Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 56 страниц)

Сидит весь такой невозмутимый, а стены-то стеклянной, теперь у меня больше и нет… Что же это было, зачем он приходил… Ах, ну да, это ведь я его позвала, но к чему, тогда были все эти сцены, если он взял и так просто… переметнулся, нашел запасной аэродром, причем моментально. Почему, ну почему у меня вечно все с ног на голову? Как представлю, что Риз целует… не меня, становится настолько паршиво, что хочется запустить сейчас вот этим стаканом ему в лоб, чтобы не только мне было так невыносимо больно! Да шло б все… Надоело гоняться за иллюзиями.

О, алкоголь... несомненный источник приключений на жопу. Не знаю, что на меня нашло дальше, голова кружилась от выпитого, от мелькающих огней, от тоски и… боли, безысходности и отчаяния, а еще от желание какого-то дурацкого вызова… Кому? Ему? Но когда Джай подошел и притянул меня к себе прямо на стуле, я развернулась к нему и буквально впилась ему в губы. Физически почувствовала, как сильно мы привлекли внимание, хотя целующиеся парочки в баре не такое уж редкое явление. Вот так всем, пусть все знают… И он тоже! А что, собственно, знают…

Ох, мамочка, папочка, любимые, не знаю, что стало с вашей приличной девочкой, но в таком отчаянии я еще не была. Я хотела, да, черт возьми, я хотела… сделать ему больно… Ризу… Глупо? Ведь он отказался от меня, даже не пытаясь побороться, но… всегда остается это глупое, пресловутое «но» и не менее дурацкое «может быть»…

Мужская сильная рука прижимает теснее, что я ощущаю кожей биение сердца Джая, теплые губы приоткрываются навстречу, жадно прихватывают мои, позволяют легонько пробраться язычку внутрь, дразняще пройтись по его, скользнуть по нижней губе влажным прикосновением, чтобы потом ласково прикусить, быть может, чуть сильнее, чем требовалось. Я отрываюсь от мужчины, на миг зажмуриваюсь, а из памяти настойчиво наплывает вкус и мягкость совершенно других губ, потемневшие глаза, с отражением солнца в жарко блестящей радужке, прикрытой пушистыми ресницами. Ни у кого раньше не видела такой радужки, сплетенной из золотисто-коричневых и зеленых прожилок…

Сердце сейчас разорвется от тоски, пустота наваливается страшным оглушением, сквозь которое слышится только бой крови в собственных висках. Что я делаю? Неужели я и впрямь рассчитываю вызвать этим ревность у Риза? Онемевшие пальцы расплескали остатки напитка из стакана, который быстро перехватывает Джай, чтобы я не выронила. Он наклоняется, несколько секунд вглядывается в мои глаза, трется носом о мой и требовательно запускает пальцы в растрепавшиеся пряди моих волос, прежде чем снова прикоснуться к полыхающим губам, не давая вздохнуть.

– Люси, детка, может, ну их всех на хрен и найдем другое местечко? Сколько ты еще будешь от меня бегать? – выдохнул он мне прямо в губы. О, как интересно… Возможно, он и прав, к чему раздирать себе душу, мучится, если необходимо просто определиться уже?

– Мы же договаривались… не торопиться. Дай мне немного времени, у меня сегодня был тяжелый день.

– Да уж… Я, вообще-то, не видел тебя почти сутки и соскучился. Давай, малыш, доверься мне, я знаю прекрасный способ, чтобы расслабиться, – от лукавых ноток в его голосе становится не по себе. А от победного взгляда, сверкнувшего за мою спину и подавно. Мне и гадать не нужно, чтобы понять, на кого Гилмор так самодовольно смотрит. Только зачем? Эй, я тебе не вещь, чтобы меня выигрывать!

Острое ощущение смятения, что у меня кожа между лопаток покрылась мурашками от того, как резко дернулась губа Джая в презрительно-слащавой ухмылке, прямо толкает обернуться, но вместо этого перед глазами уже проявляется мужской образ, сдавливающий ладонью бокал с такой силой, что тот разлетается осколками, осыпаясь на пол вместе с густыми, как вишневый сироп, каплями крови. Риз медленно встает с барного стула, сверля нас тяжелым взглядом, а сам будто задыхается, и, развернувшись с видимым отвращением, направляется на выход.

