Текст книги "Лживые боги. Интеллигентная тьма (СИ)"
Автор книги: EllyMime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 47 страниц)
В один из дней, помнится Миддас на неделе, я всегда занималась танцами с учителем и юным музыкантом по наставлению отца. Невероятно, казалось мне, еще несведущей – он арендовал у самого Гассилдора для нас маленькую залу наверху с высокими окнами. И эти дни из тех, когда я с другом не виделась. Случилось это лишь однажды.
Нелегкая помогла преподавателю тогда мне в пару найти именно Джерома – бал не за горами в честь праздника дня рождения, и сын лорда немногий, кто сошел бы по росту и умениям, если бы не совершенно скверная личность, на мой взгляд. Учитель бродил из стороны в сторону, следя как светило укатывается за горизонт, – партнера всё нет, а Элеонора, унывающая сидеть в неподвижности «чтобы не устала – нас ждут новые па, юная леди, которая всё же недостаточно юна и давно имеет лекарский кабинет, и тем не менее», затеяла бунт, подговаривая засыпающего мальчишку.
– Прошу, сыграй мне что-нибудь, – улыбнулась заговорчески.
– Нет! Нет! Еще раз – нет! – Тыкал пальцем немолодой мужчина-босмер со звонкими набойками.
– Свечи уже разожгли, – шла я гордо вдоль, оттягивая шнуры прикрытых штор, и окна стали еще и широкими. – На улицы опустилась тьма. Я могла бы уже выслать господину Глартиру свежую порцию успокоительных, но похоже завтра нас ждет утреннее шоу. А первым, я так понимаю, придет он именно к Вашему дому. Варианта у меня сейчас два: уйти и лечь пораньше или утомиться в танце самостоятельно, дабы спать без задних ног.
– Элеонора…! – Смыкал он губы, не выпалив ругательство, что собирался, но промокнул сдержано лоб платком, когда я оглянулась. Оббегал сложив руки лодочкой в движении, заглядывая наверх в лицо. Интересно, что его навело на подобную мысль. – М-миледи Элеонора Бертран, Вы же знаете, что случилось с лордом Обельманом? Когда его… о-отпустит?
– Я же предупреждала Вас, Альбер. Его лордство Джерома скрутило несварение, – с выражением очевидности повторила я, припоминая ограниченную партию сладких рулетов из-под руки самой Элеоноры. – Это не серьезно, но откуда мне знать? У его семьи есть личные лекари. Да и я не горю желанием.
– Ну… ну как же так? – Всплеснул руками учитель, постанывая. – Если отец Ваш увидит пустой зал, он просто перестанет мне платить. То же самое ждет меня, если Вы, как именинница, опозоритесь прямо на балу! Это ведь… последний писк в танцах!
– Уверена, Вы успеете найти мне пару даже если недуг его станет вдруг, скажем, … хроническим. Можно попробовать вырвать на пару часов Габриэля. Успокойтесь, у нас целых четыре месяца впереди. Просто оставьте меня снова здесь одну с … Кстати, как тебя зовут? – Обратилась я к данмерскому мальчонке.
– МЫ НЕ УСПЕЕМ ЗА ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА! – Проорал Альбер и поковылял мимо к дверям, причитая. – О Джулианос, пошли ей ума! О, всё пропало! Жена меня убьет…
– Я Беврис, миледи, – прижал к себе инструмент застенчиво маленький бард.
– Итак, Беврис, ты, наверное, знаешь что-нибудь не здешнее?
В пустом полумраке я щелкнула пальцами улыбчиво, завлекая внимание легкими всполохами магии – дети часто переставали бояться «высокой леди» покажи им легкий красивый фокус, и тот закивал активно, ведь родные мелодии давались мальчишке лучше всего. Прекрасные моменты одиночества, когда можно было скинуть туфли и отринуть все раздражающие правила, насладиться музыкой, и движениями, ведомыми в ней самой душой, а не жесткой рамкой рук и выписываемыми квадратами. Пары не должны сталкиваться, это все красивый спектакль, хоть и лучший из всех, что бывает на вечерах. Сейчас же ступням приятна прохлада, а свобода – волосам, еще бы не было корсета, но Альбер требовал учиться во всеоружии. «В следующий раз захвачу с собой серое».
