Текст книги "Белый, красный, черный (ЛП)"

Автор книги: Elenthya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц)

Я в ужасе застываю. Я сказала то, что вовсе не думала. Потеряв терпение, Алья взрывается:

– Думаешь, будто мне легко? Я тоже там была, напоминаю тебе! Согласна, из нас двоих ты пострадала сильнее. Но мы выбрались, и этим надо гордиться. Если бы Ледибаг и Черный Кот были там, они…

– Именно, Алья, они мертвы!

Мой голос разносится по внутреннему двору – пронзительный и ломкий. Я хотела бы промолчать, пройти мимо, как обычно, пережевывать в тишине где-нибудь в другом месте. Но вдруг это кажется мне невозможным. И взгляд Альи, одновременно потрясенный и разъяренный, только разжигает то, что тлеет в душе.

– Мертвы! А если бы они были еще живы, у них не было бы никаких причин гордиться, поверь мне! Ты едва не погибла там, ты и все остальные, и всё из-за них!

Онемев, Алья неосознанно массирует правое плечо. В ее рыжих волосах мелькает едва различимая седая прядь, которая выдает наличие шрамов. Чувство вины сжимает мне горло, и я хрипло продолжаю:

– Открой глаза! Все рассчитывали на них, и они не справились! У них были месяцы, чтобы прижать Бражника и избежать той катастрофы. Но всё, что они смогли – это ухудшить ситуацию!

Алья бледнеет, стиснув кулаки.

– Что ты знаешь об этом?

– Я тоже там была, представь себе! Я видела, как они колебались. Как они позволили решать эмоциям, когда вы все были в смертельной опасности! В Ледибаг нет ничего геройского, ничего!

Не в честь Ледибаг должен быть сегодня праздник. Не она отдала всё, чтобы спасти Париж.

Это ты. Ты, чьим выбором стало уйти вместо меня. И никто этого никогда не узнает.

– Я не могу прийти. Извини, Алья.

Я спускаюсь по лестничному пролету, ведущему к выходу. Алья еще раз окликает меня, но, наконец, отказывается от преследования. Снаружи снова пошел снег, и мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не застыть в ужасе на крыльце лицея. Слегка дрожащими руками я застегиваю анорак и натягиваю меховой капюшон на глаза, глубоко вдыхаю, прежде чем встретиться лицом к лицу с бесшумным белым ливнем.

«Берегись, Ледибаг. Не вздумай забывать».

Я больше не Ледибаг.

Я больше не Маринетт, идеальная девочка, беззаботная и не отягощенная прошлым. Самое абсурдное во всем этом? То, что я невольно по-прежнему пытаюсь в это верить.

Your heart fits like a key

Into the lock on the wall

I turn it over, I turn it over

But I can’t escape

Твое сердце – будто ключ,

Открывающий дверь этой тюрьмы.

Я поворачиваю его, снова и снова,

Но не могу сбежать.

День -1

– Скажи-ка, девочка моя, тебе нечего мне рассказать, а? Эта «супер важная и сверхсекретная вещь», из-за которой я должна прикрывать тебя до вечера, случайно не связана с Адрианом?

– Э-что-кто-как это?

Йо-йо выскальзывает у меня из рук и со звонким свистом прыгает по паркету. Мой голос, немного более пронзительный, чем обычно, разносится по комнате, в которой Вайзз попросил меня подождать.

– Вовсе нет! П-почему ты меня такое спрашиваешь, Алья?

– Ну… его гувернантка Натали недавно позвонила мне, поскольку представитель класса – ты, девочка моя – не отвечала. Она попросила меня передать информацию: Адриан исчез сегодня утром. Он сбежал. Ты говорила, что у него не очень ладятся дела с отцом, и это объясняет, что он захотел сменить обстановку, как в прошлый раз перед Рождеством. Но я связалась со всем классом, никто не знает, где он – даже Нино. Натали крайне обеспокоена, телефон Адриана недоступен, и это непохоже на него.

Я поспешно подбираю йо-йо и машинально прикрепляю его к бедру.

– Э-э-э… То есть… он заходил в магазин сегодня утром, и…

– Что?!

Как я и боялась, спокойный голос Альи становится взбудораженным.

– Как это «он заходил в магазин»? Когда? Что он тебе сказал?

– Да ничего, совсем ничего!