Чудовищное отчаяние наматывается на сердце… Что это за всплеск эмоций? Нет, ты подумай! Несколько дней ни слова, ни взгляда, полнейший игнор, а теперь… нет, не возможно… Да, я обиделась, потому что он попал в больную точку. Он же сам выбрал Хлою! Целовал ее… Зачем теперь так смотрит, словно я его предаю? Ему не все равно, видимо… Не все равно. А как же… Твою чертову мать, что же мы делаем, что? Как во всем этом разобраться, а прежде всего в себе, как? Ему явно не понравилось то, что он увидел и как это ни ужасно признать, что-то похожее на торжество вдруг отразилось, как в кривом зеркале, показывающем все уродства души. Да, я хотела сделать ему больно, я сделала и что? Можно праздновать победу? Но почему тогда так хочется кричать от отчаяния и кусать губы до крови от гадливости из-за самой себя?

Потому что мне не все равно, совершено не все равно… Совсем… Я не хочу его терять, ни как друга, ни как… Не хочу, в общем! Сердце колотится, щеки полыхают… сжимаю пальцы, чтобы не тряслись… о-о-ох… Мне охота немедленно провалиться сквозь землю!

– Ха, да наш чужак, не так уж и невозмутим, как кажется, – насмешливо фыркает Джай, выразительно провожая глазами Риза. – Интересно, с чего бы такая реакция, не знаешь? А, Люси?

Его ручища стискивает меня сильнее и только сейчас я понимаю, что меня прямо колотит нервный озноб. И Гилмор это чувствует, внимательно разглядывая мое лицо, ища там ответы. Ах, так вот в чем дело, кто-то донес, что видел, как Риз меня целовал! Смотри как угодно сердито… взглядом не убивают. Ты тоже не ангел… ай-яй-яй, далеко не ангел… Ну вот зачем я полезла к нему в голову? Кто меня просил? А теперь нужно мастерски делать вид, что я ничего не знаю, хотя мне известно даже больше, чем надо. Все это было только для того, чтобы показать Ризу, что я не его!

– Не называй его так, у него есть имя, и он будет одним из нас, – не выдержала я, мгновенно разозлившись. Какое-то явное чувство отторжения всего что произошло, вползло в душу от надменных мыслей Джая о том, что я принадлежавшая ему чуть ли не собственность и безоговорочное неприятие Риза, который, вообще-то, ему спас жизнь. И не только ему.

– А как мне его называть? Как? Он и есть чужак, кочевник, ему не место среди нас и ничто не сможет этого изменить. Какого хрена ему тут надо, Люс? Скажи мне! Как только он здесь появился, ты только и делаешь, что таскаешься с ним по всей фракции и слюни на него пускаешь!

– Слушай, – выдралась я из его рук, оттащив мужчину в сторонку. – Джай, я не прошу тебя с ним общаться или дружить. Никогда не просила тебя ему помогать или что-то еще. Но можешь же ты просто соблюдать нейтралитет и не лезть к нему? Не будь такой неблагодарной свиньей! Ты знаешь, что со мной сделали бы стервятники, если бы не он? Ты бы Ризу хоть спасибо сказал за то, что он меня спас! Хотя, о чем это я, тебя, как я вижу, больше волнует то, что он в очередной раз смог дать тебе достойный отпор и не спасовал. Гилмор, ты как избалованный ребенок, честное слово…

Я поворачиваюсь и иду к выходу. Кажется, я узнала достаточно и понимаю теперь, что не так уж Риз был не прав, говоря о Джае. А я решила было, что все самое сложное мы уже пережили, и отношения потихоньку смогут наладиться, но сейчас ничего не чувствую, кроме… мне стыдно, гадко, больно и паршиво… и все… И противно от своих мыслей и поступков.

– Люси, стой, не уходи. Да что опять не так? Ну куда ты? Не злись на меня, Люс… – он ловит меня за запястье, удерживая, прижимает к себе. – Я тебя люблю… Прости, но рядом с тобой я не могу думать нормально... – сдавленный голос куда-то в висок, между легкими поцелуями и теплыми выдохами.

