сообщить о нарушении
Текущая страница: 122 (всего у книги 161 страниц)
Шион утвердительно кивает, её взгляд стал невероятно холодным и колючим. Я же не могу заставить себя шелохнуться. Откуда столько решимости? Неужели. НЕУЖЕЛИ ЕЙ НЕ СТРАШНО? НЕ УЖ-ТО ЕЙ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ЭТО Я?!
С губ дирекрисы слетает последняя цифра обратного отсчёта и сигнал к началу боя.
Немедля и секунды, Шион бросается мне на встречу. Со звериным воплем, она безжалостно обрушивает на меня свой первый, самый мощный удар. Я столько раз уклонялась от него во время тренировочных сражений., но сейчас моё тело меня не слушает, в душе бушует слишком много противоречий, чтобы успеть правильно отреагировать на внешний мир. Кинжал вспарывает кожу моего плеча, но не слишком глубоко — Шион позволяет себе тень сомнения. Однако в следующий раз она будет бить всерьёз.
Понимая это, я нахожу в себе решимость отбросить все свои моральные принципы и…
Перед глазами на мгновение темнеет, я чувствую адскую боль в руке, но она не останавливает моё тело. Через несколько секунд я купаюсь в кровавом дожде… Колени подгибаются и я, опускаясь на землю, трясущимися пальцами поднимаю с земли отсечённую голову Шион. В груди разливается адское пламя ненависти ко всему. К обстоятельствам, к Шион, которая была самой лучшей моей подругой, к себе… Давясь рыданиями, я осторожно закрываю её глаза…
4…
Убить? Просто убить его?.. Я сижу на скамейке в парке рядом с однокурсницей и смотрю на проходящих мимо людей. В отличие от меня, Клер испытывает куда больше энтузиазма, её пальцы нежно ласкают лезвие спрятанного в левом рукаве кинжала, когда она, сосредоточенно облизывая губы, выбирает свою первую жертву. Я так не могу, я не понимаю…
Очнувшись в следующее мгновение, я вижу, что мои ладони запятнаны кровью, лежащая передо мной женщина, задыхаясь от ужаса, зашлась в приступе истерического смеха. Её права нога была по щиколотку отсечена, а на лице застыли брызги крови.
— Н-не убивай!!.. — её голос кажется отвратительным.
Зажмурившись, я поднимаю косу, сжимая её, дрожащими пальцами и чувствую, как горячая кровь брызжет мне на лицо…
3…
Я слышу крик и бросаюсь к окну, в ужасе замерев на подоконнике. На бледно-голубом детском платьице алыми розами расцветают крупные пятна крови. «СЕСТРА, КТО-ТО ПОСТОРОННИЙ ПРОНИК В НАШ САД!!» — звенит в ушах отчаянный крик брата. Из вскрытой шеи упругими толчками брызжет ярко-красная кровь, маленькие бледные ладошки изо всех сил пытаются зажать рану, чтобы дать телу вдохнуть. Но. вместо воздуха, лёгкие наполняются кровью… Хриплые вздохи оглушающе громко звучат в тишине под ветвями липы. Огонёк жизни в невинных, наполненных слезами ужаса, детских глазах угасает с каждой секундой, заставляя их остекленеть, словно у куклы их музея восковых фигур, чьи губы неровно заляпаны алой краской крови. Трепещущее в агонии тело сестрёнки медленно успокоится, её руки обмякают и падают на траву. Единственное, что удерживает эту, пустую теперь, оболочку — колено Сако Ёрш, в котором, испуская последний вздох, Миэли нашла опору.
Все звуки исчезают из моего мира, и лишь горячие слёзы, самовольно стекающие по лицу, напоминают мне о том, что я всё ещё жива, хоть моё тело и сердце холодны, словно обледенели, а в голове всё смешалось воедино. И вот, оглушённое болью сознание лишь наблюдает, как тело, подчиняясь годами выработанным рефлексам, бросается вперёд, из окна на втором этаже, отталкиваясь от балконных перил, навстречу взгляду фиолетовых глаз.
