Текст книги "Тяжкий груз (СИ)"

Автор книги: Юрий Кунцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

– Как-то сложно все, – заметил Радэк, надменно отправив себе в рот немного этого потрясающего блюда. – Говори чуточку проще, я всего лишь инженер космических энергосистем, и вся эта торжественность мне не по окладу.

– В общем, – сделал Ленар еще один глоток воды, – на Фриксусе нас ждет один опытный штурман, который большую часть жизни провел в межзвездном пространстве. Никого не напоминает? – улыбнулся он Вильме, и та приняла этот жест без энтузиазма. – Так уж случилось, что мне напоследок подарили возможность выбирать, будет он служить у нас штурманом или нет.

– А как же Вильма? – не поняла Ирма намека. – Она ведь у нас уже штурман.

– Ирма! – воскликнул Эмиль сквозь свой фирменный радостный оскал, – Ленар предлагает Вильме стать нашим капитаном!

– Только если она сама согласится, – добавил Ленар и посмотрел на нее. – А ты согласишься? Можешь не отвечать сразу, у тебя есть впереди год, чтобы подумать.

– Я согласна, – с ходу ответила она, не обнаружив в себе способности думать, и ее сердце слегка дрогнуло от ее собственных слов. – Я готова стать капитаном.

Согласие казалось столь же глупым, сколь и отказ, но она смутно понимала, что есть какие-то причины, по которым от предложенного повышения отказываться нельзя. То, что она произнесла лишь на инстинктах, было встречено одобрительными возгласами, Радэк даже по-дружески потрепал ее плечо, а Ленар лишь произвел сдержанный кивок и громко заявил:

– А теперь случайте второй приказ. Доедайте ужин и готовьтесь покинуть околомарсианскую орбиту.

2. Знакомьтесь

На межзвездном коммерческом флоте должность капитана лишь звучала громко, а на деле не представляла из себя ничего особенного, кроме повышенной зарплаты и груза ответственности за решение организационных вопросов. Чисто теоретически корабль мог функционировать и без капитана, но в интересах порядка и дисциплины на судне требовалось лицо, которое будет возвышаться строго над остальными членами экипажа… а еще это лицо нужно было в случае, если один из членов экипажа заболеет или окажется нетрудоспособен по каким-либо другим причинам. Как только корабль прибывает в космопорт, на капитана наваливается весь груз бюрократии. Он должен позаботиться о регистрации судна, снабжении, заправке и, разумеется, обо всех бюрократических формальностях, связанных погрузкой и выгрузкой товара. Стоит кораблю выйти за пределы планетарной системы, как капитан с юридической точки зрения превращается в высшего представителя действующей власти. На практике это обозначало, что если на обеденном столе образуется круглый отпечаток от кофейной кружки, капитан обязан будет вычислить виновного и ткнуть его носом в место преступления.

Другими словами, в обязанности капитана входило довести судно до точки Б в том же самом виде, в котором он вышел из точки А, и в первую очередь это касалось обязанности поддержания порядка среди экипажа, и урегулирование возможных конфликтов и недоразумений. Если техники обязаны были работать с машинами, то капитан обязан был работать с людьми.

Вильма умела работать с людьми.

Она всячески убеждала себя в этом, сбрасывая со счетов тот факт, что именно она чаще всего была в эпицентре различных беспорядков на корабле. Но ведь она ни разу не сделала ничего серьезного, правда? Подумаешь, иногда она повышала голос, проносила кофе на мостик, один раз напилась в стельку в рабочее время и однажды чуть не переспала с коллегой. Если Ленар решил, что она готова занять его место, значит она готова. От чего же тогда вся эта тревога и чувство, что из-за горизонта к ней приближается что-то ужасное? Возможно, так чувствуют себя люди, которых врачи обрадовали новостью о том, что они никогда не состарятся. Но Вильма была здорова, просто слегка эксцентрична и, возможно, принимала некоторые вещи слишком близко к сердцу. Так или иначе, из нее получится неплохой капитан. Ведь получится? Получится, безмолвно ответило ей отражение в зеркале.