Я тоже тебя люблю… Совсем не так, как тебе хочется, но… люблю. И игнорировать то, что было между нами не получается, если совсем уж честно. Я так устала и запуталась… Но и твоя любовь совсем не такая, какой ты стараешься ее показать. Нет это… это другое… ты думаешь, что я для тебя лишь желаемый приз... А все мои сомнения на счет понимания – обычная бабская блажь.

– «Слюни пускаешь»? Джай, мне кажется, ты превзошел самого себя!

– А ты в очередной раз нашла к чему придраться, и теперь решила с чувством морального удовлетворения вынести мне мозг!

– Я, вообще-то, тебя не задерживаю, не нравится – скатертью дорога. Или вся любовь резко испарилась? Так и скажи, и не морочь больше голову, ни мне, ни себе, – крикнула я, вырывая у него руку и намереваясь сбежать, пока дело не приняло совсем уж гадкий оборот.

– Люси, я совсем не то… Люси, ну постой, пожалуйста, прости меня!

– Знаешь, у меня есть лимит. Я очень долго терплю, но когда терпение лопается, все, туши свет, и ты это знаешь!

– А мне думаешь легко? – вдруг тоже сорвался на крик Гилмор. – Я тоскую по тебе уже битых несколько дней, а ты только и делаешь, что крутишь динамо! Я люблю тебя, Люси, я хочу быть с тобой, я свободен, ты свободна, что нам мешает, кроме твоих…

– Ну что, что моих? Куриных мозгов? Ну же, Гилмор, договаривай! Ты думаешь я не знаю, что ты думаешь на самом деле? – вырвалось непроизвольно и я подумала, что последние несколько глотков виски были явно лишними. – Я имею в виду, – уже спокойнее откатываю я, – что я знаю тебя, иногда мне кажется, лучше, чем ты сам себя знаешь. Ты обижаешь меня, и я должна по-твоему что? Терпеть это?

– Нет, просто я все жду, когда твои мозги встанут на место, – пробурчал тоже явно снижающий обороты парень. – Люс, пойдем со мной, а? Ну, что ты там опять себе напридумала, нам же так хорошо вместе… – мужчина пытается сдвинуть меня с места в направлении дверей, уверенный в том, что я всего лишь капризничаю и набиваю себе цену, что легко решаемо ласковым словцом… Ого! Даже так?

– Гилмор! Тебя Джексон вызывает, давай скорее, он злющий, как черт! – окликнули Джая от входа, что он досадливо заскрипел зубами, что теперь может лишиться «сладенького». Иногда все происходит настолько внезапно, что не успеваешь даже охренеть. Привык получать все что хочется по щелчку пальцев?

– Бл*, да что ему надо-то сейчас! Ладно, иду, – буркает бесстрашный, тяжело вздыхая. – Люс, я скоро вернусь, никуда не уходи.

Гилмор убежал, а я не могу совладать с эмоциями. Кажется, вокруг ничего больше не существует, осталось только болезненно пульсирующее за ребрами чувство неправильности – безумное, гадкое, вытеснившее все и вся из головы и сердца. И воздух из легких.

Ох, значит, я попросту донельзя заманчивая возможность, чтобы получить «сладенькое»… Сладенькое?! Так во-о-от, что тебе нужно от меня… а я то думала, что ты все же вырос, изменился и… А у меня и особого разочарования, на удивление, больше нет, как прежде, даже злость куда-то внезапно испарилась, только пустая горечь от подспудного ощущения использования и… сожаление оттого, что отвернула от себя человека, который значил для меня куда больше, чем я предполагала. Хотя, о чем это я, Риз тоже зря времени не терял. Шила в мешке не утаишь, рано или поздно изнанка человеческой души все равно покажется. Тогда, что же я так переживаю и понятия не имею, что мне делать дальше? Нет, знаю!

– Охолохонься парень, пройти дай! – взвился сквозь музыку голос Мии, пробирающейся к барной стойке через толпу.

