Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 54 страниц)

…Накануне пятнадцатого дня рождения Забавы я зевнул боковой удар в голову от одного из троюродных братьев, соответственно, свалил с тренировки на сорок минут раньше обычного и отправился к любимой подруге вправлять и залечивать свернутый нос. Стучаться, вваливаясь в гости друг к другу, нам и в голову не приходило, так что по ее покоям я пробежался по стандартному маршруту «гостиная – игровая – спальня – гардеробная». По закону подлости Беклемишева обнаружилась в самом последнем помещении: стояла перед зеркалом в одних трусиках и примеряла лифчик размера на полтора больше требуемого. Издеваться над ее слабостью я, конечно же, не стал, сделав вид, что не заметил разницы между желаемым и имеющимся. Но поставил будильник на три часа ночи. И, проснувшись по вибросигналу, выскользнул из объятий Забавы, бесшумно сбежал из спальни в игровую. А там, покопавшись в каталогах женского белья, заказал кроваво-красный кружевной лифчик восьмого размера от торгового дома Марины Залесской. В подарочной упаковке и с жизнеутверждающим пожеланием «Если мечтать, то по-крупному…»

Первая часть подарка – дорогущие духи «Остановись, Мгновение» от поставщика Двора Его Императорского Величества торгового дома братьев Кроминых – настолько обрадовала Панацею, что «бюстгальтер мечты» был внимательно осмотрен, разрезан пополам, окрещен семейным комплектом панамок от солнца и использован по новому назначению прямо за праздничным столом. Благо родители, как обычно, обретались черт знает, где, а все остальные Логачевы и знать не знали о том, что у Беклемишевой день рождения…

В словосочетании «Кроваво-красный кружевной лифчик» оказалось на две буквы больше, чем требовалось. Подумав, я заменил определение «кроваво-красный» на «темно-красный», забил между буквами первые двадцать девять цифр числа «пи», только в обратном прочтении, добавил шесть заранее оговоренных символов через нужные интервалы и залил получившуюся последовательность в окошко, появившееся при попытке открыть вложение. А когда убедился, что код подошел, нехотя свернул окошко почтовой программы и стоически принял на себя первый и «самый страшный удар» одноклассников:

– Локи, ну вы и отожгли!!! Ладно мы – в шоке весь ГС, представляешь?!

– Локи, мы тут поспорили и разругались вдрызг! И теперь нам нужна принципиальная схема компоновки тех «сюрпризов», которыми вы разнесли в пыль две эти военные базы!!!

– Еще нет! – ответил я Витьке, затем скинул в командный канал файл, который срочно требовался Сашке и вопросительно уставился на дядьку Фрола, требовательно шевельнувшего правой бровью.

– Есть новости. Всякие-разные. Где-то на четверть часа общения тет-а-тет.

Я коротко кивнул, мол, намек понял, и озвучил решение:

– Могу пообщаться после того, как мы высадим Фильку и Зуба.

Он снова шевельнул бровями, дав понять, что такой вариант его устраивает, попросил предупредить минут за десять до посадки на крышу ангара и отключился. А я, слегка расслабившись, перевел взгляд на соседнюю картинку и подобрался: за плечом у Ворога возник его отец. Судя по прищуренным глазам, раздувающимся ноздрям и поджатой нижней губе – пребывающий не в лучшем настроении. И, не став тратить время на такую ерунду, как приветствие, высказал свое «фи»:

– Ярослав, извини, но сто миллионов дирхамов за голову любого рядового «Сполоха» – это настолько безумные деньги, что…

– Папа!!! – сообразив, куда он клонит, взвыл Сашка, но Игорь Павлович договорил начатое предложение:

– …мои выходят из игры и отправляются на ГКЛ .

– Ни на какую ГКЛ мы не отправимся! – твердо сказал Олег, до этого мгновения просто слушавший других. После чего предельно доходчиво объяснил свою позицию: – «Сполохи» – это не детский сад, в который можно ходить, а можно не ходить, а подразделение Императорской Гвардии, каждый боец которого является военнослужащим! Впрочем, если вы сомневаетесь в безопасности нашего проживания в родовом поместье, то так и скажите.

– Угу! Локи найдет, куда нас поселить! – почувствовав поддержку, протараторил Ворог.

