Текст книги "Гипноз разумности"

Автор книги: Владимир Цаплин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)

Смерть

Как известно, животные не страдают «дурными привычками»: не пьют, не курят, не принимают наркотиков, не предаются изматывающим плотским утехам, вынуждены регулярно заниматься «физкультурой» в поисках пищи, живут на свежем воздухе, но... со временем неизбежно стареют и умирают, даже если искусственно поддерживаются комфортнейшие внешние условия и ведется профилактика заболеваний. Смерть неизбежна, каким бы «здоровым» образ жизни ни был! И это свойственно всем организмам, кроме простейших! Как говорят биологи, именно простейшие фактически «бессмертны», а жизнь клеточной культуры в искусственной питательной среде можно поддерживать неопределенно долго! Можно предположить, что смерть неизбежна только для организмов, построенных хотя и из взаимосвязанных и взаимозависимых, но отдельных органов или систем, выполняющих определенные функции по поддержанию гомеостаза. Очевидно, что только в этом случае обязательно наличие обеспечивающего его органа – предсознания. Смерть связана с постепенным разрушением фильтров предсознания или потерей способности слоев оболочки предсознание поддерживать адекватные фильтры. А разрушение этих фильтров быстро приводит к исчезновению или резкому искажению сигналов, управляющих гомеостазом. Следовательно, ко все более значительным отклонениям от гомеостаза, которые, в свою очередь, увы, приводят организм к постепенной, но неизбежной гибели. Причем у человека, обладающего неординарным интеллектом, частично функции оболочки предсознания берет на себя сканирующая оболочка, как это указывалось выше, что несколько тормозит процесс разрушения. Поэтому средняя продолжительность жизни мыслителей выше, как показывают многовековые наблюдения. Видимо, тем же механизмом – компенсирующей ролью сигналов сканирующей оболочки, объясняется и несомненная роль психики в течении и лечении соматических заболеваний. Таким образом, неизбежность старения, дряхления и смерти также объяснимы (в самом общем виде!) с точки зрения «матрешечной» модели разумности.

Видимо, читатель обратил внимание на удивительное соответствие гипотетического механизма и принципа разумности тем особенностям мышления, которые следуют из наблюдений. Разумеется, трудно отрицать желание подчеркнуть только соответствия, но следует учесть, что выводы, следующие из наблюдений и «матрешечная» интерпретация были сформулированы практически независимо друг от друга! ...Дальше возможность безжалостно критиковать, возражать, уточнять, сопоставлять, проверять, развивать и строить гипотезы о причинах психических и физических процессов в организме, и их связи с состоянием цивилизации в целом (в рамках матрешечной модели и сенсорного принципа разумности), автор предоставляет читателям.

ЭМОЦИИ

Чисто внешне эмоции выглядят, как сумма психомоторных реакций организма (жесты, мимика, позы, выражение лица и т.д.), поведения (скованного, возбужденного, подавленного и т.д.), и внутреннего состояния, которое принято характеризовать словом «настроение» (хорошее, плохое, радостное, восторженное, грустное и т.д. и т.п.). Эмоции свойственны человеку и, в некоторой степени, высшим животным. Хотя более вероятно, что все это не более, чем антропоморфная интерпретация чисто животных поведенческих проявлений: «радостное» поведение собаки при встрече хозяина, урчание кошки, гримасы обезьяны, угрожающий оскал хищника и т.д. В любом случае – трудно описать словами то многообразие эмоций и их видов, которые постоянно испытывает человек! Лица людей непрерывно выражают разнообразнейшие эмоции даже в спящем состоянии. Достаточно вспомнить число оттенков грусти от легкой задумчивости до отчаяния. Очевидно, что количество сочетаний этих составляющих, представленных в разных пропорциях и с разной интенсивностью, должно быть ...если не бесконечным, то крайне большим. Если предположить, что каждое из этих состояний стимулируется каким-то своим агентом, то их количество станет также непредставимо большим, что уже практически невероятно. Избежать предположения о бесконечном числе агентов может помочь аналогия со цветообразованием: любой цвет и оттенок можно получить в результате смешения в разных пропорциях всего трех монохроматических цветов: красного, зеленого и синего. Возможно, для различных эмоций подобными составляющими будут всего два «монохроматических» состояния психики: высшей «гармонии» и абсолютной «дисгармонии», смешивающиеся в разных пропорциях. При всей неопределенности этих состояний, они как бы обобщают все: здоровье и болезни, бодрость и усталость, подвижность и вялость, успех и неудачу, победу и поражение, расслабленность и напряжение, перспективы и воспоминания, самооценку и отношение других людей, надежды и разочарования, веселье и скуку, общение и одиночество, разделенную или отвергнутую любовь и т.д. Эти состояния отражают повседневное течение жизни, лишь создавая определенный жизненный настрой, фон, который как раз и можно отразить словами «гармония» и «дисгармония», а в предельных случаях – эйфория и депрессия. А сочетание этих двух чувств, эйфории и депрессии, в разных пропорциях и создает все то богатство эмоций, которое мы наблюдаем. Частным случаем могут служить однотипные эмоции, отражающие, например, разную меру веселья: гомерический хохот, задорный смех, улыбка, усмешка и т.п., проявления которых сопровождаются близким набором психомоторных реакций – внешних проявлений физиологического удовлетворения, отношения к событию-явлению или чувства юмора, которое, в свою очередь, может быть примитивным, грубым, утонченным, парадоксальным и т.д. Но все их можно представить, как сумму всего двух состояний в разных пропорциях.

