Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 56 страниц)

Не знаю, сколько я так простоял, прежде чем она меня заметила, но когда она обернулась, удовольствия от моего присутствия в ней явно не прибавилось.

– Иди на хрен отсюда, Гилмор! Нехрена на меня пялиться!

– Да ладно тебе, Ми! Чего тебе киснуть тут одной, а я мимо шел…

– Вот и иди своей дорогой, и без тебя тут тошно!

– Давай, бросай свою кожаную подружку и пойдем, разомнемся. Даже если ты мне не расскажешь, что забыла тут в час ночи, так хоть устанешь и спать отвалишь.

– Вот ведь доеб*лся, – пробурчала девушка, но пошла за мной, вытираясь на ходу полотенцем. Я скидываю кожанку и, поведя плечами, делаю несколько движений, чтобы разогреть мышцы. – Чем это от тебя так несет, ты что, опять набухался, что ли? И, кстати, это не твоих рук дело?

– Что именно? – вставая в стойку, спрашиваю у нее и так прекрасно понимая, что она имеет в виду.

– Ты Люси отправил на полигон? Сама бы она такое не провернула! Лидер был в бешенстве, рвал и метал… – Ми делает выпады и блоки почти на автомате, а мне одно удовольствие с ней биться. Она отличный боец, но меня ей не достать, поэтому я легко ухожу от ее атак, и только посмеиваюсь, когда она шипит от раздражения.

– Ничего не знаю, я тогда весь день провел в лазарете, Джил может подтвердить.

– Да Джил что хочешь подтвердит, она у нас падкая на смазливые рожи…

– Так, значит, ты признаешь, что у меня смазливая рожа? – ухмыляюсь я, делая выпад и захватывая ее в локтевой.

– Ну да и что с того? – ловко выворачиваясь, она снова встает в стойку. – Это не повод гордиться и, вообще, об этом говорить. Ты Люську опять охмуряешь, а она потом из-за тебя…

– Все у нас с ней будет нормально, – отбиваю я подачу. – Если ты ей на мозги капать не будешь какой я козел!

– А ты козел и есть! И нечего злиться, ты это и сам знаешь! – она проводит серию с завершающим в челюсть, от которого я уворачиваюсь и опрокидываю ее на маты, в удушающем захвате. Мне легко удалось ее скрутить, а ощущение упругого и очень аппетитного женского тела подо мной бодрит настолько, что сдержаться надо бы, да не получается. – Если мне в бедро упирается то, что я думаю, я тебя убью, Гилмор, – злобненько говорит мне Мия. – Какого хрена я тебя спрашиваю, ты надрался и полез меня обжимать?

– Да ладно не бери в голову, я же тебя этим не парю, – усмехаюсь я. – Мало ли на кого у меня встает, люблю-то я все равно только Лусию.

– Ах ты урод, – я на самом деле не уловил, каким движением Мия освободилась от захвата и, сильно меня пихнув, уже оказалась на мне сверху, впечатывая в мою рожу кулак раз за разом. – Я тебе покажу, «мало ли на кого у него встает» все вы еб*ные уроды и козлы!

– Ми, хватит, я же пошутил! – я пытаюсь освободить руку, которую она сильно прижимает коленом и никак ее не остановить. Я чувствую, как брызги крови уже разлетаются не на шутку, и, вообще-то, больно как-то, даже непривычно. Наконец, мне удалось перехватить девушку и увернувшись от очередного удара, я выбрасываю руку, чтобы сбить ее с себя, совершенно не контролируя силу удара. Мия пошатнулась и завалилась набок, а я вскочил и бросился к ней. – Мия, девочка, да что с тобой случилось?

Она лежит на матах и не шевелится, на первый взгляд, только плечи легонько подрагивают. Я разворачиваю ее к себе лицом, бл*, так и есть, губа разбита, и это я во всем виноват. Из-под полуприкрытых глаз текут слезы, ну вот что я за мудак…

– Ми, пожалуйста, прости меня, я не хотел… – девушка неожиданно уткнулась в мою грудь и зарыдала так горько, что я испугался. – Лапуль, прости, ну прости, я не рассчитал…

– Да ни при чем ты, дурачок, – всхлипнула она, еще больше зарываясь в меня. – Я просто… не могу так больше!

