Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 56 страниц)

Уже вырулив в едва приметную подворотню, проложенную между старых промышленных зданий, зияющих забитыми проемами, я увидела убегающую фигуру. Заманивает, если слишком близко подойду, то попытается использовать парализатор. Но вернуться назад и отпустить его я себя заставить не смогу, ни за что на свете. Он понимает, что бесстрашные уже должны быть рядом и хочет сбежать.

От такого быстрого бега у меня скоро сбило дыхание, но горячка придала сил и прыти, наплевав на все, только бы не упустить убийцу. Спотыкаюсь о выбоину в асфальте, падаю, разодрав себе все ладони. Поднимаюсь, снова бегу… Подворотни, лазейки, узкие улочки, несколько заборов, через которые приходилось перелазить – все смешалось в один бесконечный водоворот. Голова лопается от всех мельтешащих образов перед своими глазами и глазами этого урода.

Где патрули? Времени нет даже связаться с ними, он очень быстрый. Усталость наваливается неимоверная, дыхание становится тяжелым… Поняв его план, мне остается только материться, потому что он сейчас нырнет в коммуникационный колодец, уходя под землей. Добежав до сорванной крышки люка, я прыгаю следом, слыша в темноте удаляющиеся гулкие шаги. Щелчок предохранителя на моем оружии раздался так оглушающе, что я чуть не подскочила. Подумаешь, что эти заряды его не берут, но откуда ему знать, что я не обзавелась боевым, после недавнего ночного пробега. И, правда, он совсем не уверен в этом, поэтому решает не рисковать.

Куда же ты бежишь? Ну, конечно, черт его побери… Наверняка район бесфракционников, пустырь с люком за жилыми домами, где нашли второго убитого дружинника. Уходит… уходит… Коммуникатор под землей не ловит, связи нет, fuck, встряла. В темноте нихрена не видно, но он знает путь и уверенно передвигается дальше, а я спотыкаюсь на каждом шагу, путаясь в нескончаемых поворотах. Запах такой спертый, удушливый, шорохи и крысиная возня под ногами, стены, за которые я придерживаюсь, щербатые, влажные, аж оскомина на зубах. Тишина, дышать нечем… Пот стекает по спине и вискам. Это мое сердце так долбит маятником?

Сколько я за ним брела – не знаю, кажется, целую вечность, полностью сосредоточившись на его мыслях, чтобы не быть застигнутой врасплох. Вдали что-то звякнуло, загремев, и мелькнул свет. Мелькнул и исчез, высветив нутро пустого тоннеля и скобы лестницы, по которым мужчина ловко забрался наверх и вылез, задвигая крышку люка с многообещающими мыслями: «Пока, сучка, мы еще встретимся, обещаю». Не раздумывая, я бросилась вперед, но пока добралась до лестницы, он успел отдалиться далеко и больше я его не слышала.

Глаза привыкли к темноте, помогая неплохо ориентироваться. Уцепившись за старые перила, стала подниматься, осторожно щупая каждую следующую перекладинку ногой. Крышка оказалась настолько тяжелой, что отодвинуть ее получилось не сразу, только навалившись всем весом и тут же порыв ворвавшегося воздуха принес запах пыли, какой-то кислятины и помойки. Вылезла я злая, потная, растрепанная, скрипящая зубами от досады, посреди кирпичных развалин и горы мусора. Редкие прохожие смотрят на меня, как на ненормальную. Да что ж за проклятье! Куда теперь? Глянув на маякнувший о возвращении сигнала коммуникатор, я почти жалобно заныла в предчувствии нехилой взбучки. Патруль меня потерял, на связь я не выходила долго… Ой, что будет!

* *

Билли Уотерс! С фотографии на меня смотрит человек с голубыми, жуткими глазами. Тот самый человек, только моложе, которого я сегодня видела. Осужденный за попытку убийства, пытаясь подставить моего брата, за предательство и работу на недовольных. Отбывал заключение на дальних рубежах, два года назад был освобожден.