Губы громко кричат полные ненависти слова, но я их не слышу, зато чувствую в руках приятную тяжесть металла.
Взмахивая косой в полёте, я обрушиваю безжалостный удар на незваного гостя, но он уклоняется. И я, перекатившись, чтобы смягчить падения, подхватываю безжизненное детское тело и прижимаю к себе, содрогаясь от рыданий. Даже если её тело полностью поместится в моё, это никогда не заполнит той пустоты, что зияют внутри мертвенно тихой бездной, в которой утонут и ожесточатся даже самые добрые сердца.
Окончательно утратив рассудок, я бездумно бросаюсь на нож, отнявший уже одну жизнь, с косой наперевес. Мне плевать, даже если я умру. Мертвенно-холодное лезвие вспарывает мою кожу снова и снова, все мои попытки оборачиваются полным крахом. И в итоге меня мощным ударом обрушивают на землю. Трава щекочет мокрую от слёз щёку. В беспомощности, я сжимаю в пальцах крепкие травинки и, разочарованная собственной беспомощностью, надеюсь, что так и умру…
2…
Пустой и холодный дом заглатывает меня целиком, пожирая едва тёплый огонёк моей разбитой и истерзанной души. ИНАЯ ХИНОЭ, ТЫ УЗНАЕШЬ ПРАВДУ И БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ВЕРНЁШЬСЯ В НАШ ДОМ. Я опускаюсь на колени и смахиваю с глаз выступившие слезинки. ПУСТЬ ОНА НАУЧИТСЯ ПЛАТИТЬ ЗА СВОИ ПОСТУПКИ! Чувство невыносимого одиночества наваливается на меня, наслаиваясь на боль утраты и ужас от открывшейся правды. Это они создали вещество, обращающее ни в чём не повинных людей в монстров. В МОНСТРОВ, которые убивают… и которые сами достойны смерти, и, возможно, жаждущие умереть. Задыхаясь, я сгибаюсь пополам, в попытке подавить рвущийся наружу вопль, превращая его в сдавленный беспомощный стон. Мои душа и сердце не готовы к такой разрушающей боли!.. В моём слабом теле нет сил удержать её внутри, но и силы отпустить её у меня не найдётся…
Я лежу на полу, глядя пустыми, горящими от слёз глазами в оплетённый паутиной потолок, совершенно пустая и снаружи, и изнутри. В пустой квартире, где ни одна лампочка не способна пролить и капельки света…
1…
Ничто не вселяет в меня столько ужаса, сколько вселяют эти чёрные, словно бездна, глаза. Они преследовали меня столько, сколько я себя помню, и никогда не знали жалости. Они неустанно следили за каждым моим шагом, видели каждое слово, слетавшее с моих губ, и всегда были готовы напасть. Эти глаза. Стоило лишь мне увидеть их, как тело сковывал страх, я не могла сопротивляться, когда женщина, чьё лицо они украшали, била меня снова и снова, утверждая, что помогает мне стать лучше. Её зловещая аура заполняла собой всё вокруг, я тонула в ней, корчась в клетке своей беспомощности. И этот кошмар не покидал меня ни на секунду, ночью во снах, а днём — наяву, меня преследовали эти глаза. Они были повсюду, повсюду следили за мной и старались навязать свои идеалы. Пытались заставить следовать им, отвечая насилием на всякое неповиновение. Этих глаз было больше, чем два, их было четыре — мужские и женские. И все они были одинаково ужасающими. Способными держать в страхе, не дающими расслабиться на ни одно мгновение…
0…
ЧТО ЭТО БЫЛО?!
========== Глава 34. Моя опора для твоего моста ==========
ЧТО ЭТО БЫЛО?!
Я не могу… я не могу держать слёзы в себе! Это… это! Так тяжело на душе! Так БОЛЬНО! А-а-ах… ха! Вдох-выдох… вдох-выдох… Нет. Не могу! Почему?! За что?! ЗА ЧТО?! ЭТО ТАК ЖЕСТОКО!
Что это… воспоминания??? Чьи? Сако… Иная… Я… Кирия… Пенелопа… Ферн? НАШИ? Все в одно смешались?! Я словно была за каждого из них… жила разными жизнями… Если это правда, и я видела их воспоминания со своими, то… ЭТО ЖЕСТОКО!
Как мне… как мне оправиться от такого? Как мне пережить ощущения после этого?! КАК?!
Помогите… помогите! Кто-нибудь! Умоляю, избавьте меня от этой боли! У меня уже пересохло горло, а я… не в состоянии контролировать свои слёзы! УМОЛЯЮ ВАС! НУ ЗА ЧТО МНЕ ЭТО?! ДЛЯ ЧЕГО ВСЕ ЭТИ ПЫТКИ?!
Пытки… Это были… пытки каждого из нас, так ведь? ТАК?! Какую цель преследовала Альбина Рихтер, пригласив нас на это… шоу? Шоу… для неё, может, это и хорошее развлечение, но… ДЛЯ НАС-ТО НЕТ!!
Я помню воспоминания каждого… я прочувствовала воспоминание каждого… я пожила за каждого… за каждого и больно мне! Теперь… я понимаю их боль. А они… мою боль.
А я всё рыдаю… такая жалкая! ЖАЛОСТЬ-ТО КАКАЯ! Уф-ф-ф… В груди так больно, сжимает. Сердце болит, горло пересохло и болит. Я задыхаюсь. Мне не хватает ВОЗ-ДУ-ХА!
Всё это были воспоминания… воспоминания каждого из нас. Ужасные воспоминания. Столько боли, мук, отчаяния, страха, ужаса в них… Каждый что-то потерял.
Я слышу… плач с обеих сторон. Я не вижу их, но слышу их слёзы. Иная, даже её тихие слёзы, без всхлипывания. Пенелопа рыдает не слабее меня, со всхлипываниями. Ферн… тоже плачет. Перестал? Мне бы так скоро прекратить лить слёзы… Увы, нет. Не слышу лишь Кирию и Сако.
Сако… для Великоречья это имя — крайняя редкость. Оно ещё более экзотично в комбинации с фамилией Ёрш. Сако Ёрш. Нет — Сако АЛЬЦБЕРГ Ёрш. Вот кому досталась по настоящему тяжёлая доля в Судьбе из всех нас. Убийство родителей… первая проба наркотика… убийство первого друга… убийство крёстного отца собственными руками… отчаяние… ненависть… зависть… всё это на фоне наркотического опьянения. Как только он… выжил?!
Мне так… больно за него. Больно за каждого из ребят. За маленького и уязвимого Ферна. За робкую и такую человечную Иную. За храброго и запутавшегося Кирию. За отчаянного и стойкого Сако. За отчаянную и храбрую Пенелопу. Я понимаю их страхи и боль, принимаю их.
Сако даже не плачет после увиденного. Как такое возможно? На лице ноль эмоций, вовсе ничего. Что, если… да, его глаза отражают на этот раз чувства. Именно сейчас я могу прочесть его чувства, ощущения. В его прекрасных глазах острая боль… и ненависть. Я понимаю, к чему он питает такую ярую ненависть. К Великой Реке, что поработила его. И руки… тоже отражают его состояние. Сжаты в кулаки до костяшек. И это при ровной, прямой спине и гордой осанке. Он смотрит вперёд, за госпожу Рихтер. Смотрит и ненавидит эту страну.
Сако… если бы только не политика Великоречья… ты был бы счастливей?
Кирия… если бы не экзамен… ты был бы счастливей?
Иная… если бы не заказ лаборатории… ты была бы счастливей?
Ферн… если бы не та страшилка… ты был бы счастливей?
Пенелопа… если бы не мачеха… ты была бы счастливей?
А я? Была бы счастливей, если не болезнь отца?!
Мы прошли через столько боли… отчаяния… испытаний. Мы потеряли в этой жизни многое, но… разве не приобрели нечто большее, чем потерянное? Мы стали сильнее. Да, мы приобрели СИЛУ и СТОЙКОСТЬ перед испытаниями. Судьба всегда отдаёт больше, чем забирает.
Но… мне кажется, что это не произошло лишь в жизни Сако… он потерял в несколько раз больше, чем приобрёл. Он так и остался беспомощным ребёнком, который навечно потерял маму в толпе и никак не найдёт знакомого лица. Вот за кого бы я отдала свою жизнь. За Сако.
Иная ушла первой. Молча поднялась и резко покинула помещение, раздражённо хлопнув дверью.
Следом остальные. Кирия… Ферн… Пенелопа…
Я ушла предпоследней, потому что… последним ушёл Сако.
Одна беда сменила другую. Не успела я оправиться от занятия у Альбины Рихтер, как попала в неловкое положение — у меня появилось множество поклонников среди студентов Академии. Кровь и денежный достаток отца сыграли со мной дурную шутку. Теперь вокруг меня толпятся парни, которые так и норовят меня отобрать из рук другого. Стоит меня только заметить — так уже стаей ворон над куском мяса кружат и сразу подставляют друг другу подножку. Уши закладывает от их словесных перепалок, ругательств и жаргонных выражений. Тело перетягивают, словно канат, то в одну сторону, то в другую. Так можно и разорвать меня!
У меня закрепляется страх перед парнями. Один раз меня поцеловали в губы, прижимая к своей груди в крепких объятиях за талию. Отказавшийся поблизости Риган вызволил меня из плена крепкого парнишки, а на следующий день Дон и Риган на повышенных тонах при мне болтали с этим самым парнем.
И всё равно поклонники ухаживают за мной: цветы и конфеты подкладывают, дверь услужливо открывают, кокетничают всячески и заигрывают. Дон и Риган теперь что ни день — проводят просветительскую беседу с кем-нибудь из моих ухажёров. Какое-то время, пока Дон с температурой лежал в лазарете, Риган замещал его и держался около меня. Постепенно количество ухажёров сократилось до трёх — самых настырных и смелых.
— Чара Чарг и Дон Ляс! Извиняюсь, Чара Аух.
— Аух? Разве Чара не Чарг? — Меня тоже это как-то сбило столку, Дон.
— Чара ещё не сменила фамилию, Дон, и проживает под опекой Аух Цоболя и Марго.
— Верно, отец же только начал восстановление родительских прав. На этот процесс уйдёт весь оставшийся учебный год.
— Ну, тогда инцидент исчерпан, госпожа Цэган. У Вас для нас есть задание?
— Всё верно, Дон. Ваше задание и форма, прошу.
Отлично! Новое задание — новые приключения! Давай глянем прямо сейчас, кого убить надо? Можно, я открою? Спасибо, Дончик. Я люблю тебя. Открываем. Так-с, что нам скажет задание? Некий мистер Гронд Зэун-Кальт. Денег за него не так много, но человек работает в некой большой фирме и потерял государственное доверие. Ясно-понятно. Ну что ж, берёмся за дело! Идём переодеваться.
Огза медленно опускается к горизонту, а мы с Доном на пару осторожно ползём по тёплой черепице крыш, преследуя свою жертву. Лёгкий ветерок то и дело подбрасывает наши яркие волосы в воздух и приятно касается кожи своей свежей прохладой.
Мужчина нервно оборачивается и спотыкается, будто предчувствуя беду, но всё равно не прекращает ход вперёд. Нам бы не отстать от него! Этого стараемся не допустить, иначе рискуем потерять его из виду. А это уже практически провал задания.
Что это? Этот шум! Кошка! Мы и не заметили, что она бродила по крышам! Горшок? Так вот оно что! Она спрыгивала на перила и задела горшок, опрокинув его на мостовую. Вот откуда шум!
— Чёрт!
Дон выругался? Ах, жертва испугалась и, издав сдавленный звук ужаса, рванула прочь! Мы можем его потерять! Дон, куда ты без меня?!
— Давай за мной, Чара!
Шанга так отчётливо угрожающе сверкает в этом тёплом воздухе на фоне захода.
— Х-хорошо!
Я как-то не уверена, что хочу спрыгивать с крыши, уподобляясь Дону. Лучше найти более обнадёживающий путь спуститься. Странно, но сейчас, оказавшись наедине с собой, мне страшно бегать по крыше, прикреплённой к кирпичной стене здания. Дон, почему ты так быстро меня бросил?!
Ну вот, я отстала от Дона, пока спускалась. Он уже достаточно далеко, чтобы превратиться в чёрный силуэт на фоне заходящей Огзы, но наша жертва всё ещё от него на достаточном расстоянии. ЧТО?! Дон!! Некто выбежал из другого переулка и сбил Дона с ног, повалив его на землю, и придавил к асфальту своим телом. В лучах Огзы сверкнуло лезвие. Почему? Почему в следующее мгновение совершавший попытки вырваться Дон внезапно замер? Второй силуэт тоже! А ведь он уже склонился над Доном!
В моей голове лишь одна единственная мысль. Всё тело окаменело, а в груди разлился обжигающий холод, тонущий в беспробудной пустой темноте.
— НЕ-Е-ЕТ!!!
Мой вопль такой громкий?! Настолько, насколько я способна. Надеюсь, он сбил столку противника. Да, я нашла в себе силы изгнать слабость в ногах. Теперь надо успеть нагнать их и вызволить Дона из ситуации!
Тяжесть Глана в правой руке такая приятная! За счёт этого от ступора не осталось и следа, вместо него моё тело наполнилось небывалой силой и лёгкостью, которую подарил адреналин. В таком состоянии мне потребовалась всего пара секунд, чтобы настичь противника. Я с разбега налетела на хрупкую девушку и с силой оттолкнула от своего напарника. Она пролетела несколько метров и жестоко врезалась в стену соседнего дома, обессилено уронила голову на асфальт.
— Не смей трогать Дона!!
Меня переполняет ярость и гнев. Посмотрим, кто ты такая, тварь! Твоё тело обмякло — что, подохла раньше времени? Ну-ка, взгляну на твоё личико, неженка. Глан будет мне защитой, не думаю, что ей захочется проткнуть свою нежную шею его лезвием. Наступить на тебя ногой вовсе не страшно — ты же сейчас такая хрупкая и уязвимая. Над тобой можно издеваться и издеваться. Перевернись! Будто тряпичная куколка, Природа-Мать!
— Успокойся, Чара. Она меня и пальцем не тронула.
Что? Это… нечто важное. Эти серебристо-белые волосы, сиреневые глаза и несколько детское лицо… мне так знакомы!
— Миля?!
Невероятно! Невозможно! Это ужасно!! Глан выпал из моих рук, и металл со звоном ударился о мостовую. Надо ей помочь сесть. Позволь, я помогу тебе, Миля. Я так давно тебя не видела! Мы и не знали, что ты жива!
— Извини меня, пожалуйста! Если бы я знала, что это ты, я бы никогда!
Она смущённо улыбнулась, вытирая кровь с разбитой губы. Это ты, Миля? Ты?!
— Почему ты не дала нам знать, Миля?! Ферн был бы так рад…
— Я не могла поступить иначе, Чара, — Её голос вовсе изменился, поднятый ко мне взгляд похолодел. — Они запретили мне поддерживать связи с вами.
— Но мы же.!
— Ошибаешься, Чара, — Она перебила меня! Поднимается на ноги, — теперь мы по разные стороны этого безумия. Так что вам лучше забыть о своей миссии и немедленно убраться отсюда. Иначе… мне придётся убить вас.
— Ты серьёзно?! Это ведь… — Дон…
— Убирайтесь, — отрезала Миля. — Или нам придётся сражаться. Вы этого хотите?
