Текст книги "Из чего созданы сны"

Автор книги: Йоханнес Марио Зиммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 45 страниц)

Любовь.

2

Наконец она оттолкнула меня, жадно ловя воздух ртом.

Я сделал нам два новых коктейля и протянул один стакан все еще тяжело дышавшей Ирине. Ее черные глаза опять полыхнули.

– Снова виски?

– Да.

– Нет.

– Да, – произнес я. – Вы должны! За нашу… дружбу.

– Дружбу? – спросила Ирина со странным смешком.

– Да, я прошу, – сказал я.

Ирина подняла стакан.

– Итак, за нашу дружбу, – произнесла она, выпила и отдала мне пустой стакан. Я снова наполнил его. По радио передавали «I'm gonna take a sentimental journey».^[100] Ирина прислонилась к двери в спальню и выпила, напевая старый шлягер. Я прошел мимо нее и рассовал оставшиеся конверты – под ее подушку, за туалетный столик, в ванной. При этом я продолжал беседовать с Ириной, которая подошла в салоне к окну и слегка отодвинула портьеру.

– Как много огней, – услышал я ее голос. – На воде. И на другой стороне. Боже, сколько огней! И какой замечательный отель.

– Вам нравится?

– Да, очень. Ваше здоровье, Вальтер.

– Ваше здоровье, Ирина! – Вернувшись из спальни, я подошел к ней и положил руку на ее плечо. Так мы стояли вместе и всматривались в картину ночи с ее россыпями огней и капель дождя, которые тоже походили на искрящийся звездопад.

– Это мой первый немецкий отель, – сказала Ирина. – Нет, неправильно. Второй.

– А какой же был первый? – спросил я и выпил.

Она тоже пригубила.

– Ах, я была у пионеров, лет десять назад. Мы ездили в Восточный Берлин. И вот тогда я попала в немецкий отель. Но он был ужасный… убогий, холодный и грязный… полуразвалина.

– Как же он назывался?

– Отель «Адлон», – сказала она.

Я рассмеялся.

– Когда-то это был самый знаменитый отель Германии!

– Вы смеетесь надо мной.

– Нет, ни в коем случае. Клянусь! «Адлон» был… – Я не договорил, потому что музыка на радио поменялась. Томно, медленно и печально полились звуки «Хоровода».

– Черт бы их побрал! Я же специально просил… – Я ринулся к радио, чтобы выключить его. Ирина схватила меня за рукав.

– Не надо, – прошептала она.

– Что не надо?

– Не надо выключать. – Ее глаза опять сверкнули. – Я звонила в бар и попросила, чтобы бармен поставил эту песню. Я хочу ее слушать. Да, хочу! Мне уже все равно. Абсолютно все равно, видите? – Ирина засмеялась: – Это снова моя песня, красивая песня, которая мне так нравится. Это же не могло продолжаться вечно.

Я задумчиво посмотрел на нее.

– Это действительно правда?

Она кивнула, отставила в сторону свой стакан, потом взяла мой и поставила рядом.

– Не хотите ли потанцевать со мной? – тихо спросила Ирина.

Я обнял ее. Наши тела вновь прильнули друг к другу, Ирина положила голову мне на плечо, наши щеки соприкоснулись, и мы медленно начали двигаться в такт нежной музыке. Мы танцевали в просторном салоне, а Ирина шепотом напевала слова песни: «Кружитесь, кружитесь со мной в хороводе… Я вас научу, танцуйте со мной… Я покажу вам любовь в хороводе… любовь вдвоем и любовь втроем…» Она замолкла и крепче прижалась ко мне. Я поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась. И так мы танцевали дальше, медленно, очень медленно под меланхолическую музыку, по огромным дорогим коврам салона, в полном молчании. Повернувшись в очередной раз, я обомлел и резко выпустил Ирину из рук.

– Вы? – не верил я своим глазам. – А как вы сюда попали?

– Через дверь, – ответила фройляйн Луиза. – Она была открыта.

Вот проклятие! Я забыл запереть ее за Жюлем! И вот перед нами стояла фройляйн, в старом, мокром черном пальто, нелепой шляпке на седых волосах, с большой сумкой в руках и страшно взволнованная. Фройляйн Луиза Готтшальк собственной персоной. От подошв ее изношенных бот на светлом велюре остались следы.

