сообщить о нарушении
Текущая страница: 143 (всего у книги 161 страниц)
«Неспроста говорят: «Пока сбой не даст о себе знать, никто и не подскачет». На фоне обострения гражданского движения наша Академия попала под прицел правительства и отныне должна действовать бдительней и предусмотрительней. Гражданская война долго ещё не утихнет, всё только начинается»
Это верно. Процесс разрастания и охвата гражданской войны уже не остановить. На данный промежуток времени гражданским движением охвачены самые центры мегаполисов и гиперполисов, но идея, что несёт и диктует народ, охватывает ума соседствующих городов. Стоит оказаться в центре толпы, и ты уже — часть неё. Поэтому люди не стоят на месте, они проходят митингами по районам, выкрикивая призывы к отставке правительства Великой Реки. Это — революционный процесс, чего уже сотни лет не наблюдала Великая Река. Все уже и забыли о понятии «революция», а теперь ужасаются при упоминании его.
Пожалуй, мне пора идти на лекцию. Студенты ждут своего преподавателя, который задержался что-то в размышлениях. Стоит чаще выходить из зоны комфорта и желательно посредством участия в миссиях. От Спасателей и нечестивых соседей по улице пора избавиться. Ведь это соседи когда-то давно «настучали» на меня и вызвали органы опеки…
— Воспоминание –
Очередное собрание соседей по улице. Почему на этот раз около моего дома?! Неужто надумали осуждать Мастера Боя или хотя бы косвенно это относится ко мне? Знакомые и противные старческие лица некогда дружащих с моими родителями соседей, а так же угрюмые и озлобленные лица их наследников. Атмосфера противоположна дружелюбной, и взоры устремлены на меня.
— Стил Чарг, мы знаем о твоей профессиональной деятельности, о твоём титуле Мастера Боя. Но мы с соседями посовещались и пришли к выводу, что ты не справляешься со своими отцовскими обязанностями.
— Что вы подразумеваете под этим?
— Твоя дочь, Стил.
Не понимаю-таки. И какое право вы в принципе имеете осуждать меня? Моя жизнь вас не касается, как и судьба моей дочери. С каких это пор кто-то смеет вмешиваться в чужую жизнь, которая неприкосновенна?
— Повторяю первый и последний раз: что вы подразумеваете под этим? Хватит юлить, говорите прямо.
— Заткни свою пасть, детоубийца!
Женщина. Материнский инстинкт не даёт ей трезво мыслить. До чего же вы глупы и жалки, народ. Так до вас и не дошло, что правительство обеспечило новую моду… Мода на смерть, на убийства, на горе. Верно. Кто бы мог подразумевать, что когда-то смерть станет в тренде и так привлекательна? Никто.
— Угомонись, Вероника, — а мужичок здравый у неё, трезво мыслит.
— Стил Чарг, твоя дочь голодает и рыдает целыми сутками в твоё отсутствие. Проходя мимо твоего дома, мы часто замечаем её стоящей или сидящей на окне с покрасневшими от рыданий глазами. Нам и знаний не нужно, чтобы понять, что она при виде нас кричит «Папа» и «Мама». Ты чрезмерно занятой человек, но страдает твоя же дочь.
— Где твоя совесть, детоубийца?! — Опять эта глупая женщина. — Хочешь после смерти жены потерять и дочь?! Тогда продолжай, работай!
— Мы предлагаем тебе пойти на компромисс и разрешить кому-то из нас сидеть с Чарой в твоё отсутствие.
Вы шутите? Издеваетесь надо мной?! За кого вы держите Мастера Боя, ублюдки?! Моя дочь — не ваше собачье дело, и никому из вас я её не доверю!
— Вы меня за дурака держите? Никто из вас и близко не подойдёт к моей дочери. А с тем, кто к ней приблизится ближе, чем на пару метров, я расправлюсь самолично.
— В таком случае пеняй на себя, Чарг. Желаешь смерти дочери — так это же…
— Я сам решу свои проблемы. Расходимся, не задерживаемся тут.
— Хорошо, как скажешь. Ты и так уже потерял свою семью, потеряешь и последнего её члена. Продолжай жить скорбью по Мане, скоро настанет период жить скорбью и по дочери. Странно, что отец совсем не думает о своём ребёнке, который был так желанен.
— Заткни своё хайло, тварь. И иди уже отсюда.
— У тебя есть время исправиться, Чарг. А после жди визит органов опеки. Ты убил своих родителей, жену, скоро и дочь убьёшь. Их смерти останутся на твоей совести, Чарг.