Ей требовались усилия для того, чтобы думать о работе. Возможно, ее отвлекала от мыслей нарумяненная голубоглазая блондинка, чмокнувшая только что накрашенными бледно-алым губами по ту сторону зеркальной глади. Вильма знала, что это не так, но предпочитала сосредотачивать внимание на блондинке. Чего же ей не хватает в жизни? Да всего хватает, в том-то и проблема, ответила она себе и приказала лицевым мышцам натянуть такую улыбку, чтобы у нее отвалилась верхняя часть головы. Улыбка была фальшивой, но это было достаточно, чтобы сбросить с ее лица около пяти лет. Она немного поправила златовласые пружинки, лежащие на своих плечах, и вздрогнула от звука шипящей двери, будто кто-то ее поймал за воровством. Окружающая ее и ее отражение вселенная вновь материализовалась. Она вспомнила, что вот уже минут двадцать крутится перед зеркалом в комнате отдыха, мысленно гоняя себя по замкнутому кругу. Все же на всем корабле она была не настолько одна, как ей бы хотелось.

– Прихорашиваешься? – спросил Радэк.

Не было ничего экстраординарного в том, что человек принес в комнату отдыха пластиковый кейс, но кейс в руках Радэка обильно истекал дурными предчувствиями.

– А то, – попыталась она добавить бодрости в свой тон.

– Стараешься для нашего гостя или просто хочешь выглядеть хорошо в кадре?

– Не важно, – бросила она, вновь отвернувшись к зеркалу. – Хорошо выглядеть никогда не грех.

Кейс лег на журнальный столик. Раздался щелчок.

– Хорошо, если так, – хмыкнул он. – Только помни, что он не космоплаватель и может тебя неправильно понять.

– На что ты намекаешь?

Она бросила взгляд в сторону открывшегося кейса и увидела внутри пустоту.

– Ни на что. Я говорю совершенно прямо – он может тебя неправильно…

– Что ты делаешь? – окончательно вынырнула Вильма из зазеркалья, увидев в отражении, как Радэк снял с переборки пестрящую природой открытку.

– Уборку, – невозмутимо ответил он и положил открытку в кейс.

– Но это не мусор, это же… Эй! – воскликнула она, увидев, как его рука потянулась к фотокарточке состава экипажа буксира Ноль-Девять двенадцатилетней давности, – Это же память.

– Все будет здесь, – холодно ответил он и отправил фотокарточку в кейс вслед за открыткой. – В целости и сохранности.

– Руки! – выхватила она из его пальцев пожелтевший лист бумаги, украшенный рядами красивого рукописного текста, – Это же Туриль написала.

– Вильма, это все, – указал он двумя указательными пальцами на переборку, обклеенную всевозможной «памятью», – должно переехать туда, – его указательные пальцы посмотрели в кейс. – Это временно, но так надо.

– Зачем?

– Затем, что к нам приедет человек с камерой, – проговорил он это успокаивающим тоном, словно колыбельную, и осторожно отнял у нее лист. – И он этой камерой будет пользоваться по назначению. Нельзя, чтобы он заснял все это.

– Почему?

– Не задавай глупых вопросов. Если он снимет космический корабль, обклеенный изнутри горючими материалами, вся галактика узнает, что мы олухи, которые халатно относятся к пожарной безопасности. Скажу честно, на всю галактику мне наплевать, но вот портить отношения с начальством мне бы совсем не хотелось.

Вильма стиснула челюсти так, что у нее заболели зубы. Радэк был прав, словно стоматолог, который настаивал на удалении ноющей нижней восьмерки, и ей оставалось лишь смиренно открыть рот и зажмуриться, но в данном случае рот требовалось наоборот закрыть.

– Оставь фотографию Андрея.