Нельзя отрицать, что в появлении и проявлении эмоций участвуют также инстинкты, но, с другой стороны, очевидно, что многообразие и разнообразие эмоций связано только с мышлением, т.е. с чисто человеческой чертой. Для человеческих эмоций, т.е. связанных с мышлением, можно сформулировать ряд общих наблюдаемых свойств:

 Одни и те же события могут вызвать одинаковые по интенсивности, но прямо противоположные по смыслу эмоции. Например, один и тот же дождь вызывает радость у грибника, но уныние у загорающего на пляже.

 По отношению к эмоциям употребляются понятия «чувствовать эмоции», «испытывать эмоции» и т.п., но никогда «думать эмоции» или «размышлять эмоции», т.е. эмоции (сами эмоции, а не стимулы) заведомо являются не аналитическим процессом, они как бы вторичны по отношению к аналитическому мышлению.

 Чем примитивнее мышление человека, тем в меньшей степени он отдает себе отчет в причине своих эмоций, считая их иногда даже беспричинными. Мышление таких людей не критично, они без труда могут стать объектом манипуляции, и именно эти люди наиболее часто испытывают экстремальные эмоции, т.е. эйфорию или глубокую депрессию. Таких людей, увы, большинство и именно к ним относится понятие охлократия – власть толпы, т.к. они в наибольшей степени подвержены стадному и нерассуждающему чувству. О способности таких людей сознательно управлять своим поведением можно говорить либо в минимальной степени либо вообще речи идти не может.

 Люди с полноценным мышлением, обладая развитыми аналитическими способностями, как правило, отдают себе отчет в истинной причине своих эмоций или очень близки к их пониманию. Поэтому поведение, свойственное людям с примитивным мышлением или оказавшимся во власти крайних эмоций, в гораздо меньшей степени вероятно у людей с развитым мышлением, и именно от них следует ожидать способности к самоконтролю.

 Какими бы эмоции ни были, они не бывают очень длительными, становясь менее выраженными или постепенно угасают, если их стимул становится привычным и периодически повторяющимся. Но это не значит, что эмоции способны вообще исчезнуть – они лишь меняются, становясь либо менее интенсивными, либо сопровождаются сменой акцентов, либо даже превращаются в противоположные по смыслу.

Из всего сказанного следует, что контролировать эмоции – значит не столько уметь их скрывать или притворяться, сколько осознавать и управлять отношением к вызвавшим их причинам. А это возможно только для развитого и аналитического мышления вопреки устоявшемуся представлению о неизменности массовой психологии.

ПСИХОЛОГИЯ

Постановка вопроса

Существует убеждение, что сам человек не может понять истинные и глубинные мотивы собственного поведения и настроения. Считается, что если сами инстинкты человек иногда в состоянии осознать и пытаться ими управлять – хотя пока и без особого успеха, то психологические мотивы поведения подчас настолько далеко отстоят от породивших их причин, что самому их понять практически невозможно, а значит невозможно изменить собственное поведение или настроение. Это, якобы, может сделать только хороший психолог или психоаналитик, и, следовательно, только он может откорректировать поведение и благотворно повлиять на настроение другого человека. Психолог представляется своеобразным «хирургом для психики», который, как и хирург в буквальном смысле, должен быть посторонним человеком, потому что сам себе человек не может сделать хирургическую операцию [77]77
  77. Впрочем, в хирургии известны случаи, когда в крайних и срочных ситуациях, например, полярных экспедициях, хирурги сами себе делали операцию аппендицита.