Закрыв прочитанное досье, я утыкаюсь лицом в ладони, отмахиваясь от всей той мерзости, что узнала. Эта дикость отказывается укладываться в моей голове. Трой сказал, что отрезанная мочка уха и сломанные пальцы – это отголосок к буйному прошлому нашего старшего брата, а значит, это месть. Звонок Алексу только подтвердил эти подозрения. Он дико ругался, чертыхался и хмурился так, что чуть голоэкран не треснул от лютого эвансовского гнева, и назвал то же самое имя, что и Трой, сказав, что найдувсе в архивах Бесстрашия и смогу прояснить.

Изучив дело, просмотрев запись суда, остается только сопоставлять все имеющиеся факты и окончательно убедиться в личности нашего маньяка. Изворотливого, расчетливого, умеющего выстраивать сложные комбинации, чтобы добиться желаемых результатов. Жестокого. Опасного. У которого появилось желание, отыграться на мне в отместку Алексу. Час от часу не легче… И вот, что же мне теперь делать с таким счастьем? Ладно, пусть наши командиры думают.

Саунд: Evanescens – Away from me

Оставив все бумаги заместителю Тревиса Коди Джексону, наипротивнейшему мужику, надо сказать, но знающему свое дело, я с чистой совестью спускаюсь в Яму. Не успев дойти до тренажеров, неожиданно зависаю прямо возле рингов, наткнувшись взглядом на умилительную картину. Риз, который вот уже несколько дней не то, что в мою сторону не смотрит, а откровенно меня игнорирует, делая каменное лицо, обжимается на ринге со своей курицей, делая вид, что это просто тренировка, счастливо улыбается ей, демонстрируя самые милые в мире ямочки на гладковыбритых щеках… А что тут происходит?

От пошлых мыслей этой девицы, мне прямо поплохело, а судя по тому, как Риз ее обхаживает, прекрасно их зная, то он совсем не против этих заигрываний. Даже очень за! Прекрасно. И как давно? Бедное сердце отреагировало страшной дробью по ребрам, перебивая дыхание. Противная ревность пробирает до нутра, до мурашек… Да что же это со мной? Такой ядерной реакции я не выдавала никогда, а сейчас, глядя на выражение идиотского обожания на физиономии девицы, томно стреляющей глазками и смущенно улыбающейся, мне хочется ее… убить.

Черт, это невыносимо! Как ни печально, я не имею никакого права на него злиться, но на душе стало так паршиво, будто ее до дна выскребли острыми когтищами, потому что девушка что-то звонко ему щебечет, весело хихикает, а он смеется ей в ответ, смотрит своими солнечными глазами так… Мир закружился вокруг, затмился багряной пеленой. Вдох-выдох, вдох-выдох… Дышать! Уж мне-то не знать, как он умеет смотреть! И еще эти ямочки!

– … эээй, ты чего? Лююююси, ау, ты здесь? – сморгнула, мир вернул свои очертания. Обернувшись на голос, я обнаружила возвышающегося рядом со мной Арчи, махающего перед моим лицом ладонью. – Ты чего на нашу парочку так пялишься?

– Кого? – опешила я, и под ложечкой особо мерзко так засосало. – Какую? С каких это пор они парочка?

– Хм, да вот, как на дне рождения сосались, наверное, с тех самых… – и пожимает плечами, натягивая на себя футболку, после тренировки.

На дне рождения? Сосались?! Правда? И как по заказу перед глазами встают размытые образы из мыслеформ Арчи, в которые я погружаюсь: танцующая под ярким светом огней, тесно сплетающаяся в объятиях парочка… Приоткрытые для поцелуя губы, к которым прижимается склонившийся мужчина… Я вижу все это и дрожу, не веря, что такое вообще возможно. Наверное, я брежу. Или сплю. Или сошла с ума. Но плохой мираж не тает. Не исчезает. Это настоящая гребанная правда. Не реветь! Не реветь! Не смей реветь! Ой, как сильно щиплет в носу. Надо что-то разбить, сломать с треском, разнести вдребезги и все будет хорошо. Но почему я готова на стену лезть от бешенства?

– Упс… Мне вот щас неловко, но как я понимаю, ты не знала, – снова прицепился бесстрашный, ехидно так поглядывая, собираясь меня подъ*бать, но подавился словами, наткнувшись на мой взгляд. Ах, умела б я им сжигать людей заживо, от Демпса сейчас бы только кучка пепла осталась.