Он не удостоил ее ни ответом, ни коротким кивком головы. Запретная тема была для него так же неприятна, как и для всех остальных, но Радэк при всей своей напускной фактуре черствого сухаря всегда носил с собой щепотку учтивости и капельку понимания. По крайней мере Вильма в это свято верила, и Радэк до сих пор ни разу ее не разочаровывал. Отвернувшись, она подошла обратно к зеркалу. Вплотную. Чтобы загородить собой все, что творится на заднем плане. Ей было не по себе от мысли, что когда она обернется обратно, то уже не узнает комнату, и как она ни старалась, вновь сосредоточить внимание на своей внешности уже не получалось. С громким шелестом Радэк срывал с переборок горючие материалы с неумолимостью маньяка, срывающего одежды с заплутавшей выпускницы. Все чувства кричали, что она должна остановить его, но Радэк был слишком сильно прав, чтобы вот так просто кидаться в истерику. В последнее время вокруг нее было слишком много правых. Хотелось бы и ей однажды быть правой, призывая окружающих не лишать ее бумаги. С приходом цифровых технологий информация стала слишком зыбким понятием, но стоило только записать эту информацию на бумагу, как закорючки приобретали вполне реальную фактуру, щекочущую кончики пальцев. Бумага была одним из немногих атрибутов, придававших холодным стенам космического буксира некоторое подобие домашнего уюта, на ряду с кофе, мягкими тапочками и… на этом список внезапно обрывался.

– Вильма.

Она обернулась, и в ее груди что-то ненадолго сжалось от лица русого мужчины, улыбающегося ей с обнаженной переборки. Его лицо перестало теряться в волокнистом оперении, и лишь подчеркивало собой образовавшуюся пустоту. Комната отдыха стала не просто более пустой. Она стала более чужой. Или чужой тут стала сама Вильма.

– Да? – ответила она, проглотив эмоции, кипевшие на кончике языка.

– Я тебя чем-то обидел?

– Нет, – мотнула она головой, кривя губы. – Ты прав, наш корабль нельзя снимать в таком виде.

– Я не об этом, – закрыл он кейс, словно крышку гроба. – Ты в последние несколько дней какая-то необщительная.

– К слову ничего не приходится.

– Почти не улыбаешься.

– Работа изматывает.

– Стала больше ворчать.

– Что ж, – пожала она плечами. – Видимо, у нас с тобой много общего.

– Это меня и настораживает, – схватил он кейс за ручку и стащил со столешницы. – У нас с тобой отродясь не было почти ничего общего.

Радэку была присуща некоторая грубость в интонации, и порой он мог даже сказать «доброе утро» так, чтобы это было похоже на какое-то страшное оскорбление. Вот и теперь сложно было разобрать, выразил он беспокойство или раздражение. Скорее всего что-то среднее, но по-настоящему Вильму обидело то, что после этих слов он просто взял и вышел из кают-компании, не став углубляться в расспросы.

Кодекс поведения расставлял определенные рамки в манере общения. Нельзя отстраняться от коллег, нельзя навязываться коллегам, нельзя нагружать их своими сугубо личными переживаниями и нельзя совать нос не в свое дело, если это дело действительно не твое. Любое общение должно укладываться в рамки комфорта, и Радэк несколько своеобразно, но все же соблюдал это правило, чего нельзя сказать о Вильме, которая в глубине души ожидала, что однажды Радэк резко отрастит свой нос и засунет его в ее дело по самое не хочу. Возможно, Вильма жаждала внимание, возможно она хотела уже наконец-то кому-то выговориться, возможно, она хотела, чтобы ее наоборот все оставили в покое. В общем, Вильма и сама точно не знала, чего хотела.

Вернувшись мыслями в свое отражение, она уперла руки в бока, склонила голову на бок и оттопырила плечи. Что-то было не так. Тогда мешковатая куртка слетела с ее плеч, и Вильма повторила позу, обнажив из-под улыбки слегка потускневший оскал. Облегающая белоснежная футболка, повторяющая контуры ее тела, позволила произвести должный эффект. Теперь все было как надо. Можно было хоть сейчас украшать собой на настенный календарь. Наконец-то хоть что-то немного приподняло ей настроение. Далеко не каждая женщина могла похвастаться тем, что она самая красивая в радиусе сорока миллионов километров. А те, которые могли, уж точно не могли похвастаться тем, что при всем этом они вот-вот получат руководящую должность на космическом корабле.

