Текст книги "Тяжкий груз (СИ)"

Автор книги: Юрий Кунцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

– Вообще-то, – вмешался Радэк, решив продолжить череду тяжелых признаний, – она в те дни пропадала вовсе не из-за того, что заливала свое горе.

– Вот как? А куда же тогда она пропадала?

– Ходила к штатному психологу, – выдохнул он и впервые ощутил на своем языке привкус предательства, утешая себя лишь тем, что теперь эта тайна сильно обесценилась. – Ты зря думал, что она успокоилась. Она продолжала искать способы покинуть флот и надеялась, что после нескольких сеансов у психолога получит заключение о профнепригодности, чтобы ее отстранили от службы по состоянию здоровья. Как ты понимаешь, ничего не вышло. Психолог ей лишь сказал, что если бы она отнеслась к смерти коллеги с равнодушием, у него это вызвало бы куда больше опасений, чем совершенно нормальный для таких ситуаций стресс.

– И все это произошло прямо перед моим назначением? – уточнила Ирма.

– Да, сразу после этого нам на головы свалилась ты и куча других проблем, и, кажется, новые впечатления позволили Вильме быстро прийти в себя.

– Может, смерть Бьярне как-то разбередила в ней старые раны?

Радэк взглянул на нее с осуждением.

– И что? Из-за этого она решила броситься на поиски заповедника в компании космических пиратов? Нет, брось это.

– Бросить что?

– Брось попытки понять, по какому принципу работает ее логика. Я сдался, как только понял, что она точно не подчиняется… – Радэк заткнулся, не успев закончить предложение, когда случайно наткнулся взглядом на спину своего коллеги. Эмиль лежал на боку, отвернувшись к переборке, и не подавал признаков сознания. Радэк не часто такое видел. Обычно именно Эмиль в любой беседе был душой компании, а теперь он просто мирно лежал с закрытым ртом и никак не участвовал в обсуждении, что в его случае можно было считать симптомом клинической смерти. Радэк и сам в последние дни плохо спал, и смотрел на Эмиля скорее с завистью. Накопить в камере достаточно моральной усталости, чтобы взять и уснуть сном младенца казалось каким-то божьим даром, поэтому он продолжил говорить вполголоса. – Кажется, Эмиль заснул. Давайте потом продолжим этот разговор.

– Я не сплю, – возразила лежащая на боку спина. – Можете продолжать, а я, кажется, сегодня вообще не усну.

– Почему? – почувствовал Радэк легкую обеспокоенность. – Что-то случилось? Тебе плохо?

– Мне не дает покоя одна мысль… – ответил Эмиль и вдруг резко вскочил на ноги, словно лежанка под ним загорелась. Его ладони начали беспорядочно хлопать по карманам в поисках чего-то очень важного. – А сейчас, когда ты спросил, она мне не дает покоя еще сильнее. Ты знаешь, бывает иногда такое, что ты чинишь магнитный редуктор, чинишь, а он, зараза, все равно не работает. А потом, когда ты ложишься спать, тебе вдруг в голову приходит идея, что с ним может быть не так, и ты думаешь «ай, ладно, завтра посмотрю, что можно сделать», и после этого ты ворочаешься в постели час, второй, а эта идея не дает тебе уснуть, и в конце концов ты сдаешься и вместо того, чтобы спать в положенное время, как нормальный человек, идешь чинить этот чертов редуктор!

– Ты точно здоров? – обеспокоился Радэк еще сильнее. – Тут у нас нет никаких магнитных редукторов.

– Знаю, – победоносно окунул он руку в нагрудный карман, и в воздухе маяком блеснуло серебро. – Зато у меня есть моя прелесть!

Умом тронулся, в шутку решил Радэк, и эта шутка не смогла пробудить в нем даже мельчайшей улыбки. Желание встать со своей лежанки и как-то вернуть своего в друга в реальный мир вызвало легкую судорогу где-то в ногах, но Радэк проявил твердость характера и тут же одержал уверенную победу над этим желанием. Ему не хотелось вставать. Ему хотелось лишь прикрыть глаза на минуту, а открыть их уже часов через шесть или семь. Ему хотелось хоть ненадолго забыть о рези в глазах из-за недосыпа. Прошло немало лет с тех пор, как он испытывал что-то похожее на бессонницу. Он привык спать, словно младенец, только что опустошивший материнскую грудь, а теперь ему на голову свалились две проблемы, которые, как ему казалось раньше, исключают друг друга.