– Мне плевать, – отрезала я, взяв себя в руки, но реальность казалась, как со стороны. Ох, а вы, оказывается, тот еще донжуан, мистер Идрис. Сперва с одной обнимался, целовал, а потом мне устроил сцену ревности… Не ожидала.

Расплачься я сейчас от обиды, начни бузить и устраивать разборки, и сам черт не знает, чем бы все закончилось – минимум, тренировочная площадка придёт в непригодное состояние из-за разрушений. Но я заставляю себя остыть, и вся скопившаяся злость клокочет внутри, послушно ожидая своей очереди выплеска. Что я делаю, черт меня подери?! Я сама отказалась от отношений с ним, так чего же так злиться и ревновать? Мне он не безразличен, даже более чем не безразличен, но это не значит, что я могу требовать от него что-то взамен. Пожалуй, вот теперь точно все встало на свои места. Главное не смотреть на ринг. Не смотреть! Вот только, зачем он тогда приходил, если уже крутил с другой, я не понимаю.

– Ладно, не кипятись, ты чего такая дерганная-то? Есть новости по нашему маньяку?

– Есть. Я с вами пойду в патруль, будем прочесывать район бесфракционников. Открылась личность нашего маньяка. Билли Уотерс, бывший бесстрашный, Джексон сейчас подготовит и разошлет на него все ориентировки.

– Почему именно этот район? Откуда ты знаешь его имя? Эванс, ты опять… – тут же посерьезнел Демпс.

– Потому что я его видела, вот как тебя сейчас. Он следил за мной и сам мне сегодня показался на глаза. Понимаешь, Уотерс хотел, чтобы мы узнали кто он такой! Я нашла в архиве его досье. В том районе он убивал своих первых жертв, и только там у него есть хорошая возможность затеряться среди кучи сомнительных личностей. И именно туда ведут подземные коммуникации, по которым он от меня удрал.

– Бл*, ты че, за ним еще и по колодцам лазила? – вконец охренел бедный Арчи от новостей, неосмотрительно вылитых на его голову. – Одна? Без боевого? Да ты ох*ела, Эванс! А если бы он тебя прямо там выпотрошил…

Ну, вот почему отец не издаст приказ, всем бесстрашным в обязаловку обзавестись по младшей сестре, чтобы заботушку свою было куда девать? Мало мне было орущего Итона, стоило переступить порог фракции, он аж в сердцах на меня замахнулся и прогнал с глаз долой, и этот туда же. А сейчас еще и злющий Гилмор припрется, как только прознает, чтобы меня повоспитывать. Достали до печенок!

– Хватит орать! Не выпотрошил же. И давай, чеши уже к командованию, там и узнаешь подробности, – сурово отчеканила я, отходя от Арчи подальше. Раздражение, напряжение последних дней, вымотанные нервы, бушующие эмоции, страшная ревность, кипящая обида на Идриса, на себя, да на весь мир скопом, мучительно выкручивающие изнутри, медленно стекаются в одну остро пульсирующую точку, которая сейчас рванет-рванет-рванет… Дышать больно – воздух режет легкие. Еще этот нестерпимый пожар, переливающийся в груди. И плакать хочется. Так, все, трепещите смертные, где моя любимая груша?!

====== «Глава 19» Непонимание ======

Дей

– Риз! Ты чего уснул, что ли! Шевели задницей, если не хочешь отправиться на штрафной круг, – кричит командир Тревис, недобро сверкая темными глазами. Да уж, права была Хлоя когда сказала, что легко не будет. Физическая нагрузка отвлекает, помогает не впасть в отчаяние окончательно. Все-таки полоса препятствий в Бесстрашии – это не по деревьям лазить. Пролезая в трубе, наполовину заполненной прохладной бодрящей водичкой, мне удается абстрагироваться, но оказавшись в Яме, безысходность, выворачивающая душу, возвращается опять.

Когда-то давно, я, попав к кочевникам, спросил старейшину – что такое совесть? Эта мудрая женщина, потрепав меня по вихрастой голове, ответила улыбаясь: «Если ты, совершив поступок, чувствуешь себя плохо, неважно по какой причине, болит ли у тебя горло или саднит на душе – это в тебе говорит совесть. Если все хорошо – значит, твоя совесть чиста».

Сказать, что я чувствую себя скверно, наверное, было бы неправильно. Потому что я не могу точно понять, как такое возможно – я поступил верно, по сути, но мне так погано, что хочется выть от тоски. Боль, что поселилась в душе, не хочет становиться меньше, нет, она только разрастается с каждым днем все больше и сильнее. Я не знал, что вместе с потрясающими эмоциями, чувство к женщине может приносить столько муки, отказаться от той, которая снится тебе ночами, постоянно присутствует в твоих мыслях и прочно поселилась в душе, это все равно что пытаться отпилить руку деревянной пилой… Невыносимо. Страшно больно.

Она сказала «нет». Не может быть со мной, и будь на месте Гилмора парень, который… Да черт возьми, кого я обманываю, хотя бы себе можно не врать! Я хочу ей счастья, видит Бог, возможно, если бы я видел, что ее лицо озарено мягкой улыбкой, а в глазах радость, мне было бы легче смириться с тем, что она не будет со мной. Но…

Мы говорили с Люси, что нельзя читать мысли и использовать дар во вред другим, но не нужно никакого сканирования, чтобы увидеть – Гилмор просто хочет ее использовать. Я обещал ей отойти в сторону, еще там, в застенье, и я сделал это. Вот только как быть теперь с тем, что жить дальше вроде бы надо, но смысл испарился. И все мысли только об одном – рядом со мной девушка, которую я хотел бы сделать счастливой сам, но вынужден смотреть, как другой мужик делает ее несчастной.

Да собственно, и мои действия тоже не доставили ей особой радости, возможно, если бы я смог совладать со своими чувствами и оставил все как есть, она не так сильно расстраивалась бы, и перед глазами у меня не стоял бы ее взгляд, полный обиды и разочарования, когда она узнала, что я отказался от нее… Но по-другому было бы слишком мучительно выдавливать из себя притяжение по капле.

Я думал, что со временем станет легче. Наивный. Становится не только больнее, но еще невыносимее повсюду, где бы мы не пересекались, физически ощущать ее присутствие и знать, что она злится на меня. Я тоже на себя злюсь, надо было хотя бы попытаться, попробовать остаться друзьями, не рвать по живому… Но я не могу… Не могу! Видеть ее каждый день, прикасаться и вспоминать, помнить ее губы, податливое тело в моих руках... Невозможно. Невыносимо. Я должен отойти в сторону, должен был… Я видел, что ее тоже тянет ко мне, и рано или поздно мы поддались бы тому, о чем она жалела бы потом.

Чтобы занять себя и отвлечь от удушающего разочарования, я стал потихоньку копаться в архивах. Люси сделала мне пропуск, под предлогом того, что я должен изучать историю фракций, а конкретно Бесстрашия, и теперь я мог попытаться найти что-нибудь связанное с учителем. Я уверен, если он оказался в прошлом, он должен был оставить мне какие-нибудь записи, и мои поиски частично увенчались успехом. Тетрадь, которую я нашел, вся была написана японскими иероглифами, для бесстрашных это, наверное, показалось каким-нибудь сложным шифром. Учитель заставил меня выучить этот язык еще там, на станции, и теперь я мог свободно прочитать его послания.

Первая же тетрадь, что я нашел, была сборником писем, обращенных ко мне, и содержала правила выживания среди бесстрашных.

«Мальчик мой, ты столкнешься со множеством странностей, которых не было раньше в твоей жизни и тебе придется это принять. Жизнь среди людей яркая и многогранная, но вместе с радостью, она несет в себе и печаль, горе, гнев и другие вещи, которые тебе придется пережить и научиться контролировать. В Бесстрашии тебя научат, что нужно сочетать в себе крайности. Любить людей, но быть равнодушным. Творить добро и ждать зла. Надеяться на лучшее, но ожидать худшего. Верить в людей и никому не доверять. Быть оптимистом с реалистичными взглядами. Жить с открытым сердцем и никого в него не впускать. Часть тебя должна любить мир и восхищаться им, другая же ждать удара и быть готовой к войне. Это сложно понять, но они это и называют „пить жизнь большими глотками“. Потому что их жизнь состоит из крайностей, в непосредственной близости от пропасти в бездну…»