«Капитан» – беззвучно произнесла она губами своему отражению, и не почувствовала никакого ликования перед этим словом. Ей казалось, что она должна радоваться, но она почему-то не находила в себе ничего, кроме отдаленного чувства тревоги. Она очень хотела стать капитаном, но при этом отчаянно не желала им быть. Издав недовольный рык, она уселась на свою спальную полку и схватилась за свою дурную голову. Надо взрослеть и как можно скорее, подумала она и бросила полный ненависти взгляд на неуч, лежащий на столике неподалеку. Взрослеть тоже совсем не хотелось.

Грузовая баржа массой в семьдесят два миллиона тонн мертвым грузом препятствовала буксиру Ноль-Девять в наборе скорости. За последние несколько веков технологии компенсации перегрузок и деформационных сплавов сделали несколько уверенных шагов вперед, но миллионы тонн груза – это все еще серьезный аргумент. По бумагам двигатели тяжелого буксира были самой мощной движущей силой в истории человечества, и могли безопасно достигать тяговой силы почти в два с половиной тераньютона. Методом простых вычислений получается, что такие двигатели могут придавать семидесяти двум миллионам тонн объективное ускорение в тридцать четыре метра в секунду в квадрате, однако по инструкции грузовую баржу крайне не рекомендуется нагружать более чем тридцатью метрами в секунду в квадрате, чтобы эта баржа не превратилась в металлолом под собственным весом. Для соблюдения запаса прочности буксир шел на тяге в два тераньютона, что соответствовало примерно двадцати семи с половиной метрам в секунду в квадрате, и когда Ленар наконец-то признался, что маневры все же надо скорректировать, Вильма тихо взревела.

Впереди состава лежал относительно короткий кусок отрезка между Ураном и Нептуном на грани противостояния, а расчет гравитационных маневров подразумевал переход между небесными телами в постоянном ускорении, и поэтому…

– …чтобы обеспечить это чертово тридцатиминутное стыковочное окно, мы должны отключить поле Алькубьерре и резко увеличить тягу! – чуть ли не прокричала Вильма, едва не расплескав кофе по мостику.

Мостик представлял из себя просторную комнату управления, в которой весь простор был почти полностью занят различными приборами, пультами управления, консолями и терминалами. Под живых людей отводилось минимальное пространство, которого не хватало даже для зрительного контакта между членами экипажа, и когда на мостике находилась Вильма, выражение «яблоку негде упасть» резко трансформировалось в «кофе некуда пролить».

– Я это и так прекрасно знаю.

– Но мы не успеем компенсировать получасовой дрейф до встречи с Нептуном! У нас слишком высокая скорость, а значит слишком мало времени.

– Тише, Вильма, не кричи, – приказало капитанское кресло. – Какие альтернативы?

– Только две. Первая – отменяем стыковку и летим как положено.

– Исключено, – отрезал Ленар. – Значит, переходим ко второй альтернативе.

– Ты ее даже не выслушал.

– А мне и не нужно, – равнодушно ответил он. – Тебе скоро становиться капитаном, поэтому привыкай самостоятельно принимать решения.

Как оказалось, капитаном быть совсем не так плохо. В любой момент можно под красивым предлогом сбросить свои обязанности на подчиненного.

– Тогда мы не станем компенсировать дрейф именно сейчас. Скомпенсируем его потом.

– Потом уже будет поздно, – донесся голос Ирмы с поста оператора, – Притяжение Нептуна уведет нас с курса.

– Значит, будем компенсировать еще и смену курса. Есть более умные предложения?

– Нет.

– Ленар?

– Командуй, Вильма.