Прервалась внезапно, потому что Беврис перебрал беспорядочно струнами – он обратил внимание на дверь, где задержался нежданный гость.
– Лорд Вальтиери! – Вдохнула я. Элеонора схватила быстро обувь, спешно плюхнувшись на лавку и зачесывая за ухо растеряно пряди, ведь это неслыханно. Застежка не поддавалась. – О простите, я не ждала Вас! Что… что Вы здесь делаете? То есть, как Вы узнали, что я здесь?
– Вряд ли управляющий, не знающий, что творится в замке, задержался бы у Гассилдоров надолго. И Вам добрый вечер, Элен.
Кажется, он пытался сдержать легкий фамильярный смех. Позволительный ли? Тем не менее выждал, пока миледи приведет себя в порядок прежде чем преступить порог к центру площадки.
– Да. Точно. Просто…, – поднялась я. Скрестила защитно и сконфуженно несколько руки на груди. – Раньше Вы никогда не заходили. Это…
– Заходил, однако не хотел прерывать Вас, – добрый смешок чуть прорвался, и я покраснела откровенно, когда Винсент склонил голову в улыбке, спрятав в карманах запястья. Отвела взгляд и смотрела куда угодно, только бы не на него. «Боги… Твои безумные танцы не доведут тебя до добра!» – Прошу Вас, не смущайтесь. Это лишь значит, что Ваши танцы прекрасны. Признаться, мне не хватает этого в Сиродиле…
– Почему же прервали сегодня? – Через силу заставила себя выглядеть достойно перед собеседником, и вид его обрел тень серьезности слегка, насторожив.
– Предупредить, что скоро, завтра утром, я уезжаю. Я не простил бы себе уехать, не попрощавшись.
– Уезжаете? Надолго?
– На сезон. Может быть, дольше. И не знаю, когда вернусь.
– На сезон… Так долго…, – я повторила, отходя, ибо огорчилась, приняв сначала все в шутку. «Сезон… так растяжимо. Бал пройдет без него. Так…» Постаралась не выдать слишком сильные эмоции, замяв пресыщенными разговорами. Выровняла голос. – Кхм… Гассилдор найдет Вам замену?
– Разумеется.
– Ну… Тогда желаю Вам благополучного пути и странных танцев, куда бы Вы не отправлялись, – натянула линию губ старательно, пожав плечами. Радовалась, что удалось придумать удачную игру слов, отчего Винсент смеясь вышагивал к пышному горящему канделябру у раскрытого окна, и Элен следовала за ним. Теплые огоньки перекрывали холодный свет лун. Было трудно понять, что он представлял себе, но лорд постоянно хмыкал, глядя в простор снаружи и качая головой от внутренних сцен театра воображения.
– Вряд ли я захочу увидеть их там. Это… не такое место.
– Зачем же Вы тогда едете туда? – Попыталась расслабиться я, прислонившись к раме с противоположного края достаточно далеко. – Звучит крайне невесело.
– Я состою в одной… организации. Выступаю в качестве ментора: наставляю, помогаю решать проблемы, обжиться. Не так давно один из организаторов набрал новичков, так что теперь они нуждаются в моих услугах.
– Благотворительность? – Выпалила я, выгнув бровь и приковав отсутствием пауз взгляд Винсента.
– Ахах, учитывая моё положение, можно сказать и так, – кивнул он.
(https://music.yandex.ru/album/4353285/track/34871048)
Зрачки следовали по лицу моему в молчании, и мне становилось грустно, ведь жизнь преобразилась совсем недавно новизной, и вот краски у меня забирает, а без них уже и невозможно. «Так чувствуют себя скуумозависимые?» Совсем забыла про маленького барда, начавшего тихие аккорды. Обычно я провожала его домой. Лорд спросил. – Он играл нечто восточное. Нравится Морровинд?
– Точно не знаю, что мне нравится, – усомнилась я, созерцая увлеченного мальчишку. – Это Беврис. Альбер называет его гением, так что думаю, он знает различную музыку. Просто мне иногда не хватает чувства… раскованности. Я посчитала, что и ему родные мелодии придадут что-то подобное, хотя о себе я бы этого не сказала. Иногда Сиродил или нечто иное в нем будто держит меня в плену и душит, и все себя ведут здесь соответственно. Кроме Вас. О… Простите. Я недостойно разоткровенничалась.