3

Фройляйн Луиза нажала на кнопку звонка возле двери, латунная табличка на которой возвещала, что тут проживает Михельсен. Она уже потеряла всякую надежду, поскольку делала это в течение десяти минут, снова и снова. Никто не открывал. Похоже, никого не было в квартире, а если кто-нибудь там и был, то он не хотел открывать. Фройляйн Луиза совсем пала духом. Беспокойство овладело ею еще в такси, которое привезло ее сюда, на Эппердорфер Баум, из полицейского участка. «Ни на один шаг не продвинулась я вперед, – размышляла фройляйн Луиза. – И по-прежнему не знаю, кто же убил маленького Карела. Вся эта история становится все запутаннее. Что дурного сделала я, что у меня ничего не получается? Может, я согрешила, и поэтому мои друзья вводят меня в заблуждение? Слепой юноша-пианист, слуга-украинец в отеле, чех – каковы в действительности их планы? Почему я не понимаю их? Я всего лишь бедное земное существо. Пока еще я всего лишь бедное земное существо, но ведь я хотела сделать только лучше! Только лучше! И вот что получилось. Почему мне все время попадаются не те? То врач в поезде, которого я приняла за моего умершего свидетеля Иеговы, то штандартенфюрер, который тоже оказался не моим другом. Какой смысл может быть в том, что мои друзья так мало помогают мне? Может, я совершила ошибки? А может, злые силы вмешались и добились того, что я лишена теперь поддержки своих друзей?»

Впервые фройляйн Луизу посетило мучительное чувство, что она перестала быть единым целым со своими друзьями. Она была растеряна и подавлена хаосом большого города, ноги ее болели, и она все больше и больше слабела духом. Вот и у этого Михельсена никого не было. «Просто заговор какой-то. Что будет дальше? – размышляла несчастная фройляйн. – Ведь это уже теряет всякий смысл…»

Она вновь прошла по красной дорожке, которой была выстлана респектабельная лестничная клетка с мраморными ступеньками и мраморными стенами, и пешком спустилась вниз. Она боялась лифтов, висевших в клетках. Других – нет, только этих, в клетках. Она вышла из дома и опять оказалась под дождем. Куда теперь? Этого она не знала. Было уже почти темно, горели уличные фонари, и из окон антикварного магазина возле ворот дома на мокрую улицу падал желтый свет. Фройляйн Луиза тихо подошла к витрине. О, какие великолепные вещи были выставлены там! Фройляйн Луиза задумчиво улыбнулась, увидев слоников из слоновой кости, опиумные трубки, нежные японские акварели, маски демонов, коралловые украшения, резные изделия. Она прочла имя владельца возле входа: «Андре Гарно». Она вдруг замерла. За витриной, в большом торговом зале, наполненном дальневосточными ценностями, она увидела худощавого мужчину с короткими седыми волосами, который корчился в кресле, а рядом с ним стоял другой мужчина, постарше, в очках и с жидким венчиком седых волос вокруг большой лысины. Тот, что постарше, приставил ко рту второго, явно задыхавшегося, небольшой предмет и поддерживал его. Лицо сидящего было фиолетовым.

У фройляйн Луизы вдруг отчаянно забилось сердце. Андре Гарно – французское имя! Этот человек там, внутри, задыхался! Другой держал спрей у его рта… Астма!

«У моего умершего француза тоже была астма, при жизни… Может быть… Нет, наверняка, это он! – решила фройляйн, уже открывавшая входную дверь. – Нет, я все же не одна!» Фройляйн Луиза остановилась у входа в магазин, сделав мужчинам знак, что она, разумеется, подождет, пока не пройдет приступ. Вскоре он действительно прошел. Мужчины подошли к фройляйн, и они представились друг другу.

– Вы должны нас простить, мадам, – сказал Андре Гарно. – У меня всегда это бывает в такую погоду…

– Ну так я знаю, – сказала фройляйн. – И быстро добавила: – Хуже не придумаешь погоды для астмы.

– Я как раз помогал господину Гарно распаковывать ящик с китайской бронзой. И тут это случилось. Хорошо, что я был здесь. На этот раз было особенно тяжко, – заметил второй мужчина.

– Но сейчас уже все в порядке, – сказал Гарно. Он, как всегда, был элегантно одет, его речь и движения были исполнены грации и достоинства.

– А вы поляк, – обратилась фройляйн к Кубицкому.

– Да, фройляйн Готтшальк.