– А куда такая красота и мимо? – перегораживая ей проход, зубоскалит подвыпивший бесстрашный, растопырив свои грабли в стороны, будто собрался ловить курицу. Черт, этого еще не хватало! – Да брось, хорош выделываться, крошка, возьми меня с собой. Не пожалеешь…

– Протянешь свои бл*дские руки, будешь яйца из ботинок выливать, – сурово предостерегает его девушка, воинственно тряхонув светлыми кудрями и сжимая кулачки, что парень все-таки отступает на шаг в сторону, примирительно выставляя ладони перед собой. Но стоило Мии приблизиться, как он резко схватил ее за запястья и притянул к себе, глумливо ухмыляясь и заводя бесстрашной руки за спину. Ну, козел, пришибу!

– А чего это мы такие невежливые? А, красотка?

– А ну, пусти! – рявкнула на него Тревис, высоко задрав голову, пока я, распихивая людей, пытаюсь к ней прорваться. Ми и так нервно относится к излишним прикосновениям, что и понятно, а уж от пьяного и бесцеремонного парня, начинает паниковать.

– Может, никто не учил еще покладистости, так это поправимо… – тяжело дышит в лицо девушке парень, а я издалека прекрасно вижу, как в глазах Мии плеснулась паника и она вот-вот впадет в ступор.

– Отпусти! – слышится спокойный мужской голос, но с такими уверенными нотками, и парень осекается, да чего уж парень, я тоже застыла, словно на стену напоролась, глядя во все глаза, как возле набирающей обороты потасовки, останавливается тот взрослый бесстрашный, что общается с Ризом. Кажется, его зовут Берман. А когда на плечо парня ложится крупная ладонь и стискивает его, тот мгновенно отпускает девушку, собираясь ретироваться, и отхватывает от нее острой коленкой по причинному месту.

– А я предупреждала, козел, – мстительно протянула Ми, глядя как корчится придурок, согнувшись пополам. Смерив своего заступника хмурым взглядом и сдержано кивнув ему, подружка зацепила меня под локоть и прошествовала к стойке с самым королевским видом, на который только была способна. – Так, а теперь ты, – неожиданно резко переключила девушка свое внимание на меня. – Не хочешь мне рассказать, с чего это красавчик так психанул? Уж не из-за того ли, что ты с Гилмором обжималась?

– А я откуда знаю? У него и спрашивай, – дернув плечом, попыталась я отмазаться от допроса. – У нас с ним ничего нет и быть не может.

– Ну да, конечно, – влезла подслушивающая Иви. – А посуду он тут испоганил и пол кровищей уделал просто так? Значит, правду Шон сказал про то, что когда вас нашли, вы целовались? Ну, ты даешь, скромница наша! – глядя как предательски краснеют мои щеки, присвистнула она, улыбнулась до ушей и подмигнула, мол, одобряю. Но, заметив кислое выражение на моем лице, заметно сникла. – Тогда в чем дело, не пойму? Только не говори, что ты вдруг Гилмора полюбила всей душой? Мало он тебе нервов измотал, забыла? Сколько можно это терпеть, Люс? Такие не меняются и тебе это известно!

– Кажется, он любит меня... – попыталась я им все правильно объяснить. – Иногда я уверена, что Джай и правда изменился, что любит… но ведет он себя иной раз так, словно ему нужно только «сладенькое»… чтобы свою самооценку повысить. Нет, я понимаю, что мужчины без этого не могут, но и ощущать себя лишь желанной игрушкой, которой обладают – неприятно как-то.

– Не скажу, что ты меня удивила, – фыркает Ми, сгребая со стойки выставленный Иви стакан и сует мне руки. Видимо, для успокоения и развязки языка. Ох, это она зря. – Гилмор, он… тот еще потаскун. И не смотри на меня так, он вечно ко всем девицам подкатывает, когда тебя нет поблизости. Этого самодовольного кабеля только на цепь сажать, а оно тебе надо? А я уже подумала, что у вас с красавчиком срастется, как он на тебя смотрел, а ты на него, – вздохнула девушка, почти осуждающе на меня посматривая.

