Текст книги "Белый, красный, черный (ЛП)"

Автор книги: Elenthya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

И Париж недостаточно велик для нас двоих!

1431

Смутное воспоминание, едва намеченное.

Стены тюрьмы.

Послание без ответа.

Процесс по обвинению в ереси был лишь маскарадом. И мой король покинул меня.

Брошенный красно-серебристый щит. Конфискованные доспехи.

Несколько слезинок. Тикки тоже плачет. Она не думала, что зайдет так далеко. И что закончится так плохо. Она сожалеет. Но я – нет.

Я успокаиваю ее. Шепчу, покорно снимая Серьги:

– Раз так надо…

Костер ждет.

?

День едва начинается. Саванна уже поет, изобилуя жизнью и тайнами. Поджидая в засаде добычу, распластавшись среди высоких трав, я дрожу от нетерпения, уже трансформированная благодаря Тикки.

Маленькое теплое тело с мяуканьем касается моего колена, и я улыбаюсь. Как подобные ему дикие кошки, он всю ночь бегал по саванне, преследуя грызунов и насекомых. Неужели ему не хватило?

Немного удивленная, я почесываю его крошечную голову, его ухо, когда-то раненое во время драки за территорию. Кольцо блестит на его шее, подвешенное на шнурке, утопленном в серо-коричневой шерсти. Тогда он с зеленой вспышкой активирует Кольцо и благодаря Плаггу мой маленький спутник увеличивается в размерах.

Его теперь массивная фигура снова прижимается ко мне, и, в игривом настроении опрокидывает меня в высокие травы, ворча, кусает мне руку. Я хохочу и отвечаю ударом на удар – ну, то есть я пытаюсь.

Когда он, наконец, позволяет мне перевернуться, он счастливо ворчит, и он настолько большой, что от этого дрожит земля под моими босыми ногами. Нам повезет, если соседнее стадо нас не заметило …

Но ближайшие антилопы выглядят уже более нервными, неистово втягивают воздух. Это едва уловимо, но ветер сменился. Чтобы остаться незаметными, мы вернемся в другой раз.

Смирившись, я встаю. Сжав клок его густой черной шерсти, я взбираюсь ему на спину. Он сначала вытягивает лапы, потом спину, и долго мощно зевает, отчего стада вокруг окончательно пугаются. Я раздосадовано ворчу, и он отвечает мне ленивым – насмешливым? – вздохом, от которого гудят его бока.

Я в свою очередь глубоко вдыхаю. Я насыщаюсь захватывающим видом диких земель, которые я так люблю. Наши земли, земли наших предков. Те, которые питают нас на протяжении тысячи поколений, и те, которые нам надо защищать для еще тысячи будущих.

Он скребет землю когтями, дрожа от предвкушения. Я крепче вцепляюсь в его черную гриву. В данный момент мы, Носители, должны кормить племя.

Встает солнце. Охота может начинаться.

1944

– Думаешь, они получили наше сообщение?

– Я уверен в этом, Леа. Все дружественные радиостанции кантона должны были нас поймать. Они передадут информацию собственными средствами.

«Союзники высаживаются через месяц. Продолжайте борьбу, но не пытайтесь совершать отчаянные поступки. Надежда в пути».

Мы отказываемся. Квами исчезают, заснув. Педро протягивает мне пустую табакерку, и я кладу в нее свое Кольцо рядом с его Серьгами. Он неохотно закрывает коробочку, а потом опускает под половицу. Пододвигает на нее старый буфет и уничтожает все оставшиеся в пыли следы. Когда он выпрямляется, морщась из-за ран, его черные глаза полны слез. Я тоже всхлипываю.

Мы теперь совсем одни.

– Педро… Мне страшно.

Вместо ответа он притягивает меня к себе и целует. Я отчаянно обнимаю его, рыдая.

Снаружи нас снова по-немецки окликает угрожающий голос. Оставив оружие, мы выходим, положив руки за голову.

2000

Я предаюсь мрачным мыслям на вершине Северной башни. Город внизу кишит, как всегда. Непрекращающийся шум машин, полицейских сирен. Мой сверхчувствительный слух ничего не упускает, даже на таком расстоянии.

Я нервно открываю и закрываю свой коммуникатор. Пушка, висящая на ремне, чувствуется как никогда тяжелой.

– Думаешь, это был правильный выбор?

Она вздыхает. Ее рука в когтистой перчатке ложится на мое плечо.

