Текст книги "Кукуют кукушки"
Автор книги: Юрий Збанацкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)
– Никто не слыхал.
– Вот тебе и на!
Харитон пропускал все это мимо ушей. Не спеша, как воин, выигравший битву с противником, возвращался он домой. Он имел право гордиться – самого директора не испугался. И ничего тот ему не сделал. А коли так, то сегодня он тоже прогуляет и только завтра – так и быть – пойдет в школу.
Парнишка почему-то был уверен: зайдет во двор, а навстречу – мама. Чуда не произошло – во дворе было пусто, хата заперта, ключ лежал в том же потайном месте, где оставил его Харитон. Не заходя в дом, он направился в лавку. Подумал: может, лавка открыта, мама торгует. На дверях, как и вчера, чернел увесистый замок, ставни блестели порыжевшими досками.
Грустно сделалось Харитону.
– Не слыхали, соседушка, кричал кто-то на Десне ночью?
– А вы?
– Да и мы нет… А кто же слыхал?
– Да вроде никто…
– Вот так дела!..
Переговаривались через улицу соседки. Харитон не прислушивался ко всему этому. Кто-то что-то слыхал, но выходит – никто ничего не слыхал, а языками треплют…
И он направился к дому, потому что нестерпимо хотелось есть.
IIВсе уроки Яриська просидела будто на иголках. Не могла сосредоточиться на том, что писала, что говорил учитель, – думала о своем. Ее не покидала мысль о Харитоне. Утром у них в сторожке состоялся неприятный разговор. Мать, подавая завтрак, покрикивала на детей, чтобы ели скорее да поторапливались в школу. Отец молчал, о чем-то сосредоточенно размышляя. Потом сказал:
– И что с него будет, с этого парня?
– Ты о ком? – уставилась на отца мать.
– Да про Галининого. Неплохой мальчонка, а того и гляди, собьется с пути.
Мать какое-то время смотрела на отца укоризненно и снисходительно, будто на маленького.
– За своими глядел бы получше – у тебя вон тоже дети! У него мать есть… – и сердито поджала губы.
Евмену тут бы смолчать, а он возьми да скажи:
– Да какая там мать! В магазине торчит да по базарам мотается, а дитё без присмотра…
Антонина – руки в боки:
– Что-нибудь одно! Или за сыном смотреть, или в лавке торговать! И хорошо делает, что не сидит дома, как клуша! За то ей честь и хвала. Не то что ты: загнал меня в лес, с волками день и ночь тут вою.
И разошлась. У Яриськиной матери целая программа по этому вопросу. Весь день может говорить не умолкая. Евмен пытался поспорить, сказать кое-что, да куда там.
– А я что говорю? Сама она в лавке, а парень от рук отбился.
– Пожалей его! Приголубь…
– А что! Пусть бы Яриська ему помогла, отличница ведь…
Мать гордилась, что Яриська считалась одной из лучших учениц. Хоть и ворчала часто, проклинала свою жизнь, но никогда не изменила бы установленного порядка, зная, что отразится это на учебе детей.
– Отличница не чужими заботами! Чтобы дети хорошо учились, родители должны поступиться своими прихотями да причудами.
– Харитон без отца растет…
– Никто не виноват! Сидел бы дома, работал в колхозе – и жив бы остался. Знал, куда шел.
– Ты так по-своему судишь…
– Да уж не по-твоему! Это ты весь бы свет пригрел, всех приголубил, а я о своей семье пекусь. В лесу, что барсучиха в норе, сижу, всего лишилась.
