Текст книги "Белый, красный, черный (ЛП)"

Автор книги: Elenthya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 41 страниц)

Не знаю, о чем они могут говорить, но Тикки понемногу становится задумчивой, внимательно слушая Черного Кота, улыбка которого окончательно исчезла. Сцена трогательна, и у меня, несмотря ни на что, щемит сердце. Это не предвещает ничего хорошего касательного его разговора с Мастером Фу…

Несколько минут спустя он в свою очередь замолкает. Тикки покидает его затянутые в черные перчатки ладони и снова зависает на уровне его взгляда. Он с покорным видом закрывает глаза. Когда она касается его лба и шепчет, у меня возникает впечатление, будто я снова вижу ее прощание с Плаггом, и горло сдавливает.

Он в последний раз приветствует ее безукоризненным поклоном, после чего она устремляется прямо ко мне. Боясь, что напарник проследит за ней взглядом и заметит меня, я соскальзываю под окно, прижав к себе анорак. Спиной к стене я с колотящимся сердцем жду в полумраке. Почему я вдруг краснею?

Тикки проходит сквозь закрытое окно и удивленно разглядывает меня.

– Зачем ты сидишь на полу?

– Прячусь. Не хватало еще, чтобы Черный Кот меня увидел…

Тикки позабавленно хихикает.

– Успокойся, здесь так темно, что со двора ничего не видно. Ты хорошо поспала?

Я уклоняюсь от вопроса, пожав плечами, и она с долгим утомленным вздохом садится на мое колено.

– Я рада, что смогла поговорить с ним лично… Мастер Фу сделал хороший выбор. И Плаггу повезло иметь такого Носителя, уверена, он это знает.

Я колеблюсь, голова забита вопросами, и я не знаю, с чего начать.

– Всё… всё будет хорошо? Я… я видела тебя с Плаггом.

Меня преследует их тет-а-тет, одновременно прекрасный и душераздирающий: во взгляде Тикки появился незнакомый свет, грусть, которой я никогда прежде не видела. Она мечтательно согласно пищит:

– Мы уже давно не имели возможности так встретиться. Я знала, что расставание от этого станет еще тяжелее. Мы оба это знали… Но ни за что на свете я бы не упустила такую возможность.

Мне кажется? Красные щеки Тикки становятся немного ярче, и я в свою очередь розовею. Что на самом деле объединяет их с Плаггом? И как давно? Она всегда избегала моих вопросов об их происхождении, но согласится ли однажды объяснить мне?

В конце концов, она с блестящими глазами качает головой:

– Черный Кот хотел бы увидеть тебя.

Я тут же бледнею, возвращаясь к жестокой реальности. Тикки успокаивающе взлетает на уровень моих глаз.

– То есть он хочет поговорить с Ледибаг. Просто с Ледибаг.

Да. Конечно…

Я расслабляюсь, мне стыдно, что я запаниковала из-за такой малости. Я осторожно встаю, старательно держась так, чтобы меня не было видно со двора. Тикки широко ободряюще мне улыбается, и я шепчу обычную формулу. Костюм Ледибаг полностью покрывает меня, приятно теплый. Я глубоко вдыхаю и выхожу из темной комнаты в пустой коридор. Приемная Мастера Фу закрыта, и Вайзза не видно.

С комом в горле я открываю стеклянную дверь, выходящую во внутренний дворик. Встав на пороге, я несколько секунд рассматриваю Черного Кота, который кажется потерявшимся в своих мыслях под снежным ливнем. Мы больше года сражаемся бок о бок, но сегодня я понимаю, как мало знаю о нем. Таковы правила, как и мое желание. Но в этот более чем особенный день я говорю себе, что это скорее… грустно.

Я знала его гордым и шаловливым, беспечным, шумным хвастуном – не говоря уже о плохих каламбурах, – но верным своему слову и убеждениям. Заслуживающим доверия напарником за видимостью позера и манерами Дон Жуана.

Я знавала его рассеянным, в последние недели временами даже унылым, но от того не менее храбрым и изобретательным с новобранцами Бражника. А с Мастером Фу сегодня он показал себя серьезным и почтительным, каким я не видела его уже… уже сколько, впрочем? Со времени нападения Разлучника? Коллекционера?

