Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 54 страниц)

Глава 4

Глава 4. Дарья Федосеева.

17 мая 2352 года по ЕГК.

…Последний проход пятой карты на шестом уровне сложности получился настолько кошмарным, что из учебно-тренировочной капсулы я выбралась на трясущихся ногах, мокрой насквозь и с «зайчиками» в глазах. К «новой» реальности привыкала минуты три-четыре, а вымученный хрип Забавы «Локи, ты садист!» поддержала утвердительным кивком. Ибо на что-либо большее была в принципе не способна.

Переезд в медкапсулу на руках «садиста» внушил осторожный оптимизм, десятиминутная процедура с жаргонным названием «Бодрячок» вернула к жизни, но желание придушить паршивца никуда не делось. Ведь этот гад, оставив прежними основные условия упражнения, втихаря заменил «фон», в результате чего захват хорошо укрепленного поместья шел в настолько неблагоприятных условиях, что штурмовая группа полегла целиком, а из нашей, поддержки, остались в живых только мы трое да бот, рядом с позывным которого красовалась надпись «Стажер». И пусть боевая задача была выполнена, особой радости я не ощущала: процентов двадцать «недовольства» приходилось на фантомные боли от ран, полученных в виртуальном бою, а остальные восемьдесят – на ошибки, которые я умудрилась допустить. В общем, выбравшись из медкапсулы, я раздраженно убрала мокрые волосы за спину, повернулась к Забаве, судя по порывистости движений, пребывавшей точно в таком же состоянии, и злобно поинтересовалась:

– Валим?

– Наглухо! – отозвалась она, прислушалась к себе и уточнила: – Но не сразу – пусть сначала выкупает, накормит, положит на что-нибудь горизонтальное и мягкое, а вот потом…

– Что, и вас не пожалел? – донеслось откуда-то справа, и я, развернувшись на месте, ошалело уставилась на третью жертву садиста.

Нет, в том, что Логачев может замучить кого угодно, я нисколько не сомневалась. Просто не думала, что его способности распространяются даже на космические симуляторы. А Ульяна, все пять часов занятия «летавшая» по его программе, выглядела, как оживший труп. Хотя нет, хуже – в ее глазах еле теплилась жизнь, носик с горбинкой уныло смотрел в пол, а плечи безвольно повисли.

Я помнила себя точно в таком же состоянии, поэтому сделала голофото ее лица и скинула его в личку к Локи. А когда получила ожидаемый ответ, мягко улыбнулась:

– Это был тест для пилотов-порубежников, намеренно усложненный до безобразия. И ты его прошла!

– Прошла? Не смеши: меня сбили восемнадцать раз!!!

– Во время аналогичного теста я совершила семьдесят две ошибки. Но в каждом бою выкладывалась до предела, поэтому заслужила уважение ребят и, как видишь, получила место в команде!

– Ты хочешь ска-…

– Цитирую Логачева: «Пилот экстра-класса! Я в восторге. Готов носить на руках…»

Телепнева недоверчиво заглянула мне в глаза, поняла, что я не шучу, и воспрянула духом:

– Ему действительно понравилось, как я летаю?!

Я утвердительно кивнула, подхватила ее под локоток и потащила в ванную. Там «воспитание» продолжилось, только первую скрипку стала играть Забава. Сначала прочитала лекцию о психологии порубежников, как таковых. Затем перешла к характеру Ярослава и достаточно подробно описала его поведение в «стандартных ситуациях». А когда закончила и с этим, объяснила, какие отношения внутри команды мы считаем нормой. При этом пребывала в режиме врача, то есть, не обходила острые углы, рубила правду-матку и не задурялась с подбором выражений. Как и следовало ожидать, результаты не заставили себя ждать – к концу водных процедур Ульяна практически перестала комплексовать и сделала правильный вывод:

– Получается, что ваша привычка жить текущим мгновением не только упрощает жизнь, но и делает ее в разы ярче, насыщеннее и теплее?

– Ага! – кивнула я. – Когда живешь в шаге от смерти, привычно делишь окружающих на своих и всех остальных. В своих вкладываешь всю душу без остатка и наслаждаешься их теплом, любовью и заботой. А всех остальных просто не замечаешь.

– Кстати, о заботе… – перебила меня Забава и пристально уставилась на Телепневу. – Слышь, подруга, когда ты в последний раз делала что-нибудь типа «КПГ»?

Ульяна пожала плечами:

– В прошлом августе, во время отпуска. Да, я знаю, что одной процедуры в год недостаточно, поэтому каждое утро принимаю контрастный душ.

Я мученически закатила глаза, а Панацея разозлилась не на шутку:

– Превращать сиськи в тряпочки, а ляжки с задницей в холодец я тебе не позволю! Три следующие недели ночуешь в медкапсуле, после каждой водной процедуры втираешь в кожу крем, который я сейчас синтезирую, и заливаешь в медблок своего ТК во-от эту программу…

– Да кому я ну-… – начала, было, Телепнева, но наткнулась на ее бешеный взгляд и сглотнула.

– Мы живем не только текущим мгновением, но и одной жизнью на всех! В этой жизни море тепла, любви и заботы, а слабостей, комплексов и страхов нет. Вообще нет: любые проблемы решаются сообща и сразу, чтобы в монолите команды не было ни одного изъяна. И если ты своя, то лучшая из лучших! Причем и для нас, и для всего окружающего мира. Делай выводы…

– Я своя! – твердо сказала Ульяна, затем развернула плечи и уверенно продолжила: – Я избавлюсь от всех слабостей, комплексов и страхов. И буду делать все, что вы считаете нужным. Даю слово!

На этой не самой мажорной ноте мы выбрались из душевой кабинки, оделись в домашнее и, подгоняемые зверским голодом, рванули в гостиную. А когда сдвинули в сторону дверь и обнаружили за столом «наших» ИСБ-шниц, возмущенно поинтересовались:

– Ну, и где вас столько времени носило?!

«Подсадные утки», после награждения на Новом Киеве «получившие заслуженный отпуск», прилетевшие на Белогорье, поселившиеся у нас дома и почти три недели принимавшие активное участие в Большой Игре, потемнели взглядами и совершенно одинаково вздохнули. А затем заговорила Света Вахрамеева, сидевшая за столом как-то наперекосяк:

– До Тихвинской базы долетели спокойно. Доложились начальству, получили очередные ценные указания и отправились обратно. А перед пригородами попали в засаду. Флаер грохнулся на землю метров с пятисот, но гравикомпенсаторы отработали штатно, и мы почти не пострадали. Потом пришлось немного пострелять. До взрыва светошумовой гранаты и начала атаки штурмового дроида. Через какое-то время, вроде как, подоспели бойцы группы подстраховки и раскатали этих тварей в блин, но мы этого уже не видели – были без сознания. Пришли в себя только сегодня, перед визитом Большого Начальства. Узнали, что провалялись в медкапсулах шесть суток, и получили приказ нажраться стимуляторов, собраться с силами, слегать к вам в гости и попрощаться, ибо поставленная задача выполнена, и в нашей компании вы больше не нуждаетесь.

– Клинические диагнозы есть? – спросила Забава, получила оба файла, эдак минуты полторы изучала их прямо в окне ТК-шки, а затем успокоено махнула рукой: – Неприятно, но терпимо – дней через двадцать будете здоровее, чем были.

– Нам так и сказали.

– А еще наградили «Аннами» четвертой степени, повысили в званиях и перевели в другой отдел… – продолжил Локи, едва заметно выделив интонацией два последних слова.

Прекрасно понимая, что должен был значить перевод в другой отдел для «подсадных уток», люто ненавидевших и службу, и непосредственное начальство, мы с Панацеей радостно заулыбались и рассыпались в поздравлениях. А эта парочка, дав нам выговориться, грустно улыбнулась:

– Времени у нас немного – на крыше ждет разъездной флаер ведомственного госпиталя с дежурным врачом – поэтому скажем самое главное. Мы вам должны по гроб жизни. Что бы ни понадобилось, обращайтесь. Хоть завтра, хоть через двадцать лет. И не поминайте лихом, ладно?

– С одним условием: если что-нибудь потребуется вам – набираете без колебаний. Благо личные контакты у вас есть… – заявила Беклемишева, заметила, что по щекам Нины покатились слезинки, и заворковала: – Девчат, вы чего?! Мы же всегда на связи! Или…

– Никаких «или»! Отличный отдел, толковое начальство, неплохие перспективы… – не дав ей высказать догадку, уверенно перечислил Логачев и потрепал Свету по волосам. – Просто никак не могут поверить в то, что все закончилось. Вот и ревут, почем зря.

ИСБ-шницы подтверждающе кивнули, заставили себя успокоиться и начали расспрашивать нас о последнем покушении и «шоу» в «Перепутье». Тут я не удержалась и выплеснула наружу все то, что кружило голову почти двое суток:

– Вы спрашиваете не о том. Главная новость последних дней – Большая Игра закончена, а мы свободны, как ветер! Второстепенная – позавчера Ярику вручили золотое оружие с бриллиантами и, как кавалера «Георгия» второй степени, произвели в полковники гвардии. Третьестепенная – мы с Забавой теперь майоры и никак не нарадуемся на золотые наградные «Мангусты». А еще в нашей команде пополнение…

…Состояние здоровья ИСБ-шниц оказалось куда хуже, чем казалось со стороны – через несколько минут беседы Гордеева вдруг побледнела и начала сползать под столешницу, а Вахрамеева, «поплыв» взглядом, сообщила, что дежурный врач в панике и требует поднять Нину к флаеру! Осмотрев несчастную и сделав пару анализов, Беклемишева подтвердила необходимость срочной госпитализации, поэтому Локи поднял бессознательное тело на руки, отнес на крышу и передал и в руки специалиста. Машина тут же вспыхнула тревожной иллюминацией и сорвалась с места. А мы, проводив ее взглядами, спустились обратно в гостиную, попадали вокруг стола, выбрали близлежащий ресторан и нехотя сделали заказ.

На душе было не очень, поэтому я прикипела взглядом к таймеру терминала ВСД и гипнотизировала его взглядом до получения сообщения в личку. Кинув взгляд в поле «Отправитель», прочитала коротенький вопрос и мысленно хмыкнула, наткнувшись взглядом на слово, выделенное жирным шрифтом:

«Как я понимаю, их проблемы была похлеще моей, но они вам поверили?»

Ответила коротеньким кивком. Потом вспомнила, что вечером к нам заявятся еще и Шереметевы, и написала ответ:

«Мы им помогли. Хотя эти по ряду причин были, есть и будут посторонними. А к ужину прилетят девчонки, которым мы доверяем. Кстати, в связи с их визитом у меня будет небольшая просьба: их настоящее отношение к нам касается только членов семьи…»

«Даш, со слепой верой у меня пока не очень, но выбор я уже сделала. Так что в моем внутреннем мире только вы трое…»

В этот момент прибыл контейнер системы доставки, и я, опустив веки в знак того, что поняла все, что хотела сказать Ульяна, чуть не захлебнулась слюной от умопомрачительных запахов. Еще чуть позже потерялась в пространстве и времени, распробовав умопомрачительный борщ со сметаной. И не возвращалась в реальность до тех пор, пока не смолотила все, что заказала. Зато потом откинулась на спинку кресла, оглядела заметно округлившийся живот и поняла, что без грузового антиграва из-за стола не вылезу. Забава пришла к такому же мнению и поинтересовалась у Ярика нашими планами на ближайшие несколько часов. Надо ли говорить, что он опять нас разыграл?

– До обеда мы работали головой, значит, через полчасика придется понапрягаться на дорожке «Миксера»!

Слава богу, многоголосый стон, раздавшийся после этих слов, все-таки пробил черствую корку на его сердце, и Логачев признался, что пошутил:

– …но только тем, кому не хватает физических нагрузок. А все остальные будут напрягаться в шезлонгах на бортике бассейна или в спальнях.

– А че это ты такой гуманный? Подозрительно! – притворно нахмурилась Беклемишева. И получила серьезный ответ:

– По старому расписанию мы должны были лететь на «Северный», подниматься в космос и терроризировать штатного пилота. Однако этой ночью я отправил «Шелест» на легкий тюнинг, который займет порядка двух суток, соответственно, у нас появилось свободное «окно». В теории, можно было бы сгонять к дворцовому портному, но особого смысла в лишней примерке мундиров, которые нужны только теоретически, я не вижу. Кроме того, считаю, что последние спокойные дни можно провести дома. Тем более, что он наш, и в нем по-настоящему уютно.

Последний аргумент был очень весомым, поэтому мы эдак с четверть часа пофантазировали на тему дальнейшего «тюнинга» этого особняка, а потом поплелись к бассейну. К этому времени на небе появились небольшие кучевые облака, то и дело скрывающие за собой лик светила, так что вскоре крыша была убрана, а мы, натянув купальники, попадали на шезлонги. Правда, не все, а только женская часть команды – наш единственный мужчина пробежался по метровому трамплину, подпрыгнул, описал красивую дугу и сходу ушел к прозрачному дну.

Нырял он, откровенно говоря, корявенько. В смысле, не скользил, а продирался сквозь воду за счет дурной силы. Что для уроженца Рубежа было скорее нормой, чем исключением – слишком однобокая программа нашего образования давала плавание факультативно, и к окончанию школы среднестатистический выпускник был обязан уверенно преодолеть метров двести-триста. Зато Телепнева, закончившая и школу, и Академию на мирном Белогорье, плавала, как дышала – легко, быстро и безумно красиво.

Да, мне тоже хотелось научиться. Но как-нибудь потом, после Фуджейры и Аджмана, когда душу перестанет жечь жажда мести, а сны не будут прерываться кошмарами, в которых я раз за разом всаживаю в маму с Ксюшей разрывные иглы из «Гнева Аллаха», или воспоминаниями о том, что пришлось пройти в «Al-KawKab al-Shamalui ». В общем, я поглядывала то на Локи, то на Ульяну, грезила о счастливом будущем и наслаждалась полузабытым состоянием безмятежности. До тех пор, пока Телепнева не поинтересовалась, о чем я думаю.

Этот вопрос, прилетевший в ТК, заставил обратить внимание на то, что она и Анна Николаевна предпочитают решать какие-то вопросы через меня, а Татьяна Николаевна спелась с Панацеей. Причин возникновения небольшой разницы в отношении к нам супруг Императора я, как ни старалась, не нашла, зато пришла к выводу, что Ульяну мы «повоспитывали» жестковато. Поэтому постаралась сгладить последствия «мягким» ответом:

«Мечтаю о будущем, в котором кровь, боль и ненависть останутся далеко позади…»

«А оно будет?» – после небольшой паузы написала она.

«Конечно! Ведь его создаем мы! Прислушайся к своим ощущениям, и окажется, что в этом доме уютно и тепло, а все проблемы остались где-то за его стенами…»

После этого сообщения Телепнева закусила губу и с явным ожесточением принялась набирать какой-то текст:

«Да, так и есть. Вернее, было бы, не пришли Анна Николаевна записи того, что за эти двое суток стало с моими обидчиками. Просмотр напрочь испортил настроение, и теперь на душе такой раздрай, что хоть вешайся. В общем, нужен совет. Или помощь…»

«Как сказал Локи, этих подонков уже нет. И жизни, которую ты ненавидела – тоже. Зато у тебя появились мы и текущее мгновение, способное превратиться во что угодно. А дальше все просто – отпускаешь прошлое, с головой уходишь в настоящее и добавляешь ему то, чего тебе больше всего не хватает в данный момент. И не вздумай сомневаться ни в себе, ни в нас – мы и поймем, и поможем…»

Она написала, что попробует, несколько минут о чем-то сосредоточенно думала, затем встала и ушла в дом. Вернулась с огромным покрывалом, расстелила его у кромки бассейна, сбегала за блюдом со свежей клубникой и баллончиком со взбитыми сливками, положила все это добро в самый центр «лежбища» и не очень уверенно предложила нам с Забавой перебираться на новое место.

Подход был принципиально неверным, и я внесла в него все положенные коррективы. В смысле, отправила в канал группы боевой приказ:

«До тренировки по тактико-специальной подготовке осталась минута. Тема занятия: боевое слаживание группы. Начальные условия: ранения верхних конечностей напарников, нулевая видимость и очень хорошее настроение…»

Как и следовало ожидать, Беклемишева, уже почти дорвавшаяся до ягод, мгновенно изменила курс, подхватила со спинки шезлонга футболку и демонстративно завязала себе глаза. Потом мелкими шажками добралась до покрывала, опустилась на колени и изобразила тяжелораненую. Локи тоже не подвел – вынырнул у нашего бортика, сорвал маску и воспользовался примером любимой подруги. Только стоять на коленях поленился, поэтому сел и скрестил ноги. И, для полного счастья, заблокировал нашим ТК-шкам доступ к камерам домашней СКН. А я, притащив к покрывалу «автора идеи», показала, как правильно «тренироваться», после чего серией жестов дала понять, что завязывать глаза надо всем.

Да, я жульничала. В смысле, втихаря подглядывала. Но из самых хороших побуждений. Соответственно, видела, насколько робко Ульяна искала наощупь рты «напарниц» первые несколько раз, как набиралась смелости и как решилась отпустить тормоза. Кроме того, снимала для истории процесс размазывания клубники по лицам и прилегающим окрестностям, подставлялась сама и иногда хулиганила. В смысле, «случайно» подправляла траектории движения чужих конечностей так, чтобы очередная спелая ягода втыкалась куда-нибудь не туда. Или добавляла к уже имеющимся «наброскам» недостающие «штрихи».

К сожалению, клубника закончилась достаточно быстро, и я разрешила тяжелораненым полюбоваться результатами своих трудов. Нет, мы смеялись и во время «тренировки», но тут просто закатились. Еще бы – Локи, как самый высокий, был в клубничном соке от переносицы и до середины живота. Меня и Ульяну разукрасили более-менее равномерно. А у самой маленькой, Забавы, без моей «помощи» пострадало бы только лицо. Но, зная ее характер, я очень добросовестно тыкала ягодами в область декольте. Так что официальным предлогом для начавшихся разборок стал не недостаток внимания к ее груди, а причины появления «тремора конечностей» у нашего единственного мужчины.

Шуточная грызня, начавшаяся на покрывале, продолжилась в душевой кабинке, в которой мы смывали алые потеки, и переросла в игру в «пятнашки». Само собой, не на бортике, а в бассейне. Правила игры определяла и меняла тоже я, поэтому Телепнева, плававшая в разы лучше нас, блистала и потихоньку теряла голову от избытка положительных эмоций. А Логачев и Беклемишева, в лички которым я скинула несколько ценных указаний, ей в этом осторожно помогали. В результате фраза, сорвавшаяся с губ Ульяны в тот момент, когда я предложила «матерым порубежникам» погоняться за «начинающей» всей командой, стала нашим общим достижением:

– Убегать от вас? Ни за что! Сдамся тому, кто окажется ближе, окажусь в его объятиях и попрошу ни за что не отпускать…

…Выбравшись из салона «Триария» и поздоровавшись, князь Мещерский озвучил чуть-чуть переиначенную фразу Логачева, сказанную на летной палубе «Святогора» во время нашего прощания с Шереметевыми:

– Объявляю бессрочный мораторий на боевые действия, информационную войну и бряцанье оружием – вы друг другу не враги и никогда ими не станете!

Лиза и Настена, появившиеся перед нами сразу после этого заявления, очень достойно изобразили неуверенность. И держали образы все то время, пока мы, тихо дурея, пялились на их дочерна загоревшие моськи, потертые повседневные комбезы и видавшие виды кобуры с игольниками на бедренных точках креплений.

Первым, как водится, «отмер» Локи – сделал шаг вперед, развел руки и усмехнулся:

– В прошлый раз выжил. Значит, выживу и в этот. Кого целовать первой?

К моему удивлению, старшая оказалась чуть шустрее – пока Елизавета соображала, как плавно перейти от неуверенности к сдержанной радости, она подошла к Логачеву, призналась, что соскучилась, и решительно подставила правую щечку. При этом руки не распускала, не прижималась и не требовала продолжения, поэтому мы с Забавой удовлетворенно кивнули и обошлись без подначек. В смысле, обняли и ту, и другую, заявили, что тоже рады их видеть, и пригласили в дом. Не знаю, насколько убедительно было отыграно это «шоу», но у князя отлегло от сердца. И он, ощутимо расслабившись, выдал заранее заготовленный монолог:

– Ярослав Викторович, у нас тут вышла небольшая накладка – сотрудник, отправленный проверять состояние квартиры этих милых барышень, обнаружил отсутствие душевой кабинки, джакузи, косметического комплекса и двух терминалов ЦСД. Вся недостающая бытовая техника уже закуплена, но ее доставка и установка займет некоторое время. Вы бы не могли приютить своих спасительниц на двое-трое суток?

– Константин Германович, я на память не жалуюсь! – услышав слово «спасительниц», «оскорбился» Локи. – Анастасия и Елизавета всегда будут желанными гостями в моем доме, где бы этот дом ни находился!

– Прошу прощения за не очень удачную формулировку. Дело в том, что сегодня с утра я изучал отчеты инструкторов, занимавшихся с этими барышнями в ведомственном санатории, и до сих пор под впечатлением. Вы только представьте, с первого и до последнего дня пребывания в этом заведении девушки спали по семь часов в сутки, а все остальное время делили между подготовкой к поступлению в ВУЗ-ы и тренировками на армейских полигонах!

Объяснение получилось недостаточно убедительным, и Локи «проявил великодушие» лишь после секундных колебаний. Тем не менее, проявил. И Мещерский, благодарно склонив голову, извинился снова. На этот раз за то, что не может остаться на ужин из-за того, что в половине восьмого вечера начнется заседание Императорского Совета, а опаздывать на такие мероприятия не комильфо.

Уговаривать его забить на это заседание мы, само собой, не стали, поэтому искренне посочувствовали, попрощались, подождали, пока «Триарий» вплывет в разгонный коридор, и неторопливо пошли к башенке лифта. А потом началось самое интересное – как только кабинка опустилась ниже уровня крыши, Шереметевы совершенно одинаково скрестили руки на груди, причем так, чтобы правые предплечья оказались прижаты к экранам коммов. И взглядами показали, что не очень доверяют начинкам этих устройств.

Локи коротко кивнул и, как ни в чем не бывало, продолжил разговор. А когда лифт остановился, вдруг придержал сестер за плечи и развернул к себе:

– Девчат, так уж получилось, что после «Левиафана» моя паранойя стала только злее. Объяснять причины лениво, поэтому ограничусь просьбой: если вас не затруднит, положите, пожалуйста, ваши коммы вот в этот сейф. И подождите, пока я проверю лифт и холл на наличие незапланированных «сюрпризов».

Само собой, сестры выполнили обе просьбы. А после того, как Ярик улыбнулся и заявил, что все чисто, взвизгнули на весь дом и… рассмешили до слез – Настя, решив уступить младшенькой право первой повиснуть на шее Логачева, запрыгнула на меня и начала целовать, куда попало, а Лиза по той же самой причине выплеснула свою радость на Забаву. Потом они сообразили, что единственный парень среди нас остался не при делах, метнулись к нему и столкнулись лбами! Тем не менее, сиять не перестали – потерев пострадавшие места, зацеловали и затискали беднягу чуть ли не до смерти, а потом затарахтели.

В принципе, все, что они вывалили на нас за следующие минут десять, можно было выразить одним-единственным словом «Соскучились». Но верещание было таким искренним и теплым, что мы с удовольствием поддакивали, несли такую же пургу и постепенно теряли головы от их радости, нежности и желания. Хорошо, Локи вовремя вспомнил о Телепневой, дожидающейся нас в гостиной, и прижал к себе расшалившуюся Елизавету:

– Мы тоже безумно рады вас видеть, но своими чувствами поделимся только поздно вечером. Дело в том, что в нашей команде пополнение. Несколько неожиданное, но очень достойное. Живет с нами, будет пилотировать «Шелест», подаренный нам Императором, и в настоящее время ждет за столом.

– Можете оставаться сами собой – ничего из увиденного и услышанного в этом доме она на сторону не сольет! – уверенно добавила я.

За месяц, проведенный невесть, где, сестры здорово повзрослели – услышав фразу Ярослава, намеренно выделенную интонацией, посерьезнели и утвердительно кивнули, словно обещая, что не будут делать глупостей. А после моего дополнения «возмущенно» поинтересовались:

– Ну, и чего мы стоим? Айда знакомиться!

– Пойдем. После того, как я озвучу еще несколько предложений… – сказала Забава и вздохнула: – Нашего пилота зовут Ульяной. Ее младшую сестру выкрали из дому вместе с вами. Но тут, на Белогорье…

Пока она рассказывала об обеих проблемах Телепневой, Шереметевы кусали губы и тискали рукояти игольников. Видимо, представляли себя на месте несчастной Ксении и плавились от лютой ненависти к амерам, арабам и нашим, имперским, участникам заговора. А когда Панацея закончила с разборками в «Перепутье» и замолчала, не сразу нашли в себе силы заговорить.

– Мы очень постараемся не напоминать ей о прошлом… – сглотнув подступивший к горлу комок, твердо пообещала Настя. – Кстати, что она знает о нас?

– Пока только то, что вы для нас свои… – ответила я. А Локи добавил:

– В общем, говорим на любые темы, кроме ее прошлого…

…Процесс знакомства Телепневой и Шереметьевых «не задался» – не успел Ярик озвучить имя и отчество старшей, как Лиза дернула его за рукав, заявила, что он все делает не так, и повернулась к Ульяне:

– Ребята сказали, что вы для них своя. Мы тоже свои. Поэтому я – Лиза, это – Настя, мы безумно соскучились по этой троице и искренне рады, что в нашей теплой компании появилась еще одна достойная личность!

Та приняла правила игры, назвалась по имени, попросила, чтобы к ней обращались на «ты» и выдала что-то вроде ответного комплимента. На что мелкая ответила добродушным смешком:

– Ульян, наплюй на все условности! Это делается приблизительно так: в этом доме есть джакузи?!

– Есть даже бассейн.

– Не-не-не, сегодня нам нужно именно джакузи. В идеале небольшое, чтобы касаться вас плечами, бедрами и коленями. А еще ДАС и ЦСД, чтобы, как в прошлый раз, смотреть в ночное небо, чувствовать легкий морозец и наслаждаться вкусом горячего глинтвейна и шоколада…

Пока мы добирались до банного комплекса, Лиза рассказывала Ульяне о наших посиделках в «полынье». О том, где именно находилось то джакузи, не произнесла ни слова. Зато свои ощущения описала так подробно, красочно и «вкусно», что пробудила в ней любопытство. Правда, увидев помещение, которое мы переделали практически целиком, оборвала повествование на полуслове и восхищенно ахнула. Еще бы, в нем, облицованном угольно-черным пластиком с серебристой искрой, было аж два джакузи, на пять и на десять персон, в дальнем левом углу стояла навороченная душевая кабинка, в которой запросто поместились бы мы все, чуть правее приятно мерцали оранжевым светом стеклянные двери в финскую сауну, русскую парную и турецкий хамам. Рядом с ними имелась небольшая, но довольно глубокая купель. А прозрачная правая стена позволяла любоваться не только большим бассейном, но и буйным лесом, растущим на склоне Дворцового Холма!

Дав Шереметевым отойти от эмоционального шока, Локи подошел к левой стене и сдвинул в сторону две из четырех дверей в раздевалки, попросил не торопиться и исчез за закрывшейся створкой. Мы последовали его примеру. Правда, совет приняли не все – раздевшись до трусиков, Лиза бездумно цапнула с верхней полки своего шкафчика кобуру с игольником, заявила, что тратить время на подбор и ожидание нафиг не нужных тряпок не собирается, и унеслась помогать Ярику. Настена рванула следом буквально через полминуты. А Забава легонечко пихнула плечом озадаченную Телепневу:

– Они действительно свои. И им плевать на все условности.

Ульяна коротко кивнула, мол, приняла к сведению, надела купальник и подождала нас. Потом сдвинула в сторону дверь и потеряла дар речи, когда в раздевалку ворвался порыв ледяного ветра, взъерошил волосы и обжег кожу касаниями сотен мелких снежинок. Еще через несколько мгновений, когда глаза привыкли к полумраку, она заметила, что стоит на берегу заледеневшего озера, окруженного сплошной стеной заснеженных елей, вскинула голову к ночному небу, усыпанному мириадами звезд, и не без нашей помощи рванула к полынье.

– Оба места рядом с Локи уже заняты! – нахально заявила Шереметева-старшая, как только мы подбежали к бортику и с помощью единственного кавалера спустились в горячую воду. – Но через часик-полтора освободятся, ведь мы соскучились не только по нему.

– Сидите уже! – улыбнулась я, плюхнулась рядом с Лизой и вжалась в нее бедром, чтобы между мной и Забавой влезла Телепнева. Потом «отдала» мелкой руку, отказалась от глинтвейна, дождалась, пока Логачев «сдвинет время суток» к полуночи, и потребовала: – Давайте, рассказывайте…

…В какой системе находится «их» санаторий УСБ, девочки не знали, так как видели только военный космодром, салон флаера и часть огромной территории, располагавшейся где-то в тропиках. Но нисколько из-за этого не расстраивались. Ведь со своими планами они определились во время перелета, еще до начала первоначального тестирования озвучили их «весьма благожелательному куратору» и очень скоро забыли обо всем на свете, кроме учебы и тренировок. Да, не обошлось и без «подводных камней»: оценив их потребности, все тот же «весьма благожелательный куратор» предложил упростить задачу с помощью неких экспериментальных методик, но был культурно послан куда подальше.

– Да, мы понимали, что при большом желании нас в любой момент могли усыпить и вложить в головы все, что угодно. Но без нашего согласия это было бы насилием над личностью и нарушением слова, данного Ярику князем Мещерским… – усмехнулась Настена. – А его куратор и инструктора боялись до дрожи в коленях.

– И совсем не зря… – пожала плечами Забава. – Кстати, его отношение к нашей компании – всего лишь образ, который будет отыгрываться до тех пор, пока это отвечает интересам Империи.

Сестрички чуть-чуть потемнели взглядами, а потом согласно кивнули. Тут я решила сгладить «острый угол» и спросила, куда именно они собрались поступать. И получила сногсшибательный ответ:

– Пока никуда. Учиться на разных курсах мы не хотим, поэтому убедили Константина Германовича в том, что подписанный нами контракт должен вступить в силу в следующем учебном году. А весь этот мы потратим на подготовку к поступлению на специальности, которые назовет Ярик… – заявила Елизавета, намеренно выделив интонацией три последних слова. А ее сестра объяснила их решение чуть подробнее:

– Мы вполне официально признаны совершеннолетними, считаемся сотрудницами УСБ, достаточно состоятельны, чтобы не думать о будущем, и абсолютно независимы от отца. Однако все вышеперечисленное целиком и полностью является вашей заслугой. И мы хотим объединить приятное с полезным – отплатить добром за добро и помочь построить то будущее, которое вы считаете правильным, на всю нашу компанию. Говоря иными словами, мы уже в команде. Просто начнем участвовать в рейдах только через несколько лет, когда наработаем необходимые навыки.