Осеклась, отталкиваясь от стены, и заманчивое предложение настигло меня в спину. – У нас есть еще несколько минут. Я приглашаю Вас. Не откажете?
«Как я могу?»
Винсент переговаривался с мальчишкой недолго и неслышно, прежде чем выйти в условный мой круг, когда Беврис задорно хихикнул, и я по привычке шагнула назад в нужной дистанции, прокружившись под кончиками его пальцев, и когда незнакомая музыка заиграла. «Сказал, могу даже сбросить туфли вновь. Смешно. Как же тогда танцевать?»
– Я хотел показать Вам кое-что. Поэтому, предыстория, – начал он в медленном, пока еще известном ритме. – На моей родине крупных городов практически не осталось, а сейчас, быть может, и не осталось совсем. К сожалению, я давно там не был. Скорее это можно назвать поселениями, маленькими, большими, и они разрозненные, но не их люди. Вам бы там понравилось, – они совсем как юная миледи Бертран. Своенравные, свободолюбивые, и всё равно, жители стремятся друг к другу, так как ценят… близость.
Элен подалась застенчиво назад, ибо слова для нее были слишком нескромными, но лорд вновь настойчиво сократил расстояние, расположив руки в рамку, для меня смущающе непозволительно, и ладонь и предплечье его коснулись лопаток, а щеки – немного седые густые мягкие пряди, когда ритмы становили всё более легкими, словно под действием капли алкоголя. Возвышенными волнами. – Не пугайтесь. На Хай Роке танцуют по-другому.
Шагнул смело вперед со мною повелительно, плавно, и никогда не подумала бы, что мне понравится такое, казалось бы, противоположное определению свободы, что-то похожее на объятия, где ведут тебя в активных кружащих шагах, что дух захватывало в полном уверенном безопасном контроле. Ведь я не терпела контроль! Однако дышать захотелось глубоко, а вскоре и смеяться. «Нет свобода именно это», улыбнулась я. Могла не думать, могла просто… чувствовать движение, наше, волос касание, руки, воздух ночной, слушать, слышать запахи, ароматы, голос, близкий, рассказывающий мне что-то о далеких островах. Я и тогда не помнила, что именно, ибо терялась и находила себя по-иному, надеялась лишь когда-то вновь переспросить. В этом не было ничего плохого, наоборот. «Но как же теперь мне с этим жить?» Природа за окном даже разыгралась, задувая в залу листья и душную пыль. «Кажется, будет дождь», подумала я перед самым началом ливня, сильного, почти стеной, стихии, запершей ставни тяжелых дверей.
И в один момент все свечи погасли, оставляя нас в кромешной темноте с одной лишь белесой Секунды полосой. Брызги окропляли плечи, покрывая мурашками разгорячившуюся кожу под тонкой тканью, и бард на мгновение прекратил играть, сбившись с потока.
– Ох, я ничего не вижу. Я неуклюже споткнусь или отдавлю Вам ноги, – хотела остановиться в растерянности, но Винсент успокоил мягко.
– Зрение не важно. Доверьтесь мне. Можете закрыть глаза.
Забросил руку мою на шею, приподнимая, отрывая от пола, и танец стал похож на левитацию. Полёт, заставляющий душу улыбаться, а мне хотелось жить в этой пьянящей уверенности, пусть даже у Элен в ней будущего нет.
Винсент вскоре отправился по приказу Люсьена Лашанса, дабы впервые встретиться с троими, что разрушат всё и почти принесут Братству гибель.
А пока у юной Элеоноры в душе образовалась странная едкая пустота. Я тщетно старалась не думать о том дне, и каждый раз, когда мне это удавалось, мне возвращали мысли случайные фразы, ноты, вопросы Габриэля, матери или отца. Я была слишком… сосредоточена на работе.
– Нора, – иногда звала меня Ирена. – Что-то случилось?
– Что? К чему такой вопрос? – Огрызнулась я.
– У тебя тетрадь горит…
Гасила очнувшись попавшие в горелку листы. Задумалась затем и улыбнулась натянуто в ответ отрешенно. – Нет. Не знаю. Надеюсь, что ничего.