Cтресс и безработица.

Он предпочел остаться зрителем, и без интереса наблюдал, как его коллега что-то бормочет себе под нос, мысленно обводя контуром успевшие потускнеть воспоминания, и отмеряет расстояния от переборок механическими шагами.

– Эмиль, в чем дело? – продолжил допытываться Ленар.

– Мне не дает покоя то, что сказала Вильма, – признался он отстраненным голосом, не переставая что-то вычислять в своем воспаленном воображении. – А она сказала… она сказала… она сказала, что у нас нет выхода.

– Я помню, что она сказала, и тебе придется с этим смириться. Сядь на свое место и не маяч.

– А еще она сказала, – вдруг замер Эмиль. – Что панель управления заварена. И что Ирма не сможет пролезть в вентиляцию. Тебе это странным не показалось?

– Спасибо, конечно, за комплимент, – протянула Ирма с сомнением, что это был комплимент, – но я не настолько стройная, чтобы протиснуться в пятнадцатисантиметровый просвет.

– А шестидесятисантиметровый просвет тебя устроит?

И тогда Радэк понял все, кроме того, какие силы в его организме заставили его столь быстро вскочить на ноги. Это все очень глупо, напоминал он себе, немного снижая нагрузку с прижатого внезапно вспыхнувшей надеждой сердца. Это было так же глупо, как верить в деда Мороза, бога и простых для понимания женщин. Он жадно наблюдал за тем, как Эмиль заталкивает свою монетку в замок на палубной решетке, и всеми силами готовил себя к тому, чтобы встретиться лицом к лицу с большим разочарованием. Оно гряло и влекло к себе внимание, стягивая все больше любопытных глаз вокруг одного техника, который с безумным видом отжимал собачку при помощи металлического диска.

Раздался заветный щелчок, и решетка отцепилась от рамы. Затем, когда решетка не без сопротивления отползла в сторону, раздался еще один заветный щелчок, и Радэк провалился своим взглядом в потревоженный от многолетней изоляции мрак. Он не знал, можно ли назвать разочарованием то, что он так и не испытал ожидаемого разочарования, но если можно, то он был разочарован до колик в районе живота.

– Не может быть, чтобы они были такими придурками… – протянул Ленар, первым отойдя от шока.

– Вообще-то может, – ответила Ирма вполголоса, словно опасаясь спугнуть находку, купленную Эмилем за пятнадцатиграммовый кусок серебра. – Они работали на «Гаяле» тридцать второй серии, а люк в эту секцию начали врезать только с тридцать пятой серии. Видимо, они просто не знали, что с этого склада есть другой выход.

– А ты почему молчала все это время?

– Ну, вообще-то… – виновато замялась она, – я об этом раньше и не думала.

– Радэк, а ты чего? – осуждающе посмотрел на него Ленар.

– А я как и ты, – оправдался Радэк. – Просто не думал, что они могут быть такими придурками. Ленар, меня из академии не вчера выпустили, я уже успел подзабыть историю всех серий «Гаялов», да и оно мне не надо, они и так друг от друга почти ничем не отличаются.

– Но вы ведь знали, что здесь есть люк? – поинтересовался Петре.

– Знал, но я почему-то был уверен, что они это предусмотрели и заварили его.

– То есть получается, что они могли и не знать, что здесь есть люк? – Радэк узнал этот тон. Петре снова стал длинноносым корреспондентом, задающим наводящие вопросы и ожидающий, пока кто-то придет к тем же выводам, что и он. Радэк не любил в нем это качество.

– Видимо, они и не знали.

– Но Вильма должна была знать, правильно?

Это и был его коронный вопрос, ради которого можно было составлять отдельный репортаж. Мысли, на которые он пытался всех навести, повисли в застоявшемся воздухе, и эти мысли были Радэку не по душе. Что, если Вильма не предавала свой экипаж? Что, если она просто играла роль перебежчицы, чтобы подбросить своим товарищам удобную возможность совершить побег?