Командовать Вильма любила. Особенно в те моменты, когда неверная команда не грозила человеческими жертвами и потерей груза. Она решила, что это неплохая репетиция… или правильнее было бы назвать это тренировкой? Ответственность подобна спортивному снаряду – начинать надо было с небольших весов, постепенно привыкая ко все более массивному отягощению.

– Значит так, Ирма, слушай команду ИО капитана, – сказала она важным голосом и хлюпнула своим кофе, – Тягу на два и шестнадцать тераньютона.

– На два и шестнадцать, – подтвердила Ирма, защелкав клавишами и переключателями со своего поста. – Но что потом?

– Потом будет потом. А сейчас надо подготовиться к приему нашего гостя. Ленар?

– Да?

– Передай ему нашу новую расчетную точку рандеву.

– Как скажешь, – вытекли слова через улыбку в его голосе.

У тяжелого буксира были чудовищно мощные двигатели, но у легкого межпланетного челнока была масса всего в двести сорок тонн и не было лишнего груза на прицепе, что делало его транспортом несоизмеримо быстрее исполинского неповоротливого куска металла. Какие бы не произошли изменения в планах полета космического грузовика, челноку не составляло особого труда подстроиться под эти планы, поэтому в точке рандеву он появился в точно назначенное время, и оба космических транспорта синхронно отключили свои двигатели. Хоть подобные явления по редкости и сравнивались со столкновением галактик, встреча прошла бы при куда более удобных обстоятельствах, если бы этот челнок сразу прибыл на околомарсианскую орбиту.

По плану с момента стыковки пройдет целых пятнадцать минут, в течение которых экипажу будет нечем заняться, и ради этих пятнадцати минут весь экипаж собрался в предшлюзовом холле из чистого любопытства и по приказу действующего капитана. На космическом буксире нечасто появлялись гости, и увидеть новые лица было почти таким же праздником, как и возможность вкусить свежие фрукты.

По переборкам пронесся короткий скрежет, с которым стыковочные зажимы сковали челнок в мертвой стальной хватке. Началось шлюзование.

– А почему он не встретился с нами еще у Марса? – как обычно раскрыл Эмиль свой рот.

– У нас свои графики, у них свои, – ответил Ленар, вальяжно подперев собой переборку. – Видимо, они не захотели прогонять свой челнок через половину системы, когда можно было просто перехватить нас у Нептуна.

– Ленар, я должна тебе кое в чем признаться, – перетаптываясь с ноги на ногу нервозно заявила Ирма, и из ее уст эти слова всегда являлись дурным знаком. – Я не умею вести себя перед камерой. У меня нет актерского таланта, и вообще у меня боязнь сцены.

– А ты не могла раньше об этом предупредить?

– А что бы это поменяло?

– Это поменяло бы нам оператора на менее боязливого.

– Ленар, я серьезно. Я не хочу позориться перед огромной аудиторией.

– Это я не хочу позориться перед огромной аудиторией, – раздраженно прошипел Ленар. – Мне совсем скоро предстоит жить с этой аудиторией, а к тому моменту, когда ты закроешь контракт, почти вся твоя аудитория помрет от старости, и твой позор отправится на свалку истории!

– Можно мне просто не светиться перед камерой?

– В уставе про камеру ничего не написано, – вмешалась Вильма, что-то ковыряя своим лакированным ногтем в переборке. – Технически никто не может тебе приказать обязательно давать интервью. А по факту ты здесь самая зеленая, и едва ли интервью с тобой вообще кого-то заинтересует.

– Звучит немного обидно, – вполголоса проговорила Ирма после небольшой паузы. – Но все равно спасибо. Кажется, у меня небольшая гора свалилась с плеч.