Я прикрываю глаза и пытаюсь срочно придумать приемлемое объяснение. Сообщить ей, что Адриан хотел пригласить меня в кино – исключено. Счастье еще, что я не разговариваю с Альей лицом к лицу, иначе мой великолепный румянец неминуемо выдал бы меня.

– Он просто хотел купить что-нибудь поесть, он… он выглядел… нормальным?

– …Вот как?

К моему облегчению, Алья не выказывает подозрительности – только разочарование. Я продолжаю увереннее:

– Да… Он сказал, что забыл мобильник дома. Наверняка поэтому Натали не может с ним связаться.

– Ндааа… «забыл» мобильник? Думаю, он хотел на сегодня избавиться от отцовской слежки, да!

Алья хохочет. Я краснею еще сильнее, когда детали соединяются в моей голове. Адриан поссорился с отцом до такой степени, что ушел, не предупредив и наплевав на свои сегодняшние обязанности – наверняка многочисленные, как всегда. И в этом состоянии он пришел ко мне. Не к Нино, своему лучшему другу, а ко мне. А меня даже не было дома, чтобы поддержать его!

Я притоптываю, ворча:

– Блинблинблинблиииин…

– Маринетт? Что это за странное рычание?

– Ничего! Совершенно ничего, я…

Пока я вышагиваю по комнате, чтобы успокоиться, из соседней стены появляется Вайзз в сопровождении угольно-черного квами. Я спотыкаюсь при виде них и едва не роняю телефон.

– Ой!

– Ледибаг? – шепчет Вайзз, чтобы его не услышала Алья. – Можешь, пожалуйста, уделить минутку?

Я застываю, удивленная почтительным тоном Вайзза, как и неожиданным присутствием его черного товарища, который молча изучает меня.

– Девочка моя? Эй? Ты еще здесь? Что там за шум? А ты вообще где?

Ой, вопрос-ловушка… Быстро, быстро, объяснение!

– Я-я на улице, много народу и к-кот с очень… очень драной шерстью, – бормочу я, после чего беззвучно ругаюсь в досаде на собственную неловкость.

Угольно-черный квами застывает в ленивом полете. Его зеленые глаза, до тех пор пренебрежительные, теперь сощуриваются враждебно. Я прикусываю губу.

Обидеть квами своего напарника с первого же слова. Ну, поздравляю, Маринетт.

– Скажи, Ал-эм… Я… Я могу перезвонить тебе позже?

Уф, ее имя не сорвалось у меня с губ.

На мгновение воцаряется молчание. После чего Алья продолжает очень спокойно, лишь с едва уловимой нерешительностью:

– Хорошо. У тебя могут быть свои тайны, не беспокойся. Но ты ведь знаешь, что можешь мне всё рассказать, да? Береги себя, девочка моя. До скорого.

Она тут же вешает трубку. Я ошарашена ее печальной и резкой репликой. Но, в конце концов, это я позвонила ей сегодня на рассвете, чтобы без объяснений попросить ее обеспечить мне алиби на весь день. Я сдерживаю вздох: завтра же пойду извиняться. И за это время мне следует разработать правдоподобный сценарий для ответа на неизбежные вопросы…

Я поспешно опускаю мобильник, радуясь, что его сложно опознать. Та же озабоченная мысль приходит мне насчет моей сумки и анорака, лежащих в углу, но с того места, где мы находимся, их не видно.

Я встречаю высокомерный взгляд черного квами. Вайзз отступил. Уперев руки в бока, чтобы скрыть смущение, я прочищаю горло:

– Плагг, правильно? Рада знакомству.

Квами в виде котенка приближается, держась выше моей головы, что вынуждает меня поднять взгляд. Я осознаю, что до сих пор Вайзз, как и Тикки, в основном зависали на уровне моих глаз. Я получаю некоторое представление о характере Плагга, хотя Черный Кот уже время от времени невольно давал мне немало указаний на этот счет. По его словам его квами представлялся мне прожорливым, ленивым, пофигистом и ворчуном, порой немного скрытным. В общем, сильно отличающимся от Вайзза и полной противоположностью Тикки.

Начав говорить, он корчит гримасу, и я различаю два крошечных, но острых клыка.

– Тикки. Освободи ее.

Я скрещиваю руки, разрываясь между возрастающей подозрительностью и внезапным порывом покровительственной симпатии к своей квами.

– Зачем это?

– Я должен ее увидеть. Не спорь, Ледибаг.

Тогда вмешивается Вайзз – улыбающийся и приветливый:

– Плагг пытается сказать, что сегодня сложилась исключительная ситуация, и мы хотели бы обсудить с ней этот вопрос. К тому же нам, квами, не часто удается встретиться. Это чудесная возможность.

Я глубоко вздыхаю. Я отлично помню радость и взаимопонимание Тикки и Вайзза, когда я впервые пришла сюда.

– Хорошо… Я понимаю.

Я бросаю на Плагга последний подозрительный взгляд и собираюсь снять трансформацию, когда Вайзз, кувыркнувшись в воздухе, останавливает меня:

– Правила незыблемы: Плагг тоже не имеет права знать твою личность. Я прошу тебя подождать, пока мы покинем комнату. Тикки будет знать, где нас найти.

Он грациозно кланяется. Плагг только закатывает глаза с утомленным всеми этими вежливостями видом. Он собирается последовать за товарищем, но что-то его останавливает. И он возвращается ко мне, на этот раз на уровне моего взгляда, лишь чуть-чуть ближе необходимого, и молча разглядывает меня. Я стойко держусь под его пренебрежительным взглядом, на самом деле удивленная тем, что он такой холодный – Черный Кот описывал его не так. Всё еще обижается за неловкое знакомство?

– Обычно Черные Коты – свободные, гордые и независимые электроны, – наконец, бормочет он. – Порой они бывают даже харизматичными и обожаемыми лидерами. Но чем они все без исключения владеют в совершенстве, так это искусством флирта. И поверь мне, я видел череду завоеваний с тех пор, как соединился с Кольцом. Однако на этот раз мой Носитель – худший соблазнитель из всех, что я видел: он наивен, неловок, простак. Настоящий романтик, помноженный на простофилю.

Я в раздражении подавляю желание перебить его: он тут говорит о моем напарнике!

– По крайней мере, таким он был, когда мы познакомились. Мне неприятно признавать, но та верность, которую ты ему внушила – редкая сила. Ты цель и надежда, которых ему не хватало. И сегодня это выходит далеко за рамки его роли Черного Кота. Это превосходит почти всё, что я уже видел у Носителя моего Кольца.

Плагг снова мрачнеет.

– Такого рода рыцарские решения… Она предупреждала меня, что рано или поздно это случится снова. Я бы предпочел, чтобы она ошибалась.

– Кто «она»? Тикки?

Плагг сужает глаза и, кажется, готов резко ответить, но Вайзз тихо прочищает горло. Черный квами бросает на него хмурый взгляд, а потом, похоже, тщательно взвешивает слова.

– Он собирается отказаться от своего Камня Чудес, – бормочет он, наконец. – Он знает, что таким образом нарушает все правила, но он хочет, чтобы кто-нибудь занял его место и мог помочь тебе, когда его не будет рядом. Он сказал тебе об этом, не так ли?

Я вздрагиваю. Сжимаю кулаки и храбро встречаю угрожающий взгляд Плагга. Он прикидывался бесчувственным и презрительным, но не беспокойство ли я различаю в его зеленых глазах?

– Да, он говорил мне об этом.

– Если это случится, у меня больше не будет с ним никакой связи, Ледибаг. Так что выпутывайся, как хочешь, но не дай ему упасть. У этого парнишки есть своя теневая сторона, и он гораздо более хрупкий, чем кажется. С его скелетами в шкафу, думаю, он уже пошел бы ко дну, если бы не встретил нас.

Я деревенею, тогда как Вайзз приближается одновременно с нерешительными и неодобрительным видом.

– Плагг.

Тот буравит меня зелеными глазами, обнажив клыки, и тут же добавляет:

– Берегись его решений не меньше, чем ваших врагов. Он уже принимал удары вместо тебя, Ледибаг, а времени остается мало. Я не знаю, как далеко он может зайти, чтобы защитить тебя, даже когда… снова станет гражданским. Как бы он ни верил в это, он не неуязвим.

– Плагг.

Голос Вайзза становится более громким, твердым и отчетливо порицающим. Остававшийся до сих пор крайне серьезным, Плагг хихикает. Он изображает элегантный пируэт, напомнивший мне поклоны Черного Кота.

– Берегись. Не вздумай забывать его.

Он присоединяется к своему товарищу, крутясь, жеманничая и гнусавя, будто его предупреждений никогда и не было.

– Вайзз, друг мой, у тебя есть еда? Я умираю с голоду!

Ни разу не оглянувшись, Плагг проходит сквозь стену. С извиняющимся выражением Вайзз еще раз кланяется и в свою очередь исчезает. Я стою, застыв, невольно оставаясь настороже. Я никогда не представляла себе встречу с Плаггом и еще меньше – в подобных условиях, но что именно сейчас произошло?

Я не решаюсь снова становиться Маринетт, не чувствуя себя спокойной, зная, что Плагг может появиться в любую минуту. Только добрую дюжину секунд спустя я снимаю трансформацию.

– Маринетт? Где мы? А Черный Кот?

Скорее всего, несколько трансформаций подряд были утомительными, и я достаю из сумочки печенье и протягиваю Тикки, которая радостно его принимает.

– Он по-прежнему разговаривает с Мастером Фу. Надеюсь, всё хорошо…

– Конечно, – отвечает она, жуя печенье. – Вспомни, как ты впервые пришла, как Ледибаг. Ты нуждалась во множестве объяснений. Для Черного Кота сейчас то же самое.

Меня преследует притворно беспечное выражение лица напарника: я достаточно хорошо его знаю, чтобы понимать, когда он заставляет себя держать лицо. Я обеспокоенно сажусь возле окна, которое выходит во внутренний дворик. Из-за окружающих зданий и постепенно садящегося солнца уже темно.

– Вайзз и Плагг хотят поговорить с тобой. Думаю, они ждут тебя в соседней комнате.

Грызущий звук резко прекращается.

– Плагг? Ты видела его?

– Угу. И он настолько же грубый и неприятный, насколько Черный Кот очаровательный. Теперь я понимаю, насколько мне повезло с тобой, Тикки.

– О… Маринетт.

Она издает странный смешок и садится рядом со мной на подоконник.

– Похоже, Плагг не изменился. Он часто производит такое первое впечатление.

Вместо ответа я вздыхаю, а потом хмурюсь. Минутку. Я сказала, что Черный Кот… очаровательный?

– Спасибо, Маринетт.

Она кладет мне в ладонь оставшуюся часть печенья и мечтательно смотрит на меня.

– Знаешь, квами, они как их Носители: у них много масок. Нужно время, чтобы по-настоящему понять, каковы они.

Она ободряюще улыбается мне, но что-то в ее глазах, в ее голосе говорит мне, что она немного встревожена. Отношение Плагга, больше чем его предупреждение, оставляет неприятный осадок. Пусть я и знаю, что Тикки боец – и ее горячность перед Мастером Фу еще раз это доказала, – я беспокоюсь, видя ее вдруг столь нерешительной.

– Тикки, всё будет в порядке?

– Конечно. Я очень давно его не видела, но знаю, чего ждать.

Она жизнерадостно смеется, чтобы успокоить меня.

– До скорого!

Она устремляется к стене, через которую ушли Плагг и Вайзз, и в свою очередь исчезает. Тишина в маленькой комнате вдруг становится давящей. Я осознаю, что уже очень-очень давно не оставалась вот так в одиночестве. Ощущение, по меньшей мере… странное.

Я облокачиваюсь о подоконник, разглядываю внутренний дворик, потом кидаю взгляд на телефон. Мне приходит в голову мысль позвонить Адриану, чтобы извиниться за свое отсутствие утром, и сердце тут же пускается вскачь. Потом я вспоминаю, что он забыл мобильник дома, и вздыхаю, разрываемая между облегчением и разочарованием.

От нечего делать я утыкаюсь лбом в скрещенные руки и закрываю глаза. С нападением акумы на музей и моим беспокойством за Черного Кота я почти не спала этой ночью, и тишина вкупе со сгущающейся темнотой постепенно погружает меня в сон.

«Выкручивайся, как хочешь, но не дай ему упасть. У этого парнишки есть своя теневая сторона… Думаю, он уже пошел бы на дно, если бы не встретил нас».

Поразмыслив, я понимаю, что Плагг ни больше ни меньше как попросил меня, чтобы я позаботилась о его Носителе, когда тот снова станет простым гражданским. Другими словами, он хочет, чтобы я умудрилась узнать, кто такой Черный Кот. Неудивительно, что Вайзз вмешался: с первого дня мы обязаны хранить тайну наших личностей. В конечном счете, Плагг на самом деле привязан к Черному Коту…

Черный Кот. Его собеседование длится целую вечность. Надеюсь, всё хорошо.

Я нахожу на шее талисман, который мне подарила Тикки на день рождения, и задумчиво верчу его в пальцах. Машинально откусываю печенье и невольно улыбаюсь.

Шоколад и корица. Тикки от него без ума, и я тоже.

I turn it over, I turn it over…

Я ищу мое спасение, снова и снова…

День +365

Тяжело дыша, с покрасневшими от холода щеками, я разглядываю здание, которое не видела много месяцев. Больше нет строительных лесов, никаких рабочих в саду, огражденном высокими стенами. Стекла заменили, крышу починили, фасады восстановили и тщательно перекрасили.

Я потрясенно подхожу к гигантским воротам из кованого железа: особняк словно новый. Будто совершенно ничего не произошло.

Ни в одном окне нет света. Большая лестница, ведущая к главному входу, завалена слоем белого снега, толстым и чистым. Особняк Агрестов кажется покинутым. Необитаемым. Я, наконец, опускаю голову, горло сжимается. Зачем? Я знаю, что его там нет. Это отсутствие неумолимо воскрешает мою боль.

Я разворачиваюсь, проклиная глупый порыв, приведший меня сюда. С тяжелым сердцем я продолжаю свою прогулку наугад по Парижу, скорее чтобы согреться и проветрить голову, чем с четкой целью. Когда я иду, всё временно стирается. Если бы не шел снег, если бы город не был гордо одет в красное и черное, я могла бы посчитать эту прогулку почти успокаивающей. Но что еще я могу сделать? Вернуться сегодня в лицей – выше моих сил. Вернуться домой и встретить огорченный взгляд родителей? Еще хуже.

Я глубоко вздыхаю. Скорее бы всё это закончилось. Затихла бы суматоха из-за Дня памяти. И мы бы вернулись к более простым… более нормальным будням.

Я чувствую, как под курткой ко мне прижимается сумочка. День обещает быть длинным, а у меня ничего нет, чтобы пообедать. С комом в горле я захожу в супермаркет.

Когда мои покупки спрятаны от снега в рюкзаке и я продолжаю путь, я позволяю мыслям бродить. Вопреки погоде, на улицах Парижа полно народу. Я позволяю движению нести меня, пока не замечаю, что направляюсь туда – постепенно, незаметно. Потому ли, что всё больше прохожих тоже двигаются к тому месту?

Кровь стынет у меня в жилах. Я резко останавливаюсь, не обращая внимания на легкие толчки зевак, которые окружают и задевают меня. И вдруг красное и черное уже не только элементы украшения магазинов: прохожие тоже с гордостью носят шарфы, кокарды, одежду в цветах события. Возможно, они все идут на празднование. Но я не хочу. Не хочу.

Не могу…

Сумочка обжигает мне бедро. Я готова развернуться, когда мое внимание привлекает вибрация мобильника. Сообщение вызывает у меня болезненную улыбку.

«Сожалею. Прости, что не буду рядом во время церемонии».

Глаза жжет. Я торопливо вытираю их и отвечаю простым смайликом.

Я не решаюсь идти дальше. Алья, признанный администратор Ледиблога и достойный представитель парижских лицеев, должна участвовать в праздновании. Возможно, присутствовать на церемонии – выше моих сил, но я обещала ей, по крайней мере, попытаться.

Я убираю мобильник, фыркаю и вдыхаю хороший глоток ледяного воздуха. Сжав кулаки, направляюсь в одну сторону с остальными прохожими. Кое-как заставляю себя абстрагироваться от глухой тревоги, которая понемногу охватывает меня, по мере того как я приближаюсь к тому месту.

К тому месту, где будет установлен окончательный памятник жертвам Бражника.

К тому месту, которое год назад – день в день – стало свидетелем исчезновения Ледибаг и Черного Кота.

I loved and I loved and I lost you…

And it hurts like hell

Снегопад прекратился. Возвышающиеся над толпой зонты закрылись один за другим.

Стоя посреди молчаливого собрания, я не обращаю ни малейшего внимания на речь мэра. Я кручу и кручу в обтянутых перчатками пальцах маленький красный фонарик, который мне вручил волонтер. Бросаю очередной нервный взгляд в центр площади, на большое бесформенное сооружение, накрытое черным покрывалом.

Вскинув подбородок, я смотрю на тех, кто стоит в кругу, позади пюпитра мэра. Рядом с помощниками, политическими персонами, начальниками полиции и пожарными я узнаю необычайно скромно держащуюся рыжую фигурку. Я слегка улыбаюсь. Алья выбрала черный брючный костюм, который ей очень к лицу, собрала волосы в толстую, аккуратную косу на затылке. Однако она решила оживить свой наряд красно-черным шарфом и гордо нацепила праздничную кокарду нашего лицея.

Я долго ее изучаю. Излучающая достоинство и безмятежность, она, однако, каждые тридцать секунд поправляет очки на носу – примечательный признак стресса. Мгновение поколебавшись, я достаю мобильник и быстро набираю сообщение:

«Оставь в покое свои очки. Ты великолепна, госпожа Представитель».

Я отправляю сообщение. Мгновение спустя Алья вздрагивает. С по-прежнему сосредоточенным на мэре и его бесконечной речи видом она тихонько достает мобильник из кармана и смотрит на экран. Ее плечи явно расслабляются, и она убирает телефон. Ее взгляд скользит по толпе, несколько раз обращается в мою сторону, не видя меня. Тем не менее она кивает, а потом почти незаметно улыбается.

Я в свою очередь улыбаюсь под капюшоном. А потом, пока речи следуют одна за другой, снова позволяю сознанию бродить.

Быстро, слишком быстро на мой вкус, один из отвечающих за мероприятие рассекает толпу и приближается к еще скрытому сооружению в центре площади. По знаку мэра он сдергивает черное покрывало, и появляется новый мемориал. Последние шепотки умолкают, становится совсем тихо. Мое сердце сжимается от страха, и я делаю над собой усилие, чтобы не отвести взгляда: я знаю, что вид мемориала был предметом бурных дискуссий, но у меня не было сил следить за ними.

На мраморном пьедестале возвышаются гранитные Ледибаг и Черный Кот. Лицом друг к другу, они стоят на одном колене, с опущенной головой и закрытыми глазами, почти касаясь лбами друг друга. Их оружие прикреплено к поясу, руки положены на плечи друг другу, они нависают, словно защитный купол, над скромным и символическим изображением Парижа.

Немного больше человеческих размеров, они кажутся одновременно внушительными и скромными, с нейтральными и безмятежными лицами под масками. Будто готовые открыть глаза и в том же единении устремиться на невидимого врага.

Уснувшие навсегда, но навсегда защитники Парижа.

У меня мутнеет в глазах. Горло сжимает, я смотрю на спортивного, стройного Черного Кота, которого увековечил художник. Я не помнила, насколько юным он казался в тот день – одновременно сильным и хрупким. И, однако…

«Моя Леди!»

Я вдруг снова вижу его, как если бы это было вчера. Того юного Черного Кота, задумчиво стоявшего под снегопадом.

Взгляд в мою сторону. Поклон, насмешливая улыбка.

«Наша очередь. Могу я пригласить тебя на танец?»

Объятие, обещание.

«Я загоню Бражника в угол. Когда Париж избавится от него, я постараюсь связаться с тобой…»

И другой голос, более высокий, жалобный. Тикки.

«О, Маринетт… Черный Кот не сказал тебе, что он…»

– Мадемуазель?

Я дергаюсь. Глядя из-под капюшона, встречаю взгляд соседки слева, матери семейства. Поскольку я не реагирую, она мягко берет мой фонарик, зажигает его от пламени маленькой поминальной свечи и возвращает мне его с примирительной улыбкой. Кивком она указывает мне на соседа справа. Я машинально зажигаю его фонарик от своего, и он в свою очередь делится с друзьями.

Я смотрю на толпу новым взглядом. У многих в свете свечей блестят глаза. Не одна я сдерживаю слезы. Не одна я потеряла кого-то близкого в тот день.

Но только я в ответе за ту катастрофу.

Мне вдруг не хватает воздуха. Я бросаю последний взгляд на мемориал, задерживаюсь на Черном Коте и намеренно избегаю смотреть на гранитную Ледибаг. У меня на языке горький привкус. С громадным трудом я сдерживаю рыдания.

Я ненавижу эту статую. Она не воздает должное настоящим героям этой истории. Впрочем, как бы она могла? Париж не знает так хорошо, как я, что произошло в тот день.

Никто не знает, до какой степени я чувствую себя виноватой. До какой степени Ледибаг виновата.

– Эй… всё уладится.

Мать семейства слева от меня предупредительно кладет ладонь мне на плечо. Окидывает меня обеспокоенным взглядом.

– Ты пришла совсем одна? Оставайся с нами, если хочешь.

Я опускаю взгляд. Двое детей, два малыша, подозрительно изучают меня. Один из них прячется в пальто своей матери, тогда как другой невинно улыбается мне.

Я не в состоянии говорить. Я протягиваю свечу молодой матери, после чего быстро ухожу, не оборачиваясь. Вдруг в громкоговорителе звучит знакомый голос: голос Альи – серьезный и торжественный, хотя и немного нерешительный. Я ускоряю шаг, несмотря на то, что по пути толкаю нескольких человек.

Я знаю речь Альи наизусть. Я знаю, что если еще раз услышу ее сегодня, окончательно сломаюсь.

Я ухожу по авеню, спускаюсь в первое попавшееся метро.

Я еду домой.

Белый. Красный. Черный.

Мы были друзьями. Возможно, чем-то большим.

Но помнить – это пытка,

Я мечтаю, наконец, суметь отпустить.

Хотя мне больно так, что хоть помирай,

Обещание продолжает меня нести, меня терзать…

====== Глава 5. Обещание ======

Комментарий к Глава 5. Обещание Примечание автора:

Дорогой читатель, ты слышишь гитару, которая отсчитывает падение снежных хлопьев?

Слышишь этот голос, словно охрипший от горя и слез…

Этот голос, который шепчет, полный грусти и надежды.

Этот голос, который умоляет…

…Об Обещании…

Главный источник вдохновения:

Promise – Ben Howard

https://youtu.be/Xjg0Ip7TzzM

And meet me there, bundles of flowers

We wait through the hours of cold…

Winter shall howl at the walls

Tearing down doors of time

Shelter as we go…

День -1

– Маринетт? Маринетт, проснись.

– Мммм…. Еще пять минуток, пжлста…

Раздается приглушенный смех Тикки. А потом на мои плечи осторожно опускается мой анорак.

– Жаль. Идет снег. Это великолепно!

Возвращается тишина.

Я с благодарностью закутываюсь в тепло анорака. А потом осознаю, где нахожусь, и сон тут же слетает с меня.

Мастер Фу. Черный Кот, который пришел спросить совета…

Лежа на подоконнике, я лениво открываю глаза и, поморщившись, выпрямляюсь, чувствуя, как ломит тело. Снаружи небо, видимо, затянуло тучами, поскольку свет стал однотонно-сероватым. Бесшумно падают снежинки, легкие, словно пух. Плиты внутреннего дворика уже покрыты чистым белым покрывалом, пока еще тонким.

В комнате, куда Мастер Фу отправил меня ждать, становится всё темнее. Я собираюсь встать, чтобы зажечь плафон, когда мой взгляд привлекает розовая вспышка. Прикрыв глаза, Тикки неторопливо летит в центр двора, будто несомая невидимым потоком. Она грациозно и медленно кружится среди снежинок, кажется, даже не касаясь их: они скользят и завихряются вокруг нее, нетронутые, временами отражая ее красное свечение. Растроганная, я утыкаюсь подбородком в ладони: я знаю, она обожает играть со свежевыпавшим снегом, но еще ни разу не видела, чтобы она делала так.

Тикки мечтательно улыбается, кружась и делая пируэты в гаснущем свете сумерек. Она открывает большие голубые глаза, глотает ледяного воздуха, а потом горделиво скользит до земли. На плитах, побелевших от пушистого снега, мое внимание привлекает маленькая черная фигурка. Плагг.

Моя квами вдруг устремляется к нему, но в последнюю секунду грациозно меняет направление. Она кружится вокруг оси и спиралью, он же игнорирует ее, выглядя крайне утомленным этим радостным невинным полетом. Снежинки устремляются вслед за Тикки, и Плагг под этим белым вихрем, кажется, недовольно цокает языком, обнажив клыки. Она отвечает смехом, который не слышно с моего места, но я знаю, какой он хрустальный. Тогда она замедляет пируэты, в итоге шаловливо зависнув над ним. Квами молча смотрят друг на друга: она – искристыми голубыми глазами, он бездонными зелеными омутами.

Она касается одного из его вибриссов… а потом мягко тянет его за ухо. Он рычит, она хохочет. И когда она снова поднимается кружиться среди снежинок, к моему удивлению, Плагг следует за ней.

Тикки возобновляет свой воздушный балет, прерывая вращение красного света довольными смешками. Плагг без усилий повторяет ее пируэты – молчаливый, внимательный. Когда они кружатся и понемногу ускоряют темп полета, снежинки отлетают от их траектории, отбивая ритм танца, сверкая по очереди – серебром и темно-зеленым, а потом красным и черным. Лицом к лицу, они едва касаются друг друга, слегка мимолетно прикасаясь, когда сближаются во время одного из смешков Тикки или одного из рычаний Плагга. Их взгляды не отрываются друг от друга ни на мгновение.

В их симбиозе есть нечто забавное и трогательное, волнующее. Нечто иное, что мне не удается определить, но что, вопреки всему, заставляет колотиться мое сердце и вызывает у меня непонятный румянец. Нечто тайное, невинное и глубокое. Нечто исключительное и эфемерное.

Снегопад становится всё сильнее. Они теперь двигаются так быстро, что я едва различаю их очертания. В темном дворе два блуждающих огонька – красный и черный – притягиваются, отталкиваются и кружатся. С каждой кривой, с каждым касанием от них разлетаются мириады снежинок и цветных искр.

Вдруг квами прекращают свой странный хоровод. Они замедляются, а потом спускаются на высоту роста человека. Неподвижные, они молча смотрят друг на друга. Потом, будто по молчаливому договору, сближаются, пока не касаются друг друга. Тогда Плагг закрывает глаза. Его кошачьи уши вздрагивают и опускаются. Тикки в свою очередь закрывает глаза, ее лоб в нескольких миллиметрах от лба напарника. Ее лукавая улыбка исчезла.

Еще несколько секунд бездеятельности, время замерло. Потом Плагг нерешительно, будто неохотно отодвигается. Не говоря ни слова, он разворачивается на сто восемьдесят градусов и исчезает из моего поля зрения. Усики Тикки опускаются, и когда она открывает глаза, мне больно видеть в них столько печали и покорности.

Моя квами остается совсем одна под падающим снегом, неподвижная. Контраст с ее беззаботным воздушным танцем так силен, что у меня тяжело на сердце. Я встаю, собираясь выйти, чтобы прижать ее к себе. Но Тикки вдруг вздрагивает, снова становясь настороженной. И в моем поле зрения появляется темная фигура.

Черный Кот.

And promise me this

You’ll wait for me

Only scared of the lonely arms

Surface, far below these burn

Медленным и будто осторожным шагом он приближается к Тикки, останавливается, когда моя квами немного отодвигается. Он прижимает ладонь к груди и делает глубокий поклон – самый простой и самый спокойный, что он когда-либо делал в моем присутствии. Тикки изучает его, ничего не говоря. Квами не осознают того, что происходит, когда мы в трансформации, но я часто рассказывала ей о сложностях с моим волокитой-напарником, и, возможно, поэтому она молчит: ждет, когда он начнет разговор.

Но проходят секунды, и только когда она заговаривает, он, наконец, выпрямляется, странно серьезный. Тогда она приближается и, кружась вокруг него, похоже, задает ему вопрос за вопросом. Стоя неподвижно, Черный Кот отвечает с непривычной, сбивающей с толку простотой.

Некоторое время спустя она с сомневающимся видом останавливается перед ним. Черный Кот снова кланяется и протягивает когтистую руку ладонью вверх. Тикки, словно доверчивая птичка, садится на нее и возобновляет вопросы с новой силой. С нежной улыбкой на губах Черный Кот терпеливо отвечает, другой рукой прикрыв мою квами, будто защищая от снега, не обращая внимания на засыпавшие его золотистые волосы снежинки.