Текст книги "Гипноз разумности"

Автор книги: Владимир Цаплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)

«Гуманитарная» и «Естественная» философии

Слова человеческого языка, как известно, многозначны и поэтому в слово «философия» может вкладываться и совершенно отличный от принятого смысл. Поэтому, если не вдаваться в частности, можно выделить два вида философии, которые отличаются не областью приложения, а используемым инструментарием. Все вышеизложенное можно назвать «гуманитарной философией», общим отличием которой является политическая ангажированность, спекулятивные представления о логике, использование расплывчатых и мутных понятий, некритическое следование архаическим догмам, иррациональность, рассуждения об областях знания или явлениях естественного мира, которые не только вырваны из контекста, но и не понимаются хотя бы на схематическом уровне или вообще непредставимы, т.к. являются результатом математических выкладок, пренебрежение, а чаще непонимание принятых в науке критериев достоверности, легковесное обращение с законами природы или их полное незнание и т.п. Особенно это ярко проявляется, когда такие философы пускаются в рассуждения о естественной науке, но не менее бесплодными, хоть и не столь очевидными, являются их попытки рассуждений об обществе, его истории и развитии. «Гуманитарной философии» или попросту словоблудию, противостоит «естественная философия», использующая логику только как синоним возможно более полного и подробного построения рациональных причинно-следственных цепей, приводящих к некоторому явлению, использующая естественно-научные критерии достоверности, обязательное соответствие законам природы, рациональность интерпретаций, максимальную четкость используемых понятий, строгие формулировки и воспроизводимость. Поэтому отличие инструментария «естественной философии» от инструментария других экспериментальных или теоретических естественных исследований заключается лишь в том, что она относится к областям, в которых либо невозможно математическое моделирование, либо пока невозможно введение объективной числовой меры, обязательной для естественной науки. В значительной степени по этой же причине бесплодно математическое моделирование социальных процессов. «Естественная философия» в естественной науке представляет своего рода интеллектуальную внерабочую гимнастику при умозрительном обсуждении дальнейшего развития каких-либо исследований в самом общем виде, никак не касаясь повседневной работы. Она может применяться и при обсуждении проблем, текущего или будущего социума, где также какие либо числовые параметры отсутствуют. Например, нет единицы измерения интеллектуальности, нет единого для всех понятия «хорошо» или «лучше» и т.п., поэтому приходится ограничиваться словами: подающий надежды, способный, талантливый, незаурядный, выдающийся и т.д. Точно та же картина будет и при обсуждении других социальных аспектов. Очевидно, что экономические показатели или социологическая статистика к глубинным личностным или социальным процессам отношения не имеют. Однако это не значит, что попытки понять принципы организации общества, суть тенденций и формулирование условий желаемой общественной гармонии могут быть отданы на откуп болтунам или рефлектирующим бездельникам и невеждам. Очевидно, что осмысленный анализ этих процессов может быть сделан только естественной философией.

На закуску несколько слов о богословии, которое переплюнуло даже «гуманитарную философию». «Научное» самомнение попов дошло до того, что они требуют официального признания богословия и теологии науками с соответствующим присуждением государственных ученых степеней! [125]125
  125. Члены Межконфессионального Совета по теологии Учебно-методического объединения по классическому университетскому образованию при МГУ(!) выразили пожелание, чтобы Всероссийская аттестационная комиссия (ВАК) признала специальность «Теология» с тем, чтобы российские богословы могли получать соответствующие ученые(!) степени! Заместитель главы Совета, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев утверждал, например, что теология сегодня «очень востребована» на основании того факта, что соответствующие предметы преподаются якобы в 36 вузах страны, а в 21 государственном вузе уже имеются кафедры или факультеты теологии http://inauka.ru/news/article72102?subhtml.


[Закрыть] По сравнению с этим все остальные «научные гуманитарии» – просто продвинутые ученые! Здесь самое вежливое слово – докатились, и что-либо комментировать – только унижать здравомыслящего читателя – настолько все должно быть ясно с отношением к пропаганде невежества.

ТРАДИЦИОННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Очевидно, что на протяжении тысячелетий люди прекрасно обходились и без образования в современном значении этого слова! Вполне хватало животных инстинктов, которые безотказно «работали» и в тундре, и в степях, и в пустынях, и в тайге, и в джунглях, и на высокогорье, приводя к тому, что постоянно рождались новые поколения людей, которые, завершив свой жизненный цикл, уступали место на Земле новому поколению. Человек в раннем детстве оставался под опекой родителей, а вскоре и сам включался в игру за выживание, чтобы еще через десяток-другой лет уступить место следующей генерации. Причем цикл везде был одинаковым и никогда не нарушался. Конечно, смена поколений происходила не скачкообразно, т.к. представители разных поколений жили в течение какого-то периода одновременно, но приходил срок и более молодое поколение занимало место предыдущего. Какие-то племена разрастались, какие-то исчезали вследствие неизвестных, но мыслимых причин: эпидемий, природных катастроф, неожиданного оскудения ресурсов, обеспечивавших питанием и пресной водой и т.д. Но в целом общая численность племен возрастала, люди занимали все новые природные ниши и распространяли свое присутствие на еще не занятые районы Земли. Благодаря разумности, люди получили возможность осознавать с какими событиями и обстоятельствами жизни связаны приятные ощущения, и поэтому уже вполне сознательно стремились увеличить их количество – например, приготовить на трапезу шашлык из свежей мамонтятины! Это, естественно, приводило к разделению труда, т.е. разным людям надлежало выполнять разные функции, которые должны были увенчаться свежим шашлыком для всех членов племени! Одним поручали выкопать яму-ловушку, вторым загнать в нее мамонта, а третьим пока развести большой костер для будущей добычи, чтобы сразу отведать свежатинки: холодильники еще не предусматривались! Но ведь разные функции нужно еще уметь выполнять, а то поручишь неумехе разводить костер, так он либо все стойбище спалит, либо шашлык получится недожаренным! Или, не дай бог, по неосторожности и сам станет шашлыком! Вот и учили сначала тому, как правильно разводить костер – давали «образование»! Разумеется, этим разделение труда и «образование» не ограничивалось. Неприятно, например, когда на волосатую спину капает холодный дождь (нельзя сказать «за шиворот», потому что «шиворота» еще, наверно, не было!), поэтому строили какие-то укрытия. Для строительства укрытий использовались природные материалы, бывшие под рукой: камни, стволы, ветки и листья растений, кости и шкуры животных, выдолбленные в скалах или естественные пещеры и т.п. Но ведь ветки нужно было уметь скреплять, а пещеры приспосабливать, – постепенно этому научились и накопленному опыту тоже учили, т.е. тоже давали «образование»! И так во всем. Содержанием «образования» всегда было обобщение накопленного опыта, т.е. «образование» было посвящено, в основном, тому, что люди уже знали и умели. Если какую-то операцию начинали делать лучше, то в процессе передачи опыта – «образования», учили уже именно новой операции, а не устаревшей. Например, если прежде при изготовлении одежды использовали иглы из острых костей животных и рыб, то после появления металла учили тому же самому с применением уже металлических игл. Старое знание при этом забывалось, как ненужное и устаревшее. Но если бы умения не передавались из поколения в поколение путем «образования», они бы не смогли постепенно накапливаться, развиваться и видоизменяться, и люди до сегодняшнего дня умели бы изготавливать только примитивные каменные орудия. Но в смене поколений и образе жизни мало что менялось: человек рождался без каких-либо представлений о мире, в котором ему предстояло прожить некоторый срок, а объем знаний и умений никогда биологически не наследовался. Так устроен мозг! Изготовление все увеличивающегося числа предметов, окружающих человека, и их усложнение требовало большего числа умений, большей искусности и специализации, благодаря чему усложнялось и «образование». Проходили тысячелетия, возникали – как правило фантастические – объяснения каких-то природных закономерностей, знание которых, по мнению людей, также могло способствовать выживанию. Стихийно появлялись бытовые привычки, выделялись сословия, устанавливались традиции отношений между ними, формировалась структура цивилизации, и все это, в какой-то мере, становилось предметом «образования», т.е. передачи более молодому поколению ранее приобретенных знаний и умений, необходимых, по мнению «учителей», для выживания. Поэтому каждому старшему поколению приходилось осознанно передавать свой опыт добычи еды, сооружения укрытий и защиты от хищников и других знаний, более молодому поколению, официально назвав это спустя многие столетия словом образование уже без кавычек! Думаете образование стало чем-то принципиально отличается от «образования»? Думаете что-то существенно изменилось? Ничего, кроме резко возросшей численности, количества мозаичных знаний и стихийного совершенствования быта! По-прежнему, конечной целью любого существующего образования является умение «разводить костер». И то, что в современном обществе число типов «костров» стало несчитанным, а их связь с «шашлыком» крайне опосредованной – ничего по сути не изменило! Просто к «кострам» стали относить необходимость знакомства с некоторыми общими основами и принципами, которые могли пригодиться в любом ремесле, а также знание того, как поддерживать стабильность случайно сложившейся структуры цивилизации, не изменив сути образования. Соответственно, появилось и обучение придворных мудрецов, советников, дипломатов, священнослужителей и т.д. Они владели знаниями, совершенно бесполезными в повседневной практической деятельности, но зато, в отличие от подавляющей массы людей, приобретали некоторую абстрактность мышления. Определенная часть представителей этой группы сформировала то, что называется сегодня гуманитарной деятельностью, изредка – наукой, но в основном превратилась в обслугу инфраструктуры цивилизации. Эти профессии довольно быстро стали привилегированными, потому что предполагали не физическую работу руками – однообразную, утомительную и, часто, грязную, а преимущественно – языком.

Следование этим принципам и сформировало сегодняшнее образование, представленное как общим просвещением, так и более высокими уровнями, предполагающими все более высокую и детальную профессионализацию. Но, вновь повторим, суть образования осталась в точности такой же, какой была и многие тысячи лет назад – обеспечить физическое выживание и максимально возможный комфорт! Т.е. в подавляющем числе случаев образование сегодня – всегда профессионализация, будет ли это изготовление глиняных горшков, решение интегральных уравнений или обеспечение стабильности общества. Так как уже изготовленные «горшки» сразу кто-нибудь норовил присвоить или разбить, – старались этому помешать, прививая понятия, обеспечивавшие стабильность общества, сделав их общими для всех видов образования, какую бы узко профессиональную цель оно ни преследовало. Это «привитие понятий» стали называть воспитанием социальности, духовно-нравственных качеств, патриотизма, верности долгу, законопослушания и т.д. и т.п.

РАЗВИТИЕ ТРАДИЦИОННОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Первая письменность появилась, вероятно, 4,5 – 5 тысяч лет тому назад. Однако, долгое время умение читать и писать было уделом только избранных и посвященных. В древности клинописью, пиктографическим, иероглифическим или алфавитным письмом владели, видимо, только некоторые монахи, жрецы или придворные «мудрецы». Распространенность письменности была столь ограничена, что религиозные деятели, пытаясь объяснить отсутствие древних письменных священных писаний (свидетельств их якобы божественного происхождения) придумали сказку, что их содержание в течение тысячелетий передавалось от одного поколения другому ...устно! Есть даже такое понятие: «устная Тора» (священное писание иудеев) – очевидная нелепость! Даже многие монархи средневековья, не говоря уже о простом люде, были совершенно неграмотными и могли под государственными бумагами оставить только закорючку. Так, средневековые биографы и мемуаристы, отмечая феноменальную память Тимура (Тамерлана), утверждают, что он был неграмотным, не умел читать, и поэтому содержал штат специальных чтецов. А ведь это было немногим больше пятисот лет назад!