– Хотите угадаю, откуда? – почти весело предложила фройляйн, уныние которой каким-то чудом испарилось. – Из Варшавы, верно?

– В самом деле, – ответил пораженный Кубицкий. – Как вы…

– Вот именно, как! – произнесла фройляйн и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, немного беспомощно и растерянно, но этого фройляйн не заметила. Она заметила лишь улыбку.

– А я из Нойроде. Из местного детского лагеря, – сообщила она.

– Ах вот как, – приветливо произнес Гарно, – вы воспитательница.

Фройляйн блаженно кивнула. Она даже не спрашивала, откуда это известно Гарно. Мы с Ириной рассказывали о лагере и о фройляйн Луизе, когда разговаривали с Кубицким и Гарно.

– Ваше имя – Луиза, – сказал Гарно.

Фройляйн почувствовала себя молодой и вовсе не усталой, ее ноги нисколько больше не болели.

– Разумеется, Луиза, – произнесла она. – Какое счастье. Спасибо. Спасибо вам огромное.

– За что?

– Ну, за то, что вы оба здесь, – сказала фройляйн. – Уж вы-то сможете мне помочь. Я была наверху у Михельсена, но там никто не открывает.

– Никого нет дома. Даже слуги. Он ушел два часа назад, – сообщил Кубицкий. – А что вы хотели?

– Ну вы же знаете, – произнесла фройляйн Луиза и подмигнула. – Я ведь ищу Ирину Индиго и этого репортера, господина Роланда. Очень срочно ищу их.

– Очень срочно? – переспросил Кубицкий.

– Разумеется, очень срочно, после всего, что произошло, – вмешался Гарно, и фройляйн благодарно взглянула на него.

– Да, после всего, что произошло, – повторила она. – Они ведь были здесь, верно?

– Да.

– И они разговаривали с вами, – произнесла фройляйн Луиза, в очередной раз ощущая себя ясновидящей.

– Подробно, – подтвердил Гарно.

– О чем?

– О господине Билке и его невесте и обо всем, что случилось.

– Что же случилось? – спросила фройляйн Луиза.

Гарно и Кубицкий по очереди рассказали подробности.

Оба были все еще под сильным впечатлением происшедшего на их глазах несчастного случая, и им казалось естественным посвятить в подробности дела воспитательницу, о которой я им рассказывал. Фройляйн Луизе, в свою очередь, также показалось естественным, что ее умершие друзья ставили ее в известность. Так они и разговаривали, пребывая в заблуждении, и никто из них не заметил этого. А фройляйн Луиза узнала все, что ей было нужно.

– Где же они сейчас, фройляйн Индиго и господин Роланд? – спросила она напоследок. – Мне, действительно, срочно, очень срочно нужно попасть к ним.

– Господин Роланд оставил мне свой адрес, – сказал Гарно, – на случай, если кто-нибудь будет его искать или появятся какие-нибудь новости. Там его можно застать в ближайшие дни.

– И где же он? – поинтересовалась фройляйн Луиза.

– В отеле «Метрополь», – ответил Андре Гарно.

4

– Да, сударыня, – произнес старший портье Ойген Ханслик и, перевесившись через свою стойку, нагнулся к маленькой фройляйн Луизе, стоявшей перед ним. – Да, господин Роланд остановился у нас.

– С молодой девушкой?

– Со своей женой, – сказал Ханслик, разглядывая маленькую, дурно одетую женщину, со смесью любопытства и симпатии.

– Разумеется, со своей женой, – кивнула фройляйн Луиза. – Будьте добры, доложите о моем приходе, если вас не затруднит. Мне надо поговорить с ними.

«Наконец-то они мне попались, – подумала она, – наконец-то!»

– К сожалению, это невозможно, сударыня, – сказал старший портье.

– Почему же?

Ханслик, проинструктированный мною, элегантно вышел из положения. Он показал на доску с ключами.

– Ключ висит на месте.

– То есть их нет?

– Да.

– Что, совсем уехали?

– Нет… только вышли!

– А когда вернутся?

– Этого они не сказали. Thank you, Sir.^[101] – Какой-то иностранец отдал Ханслику ключ от своего номера. – Я понятия не имею, когда они вернутся. Это может быть очень не скоро.

– Могу я… могу я подождать? – Фройляйн Луиза была восхищена и одновременно подавлена блеском и роскошью «Метрополя».

– Разумеется, сударыня. Соблаговолите подождать в холле. Как только господин Роланд вернется, я сразу… – Он поправился: – Господин Роланд наверняка подойдет к вам. Вы ведь знакомы?