[Закрыть]. В отношении хирургии, возможно, это и так, но вот в приложении к психологии – миф, а для многих просто лазейка для самооправдания. Попытка спрятать от себя истинную причину своего же поведения или настроения является безнадежной задачей и напоминает собой наивную попытку устранить угрозу, сделав ее для себя невидимой, закрыв глаза или, как делает страус, пряча голову в песок. Можно привести и сравнение с преступником, который более ли менее изобретательно выкручивается на допросе следователя, находя благопристойные объяснения для событий и противоречий, но при этом прекрасно отдает сам себе отчет в своей виновности, ее мотивах и подробностях совершения преступления! Но в случае психологических проблем человек оказывается подозреваемым, преступником, следователем, судьей и судебным исполнителем в одном лице, и нет никакой возможности разделить свое собственное мышление и память на пять частей, которые в лучшем случае, якобы, будут только подозревать о существовании друг друга. Но «препарировать» собственную психику никто не может лучше самого человека, потому что ему могут быть известны те мотивы, желания и поступки, в которых он никогда и никакому психологу не признается. Поэтому, если в каких-то случаях на это способен другой, то значит и сам человек с полноценным мышлением тем более может проанализировать собственное состояние – все зависит от образованности, эрудированности, способности к самоанализу, развития аналитических способностей и т.д.! Умения быть честным с самим собой – в конце концов! Не с говоря уж о том, что психологи уже самим фактом своего существования, противоречат своему собственному утверждению, что человек не способен понять причины своего поведения, многочисленные подспудные желания, их совместимость или несовместимость с социальным образом жизни. Очевидная правомерность этих соображений почему-то не находит понимания у самих психологов, искренне верящих в то, что поведение человека лишь частично зависит от сознания и, в значительной степени, определяется опосредованным влиянием неосознаваемых животных инстинктов. Примером типичного психологического анализа может служить книга социального психолога Эриха Фромма «Бегство от свободы», неоднократно здесь цитировавшаяся. В ней много точных и метких наблюдений, но как только речь заходит о психологических мотивах появления учений Кальвина и Лютера, подоплеке поведения и настроений средневековых ремесленников, среднего класса и крестьян, состоянии человека в условиях нарождающегося капитализма и его монополистических стадий или психологических причинах фашизма, то появляется гнетущее ощущение неправдоподобных и надуманных переусложнений, явных влияний фрейдистского психоанализа [78]78
  78. Знакомство с фрейдовским психоанализом вызывает иногда даже брезгливое чувство по отношению к фрейдовскому человеку. При этом никто не собирается отрицать мощи и неизменности основной функции любого живого организма, и человеческого в том числе, – стремления к саморепликации. Однако фрейдовский психоанализ, констатируя эту функцию, как подспудную причину каких-то поведенческих и эмоциональных процессов, не предполагает способности к их осознания самим человеком. Такое впечатление, что «люди по Фрейду» – это полулюди, настолько примитивно их мышление. Ведь осознав эти процессы без чужой помощи, можно научиться управлять собой с помощью разума, а не подспудных эмоций, либо просто проигнорировать их, мобилизовав волю, и тем самым «самому исцелить себя». Но для этого требуется развитое аналитическое мышления, воспитание внутренней силы, рациональности отношения к явлениям природы и конкретных знаний, а не прилюдное препарирование своей физиологии, как предполагает психоанализ.