– С каких это пор старшее поколение Отяевых начало бояться арабов и сомневаться в родичах? – презрительно фыркнула Алла Неплюева, нарисовавшаяся рядом с сыном и положившая руку ему на плечо. А когда Игорь Павлович скрипнул зубами, отключил камеру в комнате Сашки и исчез, обратилась ко мне: – Привет, Ярик! У тебя что ни рейд, то Событие, причем такого масштаба, что захватывает дух. Эх, была бы я лет на десять-пятнадцать моложе и без обузы в виде мужа и детей, не думая, напросилась бы к вам в подразделение…

…Запрос на подключение с идентификатора Неплюева-старшего заставил меня оторваться от изучения документов, подготовленных моими девчонками. Устало потерев лицо и невесть который раз за последние четверть часа кинув взгляд в окошко системы дальнего обнаружения, демонстрирующее две орбитальные крепости и три россыпи тяжелых кораблей, дрейфующие вокруг Рубежа, я ткнул в нужную пиктограмму и вопросительно посмотрел на Тимофея Георгиевича.

– Ты, наверное, занят, поэтому буду краток. Только что общался с Игорем Отяевым и, мягко выражаясь, не в восторге – что интеллект, что способность к анализу, что кругозор ниже некуда. Тем не менее, мое описание наиболее вероятных вариантов будущего Сашки во всей возможной «гамме» последствий начавшегося противостояния между Империей и тройственным союзом Новой Америки, Объединенной Европы и Халифата, было услышано. В общем, в ближайшие часы Игорь тебя наберет и извинится. Так вот, даже если тебе не понравится формулировка этого извинения или что-нибудь еще, не дави: он по складу ума исполнитель. А еще искренне уверен в том, что разница в возрасте соответствует разнице в уме.

– Бывает и такое… – вежливо согласился я и склонил голову в знак благодарности: – Спасибо за помощь.

– Я помогал не тебе и не Сашке с Олегом… – криво усмехнулся мужчина. – Твоими стараниями мы, порубежники, оказались в фокусе внимания всего Галактического Союза. И если этот… хм… мыслитель додумается обратиться к Императору с официальной просьбой дезавуировать контракты сына и двоюродного племянника, проходящих службу в «Сполохах», или попробует добиться разрешения пропустить их через процедуру ГКЛ, то с вероятностью в сто процентов эта информация уйдет на сторону. После чего будет использована против тебя с твоей командой, жителей Рубежа и всей Империи самым худшим способом из гипотетически возможных.

– Да уж, перспектива так себе… – представив себе описанную ситуацию, признал я. А секунд через тридцать, когда Неплюев попрощался и оборвал связь, вернулся к изучаемому документу, дочитал до конца страницы и ткнул курсором на ссылку, ведущую к фрагменту какой-то пресс-конференции.

Вопроса, на который отвечал князь Мещерский, в этом куске записи не было. Но я нисколько не расстроился, ибо товарищ главы ИСБ озвучивал отношение этого ведомства к интересующей меня проблеме предельно понятно и не обходя острые углы:

– Закон един. Для всех и каждого. Соответственно, лица, похищающие, продающие и покупающие наших соотечественниц, уничтожались, уничтожаются и будут уничтожаться вне зависимости от их подданства, социального статуса, уровня доходов, пола и возраста. Кстати, пользуясь случаем, обращусь к тем, кто не хочет быть уничтоженным: дамы и господа, свяжитесь с ближайшим посольством Империи, сообщите, что хотите вернуть ее уроженок на родину, и их у вас заберут…

– То есть, возвращение рабынь на родину списывает все прошлые грехи? – выкрикнул кто-то из журналистов.

Мещерский одарил крикуна ледяной улыбкой и отрицательно помотал головой:

– Нет. Но существенно меняет тяжесть и «охват» Воздаяния: патологические садисты и им подобные твари будут уходить из жизни в гордом одиночестве, а не в компании всех родичей мужского пола…

Следующий раздел, посвященный планируемой войне с Халифатом, я штудировал, тихо дурея от информационных вбросов, формирующих нужные настроения среди социально активных пользователей Сети, от вполне реальных свидетельств начала подготовки к боевым действиям и от фрагментов монологов Анны Николаевны, описывающей мотивы принятия тех или иных решений Императором и его советниками. Само собой, особых тайн она не выдавала. Но даже те нюансы подковерных Больших Игр, в которых получалось разобраться, переворачивали с ног на голову все мои представления о политике. Хотя нет, не переворачивали: о том, что политика – одна сплошная грязь, я знал и раньше. Но не мог правильно оценить ее… хм… состав, консистенцию и липкость. В результате, «внезапно прозрев», настолько впечатлился, что толком не заметил разговора с Игорем Павловичем. В смысле, принял его звонок, выслушал извинения и обещание, что подобное больше не повторится, но уделил всему этому лишь малую часть сознания.

Слава богу, через несколько минут после того, как он отключился, я перешел по очередной ссылке и выслушал еще один фрагмент сообщения Романовой, в котором описывалось ее личное отношение к нам и всему происходящему:

«Наговорила очередное письмо, внезапно прозрела и аж задохнулась от чувства вины: последние двое суток, знакомя вас с самыми смердящими тайнами Большой Политики, я держалась так отстраненно, как будто не имею никакого отношения к этим игрищам. На самом деле имею. И самое прямое – я принимаю активное участие в обсуждении большинства вопросов, способных как-либо изменить будущее Империи, соответственно, несу полную ответственность за их последствия.

Да, той Анечки Вадбольской, которая, стоя перед алтарем, мечтала о Великой Империи и мысленно клялась сделать все, чтобы подарить соотечественникам вечный мир и благоденствие, уже нет: мне доказали, что один в поле не воин, продемонстрировали границы возможностей, избавили от розовых очков и иллюзий, заразили цинизмом, научили находить компромиссы, отбили всякое желание впрягаться за абстрактное «большинство» и, тем самым, превратили в расчетливую, циничную и недоверчивую стерву. Однако целеустремленность, родовое упрямство и готовность идти напролом ради тех, кто действительно дорог, никуда не делись. Поэтому я добиваюсь только тех целей, которые считаю исключительно важными для государства и своих близких, без зазрения совести избавляюсь от помех любого рода, возникающих у меня на пути, и изо всех сил берегу тех, кого считаю своими.

В общем, этой войны не избежать, и в скором времени ее жернова начнут перемалывать ни в чем не повинные жизни тысячами или даже десятками тысяч. Повторяться, еще раз перечисляя причины, вынуждающие нас, Романовых, выбрать именно этот вариант ближайшего будущего, не вижу смысла. Поэтому скажу прямо: я считаю вас своими, а значит, никогда не солью вас сама, не дам это сделать другим и сделаю все, чтобы помочь вам выжить. Да, именно выжить, так как знаю, что вы ни за что на свете не сбежите от войны в Метрополию или на противоположный край Империи. Так что со спокойной душой делайте то, что считаете должным, и хоть иногда делитесь своими планами или проблемами, чтобы я успевала подготовиться к изменениям ситуации и вовремя подставляла плечо…»

С последним разделом весьма и весьма полезного труда, в котором, как я понял из вступления, описывалась логика коррекции стиля планирования будущих рейдов, ознакомиться не удалось: мы, наконец, долетели до Рубежа, и мне пришлось сосредоточиться на пилотировании. Вернее, сначала связаться с дежурным офицером СДО ближайшей орбитальной крепости, скинуть ему свой идентификатор и получить новые коды доступа к АСО , а уже потом разделить внимание между пилотированием, визуальным наблюдением за перемещениями кораблей сразу трех флотов и легким трепом с Ведьмой.

Как оказалось, она тоже не бездельничала: пока я залипал на обводы новейших линкоров проекта «Хорс», любовался непривычным дизайном крейсеров последней модификации проекта «Авангард» и облизывался на стремительные истребители-перехватчики «Акинак», она оценила количество минных заградителей, засеивающих ближний космос минными объемами и масс-детекторами, пересчитала «лишние» орбитальные станции контроля за пространством и заявила, что суток через пять-семь боевым группам людоловов и охотников за нашими головами придется закатать раскатанные губы. Ибо к этому времени шансы добраться до Зеленограда и большинства крупных городов планеты для отдельных кораблей, пусть даже под самыми современными «шапками», практически обнулятся.

– Эх, сюда бы еще пару «Оплотов»… – договорив, мечтательно пробормотала она и следом за мной «пробила» линию Кармана .

Да, с четырьмя орбитальными крепостями и тремя флотами Рубеж превратился бы в крайне неприятный «сюрприз» не только для людоловов, но и для доброй трети ВКС Халифата. Но прибытия двух последних в ближайшее время можно было не ждать, так что я приглушил громкость голоса Телепневой и связался с дядькой Фролом. А когда озвучил точное время прибытия к поместью Логачевых и оборвал связь, спохватился и сообщил эту же информацию Зубу, дуреющему от скуки в своей каюте…

…По большому счету, беседа с Озорником оказалась не нужна – процентов девяносто «всяких-разных» новостей до меня уже довели девчонки и, опосредованно, Анна Николаевна. Тем не менее, его соображения я слушал предельно внимательно. А во время перелета к дому еще раз пересмотрел те моменты его монолога, которые чем-то зацепили. Правда, не все – стоило увидеть под собой крышу родового особняка, освещенного лучами заходящего светила, как все мысли о скорой войне, людоловах, охотниках за головами «Сполохов» и обо всем, что с этим связано, были задвинуты куда подальше. И я, подключившись к семейному каналу, «обиженно» заявил:

– Мы висим над ангаром черт знает, сколько времени, а бронеплита все еще на месте. Вы что, нам совсем-совсем не рады?!