Да уж, неплохо было бы найти пару практических советов, как это сделать… Когда вижу Люси, у меня просто все переворачивается внутри. Особенно, когда представляю или вижу, как она обнимает Гилмора, а он думает, что она с ним «сладким» поделится… Надо же было такое придумать, как будто эти эмоции можно так назвать! Хотя… Я и сам относился к девушкам потребительски и не видел в этом ничего плохого, но сейчас... Все стало по-другому. Мне невыносимо ощущать Люси рядом, видеть ее улыбку, согреваться теплом ее взгляда и при этом соглашаться с тем, что она уйдет сейчас и будет целовать другого…

«Никогда не пытайся понять женщину, – писал мой учитель, – она прогонит тебя, но всей душой будет ждать, что ты ее вернешь. Она накричит на тебя, но при этом будет страшно жалеть, если увидит, что ты страдаешь. Она будет любить тебя, но захочет услышать это от тебя первым, чтобы не ранить свои чувства в случае отказа…»

А Люси просто живет дальше. Она не пришла и не спросила, что это значит, просто разозлилась сначала, а потом… просто пропала из поля моего зрения, растворилась во фракции… Я даже перестал чувствовать ее, она приходит в Яму, когда нас гарантированно там не будет. Возможно… ей просто все равно, и она решила, что так будет лучше, соглашаясь со мной. Но я все равно не должен был так поступать, уполз в кусты, как пацан желторотый. Тем более, если ей все равно, а с собой я как-нибудь постараюсь справиться.

И все же мне казалось, то, что произошло между нами в застенье, все-таки больше, чем обыкновенная симпатия и притяжение. Я знал, чувствовал, что есть что-то еще, то, что я не могу высказать словами. Близость. Едва зарождающаяся, но такая необходимая, она была, и это невозможно отрицать.

«Запомни Дей: любовь – это не сделка, которая считается браком, не страсть, похожая на мелодраму, не животный инстинкт обладания, за которым охотятся многие люди, а чувство глубокого уважения к чужой жизни и желание украсить ее радостью и красотой…»* – писал Мартин.

Да уж, украсил я жизнь Люси, ничего не скажешь. Чувство раскаяния и вины навалилось на меня с такой силой, что захотелось бросить все и пойти к ней прямо сразу. Но режим Бесстрашия не позволял мне вырваться никак. Парни говорили, что скоро начнутся пейзажи страха, ходят слухи, что это тяжелые психологические тесты, которым подвергаются все инициируемые, а так как из нашей группы я один такой, остальные просто повышают свои рейтинги, то и проходить эту процедуру мне одному. Берман, как и всегда хлопая меня по плечу, смеется, что беспокоиться не о чем, а Тамила назначила итоговые зачетные бои, так что из тренировок мы почти не вылезаем, и поговорить с Люси у нас возможности не было, тем более, что она меня тоже избегает.

– Ну что, Риз? Пойдешь с нами пиво пить, сегодня можно расслабиться! Или опять поп*здуешь ковыряться в архивах! Кстати, что ты там вынюхиваешь, а? – добродушно тыкает Берман мне в спину, а Арчи только фыркает. Он не простил мне поединка, и теперь косится злобно, отпуская поганые шуточки, когда только это возможно.

– Может, он в прошлом книжным червем был, откуда нам знать, – с вызовом произносит Арчи. – Хей, Риз, ты, случайно, не из Эрудиции в кочевники подался? Или у недовольных эрудитом прислуживал, а?

Он ищет способ отомстить, и рано или поздно он его найдет. Берман хмурится, но молчит, мне тоже ничего не остается, как игнорировать нападки бесстрашного.

– Я приду. Чуть попозже – надо сходить за курткой в Яму. У меня там пропуск в архив, да и вообще…

– Я тоже пойду еще потренируюсь, – вступает Арчи, перебивая меня. – А потом на боковую, скоро у нас большой день, дети мои, – зубоскалит он, направляясь в тренажерный зал впереди меня.