[Закрыть], притянутых за уши интерпретациях мотивов людей, их самочувствия и поведения, которое то и дело становится то садо-мозахистским, то результатом противоречий между свободой индивидуальности и страданиями от возникающей опустошенности со всеми следующими из этого факта последствиями и т.д. Причем никакими объективными методами эти толкования проверить нельзя. Создается ощущение, что речь идет не о поведении существ, априорно наделенных разумом и индивидуальностью, а стае безмозглых головастиков, поведение которых целиком определяется с одной стороны тем, что им постоянно нужно что-то жрать и заниматься любовью, а с другой – тем, что в пруд периодически сливается то огуречный рассол, то раствор стирального порошка, то канализация. Индивидуальная психология подменяется «коллективной», что имеет смысла не больше, чем средняя температура по больнице. Насколько это убеждение соответствует действительности и стоит попытаться понять, потому что в рамках темы, которой посвящена книга, состояние цивилизации целиком определяется поведением людей, а, следовательно, и тем, насколько осознаны мотивы поведения.

Непоследовательность психологии

Для строгости нужно начать с определения психологии, вошедшим в учебники. Но разных направлений психологии такое количество, что только ими можно было бы заполнить всю эту книгу. В определении психологии личности, приведенном в Википедии, читаем, что «психология – наука о закономерностях развития и функционирования психики. ...Психология должна отвечать на вопрос о том, почему человек ведёт себя так или иначе...». Психика – это разумность, если избежать многочисленных мистических и метафизических спекуляций на эту тему. Но разумность свойственна только человеку, причем лишь с определенного возраста, а животные разумностью не обладают вообще, поэтому и говорить о наличии у них психики, а, следовательно, и психологии – нет оснований! Тем не менее, использование слова психология при объяснении характера и причин поведения животных и новорожденных очень распространено, и в этой путанице понятий заключено первое противоречие и непоследовательность психологии.

Психология разбита на два крупных раздела: психология личности и социальная психология. Однако деление на психологию личности и социальную психологию достаточно условно, потому что «в центре внимания и социальной психологии, и психологии личности находится индивид» [79]79
  79. Майерс Давид, «Социальная психология», перевод с английского, СПб, ЗАО Издательство «Питер», 1999 г


[Закрыть]. Социальная психология изучает «как люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу», ставя акценты на «власти ситуации, образах окружающего мира, личных знаниях, самооценке личности, изучает влияние группы на отдельных людей, и индивида на группу». Причем в литературе подчеркивается, что теми же вопросами занимается и психология личности, и социология! Поэтому деление психологий действительно не существенно. Психология утверждает, что ею анализируются причины и мотивы поведения, связанные с мышлением, т.е. неинстинктивное поведение, но не понятно как это достигается не только без понимания механизмов и объективных свойств мышления, но даже без попытки это сделать! Ситуация подобна той, как если бы человек рассуждал о причине падения мощности автомашины или рывков, не имея представления о принципе работы двигателя внутреннего сгорания. В этом нарушении логики второе внутреннее противоречие психологии. Одновременно психологами насаждаются ложные убеждения и откровенные предрассудки, связанные с якобы непостижимой глубиной и завуалированностью мотивов поступков, потому что они скрыты в ...«подсознании»! Подсознание – это как бы «мыслящий подмозг», о содержимом которого обычный мозг ничего не знает, но постоянно испытывает подспудное влияние «подмозга», и под этим влиянием вдруг начинает отдавать необъяснимые приказы вести себя определенным образом или определяет настроение своих же владельцев!!! И вот этим-то влиянием «подмозга», якобы, и занимается психология! Получается, что мотивы, вскрываемые психологией, определяются не разумностью и не инстинктами! А тогда что же такое этот самый «подмозг»? Какая-то неизвестная, но существующая в человеке дополнительная ипостась, кроме тех, что выше были исчерпывающе определены? Да уж не душа-дух ли это?! В иррациональности такого предположения заключено третье противоречие психологии. В этой ситуации не удивительна либо туманная расплывчатость «объяснений» и рекомендаций психологов, как это принято у всех предсказателей, гадалок, провидцев и прорицателей, либо банальность, экстравагантность, и всегда многочисленность взаимоисключающих суждений разных психологов по поводу одних и тех же явлений, что совершенно их обесценивает. Причем психологи делают все свои заключения после самих событий и нет никакой возможности предупредить их наступление с помощью какого-нибудь психоанализа, что делает их вообще бесполезными. В непонимании этого заключается четвертое противоречие психологии.