– Пайпер, единственное, в чем я уверена, что они убили бы меня, если бы ты не вмешалась. Ты спасла меня.

– Но Мастер Фу сказал, что…

– Что он сам придет сражаться на наши улицы. И тогда посмотрим, сохранит ли он свои великие ненасильственные принципы. Все гангстеры назначили цену за наши головы. Иногда другого способа сопротивляться не существует.

– Но Носитель Плагга воплощает Разрушение, а Носитель Тикки – Созидание!

– И Тикки не экипировала бы тебя смертельным оружием, если бы ты не должна была им пользоваться. Забудь об этом, сестренка. Мы возвращаемся.

Она плавно отходит от края. Несколько мгновений спустя я слышу, как она вздыхает и возвращается. Кожаный ремень, который у нее вместо хвоста, щелкает меня по затылку.

– Давай. Шевелись!

Ее хвост возобновляет попытку, и я привычно перехватываю его быстрым жестом. Она издает неодобрительный рык.

– Ты слишком много думаешь, Пайпер.

– А ты недостаточно.

– Возможно. Но мне хотя бы удается спать.

Она высвобождает свой хвост, встает на колени и обнимает меня за плечи. Трется подбородком о мою макушку и позволяет появиться тому мурлыканию, которое только она способна издавать – наверняка талант, связанный с Плаггом. Отлично сработано, я редко могу ему сопротивляться. Я улыбаюсь, понемногу становясь более безмятежной.

На соседней башне несколько гражданских, несмотря на расстояние, заметили нас и пораженно указывают на нас пальцами. Я горько улыбаюсь – ни минутки покоя.

– Ты права, Сэл. Пошли домой.

?

Бомбардировки возобновились. Повстанцы покидают улицы. Всеобщее беспорядочное бегство. Скоро никто уже не будет в безопасности.

И когда он собирается выбежать из тупика в поисках какого-нибудь подвала, я хватаю его за руку.

– Ты мне доверяешь?

Вокруг нас царит война, мятеж. Хаос во всем своем великолепии. А в его глазах – еще хуже. Бомба взрывается в нескольких улицах отсюда, и мы невольно подпрыгиваем. Я кладу ладони на его щеки и встаю на цыпочки, чтобы поймать его взгляд.

– Ответь! Ты мне доверяешь?

Он с трудом сглатывает, опускает веки, а потом молча кивает. Когда мои ладони скользят до его ушей, по его маске текут слезы, но он не сопротивляется мне. Я снимаю с него Серьги, и появляется молчаливая Тикки. Она уже поняла, что я собираюсь сделать.

Когда я опускаю руки, сжав Серьги в ладонях, он хватает меня за правую руку, нежно целует пальцы. Потом медленно снимает мое Кольцо. Мой костюм исчезает, и я тоже вздрагиваю под ветром, полным пыли и серы. Плагг покорно отлетает, покачиваясь.

Короткое мгновение он колеблется, прежде чем протянуть мне Кольцо. А потом обнимает меня – так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

– Я люблю тебя.

Со слезами на глазах я обнимаю его в ответ. Он плачет, прижавшись ко мне. Я в последний раз насыщаюсь его запахом, его теплом. С комом в горле я шепчу:

– Я знаю. Поцелуй за меня детей.

Я отталкиваю его, не в состоянии больше ничего сказать, не в состоянии посмотреть в лицо – иначе я откажусь, это точно. Я убегаю из тупика. Судя по гудению, которое нависает и разрастается, бомбардировщики уже возобновляют попытки.

– Тикки… Плагг?

Тикки молча зависает рядом со мной. Плагг на моем плече шмыгает:

– Мы рядом, девчуля. Мы всегда будем рядом.

Слезы катятся по испачканным пылью щекам. Держа по Камню Чудес в каждой ладони, я шепчу:

– …Трансформируйте меня.

?

Ветреный пляж. Море насколько хватает глаз. Вражеские паруса повсюду, до самого горизонта.

Галоп моей кобылы, энергичный и быстрый. Ее копыта, погружающиеся в песок и разбрасывающие его на каждом шагу.

Мой лук за спиной. Мой меч, который хлопает меня по бедру. Мой тугой колчан на плече. Позади меня на полной скорости несется – рокочущая и кричащая – вся моя армия.