Короткий звуковой сигнал и расцветший зеленью индикатор оповестили об окончании процедуры шлюзования, и двери распахнулись. Мужчина в строгом сером костюме был окружен тремя объемными сумками, как минимум одна из которых содержала профессиональное оборудование. Хорошая осанка, стройная фигура и широкие плечи выдавали в нем человека, который не пропускал физкультуру по утрам, но неудобная обувь, свежая стрижка и здоровый цвет лица говорили, что его работа лишь косвенным путем связана с космосом. Он плохо вписывался в антураж и гораздо лучше ассоциировался с бельмом на глазу, чем с долгожданным гостем, которому приготовили радушный прием. Скорее всего ему новая обстановка была столь же непривычна, сколь и он новой обстановке, из-за чего его оставалось только пожалеть, но его лицо не выдало никаких признаков дискомфорта, а лишь расплылось в улыбке и бодро произнесло:

– Здравствуйте-здравствуйте!

– Знакомьтесь, – шагнул Ленар в шлюзовую камеру и обменялся с пришельцем рукопожатиями. – Петре Гика, корреспондент Кольцевой телерадиовещательной компании. Петре, я капитан Ленар Велиев, а это весь состав экипажа буксира Ноль-Девять. Слева направо, – начал он обводить вытянутой рукой своих подчиненных, – Радэк Коваль и Эмиль Кравчик – обслуживающие техники, виновные в том, что этот корабль до сих пор не начал разваливаться на части.

– Чисто технически он постоянно разваливается на части, – встрял Эмиль, приветственно помахав ладонью. – В нем много деформационных элементов, так что с физической точки зрения в нем движущихся частей чуть ли не в десять раз больше, чем не движущихся, и иногда это приводит к тому, что некоторые болты сами выворачиваются.

– Чтоб я больше не слышал от тебя такого при посторонних корреспондентах, – пригрозил Ленар пальцем и продолжил. – Это Вильма Буткевичуте, наш штурман и по совместительству самая длинноволосая женщина во всем межзвездном пространстве, – при взгляде на нее у Петре невольно дернулось лицо в какой-то плохо скрываемой эмоции. – А это Ирма Волчек, наш оператор, и по совместительству самая безволосая женщина во всем межзвездном пространстве.

Ирма смущенно почесала щетку, покрывающую ее почти обнаженный череп.

– Очень приятно наконец-то взойти на борт, – произнес Петре ровным тоном и хорошо тренированной дикцией, – Простите за всю эту суету, но, насколько мне известно, изначально меня хотели отправить на совсем другой буксир. Судя по всему, они передумали в последний момент, – виновато развел он руками.

– Кстати, насчет суеты, – схватил Ленар две сумки из-под его ног и наткнулся на возражение, – Давайте я вам помогу.

– Нет-нет, эту сумку я лучше понесу сам, – настоял Петре и взял у Ленара одну из сумок. – По моим сведениям там дорогостоящее оборудование, и за его целостность я отвечаю своей головой.

– Ваше право, – он обернулся к своему экипажу, все так же стоящему статуями у шлюзовой камеры, и скомандовал. – Все, минутка перерыва окончена. Все марш по своим постам. Чем раньше мы вернемся к изначальному плану полета, тем лучше. А я пока помогу Петре обустроиться.

– Петре, мы ненадолго, – произнесла Вильма на прощание, когда остальные начали с неохотой расходиться. – Только облетим Нептун и сможем с вами пообщаться.

– Рад это слышать, – бросил Петре ей вдогонку. – Насколько я помню, именно для этого я здесь.

Пока Ленар помогал гостю внести на борт его сумки с личными вещами, он почувствовал, как буксиру стало еще тяжелее передвигаться сквозь космическое пространство. Он вспомнил себя семидесятилетней давности, когда он вносил сопоставимое количество вещей на свой первый межзвездный буксир, и едва ли не половина этих вещей в итоге оказалась переоцененной и выброшенной или забытой где-то в глубинах шкафчика. Из недр челнока вынырнул пилот и поинтересовался, все ли у Петре в порядке. Петре ответил утвердительно и попрощался, после чего шлюзы захлопнулись, и челнок с глухим грохотом стыковочных зажимов отвалился от состава. Корреспондент все еще держал на лице учтивую улыбку. Какими бы впечатлениями он не наполнился от прибытия на буксир, бежать ему было уже некуда. Теперь он почти на год был заперт в герметичной коробке в изоляции от цивилизованного мира, но Ленар предпочел иную формулировку его незавидному положению:

– Ну и долгую же командировку вам организовали!