Владение основами счета и арифметики уже было такой мудростью, что, как считалось, на нее способны только самые высоколобые! Поэтому массовое обучение элементарному умению читать, писать и считать появилось совсем недавно, но даже сегодня миллионы людей остаются неграмотными. Например, в Америке школы существовали с XVII века, но это были в основном частные и религиозные школы. Томас Джефферсон (1743 – 1826), автор Декларации независимости и третий президент США, считал, что начальное образование детей должно быть под правительственным контролем, свободным от религии и доступным всем детям в независимости от их социального статуса. Тем не менее, еще в течение продолжительного времени ситуация не менялась. До 1840 года школы были достаточно редко расположенными, частными и доступными только для детей из состоятельных семей. Реформаторы настаивали на идее, что всеобщее школьное образование должно быть широко распространенным, служить воспитанию хороших граждан, единению общества, борьбе с преступностью и бедностью. В результате их усилий бесплатное публичное начальное образование стало доступным для всех детей только к концу XIX столетия. Причем в течение долгого времени начальное обязательное просвещение практически было только в крупных городах и столицах, где, по данным ООН, еще и сегодня проживает не более половины населения планеты. В 20-х и 30-х годах ХХ века, благодаря научно-техническому прогрессу, большинство штатов Америки приняли закон об обязательном школьном образовании всех детей до 16 летного возраста. Однако в школах продолжалась дискриминация по расовому, половому и социальному статусу. Девочек часто либо не принимали в школы, либо обучали не совсем тем же предметам, что и мальчиков. Только начиная в 50-х годов ХХ века были приняты специальные законы, направленные против какой-либо дискриминации [126]126
  126. Butts. R.F. Public Education in the United States: From Revolution to Reform. Holt, Rinehart and Winston, 1978


[Закрыть].

В России школьное образование начало складываться в систему в конце XVIII столетия – первый в истории российского государства школьный Устав был принят в 1766 году. Но долгое время система была до крайности сложной и запутанной. Начальная школа включала в себя одноклассные начальные училища, двухклассные начальные училища, четырехклассные начальные училища. Занятно напомнить, в чем заключалось такое образование во второй половине 19 века. В книге Дерюжинского В. Ф. «Полицейское право. Пособие для студентов», изданной в Петербурге в 1903 году, сказано: «Предметами учебного курса в начальных народных училищах являются: Закон Божий..., чтение по книгам гражданской и церковной печати, письмо, первые четыре действия арифметики и церковное пение. Кроме этих обязательных предметов, в училищах могут быть преподаваемы ремесла и рукоделия»! Разнообразными были и школы повышенного типа: высшие начальные училища, мужские и женские прогимназии, духовные училища, торговые школы и т.д. Для детей дворянства имелись лицеи, училища правоведения, пажеский корпус, кадетские корпуса, институты благородных девиц. Духовенство обучало своих детей в основном в епархиальных училищах и духовных семинариях. Далее развитие образования в разных странах проходило в целом подобно друг другу, различаясь лишь в частностях. Автор не упомянул о среднем школьном образования, колледжах, высших учебных заведениях, университетах, академиях, аспирантурах, докторантурах и т.д. Но это упоминание не имеет значения в рамках этой книги, потому что роль всех типов учебных заведений принципиально не отличается от роли начальных учебных заведений. Отличие только в уровне и форме образования при той же цели: просвещение и профессионализация. Подробно познакомиться с взглядами на историю образования в разных регионах мира от Месопотамии, Египта, Индии, Китая и до Западной Европы в древности, средневековье, в эпоху Возрождения и вплоть до конца ХХ века, можно во многих трудах [127]127
  127. Смотри, например, «История педагогики и образования от зарождения воспитания в первобытном обществе до конца ХХ в.» (3-е изд.) Пискунова А.И., Издатель: М: ТЦ СФЕРА, 2003, Серия: Учебное пособие.


[Закрыть]. Там же читатель найдет и упоминание о педагогических школах или вкладе в педагогику и образование многих исторических личностей и их последователей: Я.А. Коменского, Д. Локка, Ж.-Ж. Руссо, В.Н. Татищева, М.В. Ломоносова, И.Г. Песталоцци, Р. Оуена, Я. Корчака, Г. Спенсера, К. Маркса и Ф. Энгельса, К.Д. Ушинского, А. Макаренко и т.д. Однако, с точки зрения автора, их педагогический опыт представляет только исторический интерес, т.к. они никогда не ставили во главу угла радикальную борьбу с предрассудками и формирование адекватного мышления. Целью их педагогики всегда было только повышение эффективности заурядного просвещения и воспитания-дрессировки. В то же время, их личные человеческие качества, жертвенность и гуманизм навсегда останутся образцом человеческого поведения. Как бы то ни было, но говорить о существовании на Земле действительно мыслящего человечества можно только условно.