– Может, расскажешь мне что случилось? – от затопляющего меня чувства вины я даже готов побыть жилеткой, только бы она больше не плакала.

– Я… не хотела никому говорить, это… нельзя…это такой… позор, что я… даже не знаю, как я дальше…

– Мия, – у меня даже горло сдавило от дурного предчувствия. – Ты мне должна сейчас четко и подробно рассказать, что у тебя произошло! Кто тебя обидел? Колин? Что этот гандон сделал опять?

– Я не могу, не могу…

– Ну-ка пошли, – я поднимаю девушку и почти волоком ее тащу на лавки для жима лежа. – У меня тут припасено, – я достаю фляжку и даю ей отпить глоточек. – Вот, так будет легче. Теперь говори, что этот урод сделал с тобой? Избил?

– Ты знаешь, что Колин старше и не хотел связываться со мной, – слова дробным горохом посыпались с девушки, обильно поливая свой рассказ слезами. – Но я… он мне так… короче, я настояла, чтобы мы встречались. Ну или, если хочешь, повесилась на него, если уж совсем откровенно. Знаю, дура, но… сердцу не прикажешь. Я так… радовалась, когда он… согласился. И целый месяц у нас все было незабываемо. Пока… он не пришел пьяный и не избил меня. Я тогда никому не сказала, быстренько залечила это все, да и большинство знает, что п*зды можно и на ринге получить. Думала, сорвался парень, с кем не бывает. А потом… я поняла, что он под наркотой какой-то…

– Ты точно это знаешь? Или предполагаешь?

– Он ведет себя как пьяный, но алкоголем от него не пахнет. Однажды он с девкой завалился и предложил… ну ты знаешь. Втроем это самое… – Мия запнулась и сглотнула тяжелый ком в горле. – Я отказалась, не мое это и все. Ушла. Мы поругались. Я ходила и мне свет был не мил, а Колину хоть бы хны. Ну я и пришла к нему, первая…

– Мия… Я, конечно, знал, что Колин… урод, но ты-то зачем с ним связалась?

– Все вы уроды, все! Ни одного нормального парня мне не встречалось, одни говнюки какие-то! И я подумала, ну что такого-то, ну пусть будет втроём. Пришла, сказала ему об этом, мы помирились. А вечером… – Ми запнулась и судорожно вдохнула, а я изо всех сил гоню от себя дурные предчувствия. Должно быть какое-то просто и легкое объяснение всему этому, пусть лучше это будут простые бабские истерики, чем… то что я думаю…

– Ты из-за еще одной девчонки так переживаешь? Неприятно, конечно, но не так уж плохо, – я хотел всего лишь разрядить обстановку, но Мия вскочила и зарядила мне по роже.

– Не так плохо? Не так плохо, бл*дь! Да он парня еще одного привел, хотела ты, говорит, втроем, вот, давай! Я закричала, что мы так не договаривались, а он… Тот второй парень, сказал, что девку учить надо, уж больно строптивая…

– Нет, Мия… – пристально разглядывая девушку, я заметил что у нее действительно есть заживленные регенерацией синяки, нос явно вправляли. Я этого не видел, потому что не приглядывался, а то, что она с нами в рейд не ходила… ну думал, заболела… – Этого не может… да ты что, такого не может быть в Бесстрашии…

– Я просто, когда поняла, что если сопротивляться – будет хуже, и решила, что… Они не отпустили бы меня. Колин сказал, что он не хочет кредиты возвращать, которые получил за эту «горячую ночку»…

Мои кулаки непроизвольно сжимаются и от ярости я даже слова сказать не могу. Я знаю Колина, неплохой парень всегда был, ну чудной, но не сказать, что псих или безголовый. Он старше нас всех, переходник из Эрудиции, уже семь или восемь лет как бесстрашный. Что с ним стало, это нельзя понять или как-то уложить в голове…

– Я убью его, прямо сейчас, бл*дь…

– Джай, стой, – Мия вскочила и догнала меня уже у входа. Резинка упала с волос, они совсем растрепались, делая ее такой… беззащитной и жалкой. – Прошу не надо! Я тебе не для того это рассказала, я не хочу, чтобы у тебя из-за этого были проблемы… Уже жалею, что это сделала. Я не должна была…

– Девочка маленькая, – я обнимаю ее, глажу по волосам, будто это могло стереть ту боль, которую ей причинили, – мы ведь… вас оберегать должны. Заботиться! А он… черт, твою мать, Мия! Почему ты Вайро не сказала?