Уходите, стоило только сказать нечто подобное в качестве психического давления? Хах! Вы не умеете давить на других, слабаки. Судьба моей дочери под надёжной защитой её отца. Ради неё не пожалею сил, чтобы обеспечить достойное будущее. Моя дочь ни в чём не будет нуждаться. Та сумма, которую я накоплю на её будущее, будет обеспечивать её долгие и беззаботные годы. Я, конечно, ясно осознаю сложность своего положения. Моя дочь утром и днём сидит в доме одна, под барьером. Да, мне сложно уследить за тем, чтобы она хорошо питалась. Порой прихожу домой и застаю её спящей на диване за голодным сосанием пальца. Такое маленькое, слабое, беззащитное и жутко уставшее создание. Она испытывает нужду в моём близости, в общении с отцом, но… Несмотря на осознание того факта, что по прежнему живу в трауре по Мане, никак не могу исправиться. Почему я такой? Когда же я высвобожу своё время на дочь? Когда наступит конец моего траура по любимой женщине?
__
Соседи мыслили куда трезвее меня на тот момент. Горечь, траур не покидали меня, я делал попытки сбежать от этих дурных чувств, забываясь, растворяясь в работе. Но в итоге, я покалечил свою дочь. Из-за меня пошатнулось её общее здоровье, девочка впервые испытала жуткий голодный обморок и медленно погибала, лежа недалеко от порога входной двери. После этого она недели пролежала в больнице под присмотром врачей. А я? Продолжал идти ложно-верным путём и работать. Соседи предупреждали, и органы опеки пришли. Отобрали дочь. Увезли прочь. Лишили прав отцовских. У меня не было права посещать дочь в детском саду, не пускали даже на порог. Даже под предлогом смерти. Такие твёрдые и решительные работники детского дома. Поэтому после, узнав об её усыновлении, я обрадовался. Однако, не долго эта радость продлилась. Мои враги усыновили мою же дочь, и тогда мои страхи воплотились в реальность.
***
Ну что я могу сказать на это? День начался с очередного шума-гама с утра спозаранку, и вся эта оживлённость из кучки возбуждённых людишек разбудила нас аж за два часа до общего будильника. Иного варианта, как вставать, нам не оставили, и мы повиновались зову большинства. Вся эта праздничная процессия из выкрикивающих: «Подъём и бегом в столовку!» двигалась снизу вверх, открывая одну дверь за другой и призывая присоединиться. Так что когда они подошли, мы уже наслушались недовольных выкриков вроде «Каково **** вы будите в такую рань?!» и окончательно проснулись к их подходу, встретив недовольно-сонным: «Да проснулись мы уже!» Итого, через минут десять стояла уже в ванной и тщательно смывала последние капли сонливости. Окончательно я проснулась лишь после принятия утреннего душа. После этого мы с Пенелопой выгнали из комнаты уже успевших одеться Ферна и Синара с целью самим одеться. Мы вчетвером отправились в столовую, где собралось чуть не всё общежитие. Шум, гам, столовая ломилась от толпы наплывших студентов, жадно набиравших со всех столов подряд всяких кушаний. Сложилось впечатление, будто всех сутками морили голодом. Правда, при виде разнообразия, даже мне было тяжело устоять. Конечно, многие нажрались как свиньи и отправились на длительную прогулку по территории Академии, а некоторые даже, как мне далось расслышать сквозь дикую смесь голосов, и вовсе в лес. Свежий воздух полезен для здоровья, особенно после приёма пищи — так утверждают учёные. Но многие упускают из виду важную деталь — после приёма пищи, а не набивания морды всем подряд. Хотя, кто прислушивается к учёным? Да, пожалуй, никто. Разве что зануды. Остальные же предпочитают наслаждаться «жизнью», а после сутками сидеть на горшке. Чур, я не одна из них.
Пока мы завтракали, Синара разговорить мне не далось уже который счёт за несколько дней. Всё же он до того замкнутый юноша, что аж как-то не по себе от его молчаливости. Мне далось узнать о нём немного от отца: у Синара есть старший брат и младшая сестра. Сестра проживает вместе с ним в общежитии, в одной из последний комнат, а вот старший брат представляет для них двоих угрозу. Отсюда становится понятна причина поступления Синара в Академию. Похоже, что его брат — член клуба Спасателей, либо заядлый Убийца. Правда, этой информации недостаточно для удовлетворения моего интереса. Печально. Сако Альцберг Ёрш и то был как-то разговорчивее Синара Крестника. Неужели мне придётся мучиться?