Возмущенный вопль, чуть было не лишивший меня слуха, оказался лишь цветочками. А ягодками я «насладился» через считанные минуты. То есть, сразу после того, как прокатился на подъемной платформе от внешнего люка шлюза до покрытия пола – четыре «злобные» фурии бросились на меня со всех сторон, сбили с ног и начали «воспитывать». Потом к ним присоединилась пятая и… мне пришлось продемонстрировать чудеса красноречия, чтобы убедить не на шутку разошедшихся девчонок перебраться в более уютное помещение.

Следующие несколько часов остались в памяти отдельными фрагментами. Забава, Даша и сестры Шереметевы сводили нас с Ульяной с ума то безумием всепоглощающей страсти, то запредельной нежностью, то буйством фантазий. Я отвечал тем же, благо соскучился ничуть не меньше, чем они, и жаждал поделиться своими чувствами с каждой из девчонок. Кстати, Телепнева, толком не успевшая оклематься, периодически выпадала в осадок, но, чуточку отдохнув, снова присоединялась к этому сумасшествию. Причем, судя по некоторым воспоминаниям, отнюдь не в роли статиста.

Как ни смешно в этом признаваться, но в какой-то момент меня умотали. Потом «реанимировали» и умотали снова. Чуть позже вернули к жизни еще раз и «выжали» настолько добросовестно, что я отключился. На одиннадцать с лишним часов! Впрочем, и вечернее «веселье», и столь продолжительный сон пошли только на пользу – плавно вынырнув из сна без сновидений, я почувствовал себя абсолютно счастливым. Более того, все те проблемы, которые рвали душу еще накануне, отодвинулись на самый край сознания и накрылись дымкой безразличия, а на смену мыслям пришли ощущения.

Вот я и нежился, не шевелясь и не открывая глаз, до тех пор, пока организм не потребовал внимания. Но даже после визита в ближайший санузел и пятнадцатиминутного зависания в душевой кабинке пребывал в состоянии нирваны. Поэтому некоторую несуразность дизайна помещения, в котором пришел в себя, почувствовал уже после того, как вернулся в объятия Даши и Лизы – лениво подключился к СКН, нашел нужную камеру, оглядел комнату, чертовски похожую на нашу каюту на «Шелесте», разобрался с имеющимся оборудованием и… пришел к выводу, что нашей безумной семейке нужна именно такая спальня!

Какая именно? С упругим полом вместо кровати, горами подушек разного размера, зеркальным потолком, высокотехнологичными голографическими панелями, способными имитировать любой предмет обстановки, начиная с древнего камина и заканчивая современной мебелью, мощнейшей ДАС и двумя терминалами ЦСД, вписанными в стены по обе стороны от громадного «ложа».

Пока я изучал ТТХ демонстрационно-акустической системы, внезапно проснулось любопытство. Поэтому, закончив со спальней, я отправился в виртуальное путешествие по остальному дому. Оценил размеры семейной ванной комнаты, в которой нашлись небольшая сауна, среднее джакузи и душевая кабинка на шесть-восемь не очень мелких персон; одурел от размера дамской гардеробной и количества шкафов, как бы намекающих на то, что их придется забивать женским шмотьем; покопался в «мозгах» шести учебно-тренировочных капсул, появившихся в смежном помещении. Потерял дар речи, обнаружив, что весь верхний этаж особняка теперь занимают роскошнейший банный комплекс и огромный бассейн. Ну и, конечно же, предельно добросовестно изучил два последних помещения, подвергшиеся переделке – оружейную и тренировочный комплекс. И если первая восхитила только размерами, то при виде шильдиков на оборудовании, установленном во втором, захотелось подключиться к системе банк-клиент и убедиться, что на наших счетах осталась хотя бы сотня рублей!

«Определенно, «главного дизайнера» семьи надо бы поощрить. Вместе с деятельными помощницами…» – подумал я и, не откладывая эту идею в долгий ящик, подключился к Сети…

…Как я и предполагал, предложение слетать в ТРЦ «Красный Куб» и как следует оттянуться было принято на «ура»: не успел я описать эту идею, как девчонки, пробив звуковой барьер и два забора, исчезли в неизвестном направлении. А менее, чем через четверть часа влетели обратно готовыми ко всему на свете и уставились на меня взглядами, полными обожания, предвкушения и… скрытой угрозы. Последний намек оказался настолько убедительным, что я не стал рисковать и в темпе рванул к лифтовому холлу. Благо успел надеть штаны и рубашку, а носки, кроссовки, перевязь с оружием и игривую летнюю панамку запросто мог натянуть во время спуска в подземный ангар.