Забытая парка обнаружилась прямо на снарядах, а рядом с ней… растеряно оглядывалась Хлоя. Когда я подошел, она ожидаемо расплылась в такой очаровательной улыбке, на которую только была способна. Тут и не надо ничего сканировать, и так все понятно. Осталось понять, что делать со всем этим счастьем.

– Не может быть, чтобы она была твоя! – качает головой девушка, пока я подхватываю на лету мою одежду.

– Виноват, – прищурился я. – Забыл все на свете!

– Опять думал о своей принцессе?

– Угадала. Точнее, о ее парне.

– Вот это новости. Хотя… с твоей внешностью неудивительно, что парням ты нравишься тоже…

– Нет, нет, нет, ты не так поняла, – засмеялся я, даже не желая того, ввязываясь в этот ненужный легкий флирт. – Гилмор пришел и опять пытался подраться со мной. А я слово дал, поэтому… не стал.

– Знаешь, иногда хочется обмазать тебя грязью, уж слишком ты идеальный. Не против грязевых ванн? – «Боже, что я несу!» – пронеслось у нее в голове, прежде чем я успел абстрагироваться. Странно, обычно у меня получается это на автомате, не хватало еще потерять контроль и слышать все подряд. Надо поставить блок помощнее.

Хлоя еще что-то пищит, а я все жду, когда будет пауза, чтобы распрощаться и уйти. Арчи, который пришел тягать штангу, пыхтит и изо всех сил делает вид, что его не касается щебетание девушки, а меня вдруг посетила мысль, что возможно она нравится ему…

– …приемы. Риз, эээй, аууу! – пощелкала пальцами возле моего носа Хлоя, и я опять подумал, что больше всего на свете не люблю этот жест. – Да ладно тебе, ты чего так нахмурился? Вынырни из глубин самопознания и ответь мне, ты сможешь?

– Может быть, тебе лучше Арчи попросить?

– Арчи? – растерялась Хлоя, и я срочно полез ей в голову понять, что же она хотела. Оказалось, чтобы я потренировал ее, ах ты, черт возьми… Поток сознания девицы был настолько насыщенный, что я поспешил отключиться и понял, что мне не отвертеться. Ну ладно, приемы так приемы… А там можно сказать, что устал и все такое… – Но Арчи делает подходы, вряд ли он будет в восторге от моей просьбы, а ты, кажется, свободен. Нет?

– Ладно. Давай, покажу тебе парочку приемов, уговор – уроню тебя на маты – не ныть, поняла!

– Пффф, можно подумать, это у меня первая тренировка в жизни!

Вообще-то, когда дошло до дела, я так и подумал. То ли она долго не тренировалась, то ли, вообще, обо всем забыла, но она делала все, чтобы оказаться на матах. Мне было почему-то страшно неловко перед Арчи, если девушка действительно нравится ему, то наши валяния вряд ли вызывали у него восторг, и я совершенно пропустил момент, когда в зале появилась Люси. Она влетела уже в обмотке, в обтягивающем топике и плотных черных брючках, больше всего похожая на разъяренную черную кошку. Подвижная груша буквально содрогнулась от ее ударов, на меня она даже не посмотрела.

– О, а вот и твоя принцесса. Ты что, не подойдешь даже? – подначивает меня Хлоя, а я стараюсь не так пристально пялиться в сторону Люси. Она явно чем-то расстроена и сейчас не лучшее время для разговора.

– Я позже. Все, Хло, на сегодня надо заканчивать, не самый простой день у меня был!

– А скоро еще и пейзажи… – загадочно протянула она, вытираясь полотенцем.

– Ну, может, хоть ты мне расскажешь, что это за действо и отчего вокруг него столько разговоров?

– Ну, может, ты угостишь меня соком, и я тебе все расскажу? Тем более я видела, как Берман с дружками отправлялся в бар, пошли к ним, и я тебе все разъясню…

Люси

Привычный полумрак бара, расцвечивающийся световыми вспышками галогенных лампочек. Льющиеся из колонок звуки музыки, звон бокалов и стеклянных бутылок. Излюбленное место нашей компании у углового столика, где в данный момент и собрались ребята. Длинная стойка облеплена бесстрашными, коротающими вечер за хмельными напитками. Ряды тускло поблескивающих бутылок на манерно стеклянных полках над баром, где господствует Иви – высокая красивая брюнетка, с копной длинных волос.