– Он сам от меня отказался, и как от инструктора, и как от… ну, в общем, не сам, а я ему сказала, что не могу быть с ним, и Риз тут же переметнулся к секретарше, обжимался с ней на ринге сегодня. А меня игнорирует несколько дней, даже не смотрит, а ей улыбается, со своими ямочками! – вскрикнула я отчаянно, треснув ладошкой по столешнице стойки. И тут наступил этот самый неловкий момент, когда хочется задать тысячу вопросов, но понимая насколько сильны мои переживания, девчонки помалкивают, старательно пряча улыбочки. – И Арчи сказал, что они теперь парочка и что сосались на ее дне рождения. И мне настолько паршиво стало, что он с ней, невыносимо просто, что в отместку, чтобы вызвать у него ревность, я и стала демонстративно целовать Джая, – созналась я, морщась от мучительного стыда, надеясь получить хоть какое-то утешение. Им можно рассказать все, что угодно и как есть, они поймут и никогда не предадут.

– Да мало ли что Арчи сказал, он по Кеннет еще с инициации сохнет, а она его отшила тогда, – отпивая из бокала, торопливо вводит меня в курс дела Мия.

– Точно, и я припоминаю, таскался он за ней! – крикнула на весь бар Иви, и только ленивый или совсем пьяный, не повернули голову на ее голос. – Это не вам, извините, – кивнула она посетителям и продолжила, – Люс, мы ж вместе за неофитами подглядывали, а уж из Отречения у нас нечасто бывают переходники! – я нахмурилась, смутно припоминая тоненькую невзрачную девицу, несколько лет назад инициирующуюся, но хоть убейте меня, не помню никаких страстей.

– Он по ней сохнет, так что он вполне мог принять обыкновенный дружеский поцелуй за глубокое погружение, – кивнула Мия. – Да и красавчик его по рингу повалял хорошенько, вот он и бесится.

– А судя по сегодняшней реакции красавчика, ему тоже не плевать на тебя, – подытожила Иви. – Может, и нет у них ничего?

– Есть, я сама видела, как он ее на дне рождении целовал. И если б вы слышали, о чем думала эта курица, пока они на ринге валялись… и он прекрасно об этом знал и поощрял ее… – ляпнула я, не успев прикусить язык, как на меня подозрительно уставились две пары глаз, ожидая разъяснений. Молчу, залпом опрокидывая в себя виски. Крепкий напиток обжигает рот, горячим комком бухает в желудок. Дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы.

– Вот сейчас как-то не понятно было, о чем ты? – переглянувшись с Тревис, осторожно начала Ив, гадая, а не наклюкалась ли я до бреда, что, кстати, со мной еще не бывало ни разу. – И как ты видеть могла, что было у нее на дне рождении, если за маньяком своим тогда с Гилмором бегала? – Ха, а интересная тенденция у них вырисовывается: маньяк «мой», красавчик тоже «мой» и теперь оба меня ненавидят… Потом спохватываюсь и разгоняю дурные мысли от греха подальше.

– Я, конечно, почти пьяная уже, но не до такой степени, – насупившись и изображая лютую обиду, выпалила я Харлоу, у которой брови стали уползать вверх. Да, да, я знаю, о чем ты думаешь. – Вы не поймете, это так странно и неправдоподобно, я и сама не знаю, как все объяснить.

– А ты попробуй, а не отмалчивайся, – посоветовала Ми. – С каких это пор у нас появились друг от друга секреты? Люси, мы же тоже не слепые и видим, что как ты вернулась, с тобой что-то странное происходит.

– Я попробую, как только сама соберусь с мыслями и всё вам расскажу, ладно? Но не сейчас, я пока не готова, – заверила я девчонок, стремительно вылетая из бара, покуда там не объявился Гилмор.

Объясняться с ним у меня сейчас просто не было душевных сил. Быть может, позже… успокоив расковырянное сердце. Но он, как никто знает, что если мне необходимо побыть одной, то это не обсуждается. Джай может волноваться за меня и стараться прикрыть в момент опасности. Высказывать постфактум, зачем меня куда-то понесло? Но вот запрещать или командовать... это себе дороже. У нас и без того проблем всегда хватало.

Забрав на чердаке свой рюкзак, я бегом отправляюсь на последний поезд. Когда настроение ни к черту, мне известен только единственный способ, чтобы хоть на секунду заглушить это нестерпимое жжение в груди и разобраться в своих растрепанных чувствах.