– Думаю, Вильма об этом забыла, – разогнал Ленар волнующие всех мысли. – Я ведь ее предупреждал, что вредно читать что попало, но она не слушала и мне назло читала все подряд, кроме НЭУЧа.

– О чем ты? – нахмурился Эмиль.

– Я ее несколько раз заставал за чтением технического руководства с «Гаяла» тридцать второй серии. Видимо, как я и опасался, планировки тридцать второй и тридцать шестой серии перемешались у нее в голове.

– Ты в этом точно уверен?

– Разумеется, нет. Я сейчас вообще ни в чем не могу быть уверен, – застонал он, отступив от дыры в палубе. – Я даже не могу быть уверенным в том, что эта техношахта приведет нас к свободе, а не в могилу. Там может быть все, что угодно. Мины, токсичные вещества или еще что похуже.

– Сейчас не время для паранойи, – с опаской отступила Ирма вслед за ним. – Все совершают ошибки. Мы их совершили столько, что Петре хватит материала на весь путь до кресла главного редактора, значит и они тоже могли их наделать. Ну же, Ленар, не надо нас лишний раз пугать.

– Ленар прав, – с неохотой согласился Радэк, заворожено утопая взглядом в технической шахте. – Вспомните, что Вильма требовала от нас. Чтобы мы присоединились к ним. А как мы к ним присоединимся без какой-либо проверки на лояльность? Может, они просто хотят посмотреть, кто из нас попытается сбежать, а кто останется?

– Выяснить, так это или нет, можно лишь одним способом, – заключил Эмиль. – Это вопрос веры. А еще вопрос того, хотите ли вы остаться здесь. Ленар, ты ведь не повелся на ее сладкие речи о новых мирах и собственной колонии?

– Разумеется, нет, – ответил он, не задумываясь. – Даже если я и поверю в этот бред, что они научились выслеживать корабли и красть с них информацию, то я себе с трудом представляю общество, построенное преступниками. Кстати, а это вообще возможно?

– Что? Выслеживать корабли? – переспросил Эмиль и наткнулся на короткий кивок. – Я ни разу не пробовал, но теоретически корабль, идущий на сверхсветовой скорости, может обозначать свое местоположение в пространстве при помощи эффекта гравитационной линзы и рентгеновских лучей в чудовищно-красном смещении. В масштабах одного корабля засечь эти признаки сложно, но тысячелетняя история астрономии показала, что при должном усердии, технологиях и смекалке обнаружить можно что угодно.

– Эмиль, лучше молчи, – посоветовал Радэк. – Мы сейчас и так в тяжелом положении. Очень важно помнить, что нас захватила шайка сумасшедших отщепенцев, а не гениальных астрофизиков.

– Верно, – кивнул он и указал носом на зияющую тьмой шахту. – Ну что, лезем?

– Нет, – ответил Ленар, и его расстреляли недоумевающие взгляды. – Нас никто не торопит. Сбежать мы еще успеем, а сейчас давайте вставим решетку обратно и подумаем.

– О чем? – покорно схватился Радэк за край решетки и выжидающе замер.

– О будущем. О последствиях.

Это были те самые темы, о которых Радэк размышлять не любил. Он относил это к категории жевательной резинки для ума, которая не позволяет сделать полезных выводов. Он мог по рабочей нужде заглянуть в завтрашний день, но никогда не заглядывал в послезавтрашний. Для него это были абстракции, не имеющие формы, силы и способные существовать лишь в фантазии, но ему до такой степени стало интересно то будущее, из-за которого он не может сбежать прямо сейчас, словно у него горят пятки, что он выполнил просьбу Ленара и закрыл решеткой люк техношахты. Это была именно просьба, а не приказ. Вильма права, и у Ленара больше нет прежней власти, но Радэк был человеком принципиальным, и даже когда все полетело к черту, он предпочитал думать, что какие-то прежние порядки еще остались. Он в них нуждался даже сильнее, чем в побеге из пиратского заключения.

Затишье, наступившее после финального металлического лязга, требовало передышки. Сложно сохранять спокойствие, когда в одну минуту распрощался со свободой, во вторую нашел путь для побега, а в третью решил отложить освобождение на потом. Пленники уселись в круг, словно группа туристов у костра, и некоторое время делились взглядами, в которых читалось слово «спокойствие» крупными буквами с тремя восклицательными знаками. Им было над чем подумать, и Радэк был уверен, что каждый из них думал о разных вещах. Кто-то о будущем, кто-то о прошлом, кто-то о Вильме, а кто-то о том, как бы при побеге с захваченного корабля прихватить с собой видеокамеру с ценным материалом.