– Согласно моим сведениям с вашей она не идет ни в какое сравнение, – ловко парировал он. – Давайте, я все же возьму и вторую сумку.

– Держите, – протянул ему Ленар одну из сумок. – Как грузоперевозчик скажу, что если три сумки плохо делятся на двух человек, добровольное желание одного из них взять две сумки является законом.

– По-моему это весьма удобный закон.

– Нам туда, – указал Ленар направление, и они неспешно пошли к трапу на верхние палубы.

– Меня проинструктировали о порядках на межзвездных судах, – пропыхтел Петре, борясь с грузом, – но я человек бывалый, и мне уже случалось попадать в неприятные ситуации, поэтому я должен услышать лично от вас, что мне делать, чтобы избежать разного рода неприятных недоразумений.

– Тоже, что и во всех остальных приличных местах. Относитесь ко всем с уважением, и к вам отнесутся так же.

– На мой взгляд это весьма размытая рекомендация. Я ожидал, что вы мне перескажете ваш сложный «кодекс поведения».

– Он слишком сложный, чтобы я вам его начал пересказывать прямо на бегу, – дойдя до трапа, Ленар повесил сумку себе на предплечье и начал взбираться на первую палубу. – Вы сказали, что вас изначально хотели направить на другой буксир.

– Да, но, как видите, планы изменились. Вероятно, ваш экипаж представляет гораздо больший интерес.

– И чем же мы заслужили такой интерес?

Ленар помог гостю загрузить на первую палубу остальные две сумки.

– В вашем экипаже, насколько я знаю, имеется очень большой разброс в опыте, – поднялся Петре по ступенькам и поправил на себе помявшийся пиджак. – Мне сказали, что вы почти завершили вашу семидесятилетнюю службу, и в то же время под вашим началом служит человек, который провел всего четыре рейса. Думаю, нельзя упускать возможность взять интервью у человека, чьи первые впечатления еще свежи, а межзвездные перелеты еще не превратились в рутину.

– Три рейса, – поправил Ленар, и они продолжили свое шествие по кораблю, – Это Ирма, и она будет очень рада такому интересу к ее впечатлениям.

– Вы уж простите, все готовилось впопыхах, и меня проинформировали лишь в общих чертах. Оказалось, что буксир с грузом в семьдесят миллионов тонн на прицепе не может подождать одного человека.

– Обычно у нас с этим строго, а в Солнечной системе такой плотный трафик, что, боюсь, любая грузовая задержка тут идет отдельной статьей в уголовном кодексе.

– Не мне оценивать местную транспортную обстановку. Сказать по правде, других систем я еще не видел.

Двери распахнулись, и они вошли в комнату отдыха. У Петре разбежались глаза, когда ему взору открылась крестообразное помещение, посреди которого располагалось две скамьи и два столика, а стены были усеяны нишами со шторками из плотной ткани и встроенными шкафчиками.

– Не похоже на привычные вам гостиницы, не так ли?

– Не похоже, – согласился он, не зная, куда ему деваться с порога. – Но я не могу сказать, что чем-то сильно удивлен или разочарован… А почему тут так много спальных мест?

– Этот корабль рассчитан на небольшую группу пассажиров. Чаще всего это сопроводители, контролирующие условия перевозки для особых типов груза. Иногда это попутчики, которым «очень надо», и у которых есть деньги на услуги пассажирской перевозки. Эти уже встречаются гораздо реже. А вот сотрудника СМИ мы вообще перевозим в первый раз, – он обвел рукой помещение. – Выбирайте место рядом с любым из незапертых шкафчиков.

– Думаю, я не буду привередничать, – махнул корреспондент рукой, и его сумки приземлились рядом с ближайшим спальным местом, сбоку от которого зияла щель открытого шкафчика. – Что насчет моего права перемещения по кораблю?