Так протянулось целое лето, в кабинете у центра города, недалеко от особняка. Там, либо в танцевальном зале. Мне снились странные сны, реалистичные кошмары, подтверждающиеся в прошлом, повторяющиеся в настоящем, а иногда и будто в будущем, где я носила черное. Тогда же, в начале первого месяца осени, я впервые увидела в подвале дома человека в кожаном доспехе. Лицо Матье, что осветилось от моего фонаря, напугало. В его руках бумаги – он кинулся на меня с ножом, и мне удалось сбежать оттуда в ужасе благодаря предсказательной настороженности, обронив и расколов любимую реторту, оставила дверь настежь распахнутой и вернулась лишь вместе с Габриэлем, который не поверил в росказни устрашившейся темноты сестры. Он убедил меня в богатом воображении Элен, что заперлась надолго и безвыходно в поместье по собственной воле и потеряла рассудок, вскакивая во сне. Остались только некие сомнения, подозрительность, ощущение слежки, присутствие. Я попросила Альбера перенести занятия на более раннее время, дабы возвращаться домой до заката, прекрасно понимая подсознательно, что ужасы вершатся и средь бела дня. Мнительность принуждала к осторожности. Она покидала меня лишь утром в уютном лекарском кабинете, где в конце концов на видных местах поселились разложенные скальпели.
Спокойствие пропало и оттуда. Мне нужно было занести в кабинет реагенты сразу после занятий, день уже сокращался, и город, как на зло, опустел. Гонец прибыл слишком поздно, задержавшись где-то в пути. Не стала переодеваться, гневалась, наблюдая, как солнце скатывается, пересекая настораживающие улицы, озираясь на темные окна. Пробежала с ящиком по мосту и прямиком к лавкам, отперла ключом торопливо с прозрачными стеклами дверь. Внутрь. Захлопнула. Поставила, задвинув, составы на полку – даже не разобрала, просто опустилась тревожно на столешницу, прислушиваясь к соседней комнате – туда я заглянула сразу, но что мешает тьме стать невидимой? «Пожалуйста, не сходи с ума. Почему твои руки дрожат? Это начинает утомлять» От паранойи я жутко устала.
– Так, успокойся, – сомкнула глаза на секунду. – Прошло достаточно времени. Опиши их и иди домой.
Потянулась назад к бумагам и перу, когда зазвонил негромко колокольчик осторожно открываемой двери и я мгновенно обернулась.
– Это Вы… Не может быть, – распахнулись глаза, увидевшие впервые за долгое время прибывшего друга, и я слезла со стола, вскочила порывисто от испытанного облегчения, чтобы обхватить в объятиях, неожиданных даже для него, пока я, осознав, не отстранилась не в состоянии сдержать шутки в смущении. – О боги… Какой конфуз – я только что обняла лорда без приветствий.
– К этому легко привыкнуть.
Легкая улыбка растеклась по лицу Винсента, несмело и удивленно едва касающегося моей спины, и я отошла внутрь комнаты дабы хоть как-то соблюсти приличия. К сожалению радость омрачалась происходящим вокруг.
– Почему Вы не предупредили, что возвращаетесь? Я бы подготовилась – попросила бы Януса через отца достать винный шкаф в библиотеку специально для Вас.
– Честно говоря, я в Скинграде уже некоторое время, – он расположился сидя на кушетке неподалеку, пока я нервно гуляла вдоль полок стеллажей. Я ведь даже не подозревала об этом. – Нужно было уладить дела. Не был уверен, что удастся остаться здесь надолго, ибо не думал, что вернусь даже в ближайшие полгода. Однако я безумно скучал без наших бесед и решил позволить себе эту вольность.
«Даже в ближайшие полгода. И что же теперь?» Вдохнула смело, собираясь крепиться, облокотилась напротив, но не увидела привычного.
– Что-то не так? – Спросила заботливо и понимающе, и лорд вскинул вопросительно брови. – Вы не улыбаетесь. У Вас проблемы?
– О, – он сдержал всё же наметившуюся улыбку. – Зубная боль – не те проблемы, о которых стоило бы волноваться. Судя по всему, в отличие от Ваших. Вы чем-то обеспокоены. Расскажете мне?
«Зубная боль. Он их стачивает?» Передернуло от представления. Винсент как-то понял, что душа моя не на месте. Я потирала ладони, ломая пальцы, в ходьбе из стороны в сторону – его мой вид насторожил.
– Это покажется глупым.
– Так или иначе, Элен, можете рассказать мне все как на духу, – развел тот руками. – Для этого я здесь.
– Мне… страшно.
– Страшно?
– Неделю назад я видела кого-то в подвале поместья. Кого-то, в черном. Он попытался убить меня, – от слов лицо Винсента изменилось. Он внимал им, согнувшись и подперев подбородок над замком из пальцев. – Габриэль не поверил, но с тех пор я чувствую… нечто, и мне кажется, что я схожу с ума. И я вижу странные сны. Вы, наверное, подумаете, что я попросту впечатлительна, как и всякая женщина, – качала я головой, прикусывая губы. – Но это не так. Эти кошмары сбываются. Наяву. Как и лицо этого… мерзавца.
– Вы говорили об этом отцу?
– Нет. Конечно нет, – опустила я глаза. «Могу ли я высказаться?» – Вы, наверное, не знаете моего отца, и что он может сделать. Я рассказывала Вам уже о характере исследований. Уоренимус… попытается убрать это из памяти, как уже делал раньше, считая это заботой. Я узнала об этом случайно. Аналитически. Иногда забытое возвращалось, но недавно он нашел что-то ещё, прорыв, как говорит он сам. Я боюсь, что теперь ничего более не вернется.
– И Вы не хотите избавиться от страха? – Спросил управляющий, выслушав. – Все люди, кого я знал, обычно избегают его. Они посчитали бы за счастье никогда не испытать его снова.
Хмыкнула. – Пусть я не сильна, не рыцарь, даже не маг, но то, что я знаю, помню, поможет мне защитить, если не окружающих, то хотя бы себя. Я хочу этого. Хочу иметь такую возможность. Я же говорила, что прозвучит глупо…
– Нет. Это не глупо. И если Вас это утешит, я Вам верю и воспользуюсь своими связами, чтобы проверить Ваши подозрения досконально. Можете не опасаться более за свою жизнь.
(https://music.yandex.ru/album/4825538/track/37953643)
Растеряно села рядом с Винсентом на высокий лекарский стул, который позволял чуть возвышаться над пациентом, удобно зацепив поджавшие легкий подол лодыжки за перемычку, давая ногам долгожданный отдых. Стало немного спокойнее, ведь понимание – то, чего так мне не хватало. «Неужели он снова покинет меня? Не будет больше бесед? Не будет шуток? Рассуждений? Музыки? Музыки…» Издала печальную насмешку над собой, и он повернулся ко мне слегка под углом.
– Хм? Я не вижу на лице миледи уверенности. Вас терзает что-то еще? – Устроился удобнее, подвинувшись. – Я не уйду, пока не услышу всё.
Металась, пыталась начать несколько раз, однако отговорки те в голове невнятны даже для меня. Такое нужно, пусть и тяжело, говорить прямо, в глаза, и я подняла свои.
– Я… боялась, что Вы не вернетесь. А теперь я слышу, что, может быть, это оправдано, и не могу… смириться, – кажется, он собирался что-то сказать, однако я продолжила, едва сдерживая голос на плаву. – Это… не то, что я в состоянии понять, но оно терзает меня с последней нашей… встречи. И тот… танец. Я не могу выбросить его из головы, как бы не старалась.
Так смущает. «Зачем ты говоришь такое, Элеонора?» Винсент смотрел будто снова удивленно, или заботливо, или как? С сожалением? Он сжал мое запястье, чтобы другой рукой заправить прядь мою за ухо в характерном для миледи жесте.
– Я… слишком стар для Вас, дорогая Элен…
«Это… больно» Отвела взгляд неожиданно. Не думала, что когда-то буду страдать от безответных чувств. В тишине я, наконец, проговорила разочарованно.
– Разве время или обстоятельства рождения что-то значат…
– Вы мне не поверите, если я скажу, как много, – лорд пытался безуспешно приподнять настроение разговору, поглаживая в утешение. – Почти девятнадцать лет назад в Сиродиле родились Вы. И через годы даже подарили мне знакомство и чудесные беседы, из-за которых я сорвался в Скинград вопреки своим планам. Чтобы увидеть дорогую Элен.
– Почему Вы зовёте меня дорогой? – С неким порицанием взглянула я, ведь он делал тем самым только хуже.
– Потому что Вы дороги моему сердцу. Я долго наблюдал за Вами. Я видел, как Вы растете, сражаетесь с Габриэлем в импровизированной дуэли, становитесь старше, изумляете меня, превращаясь в красивую умную девушку, а сейчас в роскошную и отважную женщину. И я чувствую ответственность за Ваше благополучие.
– Тогда позвольте мне избавить Вас от этой ответственности, – говорила я с горечью. – Хотя бы… освободить Вас от боли, ведь Вы меня выслушали.
– Вам может не понравится то, что Вы увидите…
– Счет всё ещё открыт, – перебила я гордо, высвобождая запястье. Фраза напомнила ему о тайне, что всё еще не поведана. – Помните? И я хочу, наконец, закрыть его. И я знаю, что Вы всегда были рядом, Вы заботились обо мне, ограждали, защищали. Давно. Даже тогда, на виноградных полях, – Винсент был неподдельно поражен и впервые оказался побежден в словесной интригующей игре. Он не ведал, что о природе вампиризма известно мне, и всегда пытался оградиться. Я пояснила тихо, пригибаясь. – Глоток Сурили, подаренный Вами, вернул меня туда. Я всегда знала, кто Вы, и не боялась, потому что милорд Вальтиери – мой дорогой друг. Он лучшее, что есть в моей жизни. И после всего… не говорите мне, что возраст имеет какое-то значение, – дотронулась до холодной кожи его лица. Я никогда не была падка на красоту, однако несомненно черты Винсента завораживали меня в закатных красках, особенно теперь. Прошептала. – Ну а зубы… это всего лишь… кости…
Мне хотелось поцеловать его – я была близка, и вздрогнула, как от огня, сожмурившись болезненно. – Боги, что я творю?
Неторопливо распрямилась, отвернувши голову куда-то в угол. Я достигла невозврата. – Я… разрушила нашу дружбу. Сама. Пожалуйста, Вы можете уйти. Только прошу, не говорите больше ничего.
Боковым зрением видела, как вампир поднимался, и плечи сковало напряжением, но почувствовала прохладные прикосновения рук, бережно охвативших под тонкие изящные ноги. Чтобы поднять, быстро, молчаливо, падая обратно на кушетку к спинке, усадив меня на колени. Захватило, поразило, подарило снова ощущение трепета. И это… был наш поцелуй, легкий, желанный, несмелый, но игривый, что по телу прокатилась дрожь, как при ознобе, когда я зарылась впервые пальцами в каштановые волосы просто потому, что мне так захотелось в сию секунду, а ему хотелось мягко касаться талии моей и шеи. Я ощутила восторг.
– Милорд…, – произнесла я в счастливом смехе удивленное, прерываемая прикосновениями губ. Услышала едва.
– Почему именно «милорд»?
– Потому что Вы… единственный «лорд», «милый моему сердцу»…
– Чтобы Вы знали, Элен, я сейчас совершил глупость, – улыбнулся Винсент ослепительно открыто моим губам. – Глупость, о которой не могу заставить себя пожалеть.
Позади кушетки висело зеркало, отражающее входную дверь. Я совсем забыла. Я «открыла глаза» и увидела в мутных витражах брата, прервав нечто прекрасное, ведь его лицо изобразило пренебрежение, прежде чем тот скрылся за границей стекла.
– Только не это… Габриэль! Он видел нас! Он расскажет отцу!
Я взволновалась, но вампир поцеловал мою руку спокойно, обращая внимание на себя. Возможно, он даже чувствовал его присутствие.