Неудивительно, что сразу после завтрака Синар ушёл в комнату, а Пенелопа вслед за ним. Похоже, эти двое не намерены веселиться в такой насыщенный день. Да ладно уж. Синару не привычно находиться в такой толпе, а Пенелопа явно переживает события Переходного Экзамена. Ничего, всё наладится у этих двоих. Я верю в наилучшие времена.
Ферн ушёл на поиски старшего брата. Так что мне оставалось лишь пойти на поиски ребят со своего курса или хотя бы Дона. Поднявшись на нужный этаж, я обратилась к ребят из комнаты Дона. Тогда моё сознание пробило воспоминание, в котором Дон сообщил, что как и прошлые два ДОМАР, и на этот ДОМАР он будет на кружке «Оружейник» в качестве рассказчика. Ну, я, поблагодарив ребят, и направилась на площадку за Академией. Правда, в этом году её сместили вправо от Академии, если смотреть в направлении замка, поскольку ранее занимаемую площадь заняли библиотека и зона отдыха. Кстати, сегодня там тоже дикое столпотворение, все желают барбекю или чего-нибудь мясного. Библиотеку намерено закрыли, чтобы пьяные и возбуждённые студенты не наведались в неё и не натворили дурных дел. И верно, легче предупредить, чем потом справляться с последствиями бури.
Что ж, наведаюсь к Дончику. Интересно, что он мне поведает?
***
Эти портреты… Точнее, фотографии бывших преподавателей Магической академии Равновесия. Люди, память о которых живёт во мне, Франке, Рионэ. Мы учились здесь в годы, когда эти люди ходили по этим лабиринтам, когда их голоса можно было услышать из-за десятков углов, ибо такова особенность распространения эхо в замке. Самой первой, конечно же, директриса. Анка Стриж, с которой мы попрощались раз и навсегда в прошлом учебном году. Многие студенты до сих пор отказываются верить в её смерть. Отказываюсь верить и я. Следующим первый Мастер Боя, Кар Хан. Мастер… Мой Мастер… Мой второй отец… В своей жизни я убил двух своих отцов…
— Воспоминание –
Отчего-то мне не очень комфортно при мысли прямо сейчас зайти в учительскую ради диалога с Мастером. Явной причины назвать не могу, но это ставит перед вопросом: стоит ли стучаться сейчас в учительскую или перенести беседу на другой день? А? Диалог преподавателей? Чуток приоткрою дверь. Всё же так интересно иногда послушать, о чём говорят преподаватели меж собой. Мастер беседует с директрисой.
— Вы уверены, Кар?
— Да, мадам Стриж.
— И что вы намерены в таком случае делать? Что насчёт вашего титула Мастера Боя? Он ведь обязует вас стоять на ногах.
— Мной принято решение передать его достойному студенту в бою один на один.
— Вы намерены себя убить?!
— Верно. Лучше умереть в бою с достойным молодым бойцом, чем в одиночестве лёжа в постели. Поэтому свой титул я передам именно в Бою, как достойный учитель. Двух претендентов на титул я уже отобрал.
— И кого же?
— Секрет, мадам, секрет.
Мастер намерен убить себя в бою?! Но… Неужели его ждёт в скором времени смерть?! Болезнь?
«Мастер!»
Я желаю узнать всё лично у него, спросив напрямую. Мне не стыдно за то, что подслушивал чужой разговор. Моё сердце переполнено тревоги за любимого учителя. Моего кумира. Общего кумира среди студентов, которого столь уважают и почитают за его опытность, мудрость, гуманный подход к каждому студенты. Мастер Кар Хан — человек, прошедший несколько десятков войн, что проходили пару десятков лет назад между самыми разными государствами. Сама наша страна принимала в них участие как военный донор — тысячи, миллионы солдат ушли на фронт чужой войны, на чужие боевые поля. И всё ради одного — экономическая выгодность. Ох, всё же несколько неловко. Так неожиданно для всех влетел в кабинет, что вызвал недоумение и некую растерянность, особенно у Мастера. Похоже, мадам вовсе не рассержена на меня за столь неожиданное возникновение прямо посреди помещения. Даже взгляд как-то смягчился.
— Стил? Что такое?
— Мастер, вы больны? Извините, что подслушивал, но меня очень обеспокоило ваше сообщение о намерении распрощаться со своей жизнью. Имею ли я право знать, что с Вами произошло?
