. Я еле смог подавить улыбку, и принять максимально серьезное выражение лица.

– Я слышал, как ты про него в коридоре кричала, когда убегала от кого-то и врезалась в лидера, – она недоверчиво посмотрела на меня исподлобья и покосилась на дерево слева.

– Вообще-то, я не должна ничего говорить никому об этом… тем более…

– Такому преступному элементу, как я, – прищурившись, смотрю на нее испытывающе. – Ну так и я не должен вести бесстрашного в наш город. Надеюсь, ты нас не выдашь? Или у тебя другие планы?

Она молчит, и я понимаю, что в девушке борются два ее противоречия – с одной стороны, она как член фракции должна будет выдать своим лидерам где город, не может этого не сделать. С другой стороны…

– Ясно. Ну что ж, я рад, что мы поговорили. В конце концов, есть хорошая поговорка: «Делай что должен, и будь что будет»!

– Вот и мой брат так же говорит, – пробурчала она, тяжело вздохнув.

– У тебя есть брат?

– И не один. Ладно, – она, видно, приняла какое-то решение и подняла на меня глаза. – В конце концов, я попала в эту переделку по своей глупости, поэтому… я не скажу бесстрашным где ваш город. Но если мы его найдем случайно, или наткнемся на него, тут уж извини. А прибор… тут долгая история… и… я не могу сейчас тебе ее поведать. Могу сказать только то, что он вызывает агрессию у людей и явно прибыл… от безупречных.

Вообще, я и сам это знал, но был рад, что она решилась на откровенность. Это дает надежду, что она искренна в своем желании не выдавать нас. А то я уже начал было подумывать, не оставить ли ее на дереве привязанной, а самому быстренько смотаться… но отмел эту идею, как ставящую крест на моем продвижении к лидеру и во фракцию.

– Понятно. Ну что ж, если ты уже передохнула, может, мы дальше двинем?

Первые тридцать шагов Лусия мужественно отклоняя мою руку, продвигалась сама. Когда она в очередной раз чуть не грохнулась, пришлось абстрагироваться от ее свирепых взглядов и, устроив одну ее руку на своей талии, а другой поддерживая ее подмышки, вести за собой, потому что иначе мы двигались совсем уж медленно. Знаю, чувствую ее недовольство и раздражение, но все так же она остается для меня закрытой, определить, что она чувствует, могу только по ее живой мимике и бросаемым на меня злобным взглядам.

– Сильно нога болит? – спрашиваю ее, углядев кустарник, бутоны которого оказывают обезболивающее действие.

– Это я терпеть могу. А вот твое желание меня обжимать выносить совершенно невозможно!

– Хорошо, простите, леди, этого больше не повторится, – смеюсь я, сажая ее на пенек. – Сейчас все будет.

Нарвав ярко-красных цветов, нектар которых действует как обезболивающее, я принес их ей и с улыбкой до ушей протягиваю Лусии букет.

– Это что еще за хрень, – окончательно разозлилась она и губы у нее вытянулись дудочкой.

– Вот, захотелось сделать тебе приятное, – смех уже сдерживать получается с трудом и я рассмеялся, наблюдая за ее реакцией. – Не злись так, смотри, – я отрываю один бутон и слизываю выступивший сок. – Давай, приобщайся. Мало того, что он сладкий, он еще оказывает сильное анестетическое действие. Попробуй!

Лусия осторожно и очень недоверчиво рассматривая цветок, повторила мои действия с таким видом, будто я хочу ее отравить.

– А он точно не ядовитый? – тихо спросила она. – Я пока ничего не чувствую.

– Травить тебя мне нет никакого резона, поверь, куколка, – схамил я ей опять, потому что если честно, можно было бы уже и понять, вообще-то, что не собираюсь я ей причинять вреда. Просто тащить на себе ее злобненькую тушку порядком надоело.

Она фыркнула на «куколку», но нектар слизывает, и через несколько минут удивленно подняла на меня глаза.

– Вот твою мать, – ошарашенно произнесла она. – Не болит нога. Риз, а что это за цветок? Ты знаешь?

– Откуда бы? Я ведь в школах не обучен… – все еще вредничая, буркаю ей в ответ. – Но думаю, что, возможно, это какая-то мутация цветков мака, из которых раньше делали морфий, очень сильное обезболивающее. Только тогда он рос отдельными цветками, а теперь вот встречается в кустарниках…

– А это ты откуда знаешь? – с явным интересом спрашивает меня она.