Он, привыкший к ранам и сражениям, он, способный уничтожить всё, к чему прикоснется, он выглядел таким чутким, таким предупредительным, когда Тикки села ему на ладонь. А теперь он кажется таким спокойным, таким безмятежным, таким погруженным в созерцание снежных хлопьев…

Я хмурюсь, раздраженная собственной нерешительностью. Всё это бросается мне в глаза из-за того, что он скоро уедет? Я встряхиваю головой и иду вперед под снежным ливнем. В то же мгновение Черный Кот поворачивается и замечает меня. Его мечтательная физиономия расплывается в обольстительной улыбке.

– Моя Леди!

Он склоняется в поклоне – столь же грациозном, сколь и показушном. Я улыбаюсь, невольно успокоившись: вот это Черный Кот, которого я знаю.

– Наша очередь. Позволь пригласить тебя на танец?

Я сверлю его пристальным взглядом, на самом деле застигнутая врасплох.

– Что на тебя нашло?

Он бросает взгляд на окно, из которого я несколько минут назад наблюдала за ним. Тикки права: снаружи невозможно абсолютно ничего разобрать в маленькой темной комнате.

Черный Кот приближается настолько, что может коснуться меня, но, как это часто бывает, ничего не делает. Почти мурлыча, он шепчет, протягивая руку:

– Ты же видела, как танцевали Тикки и Плагг, не так ли? Такая непосредственность, моя Леди… разве не окрыляет тебя?

Я возражаю, решительно скрестив руки:

– Нет, Котенок. Танцы – это не мое. Твои ноги меня не поблагодарят, поверь.

Его рука падает, и он театрально вздыхает:

– Какая жалость. Когда есть хороший партнер, танец становится детской игрой, – заявляет он, подмигнув мне. – Я-то знаю!

О да, я тоже: никогда я не была такой ловкой и уверенной на танцевальной площадке, как в объятиях Адриана во время праздника у Хлои. Я невольно краснею от этого воспоминания и мысленно встряхиваю себя. Сейчас слишком важный момент, чтобы позволять себе подобные отвлечения.

– Черный Кот, пожалуйста, будь серьезен. Тикки сказала, что ты хотел поговорить со мной.

Он замирает, уперев кулаки в бедра. Как я и ожидала, его хорошее настроение исчезает. Он в свою очередь скрещивает руки.

– Ты… Ты вроде встречалась с Плаггом? Что он тебе сказал?

Я приподнимаю бровь, удивленная, что он так быстро меняет тему.

– Не слишком много. Полагаю, он был верен себе. Теперь я лучше понимаю, что тебе приходится с ним переживать каждый день.

Черный Кот молча кривится. Я спешу развить мысль:

– Но он выглядел искренне обеспокоенным. И я даже думаю, что он, хотя и не напрямую, попросил меня позаботиться о тебе.

Черный Кот откровенно удивлен. Он опускает взгляд в землю, задумчиво вертя в руках свой шест. На его лице появляется легкая улыбка, почти такая же нежная, какой он немного ранее улыбался Тикки.

– Плагг – это почти братишка, ленивый и надоедливый, которого у меня никогда не было. Если ты понимаешь, о чем я. С ним сложно, но в то же время к нему привязываешься.

Я рефлекторно подношу руку к шее – туда, где, если бы я была в гражданском облике, находилась бы подвеска, которую моя квами подарила мне на день рождения.

– Понимаю. Тикки другая, но для меня она почти как старшая сестра.

Мы обмениваемся понимающей улыбкой. А потом жизнерадостный свет в глазах Черного Кота исчезает окончательно.

– Мне будет его не хватать, – глухо шепчет он. – Мне будет не хватать вас всех.

– У нас еще есть время, Черный Кот, – тут же отвечаю я. – Еще девять дней.

То есть уже почти восемь…

Он молчит и дарит мне согласную усмешку. Но его осанка говорит гораздо больше: он уже в это не верит. Мое горло сжимается, когда я, наконец, задаю вопрос, который обжигает мне губы. Если Черный Кот не заговорил об этом сам, это явно плохой знак.

– Что сказал Мастер Фу?

Черный Кот возвращает шест на пояс и с глубоким вздохом скрещивает руки.