Яриська оставила ссорившихся родителей, а сама схватила портфельчик и побежала с братом в школу. Всю дорогу, весь день не выходила у нее из головы эта ссора. Она понимала отца, но не могла осуждать и мать. Ведь мама у нее хорошая, работает не покладая рук, заботится о Яриське да Митьке. А что любит сказать лишнее и осуждает всех, никого не щадя, особенно за глаза, так тут ничего такого нет. Только одного Яриська никак не может взять в толк: почему у мамы на уме одно, а на языке совсем другое? При встречах с теткой Галиной прямо в душу к ней с добрыми словами лезет, а чуть та из хаты – сразу шпильки вслед. Хотя бы сегодня: разве виновата тетка Галина, что должна по делам куда-то ездить, а Харитон у нее такой? Яриська не могла подобрать слово, которое бы точно обозначало сущность натуры Харитона. Как никто другой, она знала его, знала, что он добрый и сердечный, только очень уж беспокойный, самоуверенный, независимый. Его нельзя было ни запугать, ни подговорить. На все он имел собственный взгляд, несправедливости не терпел. А несправедливое отношение к нему ребят да и матери было очевидным, это Яриська чувствовала всем сердцем. Он сопротивлялся этому, отстаивал правду и чаще всего терпел за нее. Был у Харитона и недостаток – любил свободу и независимость, хотел жить так, как ему нравилось, а это трудно сочетать с обязанностями. Домашние задания он должен выполнять, и школу посещать аккуратно, и учителей слушаться. Интересы же Харитона не всегда совпадали с требованиями школы. И тогда возникал конфликт. Харитона пробирали учителя, прорабатывали ученики, за него бралась мать. Он сопротивлялся как мог, твердо отстаивал свои позиции, неизменно терпел в этой борьбе поражение и постепенно озлоблялся на всех, замыкался в себе…
Яриська безошибочно чувствовала, что она была единственным человеком в школе, которому Харитон целиком доверял и к которому относился дружелюбно. Это ее волновало, приводило в смущение, и она ему платила тем же. Но девочка не знала, чем и как помочь другу, чтобы он был таким, как и все… – нет, чтоб стал гораздо лучше других!
Размолвка родителей натолкнула ее на некоторые, пока неясные, мысли. Она доискивалась причины, почему Харитон никак не может ужиться в школе. И поняла: потому что он не в ладу со школьными порядками. Пусть только начнет делать все так, как подобает ученику, и к нему сразу изменится отношение и взрослых и товарищей.
Яриська была убеждена: помочь ему может только она одна. Он ее послушается, будет делать все так, как она скажет. Она считала это своим долгом. Ведь ее мама – она сама все время об этом твердит – могла бы жить и в селе и даже в городе, а осталась в лесной сторожке только ради детей. А разве она, Яриська, не способна пожертвовать своим временем, развлечениями, отдать частицу своей энергии Харитону, для того чтобы он ежедневно готовился к урокам, хорошо знал то, что положено знать ученику, и не навлекал на себя учительский гнев? Он ведь хороший мальчишка, пожалуй лучше всех. Так почему бы ему не помочь? Тем более, что и отец так рассуждает, а он все знает, человека добрее, чем отец, Яриська не встречала.
По дороге Яриська обдумала свой разговор с Харитоном. Нет, она не будет говорить о совместной подготовке домашних заданий. Маленькая женщина, она инстинктивно пользовалась таким оружием, как женская хитрость. Сказать прямо – значит обидеть человека, унизить. Предложить помощь – значит сразу же провалить свой план: какой же мальчишка признает над собой власть девчонки? Она должна натолкнуть его на мысль прийти на помощь ей, Яриське. Вот, например, задание по географии. Может ведь оно показаться Яриське слишком трудным, ну просто совсем непонятным? Разве Харитон, уважая ее больше всех остальных девчонок, откажет в помощи? Да никогда! А там и в математике могут возникнуть кое-какие затруднения – и опять она к Харитону… Так и приучит его делать домашние задания.
Додумавшись до этого, Яриська вспыхнула от стыда и волнения. Невпопад отвечала она братишке, гадая, придет сегодня Харитон в школу или снова прогуляет.
Харитон прогулял. Ничего в том не было удивительного: Десна вскрылась. Половина ребят была на берегу, даже некоторые девчонки оказались там же. Правда, почти все слишком интересующиеся стихийными явлениями природы, едва завидев директора, помчались в школу. Харитона среди них не было. Он не такой человек, чтобы отказываться от задуманного. Давно ждал этого события, и теперь его не оторвешь от реки.