Только оказавшись в Грант-парке, возле высившегося под полотном неба, усыпанного яркими звездами, старого Чикагского института искусств (Art Institute of Chicago), ноющей душе стало вроде бы немного полегче. Там, внутри, было пусто и немного сыро, а мои шаги отдавались глухим эхом по каменным лестницам, ведущим в верхний залы помещений с ровными, гладкими как стекло стенами, с успехом заменяющими мне полотна, Уже стемнело, и сквозь выбитые окна было видно, как близлежащие линии мрачных полуразрушенных зданий, утопающие в растительности, скрывались в непроглядно-черной мгле, откуда не слышалось ни звука, только запах буйной зелени достигал сознания, будоража все остальные чувства и ощущения. Свежий, насыщенный… словно находишься в лесу, за стеной. Рядом с ним.

Сколько прошло времени с моего возвращения? Кажется, целая жизнь с тех пор прошла – такая пропасть легла между нами. Да, он обиделся, отвернулся, отказался от меня… И справедливо, наверное. Только от этого не было легче. Иссякшие было слезы вернулись, поползли по щекам… Быть задавленной собственным чувством вины, стыда, досады… одновременно с ощущением противоположного… Что может быть хуже? Мне кажется, будто я потеряла то, что искала долгие годы! А теперь все. Каждый пошел своей дорогой.

====== «Глава 20» Откровения ======

Комментарий к «Глава 20» Откровения Картинка к главе:

http://cs543106.vk.me/v543106997/1c38d/dtHMUYhO42k.jpg

Дей

Нестерпимо жарко в этом накопителе, где мы все стоим шеренгой и ждем очистки. Эта процедура выполняется каждый день, чтобы избавить мозг от лишней информации и дать ему полноценно отдохнуть. Мне это не нравится, никогда не нравилось. Я не понимаю, в чем подвох, но когда вижу умиротворенные лица людей, выходящих из процедурной, мне становится не по себе.

– Слышь, Дей, пойдем после отбоя полазаем по системе, понаблюдаем за игрой?

– Зейн, нас когда-нибудь поймают… – отвечаю я мальчишке, который толкает меня локтем под ребра.

– Тебе разве не интересно, чем дело кончится? Я вот не усну, если не узнаю!

– Уснешь, Зейн, пройдешь очистку и уснешь!

– А ты что пьешь эту гадость? – хмурится мой друг, и лицо его становится почти обиженным. – А я думал, ты догадался, что дело не в этих всех светящихся штуках, просто они стирают нам выборочно память, когда заставляют выпивать эту жидкость в мензурках. Попробуй. Удержи ее за щекой и не глотай.

– А если проверят?

– Кто проверит, Дей? Зато сможем узнать чем кончилась та битва!

* *

Картинка сменяется, мы с Зейном, чуть постарше, лежим, затаив дыхание и смотрим откуда-то сверху на собрание кланов. То, что происходит, заставляет нас переглянуться, а в глазах полно тревоги. «Воздушный полигон бесстрашных должен быть уничтожен, наместник!»

– Ты думаешь, теперь все кончено?

– Да, теперь, наверное, да… – шепчет Зейн и вдруг неожиданно ухмыляется. – А мы выиграли! Правда, здорово?

– Ничего подобного, если у них не будет самолетов, они все равно смогут…

– Что они смогут? Ничего они не смогут, бесстрашным конец!

– Не говори так, ты ведь тоже был за них!

– Я за того, кто сильнее. Теперь сильнее домате, а ромате придется сдаться! Не будет твоих бесстрашных больше! Так-то!

Глаза белокурого парнишки, всегда такие спокойные, если не сказать пустые, вдруг полыхнули неизвестным огнем, и я не знал тогда, что это торжество победителя. Зейн отвернулся, сдувая со лба слегка вьющуюся челку, а я все смотрел на него и до меня медленно доходило, что произошло. Домате хотят нечестным путем уничтожить бесстрашных, а Зейн… изменился. Я тогда вообще не знал и не мог испытывать никаких эмоций, и все что происходило с Зейном было странно и пугающе, но одно было совершенно точно ясно, если оставить все как есть, бесстрашные погибнут навсегда…

* *

Внезапно, передо мной возникает уже взрослый Зейн, именной такой, каким я его видел в застенье. Холодные, стального цвета глаза, презрительно изогнутые в усмешке губы, мощная фигура… Внешне он сильно изменился, точно так же как и внутренне. Теперь это ледяная глыба, готовая переть напролом к своей цели и неважно, каким он был раньше. Теперь то, что мы с ним по разные стороны баррикад очевидно и этого никак уже не изменить.