Не успела я как следует осмотреться, как оказываюсь в кольце знакомых до чертиков рук, и Гилмор прижимает меня к себе спиной, выдыхая теплым прямо в волосы.

– Люси, теперь ты моя и даже не думай выворачиваться. Я слишком долго этого ждал, – слышится мне его жаркий шепот сквозь бьющую по ушам музыку. В груди поднимается томление, я и растворяюсь в этой знакомой с рождения атмосфере – бесшабашности, расслабленности, чего-то неизведанного, будто каждый день открываешь для себя что-то новое… Я слегка поворачиваю голову и заглядываю в родное лицо, улыбаясь в ответ на его откровенный взгляд, и уходит из груди игла, становится легче дышать. Да, решение принято, мосты сожжены, так что ж теперь. Подставлю губы под мимолетный поцелуй и отстраняюсь.

– А с Иви поздороваться можно или я теперь все, на веки у тебя в рабстве? – удивленно смотрю в сторону Харлоу, которая делает мне какие-то знаки.

– Ну, ты загнула, детка! – хохотнул Джай, утягивая меня к барной стойке. – Хотя идея мне нравится, я был бы не против, если тебе по вкусу такие игры…

– А ты все не меняешься, Джай, – подмигнула я ему, показав язык. Ну да, со спиралькой. Ну да, задышал чаще. Ничего, ему полезно. Для мозга и все такое.

– Гилмор, ступай к пацанам, нечего тебе уши греть, у нас тут разговор есть, между нами девочками, – отшивает Джая Иви, как только мы устроились за стойкой.

– У моей девушки от меня секретов нет, – нагло заявляет бесстрашный, принимая от Иви еще одну бутылку. Интересненько, которую за этот вечер? Но я только покачала головой, делая ему страшные глазки, чтоб даже и не думал накладывать на меня лапу. Как же все-таки это неприятно, когда чувствуешь себя придатком к кому-то. «Моя девушка», сказал так, будто «моя тачка» или «моя комната»… Тьфу! Но Джай – это Джай, мало что может изменить его; либо принимать этого человека таким, либо…

Что-либо я додумать не успела. Отвернувшись от Гилмора, хихикая над его очередной шуткой чуть повыше пояса, мой взгляд натыкается… на мило щебечущую… девушку, которая хватала своей куриной лапкой руку молодого человека. Ну ладно, «хватала» будет, наверное, слишком сказано, просто ее ладошка покоилась на руке… Риза. А девица та самая, с которой он только что обжимался на ринге.

И снова мое несчастное сердце подскакивает, тоскливо сжимается и бухает в пустоту живота, когда Риз едва поворачивает голову, мазнув по мне равнодушным взглядом и вновь переключившись на девицу. Она что-то втолковывает ему, а мужчина заинтересованно кивает, и я не могу оторвать взгляда от его знакомой макушки с непослушными темными волосами, которую так и тянет всегда почему-то взъерошить. В груди с новой силой жаром переливается неприятное ощущение обиды и ревности, высвобождая острую потребность что-то разбить, но разгромленный бар мне Иви точно не простит. Тем лучше.

Только сейчас я заметила, что в мою сторону не посматривает только ленивый. Иви лукаво улыбается, с ловкостью фокусника выставляя перед несколькими мужчинами пиво, они как по команде пялятся на меня… судя по всему, все уже знают о погоне за маньяком и обсасывают подробности новостей о том, что дочка лидера вновь подняла всю фракцию на уши. Подумаешь, впервой, что ли? Пора бы привыкнуть! Чего стоила только одна моя выходка, когда я в детстве утащила у Алекса гранату и заявилась с ней в Яму, ага, на вытянутой руке… без чеки…

– Люси, чего-нибудь будешь? – перекрикивая музыку, интересуется Ив. – Пирожных нет, извини, сегодня все обожрали, оглоеды!

– Еда в меня вряд ли сейчас полезет, а вот от чего-нибудь крепкого я не откажусь… – совершенно не покривила я душой, желая напиться. Мои нервишки это заслужили.