Наконец уроки закончились. Можно идти домой. Митько не ждал ее, отправился в лес, а Яриська тому и рада. Она лихорадочно раздумывала, как увидеться с Харитоном. И придумала маленькую хитрость. Выбежав из школы, сразу же подзадорила подружек:
– Девчонки, айда к Десне! Что мы, хуже мальчишек?
Подружки поддержали:
– Кто сказал, что хуже?
– Мы лучше – мы уроков не пропускаем…
– Правильно! Уроки закончились – теперь на реку.
Шумной стайкой девчонки направились к Десне, подходили к реке чуть ли не на цыпочках, боясь весенней стихии. К их удивлению, берег оказался безлюдным. Лед уже прошел, только кое-где плыли одинокие льдинки да белое крошево. Чернели бревна, щепки и мусор кружились в веселом хороводе, вода пузырилась и весело шумела.
Весна хозяйкой пришла на Десну.
Девочки радовались солнцу, весенним запахам, реке в песчаных берегах, радовались той поре, которая в детской памяти запечатлевается на всю жизнь.
Когда возвращались в село, Яриська еще издали увидела: в Харитоновой хате топилась печь, из трубы вился дымок. Наверно, тетка Галина вернулась домой и готовит Харитону ужин. Радостное настроение у Яриськи будто рукой сняло. Неудобно было заходить, при тетке Галине ни о чем с Харитоном не договоришься. И она отстала от подруг, сказала, что пойдет домой прямиком, возле Десны.
Но взгляд ее не отрывался от трубы Харитоновой хаты: почему из нее среди дня валит дым? Может, тетка Галина что-нибудь вкусное из города привезла? Интересно бы узнать, что она раздобыла для лавки…
Эта мысль была как нельзя кстати. Разве Яриська могла явиться домой, не разузнав, что привезено в магазин? Да мама сразу же обидно назовет ее самой последней вороной!
Яриська проскользнула на Колумбасов двор, полюбовалась аистами, дружно трудившимися в гнезде, затем несмело шагнула в хату.
Здесь хозяйничал Харитон. Как и полагается, поздоровалась. Харитон ей ответил. Он засмущался, но и обрадовался Яриське. Это не осталось незамеченным, и она сразу же почувствовала себя нужной здесь.
– Раздевайся, Яриська, гостьей будешь! – сказал он словами матери. – Книжки клади сюда. Их никто не съест, мыши у нас книг не читают.
Харитон настраивался на шутливый тон, и это Яриське понравилось.
– Ну, как вы здесь поживаете? – заговорила она, тоже подражая матери. – Вижу, гостей не ждали, не надеялись…
– И в мыслях не держал! А кота у нас нет, чтобы на припечке сидел да гостей намывал.
– А где же ваш кот? – удивилась Яриська.
– Как весной в гульбу ударился, так, видать, где-то шкурку и потерял, – мамиными словами пояснил Харитон.
– А наша Мурка дома сидит. Побегает, побегает по лесу, мышку поймает – и домой. Боится, чтобы Митько не утопил котят…
Разговор завязался.
– А где же тетка Галина? – поинтересовалась Яриська.
– Еще не вернулась, – насупился Харитон.
– Да? А кто ж тебе печь топит, готовит?
Печь топилась. Возле горячих углей стояли два горшочка; в одном Харитон варил себе суп с сушеной рыбой, в другом – пшенную кашу.
– Не велика мудрость, – с видом безразличия произнес он. – Сам варю, раз хозяйки нет дома…
– Ой, да ты и варить умеешь? – всплеснула руками девочка. – Мужское ли дело – варить?
Тут Яриська чем-то напомнила тетку Тоньку.