Первые триремы(5) начинают причаливать. Они переполнены пехотинцами и наемниками, готовыми к рукопашной. Взбудораженная, я стискиваю зубы. Это сражение обещает быть захватывающим!

С самого большого корабля спрыгивает черная фигура, встает среди волн и бежит к берегу во взлете пены. Я взглядом спрашиваю одобрения Тикки, уцепившейся за мое плечо.

– Это он?

Ее большие синие глаза распахиваются, потом она решительно кивает:

– Да, это он!

– Отлично! Тикки, трансформируй меня!

Меня накрывает аура моей квами. Некоторые в моих рядах начинают кричать еще громче – злобно, возбужденно:

– За Ипполиту! Нашу королеву!

Я получаю больше грубой силы, остроты зрения и скорости – я знаю, что если бы спрыгнула с лошади, то двигалась бы быстрее нее, но я предпочитаю сохранить несколько козырей про запас. Я отпускаю поводья, хватаю лук, кладу стрелу на тетиву. Все вокруг меня делают то же самое. Тетивы звенят, дыхания напрягаются.

– Амазонки, слушай мою команду!

Черная фигура застыла, обнажив меч и приготовив щит, прочно утвердившись на ногах. Пехотинцы уже окружают ее. Я киплю.

Ты имел дерзость прийти за мной на мой остров. Твой квами скоро будет наш.

Кто кого, Носитель Тени!

1572

Безлунная ночь.

Всё молчаливо, и я тоже.

Притаившись наверху крепостной стены, чутко прислушиваясь, я считаю секунды, за которые часовой дойдет до Западной стены. Ровно двадцать, а потом он поворачивается и возвращается обратно. Этого мало, чтобы добраться до центра гигантской площади и здания, которое там возвышается, и я терпеть не могу передвигаться без прикрытия. Но если я смогу избежать убийства этим вечером, меня бы это устроило.

Или скорее, это устроило бы ее. Я раздраженно закатываю глаза. Она и ее принципы… Если бы это зависело только от меня, миссия была бы уже завершена – в тишине и море крови, с катаклизмом в виде бесплатного приложения, чтобы уничтожить дверь этой резиденции и взять то, что принадлежит нам по праву. Но я обещал ей, а что нам останется, если мы не сможем верить даже друг другу, Носителям?

Короче. Главным образом у меня нет выбора, кроме как быть честным, поскольку она хорошо бьет. Чума на эту напарницу. Надо было по-настоящему отстранить ее, или хотя бы бросить дело и убраться из столицы. Счастье для нее, что она хорошенькая.

…И это замечание целиком мое. Неважно, что по этому поводу думает Плагг.

Часовой несколько мгновений греется возле жаровни в центре двора, потом вздыхает. Наконец, он разворачивается. Я тут же прыгаю с крепостной стены, мягко приземляюсь в тени – часовой не реагирует, продолжает удаляться тяжелым шагом. Нервничая, я срываюсь в бешеный бег к центру. Напрягаю мышцы, готовый запрыгнуть на крышу резиденции, когда вдруг… СОСРЕДОТОЧЬСЯ, НОСИТЕЛЬНИЦА!

Я вздрагиваю. Резко вдыхаю.

Плагг?!

Удар, внезапный. Хлопок разбитого стекла. Меня отбросило назад.

Невесомость. Потом моя спина ударяется в здание, пробивает его во взрыве камней и пламени, врезается во вторую стену, которая резко останавливает меня. Поток камней и дерева с потусторонним грохотом накрывает меня.

Я жду, когда придет боль. Но она так и не приходит. Тикки успокаивающе шепчет:

– Всё будет хорошо, Маринетт. Не торопись».

Плагг ворчит, не столь доброжелательный:

«Мы займемся остальным. При условии, что ты не начнешь опять считать ворон».

Я высвобождаюсь и встаю, почти не отдавая себе в том отчета. Мое тело мне не принадлежит. Тикки и Плагг здесь, вездесущие вокруг меня и во мне. Они направляют каждый мой жест. Я не узнаю себя в этих черных руках с красными прожилками, я не знаю, откуда взялся белый щит, который останавливает все стрелы Изгнанника. Я не понимаю, что это за большие вуали, которые спасают гражданского неподалеку отсюда…

Этот раненый гражданский – Адриан!

Я хотела бы поговорить с ним, но мысли путаются, и я не могу подобрать слов. Когда я, наконец, прихожу в себя, Тикки уже исцелила его и поместила в надежное место, в стороне от обломков и пожара, которые окружают меня. Она шепчет Плаггу:

«Он должен уйти. Мы не сможем защищать его вечно».