– Пойдем со мной, Дей Идрис. Ты не можешь больше влиять на судьбу города. Твой долг – пойти с нами, твое место среди нас, – он заложил руки за спину и смотрит на меня чуть свысока.

– Я не пойду с тобой, Зейн. Все зашло слишком далеко, я не могу допустить того, что вы задумали…

– Наш клан очень силен, Дей. Ты же не думаешь, что все это время мы сидели сложа руки? Ты один против целой укомплектованной боевой армии. Пойдем со мной, не отказывайся от того, что уготовано тебе свыше! Ты родился лидером и ты должен им быть! Вспомни своего отца, разве он хотел бы, чтобы сын главы клана был на побегушках у примитивных? Ты предал нас, но мы готовы тебе это простить…

– Я не буду лидером у безупречных. То, чего вы добиваетесь, заведет вас в никуда.

– Это так на тебя похоже, Дей, один против всех, борьба, бесстрашие… Ты бредил ими сколько я тебя помню, но совсем выпустил из вида, что безупречные не могут быть кем-то одним. Ты слишком самоотверженен, умен, добр и честен для бесстрашных. Я думал ты повзрослеешь и поймешь. Но ты все так же упрям…

– Да брось, неужели ты думаешь, что я поддамся на твои уговоры? Я не для того сбежал и прекрасно понимаю, что без кода доступа вы бессильны, и без него активировать боевые машины у вас не выйдет.

– Тогда ты не оставляешь нам выбора…

Заклятый друг хватает меня за руку и всаживает нож в ладонь, разрывая сухожилия так, чтобы причинить максимум боли. Я сжимаю челюсти что есть силы, не отводя взгляда от некогда почти родных черт. Что же с нами стало, будто темная бездна разделяет когда-то выросших вместе безупречных мальчишек…

* *

Очнувшись от сна, как никогда, реалистичного, я понял, что решение ничего не делать с рукой после того, как я поранился в баре, было опрометчивым и преждевременным. Вся подушка и грудь были в крови, рана открылась и саднила нещадно, хотя прошло уже несколько дней. Я мог бы заживить ее сразу же, но оставил, потому что физическую боль переживать оказалось легче, чем внутреннюю, выжигающую.

Стоит только прикрыть глаза, как перед внутренним взором материализуется лукаво сощуренный темно-синий взгляд, устремленный на другого, и челюсти сжимаются с такой силой, что слышно, как скрипят зубы. Поцелуй, губы к губам, а страсть, казалось, можно было пощупать руками… Видеть это, как выяснилось, выше моих сил, хотя никакого права испытывать эти эмоции я не имею. Она ничего не обещала, сделала свой выбор, и я должен уйти в сторону, забыть, не думать! Но я не могу. Не могу!

Я постоянно вижу ее, она снится мне, всем своим существом меня тянет к ней, тоскую по нашим тесным объятиям в тишине и прохладе ночи там, в лесу за стеной, по легким, ни к чему не обязывающим разговорам, по ее робким поначалу, а позже довольно смелым попыткам показать мне то, о чем она думает и мысленные диалоги, которых мне очень не хватает. Когда Люси говорит со мной ментально, мне кажется, что между нами снова натягивается та самая ниточка, но теперь она закрылась и боится даже на минутку выйти на свет, чтобы снова не подарить мне ложную надежду. Я чувствую, все что происходит – так не должно быть!

Из моей жизни будто исчезло что-то важное и значимое, и часть меня протестует против сложившегося положения вещей и хочет бороться за нее. Но с другой стороны, я предоставил ей выбор и она его сделала. И, если я… хочу ей счастья, я должен его принять. Хоть это и кажется мне нескончаемым бредом! Меня безумно тянет к ней, все время хочется ее увидеть, хотя бы издалека, но я не должен попадаться ей на глаза… Ведь мы договорились…

– Риз, подожди! – Люси бежит за мной по коридору, а я оборачиваюсь и делаю шаг к ней навстречу. – С полигона пришли новости, отец хочет поговорить с тобой! Он думал, что сможет вырваться и приехать сам, но он не может. Вечером ты должен быть в диспетчерской, будет сеанс связи с полигоном.