– Вряд ли тебе будет интересно слушать эпопею о моем обучении. Ладно, если не болит больше, вставай и пошли, у нас сейчас трудный участок пути будет.

Уже совсем стемнело, когда мы добрались до расселины. Шли молча, каждый переваривая полученную информацию. Конечно, я и не думал, что она вдруг проникнется к кочевникам любовью, но мне всегда казалось, то, что я знаю о бесстрашных должно играть решающую роль – долг, честь, дружба, взаимопомощь, чувство локтя, одна кровь на двоих… То ли я неправильно их понял, то ли мои детские фантазии были слишком идеализированы…

Дорога все шла под уклон, идти становилось все легче, мы почти сбегали по склону. Я время от времени пристально следил за Лусией, она больше не жаловалась на ногу, хоть иногда и припадала на нее. Я взял с собой несколько веток с бутонами, но они все равно через некоторое время стали бесполезными, их лечебное и обезболивающее свойство сохраняется, только когда они совсем свежие.

Достигнув расселины в скале, мы стали пробираться почти в кромешной темноте, которая становилась все гуще, по мере продвижения вглубь пещеры.

– Риз, ты уверен, что мы идем куда надо? – подала голос Лусия, и я понял, что она дальше от меня, чем я думал. Я вернулся и взял ее за руку, хоть первым ее порывом было выдернуть ладонь.

– Становится опасно, тут есть трещины, в которые можно провалиться, – на самом деле никаких трещин не было, просто я хотел, чтобы она шла рядом и не отставала. – По темноте нам идти недолго, я хорошо ориентируюсь здесь, не волнуйся. Жутковато, зато увидишь кое-что красивое.

Лусия засопела, и я не стал разбираться с чем на этот раз связано ее недовольство. Только сейчас я подумал, что переть ее в город было слишком опрометчиво, меня и так не особенно любят ни у кочевников, ни у стервятников, а приведя с собой бесстрашную, я совсем окажусь в опале и мои «братья» могут, вообще, отказаться мне помогать.

– Слушай, – я, наверное, резко слишком остановился, так, что она врезалась мне в бок. – Когда мы будем на месте, ты должна сделать вид, что ты одна из нас. Будем выдавать тебя за кочевника, и не проговорись, что ты бесстрашная. Ясно?

– Да уж ясно. Я последнее время только и делаю, что вру, я была бы отличной искренней.

– Чего? – в недоумении спрашиваю я ее, но в кромешной темноте я не могу разглядеть ее лица и по тону не понимаю, шутит она или злится.

– Ничего. Ты что о пяти фракциях не слышал?

– Знаю, конечно, но почему ты сказала, что врала как искренняя?

– Потому что искренние самые большие лгуны. А ты что, думал по-другому?

– Я, честно говоря, вообще об этом не думал. Видимо, придется задуматься.

– Боишься испортить отношения с родственниками? – с определенной долей ехидства вдруг спрашивает она. – Ты же все равно собрался уходить в общину и жить как бесстрашный. Тебе придется оставить их, более того, ты будешь охотиться на них и, скорее всего, тебя допросят под сывороткой правды, где они. И они должны будут стать твоими врагами. Ты уже придумал как с этим быть?

Вообще-то, она права, если бы я был просто кочевником и отчего-то вдруг захотел переходить к бесстрашным, наверное, так бы и было. Но вот вся проблема состоит в том, что если я ничего не предприму, не будет ни города, ни кочевников. И все то, что она говорит, станет совсем неактуальным. А потому, я не задумывался как я буду жить дальше, лишь бы все получилось. А задуматься стоило бы…

– И что, так поступают со всеми кочевниками, которые изъявили желание стать членами общины?

– За последние годы не было никого. А те, кто приходили раньше – ничего не сказали. Я думаю, они были дивергентами, и сыворотка правды не действовала на них, либо они были из тех, кто не знает о городе… Чаще всего бывших кочевников не допускают до боевых групп, они не в состоянии пройти инициацию достойно и отправляются на дальние рубежи для подсобных работ.

– Меня ждет та же участь?

– Скорее всего, да, – тихо ответила она. – И это будет лучше, если ты действительно хочешь стать бесстрашным. Охотиться впоследствии на своих же, удовольствия мало.