– Итак, что мы будем делать? – первым начал Ленар думать вслух.

– Бежать, разумеется! – возмущенно подсказал ему Петре.

– Это понятно, но что мы будем делать после побега?

– Надо рассказать системному управлению о том, что здесь произошло, – дала Ирма правильный ответ.

– В этом и проблема. Что мы им расскажем? Что нас всех повязала шайка пиратов, взорвавших по глупости собственный корабль?

– А какой у нас выбор? Надо рассказать всю правду, а иначе никак.

– А вы задумывались, что после этого начнется? – вопросил Ленар зловещим тоном, и почему-то Радэку не захотелось узнавать ответ. – Я не прошу никого из вас лгать. Напротив, я полностью согласен с Ирмой, и мы действительно обязаны доложить о произошедшем, вот только проблема в том, что этот инцидент станет сигналом к началу эпохи космического пиратства.

– Простите, можно я ненадолго прерву вашу мысль? – в нетерпении поднял Петре ладонь. – Напомните мне, по какой причине мы не можем все это обсудить уже после побега, когда будем мирно сидеть в челноке и не бояться каждого шороха за дверью?

Лишь Петре хотел услышать ответ на этот вопрос. Остальные все понимали и старались об этом не думать. Это была не та информация, которая могла ободрить в подобных ситуациях. Это был грустный факт, с которым необходимо смириться настолько быстро, насколько это возможно.

– Потому что это наш последний шанс вот так собраться впятером и все обсудить, – с сожалением объяснила Ирма до боли прямо и до боли правдиво. – Нам придется разделиться на две группы, когда мы все же решим бежать.

– Но почему? – спросило его побледневшее лицо. – Разве не разумнее будет держаться вместе?

– Наш корабль старый, но челноки на нем новые, им еще даже тридцати лет не исполнилось.

– И это проблема?

– К сожалению, да, – огорченно покривила она губами. – Новые челноки четырехместные, и впятером мы в них не поместимся.

– Все ясно, – обреченно вздохнул Петре. – Не скажу, что рад это слышать, но спасибо за разъяснения…

– Можно мне теперь продолжить? – спросил Ленар разрешения и решил его не дожидаться. – Давайте потом думать о грустном, а сейчас надо подумать об очень грустном.

– Ты что-то говорил об эпохе космического пиратства, – напомнил Радэк, начиная чувствовать, что ему тоже не терпится поскорее сбежать, и предпочитал думать, что это не трусость, а скорее страстное желание поскорее совершить задуманное и воспользоваться душевой кабинкой в челноке.

– Как только мы вернемся в цивилизацию, мы будем гонцами, которые принесут с собой очень плохие вести.

– Уверен, головы нам за это не отсекут.

– Дело не в этом, а в том, что если эта информация каким-то образом просочится за пределы управления, это будет сигнал всей преступности, что у нее есть реальная возможность по полвека промышлять космическими кражами, разбоем и захватом судов, не будучи при этом пойманными. Это маловероятно, но все же это вероятно. С другой стороны, это будет сигнал всему министерству федеральной безопасности, что преступность изобрела способы по полвека промышлять космическими кражами, разбоем и захватом судов, не будучи при этом пойманными.

– Они это без внимания не оставят, – покачал Эмиль головой.

– Вот именно это и самое страшное. Только представьте, как изменится порядок межзвездного сообщения после этого. Это сейчас в космосе тихо, спокойно, и нам доверяют достаточно, чтобы всю внутрикорабельную безопасность осуществлять лишь по карточкам. Потом это может перерасти в переоснащение всех межзвездных судов. Они сделают новую версию Марвина с функцией паранойи, который не пустит никого на мостик без предъявления аудиометрии голоса, рисунка сосудов на сетчатке глаза и образца ДНК. Таможенный контроль ужесточится. Будут проводиться бесчисленные проверки. И все может докатиться до того, что нас, простых работяг, начнут вооружать страшными вещами наподобие этих «кадиевок».

– Ленар, выдохни, – посоветовал Радэк.