– Он убьет его. Я действительно этого не хочу, Джай. Просто… держать это в себе стало совсем невыносимо… Я ведь… думала что люблю его, что он… мой кумир. Если я расскажу родным, они точно его убьют, что Вайро, что Тами или Нишка, все равно не оставят его в живых, и их потом будут судить. И ты не делай ничего, понял? – она взяла ладошками мое лицо и заставила посмотреть себе в глаза. – Я не хочу чтобы об этом стало известно всей фракции! И если ты кому-нибудь расскажешь, я тебе этого не прощу.

– Я все равно его отп*зжу, клянусь, – я прижал девушку к себе, почти ничего не соображающий от затопляющего меня чувства безысходности, все так же продолжая гладить девушку по волосам, шепчу ей на ушко что-то успокаивающее, и тут краем глаза замечаю движение возле рингов. Медленно, заложив руки за спину, между грушами проходит лидер Эрик Эванс, и, окинув нас тяжелым взглядом, покачал головой. Но так ничего и не сказав, катнул желваками и вышел из Ямы.

– О, господи, – закрыла Мия ладошками лицо. – Ты думаешь он все слышал?

– Не знаю, – обреченно отвечаю я. – Но вот Люси мне точно теперь не видать как своих ушей, – на что Мия стукнула меня по лбу и, взяв еще раз с меня обещание ничего не делать с Колином, хотя бы пока не просплюсь, убежала в женскую общагу.

====== «Глава 6» Странные способности ======

Дей

Сознание вернулось обрушившимся на меня потоком чужих образов, красок и шума. Не сразу удалось поставить блок, поэтому я еле выкарабкался из множества мыслеформ, которые окружали меня сплошным фоном. Мир расцвечивался людскими жизнями так пестро, что заболела голова, и я не сразу смог сообразить, где я нахожусь и почему вокруг так людно, причем меня явно окружают чужаки, на знакомых товарищей у меня стоит автоматический блок.

Навязчивее всего врезалось в сознание сожаление некоей Ленни, что ее бросил Винс и теперь ей одна дорога на дальние рубежи… Черт, да почему же я не могу абстрагироваться? Рука поднимается, и я с удивлением обнаруживаю, что она вся опутана прозрачными проводами. Немедленно в груди скрутилась тревога стальным комом, в первую секунду показалось… что меня схватили, попался, не успел… Но буквально сразу же память воспроизвела калейдоскоп картинок – мелкая девушка во внедорожнике, попытка угона, нападение…

Стервятники, что бегают за мной уже неделю, активизировались, когда я уже думал, что мы совсем от них оторвались. Разомкнув наручники, что не составило никакого труда, если у тебя в рукаве есть отмычка, я, перехватив у нее пистолет и удивляясь тому, как она довольно виртуозно ловит непослушный внедорожник, сконцентрировался на болванах, что палят по машине. И все было бы здорово, и впереди уже был виден забор полигона с передатчиками наверху, когда дорогу перегородило невесть откуда взявшееся бревно и… дальше все как-то разом стало непросто.

Бесстрашная вылетела из салона, приложившись головой неслабо, а я, выбравшись из внедорожника и продолжая отстреливаться, лихорадочно прикидывал, что еще можно сделать в такой ситуации. По хрен что они сделают со мной, а девку-то им отдавать точно нельзя, стервятники не лучшая компания даже для бесстрашной. Потому я, пригибаясь, дополз до нее, и, схлопотав пулю в бочину, все же оттащил девушку в овраг и забросал листьями, дабы увести преследователей за собой.