– Да. Наверное, ты права.

Мы опять какое-то время шли молча, и я понял, что зародил в ее душе еще больше сомнений. Вся эта вылазка, одна сплошная ошибка, но в моем положении выбирать особенно не приходится.

– Риз, постой, – Лусия остановилась и потянула меня за руку. – Послушай, я… не собираюсь выдавать тебя. Я умею быть благодарной и сделаю как ты скажешь. Вот только… я хочу быть уверена, что ты не задумал ничего плохого для города или для лидера, потому что если это так, я первая тебя убью.

– Я никогда не причиню бесстрашным зла. Но и своей семье, что вырастила меня, я тоже не хочу навредить. У меня есть причины, чтобы желать быть бесстрашным, Лусия, поверь мне. Или не верь мне, но не чини препятствий. Со временем ты поймешь, что я ни на минуту не желал ничего плохого ни тебе, ни твоей фракции.

Она замерла, я чувствую ее ладошку в своей руке, она не двигается и кажется пытается меня рассмотреть в кромешной тьме. Пытается будто бы мои мысли прочитать, я почти физически почувствовал попытку вторжения… Но сразу отбросил эту мысль, видимо, темнота вокруг создает причудливые формы страха.

– Нам надо идти, – я тяну ее за собой. – Нужно оказаться в городе как можно быстрее. У нас будет всего несколько часов, чтобы попытаться отдохнуть, собраться и уйти, пока нас не нашли.

Мы опять погрузились в молчание и темноту, каждый занятый своими мыслями. Я чувствую ее ладошку в руке и… неожиданно тепло разливается в моей груди. Будто я прикоснулся к свету. В голове всего лишь на секунду вспыхнула череда даже не мыслей, а эмоций вроде бы, смесь тревоги и веры, и опять все пропало. Теперь уже я остановился и притянул девушку к себе.

– Ты веришь мне, – в утвердительной форме говорю я, и много бы я дал сейчас за то, чтобы посмотреть в ее глаза.

– Да. Надеюсь, я об этом не пожалею, – был мне ответ. Это она свет. Это от нее несмотря ни на что пахнет лесным ландышем… Она кто угодно, но только не примитивная. – Риз, нам надо идти, – шепчет она тихонечко, и вдруг пещера расцвечивается множеством маленьких огоньков. Будто на небосклоне появились сразу все звезды, выдавая нежное зеленоватое свечение. – Что это? – все так же шепотом, спрашивает она.

– Светлячки. Мы близко. Пойдем, теперь мы быстро доберемся до места.

– Ого! – восхищенно выдохнула она, оглядываясь, и снова стала похожа на маленькую девочку. – Красиво-то как!

Люси

Я не знаю, где мы находимся, что это за место, но никогда подобного не видела. Все что мне удавалось разглядеть еще в сгущающихся сумерках, что мы долго шли по раскуроченной странными воронками пустоши древних останков цивилизации, с редкими, чахлыми деревцами и сухостоем, разросшейся на много миль вокруг, но постепенно лес становился гуще и гуще, непроходимее, огромные кроны стремительно высились под темнеющие небеса, обплетаясь пушистыми плетями зелени, свисающими до самой земли, перед входом в пропасть расселины.

Что же это за местность? И дышится здесь совсем не так, как в обычном лесу. Воздух упоительный, необычайно свежий и влажный. Должно быть, неподалеку есть какой-то водоем или река. В расселинах, по которым Риз проводит меня, держа за руку, словно боится, что я потеряюсь, дышать становится тяжелее, воздух сгущается, что вся спина у меня насквозь пропитывается потом, пить хочется еще больше и кружится голова, как будто я попала в совершенно другой климат. Так и есть, своды скал, обросшие зеленым мхом, обволакивает поднимающийся от земли белый туман, и чем глубже мы спускаемся по склону, тем плотнее становилась эта завеса, растворившаяся в кромешной темноте ночи.

Риз хмурится, и я понимаю его беспокойство за родных, сама извелась от тревоги за тех, кто ищет меня и находится в неведении что со мной. Такого и врагу не пожелаешь, но постулаты моей фракции не дают мне забыть, кто я есть. Странно – Риз вроде неглупый парень, но не подумал, что если он перейдет в Бесстрашие, то ему придется принимать и наши законы... Получается, что он предает тех, с кем жил до последнего времени. Почему вдруг он все это воспринял так, будто я сделала для него открытие? Разве он сам не думал об этом, когда хотел прийти в город, тем более он говорил, что попытки у него были...