– Ничего особенно утешительного. Плагг был прав, когда говорил, что энергии Кольца и Сережек дополняют друг друга и неразделимы. Мастер Фу подтвердил это. Однако ничто не мешает мне покинуть город. Я могу увезти свой Камень Чудес на другой конец света, если мне захочется, но я являюсь и останусь его Носителем, точка. Значит, мой квами солгал мне, надеясь, что это заставит меня остаться в Париже… но теперь, когда я познакомился с Тикки, теперь, когда я видел их вместе, я понимаю. Плаггу невыносима мысль оставить ее здесь одну.

Я внимательно слушаю. При воспоминании о забавном и завораживающем танце наших квами, я пытаюсь не покраснеть.

– Что ты собираешься делать?

– Если я уеду вместе с Плаггом, это означает, что тебе придется справляться с Бражником в одиночку. А об этом не может быть и речи. Так что… я навсегда откажусь от своей силы. Мастер Фу тоже не слишком доволен, но у нас на самом деле нет выбора.

Он посылает мне решительный и непоколебимый взгляд. Но, читая между строк, я догадываюсь, чего ему это стоит, и у меня тяжело на сердце. Я знаю, насколько он любит быть Черным Котом, я видела, как легко он вошел в эту роль с первого же дня. Из нас двоих ему больше нравится играть в супер-героев. Он никогда не колебался, никогда не сомневался перед лицом этой ответственности.

Улыбка Черного Кота становится горькой.

– Я верю, Фу найдет другого Носителя в помощь тебе. Может, даже кого-то более сильного, более зрелого и более компетентного. Честно говоря, только это важно.

– Я никогда не благодарила тебя, Черный Кот.

Он пораженно рассматривает меня:

– За что?

Я моргаю, вдруг не в силах выдерживать его взгляд. Однако искренне бормочу:

– За всё, что ты сделал для меня с нашей первой встречи. Твое хорошее настроение, твои подбадривания… Спасибо. И за то, что ты сказал мне в день нашей первой настоящей победы. Без тебя я, возможно, никогда не нашла бы мужества преодолеть себя перед лицом Бражника. Ни в тот день, ни в последующие…

И я смогла утвердиться не только как Ледибаг, понимаю я в ту же секунду. Как Маринетт тоже: противостоя Хлое, противостоя испытаниям повседневной жизни… Адриану тоже в каком-то смысле.

Черный Кот не просто напарник. Он также мой друг, моя поддержка. Тот, без кого Ледибаг, героини, которую сегодня знает Париж, никогда не существовало бы.

– Возможно, рядом со мной будут другие Черные Коты. Более компетентные или, может, даже более серьезные, менее флиртующие, кто знает?

And maybe…

Я бросаю на него ироничный взгляд, и он нервно хихикает. Я подумываю о том, чтобы взять его за плечи, но что-то в его отстраненной манере держаться заставляет меня отказаться от этой идеи. Вместо этого я стараюсь больше не моргать под его ясным взглядом.

– Но есть только один Черный Кот, который внушил мне желание и смелость стать Ледибаг. И этим Черным Котом всегда будешь ты.

Он пораженно моргает, я и сама удивлена собственными словами. Тем не менее я улыбаюсь, чувствуя странную безмятежность: слова были спонтанными и немного неловкими, но искренними.

Я жду несколько секунд, готовясь после такого признания встретить поток игривых комментариев и каламбуров – и не без причины. Черный Кот приоткрывает рот, словно собираясь что-то провозгласить, но в итоге не произносит ни слова. Вместо широкой гордой улыбки появляется бесконечно нежная и неуверенная, которую он адресовал Тикки. Он опускает веки, прижимает ладонь к сердцу и сдержанно кланяется:

– Рад был служить, моя Леди.

Он выпрямляется, вдруг отводя взгляд:

– Мне надо идти. Дома будут беспокоиться, куда я опять делся. До скорого, моя Леди.

Растерянная – как, это всё? – я позволяю ему обойти меня с последней благодарной улыбкой. Пока он идет к двери, через которую я пришла, я еще не решаюсь развернуться.

– По-подожди, Черный Кот!

Я хватаю его за руку. Он тут же застывает.

– Если нам действительно остается лишь девять дней, я… я не хочу дожидаться следующего нападения Бражника, чтобы снова увидеть тебя. Как знать, если он затаится, я…

Его взгляд становится подозрительным, и я отпускаю его, не находя слов. Месяцами наши встречи происходили во время нападений акум. С более недавнего времени – с целью как можно скорее выследить Бражника и снять с него маску, мы ежедневно назначали встречи, чтобы трансформироваться каждый в своем углу, обменяться через коммуникаторы результатами по поискам или встретиться для опроса бывших жертв. Но здесь… Другое.

Я набираюсь храбрости. Я думаю об этом уже некоторое время, но никогда не подозревала, чтобы высказать вслух будет так сложно.

– Ты занят завтра после обеда? Мы могли бы… мы могли бы погулять. Я хочу сказать, пойти куда-нибудь. Вместе. Ну то есть, не во время нападения. Короче, как друзья. Эм…

Я замолкаю, раздраженная собственной речью – будто это неуклюжая Маринетт, а не супер-героиня Ледибаг. К моему изумлению, Черный Кот хмурится, держась настороже.

– Моя Леди, скоро я стану лишь простым гражданским, – решительно заявляет он. – Я больше не хочу знать твою личность. Это слишком опасно для нас.

– Д-да нет же! Я говорила о том, чтобы встретиться как Ледибаг и Черный Кот. Возможно, мы могли бы…

Just maybe…

Абсурдность ситуации, наконец, бросается мне в глаза. Пойти в кино? Поесть мороженого, гуляя по набережным Сены? По-настоящему посетить Лувр и его особую выставку, посвященную кошкам в Древнем Египте? Даже не знаю, сколько раз Черный Кот предлагал мне подобные вещи, словно это самое простое и очевидное, что может быть. Слишком занятая отказом в целом, я никогда не задумывалась над чисто практической стороной такого свидания: Черный Кот и Ледибаг не могут появиться в Париже, чтобы не вызвать волнения толпы. Нам не будет покоя нигде – средства массовой информации и социальные сети непрерывно бдят и считают своим долгом выслеживать нас. Мы несколько раз познакомились с этим на собственной шкуре, хотя бы даже во время обычных патрулей.

– Правда, наши костюмы создают проблему… Если бы мы могли раствориться в толпе, но…

Мне вспоминается его шутка насчет Вайзза, «потрясающей черепашки», как и несколько комментариев за последние месяцы. И меня вдруг осеняет.

– Черный Кот, ты любишь мангу?

– Э… да?

Он распахивает глаза, взятый врасплох.

– В Большом Дворце в следующие выходные будет слёт, – поспешно добавляю я. – Из тех фестивалей, когда половина посетителей приходят в маскарадных костюмах, и даже, будучи в трансформации, мы останемся незамеченными, а?

Алья еще вчера рассказывала мне о таких слётах, посвященных греческой культуре и манге, в которых она регулярно участвует. И особенно о нынешнем пристрастии фанатов к костюмам Ледибаг и Черного Кота. Один из таких слётов должен был состояться в конце недели, и она собиралась привести туда Нино. Что мне мешает со своей стороны пойти туда с Черным Котом?

Я щелкаю пальцами и улыбаюсь, воодушевленная собственной идеей. Идеальная возможность!

– Конечно, будем надеяться, что Бражник не покажет носа!

Поначалу замкнутое лицо Черного Кота становится сияющим. Прежде чем я успеваю сделать что бы то ни было, он с приглушенным смехом прижимает меня к себе.

– Спасибо, моя Леди. Я давно уже и не надеялся, что ты согласишься… Спасибо!

…I’ll come home

Его голос прерывается, как мне сначала показалось, смехом. Потом он вздрагивает и сильнее сжимает меня в объятиях, прерывисто дыша.

– Спасибо, – глухо повторяет он. – От всего сердца. Спасибо…

В итоге я потрясенно провожу ладонями по его бокам – странно дрожащим, будто он сдерживает рыдание – и нерешительно обнимаю его. Закрываю глаза.

О, Кот… Для тебя это было настолько важно?

«Он более хрупкий, чем кажется».

Внезапное чувство вины сдавливает мне горло, и я прогоняю из мыслей обвиняющее выражение Плагга.

– У нас есть еще несколько дней. Нам надо лишь воспользоваться ими, Черный Кот. Будем считать это… справедливой компенсацией за всё время, проведенное на амбразуре ради защиты нашего города.

Я кладу голову Черному Коту на плечо и с благодарностью крепче обнимаю его.

– Рано или поздно я загоню Бражника в угол. Когда Париж будет, наконец, избавлен от него, я попытаюсь связаться с тобой. И плевать на правила. Мы подумаем над надежным способом, местом, где ты сможешь оставить мне свое имя. Когда придет время, я раскрою его и найду тебя. Обещаю.

Он делает чудное движение руками, тихо сопит, и я понимаю, что он яростно вытирает глаза. Я жду, пока он закончит, будто ничего не случилось, а потом почти неохотно отступаю. Давно я не была так близка с ним – обычно я не позволяю себе этого. Он уже носил меня на руках, словно принцессу, когда думал, что прячет в безопасное место простую Маринетт, и я невольно понимаю, что в его руках всегда до странности хорошо. Чувствуешь себя под защитой, уверенно – наверняка воздействие супер-геройской личности.

Не зная о мелькающих в моей голове мыслях, Черный Кот дарит мне сияющую улыбку:

– Согласен. Спасибо!

Я снисходительно хлопаю его по плечу.

– Ну же, Котенок, соберись. До завтра, окей? Я свяжусь с тобой в три часа как сегодня, и мы всё организуем. Ну, конечно, если не нападет какая-нибудь акума!

На короткое мгновение глаза Черного Кота затуманиваются. Его улыбка становится загадочной.

– Да. До завтра, моя Леди, – хрипло отвечает он. – Не могу дождаться.

Он медленно отстраняется, делает несколько шагов к двери и застывает. Его кулаки в перчатках медленно сжимаются, он опускает голову, а его плечи дрожат. Я сдавленно шепчу:

– Черный Кот?..

Он разворачивается и снова обнимает меня – сильнее, чем когда-либо обнимал. Одна когтистая рука властно зарывается в мои волосы. Зажатая, прерывисто дыша, я чувствую, как его ледяные губы касаются моего лба в долгом поцелуе. После чего он шепчет, не отрываясь от меня:

– Я люблю тебя. Возможно, ты уже знаешь. И я догадываюсь, что это не взаимно. Неважно. Я просто хотел сказать. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Ледибаг…

Его голос прерывается.

– Прости.

Он резко отталкивает меня. Удивленная, я едва не спотыкаюсь.

– К-кот? Подожди!

Who am I, darling to you?

Он уже устремляется к двери. Зеленая вспышка рассекает снежные хлопья, раздается знакомое потрескивание – такое же, как когда я снимаю трансформацию. Я ошарашена, инстинктивно закрываю руками лицо и падаю на колени, опустив голову, зажмурившись. Беспомощная, я нерешительно кричу:

– Черный Кот!

Я слышу звук его бегущих шагов по снегу. Потом хлопает дверь. Где-то надо мной раздается гнусавый голос Плагга, и я подпрыгиваю, чувствуя, как скручивает желудок.

– Но… Но что опять случилось? Подожди меня!

Я невольно открываю глаза и отваживаюсь на взгляд из-под скрещенных рук, как раз вовремя, чтобы увидеть, как фигурка Плагга проходит сквозь стеклянную дверь. А потом на двор вновь опускается тяжелая тишина.

Who am I?

Going to tell you stories of mine

Who am I?

Я неподвижно стою на коленях в снегу, тяжело дыша, с колотящимся сердцем. Я почти слышу скрип снежинок, оседающих на мой костюм.

«Я люблю тебя».

У меня горит лоб там, где его касались губы Черного Кота.

«Возможно, ты уже знаешь».

В ушах звенит. Голова кружится. Я резко вдыхаю, горло стискивает нервным иканием. Нет. Нет, я не знала.

Я не знала… правда?

Правда?

«И я догадываюсь, что это не взаимно. Неважно. Я просто хотел сказать».

Я медленно поднимаюсь, оглушенная, шатающаяся. На полпути к двери следы Черного Кота вдруг становятся другими. Эта простая констатация еще сильнее сжимает мне горло: он должен был догадываться, что так я не последую за ним.

«Неважно».

Я сжимаю кулаки, в голове пусто. Как это? Как это «неважно»? Я не имею права слова, да? Мой ответ не имеет никакой ценности, да? Но почему вдруг только он должен решать? А если я хочу ответить, тоже швырнуть ему правду в глаза, а потом бросить на произвол судьбы? А если я хочу…

…Но сказать ему что, на самом деле?

«Я люблю тебя, Ледибаг».

У меня снова прерывается дыхание. Я рефлекторно открываю коммуникатор в йо-йо и пытаюсь позвонить ему. Конечно же, безрезультатно. Должно быть, он ушел в гражданском облике.

– Хотите поиграть в кошки-мышки? Оставьте сообщение!

От игривого голоса – не говоря уже о словах, – который он использовал для своего автоответчика, на меня накатывает волна гнева: я никогда еще так не ненавидела то, что не могу связаться с ним напрямую. И что теперь?

И что теперь?

– Черный Кот? Это я… Я…

Я оставляю ему хаотичное сообщение. Голова пуста, я сама не понимаю, что несу, и у меня не хватает терпения подобрать лучшие слова. Я киплю внутри. Прервав связь, я испытываю почти облегчение. Но тишина становится еще более невыносимой.

Я уже не знаю, что чувствую. Я лишь думаю, что никогда это не должно было произойти вот так. Никогда. А если начать всё заново, вернуться назад? В ту эпоху, когда он преследовал меня своими двусмысленными шуточками сердцееда, а я одергивала его без малейших колебаний? В ту эпоху, когда ни разу не встал бы вопрос о танце под снегом, о трогательном обещании, о выходе в люди инкогнито…

…о разлуке, об отъезде навсегда?

«Я люблю тебя».

Я прикусываю губу и обхватываю руками голову. Лоб по-прежнему горит, щеки невольно теплеют. Я молча ругаюсь. Проклятый, проклятый Черный Кот!

«Прости меня».

Он не имеет права и знает это. Не имеет права говорить мне такое. Не таким хриплым нерешительным голосом, не в такой манере – ускользающей и такой непохожей на то, к чему он меня приучил.

Не Ледибаг, которая лишь маска, картинка, идеал, который я не хочу – не могу – воплощать вечно.

Он не может так поступать, когда я не в состоянии последовать за ним. Не когда нам остается лишь неделя. Не когда я уже вдруг ни в чем не уверена!

– Тебе надо бы вернуться домой, Ледибаг.

Я подпрыгиваю, возвращаясь к реальности. Передо мной стоит Мастер Фу, Вайзз сидит у него на плече. Я даже не слышала, как он подошел. Их накрывает прозрачный слегка золотистый купол, защищая от ливня снежных хлопьев, и по ауре, которую он излучает, я догадываюсь, что это работа квами. Старик посылает мне озабоченный взгляд из-под импровизированного зонтика.

– Это был тяжелый день, – покорно вздыхает он. – Больше ничего нельзя сделать. Возвращайся домой. Завтра будет новый день.

Я храбро расправляю плечи и молча киваю. От огорченного выражения Вайзза у меня сжимается сердце.

– Мне жаль.

– Не так, как нам, Ледибаг. Не так, как нам…

В его голосе бесконечная горечь, когда он жестом отпускает меня.

– Черный Кот ушел. Ты можешь войти забрать свои вещи.

Я прощаюсь с ним слишком высоким голосом. За один день он словно постарел на десять лет.

С тяжелым сердцем я ухожу к двери, меня вдруг охватывает дрожь, и я удивлена, как холодно на улице. Не знаю, как долго я там оставалась, снова и снова перебирая в уме случившееся. Но последний сумеречный свет скоро погаснет, и следы Черного Кота уже почти стерлись.

Вернувшись к своей сумке, я снимаю трансформацию. Молчание Тикки вкупе с грустным взглядом едва не лишает меня самообладания: теперь я знаю, о чем они говорили с Черным Котом. Сжав зубы, я надеваю анорак, вешаю на плечо рюкзак, прохожу через квартиру Мастера Фу и, не оглядываясь, выхожу за дверь.

Такое чувство, словно рухнуло всё, в чем я была уверена, кроме трех вещей.

Черный Кот любит Ледибаг.

Через девять дней Черного Кота здесь больше не будет.

А я никогда еще так не торопилась дожить до трех часов завтрашнего дня.

Who am I, darling for you?

Who am I?

Could be a burden in time, lonely

Who am I, to you?

«Хотите поиграть в кошки-мышки? Оставьте сообщение!»

Опять этот игривый тон. Я закрываю коммуникатор, в горле стоит ком. Я откидываю голову назад, на дверь, выдыхаю и бормочу:

– Тикки, снять трансформацию.

Меня покрывает привычная волна мурашек. Когда я снова открываю глаза, Тикки грустно смотрит на меня.

– Маринетт? Хочешь поговорить?

Я качаю головой, и ее усики опускаются сильнее. Мы молчали в метро весь обратный путь. Едва дверь квартиры закрылась за мной, я запустила трансформацию, и она не пыталась протестовать. Никаких вопросов, лишь смирение. Она знает. Вероятно, он всё ей сказал, когда они разговаривали во дворе у Мастера Фу.

Но мой коммуникатор молчит. Черный Кот не отвечает. Черный Кот не перезванивает мне.

Я прохожу по пустой квартире – родители в магазине, до закрытия остается еще добрый час. Тем лучше, я хочу просто побыть одна.

Я поднимаюсь в свою комнату и швыряю рюкзак в угол. Не в состоянии сидеть на месте, я начинаю метаться из стороны в сторону с бесполезным телефоном в руках.

«Прости меня».

Борюсь с желанием снова стать Ледибаг, чтобы проверить коммуникатор – еще раз. Но что-то мне подсказывает, что Черный Кот не свяжется со мной этим вечером. Не после того, что сказал. Не после того, как вот так сбежал…

Я кое-как цепляюсь за мысль, что мы созвонимся завтра в три часа, как договорились. Потом мое сердце пропускает удар. А если он решит не делать этого?

А если я больше не увижу Черного Кота до его отъезда? Нет! Хоть бы Бражник снова атаковал. Тогда Черный Кот, по крайней мере, будет обязан появиться…

Я испуганно перестаю ходить туда-сюда. Что на меня нашло желать такого?

– Маринетт?

Сидя на моем столе, Тикки смущенно смотрит на меня.

– Нам надо об этом поговорить, тебе не кажется?

Я мотаю головой. Нет, это слишком личное. Или слишком глупое, я уже не знаю…

Я всё еще слышу то радостный, то хриплый голос Черного Кота, как он подавлял рыдание. Я еще чувствую его руки на моих плечах, его волосы, удивительно мягкие и тонкие, на моей щеке.

Его шепот, бесконечно благодарный за самую простую вещь – дружескую встречу.

«Я уже не верил… Спасибо!»

Его губы на моем горящем лбу.

«Я люблю тебя».

Мое сердце бешено колотится, руки дрожат. Это как с Адрианом, но мощнее, почти болезненно… и это раздражает меня, поскольку в этом нет смысла. Я стараюсь медленно размеренно дышать, чтобы успокоиться – без особого результата. Я поднимаю глаза и новым взглядом окидываю комнату, а потом застываю.

Адриан.

Фотографии Адриана повсюду. Я никогда не осознавала, что их столько. Стена над столом покрыта ими. Подумать только, он был сегодня утром здесь… чтобы увидеть меня – меня, Маринетт.

«Я люблю тебя, Ледибаг».

Почему мне вдруг стыдно? И какая связь между Адрианом и тем, что произошло во дворе? Я знаю, что чувствую. Черный Кот – мой друг, возможно, даже лучший друг, но он видит во мне лишь поборницу справедливости. Тогда как Адриан, он…

Он?..

С опустевшей головой я сажусь за стол. Я уже не знаю, что со мной. Я рефлекторно хватаю браслет-талисман, который подарил мне Адриан, и катаю его в ладони; на сердце тяжело, а живот скручивает непонятным страхом. Я закрываю глаза.

Каникулы заканчиваются через несколько дней. Адриан по-прежнему будет здесь. Это успокаивает меня.

Но Черный Кот скоро уезжает. И я понимаю, что у меня нет ничего от него. Ничего.

Надо будет попросить у него. Что-нибудь, напоминающее о нашем совместном пути, всё равно что. Он будет смеяться, но неважно, будет о чем поговорить завтра…

Но с каких пор мне надо планировать разговоры с Черным Котом?

Я поджимаю губы, в ярости, растерянная. Почему я колеблюсь, когда одергивать комплименты Черного Кота до сих пор было второй натурой?

Почему я по-прежнему чувствую его губы на своей коже?

Почему я хочу, чтобы он повторил то, что тихо прошептал мне?

Почему я не могу решить, что ему ответить?

Почему меня это настолько заботит?