Чуть позже выяснилось, что идиоты своими выстрелами привлекли патрульную машину, резвенько бросили свою добычу, то есть нас, а мне ничего не оставалось, кроме как вытащить девицу, которая так и не пришла в себя, из канавы и вести ее до полигона на разбитой машине, где я уже потерял сознание окончательно, убедившись, что она среди своих.

Я так и не понял, почему она ехала на полигон, одна, среди бела дня… Сначала я принял ее за одну из наших, так нелепо эта грозная малявка выглядела на дороге. Конечно, она меня удивила тем, что справилась со мной без каких-либо усилий. Она и впрямь бесстрашная, то ли до безголовости, то ли слишком умная, и поняла, что я не буду стрелять в нее. Не знаю, как насчет умной, попытавшись настроиться на ее волну, я не увидел и не почувствовал ничего. Такое ощущение, что в голове у девицы вакуум, так бывает у глубоко примитивных людей. Так что… скорее всего, до безрассудности, но главное, что она сделала – это привела меня к бесстрашным. Насколько я могу понять по виду той красавицы, которая подошла сейчас ко мне с торчащим из носа кольцом.

– Что, пришел в себя, красавчик? – развязно поинтересовалась она, и я поспешил отключиться от нее. Ей в голову полезла какая-то пошлятина, а мне сейчас не до этого, признаться.

– Где я?

– А куда ты шел? – на автомате откликается медсестра, перекатив жвачку во рту.

– Я… не помню… то есть, не очень хорошо… Кажется, мы подверглись нападению…

– Ты на полигоне, в тюремном лазарете. Мне нельзя с тобой разговаривать, ты преступник, так что лежи и жди дознавателя…

От девицы и ее мыслей ничего толком добиться не удалось. Пока медсестра занималась своими прямыми обязанностям, я смог настроиться на нее и попробовать хоть что-то узнать. Сквозь всякий мусор, через который пришлось пробираться, удивляясь, что может быть в голове у представительницы слабого пола, удалось выяснить, что я действительно на полигоне. С девушкой, что везла меня сюда все в порядке, но она до сих пор без сознания. У меня же огнестрел, органы не задеты, в ренкапсулу меня не сажали. Копаясь в чужой голове, я так устал, будто разгружал вагоны. Да и в целом чувствую себя, будто по мне проехал бульдозер. Надо приходить в себя и думать, как быть дальше.

Основную задачу я выполнил, от преследования ушел, попал к бесстрашным. Даже и надеяться не мог на такую удачу, признаться, когда я увидел внедорожник, идея было только поживиться машиной – обычно бесстрашные не ходят поодиночке, вот я и думал, что это какой-нибудь залетный кочевник или стервятник, обзавелся колесами и грех у него их не отжать. Увидеть девицу, да еще такую… непохожую на бесстрашных было странно, но задача все еще не казалась мне невыполнимой. Конечно, я мог скрутить ее, и не помешал бы мне никакой пистолет, которым она в меня тыкала, но решение попасть в Бесстрашие через нее пришло спонтанно, незадолго до того, как она всадила мне в ногу нож, коза нестроевая.

Сколько я ни пытался концентрироваться на мыслеформах этой синеглазой бесстрашной, ничего у меня не вышло. Вряд ли она умеет сознательно или интуитивно ставить блоки. Скорее всего, она из тех, у кого ничего нет в голове, кроме самых обычных элементарных образов – куда пойти, куда податься… Таких я называю примитивными, и даже не пытаюсь с ними выйти на контакт, только голова болеть будет. Так что от девицы проку было мало, и я оставил эти попытки еще до нападения. Надо будет пощупать дознавателя или еще лучше, если удаться добиться аудиенции с лидером. Тогда и станет понятно, как себя вести и что делать, чтобы попасть в штаб-квартиру.

Странный лысый мужик, у которого в ухе была дыра, что в нее мог пролезть палец, пришел и уселся на стул спинкой вперед. Долго и пристально на меня смотрел, будто хотел прочесть мои мысли, у меня даже от удивления брови поползли вверх, он действительно пытался пролезть мне в голову… Ясное дело, что у него ничего не вышло, но сама попытка настораживает.

– Итак, – начал он, – как тебя зовут?

– Я Риз. Кочевник. Но у меня есть важная информация для лидеров Бесстрашия. Могу я поговорить с ними?

– Нет, – был мне короткий ответ. – Сначала со мной. Значит, Риз. А фамилия у тебя есть?

– Фамилии нет. Меня все зовут так, а фамилия мне не нужна была никогда.

– Зачем ты напал на бесстрашную? – тут мне, наконец, удалось настроиться на нужную волну парня. Зовут его Микки, но я так и не понял, то ли он Майкл, то ли Микаэль. Но это неважно. Он хотел, чтобы меня отправили в качестве подсобного рабочего на дальние рубежи, а это в мои планы не входило. Надо срочно придумывать что-то, чтобы они захотели отправить меня в город, но этот Микки был настроен решительно не допускать меня до лидеров.

– Я не нападал на нее, – осторожно, взвешивая каждое слово, говорю я. – Я всего лишь…

– Он помог мне при нападении, – раздался голос от входной двери. – На меня напали, и этот молодой человек меня спас.

Бесстрашный непроизвольно оглянулся, удивившись, но вида не подал. На пороге моей палаты стояла девушка, которую я сюда привез и зачем-то отмазывала меня, хоть я и не сделал ей ничего хорошего. Во всяком случае в самом начале нашего знакомства. Похоже, кто-то рассказал ей, что я по ее милости схлопотал пулю…

– Вы будете допрошены позже, – почтительно сказал он, а я понял, что эта бесстрашная не последний человек во фракции. Интересно…

– Простите, я пришла лишь принести свою благодарность этому человеку, за то, что он не бросил меня в трудной ситуации, – она говорит, а я удивляюсь все больше и больше. Чего эта девица задумала, а? Что у нее на уме? Черт, как же непросто с этими примитивными, давно уже можно было понять ее игру, так нет, в голове одна пустота…

– Это действительно так? – повернулся ко мне дознаватель. – Вы помогли члену фракции Бесстрашие?

Блин, будто алмаз нашел…

– Ну вы же видите, отбил, привез, сам получил ранение, – пытаюсь я подыграть ей, пока не понял, что же она задумала. – Получается, что помог…

– И не хотели причинить ей вред?

– Хотел – причинил бы, – ответил я, а она нахмурилась и покачала головой. – Нет, не хотел. На самом деле, мне действительно необходимо поговорить с кем-нибудь из лидеров.

– Я передам им вашу просьбу. Далее… – и тут я заметил, что девушки у дверей больше нет. Мне почему-то стало не по себе и захотелось, чтобы она вернулась. – Почему вы вдруг решили, что девушке нужна помощь?

– Да потому что в нее стреляли!

Кое-как смешивая ложь с правдой, я смог отбрехаться от этого лысого дознавателя и теперь лежал, прикидывая, что же такое сказать лидерам, если таковые почтут меня своим присутствием. Сразу в лоб все говорить нельзя, вряд ли мне кто-нибудь поверит, лучше всего поговорить с главным – Эриком Эвансом, но до него еще добраться надо.

Ко мне в палату заходит высокий, смуглый мужик и вперивается в меня темным взглядом. Я сразу понял, ну то есть увидел его мыслеформы и понял, что это Матиас Итон, младший лидер и старший сын Тобиаса и Трис Итонов. Он был очень сосредоточен, его сильно беспокоило нападение, из которого мы выбрались. Он так и думал «они», из чего я сделал вывод, что это о нас с девушкой. Сколько я не концентрировался и не проникал в его голову, понять кто она такая я так и не смог. Он о ней почти не думал, больше его беспокоил прибор, который она везла, и то, как отреагирует ее отец на вот этот ее демарш. Я пока не очень понял, о чем речь, но решил, что со временем все проясниться.

– Зачем ты хотел меня видеть? – спросил мужчина низким голосом, и я почему-то сразу же проникся к нему уважением. Он очень размеренный и спокойный, настоящий лидер. Именно таким я представлял себе лидеров Бесстрашия.

– У меня есть очень важная информация для вашей фракции и для всего вашего города. Но я… должен ее передать только старшим лидерам.

– А ты неплохо осведомлен о нашей иерархии. Кто ты такой, откуда знаешь о бесстрашных? – он подозрительно прищурился.

– О вас не знает только ленивый, – как можно безразличнее проговорил я, потому что Итон вдруг стал подозревать меня в диверсии и попытке проникновения во фракцию с неизвестными целями.

– Ты ведь из кочевников? – продолжает он допрос, а я все думаю, что ему говорить, а что нет. Конечно, то что я спас девушку прибавляет мне очков, но кочевников они не любят, ой как не любят. Сильнее их, наверное, они не любят только стервятников. А уж безупречных… так и вовсе ненавидят.

– Да, но я всегда пытался прорваться в город, – «Вот только кочевников у нас в городе и не хватало как раз!» – подумал лидер, но сказал совсем другое.

– Что же тебе мешало? Мы не запрещаем тем, кто хочет присоединиться к нашей общине, появляться в городе и изъявлять свои желания.

– У меня были… незавершенные дела. И на самом деле в город попасть не так просто как вы себе это представляете. Ваша охрана не любит нашего брата и предпочтет убить скорее, чем допустить кого-то до лидеров фракций…

– Потому что «ваш брат» частенько устраивает диверсии и покушения на наши караваны!

– Мы просто стараемся выжить в тех условиях, в которых оказались. Мы не хотим никому зла.

Что еще сказать, я не знал. Я понимал, и слышал, что лидер не доверяет мне, думает, что я хочу проникнуть в Бесстрашие с какими-то гнусными целями. Он так и думал – «гнусными» и мне нужно было делать над собой усилия, чтобы не улыбаться. В чем-то он прав, конечно. Появляется парень, неизвестно откуда, хочет быть бесстрашным. Насколько я успел понять по его мыслям, им очень не хватает народа. Они готовы принимать кочевников в свои ряды, лишь бы хоть как-то пополнить состав Бесстрашия. Каждый, кто приходит и изъявляет желание стать членом фракции, должен пройти инициацию и сначала показать себя в рядовом составе или, если инициация оказывалась слишком сложной, то на подсобных работах. Все это я понял, а вот кто эта девушка которую я «спас» так и осталось загадкой. Спрашивать я не стал, чтобы еще больше не попасть под подозрение.

– Что ты можешь рассказать о кочевниках? Где ваше место дислокации, почему вы нападаете на караваны…

Я знаю, что выдавать им город кочевников нельзя, конечно. Они придут туда и все разорят. Сейчас бесстрашные считают, что кочевники живут небольшими группами и все время передвигаются, выживая за счет грабежей. Это правда, есть и такие, но основой народ ведет вполне оседлый образ жизни, да и как еще выжить в застенье, где нет спасительной стены и скриммены тоже не дремлют. Конечно, среди кочевников очень много дивергентов, иначе не выжить, но все равно передатчики и способ их производства все еще один из самых ценных товаров.

Так как в мои планы не входило сдавать своих, я уверил лидера, что кочевники вполне безобидные люди, а нападая, никого никогда не убивают.

– Они хотят жить свободно, не ограничивая себя в передвижениях. Не все готовы жить в общине, есть люди, которые не могут усидеть на одном месте и постоянно кому-то подчиняться. Но я всегда хотел быть бесстрашным. И я готов пройти вашу инициацию.

Матиас снова уставился на меня, и на этот раз я выдержал его взгляд. В его мыслях промелькнула, а не из безупречных ли я… Проницательный, ничего не скажешь! Но я уже давно не выгляжу как безупречный и бояться мне нечего.

Впервые на земле я осознал себя уже далеко за стеной. Память сначала не баловала меня прозрениями и мне оставалось только полагаться на доброту подобравших меня людей. Позже, я вспомнил, что изначально оказался-таки в городе, но потом, инстинктивно испугавшись, что бесстрашные узнают во мне безупречного, сбежал в застенье, где меня и обнаружила группа товарищей, не желающая возвращаться в Чикаго. Впоследствии из них и еще многих таких же людей и получились те самые кочевники и стервятники, портящие жизнь Бесстрашных.