– На мостик и в машинное отделение в рабочее время вам проход закрыт. В нерабочее время – только в сопровождении, – положил Ленар третью сумку рядом с остальными. – Некоторые технические помещения заперты, поэтому туда вы все равно не попадете без посторонней помощи. В шлюзы без разрешения кого-либо из экипажа заходить запрещено по соображениям безопасности. Доступ на склад только в сопровождении. По остальным частям корабля вы можете свободно передвигаться, ничего сверхсекретного или опасного для здоровья вы там не найдете, если не станете пытаться вскрыть облицовочные панели.

– Постараюсь не быть таким дураком.

– И еще… – вдруг вспомнил Ленар об одной важной вещи, которую в последние дни часто прокручивал у себя в голове, – У меня раньше никогда не было необходимости кому-либо такое говорить, но на этом корабле мы серьезно относимся к совместным приемам пищи. Вы можете к нам присоединиться, никто против вашего общества не будет, но во время еды не должно быть никаких камер и никаких интервью.

– Ничего сложного, – покривил лицом Петре. – Спасибо, что предупредили. Меньше всего мне хотелось бы с кем-то ссориться в замкнутом пространстве.

– И еще одна вещь, – чуть не забыл Ленар. – Через два дня мы все ложимся в криостаз, так что у вас мало времени на сбор материала. Однако, в точке разворота экипаж обычно выходит из криостаза примерно на неделю. Если хотите, можем и вас разбудить, но предупреждаю, что однажды выйдя из криостаза повторно ложиться в него вы не захотите.

– Да, я слышал про то, что новичкам сложно отходить от заморозки. Но я все же предпочту делать свою работу, а не лежать в холодильнике мертвым грузом.

– Вы уже почти заговорили, как космический дальнобойщик, – проговорила довольная улыбка на капитанском лице. – Думаю, мы с вами найдем общий язык.

– Скажите, а правильно ли я понимаю, что в данный момент этот буксир, – обвел он указательным пальцем абстрактную фигуру на потолке, – совершает гравитационный маневр вокруг Нептуна?

– Совершенно верно.

– Тогда почему капитан не на мостике?

– А вот это вам, наверняка, понравится, – присел Ленар на скамью и сплел пальцы в замок. – Вильма готовится стать капитаном. Я решил, что ей будет полезно уже сейчас начать привыкать быть старшей на мостике. Как только мы прибудем на Фриксус, ей останется лишь сдать теоретический тест на профессиональную пригодность, и после этого она сможет занять мое место.

– Так это же потрясающе! – лицо Петре взорвалось эмоциями, и он уселся на избранную спальную полку. – Кажется, я начинаю понимать, почему планы вдруг так резко изменились!

– А какие именно цели преследует ваша компания? – последовал вопрос, приправленный легким прищуром. – Почему вдруг кому-то пришло в голову снять целый документальный фильм о межзвездных грузоперевозках.

– Не о грузоперевозках, а о грузоперевозчиках! – поправил Петре. – Насколько мне известно, Ось хочет вдохновить молодое поколение на работу в межзвездном пространстве, чтобы обеспечить приток свежей крови и, возможно, снизить продолжительность стандартного долговременного контракта до шестидесяти восьми лет.

– Какая щедрость, – прозвучал яд в его интонации. – Но вы правы, работа в межзвездном пространстве становится все менее популярной.

– Тут дело не только в популярности, но еще и в высоких требованиях. К дальним перелетам не подпускают кого попало, а лишь тех, кто соответствует высоким физическим и психологическим стандартам.

– Что, до сих пор? – удивился Ленар, в первую очередь вспомнив про Ирму.

– Насколько я знаю, три человека претендовали на эту командировку, а по результатам медицинской комиссии пригодным оказался лишь я, и это я еще лишь в качестве пассажира сюда направлен.

– Что, помимо вас было еще целых два человека, которые хотели добровольно отправиться на два года к черту на рога? – поползли у Ленара брови по направлению к макушке.