Я издаю приглушенный стон. И еще один. Задыхаясь, я сжимаюсь в клубок на стуле. Тикки садится мне на колено и осторожно касается лба. Как она сделала с Черным Котом немного ранее во дворе…

…И от мысли об этой сцене я начинаю рыдать. Долгую минуту спустя Тикки шепчет:

– Я здесь, Маринетт. С тобой.

Мой голос раздается в тишине комнаты – жалкий, полный слез:

– Он сказал, что любит меня. Что любит Ледибаг… Он сказал тебе это, да?

– Нет, но я догадывалась. Я думала, учитывая обстоятельства, он ничего не скажет.

Я обращаю на нее влажный взгляд. Она устало улыбается:

– Сказать друг другу самые важные слова, когда уже слишком поздно. Это так грустно.

– Я не хочу, чтобы он уезжал, Тикки. Не хочу!

Я, наконец, сказала это вслух, и взгляд Тикки вдруг становится таким же убитым, как в конце танца с Плаггом. Я беру ее в ладони и осторожно прижимаю к себе. Не обращая внимания на мои слезы, она сворачивается у моей щеки.

– …всё наладится, Маринетт. Эта боль никогда не исчезнет, но она ослабнет со временем. Обещаю.

Я снова всхлипываю, а потом поджимаю губы и шумно фыркаю.

– Я не знаю, что должна делать. Что я скажу ему завтра?

Тикки поднимает на меня растерянный взгляд. Забыв обо всем, я вытираю слезы и нос рукавом, всё еще сотрясаемая неконтролируемым плачем.

– Мы должны созвониться в три часа. И я предложила ему встретиться, как друзья… Н-но это было до того, как он сказал мне, что…

Как он сказал это. Как я поняла. Что он был серьезен. Что его любезности – лишь фасад, что это гораздо больше, чем комедия, которую он разыгрывает ради забавы.

Он любит Ледибаг. Он любит меня.

А меня это трогает слишком сильно, чтобы я могла отнестись легко. Мне необходимо время, мне необходимо с ним поговорить. Мне необходимо увидеть его, чтобы двигаться дальше. Чтобы, возможно… суметь искренне ответить ему. Так же искренне, как он. Я обязана ему этим.

– Маринетт? О чем ты говоришь? Завтра он уже будет…

Потерянная физиономия Тикки настораживает меня. Она долго молча разглядывает меня, а потом ее голубые глаза пораженно расширяются.

– Он не сказал тебе, что уезжает завтра?

– …что?

Тикки отводит взгляд, подбирая слова:

– Его отъезд… Был ускорен. Он уезжает завтра. Он узнал об этом сегодня утром.

Время останавливается.

Я понимаю. Я понимаю лучше. Я понимаю всё. Нерешительность Черного Кота. Его признание. Его бегство…

И я, наконец, решившая пригласить его на встречу. И он, смеявшийся, улыбавшийся и плакавший, прижав меня к себе, благодаря…

Как? Как он смог? Как он сумел не сломаться передо мной?

И как я могла быть так глупа, так слепа?

У меня прерывается дыхание. Я прижимаю ладонь ко рту, сотрясаемая нервным рыданием.

Он уезжает. На самом деле, он уже уехал. Вот почему он не отвечает мне.

Черный Кот уехал.

– Маринетт?

Я трясу головой и вскакиваю. Нет, еще нет!

– Я возвращаюсь к Мастеру Фу. Я хочу, чтобы он сказал мне, где живет Черный Кот.

Тикки бледнеет:

– Но, Маринетт! Это невозможно! Он откажется!

– Черный Кот еще не сказал мне, кто он! Надо просто решить, как мы будем действовать, пока он не уехал…

Он согласился оставить мне указание на свою личность. Чтобы я смогла его найти, когда Бражник будет побежден. Он согласился снова встретиться со мной, когда опасность минует…

Я хватаю старую безликую сумку, которая годами не покидала мою комнату. Ледибаг могут увидеть с ней, это ее не выдаст. Без колебаний я освобождаю ее от швейных материалов, запихиваю туда бумагу, конверт, ручку. Черный Кот не хочет напрямую открывать мне свое имя, но если я попрошу написать его мне? Достаточно будет хранить запечатанный конверт в надежном месте, пока Бражник не будет обезврежен…

Черный Кот всегда мне доверял. Он согласится, наверняка.

– Маринетт, Маринетт, стой!