– Детка, ты уверена, что хочешь этого? – влезает Гилмор, наклоняясь ко мне ближе. – Может, тебе не стоит увлекаться…

– Знаешь, Гилмор, я уже задолбалась предлагать себя удочерить всей фракции. Пожалуй, объявление напишу, так быстрее будет!

– Да ладно, не кипятись, я ж так только… Так, сиди тут, я сейчас, – и, к моему удивлению, его как ветром сдуло, а я ошарашено провожаю его взглядом. Это что-то новенькое.

– Тотализатор, – ухмыляется Иви, и загадочно манит меня рукой ближе, что приходится забраться коленками на высокий стул, чтобы дотянуться до Харлоу, перегнувшись через стойку, чмокнуть ее в подставленную щеку и разглядеть в ее пальчиках, вертящихся перед моим носом, три билета на концерт. – Гэб нам достал, говорит, музыка там просто нереальная, так что хватаем Мию и идем развлекаться без нашего вечного сопровождения.

– Здорово. Я тебя обожаю! – искренне выдала я, смачно ее расцеловав. – Давно пора выводить Ми из депрессии, а то засиделись мы совсем, ничего, кроме патруля и тренировок, не видим.

Мия еще не отошла от той страшной истории и довольно заметно дергается от парней, если те бесцеремонно пытаются навязать ей свое общество… не так, как раньше, конечно, но она переживает. И я не знаю, сможет ли теперь кто из мужчин затронуть ее настрадавшееся сердце. Слишком подл и жесток был с ней тот, кого она любила… Но нужно пережить это, а не замыкаться в себе, и рано или поздно станет легче. А уж мы все для этого сделаем со своей стороны.

– Я сама себя обожаю, не только ты, – съехидничала девушка.

– Хэй, а меня, меня кто будет обожать? – как из ниоткуда, объявился рядом страшно довольный собой, весь взъерошенный Гэб, встряхнув меня как следует, не забыв дружески обжать, попутно выхватывая у Иви бутылку, строя ей глазки и корча пошлую моську на посылаемые девушкой воздушные поцелуи. – От сердца оторвал, все для вас, любимых, только благодарности от вас не дождешься!

– Так уж от сердца, Гэб? – хитро сощурившись, смеется Харлоу. – Тебя потрясти как следует, много чего интересного можно добыть.

– Да я на все согласен, дорогая, можешь даже меня раздеть, сопротивляться не стану!

– И тебя обожаю, доволен? – смачный чмок ему в ухо. – Все, изыди, от тебя разит, как от винной бочки, – отпихнулась я от гогочущего парня, скорчив злую рожицу и старательно отводя взгляд от Риза, так и сидевшего с непроницаемым, немного насупленным лицом.

Глаза смотрят исключительно перед собой, длинные пальцы небрежно вертят бокал, а мои, непроизвольно сжимающиеся кулаки от напряжения, сейчас просто повыворачивает из суставов. Как это у него получается… быть таким независимым и неприступным, демонстрируя полное безразличие, что меня так и подмывает мужчину хорошенечко тряхонуть… Он так близко, что больно смотреть. Девица его как-то незаметно испарилась, зато рядом появился взрослый мужчина, втирающий ему что-то, ухмыляясь и качая головой.

– Все, я работать утопала, меня сейчас на части порвут эти забулдыги, – и шлепнув передо мной еще один стакан из толстого стекла с долькой лимона и льдом, Ив отошла к другим посетителям. Я делаю крупный глоток, не разбирая вкуса, морщусь. Крепко слишком. Как раз сейчас мне это нужнее всего.

Алкоголь распускается в желудке теплым цветком, притупляя чувство напряжения. А ведь так хорошо вечер начинался, вроде бы и физически, и морально я уже успела прийти в норму, и вот на тебе, пожалуйста. Неужели, я теперь каждый раз так остро и болезненно буду реагировать на его присутствие, а ведь если он станет бесстрашным и останется в Яме, мы будем пересекаться довольно часто… Что же делать, как быть в этой сосущей тоской, так прочно поселившейся в сердце, что не вытравить ее ничем… Или вытравить? Я ведь даже не пыталась.