Память постепенно возвращалась, позже я по крупицам воссоздал все, что происходило со мной до того, как я оказался на земле. Правда, прошло несколько лет, прежде чем я вспомнил учителя и его наставления, очень сожалел, что где-то потерял медальон с его именем, оттого и долгое время скитался среди кочевников, искренне полагая, что мое место среди них. Я знал, что отношусь к безупречным, но, так как чипа в голове не было, я довольно спокойно смог приспособиться ко всем особенностям людского общения. Все реже я вспоминал кланы, отца и уже думал было, что так и останусь жить среди кочевников, пока… не нашел подтверждение того, что домате не оставили попыток уничтожить город, теперь уже в отместку за проигранную битву.

Подобравшие меня кочевники дали мне прозвище Райз – рассвет. Как объяснила мне одна из старейшин, это потому, что я также хорош, как восходящее солнце. Они думали, что мне удалось спастись с полигона и, конечно, не желали выдавать меня – сами многие оттуда и с других баз, разоренных и захваченных бесстрашными.

Позже все стали звать меня Риз, и это имя как-то прижилось больше. Почти сразу я смог читать мыслеформы всех окружающих меня людей, кроме совсем уж примитивных, у которых пустота в голове. Поэтому я всегда знал, что сказать и как поступить, чтобы выжить. Я не раз спасал свое племя от нападений, зная, когда и где оно планируется и предупреждая об этом. Уже ближе к восемнадцати, вспомнил свое настоящее имя и все что с ним связано – станцию, кланы, отца, учителя, план, побег и… ее. Девочку, с которой у меня была связь здесь, на земле. Она была совсем маленькая, толком ничего я о ней не знал, только то, что ее зовут Люси и прозвище у нее Кнопка. И что она дочь старшего лидера Бесстрашия. Она единственная, на тот момент, с кем я мог связаться, чтобы им помочь. А когда я попал на землю, связь оборвалась, чего и следовало ожидать.

Я иногда думаю – ищет ли она меня? Помнит ли? Сохранились ли у нее способности? Скорее всего, да, она должна помнить, ведь ей было уже почти восемь лет, не такая уж малышка… Пытаюсь представить ее, какая она. Может быть, уже… вышла замуж и вполне счастлива, но без нее вся моя задумка пойдет прахом. Вряд ли мне кто-то поверит, если она не подтвердит мои слова. Тогда, двенадцать лет назад, она говорила, что мать знает о ее способностях, а это значит, что ей обязательно поверят. И тогда все получится.

Люси

Иногда мне кажется, что я плаваю в каком-то черном мраке, настолько густом и осязаемом, давящем сверху, втекающем в меня, обволакивающем, что начинаю понимать только одно – мне необходимо куда-то стремиться. И я двигаюсь в этой пустой массе, спешу, пытаюсь пробиться наверх, вынырнуть, но она не кончается, словно заливая меня слой за слоем, куда бы я ни повернулась. И вдруг, когда мне стало казаться, что я просто-напросто так и останусь в этой мгле, не сумев в очередной раз прорваться сквозь холодную толщу черноты, меня пронзило что-то невесомое, рассылая тепло в каждую частичку тела. А потом появился свет, из которого кто-то зовет меня.

Я не слышу своего имени, не слышу голоса, просто следую за ним, но звук начинает угасать, отражаясь смутными отголосками эхо, теряясь в отступающей тьме, сменяющейся светом… Свет заполняет все вокруг, отогревает, обнимает мои руки, прикасается к пальцам, течет под крепко сжатые веки. Околдовывает. А в нем мелькают какие-то лица, нарастающие голоса, всплывают отдельные образы, обрывки мыслей, то приближающихся, то отдаляющихся, вспыхивая искрами странных ощущений… Я не знаю, что это, но какой-то изжитый страх выталкивает меня из этой глубины в закручивающуюся воронку, все туже и туже, пока она не схлопывается в одну точку и не взрывается, рассеиваясь в пространстве.