«Сомневаюсь, что он согласится. Этот пацан упрям, как мул».

Стрелы, врезающиеся в щит, становятся всё настойчивее. Я шатаюсь, голова кружится. Я догадываюсь, что Плагг обеспокоенно обнажает клыки:

«Изгнанник теряет терпение! Встряхнись!»

Я не осмеливаюсь пошевелиться. Адриан молча рассматривает меня, и его испуганное выражение ужасает меня. Что он думает, что он видит?

«Носительница! Он до сих пор здесь, потому что хотел тебя защитить, потому что думал, что ты беззащитна! Ты правда хочешь дать ему новый повод угробить себя?»

Хлесткий голос Плагга производит на меня эффект электрошока.

Нет!

Я хочу сжать кулаки, с каждой секундой становясь всё настороженнее. И к моему изумлению, тело, наконец, отвечает мне. Тикки облегченно вздыхает возле моего уха:

«Да-да, моя Ледибаг. Ты поняла».

Плагг насмешливо добавляет:

«Давно пора, Носительница!»

Я глубоко размеренно дышу. Мои мысли, наконец, выстраиваются, проясняются. Наши чувства – чувства Тикки, Плагга и мои – перемешиваются, дополняются и согласовываются. Я всё слышу, всё вижу, всё чувствую. На десятки метров в окружности. И я, наконец, понимаю, что я такое, что мы такое отныне.

Два синих глаза, два вибрисса и красные прожилки. Для Защиты и Созидания.

Два зеленых глаза и три вибрисса, черная, как эбеновое дерево, сущность. Для Нападения и Разрушения.

Колоссальная энергия, которая пульсирует в малейших уголках моего тела – нашего тела, – защищенного черным с красными полосами панцирем.

Вуали – пять вибриссов, – которые извиваются и скользят вокруг меня, словно новые члены тела, готовые мне подчиниться – нам подчиниться.

Чистая мощь в моих ладонях – наших ладонях. Знание сотен Носителей, забытое, но не потерянное, отныне свернувшееся в глубине моей души… Нашей души.

Мы можем созидать. Мы можем разрушать.

А главное, мы можем вмешиваться. Изменять течение вещей. Смести равновесие… чтобы потом восстановить его наилучшим образом?

«Следуй своему инстинкту, Маринетт».

Я поднимаю веки. Наши четыре глаза распахиваются. Наши вибриссы поднимаются.

Я отдаюсь высшей силе. Реальность будто бы усложняется и увеличивается.

В активном режиме Серьги, я выбираюсь из руин Лувра и устремляюсь к центру двора. Изгнанник материализуется там, но золотые прожилки на его гранитной коже вдруг облекаются новым смыслом, множество цветов и тепловых энергий, эмоций, вибраций. Мы узнаем каждую из них.

Это наши Армилляры, наши друзья. Наши братья и сестры. Лишенные свободы, разума и даже сознания. Приведенные в состояние запасов чистой энергии. Это вызывает у меня дрожь тревоги, отвращения… и гнева.

Тревога Тикки и Плагга. Их отвращение, их гнев, их отчаяние. Я вдруг осознаю масштабы того решения, которое они приняли с болью в сердце, я понимаю весь размах их дилеммы и их жертвы.

Когда наши квами выбрали сдаться, для них это было пан или пропал. Не было никакой уверенности в том, что Изгнанник успокоится, как только получит Звезды. Призвание высшей формы – слияние их сил – было тем решением, которое следовало испробовать, чтобы привести его в разум, но Тикки и Плагг не хотели воздействовать на нас, своих Носителей. Они хотели позволить нам самим к этому прийти, оставить нам выбор сражаться… до конца.

Я сделала это. Я беру это на себя. Я хочу всех их защитить. Я хочу действовать!

Их гнев становится моим гневом. Их желание спасти братьев становится моим желанием. Их бунт, мой бунт.

И когда я начинаю говорить, я верю в каждое слово:

– МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ! Мы отказываемся признавать вас Хранителем! Мы отказываемся сдаваться! Вы не справились со своей задачей, вы больше недостойны распоряжаться Камнями Чудес!

– Стерва! Со мной Армилляры, они ВСЕ выбрали меня!

Его фигура раздувается и вспухает, переполненная энергией, угрожающая. Я вздрагиваю перед этим разгулом извращенной силы, кипящей, едва контролируемой. Я дрожу не от страха, а от ярости и печали. Так не должно было закончиться!

– Как ты смеешь использовать силу двух Звезд, чтобы сместить меня! Я твой Хранитель, единственный блюститель Камней Чудес вот уже сто восемьдесят пять лет!

А он? Как он смеет присваивать себе силы, которые принадлежали Природе, силы, рожденные вместе со вселенной, силы, которых раньше боялись, почитали, обожали? Силы, которые были привязаны к этому миру, персонифицированы в квами и Камнях Чудес, чтобы защищать его?

– Тем более! Мы требуем, чтобы вы уступили свое место, как должны были сделать уже давно! Сдавайтесь, Изгнанник!

Но я догадываюсь о его ответе – Плагг даже надеется на него. Он уже готов контратаковать, со всей мощью, теперь доступной благодаря высшей форме. Я действую инстинктивно, призываю щит, и белый несокрушимый купол растягивается до тех пор, пока не накрывает всю пирамиду и добрую часть двора.

– ПОПРОБУЙ ПОБЕДИТЬ МЕНЯ, НОСИТЕЛЬНИЦА! ТЕБЕ ЕЩЕ НАДО ЗАПЛАТИТЬ ЦЕНУ!

Короткое мгновение я колеблюсь. «Цену»?

Да, правда… Мое желание!

От этой мысли вдруг нечто вибрирует и гремит глубоко внутри меня. Властное. Незнакомое.

«Носительница, каково твое желание?»

Время, кажется, застывает. Я вздрагиваю, внимая. Это не я, не Тикки, даже не Плагг. Это… другое.

Нечто гораздо большее – и гораздо более могущественное, чем мы трое вместе. Сила без души и материи, сила, которая всех нас превосходит.

«Каково твое желание?

Если ты в состоянии заплатить цену, твоя просьба будет исполнена.

Если ты не в состоянии заплатить цену сама, другие заплатят за тебя».

Мое желание? Я пока не знаю. Сейчас не время.

Пока нет!

«Как угодно, Носительница. Но часы тикают».

Это… присутствие исчезает так же быстро, как появилось, и я остаюсь задыхающаяся, дезориентированная. Тикки встревоженно шепчет:

«Маринетт?»

Даже Плагг кажется сбитым с толку.

«Носительница! Да, твои предшественники увлекательны, но сейчас не время предаваться мечтам!»

Значит… Мои квами ничего не слышали, ничего не почувствовали?

Я мысленно встряхиваю себя. «Часы тикают»? Я стараюсь не думать о том, что это может значить. В данный момент я еще, возможно, могу остановить Мастера Фу! Вернуть Армилляры!

Я сосредотачиваюсь и доверяюсь инстинкту, этому бесконечному знанию, хранителем которого я теперь являюсь. Тикки и Плагг во мне тут же высвобождают свою силу, которая внезапно начинает казаться неисчерпаемой. Я усиливаю щит и еще увеличиваю его – я должна защитить окрестности, и главное – Мастер Фу не должен сбежать!

Изгнанник потерял всякую меру. Безумного роста, он принял вид змеи из дыма, его кольца сжимают разбитую Пирамиду с такой силой, что она понемногу сгибается под их весом. Его громадная глотка открывается, и с воплем ярости он выплёвывает поток пламени. Мне даже не приходится задумываться, как вуали – наши вибриссы – группируются в защитную полусферу. Пекло обрушивается на нас, но я не ощущаю ни удара, ни ожога. Тикки озабоченно выдыхает:

«Маринетт? Что дальше?»

Я знаю. Время поджимает. И надо всё испробовать!

Я сжимаю правый кулак и представляю вес и холод кольца на безымянном пальце. В моей голове незаметно звучит не мой голос, а голос Черного Кота – гордый, решительный. Успокаивающий.

…КАТАКЛИЗМ!

Моя черная рука с красными прожилками потрескивает, одевается привычным ореолом темной энергии, мощной, как никогда. Плагг ревет:

«ВПЕРЕД, НОСИТЕЛЬНИЦА!»

Я напрягаю мышцы, чтобы разбежаться. Парящие вибриссы подхватывают меня, и я взлетаю с оглушительным хлопком. Быстрая, как молния, я мчусь на Изгнанника, направляя кулак на его наиболее доступное кольцо.