– У тебя язык отвалился бы, если б меня позвал? Да я тебе что хочешь сготовлю: и борщ, и кашу, и вареники – все умею…
Девочка почувствовала себя в своей стихии. Хотя ей и не приходилось ничем подобным заниматься, но разве она не видела, как все это делает мать? Да что она – разве не женщина, которой сама судьба велела возиться у печи? А откуда он, письмоносец-Харитон, эту премудрость знает, что кухарничать взялся?
Харитон ничего на это не ответил, только с нескрываемым восхищением наблюдал, как Яриська, взявшись за ухваты, хлопочет возле печки. Она еще не выросла, поэтому поднималась на цыпочки, пыхтела и напрягалась, пока наконец не вытащила из печи горшок, в котором кипел суп. По хате распространился вкусный запах рыбы, от которого даже у Яриськи потекли слюнки.
– Ты солил?
– Два раза…
– Два! – недовольно передразнила Яриська. – Так и пересолить можно…
Она взяла деревянную ложку, зачерпнула из дымящегося горшка ухи, подула на нее, отхлебнула. И сразу же, сморщившись, выплюнула.
– Ну и повар! Да это же рассол!
– Не может быть! – не поверил Харитон.
Яриська молча утопила ложку в горшке и, зачерпнув, подала Харитону:
– Попробуй!
Харитон, набрав полон рот ухи, тут же выплюнул ее в ведро. Яриська торжествовала, а он оправдывался:
– Видать, рыба сама по себе солона, а я еще подсолил…
– То-то же, не брался бы не за свое… Куда этот суп?
– Да никуда… Кашу есть будем.
Яриська отставила горшок с супом в сторону и принялась доставать кашу. Еще не вытащив ее из печки, ошарашила парня:
– Наелся, Харитон, и каши. Да она ведь у тебя через верх полезла! Сколько ты воды налил, сколько пшена засыпал?
Харитон молчал. Он не помнил, какой придерживался пропорции.
А Яриська еще и принюхивалась к каше придирчиво.
– К тому же и пригорела! – торжествующе заявила она.
Харитон повесил голову. Что голодным остался, не беда, а вот опозорился перед девчонкой… Эта противная девчонка не вытерпит, обязательно разболтает. Ребята проходу не дадут ни в школе, ни на улице. Бросил взгляд на нее:
– Ну пригорела… А тебе что? Жалко?
Яриська с испугом смотрела на Харитона. Она не могла понять, в чем перед ним провинилась. Ничем его не обидела – не у нее каша подгорела. Харитон сам виноват, что, не умея, взялся за дело. Однако она не возмутилась. Знала, что мужчины всегда сердятся на других, когда сами наделают глупостей. И в таких случаях надо им уступить, развеселить, а не злить еще больше.
– А ты думаешь, у меня никогда ничего не пригорало? – округлила глаза Яриська. – Ого! Сколько раз! Когда первый раз варишь что-нибудь, обязательно пригорит… Потом знай: пшенную кашу вообще варить трудно, это не манную или гречневую.
Харитон сразу растаял. Ну, уж если у самой Яриськи не раз пригорало, если пшенная пригорает почти у каждого, то можно не беспокоиться. И Яриська не разболтает, и, оказывается, ничего в этом особенного нет. Яриська, заметив, что ей удалось разогнать тучи, повела разговор так, что совсем развеселила Харитона:
– Как-то я первый раз варила тыквенную кашу, так смеху было на всю сторожку! Насыпала пшена в чугунок больше чем до половины, долила водой – оно как поперло из чугунка, так я подбирала-подбирала, полное корыто каши насобирала!..
Харитон, представив, как из чугуна лезла каша, как перекладывали ее в корыто, рассмеялся. Хорошо, что ему не понадобилось корыто.
– Да ну ее к бесу, эту кашу! Давай лучше, Яриська, поедим сала с хлебом!
Тут девочка смело перешла в наступление:
– Пойдем лучше к нам. У нас сегодня дома вкуснотища – крупянка[1]1
Крупя́нка – колбаса, начиненная гречневой кашей.
[Закрыть]. Мама жарила, кому-то же надо есть?