— Стил… — мадам обеспокоена, её оранжевые глаза сверкнули горем.
— Мадам, позвольте нам со Стилом отлучиться.
— Как пожелаете, Кар Хан.
Мастер взял меня под руку, как родного сына, и вывел из учительской. За лестницей главной башни мы и утаились для разговора один на один. Чувствую, Мастер будет со мной откровенен.
— Стил, мой любимый ученик. Зачем же ты подслушиваешь чужой разговор между двумя взрослыми?
— Мастер, я шёл к вам для разговора, но то, что я услышал, шокировало и обеспокоило меня.
Уф, от волнения и чувства стыда (оно всё же возникло!) моё сердце так дико бьётся, а дыхание пропадает после каждого произнесённого звука. Тяжко говорить. Похоже, что это отразилось на моём лице. Мастер коснулся моей груди и прислушался к ощущениям.
— Дыши глубже и чаще, Стил. Не надо доводить себя до такого состояния, хорошо? Ты ещё совсем юн для того, чтобы так переживать.
— Мастер…
Его небесно-морские глаза полны теплоты и любви к своему воспитаннику, отчего ко мне пришло спокойствие и уверенность. Всё же порой мои чувства берут верх, и тогда организм бурно реагирует на них. Так легко и довести себя до тяжёлого состояния. Хе-хе! Мастер словно второй отец, да и… Убийство мной родных родителей лишь сильнее сблизил нас с ним, он будто взял меня в свои приёмные сыновья.
— Всё хорошо, Стил?
— Да, Мастер. Спасибо Вам.
— За что же?
А-а? За что, спрашиваете? Э-э-эх. Что последует, если я скажу напрямую? Хочу попробовать.
«Вы мне словно второй отец, Мастер».
Мастер заалел, а после его лицо невероятно изумительно преобразилось. Улыбка стала невероятно мягкой и тёплой, такой «домашней», обыденной. Будто отец улыбается любимому сыну… Сыну. Ну да, я ведь назвал Мастера своим отцом!
— Стил.
— Да?
— Скажу по секрету: ты и Франк Максоле — претенденты на титул Мастера Боя, — Что?! — Кому-то из вас достанется тяжёлая доля продолжать дело старика вроде меня. Мне уже за 60 лет, Стил. За мной десятки войн, как гражданских, так и межгосударственных. В последней войне я был контужен, и недавно мне поставили диагноз, из-за которого я слягу в постель и больше не встану на ноги. Из-за контузии последует паралич нижних конечностей, а это инвалидность и прикованность к кровати. За мной ухаживать будет некому.
— Разве у Вас нет детей? Жены?
— Нет, я их потерял. Когда-то давно, лет тридцать назад, у меня была жена и двое детей. Когда же меня отправили на первую войну Страны Низин со Страной Тайн, то жена ушла от меня, раньше времени похоронив в солдатской могиле. Дети, конечно, остались при ней. После я искал их, но не нашёл — мне запретили поиски вовсе. Так я и остался один. После последней пройденной мною войны меня присвоили к титулу Мастера Боя, не взирая на мою контузию и почтенный возраст. Поэтому я намерен уйти из жизни как воин, а не как калека.
Мастер такой удивительный человек! Он истинный воин, я хочу быть достойным такого учителя учеником! Стойкость Мастера безгранична или… нет? Пройдя столько войн, Кар Хан остался человеком чести и достоинства, крепким орешком и неприступным как крепость. Похоже, что, будь он разведённый самой Судьбой с семьёй, в нём зародилось нечто большее, чем гордость и уверенность в своей самодостаточности. Он принял это совершенно спокойно или что-то до сих пор его гложет при упоминании бывшей уже семьи?
— Мастер… Вы невероятный человек! Примите моё восхищение Вами!
— Стил? А-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Мастер смеётся… Это как-то странно в моём понимании. Не понимаю причину его смеха.
— Стил, ты излишне меня идеализируешь. Не забывай о моей человеческой природе. Каждый имеет слабости, меня это не обошло стороной также.
— Какая же у Вас слабость, Мастер?
— Моё горе по не сохранённой семье, Стил. Я скучаю по своим детям И не имею возможности видеться с ними. Настоящий отец никогда не смирится с утратой чада, Стил. Я потерял свою семью, не сохранил. Прошу тебя: когда создашь семью — оберегай её изо всех сил. Тогда ты будешь по-настоящему силён, когда будет уверен в целостности и сохранности своего чада.
__