Если уйти от «тайн» психологии, то различные фобии, антисоциальное поведение, внутренняя раздвоенность или неудовлетворенность, служащие часто причиной стрессов и трагического непонимания своих желаний и стремлений, служат лишь свидетельством неразвитости мышления, оставления его на уровне хаотического развития, вбитых предрассудков и трафаретов. Т.е. поправимых недостатков, если человек честно сам в себе их признает и приложит усилия к их устранению. Ситуация, когда человек может оказаться во внутренне конфликтной и противоречивой ситуации и испытывать по этому поводу резко дискомфортные ощущения – достаточно тривиальна. В конечном счете – это всегда следствие принципиально неразрешимого противоречия между природной функцией живого -саморепликацией, и разумностью, создающей помехи саморепликации, социальным образом жизни, не органичным для человека с точки зрения природы, и других инстинктивных желаний. Масштабы социальности определяются общественно-экономической формацией, развитием технологии и средств производства, увеличением знаний о природе и безудержным ростом численности объединившихся человеческих особей. Не желая отказываться от составляющих своего существования, или будучи не в силах как-то повлиять на них, человек то и дело оказывается в принципиально противоречивых жизненных ситуациях, которые никто(!) не может сгладить или примирить. В понимании этого – начало и конец всех так называемых психологических «откровений» и изысков. И выход – только в понимании сути противоречий, а не в безнадежных попытках их примирить. А это невозможно без адекватного и рационально сформированного мышления, которое, только став таким, сможет найти оптимальный выход из непрерывно возникающих противоречий, пытаясь изменить и сами обстоятельства и, главное, свое отношение к ним. А не в бессмысленных объяснениях психологов, что какие-то чувства человека или мотивы поступков есть «следствие анального эротизма или результат амбивалентности по отношению к образу отца»! [80]80
  80. Цитируется по Р. Фромму «Бегство от свободы». Амбивалентность -одновременное наличие противоположных чувств, вызываемых одним и тем же объектом.


[Закрыть] Или в том, как, например, следует себя вести, попав в общество людей с индивидуалистической или коллективистской психологией. Советы «специалиста-психолога» сводятся к тому, как лучше приспособиться к случайным и далеко не всегда адекватным общественным привычкам других людей, чтобы получить для себя наибольшую выгоду, а не к анализу того, каким вообще жизненным принципам и почему стоит следовать. Хотя, по признанию самого же автора книги, из которой взят последний пример, среди людей с индивидуалистической психологией «больше разводов, убийств и ...резкий рост депрессии... частично вызванный распространенностью чувства «бессмысленности» существования, возникающего тогда, когда у вас нет «привязанности к чему-то большему, чем вы сами». Строго говоря, в подобных ситуациях психология, как глубокий анализ психики, вообще не при чем, а «советы психолога» – лишь отражение жизненной позиции конкретного человека, причем часто малосимпатичной. В том же ряду, например, «глубокомысленный» поиск психологической причины того, почему на одной из улиц Торонто из случайно выпавших из инкассаторской машины двух миллионов долларов полицейским удалось собрать только сто тысяч, а остальные бесследно растворились в карманах случайно проезжавших там же, и, наверно, в своем подавляющем большинстве добропорядочных водителей. Поэтому человек сам может заставить вести себя в соответствии со сделанным самоанализом, т.е. сознательно не совершать поступки, которые ставят под угрозу социальный образ жизни, и найти возможность управлять своим настроением. И вот эту-то истину психологи не понимают, придумывая переусложненные, изощренные или извращенные интерпретации, хотя напрашиваются бесконечно более простые и даже тривиальные объяснения поступков.

Этим, разумеется, противоречия психологии не ограничиваются, но уже этого достаточно для утверждения, что традиционный подход к внутреннему миру человека априорно предполагает примитивность устройства этого мира, крайнюю стереотипность и неразвитость человеческого мышления. Поэтому приходится признать, что пока психологи нужны лишь потому, что уровень массового мышления чрезвычайно низок, точно также, как военнослужащие пока нужны лишь потому, что постоянно существует угроза столкновения племен из-за еще живых племенных предрассудков. Как только страны объединятся и исчезнут разделяющие народы искусственные перегородки, вроде государственных границ и преувеличенно внимательное отношение к национальному характеру культуры (имеется ввиду не исчезновение национальной культуры, а отношения к ней!) – специальность военного станет ненужной. И с психологией положение аналогичное: причиной ее ненужности станет массовое распространение полноценного мышления. Поэтому тем более справедлив вывод, что в среде полноценно мыслящих людей современная психология становится совершенно бесполезной и надуманной.