У Харитона аж засосало под ложечкой. Крупянку он любил. Но ему не очень-то хотелось попадаться на глаза тетке Тоньке. Яриська мигом поняла причину его колебаний, поэтому опять схитрила:
– Мамы, кажется, нет дома; они с отцом, наверное, в лес уехали. Весна, работы много, а обед в печи стынет…
Харитон решился. Тем более, что представил себе приятную прогулку с Яриськой по березовой роще. Соку березового попить.
– Только пойдем прямиком, – поставил он условие.
Яриська безошибочно угадала, чего боится Харитон: увидит кто-нибудь из школьников их вместе, дразнить начнут. Она с радостью согласилась:
– Только прямиком!
– И ледоход посмотрим.
– Лед уже не идет.
– Кто тебе сказал?
– Сама видела…
– Плохо смотрела.
– Вот еще!
– Ну, все-таки глянем!
Вскоре они вышли к Десне. По реке, крошась и разламываясь, скрежеща и шелестя, густо плыли льдины. На изгибе реки раньше образовался где-то затор, а теперь его прорвало и лед шел в полную силу.
– Ну, что я тебе говорил? – торжествовал Харитон.
– Честное слово, не было!
– Это вы так смотрите, – не уступал Харитон. – Не разберетесь как следует, а потом людей путаете…
Яриська не обижалась. Действительно, получилось так, как чаще всего бывало с самим Харитоном: не виноват, а вина валится на его голову. Знала Яриська: в таких случаях лучше помолчать. Харитон скоро оставил ее в покое, только посматривал свысока, будто на ребенка, от которого можно ждать всяких промахов и которому все надо прощать.
IIIЯриськины предположения не оправдались. Мама была дома, а крупянкой в сторожке даже не пахло. Только и всего, что тетка Тонька встретила их ласково и приветливо. Она как раз доставала из погреба картошку на семена и рассыпала ее по веранде на солнышке – пусть прогревается.
– А, приплелись, помощнички! – выпрямившись, улыбнулась она. – Как раз вовремя, а то у меня уже спину ломит…
– Мамочка, ты нам дай хоть что-нибудь перекусить – мы тебе потом всю картошку мигом перетаскаем! – щебетала Яриська.
Антонина не сразу принялась накрывать на стол. Сперва поинтересовалась:
– Разве тетка Галина вас не накормила?
– Да ее до сих пор нет.
– Это как же так – нет? Когда же она уехала?
– Да вот уже третий день… – пояснил Харитон.
– Так что, с товарами задержка или как? – самое себя спрашивала тетка Тонька, а на лбу у нее собирались морщины и в глазах как бы промелькнула некая догадка.
– Десна разлилась, лед идет, вот она и запоздала, – щебетала Яриська.
– Десна-то Десна, – рассуждала тетка Тонька, – да только… И какие ж товары она получила? Не знаешь, Харитон?
Харитон, конечно, не знал. Тетка Тонька пожала плечами, забеспокоилась:
– Чудно, право… Ну, ледоход путь перекрыл… Да ведь мост есть, за три дня объехать бы можно…
– Какие сейчас мосты? – возразила Яриська. – Тот, что возле райцентра, – разводной, в ледоход не работает. А тот, что в Черепове, – не близкий путь!
Тетка Тонька пошла к колодцу мыть руки. Никак не могла успокоиться:
– Удивительное дело… И как она могла задержаться, да еще с товарами? Небось что-нибудь дефицитное получила; может, ткань какую, или платки, или одеяла… Где столько времени пропадать с товарами?
Ели постный борщ с грибами, молочную кашу. У Евмена корова давно уже отелилась, молока хватало. Пили компот грушевый.
– Мама, а крупянка? – разочарованно протянула Яриська.
– Завтра…
– А где папа?
– Где ж ему быть – по лесу шатается.
– А Митько?
– Дело известное – отцу помогает.
Мать отвечала машинально, была озабочена другим: Галина из головы не шла.
– И никаких вестей от матери не было? – допытывалась она у Харитона. – Никто не видел ее?