– Не знаю, как вы, – выдохнул Ленар, – но я совсем не так планировал завершить свою службу. Получается, что вернувшись я неизбежно испорчу жизнь многим поколениям дальнобойщиков.

– Им это с рук не сойдет, – начала Ирма его успокаивать. – Мы возьмем челноки, разлетимся в разные стороны и позаботимся о том, чтобы ориентировки на этих негодяев как можно быстрее разошлись по всей Оси. Их будут ждать военные корабли возле каждого мира-заповедника, и рано или поздно они обязательно будут преданы правосудию.

– Им уже сошло с рук слишком многое, – уперся Ленар. – Разумеется, военные их найдут и заставят напрудить в штаны, но суть в том, что мы просто сбежим, так ничего и не сделав. Это лишь докажет, что в обеспечении межзвездной безопасности надо что-то менять. До сих пор у нас на борту не было ничего страшнее шокера лишь потому, что космическое пиратство считалось несостоятельным.

– Так может это и к лучшему? – спросил Радэк, пытаясь представить себе апокалиптические картины, описанные Ленаром. – Преступность есть – это факт, от которого уже никуда не деться. Разве будет плохо, если нам выдадут средства самозащиты, чтобы больше ни с кем не случилось того, что случилось с нами?

– Не обижайтесь, Радэк, – приготовился Петре сказать что-то обидное, – но вы, кажется, забыли, как выглядит эволюционная лестница. Человек с пистолетом успел лишь на несколько ступенек отойти от обезьяны с гранатой.

– Я согласна с Ленаром, – добавила Ирма. – По-моему попасть в плен не так плохо, как очутиться в ситуации, когда от меня требуется отнять чью-то жизнь. Я бы все равно не смогла. Меня совсем не так воспитали, и многих других людей тоже. Это станет всеобщей проблемой, и что будет тогда? В академиях на уроках по обращению с оружием так же будут учить студентов в нужный момент, когда это необходимо, психологически обесценивать человеческую жизнь?

– Звучит цинично, но с преступностью надо как-то бороться.

– Так пусть с ней борются системщики! – взволнованно воскликнула она. – А я не для того полжизни мечтала полететь в космос, чтобы превратиться в солдата!

– Ладно, хорошо, я тебя понял, успокойся, – дружески потрепал ее Радэк за плечо. – Я так понял, вы хотите дать им отпор. Я тоже не хочу так все оставлять, но давайте будем реалистами. Там беспринципные люди, вооруженные боевым оружием, а у нас есть лишь вера и надежда на светлое будущее. Мы можем улететь, а можем ввязаться в драку, и тогда я вам гарантирую, что кто-то обязательно пострадает.

– Не обязательно лезть в драку, – отмахнулся Ленар. – Но мы могли бы что-то саботировать и как-то осложнить им их вредительскую жизнь.

– Ленар, я не хочу сейчас принимать ничью сторону, – сделал Эмиль глубокий вдох, – но поверь мне, как человеку, разбирающемуся в том, что можно саботировать, а что нельзя. У нас есть лишь два варианта. Первый – кто-то вручную саботирует работу реактора. В этом случае без жертв не обойтись, так что этот вариант отпадает. Второй вариант – делать то, что мы задумывали изначально, то есть сбежать, поджав хвосты, и будь уверен, уже одно это сильно осложнит им жизнь.

– Каким образом?

– Пока работает поле Алькубьерре, нельзя просто так взять и перепрыгнуть с одного движущегося корабля на другой, – изобразил Эмиль кулаками два летящих рядом корабля. – Для этого как минимум нужен челнок, а мы собираемся угнать оба, ведь так?

– Допустим, – задумался Ленар. – Но что, если им все же удастся перебраться на чужой корабль, и уже там угнать себе новый челнок?

– В таком случае придется признать, что мы имеем дело с невероятно умными, пытливыми и отчаянными людьми, и бороться с ними изначально было ошибкой, – пожал Эмиль плечами. – Радэк прав, если мы хотим обойтись без жертв, надо просто бежать и рассказать обо всем системщикам. Не надо строить из себя героев.