– Освободи их, Изгнанник! НЕМЕДЛЕННО!

Мой кулак ударяет в черную горячую плоть. Катаклизм бушует – Плагг тоже. Наш враг захлебывается собственной струей пламени и вопит во всю глотку. Он выпрямляется, натыкается на мой белый купол, извивается снова и снова, охваченный неконтролируемыми конвульсиями. Пирамида стонет под давлением со скрежетом гнущегося металла.

Я держусь, глаза от усилия застилают слезы. Волна от удара с потусторонним хлопаньем поднимается по телу Изгнанника, сопровождаемая гигантской расщелиной. Пока катаклизм пронзает его насквозь, из зияющей раны вырывается поток кипящего дыма. Потрясенная, я поспешно уворачиваюсь.

И вдруг усиливается одна из аур – чистая, сверкающая в наших чувствах. Любопытно знакомая. Истощенный, словно в агонии боли и ярости, Изгнанник оседает на Пирамиду, которая опасно скрежещет. Последняя конвульсия, почти приступ тошноты, и из его глотки брызжет кристально-зеленая субстанция, сияющая и вибрирующая.

Тикки и Плагг вскрикивают в унисон, в такой панике, такой тревоге, что я вздрагиваю:

«САСС!»

Субстанция с жалобным звоном падает на мрамор двора. Растерянная, я внезапно узнаю ауру, которую испускает изумрудная лужа. Мое сердце подпрыгивает в надежде. Это Сасс, квами Змеи!

У нас получилось!

Я устремляюсь к переливчатой луже. В ее центре, которая трепещет и светится всё сильнее, я, кажется, вижу, как что-то шевелится…

«МАРИНЕТТ, НЕТ!»

Тикки кричит, и в моей голове это словно удар грома. Ее энергия оборачивается против меня – мой бег резко остановлен. Меня отбрасывает в обратную сторону, как если бы кто-то крепко схватил меня за плечо и потянул назад.

«ПРИГНИСЬ!»

Я спотыкаюсь и распластываюсь по земле, дезориентированная. Мои вибриссы собираются вокруг меня, защищая. Между двух вуалей я еще различаю изумрудную лужу, которая сверкает, вдруг становясь ослепляющей…

Потом она взрывается.

Ударная волна, свистящая, супермощная, опустошает площадь. Наши вибриссы какое-то время сопротивляются, а потом их сметает, как соломинку. Меня отрывает от земли и бросает в собственный купол, который понемногу идет трещинами. И впервые с тех пор, как мы составляем единое целое, я слышу, как Тикки стонет, Плагг пищит от боли. Меня накрывает горячий смерч. Съежившись под вуалями, я жду, стиснув челюсти от боли, в ушах шумит.

Пытка, наконец, ослабевает. Воздух еще трещит от остатков энергии. Я понимаю, что, немного сосредоточившись, по-прежнему могу чувствовать ауры других Армилляров. Но Сасс?..

Он исчез. Полностью. Исчез.

Независимо от моей воли, наши вибриссы дрожат и встряхиваются, чтобы избавиться от обломков, как это сделали бы крылья птицы, вымокшие после бури. Когда я, наконец, могу снова открыть наши четыре глаза, мой треснувший купол обваливается целыми кусками, и двор неузнаваем. Пирамида, сожженная, раздробленная, местами наполовину расплавленная, кажется, держится только чудом. Мраморный пол, в который погружено ее основание, пошел множеством трещин, которые расширяются с каждой секундой.

Наш враг лежит прямо на земле рядом с Пирамидой – Изгнанник, или скорее то, что осталось от громадной змеи дыма. Задыхаясь, он изо всех сил пытается подняться, голова болтается из стороны в сторону. Он опирается на Пирамиду, чтобы быть лицом ко мне, шипя от боли и ненависти. Его золотой взгляд погружается в мой, и я сжимаюсь, готовая отражать удар – или уклониться…

Но трещины расширяются одна за другой, и вся Пирамида и ее окрестности вдруг оседают. Целые блоки облицовки двора падают вокруг меня, и внизу появляется подземный вестибюль Лувра. Бесформенный Изгнанник вместе с остатками Пирамиды кубарем летит на нижний этаж. Грохот раздробленного металла оглушителен.

В оцепенении, я с трудом реагирую, когда мрамор под моими ногами в свою очередь дробится.

«Маринетт!»

По побуждению Тикки наши вибриссы вытягиваются к небу. С дрожью боли я чувствую, как они разворачивают необходимую энергию, чтобы поймать меня, и мы снова худо-бедно летим. Четырьмя распахнутыми глазами мы наблюдаем, как двор Наполеона обрушивается на нижний этаж, словно чудовищное домино. Когда разгром, наконец, прекращается, в центре площади зияет гигантская дыра, усыпанная гипсом, разбитым мрамором, расплавленным металлом и кучами раздробленного бетона.

В глубине, среди обломков и гипсовой пыли Изгнанник утратил осязаемую форму гигантской змеи. Он теперь лишь облако непрозрачного дыма, которое старательно колыхается в ритме его тяжелого дыхания. Я с надеждой устремляюсь в его направлении, с колотящимся сердцем останавливаюсь на почтительном расстоянии.

– Мастер Фу?

На мой призыв облако тумана тут же втягивается внутрь. Еще более плотное, оно понемногу формирует новую фигуру – приземистую и, вопреки всему, угрожающую. Для наших чувств обостряется аура, и Изгнанник еще не закончил появляться, когда Тикки и Плагг уже с тяжелым сердцем бормочут:

«Это Роаар».

«Квами Тигра… Нет!»

На месте змеи теперь находится кошка в два раза больше простого тигра. Изгнанник группируется, обнажив клыки. Его золотистые глаза сверкают, как и его прожилки, снова став пылающими. Он выгибает спину, потом испускает рев, который разносится по всей пропасти. Я сжимаю кулаки, и мои вибриссы хлопают за спиной в ответ на его вызов. Если надо, я начну заново, еще и еще! Пока он не уступит!

Катак…

«Остановись, Носительница. Это бесполезно».

Мрачный, невнятный голос Плагга прерывает меня. Его энергия течет во мне, яростная, неисчерпаемая – я это знаю, чувствую. И, однако, он снова повторяет:

«Остановись. Существует двенадцать второстепенных Армилляров, как Сасс и Роаар. Потом пять первичных Армилляров, как Вайзз. Даже если у меня хватит энергии, чтобы вырвать их всех… Я не хочу».

Я чувствую, как Плагг внутри меня съеживается. И даже… плачет.

«Я не хочу чувствовать, как умирает еще один мой брат. Не по моей вине!»

Тикки берет слово, более нежная и обволакивающая, чем когда-либо. Один вибрисс аккуратно оборачивается вокруг моей сжатой правой руки.

«Их семнадцать. Но ты, моя Ледибаг…»

Вуаль приглашает меня посмотреть на правую руку.

«…Ты едва ли переживешь еще один катаклизм».

Сердце пропускает удар. Правая рука уже не совсем черная. Темный панцирь сменил цвет на пепельно-серый – как у Изгнанника в начале вечера. Красные прожилки по-прежнему блестят, но всё тусклее по мере того, как они приближаются к кончикам моих пальцев. И кожа на концах словно начала шелушиться. Слезать.

Левой неповрежденной рукой я касаюсь кончиков посеревших пальцев: тонкая пленка отделяется и рассеивается, даже не достигнув земли. Перед моими глазами возникает ужасная картина.

Шкатулка, которая рассыпается пеплом в моих бессильных руках.

Я сжимаюсь с ощущением тошноты.

– Это… это из-за катаклизма?

«Нет, моя Ледибаг. Но ни один человек не создан, чтобы долго выносить наши объединенные силы».

Другие вибриссы смыкаются на мне, и я уже не знаю, мое ли это действие или Тикки. Она шепчет с нежностью и грустью:

«Ни одно тело не может бесконечно пропускать через себя нашу с Плаггом энергию на полной мощи».

«Найди выход, Носительница. Иначе это уничтожит тебя».

Горькое замечание Плагга заставляет меня снова начать реагировать. Я выпрямляюсь, тяжело дыша. «Часы тикают».

Да, «часы тикают»!

«Ты решилась, Носительница? Ты загадываешь желание?»

Я вздрагиваю. Словно призванное простой мыслью, присутствие внутри меня возвращается. Величественное, властное. Не имеющее равных. Пока оно рокочет, неумолимое, ни Тикки, ни Плагг не реагируют. Похоже, я одна его осознаю.

«Если ты в состоянии заплатить цену, твое желание исполнится.

Если ты не в состоянии заплатить цену сама, другие заплатят за тебя».

Оно повторяется – неутомимо, бесстрастно. Оно ждет.

С другой стороны пропасти тигр ревет во всю мощь, а потом прыгает. По побуждению моих квами вибриссы вытягиваются и текут в его направлении, оборачиваясь вокруг него, пленяя его лапы и спину. Он вопит, отбивается, извивается и катается по обломкам, пытается дематериализоваться, но вуали тут же снова его хватают.

«Носительница, что будем делать?!» – задыхаясь, кричит Плагг.

«Маринетт?» – обеспокоенно выдыхает Тикки.

Оба ждут. И чужой голос снова звучит, категоричный:

«Носительница, каково твое желание?»

Я колеблюсь, растерянная. Роюсь в своей памяти, потом в памяти, унаследованной от других Носителей Звезд. На протяжении веков редко встречались те, кто по-настоящему использовал высшую форму. Это никогда не заканчивалось для них хорошо. Никогда.

«Вселенная должна всегда сохранять равновесие. На каждое действие есть противодействие. У каждого желания есть цена».

Я снова вижу пару в военной зоне. Тогдашняя Носительница Тени, готовая использовать два Камня Чудес, чтобы защитить их деревню от воздушного удара.

Бомбардировка действительно в тот день была остановлена, самолеты сбиты с курса, бомбы сброшены в соседние поля – туда, где их удар не повредит ни одному жителю. Вот только компенсацией за такое желание… стала жизнь половины людей, находящихся в нескольких километрах вокруг. Солдаты, но также и гражданские. Женщины, мужчины и дети.

Предательство. Жестокое. Несправедливое!

Я едва не начинаю рыдать при воспоминании об отчаянии этой Носительницы, которая хотела лишь добра дорогим ей людям. Взамен она увидела, как они умирают, прежде чем самой исчезнуть, поглощенной присутствием, которое, однако, всего лишь повиновалось ей. В свете этого опыта я от одного за другим отказываюсь от моих собственных желаний.

Я не могу уничтожить Изгнанника – слишком сильного теперь.

Я не могу вернуть Шкатулку или квами – слишком дорого.

Я не могу возвратить Париж в нормальное состояние – слишком самонадеянно!

Я даже не могу спасти Черного Кота или моих родителей! Это может убить кого-то другого… И Изгнанник по-прежнему останется!

«Каково твое желание?»

У меня сдают нервы. Я падаю на колени и рыдаю, не в состоянии больше сдерживаться.

«О, Маринетт!»

Вибриссы слишком заняты удержанием Изгнанника на земле. Однако я почти чувствую ласку на щеке – как когда Тикки еще вчера стирала мои слезы у меня в комнате.

«Маринетт, еще есть время. Мы можем сдаться».

«Кто знает… Возможно, этого будет достаточно, чтобы успокоить его безумие».

Я чувствую по боли в голосе Тикки, по горечи в тоне Плагга, что они лишь наполовину в это верят. Но им больше не за что уцепиться.

Я шмыгаю и икаю, яростно вытираю слезы. От правой руки снова отделяется пепел, и даже левая начала бледнеть. Я задыхаюсь в собственных рыданиях – если бы только у меня было больше времени! Если бы только я могла не спеша обдумать это или обсудить с…

…с Черным Котом!

«Моя Леди!»

Я рыдаю еще сильнее, съежившись среди обломков. Я отдала бы что угодно за одну из твоих глупых шуток, Котенок. За одну из твоих улыбок сердцееда – здесь, сейчас!

«Моя Леди… Я люблю тебя».

Я отдала бы что угодно, чтобы почувствовать твою ладонь в моей, как перед уходом в Париж-Пиксель, когда оставалась надежда, когда всё еще казалось возможным…

Плененная, Тикки умоляет меня, тоже в слезах:

«Маринетт… Мы не сможем удерживать его вечно. Тебе достаточно отменить трансформацию! Я не хочу почувствовать, как ты умираешь – ты тоже!»

«Носительница, вставай! Если он завладеет нами, когда мы еще в тебе, ты умрешь навсегда!»

– Нет, – бормочу я между двумя иканиями, – я вас не брошу!

Внезапно меня поднимает невидимая сила. Это Плагг пытается навязать мне свою волю, но мне достаточно одной мысли, чтобы ему это не удалось. Я, дрожа, снова падаю на обломки, и он рявкает, на грани нервного срыва: