Текст книги "Эдмон Белл и инспектор Тригсс (Повести)"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

РУКИ МИСТЕРА ТОМБСА
LES MAINS DE MONSIEUR TOMBS

Глава 1
Дом на Хей-стрит

В Бермондси между небольшой бухточкой на Темзе, которую называют Сельдяной Темзой, и Эббей-стрит находится квартал, по архитектуре и расположению улиц принадлежащий, скорее, к прошлым векам, чем к нынешним временам. Здания отличаются красивыми, но печальными фасадами, лавочки, тесные и темные, пока еще освещаются газом, а постоялые дворы носят добрые старые названия: «Маркиз де Корбери», «У большой вороной лошади», «Веселые почтальоны» «Компаньоны-пивовары» и прочие. Паркерс-Роу из конца в конец пересекает предместье, которое прорезано множеством улочек и переулков, извилистых тупиков. Хей-стрит – самая капризная улочка из всех. Тротуары узкие и неровные, а криво поставленные домишки словно играют в прятки друг с другом, как это делают беззаботные мальчишки, не соблюдающие правил игры. Одно из зданий особо привлекает внимание своим краснокирпичным фасадом, узкими окнами, напоминающими бойницы с окантовкой, нишами, в которых прячутся гримасничающие статуи, и, наконец, тяжелой дубовой дверью, украшенной железными коваными узорами. Кажется, что в этой резиденции должен обитать волшебник, если бы надпись на табличке не гласила, что это жилище сдается, а со всеми вопросами надо обращаться в контору «Лейсон и Лейсон» на Гранж-род, где хранятся ключи и могут сообщить условия сдачи дома в аренду. Однако место, похоже, не привлекает любителей старины, ибо буквы на объявлении стали почти неразличимыми, а порог зарос мхом. Жители квартала почти не замечают упадка красного дома по той простой причине, что рядом никто не живет. Ближайшие два здания являются древними складскими помещениями, а остальные ближайшие дома напрасно ждут возможных жильцов. На противоположной стороне улицы вдоль тротуара тянется глухая стена. Чтобы заметить часть ниш и башенок старинного здания, жителям других домов надо опасно высовываться из окон.

Поэтому мистер Томбс, старший клерк конторы «Лейсон и Лейсон», был несказанно удивлен, когда в один туманный ноябрьский день в дверь вошел старый оригинал, осведомился об условиях найма дома на Хей-стрит и потребовал ключи, чтобы посетить дом. Томбс удивился еще больше, когда старик вернулся и заявил, что готов подписать договор аренды и заплатить за три месяца вперед в качестве аванса.

– Квитанцию заполнять на имя?.. – осведомился Томбс.

– Браун… Пилат Браун, эсквайр, – последовал ответ.

В конторе «Лейсон и Лейсон» почти ничего не происходило, а поскольку мистер Томбс по натуре отличался словоохотливостью, он завел разговор, во время которого сообщил, что ему тоже нравятся древние жилища.

– Я живу в комнатах на Энид-стрит, – сообщил он. – Значит, мы будем почти соседями. Я снимаю жилье у миссис Блук, которая прошлым мартом отпраздновала свое восьмидесятилетие. Она родилась в этом доме, который ее бабушка уже давно занимала. Это, чтобы вы знали, что дом, где я живу, очень старый, и я не хочу покидать его ни за какие коврижки на свете.

Мистер Браун, похоже, совсем не слушал его откровения, а его черные очки были устремлены в какую-то точку над головой старшего клерка.

– Вы видите что-то интересное, мистер Браун? – вежливо спросил он, проследив за взглядом клиента. – Быть может, портрет старика Лейсона? Он основатель фирмы. Он умер сто два года назад.

– Это самое лучшее, что он мог сделать! – возразил мистер Браун.

– Или этот букетик эдельвейсов под стеклом? – не унимался служащий, не теряя хорошего расположения духа. – Я позволю себе заметить, что их собрал лично мистер Лейсон для своей супруги во время их свадебного путешествия по Французским Альпам.

– Нет, – оборвал его недовольным тоном мистер Браун, – я смотрю не на это.

– А теперь я понял, вас заинтересовал этот угол…

– Вы правы… особенно громадная паутина.

– Ого! – смущенно воскликнул Томбс. – Вот что вы созерцаете…

– Я утверждаю, что эту паутину удивительных размеров соткал громадный паук, – усмехнулся клиент. – До свидания, сэр!

Томбс смотрел ему вслед и качал головой.

– Сумасшедший, – проворчал он, – иначе бы он не снял этот дом на Хей-стрит. А мне какое дело? Никакого!.. Ладно, закурю маленькую сигару.

Он докурил сигару и затушил окурок в пепельнице, когда в соседнем кабинете хлопнула дверь, извещая старого клерка, что явился хозяин. Томбс поспешил постучать в дверь кабинета, и полусонный голос пригласил его войти.

Мистер Лейсон, длинный и сухой мужчина с маленькой лысой головкой, сидел перед рабочим столом, накрытым пыльным ковриком. Он листал иллюстрированный журнал.

– Что нового, Томбс? – спросил он, зевая.

– Красный дом на Хей-стрит сдан! – воскликнул служащий. – Прекрасная новость, не так ли?

Те, кто знал мистера Лейсона, могли без всякого риска прослыть лжецами, утверждая, что он не проявит любопытства, даже если ему сказать, что Тауэр-Бридж прогуливается по вечерам до Кингстона.

Но слова Томбса о новости заставили его брови взлететь наверх. Он забормотал:

– Хорошо… хорошо… – Потом откровенно зевнул и вздохнул. – Можете идти, Томбс, все в порядке.

Лейсон выждал, пока утихнет глухой шум, свидетельствующий, что Томбс вскарабкался на свой высокий табурет. Тогда он открыл ключом один из ящиков стола, достал пожелтевшее досье и принялся внимательно его читать. Затем извлек из досье листок бумаги, тщательно сложил и сунул в бумажник. На листке было несколько слов. Буквы выцвели, поскольку были написаны много лет назад.

«В случае сдачи в аренду красного дома на Хей-стрит немедленно предупредить Брадлея Мосса».

Глава 2
Очень приятный вечер

Постоялый двор «Синий ворон» до сих пор стоит на улочке, которая связывает Энид-стрит и Неккингер-род. Его открыли в конце восемнадцатого века, а в 1830 году он гордился своей избранной клиентурой, в числе которых был Чарльз Диккенс. Похоже, именно на этом постоялом дворе он познакомился со стариком Чамли, который стал прообразом Сэма Уэллера во всемирно известном романе «Записки Пиквикского клуба».

Заканчивающие работу местные кучера и «кучера-обезьяны» (их так называли по обезьяньим одеждам) заходили сюда выпить кружку эля и вспомнить о добрых старых годах. Клиентов становилось все меньше, ибо, когда один из постоянных посетителей эмигрировал на кладбище Бриклейерс, его место пустело, по простой причине, что некому было занять стул усопшего.

Вот уже сорок пять лет мистер Эбен Томбс садился каждый вечер во главе стола. На стене висела витрина с набором почерневших трубок, которые принадлежали ему. А рядом, на изогнутом гвозде, его ежедневно ждала «Вестминстер газетт», которую мистер Томбс по привилегии читал первым. Он решил отпраздновать в привычном месте сдачу красного дома на Хей-стрит в аренду и слегка удивился, когда увидел в трактире сидящего на его месте незнакомца. Перед ним стояла кружка с пенистым элем, а в руке он держал его газету. Когда Томбс занял место напротив, незнакомец приветствовал его кивком головы и продолжил чтение. Томбс недовольно глянул на него, но тот не обратил на клерка никакого внимания. Страдающий подагрой развалина-кабатчик со стоном покинул прилавок, чтобы объявить Томбсу об ужасных последствиях, которых следовало ждать от плохой погоды, а потому он предложил мистеру Томбсу пить отныне горячий пунш вместо пива. Старый клерк согласился и, бросив косой взгляд на молчаливого гостя, громко заявил, что холод в это позднее время года может плохо отразиться на здоровье, если пить пиво. Это, похоже, не вызвало волнения у мужчины, который отпил громадный глоток эля из своей кружки и продолжил чтение. Тогда мистер Томбс объявил, что в газетах нет ничего нового и ему хотелось бы знать, как писаки с Флит-стрит ежедневно заполняют невероятное количество газетной бумаги неизвестно какой ложью. В этот момент новый клиент отложил газету и попросил трактирщика подать ему набитую табаком трубку. Табак в «Синем вороне» был настоящим голландским табаком, который трактирщик добывал у контрабандистов. Томбс считал этот табак весьма хорошим и хотел, чтобы незнакомец оценил его.

– Я люблю маленькие сигареты, – сказал он, – но предпочитаю добрую трубку. Я разделяю ваш вкус, сэр.

После такого прямого обращения незнакомец был должен ответить, чтобы не прослыть невежей. Клиент кивнул, улыбнулся и сказал, что мистер Томбс должен быть истинным ценителем. Незнакомцу принесли трубку, и мистер Томбс за компанию набил себе трубку. Незнакомец допил кружку эля и заказал стакан пунша.

Это был мужчина приятной внешности, пожилой, с седеющими волосами, слегка задумчивый. Мистер Томбс сразу ощутил симпатию к нему. Они вместе выкурили по трубке, выпили еще по стакану горячего пунша, обменялись банальностями о погоде и политике и как-то незаметно сошлись. Не прошло и часа, как незнакомец узнал, что мистер Томбс служит в конторе «Лейсон и Лейсон», живет в комнатах на Энид-стрит у миссис Блук, которая отметила восьмидесятилетие в марте, и питает слабость ко всему, что напоминало добрые старые времена. Он едва не проболтался про сдачу в аренду красного дома на Хей-стрит, но поскольку это было тайной конторы «Лейсон и Лейсон», клерк гордился, что не нарушает ее. Незнакомец вежливо слушал, делал вид, что его интересует все, что говорил мистер Томбс, кивал, но сам почти не говорил, только просил наполнять за его счет стаканы пуншем. Был уже поздний час, и трактирщик уже несколько раз намекал тихим кашлем и скрытыми зевками, что близится час закрытия.

– Хм! Я, похоже, слишком засиделся. Миссис Блук, добрая душа, привыкла, что я возвращаюсь в половине одиннадцатого и ни минутой позже. Она будет очень волноваться, спрашивая себя, не случилось ли со мной чего-то плохого, – заявил Томбс.

– Я иду в том же направлении, – сказал незнакомец, – значит, еще не пора прощаться.

Оказавшись на улице, они убедились, что трактирщик «Синего ворона» оказался великолепным пророком по поводу погоды, ибо опустился пронзительно холодный туман. Мистер Томбс, который слышал, что вдыхание ночного тумана вредит горлу, если не принимать предосторожностей, держал рот на замке, что не позволило ему продолжать разговор, но незнакомец, похоже, не разделял его озабоченности и стал разговорчивее. Мистер Томбс узнал, что его новый знакомый был уроженцем другого квартала, но в данный момент жил у друга по соседству и собирался перебраться жить сюда. Он хотел стать завсегдатаем трактира «Синий ворон», ему понравилось это почтенное заведение, где он будет счастлив встречаться с мистером Томбсом. Конечно, было уже поздно, но он знал очаровательную таверну по соседству, где можно выпить по горячему напитку. Мысль о беспокойстве миссис Блук заставила Томбса выразить колебание, но предложение в такую отвратительную погоду было соблазнительным, ведь плащ у клерка не был теплым. Он поблагодарил и согласился, решительно повернувшись спиной к своему дому. Оба углубились в лабиринт затянутых туманом улочек, где новый клиент «Синего ворона» отлично ориентировался. Туман стал настолько густым, что мистер Томбс не узнал ни таверны, ни улицы, куда его привели. Улица была такой изолированной и пустынной, что здесь даже не было и тени прохожих. Таверна выглядела жалкой и грязной. Ни одного посетителя, а хозяин выглядел таким же сонным, как и хозяин «Синего ворона» Поданный пунш был намного крепче предыдущих, и мистер Томбс не пожалел хвалебных слов. Поэтому он не сумел отказаться от второго, а потом и третьего стакана. Выйдя из таверны, он едва держался на ногах, а голова его стала невероятно легкой.

Его спутник поддерживал его, а после того, как они, пошатываясь, прошли какое-то расстояние, поскальзываясь на грязных тротуарах, ему потребовалась помощь, чтобы открыть дверь. Да, без нового приятеля ему это никогда бы не удалось… Он даже не мог отыскать ключ, но новый друг и тут помог ему. Наконец дверь заскрипела, и мистер Томбс пробормотал:

– …прошу прощения, миссис Блук… представляю вам нового друга.

Потом, увидев стул, рухнул на него и заснул. Но каково было удивление старого клерка при пробуждении! Он был не дома, а в конторе «Лейсон и Лейсон». И сидел не на своем стуле, а в кресле хозяина в его личном кабинете! И был не один. Напротив него в кресле посетителя сидел мистер Лейсон. Он был неподвижен и не сводил упорного взгляда со своего клерка. Несмотря на то что его разум все еще был отравлен парами спиртного, мистер Томбс сразу понял: произошло нечто ужасное в конторе «Лейсон и Лейсон». Его хозяин был мертв, а по его белой рубашке текла струйка крови, показывая, какой страшной смертью он расстался с жизнью.

Глава 3
Томбс – наследник

В эти дни во всем Лондоне не было более несчастного человека, чем мистер Эбен Томбс. Бедняга слишком много читал о тюрьмах и часто живо обсуждал эту тему. Он был убежден, что преступники вели в пенитенциарных заведениях слишком красивую жизнь, и был сторонником безжалостного режима, который устрашил бы самого строгого судебного чиновника. И вдруг перед ним замаячил призрак земного правосудия. Растерянный клерк выдержал немалое количество допросов и унизительную процедуру снятия отпечатков пальцев. Это ужасающее испытание равнялось для него позору чернильного пятна на документе. Его сфотографировали в ярком свете ламп, а потом задержали, чтобы передать в распоряжение следователя. Оговоримся сразу: в Англии режим предварительного заключения не очень строг. Поэтому мистера Томбса поместили в комнату, едва напоминающую камеру. Он мог заказывать еду в соседней рыгаловке, курить, пить эль, принимать посетителей и каждый вечер читать «Вестминстер газетт». Но что значили эти маленькие послабления по сравнению с утерянной свободой и угрозой его чести? С ним даже случился нервный приступ.

Тюремщику, который неплохо отнесся к нему и даже заходил, чтобы поболтать, Томбс сказал, что не перенесет всего этого. Бравый охранник весело возразил, что он останется жить, по крайней мере, до того дня, когда его повесят. На двенадцатый день заключения клерка снова привели к коронеру. Пожилой мужчина с бритым лицом и острыми глазами сидел в кресле и курил короткую деревянную трубку.

– Мистер Триггс, – сказал судебный чиновник, – вот и мистер Томбс.

– Счастлив с вами встретиться, – сказал человек, пожимая руку клерку, – сожалею, что отсутствовал в Англии в начале дела Лейсона. Как вы себя чувствуете, мистер Томбс?

Старый служащий, у которого от переживаний сжималось горло, сквозь слезы ответил, что он пропащий человек.

– Вовсе нет, – с теплотой в голосе возразил мистер Триггс, – несколько дней отдыха в доме славной миссис Блук, пара приятных вечеров в «Синем вороне», и вы обо всем забудете. Объявляю вам, что государство вручает вам двенадцать фунтов за необоснованное заключение.

– Если я правильно понял… – пролепетал старый служащий.

– Вы, конечно, свободны, поскольку ваша невиновность полностью установлена.

– Значит, я могу уйти! – воскликнул мистер Томбс. – И мне больше не будут задавать ужасных вопросов?

– Можете уйти, но касаемо вопросов, быть может, я задам вам несколько, но они не будут ужасными.

Мистер Томбс кивнул. Он был доволен, что ему вернули свободу.

– Расскажите мне все, что знаете о доме на Хей-стрит, – попросил мистер Триггс.

Рассказ не был длинным, поскольку Томбс ни разу не входил в дом. Он знал, что здание необитаемо и два раза в год там производилась поверхностная уборка по указанию мистера Лейсона. Имелось ли специальное досье, касающееся дома? Мистер Томбс не знал, но у мистера Лейсона был ящик, где тот хранил какие-то документы, но клерк никогда не знал, какие именно. Он считал Пилата Брауна оригиналом, каких в Англии не счесть, а что касается клиента «Синего ворона», он повторил только то, что говорил раньше на допросах.

На этом мистер Триггс поставил подпись на различных формулярах и вручил старому бюрократу двенадцать билетов по одному фунту, попросив написать расписку. После этого полицейский сказал, что Томбс свободен. Мистер Триггс быстро встал и попрощался с чиновником. Он вышел вместе с клерком, который с удовольствием вдохнул острый воздух Прибрежного бульвара.

– Я отвезу вас домой, – предложил сыщик, указывая на маленький, но кокетливый автомобиль, стоявший у тротуара.

Томбс с удовольствием согласился. Еще никогда жизнь не казалась ему столь приятной. Они направились в Бермондси. Когда они пересекали Грейнж-род, сердце старого клерка сжалось при виде опущенных ставней его прежней конторы. Мистер Триггс, услышавший его глубокий вздох, снял одну руку с руля и по-братски потрепал клерка по плечу.

– Ладно, ладно, Томбс, никаких мрачных мыслей, все устроится, – любезно сказал он.

– А моя работа… – жалобно начал Томбс.

– Все устроится, как я сказал, – возразил Триггс, – бедняга Лейсон не имеет наследников, но оставил завещание.

– Как?! – воскликнул мистер Томбс. – Он никогда не говорил об этом, но следует признать, он не был особо болтлив.

– Этот акт был вскрыт вчера, и он оказался очень необычным. Вы вскоре ознакомитесь с ним, ибо мистер Лейсон сделал вас единственным наследником всего дела.

– Боже правый! – вскричал Томбс.

– Если мне не изменяет память, единственное условие продолжать дело под вывеской «Лейсон и Лейсон».

– Томбс наследник… – пролепетал старый клерк. – Ах, мистер Триггс, как несчастье в один миг может превратиться в счастье.

Триггс кивнул, но его лицо не утратило строгости.

– Мне кажется, вы ошиблись дорогой, – всполошился Томбс, видя, как автомобиль свернул в темную улочку.

– Ба, мы прибудем в нужный порт…

– Но мы едем на Хей-стрит! – удивленно воскликнул Томбс.

– Действительно, честное слово… Воспользуемся случаем и посетим красный дом, который отныне принадлежит вам.

– Моя собственность? Придется изменить договор об аренде мистера Пилата Брауна. Я объявлю ему об этом немедленно.

– Вы так считаете? – усмехнулся Триггс. – Хорошо… мы приехали!

Они вышли из автомобиля, и снова мистер Томбс был поражен до глубины души.

– Ставни не отомкнуты, а здание выглядит заброшенным. Я выскажу свое недовольство мистеру Брауну, – твердо заявил мистер Томбс. – Но что вы делаете? У вас есть ключ?

– Да, дубликат, который мы нашли в вашем кабинете.

– Да, конечно… но не будет ли приличным сначала позвонить?

– Попробуйте, – сухо предложил Триггс.

Мистер Томбс звонил и звонил и слышал яростный трезвон металлического колокольчика в пустом коридоре.

– Никого нет, – печально проворчал он.

Мистер Триггс перестал его слушать, вставил ключ в замочную скважину, потом с силой толкнул дверь. Перед ними лежал темный коридор, полный пыли и паутины.

– Позор! – возмущенно воскликнул Томбс. – Совсем не ухаживать за владением другого. Подождите, я поговорю с мистером Брауном.

– Это будет возможно не так скоро, – со смехом сказал Триггс, – ибо сир Браун никогда не жил здесь и вряд ли появится. А что касается встречи с ним… Никто не знает, где он. Быть может, кроме дьявола.

Глава 4
Рукопожатие для мистера Томбса

Жизнь Томбса могла проходить спокойно, он даже мог познать мир и счастье, поскольку наследство «Лейсон и Лейсон» было довольно значительным. Но его укусила пчела особого вида, пчела любопытства. Первый укол он ощутил, когда осматривал вместе с мистером Триггсом пустой дом на Хей-стрит. Внутри было темно и печально. В нем застоялся запах плесени и гниющего дерева. Крысы стаями убегали, услышав шум открывающихся дверей. Все стены были испещрены липкими серебристыми следами подвальных мокриц.

– Хотя уборщицы «Лейсон и Лейсон» приходили сюда один или два раза в год, они многого не сделали, если вообще что-то сделали, – недовольно ворчал Томбс. – А что касается паршивца Пилата Брауна, то хотелось бы знать, почему он так дорого заплатил за эту конуру.

– Хороший вопрос, – согласился мистер Триггс.

– Обращусь к какому-нибудь предпринимателю, чтобы он серьезно переделал это крысиное гнездо. Быть может, даже найду покупателя.

В Томбсе проснулся собственник. Мистер Триггс энергично кивал головой.

– На вашем месте я не стал бы ничего делать, – твердо сказал он, – позволю себе даже запретить вам что-нибудь менять в этом жилище, мистер Томбс.

Томбс, считавший сыщика истинным своим спасителем, согласился сохранить все в том же виде, включая паутину. Триггс довольно кивнул, но любопытство Томбса только разыгралось от этого. На следующий день наследник «Лейсон и Лейсон» рьяно взялся за дело, отправившись с визитом к мистеру Пинку, нотариусу покойного. Приняли его с почетом. После нескольких жалоб на злоключения бывшего клерка и нескольких жестких слов в адрес юстиции, которая не в силах выполнять свою миссию без ошибок, и, наконец, после жарких поздравлений по поводу наследства мистер Томбс узнал множество приятных вещей, но узнал и другие вещи, которые показались ему очень странными. Сделав его своим наследником, покойный мистер Лейсон обогатил своего бывшего сотрудника на шестьдесят тысяч фунтов в деньгах и надежных ценных бумагах, десятью домами, доход с которых составлял примерно тысячу двести фунтов ежегодно, а также конторой, занимающейся недвижимостью, которая, хотя работала неторопливо, приносила до тысячи фунтов в год. Мистер Томбс был готов сказать, что такое состояние позволяло ему уйти от дел, когда нотариус перешел к особым статьям завещания. Мистер Томбс продолжит коммерческую деятельность в том же здании, ничего в нем не меняя, как по привычкам, так и по часам работы. Личный кабинет мистера Лейсона останется закрытым, а мистер Томбс будет вершить дела в своем кабинете.

Контора будет закрываться каждый вечер в семь часов, даже в воскресенье. После этого часа никто не имеет права входить в помещения, в том числе и мистер Томбс. Унаследованные здания не подлежат ни переделке, ни продаже. Если мистер Томбс скончается, нотариус Пинк вскроет письмо, спрятанное в сейфе, из которого он узнает о будущей участи зданий и конторы. Что касается денег и ценных бумаг, то мистер Томбс может пользоваться ими по своему усмотрению.

– Это все? – спросил бывший клерк. – Думаю, мне это подходит.

– Есть еще одна статья, – сообщил служитель закона. – Эта последняя статья была поспешно добавлена мистером Лейсоном, который записал ее карандашом. Выслушайте хорошенько: «В случае сдачи в аренду красного дома на Хей-стрит немедленно предупредить Брадлея Мосса». Примерно за три месяца до своей смерти мистер Лейсон забрал свое завещание, чтобы, как он сам сказал, внести это изменение. Я принял его в день драматической смерти… Больше ничего сказать не могу.

– Кто такой Брадлей Мосс? – спросил Томбс.

Нотариус удивленно воззрился на него:

– Как? Вы не знаете?

– Действительно не знаю, – откровенно признался Томбс. – Могу вас уверить, мэтр, что такого человека нет среди клиентов «Лейсон и Лейсон».

Нотариус заявил, что находит это очень странным, но не в силах сообщить ему что-то новое в надежде, что мистер Томбс окажется довольно умным, чтобы самому разобраться в деле и выяснить, кто такой мистер Мосс.

Томбс кивнул.

– Дом старый и грязный. Если этот безумец Пилат Браун не явится до истечения срока аренды в три месяца, меня очень удивит, что найдутся другие любители арендовать его. Поэтому мне нечего переживать по поводу Брадлея… как его зовут… Мосс!

На этом они сердечно распрощались с мистером Пинком. После ухода бывшего клерка нотариус несколько минут неподвижно сидел в кресле. Нотариус был высоким мужчиной, худым, черноглазым. У него были седые волосы и жесткие черты лица. Когда он услышал, как за Томбсом захлопнулась входная дверь, он трижды резко стукнул линейкой по пюпитру. Тут же дверь, обитая зеленой кожей, отворилась. Вошел мистер Триггс.

– Что вы скажете о новом клиенте? – спросил сыщик.

Черные глаза нотариуса полыхнули яростным огнем.

– Скажу, что он виновен в убийстве несчастного Лейсона… что он знал содержание завещания, разработал и исполнил убийство ради наследства!

Мистер Триггс улыбнулся:

– Нормально, что все подозрения против него, а мы тщательно следим за фактами и поступками, чтобы узнать, идет ли речь о двуличном человеке или о бедной жертве судьбы.

– Я знал мистера Лейсона настолько хорошо, как можно знать человека с таким скрытным характером, как у него, – начал нотариус. – Мрачный и неприятный. Не дружил ни с кем. Могу вас уверить, он не испытывал ни благожелательности, ни уважения к Томбсу. Он считал его простым слугой. Даже думаю, питал к нему отвращение, ибо однажды, когда мы решали одно дело вместе, я услышал, как он бормотал об «этом грязном животном Томбсе». Запомните сказанное мною, мистер Триггс. Этот мерзавец Томбс и есть убийца, а никто другой.

– Время, несомненно, покажет, – мудро ответил сыщик.

Он поспешил покинуть контору нотариуса, где пахло плесенью из-за обитых кожей дверей и пыльных досье. Ему хотелось совершить небольшую прогулку под теплым осенним солнышком.

Нотариус Пинк был соседом «Лейсон и Лейсон». Его контора располагалась на Таблард-стрит. Мистер Томбс тоже чувствовал себя своим в этом квартале, ибо Триггс издали увидел, что тот бредет, как школьник после уроков, иногда заглядывая в витрины. Вдруг он увидел, как какой-то старый джентльмен бросился на наследника Лейсона, крепко пожал ему руку и тут же исчез в боковой улочке. В этом не было ничего необычного, но Триггс заметил, что пораженный Томбс проследил глазами за человеком, потом яростно вытер правую руку о плащ. Сыщик подошел к Томбсу.

– Какое удовольствие встретить вас, дорогой мистер Томбс, – сказал он. – Я видел, как вы беседовали с приятелем, и не хотел вам мешать.

– Друг! – яростно воскликнул Томбс. – Я не знаю, кто он, но знаю, что он из себя представляет! Отвратительный тип, чья жирная рука трясла мою руку, словно он хотел оторвать ее. Фу! Смотрите какая грязь… жир. Да, просто жир!

Триггс помешал ему вытирать ладонь и действительно увидел желтую субстанцию, запачкавшую пальцы старика.

– Воск… – пробормотал он, – размягченный пчелиный воск!

Он вдруг хлопнул себя по лбу. Он вспомнил, что в день ареста Томбса на столе клерка нашли частички воска. Вначале решили, что он снял отпечаток с замка или с ключа с помощью мягкого вещества. Но ничто не подтвердило это предположение. Теперь кто-то снял отпечаток с руки Томбса. Почему? Два человека переглянулись с непонимающим видом.

– Мистер Томбс, – сказал Триггс, – я начинаю думать, что вы очень важный персонаж, но пока не знаю для кого!

– Боже правый! – вздохнул старый клерк. – Даже нельзя попользоваться внезапно обрушившимся состоянием?