– Ого! – только и выдыхаю я, восхищенно, когда темноту начинает медленно заливать зеленым свечением, словно на нежной травке включили малюсенькие лампочки. Светлячки? Откуда ж мне, обывателю пещер, тоннелей, камня и Ямы было видеть такого! – Красиво-то как!

– Идем, не стоит задерживаться тут, – тихо говорит мужчина, потянув меня за собой дальше, а мне, почему-то так хочется увидеть в этот момент его лицо, но Риз отворачивается. Успеваю только отметить, как задумчиво он хмурится.

Я пообещала ему, что не стану выдавать местонахождение города бесстрашным хоть это и против правил и законов фракции, но не могу я так подло его подставить. Риз помогает мне, защищая и спасая уже не первый раз мою жизнь, рискуя при этом своей, а теперь доверился, приведя сюда. Да, он кочевник, в нашем понятии – преступник, но в своем роде честный и принципиальный, производящий приятное впечатление. И я верю, что не станет такой человек плести козни, чтобы навредить нашему городу. Но меня беспокоит то, что он слишком загадочный, а еще я не могу никак ни прочитать его мысли, ни разгадать. То, как он разговаривает, как ведет себя, его убеждения – никак не вяжутся с поведением кочевников. Для них он, слишком правильный, что ли… И правда, благородство в нем есть.

В какой-то момент, мне уже хотелось открыться ему, кто я такая, в надежде, что так Риз объяснит свое стремление оказаться в Бесстрашии и желании познакомиться с дочерью лидера Эванса, но мужчина больше не затрагивал ту тему, да и о себе рассказывать не спешил. А ведь он образованный, при этом утверждая, что нигде не обучался. Вот здесь Риз врет, не знаю почему, но в душу не лезу – сам расскажет, когда посчитает нужным. До безоговорочного доверия нам между собой еще далеко, а я надеюсь, что смогу узнать о нем побольше от других кочевников.

– Риз, а сколько в вашем городе народу? Сможем ли мы там затеряться среди людей, не привлекая к себе лишнего внимания?

– Ты боишься, что мы попадем на глаза стервятникам? Не переживай, тут есть безопасное место, где можно будет отдохнуть и переночевать. А город, это что-то на вроде перевалочной точки сбора всех кочующих, и место обмена добытыми ресурсами. Кто-то находится здесь постоянно, выбрав оседлый образ жизни, другие приходят только выменять необходимое, так что незнакомцев всегда хватает и даже ночью многолюдно.

– А что же мы должны будем предложить в обмен на оружие и провизию? – протянула я, подозрительно осматривая своего спутника. Нет, а чего он так удивляется моему вопросу, что прищурился и усмехнулся недобро? А вдруг меня тут сосватают какому-нибудь торговцу, или как хотели стервятники… я же не знаю, какие тут порядочки. Страх и глупые мысли, конечно, плохие советчики, но я вымотана настолько, что рассуждать здраво не выходит, и Риз это замечает, качает головой, выражая свое недоумение ввиду моей дурости.

– Не волнуйтесь, леди, вас я ни на что не променяю, – и голос у него звучит так рассержено, что мне стало стыдно. Если б он хотел мне зла, давно бы уж навредил.

– Риз, не злись, просто я так устала, что несу чушь, – пришлось покаяться его неестественно выпрямившейся спине. И, вообще, мог бы проникнуться к тому, что я волнуюсь, оказавшись в незнакомом месте. – И одеты мы в форму Бесстрашия, понимаешь? Вдруг кто-нибудь заподозрит неладное?

– Формой тут никого не удивишь, кочевники носят то, что удается достать.

– Ну да, – вырвалось у меня против воли. – Особенно на наших базах.

– А, может, не будем обсуждать сейчас нравственную сторону этого вопроса? – осекает меня кочевник, резко развернувшись и склонив голову набок. – Тем более что мы пришли. Смотри.

И он раздвигает мохнатые ветви растений, преграждающие выход из сузившейся коридором расселины, открывая вид на огни множества костров, освещающие разномастные, кособокие постройки. Я замираю, разглядывая разложившийся по низине городок. Ну, не совсем, конечно, городок. Скорее самострой из бревен и подручных средств, но довольно впечатляющий. Насчет того, что это место несет в себе основную функцию, как большой пункт обмена ресурсов, можно и не сомневаться.

Тут и там виднеются брезентовые шатры, дощатые лавчужки, палатки, приткнутые прямо к стенам, видимо, жилых домиков, а посередине этого рыночного великолепия, небольшой пятачок, полностью заставленный настолько старыми фургонами, с проржавевшими каркасами, изображающими из себя торговые ряды, между которыми расхаживает много народу. Да твою мать, сколько же их здесь! И почему они не хотят жить по-человечески, в нормальных условиях со всеми благами цивилизации?

По краям импровизированного городка, обрезанного от внешнего мира скалистой возвышенностью, словно бортами исполинской воронки, разросся небольшой лес, частично укрывающий толщей буйной зелени, натыканные в хаотичном порядке довольно практичные домишки, делающим это место отдаленно похожим на Дружелюбие. И неплохо устроились, надо признать. Место с внешней стороны пещер неприглядное, заброшенное и полностью заросшее дебрями лесов, что без надобности никому и не придет в голову сюда соваться. Так еще и плотная завеса туманов от обилия водных деревьев, создающих в отгороженном пространстве свой особенный климат, поднимающаяся с низины, укрывает их от любопытных глаз. Если не знаешь где именно искать город кочевников, то и с вертушки не разберешь.

– Вот это да, прямо как настоящее чудо света! – прокомментировала я увиденное, пока Риз украдкой наслаждался произведенным на меня эффектом.

– Я был уверен, что тебе понравится. Идем.

– Подожди, – успела я дернуть его обратно в заросли. – Нужно сперва осмотреться, нет ли поблизости стервятников. Мы же можем так попасться им в руки.

– Не попадемся, мы их уже обошли. Нас поджидали на главном входе в город, а об этом проходе не каждый и кочевник-то знает. Вон там, видишь, – указывает мужчина в противоположную сторону рукой, где, и правда виднеется широкий проход, не огороженный покрытым мхом, камнем. Мне остается только удивляться такой предусмотрительности Риза. – В самом городе стервятники плохо ориентируются, поэтому и предпочли устроить засаду на входе, наблюдая за охраной города.

– Охраной? Риз, тут есть охрана… Но где она? – ахнула я, придирчиво разглядывая проход, но так и ничего не обнаружила. Конечно, люди, что шныряли внизу вооружены, поэтому-то я и удивляюсь еще и охране на входе.

– Смотри выше, – шепот в ухо, что я чуть не подпрыгнула, вызвав его смешок. – Деревья. В их кронах замаскированы небольшие деревянные платформы, что-то наподобие вороньих гнезд, если с земли не приглядываться, то и не заметишь.

– Умно, ничего не скажешь! – наконец, рассмотрела я, чуть пробивающиеся в листве натяжные, кажется, веревочные сети мостков, протянутые между деревьями. Этакие наблюдательные посты сверху. – Слушай, а почему ты повел меня по этому секретному пути, о котором не каждый кочевник знает? Отчего ты мне так доверяешь?

– Я не знаю. Но интуиция меня еще никогда не подводила. Ты меня не выдашь, так же, как и я не причиню тебя вреда и буду защищать тебя до последнего вздоха.

Внутри меня что-то стягивается такое, будто восполняя брешь недоверия, подозрений, опустошенности… я не могу объяснить происходящего, но рядом с ним мне становится умиротворенно, несмотря на то, что я совсем не знаю этого человека и никогда не отличалась доверчивостью к чужакам. Странно все, нелогично, неправильно, но Риз высказался таким уверенным тоном, что я ни грамма не сомневаюсь в том, что он будет меня защищать, что бы ни случилось. И можно сколько угодно фыркать на него, демонстрируя независимость, он не отступит от своих убеждений. И это в какой-то степени, очень приятно, хоть я не люблю, когда меня опекают. Я заглядываю ему в глаза, они снова темные, ореховые, без тени зелени. А взгляд твердый.

– Я хочу быть бесстрашным больше, чем ты думаешь.

– Почему, ты мне, конечно, не скажешь? – осторожно говорю я, очень боясь, что тоска по родным людям, может сыграть со мной злую шутку, обернувшись предательством. Но я ему верю всем своим существом, словно давно знаю.

– Есть причины. Ты обязательно со временем о них узнаешь, особенно если близка с дочерью лидера.

О, ну здорово, снова загадки! Остается только многозначительно сопеть, прикидывая, стоит ли признаваться, или же подождать до более подходящего времени, когда можно будет поговорить наедине и спокойно. Интересно, а если бы я не была «знакома» с дочерью лидера, он бы играл в молчанку? Хотя и так ничего не понятно! Но я так устала и вымотана, что готова упасть и свернуться клубочком прямо тут, отправляясь в глубокий сон.

– Идем, Лусия, – подталкивает меня Риз к проходу в город. – И постарайся не бросать ни на кого свои злобные взгляды, окей?

– Договорились, – бурчу я, согласно кивая под скрытую улыбочку кочевника. – И ничего у меня взгляды не злобные…

Но мой шепоток обрывается в резко обрушившемся, как ушат холодной воды, гомоне голосов, расцвечивающихся образов и сплетением чужих мыслей – будто заслонку сорвали. Черт! Помутнение такое, как было в лазарете, после аварии, что я выдираю свою руку и хватаюсь за голову, в жалкой надежде заглушить этот водоворот. Это все моральная измотанность, слишком всего навалилось за последние дни и нужно сосредоточиться на ком-то одном, на Ризе, но почему-то не сразу получается.

– Что случилось? С тобой все в порядке? – сильная рука придерживает меня, не давая рухнуть, пока я мотаю головой и успокаиваюсь, но вот глаза у него сразу стали подозрительные, будто он меня хочет просветить насквозь. Нет, не в порядке, но знать ему об этом не стоит.

Подобного прорыва чужих мыслей со мной не происходило с самого выезда с полигона, пока Риз был рядом и я концентрировалась на нем, абстрагируясь сперва от бесстрашных, потом от стервятников – как будто он громоотвод. А теперь меня пугает перспектива сойти с ума от капающего на мой мозг авангарда, из потоков сознания окружающих, когда мы доберемся до фракции и разойдемся по своим сторонам. Что с этим делать, не представляю даже. Ну не могу же я его взять, и приковать к себе наручниками! Это как минимум странно будет ему, а уж об отце и братьях и говорить нечего, они и так нервно относятся ко всем особям мужского пола, приближающимся ко мне ближе пяти метров. И Джаю это совсем не понравится…

Ох, тоска и беспокойство врезаются в меня острыми когтями, что хочется расплакаться. Они волнуются, ищут меня, возможно, думают, что я погибла, а я… А у тебя настоящий талант, на поиск приключений на жопу! Впервые я осталась одна за много миль от дома, в незнакомой местности и если бы не Риз, давно б пропала.

– Голова закружилась, все хорошо. Просто устала очень. Так что экскурсия по местным достопримечательностям отменяется, – фальшивенько улыбаюсь я, чувствуя, что меня просто перекосило и спешу вперед, только бы он перестал так изучающе смотреть. Склон крутой, скалистый, что болевшая нога дает о себе знать и я начинаю отчетливо прихрамывать, хватаясь за растительность, пока мы не оказываемся на самой низине, скрытые кустарниками. – Риз, что это за место вообще? Почему кочевники предпочли устроить город на таком углублении, я понимаю. Но сама местность странная: пещеры, скалы и при этом полно огромных деревьев и, как я могу судить по посадкам, что я видела, почва тут достаточно плодородная. А вокруг вся территория пустая и изрыта, как воронками…

– Я думаю, что это место и есть одна сплошная воронка, только огромная, возможно, возникшая после сверхмощного взрыва, – мои брови уползают на лоб, вот уже который раз на день, а мужчина продолжает мое просвещение, – при котором сейсмовзрывные волны раздробили, сместив и уплотнив твердые породы, при этом приподняв нижний грунт, и…

– И ты еще утверждаешь, что не обучался в школах, – подловила я мужчину, сощурившись и хитренько ухмыляясь. Попался! – Ладно, кто-то обещал обеспечить нас ночлегом, – предпочла я отстать от него, чтобы разглядеть все подробнее, потому что мы вышли в проход между первыми постройками.

Поселение большое. Несмотря на то что наступила ночь, жизнь вовсю еще кипит на узких, плотно утоптанных улочках. Возле лавочек и палаточек гомонят стайки торговцев, договариваясь о цене. На товар специально принципиально не смотрю, чтобы не задохнуться от возмущения. Наверняка все стыренное из города и у караванов. Заметила еще то, что не вижу никакого транспорта, или прячут, или с дефицитом топлива, потребность в нем отпадает сама собой. В дощатых сарайчиках и у притухающих костров возятся люди, устраиваясь на отдых, провожая нас безразличными взглядами. Опасаясь, что наш внешний вид привлечет лишний интерес – остальные-то одеты в самые обычные джинсы, футболки и рубашки, – я старательно вникаю в чужие мысли, чтобы не быть застигнутой врасплох.

– Ээээ, Риз, а что за цыпочка с тобой, может, поделишься? – вываливается нам навстречу из-за угла, заросший по самые глаза мужик, что я инстинктивно чуть не засветила ему по физиономии, но вовремя опомнилась, решив уничтожить его взглядом.

– Не про твою честь… эта цыпочка со мной! – отгородив меня плечом от мужика, сурово ответил кочевник, заслужив мою безграничную благодарность и шипение на «цыпочка». – Еще совсем немного осталось, мы почти на месте, – это уже мне, утягивая в неприметный проход между строениями.

От напряжения в висках ломит и сердце обрывается вместе с каждым устремленным в нашу сторону взглядом. Никакого специального внимания на нас не обращают, многие узнают моего спутника и теряют интерес, переключаясь на собственные дела, вызывая во мне шумные вздохи облегчения. Я нервничаю, будто нахожусь в стане врага – хреновый из меня разведчик. Риз хмурится, призывая меня вести себя непринужденно. Стервятников, кажется, поблизости нет, и я немножечко расслабляюсь.

Внезапно, из-за пристройки на нас вылетела серая тень и бросилась прямо к Ризу. Я уже приготовилась, несмотря на усталость и дурноту, отражать атаку, когда поняла, что на шее кочевника повисла высокая, худая девушка, а он, вполне себе довольный и счастливый, обнимает и тискает ее.

– Риз, наконец-то ты объявился, – бормочет девушка прямо ему в губы, но парень уворачивается, все-таки подставляя свою колючую щеку. Отчего-то мне стало неловко, а в глубине души и не особенно приятно от этой сцены. – Тут полно стервятников, кажется все ищут тебя, зря ты сюда пришел...

Вот как, значит, у него тут, оказывается, девушка, а может быть, даже и жена, а он... Что «он» я не успела придумать, потому что парочка закончила, наконец, обжиматься и повернулась ко мне.

– Знакомься, Лусия, это моя сестра, Тания, – заявил Риз, поставив девушку на ноги. – Тась, это Лусия и нам нужен ночлег. Мы как раз от стервятников прячемся, поэтому нужно особенно хорошо схорониться.

Девица уставилась на меня темными глазами настолько недоверчиво, что если бы подозрительностью можно было отшвырнуть меня куда-нибудь подальше, то не потребовалось бы никаких сопровождающих – я была бы уже в Чикаго. А, ну все ясно, кое-кто считает ее сестрой, да вот только сама «сестра» с этим не согласна.

– Очень приятно, – выдав самую фальшивую улыбочку, нагло соврала я, а девушка только кивнула мне и перевела взгляд на Риза.

– Но у нас только одна комната свободна сейчас, – ревниво выдала она, не глядя на меня.

– Ничего, мы разместимся, это только на одну ночь.

Тания сжала губы в одну линию и сделала знак следовать за ней. Мы еще немного попетляли по улочкам, и когда мне начинает казаться, что эти бесконечные лабиринты строений никогда не закончатся, мы оказываемся у дверей одного из домиков. Тания оглянувшись поверх наших голов, толкает дверь и делает приглашающий жест в темноту жилища. Я осторожно прошмыгиваю внутрь, осматриваясь, темно и тихо.

– Что ты собираешься делать с уродами, что по твою душу пришли? – сразу же набрасывается на него с расспросами девушка. – Ты опять влип во что-то? Чего они опять от тебя хотят?

– Мы прошли стороной, нас они не видели. Я потом тебе все расскажу. Тась, покажи Лусии комнату, ей надо отдохнуть, – Тания смерила меня оценивающим взглядом и я отчетливо поняла, что вот совершенно ей не нравилась, даже не зная ее мыслей. Во взгляде отчетливо проглядывалась ревность.