Пока летели к центру города, по случаю великолепнейшей погоды плавящегося от полуденной жары, я объявил мораторий на любые разговоры о скорой войне, людоловах, амерах и т.д., а потом описал свои впечатления о результатах ремонта. Естественно, далеко не в двух предложениях и не жалея ласковых слов. Результат не заставил себя ждать – выгружаясь из «Шершня» в подземном ангаре Зеленоградского отдела ИСБ, девчонки сияли ничуть не менее ярко, чем Рубеж. Что, кстати, не помешало им перед выходом на Белогорский проспект нацепить разноцветные кепки с приличными козырьками и солнечные очки, перейти в боевой режим, без какой-либо подсказки с моей стороны распределить сектора наблюдения и поднять в воздух стайки разведывательных микродронов.

Первые несколько минут неспешной прогулки мы чувствовали себя зрячими среди слепцов, поэтому наслаждались легким трепом ни о чем, жарой, красотой зданий, мимо которых проходили, и так далее. Увы, мальчишка лет двенадцати, чуть не впоровшийся в нас на углу Кипарисовой аллеи, оказался и слишком глазастым, слишком технически подкованным и слишком общительным. В результате гравик, с которого он слетел, отправился под мышку, дрон АВФ, поднятый с наручного комма, принялся описывать круги над нашей компанией, а их владелец, поплыв взглядом, устроил нешуточный переполох среди своих товарищей и друзей.

Слава богу, пребывание в фокусе внимания юных порубежников и порубежниц, слетающихся к нам со всех сторон, оказалось в разы комфортнее, чем любой выход на улицы Крещатика или Новомосковска – да, стремительно увеличивающаяся толпа мальчишек и девчонок пожирала нас взглядами, но делала это достаточно тихо и издалека. А те немногие взрослые, которые обращали внимание на поднявшийся ажиотаж и не ленились разбираться с его причинами, как правило, ограничивались крайне лаконичной демонстрацией приязни, уважения или благодарности.

Естественно, все это нисколько не напрягало, поэтому к боковому входу в «Красный Куб» мы подошли в прекраснейшем настроении и… прошли мимо: Даша, по достоинству оценившая выдержку ребятни, подвела нас к рекламной голограмме кафе-мороженого «Пингвин», развернулась на месте и обратилась к «свите»:

– Последние несколько месяцев любая попытка пройтись по улицам, посидеть в ресторане или позабавиться в развлекательном центре превращались в стихийную пресс-конференцию, во время которой собравшаяся толпа пыталась разорвать нас на сувениры. С вами в разы комфортнее, ведь вы, уроженцы воюющего Рубежа, с самого детства держите чувства в узде и уважаете личное пространство других людей. Огромнейшее спасибо и… небольшая моральная компенсация из двух частей: если вы прямо сейчас перегоните дроны АВФ на противоположную сторону улицы и встанете вокруг нас, то получите возможность запечатлеть себя в компании настоящих «Сполохов». А через пару минут наш командир зальет в терминал этого кафе достаточно денежек, чтобы каждый из вас мог как следует наесться мороженого…

…Пока мы поднимались на лифте на девятый этаж ТРК, Телепнева невидящим взглядом смотрела сквозь рекламную голограмму спортивной обуви «Рывок», грустно улыбалась и молчала. Но стоило дверям кабинки разъехаться в стороны и выпустить нас в ресторанный дворик, вернулась «в реальность», схватила меня за предплечье и криво усмехнулась:

– Ваши дети кажутся маленькими взрослыми. И не только из-за оружия в набедренных кобурах: даже самая мелкая ребятня знает себе цену, не суетится без особой нужды, постоянно контролирует окружающую обстановку и готова к бою!

– Так и есть… – кивнул я, сообразил, что продолжение беседы «в эту сторону» нарушит условия моратория, и притворно вздохнул: – Жаль, что ты не увидела и не оценила самое главное!

– Что именно? – подобралась Ульяна.

Я, рискуя здоровьем, сделал приличную паузу. А когда почувствовал, что вот-вот получу локтем по печени, перешел на зловещий шепот: – Здесь, на Рубеже, стандартные варианты срубания хвоста изучаются в четвертом классе. А логика нестандартных – в пятом и шестом.

– И-и-и?

– Эти дети нас просто отпустили…