Я выныриваю в сознание одним махом, жадно хватая воздух, будто все это время задыхалась. Глаза резко слепит от солнца, бьющегося через открытое окно. Голова заполняется тяжелым пульсом, раскалывается так, что тошнота к горлу подкатывается. Что со мной? Где я? Пальцы машинально сжимают виски, ощупывают больную голову, и обнаруживают здоровенную шишку и грубый шов под волосами. Вот где и когда я это добро заполучила? Ах, да, точно, авария… Воспоминания проламываются подобно тарану: мужчина, кочевник, напавший на меня, чтобы отнять машину. Перестрелка, погоня и покореженный выстрелами внедорожник, потерявший управление. Сплошная стена леса, выросшая в свете фар и жуткий удар…

Но почему я жива? Разве меня не должны были убить? Я не успела добраться до полигона… Может, бесстрашные услышали выстрелы и пришли на помощь? Нет, они бы не услышали и не успели. Тогда что произошло? Меня кто-то нашел? Но я на полигоне. И судя по всему, в лазарете. Значит, как-то я добралась, вот только совершенно не помню как. А зачем я сюда ехала? Откуда? Из города… я, кажется, сбежала. Почему? Я что-то сделала, что-то глупое. И тут меня осенило: обида на отца, за отстранение меня от задания и последовавшая за этим диверсия… Черт! Прибор!

Вскочив на ноги, словно ошпаренная, я с грохотом завалилась на пол, перевернув тумбочку и стойку с капельницей, не хило так приложившись плечом, а в голове стал нарастать многоголосый гул вместе со звуком шагов. Да что это такое? Мысли, смутные образы, слова, голоса – все смешивается в какой-то неразборчивый шелест и распирает мой мозг изнутри. Голову сдавило стальным обручем, в висках оглушающе застучало боем крови, что я чуть не разревелась от боли.

«Ну вот, пожалуйста, стоило ей только очнуться, как уже бежать куда-то собралась, а мне за нее отвечай. Вот сейчас успокоительное вколю…» – врезалось мне в мозг из общей массы шума, а потом чьи-то руки настойчиво стали поднимать меня с пола.

– Не надо успокоительного, – жалобно пискнула я, вытаращив глаза на медсестру. – Лучше обезболивающего, у меня голова сильно болит.

– Какое еще успокоительное? – подозрительно засюсюкала она, укладывая меня на кровать и ласково так улыбаясь, словно я дите неразумное. «Конечно, болит голова, если же ты ей лобовуху разбила…» – снова долетело до меня, что я икнула и уставилась на женщину во все глаза, потому как губы ее не шевелились, а все так же миролюбиво улыбались. У меня что, галлюцинации начались на фоне травмы? – Давай ложись, милая, сейчас сделаю обезболивающего и все пройдет. Но тебе нужно лежать, пока не станет лучше. Если все будет хорошо, то вечером мы тебя отсюда выпустим.

Женщина отошла к шкафчикам, стала звякать ампулами и чем-то шуршать, пока я старалась хоть что-то понять. «Обезболивающего ей… ремня тебе надо дать, чтобы не чудила. И запереть получше. Вся фракция и полигон на ушах стоят, лидерская дочь пропала, а она…»

– Может быть, хватит? – зашипела я, испытывая муки совести. Вот не люблю я чувствовать себя виноватой, а уж тем более, если совершенно посторонний человек вмешивается туда, куда ему не следует.

– Хватит что? – обернулась она недоуменно, набирая в шприц лекарство. И я не знаю как, но вдруг поняла, что меня сейчас накачают снотворным, и инстинктивно стала сползать с койки, от надвигающейся на меня медсестры. – С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь, Лусия? – снова заворковала женщина, перекрывая мне проход для побега. – Немедленно ложись обратно, тебе нельзя вставать. А я сейчас тебе обезболивающего дам и позову доктора. – «Господи, вот разбери этих лидерских выскочек. Куда бежать-то собралась, мало тебе сотрясения? Странно она себя ведет, может, мы что-то упустили»…

Пока эта вредная тетка, с фальшивой улыбочкой размышляла, что ей дальше делать: попробовать сманить долбанутую пациентку в кровать, или вызвать кого-то на помощь, попутно зажимая меня в угол, я уже позабыла и про боль в голове, потонувшую в странном потоке чужого голоса, и окончательно перепугавшись того, что сошла с ума, ужом проскочила под кроватью и со всех ног бросилась к двери, в надежде найди кого-нибудь адекватного и разобраться, что происходит.