– За Десной ведь никто не был…
Ребята ели с большим аппетитом. Одноклассники, они не стеснялись друг друга: ели, соревнуясь, из одной миски. Когда дело дошло до компота, Яриська вдруг вспомнила:
– Говорят, когда начался ледоход, на реке кто-то кричал…
– Кричал? – Тетка Тонька тревожно заморгала ресницами, будто ее током ударило. – А кто слышал? Кто видел?
– Никто не слышал, никто не видел. Люди говорят…
Тетка Тонька вздохнула свободнее.
– Как же так – не слыхали, не видали, а говорят?
– Людей не знаете? – подражая матери, заметила Яриська.
– Да, уж чего только люди не выдумают… – задумчиво произнесла мать, убирая посуду.
После обеда все занимались картошкой. Тетка Тонька насыпала корзины и подавала их из погреба, Харитон носил на веранду, а Яриська рассыпала по полу ровным слоем. Работа шла быстро. За какой-то час все было кончено. Тетка Тонька осталась довольна:
– Вот что значит всем вместе взяться! Одна таскала-таскала, а работы не видно. А как артелью – сразу закончили.
Ребята также вздохнули облегченно. Теперь можно и за домашние задания браться.
– Харитон! – просит Яриська. – На завтра такие задачи задали – ну никак не решить. Помоги, пожалуйста!
При других обстоятельствах Харитон, конечно, не взялся бы за них. Сейчас же был вынужден из-за одного того, что просили его так вежливо, обращались к нему с таким доверием, будто он мастер решать задачи. Самое же важное заключалось в том, что не кто-то просил его помощи, а сама Яриська, для которой у него не существовало отказа.
Они уселись за стол. Солнце уже клонилось к горизонту, красные блики пробивались сквозь вершины деревьев. На землю ложились вечерние тени. В хате еще было светло. Солнечные лучи играли на белоснежных стенах, розовела клетчатая чистая клеенка. Задачи были не такими уж трудными. Харитон в них разобрался хотя и не сразу, но все же лучше Яриськи. На этот раз она оказалась совсем непонятливой, долго ей пришлось вдалбливать, пока наконец дошло. А еще отличница! Верно говорят о девчонках, что они не умом одолевают науку, а терпением. Сидят подолгу за книжками – вот у них и знания. А Харитон долго сидеть не может. Нужно, чтобы его кто-то заставил, тогда он за полчаса со всеми уроками справится.
Хитрющая все же эта Яриська! Наверно, у матери научилась! Такой незнайкой прикинулась перед Харитоном, что тот расцвел, гордясь собою. За какой предмет ни возьмутся – плавает Яриська. Харитон ей и так рассказывает, и этак доказывает – никак до нее не доходит. Уже самому все ясно и понятно, вот тогда-то поймет и Яриська, похвалит восторженно:
– Ну и голова у тебя, Харитон! Как у самого учителя. Все на ходу ловишь, а я пока додумаюсь… Если бы так каждый день помогал, горя б не знала.
В хате совсем стемнело, солнце закатилось за горизонт, а они все сидели за столом. Уже дядька Евмен вернулся; Митько, разгоряченный и возбужденный, пропахший сосною и талым снегом, в хату влетел. Долго сновал по комнате, поглядывал на Харитона и Яриську, фыркал да улыбался, а когда вошли родители, выпалил:
– Жених с невестой за стол уселись!
Яриська вспыхнула, рассердилась:
– Митько, сейчас схлопочешь!
– Молодой с молодою! – подпрыгивал на одной ноге Митько у порога.
– Вот сейчас дам! Скажите ему, мама!
Отозвался Евмен. Мягко, с затаенным смешком в голосе:
– А ты что сердишься, глупенькая? Не старые же, молодые оба…
Дядька Евмен тоже расспрашивал Харитона о матери, покашливал да ходил по хате, а когда парнишка стал собираться домой, пригласил остаться ночевать – ведь уже ночь на дворе.
– А если мама вернется? – заколебался Харитон.
– Лед еще с неделю идти будет…
– Может, она через мост?
Его провожали все, только Митька не было. Он носился по лесу с собаками, которые, слышно было, лаяли где-то далеко. На дворе уже совсем стемнело, на небе высыпали звезды, над Боровым всходила луна.
– А снега в лесу дотаивают, только в чаще слежались в лед, – говорил Евмен. – Может, остался б, парень, а то еще волки напугают…
– Так я их и испугался! – с гордостью глянул Харитон на притихшую Яриську.
– Ну, как знаешь…
– Спокойной ночи!
– Будь здоров!
– Привет маме передай! – пропела тетка Тонька.
– Хорошо.
– Да в школу завтра не опаздывай! – пропищала вдогонку Яриська.
– Не опоздаю…
Яриська была довольна. Харитон даже не заподозрил, что она заставила его выполнить те самые задания, о которых он не желал и слышать. Теперь она его крепко приберет к рукам и выведет в люди!
Между родителями шел свой разговор.
– Что-то мне не нравится Галинина поездка, – начал Евмен.
– И я говорю, – согласилась на сей раз жена с мужем. – Тут что-то неладно. Может, товары какие дефицитные получила да в чужие села подалась? Знаешь ведь, какой барыш можно иметь? Лишняя копейка никому не мешает…
– Галина не такая, на это не пойдет.
– Ой, ой, ну и сказал! – сразу вскипела жена. – Будто кто себе враг! Лед пройдет, и она явится. Вот увидишь! Только уже без товара… А я так ждала, думала, может, на наволочки чего привезет или одеяло…
– Ежели получила, то привезет. Галина не такая, – стоял на своем Евмен.
Уже собирались войти в хату, а тут Тонька снова забеспокоилась:
– Ты ничего не слыхал? Болтают, будто кто-то на реке кричал, в ледоход будто попал…
Евмен остановился как вкопанный:
– Что ты несешь? Где, кто кричал?
– Да никто не слыхал, а все говорят. Спроси у Яриськи.
Недоброе предчувствие овладело Евменом. Он молчал, не двигаясь с места, думал.
– Ну, чего стоишь? Иди ужинать…
– Ох, что-то мне нехорошо, Тоня, что-то недоброе случилось…
– Ты о чем?
– Не нравится мне эта история с Галиной.
– Ну, завел! Ничего с ней не случилось. Она баба деловая. Вот увидишь, как на дефиците заработает…
Харитон тем временем шел домой. Пробирался подсохшей дорогой в село. За вчерашний и сегодняшний дни земля жадно выпила воду, деревья наливались соком, терпко пахли еще не раскрывшиеся почки. Из лесу повеяло прохладой, но Харитон ее не почувствовал – он был в плену своих мыслей. Временами косился на темную чащу леса – все же побаивался волков. Ходили слухи, что они подходят к самым домам.
Он думал о Яриське. Славная девчонка, жаль, что не сестра ему. С такой не стыдно и по улице пройти, домашние задания выполнять. Тогда б не стали дразниться, а так, раз она чужая, хоть и дядьки Евмена дочка, даже Митько разные глупости сочиняет: «Молодой, молодая»!..
Впрочем, Харитон не сердился на Митька. Ему понравились слова дядьки Евмена насчет «молодых». Тогда почему не быть молодым Харитону? А уж если говорить про невесту, то кто может быть лучше Яриськи?
Что-то теплое и ласковое разливалось в груди парнишки. Ему уже сейчас хотелось быть не школьником, а хотя бы лет на пять, а то и десять постарше. Стать женихом, одним словом. И Яриська пусть бы была молодою. В белом-пребелом платье, с такой красивой наколкой на голове.
Харитон вздохнул. Видение рассеялось. Пока он учился всего лишь в седьмом классе. Да и то вот уж который день не был в школе. А для того чтобы стать когда-нибудь «молодым», нужно учиться. Яриська это знает – недаром предупредила: не опаздывай.
И Харитон решил не опаздывать. Сразу как-то спокойнее стало на сердце.