– Не беспокойтесь. Габриэль убеждал Вас в потере рассудка, а я смогу убедить его и профессора в небольшом недоразумении. В любом случае максимум, чем он сможет Вам навредить, – распространением сплетен на балу в честь сестринских именин. Кстати, ведь я заглянул не просто так – я привез кое-что для Вас в подарок, – Винсент, подняв указательный палец, потянулся к нагрудному карману, чтобы изъять маленькую изящную вещицу, оказавшуюся в моих ладонях. Эллипс из резной красной древесины, украшенный вкраплениями золотой краски в местах углублений лепестков. – Я привёз её когда-то из экспедиции в Ввандерфел от местных мастеров. И собственно единственное, что привез оттуда, ибо и первое, что я купил, у лавочника за золотой сэптим, в обмен на легенду. Да, у неё есть история, пусть и не оплетенная героизмом или вмешательством Богов, но загадочная, как и все укромные предания самобытных племен. Посмотрите на цветок разновидности орхидей Золотой каннет. Он имеет особое название – Слеза Роланда, самые крупные соцветия которого с не менее крупными шипами растут лишь в одном месте на острове как первая скупая слеза, оброненная на землю.
– Очень красиво, – рассматривала я сей неоценимый подарок.
– И, пожалуйста, пусть Вас не смущает её цена. Я заплатил за дар гораздо большим, нежели золотом.
Я взглянула нежно, понимая смысл подобного уточнения. «И неужели он полагал, что после этого я останусь равнодушной?» Могла бы любоваться им еще долго, если бы в этот раз не встрепенулся Винсент, не на шутку напугав меня красным взором в пустоту за окном, жестами отпуская Элен и призывая, чтобы я отошла к дальней стене. Я ничего не видела, думала, что не видела, ибо дверь порывом распахнулась, как от мощного удара, сорвав колокольчик, что зацепился неудачно в обратном её движении. Тогда вампир шагнул вперед, и его приковало к пошатнувшемуся шкафу прозрачным силуэтом, что материализовался вскоре посреди кабинета высоким черным пятном, и я попятилась к столу от ледяного пронзающего взгляда таких же черных глаз, смеривших меня мельком, прежде чем потянуть за грудки не сдвинувшегося с места и даже не согнувшегося в осанке Винсента.
– От тебя я такого не ожидал, – процедил сквозь оскал близко несущий угрозу мужчина. – От кого угодно…
– Успокойся, Люсьен, – вампир сжимал всё сильнее его запястье, дабы тот освободил натянутый камзол. – Мы не одни.
– Пх, иначе бы меня здесь не было…, – выплюнул спикер, обернувшись ко мне в тень.
Он выступил навстречу, сократив расстояние до стола всего в несколько шагов, но я не дала ему ступить последний, выбросив к его горлу вытянутую руку со скальпелем на конце.
– Не подходи! – Оскалившись против «врага», поглядывала на Винсента, который почему-то был спокоен, будто опасность мне не угрожает – он показал мне раскрытую ладонь в то время, как Люсьен сдвинул с ухмылкой острое лезвие инструмента тыльной стороной пальцев.
– Бойкая…
Разумеется, я ничего не смогла бы сделать самому спикеру. Уведомителю потребовались считанные секунды, чтобы раскрыть соседнюю комнату и затолкать Элеонору в спину в крупную подсобку. Ручка загорелась и провернулась под действием магии – и я припала к тонкому дереву, чтобы в панике слушать их разговор. Я боялась. Боялась за Винсента, ибо человек был настроен агрессивно, и судя по всему причина у него была.
– Хотел… скрыть? – Спросил злорадно Люсьен. – Ты понимаешь, что Черная Рука не станет терпеть «угрозу»?
– Угрозу, – хмыкнул вампир, повторив. – Им всё еще трудно поверить, что власть интересует меня не более, чем кусок поджаренного бифштекса…
– Твои метафоры действуют мне на нервы. Ты мог выбрать любую избалованную девицу из замка. Только помани пальцем, – Уведомитель огрызался, удаляясь. В воздухе раздался характерный щелчок жеста. – Думал, великого Мастера Винсента не способно заинтересовать что-либо или кто-либо за столько веков, и даже так – пусть, мне нет дела до его плотских утех. Но Она – единственное любимое Дитя. Этого тебе не хватало?
– Я не советую тебе сейчас терять моё уважение, – прервал Винсент серьезно тираду. – В свое время я не стал читать нотации о твоих развлечениях с сестрами.
– Наши положения разнятся, Винсент. Ты всегда будешь ходить в семье по грани жизни и смерти. Меня не интересует твое уважение. Меня интересует лишь воля Матери, которая молчит слишком долго. Она – последняя проклятая, и мой долг довести её… Круг не станет рисковать. Он убьёт Дитя, если узнает о твоих посягательствах.