– Еще как, – ответила фройляйн Луиза. – Благодарю вас, сударь. – Она отправилась в просторный холл. Боже ты мой, сколько же здесь было народу. И сколько иностранцев! Вот это да! Фройляйн Луиза заморгала от удивления. Мимо нее прошли молодая индианка в роскошном сари и ее спутник в чалме.

– Мальчик! – крикнул старший портье Ханслик.

К нему подскочил мальчик в униформе.

– Возьми у дамы пальто и отнеси в гардероб.

– Слушаюсь, господин Ханслик! – Мальчик пошел вслед за фройляйн Луизой. – Разрешите? – обратился он к ней.

Фройляйн Луиза машинально расстегнула свое затертое пальтишко. О Боже, спохватилась она, на мне ведь все еще моя старая серая юбка и старая коричневая вязаная кофта. В таком виде я не могу сидеть здесь. Это невозможно. Они же меня выкинут!

– Нет, – решительно сказала она. – Спасибо. Я лучше останусь в пальто. Меня… знобит немножко, понимаете?

– Как угодно, сударыня, – сказал мальчик с легким поклоном.

Фройляйн Луиза вступила в просторный холл, как на небеса. «Такого я еще никогда не видела, – подавленно думала она. – Огромные хрустальные люстры! Гигантские ковры! Каждый стоит целое состояние! Стены из розового мрамора, старинные картины. Море цветов в дорогих вазах. Роскошная мебель… Ах, а какие элегантные господа! Какие изумительно красивые женщины в ярких платьях, увешанные украшениями. Как все блестит и сверкает! А я в своем убогом пальто, я так ужасно стесняюсь. Как бы мне хотелось убежать отсюда. Но я не могу. Я должна ждать здесь возвращения Ирины и Роланда».

Она нерешительно остановилась у входа в холл. Официант во фраке подлетел к ней и поздоровался.

– Если дама желает сесть… не угодно ли здесь…

Он указал на изящный столик на гнутых ножках, вокруг которого стояли три кресла с точеными подлокотниками, обтянутые парчой. Официант отодвинул одно из кресел. У фройляйн Луизы уже все плыло перед глазами. Она со вздохом села. «Я должна пройти через это», – подумала она удрученно, пытаясь спрятать под столом уродливые боты.

– Желает ли дама что-нибудь заказать? – Официант снова наклонился к ней. Вокруг нее разговаривали и смеялись, она слышала разные языки. «А может, я все еще в полицейском участке, и мне все это снится?» – проносилось в ее оглушенном мозгу.

– …что-нибудь заказать? – снова раздалось у нее над ухом.

«Я должна чего-нибудь выпить, – подумала фройляйн, – да, выпить, иначе я здесь не выдержу».

– Рюмку шнапса, если можно, – смело произнесла она. На лице официанта ничего не отразилось.

– Отлично. Коньяк? Виски? Джин-тоник?

– Лучше что-нибудь сладкое, – сказала фройляйн.

– Может быть, бенедиктин… куантро… Гран-Марнье…

– Да, – произнесла фройляйн Луиза.

– Что именно, сударыня?

– То, что вы назвали сначала.

– Бенедиктин?

– Да, пожалуйста.

– Минутку, сударыня. – Официант во фраке бесшумно удалился.

«Боже, помоги мне все это вынести, – мысленно заклинала фройляйн Луиза, – помоги мне! Эти люди вокруг. Все таращатся на меня, как на огородное пугало. Все шепчутся обо мне…»

Никто не таращился на фройляйн Луизу, никто не шептался. Сжав зубы, она сидела очень прямо, держа большую сумку на коленях, и не спускала глаз со стойки портье, чтобы не дай Бог не пропустить мое или Иринино появление. Ей было очень жарко в ее пальто в натопленном помещении, но она мужественно держалась. «Я не могу снять пальто, – твердила она себе, – это исключено».

Подошел официант с серебряным подносом, на котором стояла рюмка. В рюмке фройляйн увидела коричневатую жидкость.

– Прошу вас, сударыня, бенедиктин. – Он поставил поднос перед фройляйн Луизой и собрался снова исчезнуть.

– Момент! – воскликнула фройляйн. «О Боже, что же я кричу», – тут же смущенно подумала она.

– Сударыня? – Официант во фраке снова подошел к ней.

– Я бы хотела сразу заплатить.

– Пожалуйста. Шесть пятьдесят.

– Шесть марок пять… – Фройляйн Луиза почти лишилась дара речи. За эту каплю шнапса шесть марок пятьдесят пфеннигов? Это же безумие! Это же богохульство. Но только ничего не показывать. Только ничего не показывать! Фройляйн Луиза открыла свою тяжелую сумку. Официант слегка вздрогнул, увидев пачки денег, но она этого не заметила. Она протянула ему сотенную купюру и простодушно произнесла:

– К сожалению, у меня нет мельче.

– Большое спасибо, сударыня, – сказал официант и мгновенно исчез. Фройляйн Луиза с ужасом посмотрела ему вслед. «Он удирает с моей сотней! – подумала она, увидев, как кельнер скрылся за красной шелковой ширмой. – Это уже чересчур! Не могут же они так запросто стибрить у человека сотню в таком благородном отеле…» У фройляйн Луизы закружилась голова. Она подняла рюмку и сделала большой глоток. Коричневатая жидкость горела во рту, несмотря на ее сладкий вкус. «Ай, ладно, я просто пойду к тому милому портье и скажу ему, что этот балбес удрал с моей сотней марок. Этого еще не хватало! Этого еще…»

– Вот, пожалуйста, милостивая сударыня. – Официант во фраке опять бесшумно приблизился и стоял рядом. На тарелочке, под квитанцией, лежала сдача – купюры и мелочь. «Значит, все ж не преступник, – подумала фройляйн Луиза. – Вот видишь, никогда нельзя сразу плохо думать о людях».

– Минутку, – сказала она и, порывшись в монетах, выудила пятьдесят пфеннигов. Она с улыбкой протянула их официанту.

– Это вам, – сказала она.

– Благодарю, сударыня, – сказал официант и тоже улыбнулся. Поклонившись, он снова исчез. Фройляйн Луиза залпом допила свою рюмку, после чего ей стало ужасно жарко и дурно. Воздуха! Воздуха! Ей не хватало воздуха! «Я должна немедленно выйти отсюда, – проносилось у нее в голове, – иначе меня сейчас вырвет на шикарный ковер. О Боже праведный, Ты подвергаешь меня слишком суровым испытаниям. В какие ситуации Ты ввергаешь меня… Я этого больше не вынесу…»

Она неуверенно поднялась и засеменила прочь из холла, мимо стойки приема постояльцев, мимо стойки портье. Никто не обращал на нее внимания. Мальчик подтолкнул для нее вращающуюся дверь. Наконец она оказалась на улице, на прохладном вечернем воздухе, и услышала шум капель дождя, ударявших по деревьям, кустам и газону и оставлявших серебряные разводы в свете фонарей с круглыми плафонами. Фройляйн Луиза глубоко вздохнула. Ей понемногу становилось лучше. С Харвестерхудер-вег на подъездную дорожку свернул лимузин и остановился на пандусе под навесом. Шофер помог выйти двум дамам в норковых манто. Фройляйн Луиза вжалась в угол. Она услышала, как одна из дам произнесла:

– Машину в подземный гараж, Эмиль. В десять она нам снова понадобится. Я позвоню.

Шофер поклонился, держа в руках фуражку, снова сел в автомобиль и, отъехав от входа, обогнул фасад и исчез за углом.

Фройляйн Луизе пришла в голову идея.

Минутку, минутку. Значит, здесь существовал подземный гараж. Ирина и этот Роланд, они ведь наверняка боятся, что фройляйн Луиза охотится за ними, что она их разыскивает. А что, если они поедут на машине Роланда в подземный гараж? Вдруг оттуда есть лифт прямо к номерам? Ключ от комнаты, наверное, могут принести. Если это так, то фройляйн Луиза напрасно будет ждать здесь, тогда она их и вовсе не увидит, если они наконец вернутся.

«Подземный гараж, – размышляла она. – Я должна взглянуть на этот гараж». Она раскрыла свой старенький зонтик и заспешила на вновь занывших ногах вдоль фасада, вслед за лимузином.

5

Она стояла в темноте под дождем минут десять, прижавшись к большим закрытым стальным дверям грузового лифта. Рядом с дверью она увидела вход с винтовой лестницей, но пока не отважилась спуститься по ней. «Меня скорее заметят, если я войду одна, уж лучше с кем-нибудь, – решила она. – Подожду следующую машину».

Следующей машиной был «рекорд». Он очень близко подъехал к фройляйн Луизе, его фары ослепили ее. Мужчина в плаще и в шляпе вылез и позвонил в большой колокольчик на двери лифта. Мужчина был худой, из-под шляпы выглядывали седые волосы, у него было узкое, интеллигентное лицо. Ожидая, пока поднимется лифт, он стоял рядом с Луизой. Приподняв шляпу, он поздоровался:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – ответила фройляйн Луиза.

– Что-то случилось? Я могу помочь?

– Нет, спасибо… – Фройляйн Луиза уже придумала историю для людей в гараже. – Очень мило с вашей стороны…

Через пару секунд из глубины раздалось глухое шуршание, и над металлическими воротами зажглась красная сигнальная лампочка.

– Сейчас придет лифт, – произнес мужчина и поспешил к своей машине. Вибрирующий звук становился все громче и громче и затих. За спиной фройляйн Луизы поползла вверх металлическая стена. Она вздрогнула, испугавшись, что упадет спиной в бездну, но там не было бездны, там была платформа лифта, и на ней стоял полный розовощекий человек с приветливым лицом и улыбающимися глазами. Диспетчер гаража Вим Крофт в половину седьмого вновь заступил на ночное дежурство. Он сказал фройляйн:

– Добрый вечер. Вы хотите спуститься вниз?

– Да, – ответила фройляйн.

– Зайдите в лифт и станьте у самой дальней стенки. Я должен направить машину, – сказал Крофт.

Фройляйн Луиза кивнула и ступила на платформу. Она прошла перед «рекордом», въездом которого дирижировал Крофт. Потом они поехали вниз. Лифт издавал много шума, слов почти не было слышно. Крофт радостно улыбался фройляйн, она улыбалась в ответ. «Какой приятный человек», – подумала она. Лифт остановился. Крофт протиснулся мимо «рекорда», пока поднималась вторая металлическая дверь, и сигналами помог выехать машине, которая двигалась теперь задним ходом, на второй этаж подземного гаража и к месту стоянки. Фройляйн Луиза медленно шла за ними. Гудел вытяжной вентилятор, мужчины и женщины в тяжелых резиновых фартуках на небольшом отдалении мыли машины, на потолке горели неоновые лампы. Одна была неисправна, и какой-то молодой человек, сидя на высокой лестнице, чинил ее.

Фройляйн Луиза огляделась и увидела водителя «рекорда», который вышел из машины и приближался к ней вместе с дежурным по гаражу. До нее донеслись его слова:

– Ну что вы, плохая погода. В Москве сплошные снегопады, как я слышал. – Он отдал ему ключи от машины и прошел мимо фройляйн Луизы в маленький кабинет, расположенный возле лифта, где горела голая лампочка и рядом с красным огнетушителем на стене висел кока-коловский календарь. Дежурный отметил прибытие машины и повесил ключи на доску.

– Вы из Москвы? – запинаясь, спросила фройляйн Луиза господина в шляпе, который нес в руках папку. В ее висках вдруг сильно застучала кровь.

– Да, из Москвы, уважаемая сударыня, – ответил седой мужчина без малейшего акцента. Он снял шляпу и склонил голову: – Иосиф Монеров, разрешите представиться.

– Луиза Готтшальк, – сказала фройляйн. – Из Москвы… – Она была не в состоянии продолжать. «Русский! – стрельнуло у нее в голове. – Русс…»

– Господин профессор Монеров приехал в Гамбург на конгресс, – пояснил Крофт. – Он знаменитый врач.

– Ах, перестаньте, – отмахнулся Монеров. Он расстегнул пальто, чтобы поискать чаевые для дежурного, при этом фройляйн заметила, что он был в смокинге. – Конгресс! Один прием за другим. Я уже не могу ни есть, ни пить. Как вы здесь живете на Западе! А у меня еще так много дел сегодня вечером. Я должен прилечь и отдохнуть.

– Много дел? – спросила фройляйн Луиза. Ей показалось, что Монеров ей подмигнул. «Русский. Русс появился», – сказала она себе. Ни о чем другом она уже не могла думать.

– Да, очень много дел, уважаемая сударыня, – сказал Монеров. – Если бы мой друг Вим Крофт не дал мне напрокат машину, я бы вообще нигде не поспевал.

– Вы друзья? – заинтересовалась фройляйн Луиза. Это звучало наивно, но ее лицо даже осунулось от волнения, этот разговор так много значил для нее, так много… все!

Монеров ответил добродушно:

– Да мы просто закадычные друзья, не так ли, господин Крофт? Господин Крофт голландец. Я люблю Голландию, не раз бывал там.

«Бог ты мой, – думала фройляйн Луиза. – Еще и голландец! Значит, вот оно, наконец-то…»

– У меня есть друзья – русский и голландец, – громко сообщила фройляйн Луиза и не мигая посмотрела на обоих.

– Это делает нам большую честь, – ответил голландец. – Мы любим друзей.

– Да, нам приятно, когда нас любят, – сказал русский. Он протянул Крофту сначала руку, потом чаевые.

– До свидания, господин профессор, – произнес Крофт. Он и фройляйн Луиза посмотрели вслед русскому, как тот подошел к закрытой матовой двери неподалеку и нажал на кнопку на латунной панели. Спустился гостиничный лифт. Монеров открыл дверь, помахал им, вошел, и лифт поехал вверх. «Значит, с лифтами я правильно догадалась», – поняла фройляйн Луиза.

– А что я могу сделать для вас, уважаемая сударыня? – спросил Крофт.

Фройляйн Луиза снова посмотрела на него с видом заговорщицы.

– Речь идет о господине Роланде, – сказала она.

– Ах вот как, о господине Роланде? – Он с улыбкой взглянул на фройляйн. Она улыбнулась в ответ – преисполненная детского доверия.

– Да, – подтвердила она. «Сейчас мне придется солгать, – подумала она. – Это грех, но иначе не получается». – Дело в том, что мне нужно поговорить с ним, с господином Роландом. Я в его большой белой машине забыла книгу, которая мне срочно нужна. Господина Роланда нет в номере, я уже спрашивала у портье. И вот я подумала, может быть, я могу здесь его подождать. Чтобы мы не разминулись. Книжка мне уж очень срочно нужна.

– Да, господин Роланд еще не возвращался, – сказал Крофт. Потом он добавил: – Книга в его большой машине?

– А что, у него есть еще и маленькая?

– Он взял напрокат у меня «рекорд». Как и русский профессор. Его большая машина стоит вон там, видите?

Он показал на мой «Ламборджини», стоящий между двумя опорами.

– Да, да, это она! – воскликнула фройляйн Луиза, видевшая мою машину у въезда в лагерь, когда мы впервые повстречались. Она испугалась. «Машина здесь, – соображала она. – Если этот голландец мне ее сейчас откроет и скажет: „Ищите свою книгу“, что мне делать?» Голландец осторожно произнес:

– Это «Ламборджини» господина Роланда. Ключи он оставил мне. Но вы должны понять, уважаемая… Я хочу сказать… Разумеется, я не сомневаюсь в ваших словах… Но я не имею права открывать машину без его разрешения и искать там книгу. Вы должны понять это…

– Я прекрасно это понимаю, – произнесла фройляйн Луиза. («Благодарю Тебя, Всевышний!»)

– Тогда… тогда… Вам это не слишком помешает, если я здесь внизу подожду, пока господин Роланд не приедет на вашей машине?

– Разумеется, не помешает. Я, правда, не знаю, когда он приедет.

– Я не спешу, – сказала фройляйн. – Он ведь точно привезет сюда машину, когда вернется, да?

– Наверняка. Вы же видите. Как господин профессор. – Крофт взглянул на доску с ключами, потом на план расположения комнат. – Гм, – произнес он.

– Что?

– Мне уже и прошлую ночь бросилось в глаза, когда господин Роланд брал напрокат автомобиль. Короче, он и его жена, – сказал Крофт, заглядывая в план, который ему передали из рисепшн с новыми заказами, – живут в люксе 423.

– Он и его жена, – тихо повторила фройляйн.

– Что вы?

– Ничего, ничего. Ну и?

– А господин профессор Монеров живет в люксе 424, рядом. И оба взяли «рекорд»!

– Ну надо же! – воскликнула фройляйн Луиза. «Теперь я у цели, – сказала она себе. Во всяком случае, у одной из них. И мои друзья здесь. Господи, а я уже была готова отчаяться. Теперь только вперед!»

– Посидите в моем кабинете, сударыня, – предложил Крофт.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала фройляйн и отправилась в маленькую комнатку. Она села на стул, стоявший под календарем. Крофт сел на письменный стол. Они продолжали беседовать.

– Сейчас столько всего происходит, – рассказывал Крофт. – Отель переполнен. И какой благородный человек, этот профессор Монеров… Говорит, что уже не раз бывал на моей родине…

Крофт, тосковавший по родине, увлеченно заговорил о Голландии. Он рассказывал фройляйн Луизе о цветущих тюльпанах в огромных садах вокруг Гааги, и о том, как чудесно выглядит земля, когда цветут тюльпаны. Он бы не останавливался, но звонок позвал его наверх.

– Может быть, это господин Роланд, – предположил Крофт.

Но это был не я.

Крофт вернулся, снова сел на стол и продолжил рассказ. Молодой парень, починивший лампу, зашел в кабинет. Это был стройный белокурый юноша в синем комбинезоне.

– Все о’кей, – сказал он. – Подпиши мне здесь рабочее время.

Крофт подписал бумагу. В это время парень с улыбкой посмотрел на фройляйн Луизу. Она тоже улыбнулась. «Очень милый молодой человек», – подумала она.

– На, держи, Юрген. И большое спасибо, – сказал Крофт.

– До свидания, – попрощался Юрген. Кивнув фройляйн, он исчез.

– Славный человек, – сказала фройляйн.

– Да, очень славный. И такая тяжелая судьба. – Диспетчер обожал поболтать.

– Тяжелая судьба?

– Ну да. Его зовут Юрген Фельмар. Вам это имя ничего не говорит?

Фройляйн задумалась.

– Фельмар… Фельмар… Где-то я уже слышала эту фамилию… но сейчас…

– Людвиг Фельмар, очень крупный нацистский преступник, которого они сейчас, наконец, поймали в Бразилии. Бывший штандартенфюрер СС.

– Штандартенфюрер Фельмар? – Фройляйн Луиза с трудом выговаривала слова.

– Да, а молодой человек – его сын, – сказал Крофт. – Отца нужно судить! Если ему не дадут пожизненно… Тысячу раз заслужил, ведь правда? Никакого вопроса. Но парень. Парень-то не виноват! Абсолютно не виноват. Представляете, что с ним сейчас происходит? Держит себя в руках, бедняга…

До фройляйн Луизы последние слова доносились словно через вату. Она размышляла:

«Француза, стало быть, я уже повстречала, поляка, чеха, украинца, русского. И вот, наконец, настоящий штандартенфюрер. Сын штандартенфюрера, но все-таки. Все здесь. Здесь, – ощутила она вдруг с той неожиданной ясностью, которая так часто озаряла ее, – здесь будет принято решение. Здесь, в этом отеле, и еще сегодня, да, еще сегодня!»

Вновь раздался звон колокольчика.

Крофт снова поехал наверх и вернулся с мокрой от дождя машиной. И снова это была не та машина, которую ждала фройляйн. «Это ничего, – терпеливо говорила она себе. – Совсем не страшно. У меня есть время, я могу подождать».

Она прождала полчаса. Час. Полтора часа. У Крофта появилось много дел, и он уже не мог больше уделять фройляйн Луизе столько времени. Машины забирали и возвращали, под конец приехала машина, на которой взявший ее напрокат попал в аварию. Крофт должен был установить размеры причиненного ущерба. Он подкатил деревянную платформу, лег на нее и заехал на подставке под машину.

«Люкс 423, – приняла фройляйн внезапное решение. – Быть может, этот Роланд все-таки уже на месте. И всего лишь не поставил машину в гараж, поскольку собирается снова уезжать. Да, – подумала она, – наверняка он уже здесь». Подумав это, она уже нисколько в этом не сомневалась. Она вышла из маленького кабинета и отправилась к матовой двери лифта, который поднимал наверх.

Она нажала на кнопку вызова. Лифт плавно спустился. Никем не замеченная, фройляйн открыла дверь и вошла в лифт со стенами из красного дерева. Она нажала на кнопку пятого этажа. Лифт быстро заскользил вверх и вскоре остановился. Фройляйн Луиза вышла. Широкий длинный коридор был устлан коврами, у стен стояли старинные комоды и темные кресла. Не было видно ни души. Возле лифта стрелки и цифры указывали на расположение номеров пятого этажа. Фройляйн Луиза быстро сориентировалась. Она пошла по коридору, мимо старинных гравюр и больших картин, написанных маслом. 427… 426… 425… 424… («Здесь живет русс», – подумала она.)