ПЕДАГОГИКА

Несмотря на то, что изменения образования носили и носят сугубо количественный характер, связь «костер-шашлык» стала настолько опосредованной, что фактически полностью исчезла из сферы человеческих интересов, хотя объективно и осталась столь же необходимой. Поэтому само образование стало гораздо менее органичным для человека, чем в эпоху, когда все ограничивалось «костром» и «шашлыком» в буквальном смысле. Человек по-прежнему учится «разводить костер», но теперь ему все равно кого на нем будут поджаривать: мамонта, соседа или просто спалят соседнее стойбище. Ему стало все равно для кого «лепить горшки»: папы Римского, пророка Мухаммеда, фашиста, коммуниста, капиталиста, обывателя или мыслителя: он перестал улавливать связь между судьбой «горшков» – все равно расколют! – и собственной судьбой, полагая их независимыми и несвязанными сущностями, хотя фактически связь между ними также осталась. Но утрата понимания связи между личной деятельностью и неизбежно наступающими последствиями, привели к тому, что это отразилось и на восприятии образования, как чего-то искусственно навязываемого, вынужденного, тем более, что само образование стало требовать гораздо больше времени и осознанных личных усилий. А такое отношение к образованию – в свою очередь – привело к тому, что был поставлен под угрозу «процесс воспитания хороших солдат и рабочих» – как выразился Б. Стругацкий, – а точнее, подвергалась опасности прочность государства и устойчивость олицетворяющей государство власти. Полностью устранить угрозу можно было только восстановив в сознании людей утерянную связь, но уже в рамках несравненно более сложной и многосвязной структуры, чем была цивилизация во времена «костра-шашлыка». Очевидно, что решение этой задачи нереально, если оно не сопровождается одновременным формированием поколения с полноценным мышлением и постепенной перестройкой всей иррациональной структуры существующей цивилизации, что само по себе представляет, конечно, грандиозную задачу. Но это даже не осознается, поэтому попытки восстановить связь сводятся к созданию только видимости восстановления связи, которая основана на угрозе применения силы, насаждении страхов, конъюнктурных предрассудков, меркантильности, дрессировке и манипуляции сознанием! Внедрением этого незамысловатого репертуара в практику образования и занимается педагогика! Разумеется, никто и никогда так откровенно не формулировал цели педагогики, но объективно она была и осталась таковой! Именно с этой целью педагогика пробовала вводить разные «комплексы мер»: то требования обязательного поклонения языческим истуканам или единому богу и знания священного писания, то публичное наказание розгами, то обязательную молитву перед занятиями, то свободное воспитание, то непрерывную идеологическую обработку, то раннюю профессиональную ориентацию, то развитие настенной печати, то изучение дидактических текстов, то деление школ на естественные и гуманитарные или мужские и женские, то отделение двоечников от хорошистов, то воспитание патриотизма, то учреждение организаций гитлерюгендов, скаутов, хунвейбинов, октябрят или пионеров, то «нейролингвистическое программирование», то... И ни один из этих «педагогических методов» никогда не давал результата, – и не даст, потому что воспитывалась не самостоятельность мышления, а исполнительность и умение приспособиться к существующему режиму. А тем временем педагогика уже успела провозгласить себя наукой, навешать на себя орденов и званий, учредить свои институты и академии, хотя осталась столь же бесплодной, как и всегда ранее. Люди, представляющие педагогику, должны понять, что единственным способом восстановить в человеческом мозгу – а значит и в поступках – связь между индивидуальными поступками и всем человеческим обществом, является формирование полноценного мышления! Только полноценное мышление позволит человеку видеть все цивилизационные процессы во взаимосвязи, а значит и свое место в этих процессах. Причем не как безмозглого винтика, от которого ничего не зависит, а как полноправного участника.

– Общество изменится?

– Несомненно!

– Останется ли власть управленческой синекурой и представленной такими же людьми, как и ныне?

– Нет!

– Останется ли педагогика в современном виде?

– Едва ли! Если педагогика вообще останется, то ее единственной задачей станет открытая деятельность по выработке методик формирования полноценного мышления, исключающая угрозы, спекуляцию и манипуляцию! Очевидно, что ни один из сегодняшних «педагогических методов», не говоря уж о самих педагогах, этому требованию не удовлетворяет даже приблизительно.