Наступила тишина. Никто не обязан был позволять Ленару принимать окончательное решение, но именно этого все ждали, наблюдая за тем, как он борется с собой, перебирая в голове различные сценарии, при которых так или иначе приходилось чем-то жертвовать. За последние несколько дней изменилось слишком многое, и Радэк при всей своей стоической натуре прекрасно понимал, что все разделяют его нежелание разобщать остатки экипажа еще сильнее. Если им суждено разделиться и разлететься на челноках на полсотни световых лет в обе стороны, они должны были сделать это через рукопожатия, а не лишние споры. Он смиренно ждал, пока наступит последнее в истории этого судна всеобщее согласие, и, наконец, Ленар сдался:

– Хорошо, сделаем так, как будет безопаснее для всех нас. Все согласны с тем, что мы должны немедленно сбежать? – Ответ был единогласным. – Хорошо. Теперь давайте решим, как будем делиться. Ирма точно полетит со мной…

– Нет, – твердо заявила она.

– Это что за фокусы? Ирма, сейчас не время капризничать.

– Я не капризничаю, – смягчила она свой тон. – Ты не подумай обо мне плохого, я бы с радостью отправилась с тобой, но мы сейчас не в том положении, чтобы давать волю чувствам. Ты дипломированный оператор, как и я, и будет гораздо разумнее распределить по одному оператору на челнок.

Боль от того факта, что ученик тыкает своего учителя носом в его ошибки, была настолько острой, что Радэк чувствовал ее просто глядя на Ленара. И вновь он увидел в его взгляде две столкнувшиеся в ожесточенной борьбе стихии. Он еще никогда не видел, чтобы решения давались его капитану с таким трудом. Возможно, Вильма был права, и Ленару действительно пора отправляться на заслуженный отдых. Однажды подойдет черед и Радэка, и Радэк сам себе пообещал, что он-то уж точно не таким образом завершит свою службу.

– Хорошо, – уже во второй раз за последнюю минуту сдался Ленар, и тяжелый панцирь, за которым он скрывал свои чувства, начинал вызывать в нем заметную усталость. – Надеюсь, ты не напортачишь.

– Я хорошо обращаюсь с легким транспортом, – пообещала она и зачем-то добавила, – вообще-то гораздо лучше, чем ты.

– Вот уж не надейся, – буркнул он. – Я так понимаю, что будет еще разумнее распределить по одному технику на челнок.

– Я лечу с тобой, Ленар, – тут же вызвался Эмиль. – Ты уж прости за откровенность, но Ирма действительно понимает в современных челноках больше тебя, так что тебе не помешает под рукой инженер сверхсветовых установок.

– Значит, я с Ирмой, – уступил Радэк, единственный человек, которому было не принципиально, с кем лететь. – Петре, вы с кем летите?

Если в глазах Ленара Радэк видел борьбу, то в глазах Петре он увидел настоящую панику. В нем проснулось какое-то злорадство от мысли, что наконец-то Петре задали неудобный вопрос, вогнавший бедного корреспондента в ступор.

– Я не знаю… – протянул он. – Очевидно, я должен лететь на том челноке, который направится в сторону Солнечной системы. Кто из вас туда летит?

Все переглянулись, и прозвучал самый страшный для нерешительного корреспондента ответ:

– Туда полетит тот челнок, на который вы сядете.

– Вы ставите меня в очень неудобное положение, – промакнул он рукавом вспотевший от волнения лоб. – Мне ведь не положено по должности… Что я говорю, мне вообще не положено занимать чью-то сторону. Вы не можете как-нибудь выбрать за меня?

– Не волнуйтесь, Петре, – самодовольно улыбнулся Эмиль и вынул из кармана серебряный диск с чеканкой. – Сейчас все мигом решится.

– Постойте, – поймал его Петре за руку, – Я не хотел этого спрашивать, но все же должен. Если есть какая-то вероятность, что Вильма сознательно организовала весь этот побег, вы точно не хотите попытаться взять ее с собой?

И улыбка стерлась с лица Эмиля.

– Здесь слишком много «если», – серьезным голосом сказал Ленар. – Мы не сможем попытаться увезти ее без серьезного риска, но если вас это успокоит, то Вильма сама дала нам инструкции на случай, если мы решим устроить побег.

– Что-то я не припомню.

– Последние ее слова не помните? Она сказала, что мы должны забыть о ней и катиться к чертовой матери.