– Разве Черную Руку не волнует та же миссия? – Спросил ментор, сам же отвечая. – У меня было достаточно времени подумать после уничтожения опасных свитков. Кстати, заранее отчитаюсь – Бертран так и не восстановил работу. Попросту не из чего. Но дай угадаю, никакого проклятия не существует? А если и существует, то не к ней «притягивает смерть»? Сколько было детей? Она была не первая и не последняя, но почему-то именно она. Ты знаешь об этом, потому так взбешен. Аркуэн приказала их убить, не так ли?
Люсьен выдерживал паузу. Должно быть, гневался его правоте, передвигался неслышно в мягкой обуви, как и положено убийце. Разочарованный злобный смешок. Я не понимала до конца тему разговора, встала на носочки, дабы видеть в окошко, как уведомитель вертит меж пальцами скальпель, а вампир стоит, расслабленно прислонившись к стеллажу и сложив на груди руки.
– Слышащий как-то вернулся с первым подобным пожеланием эксперимента и так называемым из его уст «предупреждением»: От Ситиса должно прийти любимое Дитя, что будет вершить правосудие. Проще и безопаснее сохранять привычное, подставив несчастные случаи. До тех пор, пока об этом не становится известно Матери, и она не замолкает, внушая еще больший ужас разорения и неизвестности. Решили «вернуть доверие». Выбрали самое… хилое, – брезгливо протянул спикер, аккуратно и беззвучно возложив на прежнее место предмет. – Управляемую куклу с красивым лицом, единственным навыком колющего которой является цепкий взгляд и острый язык. И мне придется как-то… мириться с этим.
– Полагаю, управляемость противоречит планам Матери о правосудии. Тем более, что причиной как раз явилось произошедшее – Матрона чисто ведает о наших душах и об их интригах. И для меня странно, что в суровых реалиях ты до сих пор пытаешься играть по правилам. Поверь мне, увидишь, Элен может удивлять. Я мог бы…
– Не можешь. Нарушать правила – твоя стезя и порок вместе с твоей природой, – мое имя вывело Люсьена из себя, заставив вновь нависнуть грозно над Винсентом. – Можешь отдохнуть от мыслей. Ибо ты до сих пор упускаешь детали. Я всё продумал за тебя, когда поймал того мальчишку, и ты заставишь старого профессора убрать из памяти Дитя лишнее.
– Память – это нить, прошивающая картину бытия, Люсьен, – возмутился Винсент строго и громко, выговаривая быстро. Он не ожидал подобного решения. – Ты собираешься вмешательством распустить её, оторвать от неё кусок, и в этом смысле сам упускаешь пресловутые детали. Магия разрывает связь Дитя с Матерью, с каждым разом всё более надолго. В твоих же интересах поддерживать её, если не хочешь повторения истории с Корусом. Это вопиющий случай измены. Слишком быстро он переметнулся, когда ничего не предвещало беды, и сегодня Элен поведала мне нечто предостерегающее…
– Ты. Это. Сделаешь! – Указал пальцем уведомитель, направляясь к выходу летучей поступью.
– Я кого-то привел за собой в Скинград, Люсьен. Кого-то, кто носит черное, как ночь, и кого-то, кто пытался убить Дитя. Она видела его лицо. Ты теряешь следы, – продолжал убеждать вампир ученика в спину, однако тот оставался непреклонен, задержавшись у двери.
– Верить тебе, что совать руку вампиру в пасть. Сделай и отправляйся в Чейдинхол, либо я сам убью её. Мне нужен только преданный Душитель, хоть и абсолютно слабый.
– Верить мне? Преданный? И как же ты судишь? Как собираешься гарантировать эту преданность?
Винсент встряхнул головой, на что спикер натянул доминирующую улыбку, исчезнув.
И я осела вдоль стены, глубоко вдыхая горечь. Скоро он неторопливо отпер замок и опустился без единой капли возможного опровержения. Молчал, проводя нежно по волосам, чтобы прижать осторожно к плечу, поставив подбородок на макушку и целуя по-отечески. Кажется, я понимала, почему милорд остерегался отвечать на мои чувства, и всё же они были сильнее нас.