– Я все понял. Я приду.

– Как твоя рука? – девушка стремительно хватает мою ладонь и я не успеваю завести ее за спину. – Не будь ребенком, Риз, я же вижу, все еще кровит…

– Не нужно этой мнимой заботы, Люси! Этого не требуется, – мягко высвобождая свою конечность, отвечаю я ей как можно тише, хотя отчего-то хочется кричать. Она близко, так близко… Да не плевать ли на все условности? Как же хочется схватить ее, приподнять над собой, чтобы ноги оторвались от земли, и она почувствовала себя со мной в полной безопасности… Сердце долбится в грудине раненым зверем, расходится от ее прикосновений. И мне все сложнее скрывать свои эмоции, больше всего хотелось бы сейчас прижать ее к себе… и не отпускать. Никогда.

– Зачем ты так? Риз, ты не чужой мне…

– Разве? Я этого не заметил, – едкие слова вырываются сами, в голове дурным нон-стопом прокручивается их с Гилмором поцелуй и… Хочется позорно сбежать от ее пристального взгляда. – Ты была права, Люси, нам стоит держаться друг от друга подальше. Я сделаю то, что должен, то что обещал и постараюсь не попадаться тебе на глаза, не добавлять проблем.

– Ты придрался к словам. Риз, вспомни для чего ты здесь, сейчас не время… для этого.

– Для чего?

– Для разборок. Все это время, что ты во фракции мы только и делаем, что ссоримся. Это неправильно…

– А что правильно, Люси? Я не устаю задавать себе этот вопрос вот уже черт знает сколько дней! Я думал, смогу быть рядом с тобой, ничего не ожидая, но я не смог! Не справился… Поэтому я спрашиваю – что правильно?

– Может быть, правильнее всего было бы не возвращаться из леса и остаться навсегда там… – проговорила Люси, и глаза ее, и без того печальные, стали наполняться слезами. – Но мы тут. И нам нужно как-то с этим жить. Я тоже считаю, что все неправильно, однако, это не отменяет нашей миссии. Поговори с отцом, расскажи ему все, и он решит, что нам делать дальше.

Она повернулась, чтобы уйти, но я перехватил ее за кисть и мягко потянул на себя. Она остановилась, но не повернулась.

– А мы? Нам что делать?

– Пытаться жить дальше, Риз, – она все-таки посмотрела на меня, полностью справившись с собой, и я подивился, сколько в этой девушке силы. Взгляд ее был тверд, но тоску ей скрыть не удается и мне не по себе от этого. – Вместе или по отдельности, но жить дальше. Иначе… все не имеет смысла.

Она вырвала у меня руку и быстро стала удаляться по коридору, а я провожаю ее взглядом и понимаю, что легче не будет. Только сложнее…

Разговор с лидером прошел… странно. Он явно не доверяет мне, но Люси, которая была в переговорной, убедила его прислушаться ко мне и я изложил все что знал, с самого начала. Под конец я охрип, а лидер так сильно хмурился, что мне становилось не по себе.

– Как я могу верить тебе? – спрашивал он.

– Можете мне не доверять, но отдайте приказ проверить с воздуха, вы увидите, что там, где я указал, есть разрушенный город. Он скрыт от посторонних глаз, весь зарос пролеском и разглядеть, что это именно город можно только оказавшись непосредственно внутри…

– Почему ты помогаешь нам? – в очередной раз спрашивает лидер, а я невольно бросаю взгляд на Люси и снова переключаюсь на Эрика.

– Я скоро стану одним из вас. Мне небезразлична судьба фракции. Мой отец помогал вам всю свою жизнь, а моего учителя вы знали лично.

Далее последовал рассказ о Мартине и его участии в судьбе города и станции. Лидер слушал не перебивая, лишь иногда прикрывая глаза и тер лоб, будто у него болит голова.