Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 54 страниц)

Морщиться не морщилась. Однако я вовремя вспомнил, как она провела большую часть ночи, пересел к терминалу ВСД, сделал заказ и вскоре вручил девушке сначала обезболивающее, а затем и бутылочку воды. Тем самым, заслужив взгляд, в котором было столько благодарности, что не передать словами. Впрочем, одно слово все-таки прозвучало – Дарья назвала меня спасителем. После чего прикрыла глаза, несколько мгновений прислушивалась к себе и вскоре дала понять, что пришла в себя и готова слушать.

Я потер подбородок, собираясь с мыслями, затем еще раз оглядел сосредоточенные лица девчонок и заговорил:

– С момента появления у меня Спутницы в роду творится что-то непонятное. Да, я понимаю, что клятвы Служения даются настолько редко, что ты, Даша, являешься своего рода политическим капиталом, но такого нездорового психоза не ожидал. А еще не ожидал, что наши старшие родственники способны наплевать на все и вся ради того, чтобы подняться на пару-тройку мест в насквозь эфемерном рейтинге дворянских родов Рубежа.

– Они заботятся о нашем о-о-очень далеком будущем! – съязвила подруга. – А то, что эта забота сметает с их игровой доски изначально обреченные пешки, дело житейское!

У меня потемнело в глазах, а губы сами собой растянулись в злобном оскале:

– Я не позволю им смести с этой самой доски ни вас, ни себя!

– Ты уже в игре! – напомнила Забава, сделав акцент на слове «уже».

– Я в ней был… – холодно усмехнулся я. – А после того, как Демьян Егорыч нарушил условия наших договоренностей, имею полное право отказаться от взятых на себя обязательств.

– Да, имеешь. А толку? – подала голос Даша. И я, посмотрев на нее, на несколько мгновений потерялся в чертовски аппетитной складочке между выдающимися полушариями. Правда, потом мысленно обозвал себя похотливой скотиной и успел вдуматься в следующую фразу: – Платеж прошел, слухи в народ уже запустили, значит, ты будешь целью номер один что с договором, что без него!

– Да, буду. Но далеко не везде… – буркнул я, заметил, как расширяются глаза Панацеи, и объяснил ей причины появления столь крамольной мысли: – Если бы все эти игрища касались одного меня, то я бы простил роду даже невероятную подлость человека, которого считал вторым отцом. Увы, вконец охамевшая родня из главной ветви решила наложить лапы на Дашу. Причем настолько нагло и бесцеремонно, что я ничуть не удивлюсь, если завтра-послезавтра кто-нибудь из них «сочтет целесообразным» использовать в качестве аргумента для давления на нас еще и тебя…

– То есть, если бы не обещание, которое ты дал мне утром, то род был бы послан к чертовой матери без двухчасовых прелюдий? – догадавшись, к чему я клоню, как-то уж очень спокойно пошутила Забава.

Я утвердительно кивнул.

– Что ж, тогда мы идем собираться…

Глава 6

Глава 6. Дарья Федосеева.

20 марта 2352 года по ЕГК.

…Первые несколько минут сборов я пребывала в состоянии грогги и практически выпала из реальности. Более-менее соображать начала только после того, как Забава притянула меня к себе… ну, или, с учетом разницы в росте и весе, себя ко мне, и ехидно поинтересовалась:

– И о чем это мы так сосредоточенно думаем?

Я не думала, а была в самой настоящей панике! Ведь выход Локи из рода Логачевых автоматически ставил крест на его рейдах на Фуджейры, а значит, и на моей мести людоловам! Увы, отказываться от своих обещаний я не умела, признаваться в том, что клятва Служения была дана только ради мести, не собиралась, поэтому быстренько придумала более-менее правдоподобную причину для волнения:

– Почему ты так спокойна? Ведь сейчас, по сути, рушится ваша жизнь!

От подруги детства Ярослава, которую я привыкла считать мягкой, доброй и очень домашней девушкой, вдруг потянуло лютой стужей, а в ее голосе зазвенела сталь:

– Нас предали! Причем не один человек, а все руководство рода. Значит, рушить уже нечего, а волноваться бессмысленно: Ярослав не даст нас в обиду и обеспечит достойное будущее.

Я сглотнула подкативший к горлу комок, внезапно вспомнила, с каким спокойствием эта «домашняя девочка» изувечила Демьяна Егорыча, немного поколебалась и задала следующий вопрос:

– А почему он, а не его родители?

– Они не обращали на нас особого внимания даже тогда, когда мы были детьми и нуждались в душевном тепле в разы сильнее, чем сейчас. Эта парочка живет своей жизнью и заботится только о себе… – невесело усмехнулась она. И пришла к выводу, что мне не помешает знать чуть больше: – Отец Локи давно остыл к своей супруге, поэтому большую часть свободного времени проводит с любовницами. Кроме того, он входит в десятку лучших специалистов Империи по физике гиперпространственных переходов, но тут, на Рубеже, занимается всякой ерундой вроде сервисного обслуживания и финишной отладки гипердвигателей. Последние лет десять страшно жалеет, что в свое время не принял предложение тестя, являющегося попечителем профильного научно-исследовательского института, поработать на него. И старается удержаться «на переднем крае Большой Науки», изучая чужие труды. Мать Локи тоже не чурается романов на стороне. А еще она объективно самый лучший и самый востребованный военный хирург Рубежа. Только для ее больного честолюбия этого слишком мало. Поэтому она живет любовниками и работой, делая все, что можно, чтобы стать известной за пределами нашей планеты. Разводиться не собирается, прекрасно понимая, что это мероприятие обязательно испортит ее «чистую» биографию и гарантированно испортит светлое будущее. Соответственно, она обязательно воспользуется представившейся возможностью и утащит отца к своим, Стерлиговым, чтобы вернуть супруга в Большую Науку, с его помощью перебраться на Белогорье и войти в аристократическое общество столицы. В общем, нас с Яриком в этих планах нет, поэтому нам в самом лучшем случае окажут какую-нибудь несущественную помощь и продолжат заниматься своими делами.

Не успела она помянуть Ярослава, как он нарисовался в дверях ее спальни, с интересом оглядел «нереальную кучу вещей», которые Беклемишева собралась забрать с собой, и насмешливо выгнул бровь:

– И это все, что тебе дорого?!

Забава покосилась на небольшой рюкзачок, заполненный от силы на две трети, и пожала плечами:

– Тут главное. Самые мелкие, но значимые подарки, иглы для оружия, накопители с личным архивом, необходимыми учебными базами и справочниками, драгоценности, электроника, белье и средства личной гигиены. Еще кое-какие вещи я затолкаю в тревожный кейс с медицинскими инструментами и лекарствами, а все остальное купим. Да, нарядов, выбранных Дашей, жалко до слез, но я отсканировала этикетки и на новом месте закажу то же самое.

– Вы у меня умни-… – начал, было, он, но прервался на полуслове, прикипел взглядом к экрану своего комма и презрительно фыркнул: – Вы не поверите, но наши родственнички ищут обещанный «выход» рядом с моим «Драконом»! Причем с маячками в руках. Нет, не сами – для этого они слишком ленивы – а с помощью детворы. Что ж, будем считать, что они определились с планами в нашем отношении, и ускорим сборы.

Мы с Беклемишевой одновременно кивнули, а Локи потыкал в экран комма, поднес устройство к лицу и рявкнул во весь голос:

– Дениска, отойди от моего «Дракоши»! И передай дядьке Игнату, что дилетант – это диагноз: системы охраны флаеров концерна «Белогорье» не только обнаруживают, но и автоматически уничтожают любую дрянь вроде того маячка, который ты только что подвесил под днище. Поэтому следить за подобными машинами лучше через спутники. Правда, при этом тот, кто подписывает запрос на слежение за родственником, теряет часть уважения окружающих, но твоему отцу к этому не привыкать.

Что на это ответил мальчишка, я не услышала – в самый неподходящий момент со стороны гостиной раздался голос Аллы Леонидовны, а затем Забава пригласила ее к нам, и в спальне стало тесновато.

С матушкой Ярослава я уже сталкивалась, а отца не видела. Поэтому с интересом оглядела мужчину, вломившегося в относительно небольшое помещение следом за женой и замершего у двери. Он оказался копией сына, только здорово раздавшейся вширь. А еще он никак «не подходил» своей супруге. Алла Леонидовна выглядела классической аристократкой местного разлива – так же, как большинство дворянок, родившихся и выросших на Рубеже, была подтянутой, гибкой, очень резкой и бесконечно уверенной в себе женщиной, всегда готовой и к миру, и к войне. А Виктор Антипович казался выходцем из Метрополии – малоподвижный образ жизни не лучшим образом сказался на фигуре, и он, растеряв все те же подтянутость, гибкость и резкость, стал похож на старого, обрюзгшего, но все еще могучего медведя, зачем-то вставшего на задние лапы. Кстати, его неразговорчивость, о которой я не раз слышала от Забавы, некоторая флегматичность и легкая сутулость прекрасно укладывались в этот образ. А косматые брови, выдающиеся надбровные дуги, трехдневная щетина и потертый рабочий комбинезон могли до смерти напугать кого угодно, особенно при внезапной встрече в темном коридоре или какой-нибудь подворотне. В общем, закончив сравнивать эту парочку, я внезапно пришла к выводу, что их брак был обречен с самого начала.

Тем временем Логачев-старший начал общение с нами с намека на улыбку. Им же и закончил. В смысле, безмолвно поздоровался со всеми сразу, поймал мой взгляд, учтиво поклонился, дал понять, что, вроде как, рад знакомству и… все!

Пока длилось это безмолвное «общение», Ярослав, оказавшийся в разы внимательнее меня, заметил характерные ссадины на кулаках отца. И язвительно поинтересовался у матери, кого это приголубил родитель.

Причину его сарказма и не самого хорошего отношения к отцу я поняла буквально через мгновение, когда услышала объяснения Аллы Леонидовны:

– Как обычно, стену. После того, как узнал, что мы покидаем это поместье прямо сейчас, и я не позволю ему улететь юстировать очередной движок…

…Следующие час с лишним, то есть, все время, оставшееся до появления «специалистов по поискам нестандартных выходов», Ярослав, его родители и Забава крайне неторопливо и вдумчиво занимались сборами. Но как две разные семьи, не объединенные даже дружбой! Нет, первые четверть часа Алла Леонидовна пыталась дать понять сыну и воспитаннице, что она думает об их методах решения спорных вопросов и отношении к старшим, но как-то без души. Словно уже предвкушала возвращение в род родителей и новую жизнь. А потом ушла в свои покои и пропала с концами. Виктор Антипович тоже особо не разглагольствовал – пару раз показал свое недовольство сыном грозным шевелением бровей, а затем решил, что этого вполне достаточно, и занялся тем, что беспокоило его значительно сильнее. Хотя нет, один раз он все-таки проявил какую-никакую заботу, притащив Локи пластиковый контейнер с УРГ-шками . Но, по моим ощущениям, даже это сделал только для того, чтобы изобразить внимание.

Единственное, что объединило семью Логачевых в одно целое, это реакция на тревожное оповещение, сброшенное на все наши коммы сторожевой программой Ярослава: сразу после его получения Алла Леонидовна и Виктор Антипович примчались в гостиную с оружием наизготовку, безмолвно распределили сектора ответственности и перешли в режим ожидания.

Право пообщаться с главой рода, на этот раз явившимся в гордом одиночестве, старшие почему-то безмолвно делегировали Локи. Хотя, на мой взгляд, должны были хотя бы попытаться исправить создавшуюся ситуацию или вспомнить о том, что являются родителями. Ан нет, стоило Михаилу Федоровичу принять предложение располагаться поудобнее и сесть за стол, как эта парочка демонстративно убрала игольники и устроилась кто где. А глава рода, ради этой встречи не поленившийся надеть деловой костюм, счел такое их поведение признаком внутреннего разлада в семье и первой же фразой попытался заставить Локи оправдываться:

– Ну что, оценил свою глупость?

Ярик не повелся – совершенно равнодушно повернулся к нему спиной и обратился к родителям:

– Как видите, эта ветвь рода Логачевых засыхает. Тут вместе с Честью забыта и необходимость держать данное Слово, соответственно, вместо того чтобы искать выход, который мог бы устроить всех, они предпочитают подвешивать маячки на мой флаер, настраивать против нас остальных родственников и придумывать способы загнать меня в чувство вины!

Глава рода побагровел и с о-о-очень большим трудом заставил себя сдержать гнев:

– Локи, не обостряй! Попытка поставить маячок была личной инициативой Игната. А выход мы нашли.

– Что ж, удивите!

– Мы предлагаем забыть это недоразумение и начать общение с чистого листа!

Ярослав поморщился так, как будто откусил незрелый лимон:

– Это мнение всего Совета или как?

Реакцию Михаила Федоровича на слова, выделенные интонацией, я не поняла, но отложила в память – он потемнел взглядом и нехотя мотнул головой:

– Нет, Озорник… возражал.

– До тех пор, пока не назвал вас уродами и не ушел, хлопнув дверью, верно?

Мужчина скрипнул зубами и заявил, что разногласия среди членов Совета Рода посторонних не касаются. Чем, кажется, только добавил Локи решимости продавить свою линию:

– Что ж, тогда я, посторонний, озвучу свое решение. Знаете, чисто гипотетически я бы мог изобразить амнезию, если бы вы и члены Совета Рода, не задумываясь, выкорчевали гнилой росток, который плюнул в лицо всем тем, кто когда-либо носил нашу фамилию. Или воздали за содеянное сразу после того, как вытащили его тело из этой гостиной. Однако вы предпочли утащить Демьяна Егорыча в медблок и уложить в медкапсулу. И, тем самым, дали понять, что в нашем роду слово «Честь» уже не в ходу. Что словом «целесообразность» можно объяснить любую подлость. Что доверять вам женщин или спину одинаково безрассудно. И что ради эфемерной возможности чуть-чуть приподняться над другими родами вы готовы изуродовать жизнь даже тем, в чьих жилах течет ваша же кровь. В общем, я не хочу иметь с вами ничего общего!

Все время, пока Ярик озвучивал этот монолог, Михаил Федорович боролся с гневом – его лицо то бледнело, то багровело, на лбу и крыльях носа выступали все новые и новые капельки пота, вены на висках и шее чуть ли не лопались от напряжения, а правая рука то и дело сжималась так, как будто пыталась обхватить рукоять игольника. Предпоследнее предложение, поставившее крест на возможности примирения, заставило его рвануть ворот рубашки и заскрипеть зубами, а последнее – сжать кулаки, вскочить на ноги и… сложиться пополам от чудовищного удара Ярослава. Кстати, его рывок я даже не заметила. Зато услышала рык:

– Еще раз попробуете решить дело силой – отвечу сторицей. Не согласны с моими утверждениями – докажите обратное! Согласны? Тогда застрелитесь! Или привыкайте к тому, что о вас вытирают ноги.

Не думаю, что глава рода слышал то, что говорил Локи – удар был слишком сильным и явно травмировал внутренние органы. Однако мучения Михаила Федоровича никого не взволновали – как только юноша закончил говорить, члены его семьи похватали те вещи, которые решили забрать с собой, и пошли к двери. Я тоже не задержалась – закинула на плечо свой рюкзачок, вылетела в коридор и страшно обрадовалась, что там никого нет. В смысле, нет ни одной живой души, кроме Локи и его родных.

Как вскоре выяснилось, обрадовалась я рановато – нас ждали на крыше! Человек сорок вооруженных мужчин, десяток не менее вооруженных женщин, стайка детворы и два черных «Следопыта», зажавших между собой нашего «Дракошу». Левый локоть автоматически прижал к ребрам подмышечную кобуру, правая рука расстегнула лишнюю пуговицу на легкой летней курточке, чтобы облегчить беспрепятственный доступ к оружию, а на краю сознания мелькнула мысль «Эх, сейчас бы принять боевой коктейль...», и тут до меня дошло, что Ярослав прет вперед, не собираясь останавливаться!

Я, конечно же, последовала его примеру. И очень скоро заметила, что большая часть мужчин в сплошной «стене», к которой мы приближались, чувствует себя крайне неуютно; некоторые женщины страшно расстроены; пара девочек чуть младше меня давится слезами, а самая мелочь носится вокруг нашего флаера и плевать хотела на все, что происходит между взрослыми! Да, имелись и обиженные с оскорбленными, смотревшие на Локи с ненавистью в глазах и жаждавшие вцепиться ему в глотку. Но их было не так уж и много. И при некоторой доле везения от них можно было бы и отбиться.

– Слышь, Антипыч, что за хрень тут творится? – внезапно подал голос кто-то из самых старших мужчин.

Глава семьи пожал плечами, не замедляя шага, и развел руками. Зато его сын подошел к переднему ряду, остановился и криво усмехнулся:

– Хотел бы сказать, что это очередной розыгрыш, но не могу: мы уходим. Навсегда. Ибо не сошлись во мнениях с главой и Советом Рода. Тем, кого обуревает досужее любопытство, кому не плевать на происходящее в роду, и кто нас по-настоящему уважает, советую отловить Михаила Федоровича, позаимствовать записи наших с ним разговоров и делать выводы на основании увиденного. Кстати, не удивлюсь, если после этого нашему примеру последует и кто-нибудь из вас.

– Как ты смеешь настра-… – начал, было, возмущаться мужчина лет, эдак, тридцати пяти, чем-то неуловимо похожий на Демьяна Егоровича, но заткнулся, так и не завершив начатое предложение – Локи, скользнув к нему, всадил ствол правого «Скорпиона» в солнечное сплетение и мило улыбнулся:

– Вот так. В смысле, смею! Кстати, если вы считаете, что у меня нет оснований для недовольства вашим ублюдочным братом, отдельными членами Совета рода и его главой, то потребуйте публичного просмотра записей, о которых я говорил. Или вызовите меня на поединок. Только учтите, что времени у меня немного, а значит, драться придется прямо сейчас и насмерть!

– Мы их посмотрим. Всем родом. Даю слово! – неожиданно пообещал здоровяк, до этого момента прятавший взгляд. Потом схватил говоруна за загривок и задвинул себе за спину: – Локи, не бери грех на душу – Гришка, хоть и паскуда, но почти безобидная…

…Следующие несколько минут я чувствовала себя утлой лодочкой в самом центре тропического циклона – рядом с «Драконом», в который меня предусмотрительно запихал Ярик, творилось черт-те-что, а внутри флаера было тихо и спокойно. Ведь даже детвора, еще недавно забиравшаяся даже под парящую машину, вместе со взрослыми прощалась с семьей, покидающей род, а три самые мелкие девчушки даже плакали навзрыд. То ли так сильно расчувствовавшись, то ли взяв пример со своих матушек. Смотреть на это было физически больно – что бы там ни говорила Забава, но я все равно в глубине души винила во всем произошедшем себя и свое дурное счастье. Поэтому сначала отключила фронтальные камеры, затем уменьшила чувствительность внешних микрофонов и, в итоге, опустила спинку правого кресла до предела, закинула руки за голову и закрыла глаза. А через какое-то время ощутила, что меня тормошат, и услышала голос Локи:

– Даш, двигайся ко мне, а то Панацея не влезет! И просыпайся – мы вот-вот стартанем.

Сообразив, что задремала, и вспомнив, как и где, я подскочила на месте попросила дать хотя бы минуту, чтобы попрощаться с Виктором Антиповичем и Аллой Леонидовной.

– Успеешь еще! – буркнул он и опустил свою дверь. – Мы летим в Зеленоград на трех машинах. И будем мотаться по городу в таком режиме не один час…

…Вопреки опасениям Локи, перелет до Зеленограда прошел без каких-либо происшествий даже несмотря на то, что мы слетели с воздушной трассы, чтобы повисеть над огромной дымящейся проплешиной, появившейся в чаще пригородного леса после удара ОДБ. В принципе, бездействие охотников за головой убийцы Жнеца было вполне логичным: наш «Дракон» сопровождали два тяжелых флаера в местной комплектации, оружейные системы которых были способны за считанные мгновения превратить в груду металлолома практически любой космический корабль классом ниже корвета , а обломки малого разведчика арабского производства, рядом с которыми суетились деловитые парни в штурмовой броне, не способствовали излишней безрассудности. Тем не менее, Ярик нисколько не расслабился даже после того, как мы влетели в город – управляя флаером на одних рефлексах, он параллельно копался в Сети и изредка заглядывал в программу банк-клиент, открытую на комме. Мы с Забавой ему не мешали, ибо видели, насколько он загружен. Поэтому большую часть пути бездумно смотрели наружу или тихим шепотом обменивались впечатлениями. Благо полулежали в кресле, прижавшись одна к другой, и имели все основания считать, что ему не мешаем.

На начало снижения в «неположенном месте» первой отреагировала она – легонько ткнула меня в живот, чтобы привлечь внимание, и выдохнула прямо в ухо:

– Куда это он собрался?

Я в Зеленограде не ориентировалась от слова «вообще», а из «лекции» Локи запомнила ой как немного, поэтому недоуменно пожала плечами. После чего выслушала три более-менее логичные версии и коротенькую тираду, напрочь их отменяющую:

– Впрочем, он абсолютно непредсказуем, поэтому я, скорее всего, ошибаюсь.

Как вскоре выяснилось, в точку попало именно последнее утверждение – ни одна из версий Панацеи не предполагала, что Локи решит заглянуть в зеленоградский филиал торгового дома братьев Веселовых, чтобы забрать предоплаченный заказ.

Пока «Дракоша» набирал высоту, мы с ней вертели в руках аккуратные пластиковые кейсы с логотипом производителя и гадали, на кой ляд Ярославу потребовались три флотских игольника «Эльбрус» и две дамские «Симфонии», да еще и в подарочном исполнении. Кстати, гадали совсем недолго – буквально через пару минут после взлета флаер спикировал в ничем не примечательный коридор замедления и вскоре вывернул к посадочной площадке, расположенной на крыше уже знакомой Четверки.

Там Локи сдернул с моих коленей один из кейсов и исчез. А мы с Забавой чуть ли не хором выдохнули одну и ту же фразу:

– А-а-а, решил отблагодарить дежурного офицера, срубившего с его «хвоста» корыто охотников!

Определиться со следующей точкой маршрута оказалось значительно проще. Правда, не мне – стоило «Дракоше» подняться на безлимитку, ведущую к Правобережному району Зеленограда, как Забава авторитетно заявила, что два оставшихся в наличии «мужских» ствола уйдут «Сашке и Витьке». Вероятнее всего, имея в виду Отяева и Неплюева. И не ошиблась. Правда, в городском имении первых Локи провел минут десять и вернулся расстроенным – родители Александра, улетевшие в Оскол по каким-то делам, прихватили с собой и сына, соответственно, попрощаться с ним не удалось. Зато у вторых нам с Забавой и «медведю» с «медведицей» пришлось поскучать – вломившись в домину, которую, по-хорошему, правильнее было бы называть дворцом, Ярослав пропал без малого на сорок минут. А обратно вернулся в сопровождении друга и приличной толпы его близких родственников. Судя по выражению лиц, обуреваемых рядом почти идентичных чувств – грустью, злостью и недоумением.

Тут сильных эмоций перепало и нам: взрослые, в основном, терзали Виктора Антиповича и его супругу, а мелочь доставала меня. Правда, крайне тактично. Однако больше всего удивило не это, а заявление Александра – дождавшись, пока я выберусь из флаера, он торжественно поклонился, затем ткнул пальцем в сенсор своего комма и сказал буквальное следующее:

– Дарья Алексеевна! Мы, ученики десятого класса Зеленоградской общеобразовательной школы номер один, перед вами преклоняемся! И куда бы вас ни забросила судьба, знайте, что на Рубеже есть двадцать четыре человека, которые с радостью окажут вам любую помощь, которую в принципе в состоянии оказать они сами и их рода!

Двадцать три анимированных аватара, возникшие над его рукой сразу после завершения этой речи, вообще убили – миниатюрные одноклассники и одноклассницы Локи по очереди подтверждали сказанное и добавляли по паре слов! Причем вкладывали в эти дополнения столько души и сердца, что не передать словами. А я стояла, как дура, и не могла вымолвить ни слова, так как понимала, что словосочетание «и их рода» упомянуто отнюдь не для красоты – эти парни и девушки были потомственными дворянами и знали цену своему слову, а значит, уже заручились поддержкой старших родственников!

В общем, перелет до поместья Еременко я практически не запомнила, ибо жуткий раздрай, царивший в сознании, не давал связно мыслить. Зато по пути к школе запоздало обратила внимание на исчезновение одной «Симфонии» и занялась сохранением в памяти комма личных айдишек одноклассников и одноклассниц Локи. В результате не сразу поняла смысл очередной фразы Забавы – «А последний ствол он сейчас подарит любимой классухе». Зато к моменту, когда «Дракоша» начал планировать к крыше одного из небоскребов, окружающих площадь Поминальных Свеч, настолько оклемалась, что не только узнала один из самых известных монументов Рубежа, но и доперла, что мы прилетели к нему не просто так.

В храме Всех Святых, в который попала первый раз в жизни, я молилась чуть в стороне от Логачевых. Само собой, первым делом поставила по свечке за маму, Оксанку и тетю Наташу, затем перекрестилась на образа и, постояв перед иконой Николая Чудотворца, хмуро уставилась на безмятежный лик святого. А через несколько мгновений вдруг прозрела, сообразив, что мое спасение иначе, как чудом, не назовешь! Потом попробовала представить пару-тройку «альтернативных чудес», в которых спаслась бы не я, а Оксанка, сообразила, что ничем хорошим это бы не закончилось, благодарно поклонилась иконе и потерянно поплелась к выходу. А через какое-то время окончательно пришла в себя и, оглядевшись по сторонам, вдруг сообразила, что мы сидим в каком-то ресторане и ждем уже сделанного заказа. Вкуса еды и напитков не ощущала, ибо с момента «возвращения в реальность» и до завершения позднего обеда искала хотя бы намек на боль от предстоящего расставания с детьми в глазах Аллы Леонидовны и Виктора Антиповича. Но, увы, не находила! Поэтому сравнивала их со своими родителями и в глубине души плавилась от горя. Зато прощание в лифте, стремительно падающем в шахту, впечаталось в память даже слишком хорошо: Логачева-старшая обняла нас всем скопом и попросила не пропадать. А ее супруг ограничился кивком и тут же забыл о нашем существовании!

Слава богу, буквально через несколько секунд двери лифта открылись еще раз, и время понеслось вскачь – вылетев наружу, мы ураганом пронеслись по движущемуся подземному траволатору до лифтового холла соседнего здания, вломились в очередную кабинку, выбежали из нее в ангаре, забитом разномастными флаерами, и запрыгнули в салон порядком потрепанного, но от этого не менее мощного четырехместного «Альбатроса». О том, что рюкзаки остались в «Следопыте» Виктора Антиповича, вспомнила уже по дороге к безлимитке, когда увидела грузовую «Пчелу», по корпусу которой носился анимированный чемодан. И воскликнула на весь салон:

– А наши вещи?!

– Заберем позже… – отмахнулась Забава, судя по хмурому лицу, пребывавшая в омерзительнейшем настроении. А не менее хмурый Локи добавил еще одну фразу:

– Не пропадет и айрбайк – я подарил его Сашке Отяеву.

Сообразив, что у них все под контролем, я слегка расслабилась и ушла в свои мысли. Поэтому к очередному «падению» машины к коридору замедления, ведущему к нереально большому загородному поместью, отнеслась совершенно равнодушно. Равно, как и к команде Ярослава «Выгружаемся, держимся за моей спиной и изображаем мебель, что бы вокруг ни происходило»!

Как правильно изображать мебель, я представляла плохо, поэтому начала копировать поведение Панацеи. В смысле, гордо вскинула голову, развернула плечи и демонстративно медленно расстегнула курточку, дабы минимизировать время, необходимое для выхватывания игольника из подмышечной кобуры. Тем временем Локи закончил набирать какое-то сообщение, касанием к комму отправил его к адресату и закосил под атакующий планетарный танк – нехорошо прищурился, выдвинул нижнюю челюсть, вперил взгляд в широченные парадные двери центрального особняка и неотвратимо двинулся к ним.

Логику нашего поведения стала понятна только через четверть часа, когда чопорный и на редкость молчаливый дворецкий, наконец, проводил нас в какой-то кабинет: Ярослав раздавал долги, в том числе, если можно так выразиться, потенциальные!

Судя по выражению лица мужчины в возрасте, при нашем появлении нехотя поднявшегося с кресла, внезапный визит этого Логачева был не самым приятным сюрпризом в его жизни. И формулировка приветствия, которым он нас «одарил», даже не намекала, а кричала о том же. Однако Локи это нисколько не смутило – учтиво пожелав доброго дня, он сделал небольшую паузу и лязгнул закаленной сталью:

– Петр Семенович, по ряду очень веских причин в течении некоторого времени я буду вне зоны доступа. А так как сегодня утром явился косвенным виновником конфликта, в результате которого ваша дочь потеряла лицо, счел необходимым выяснить, нет ли у вас ко мне каких-либо претензий. И, при необходимости, дать удовлетворение!

Мужчина несколько долгих мгновений смотрел в его глаза, потом опустил взгляд и словно постарел лет на десять:

– Я просмотрел записи вашего разговора и урока, на котором разбирали твой последний рейд, и убедился, что моя дочь повела себя крайне недостойно, ты ответил так, как должно, а окончательную точку в вашей беседе вообще поставила староста класса. В общем, претензий к тебе нет и не может быть. Более того, от имени всего рода Назаровых приношу глубочайшие извинения и тебе, и твоей Спутнице за поведение Ольги. А материальное воплощение нашего извине-…

– Прошу прощения, что перебиваю, но никаких материальных воплощений извинений не приму – я был неравнодушен к вашей дочери и принял ее срыв очень близко к сердцу.

Слово «был» он интонацией не выделял, тем не менее, напрочь лишил Петра Семеновича каких-либо иллюзий насчет своих планов в отношении этой девушки. Само собой, если таковые еще оставались…

…Беседа с главой рода Назаровых, прошедшая в мирном ключе, настроила нас с Забавой на спокойный лад, поэтому последние минуты перед подлетом к очередному поместью мы страдали ерундой, предсказывая длительность планирующегося визита и общее количество таковых в программе на оставшуюся часть дня. Однако уже самое начало «обмена любезностями» между Локи и дежурным оператором системы обороны родового гнезда Рудаковых заставило нас настроиться на худшее. Хотя нет, не самое – отправка айдишки Ярослава прошла мирно. Получение ответа – тоже. Зато формулировка последнего, намекающая на то, что нам тут не рады, заставила Локи выйти из себя. И он, пребывающий не в самом радужном настроении, хакнул канал связи КДП и потребовал у дежурного «засветить личико перед фронталкой». А когда тот изумленно повернулся к камере, очень недобро оскалился: