Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 54 страниц)

– …и, с честью выдержав все испытания, вошла в команду Ярослава Викторовича Логачева! – продолжила Даша. – Кстати, одна-единственная из тысяч желающих.

Это уточнение было несколько не ко времени, но я все-таки смог снова перетянуть внимание зрителей на себя:

– Да, теперь у меня в команде появилась еще одна личность, достойная глубочайшего уважения, способная добиваться своей цели вопреки мнению целого мира, и умеющая воевать в реальности, а не в виртуальных играх. Но в данный момент меня беспокоит другое. Считай я Святополка Игоревича благородным, вызвал бы его на дуэль и убил. Но в моих глазах его НЕТ. Ни как дворянина, ни как личности, ни как мужчины. А что видите вы?

Самой шустрой оказалась все та же Ляпишева – посмотрела «сквозь» Юшкова и пожала плечами:

– Ничего. Его НЕТ и для меня!

Потом взяла за руку сына – белобрысого мальчишку лет восьми с не по-детски серьезным взглядом – подвела к нам, по пути равнодушно переступив через ногу «того, кого нет», и легонечко шлепнула между лопаток:

– Смотри, Кирюш, вот это – истинные аристократы. А за нами просто пол, местами заляпанный грязью…

…За три с лишним часа, проведенных в ресторане «Камбуз», Телепнева не сказала и не написала мне ни слова. Первые минут сорок, пока она плавилась от злости и обиды, дались сложнее всего – да, я понимал, что, воспользовавшись положением, без разрешения вывернул ее жизнь наизнанку перед всей Империей и, по сути, плюнул в душу, но был непоколебимо уверен в том, что это было необходимо. Почему? Да потому, что одним сливом ролика в Сеть та история не закончилась. Все три года учебы в Летной Академии однокашники Ульяны делали все, чтобы она покинула стены этого ВУЗ-а. И я нисколько не преувеличиваю: практически после каждого спарринга или работы в паре она попадала в медкапсулу с тяжелейшими травмами; в любых виртуальных или реальных учебных боях становилась целью номер один, причем не только для условных противников, но и для «своих»; парный пилотаж сдала только благодаря тому, что стать ее ведомым согласился один из преподавателей, и так далее. Да и вообще, словосочетание «групповые занятия» по отношению к ней звучало абсолютной бессмыслицей – Ульяне не помогал никто и никогда, ибо она была изгоем. Ничуть не лучше стало и после перевода в Шестой Ударный. Да, первое время девушка наслаждалась спокойной службой и даже обратила внимание на мужчину. В смысле, несколько раз позволила пилоту своей же эскадрильи проводить ее до каюты и как-то спустилась с ним на поверхность Нальчика, чтобы посидеть в кафе. Однако счастье было недолгим: уже через пару месяцев ее узнал один из однокашников, выпустившийся из БЛА на год раньше, и тут же выложил во внутреннюю Сеть флота тот самый ролик. В общем, отдыхала она только во время отпусков – общалась с отцом и младшей сестрой, которые от нее не отвернулись, и изредка заглядывала к Романовым. Ну, а теми «одноразовыми связями», которые ей, вроде как, надоели, она считала влюбленность, так и не ставшую чем-нибудь серьезным по причине резкого охлаждения «прозревшего» кавалера.

Кстати, Романовы искренне пытались ей помочь. Весь тот объем информации, который Даше передала Анна Николаевна, был собран по приказу Императора. По его же негласному указанию судья, который вынес законный, но несправедливый приговор, четырежды проверялся службой внутренней безопасности и, в итоге, сел на восемь лет. Кроме того, отцу Святополка, владевшему сетью клиник косметического морфинга, перестала «улыбаться удача», и года за четыре его дело «усохло» более чем вдвое. А сам Святополк так и не смог поступить в Белогорскую Академию Искусств – все никак не проходил по конкурсу. Только все это было полумерами. Ведь приказать всему дворянству Империи перестать считать Ульяну распутной девкой Романовы и Белкина были не в состоянии.

В общем, жизни у Телепневой, можно сказать, не было и не могло быть даже с нами. В смысле, раньше. А теперь шансы появились. И очень неплохие – после того, как народ, присутствовавший при моих разборках с Юшковым, дослушал мой монолог, ее зауважали. Более того, узнал, что я и мои девчонки собираемся пообедать в «Камбузе», количество желающих «присоединиться» к нашей компании и хоть как-нибудь поддержать Ульяну перешло все разумные границы. В итоге несчастным сотрудникам ресторана пришлось организовывать столы в «трюме», фойе превратилось в третий зал, а облако дронов АВФ и голоэкраны превратили наше общение почти в семейное мероприятие.

Не скажу, что было легко или интересно. Но подрываться с места и сваливать домой я не спешил. Ведь Кирилл Ляпишев, его мать и еще несколько подростков, донельзя впечатленных силой воли Ульяны, оккупировали все места рядом с ней и терроризировали вопросами. А она, обстоятельно отвечая на каждый, потихоньку оттаивала. Ну, а стоящий на постоянной ротации ролик, демонстрирующий последние минуты устроенного мною шоу, существенно ускорял этот процесс.

Что в нем было такого интересного? Перечисление еще пяти фамилий, имен и отчеств, слитный выдох всего зала «Их тоже НЕТ!» и запись торжественного выдворения «тех, кого нет», за пределы «Перепутья». Пешком, ибо впускать в ангары с очень дорогостоящими флаерами «неустановленные лица» сотрудники службы безопасности развлекательного центра отказались наотрез.

Да, с течением времени Ульяну начало отпускать, и я слегка приободрился. Но тут в работу включились УСБ-шники, и мне стало не до ее реакций: на ТК-шку начали «прилетать» точные формулировки вопросов, которые должны были задать «отдыхающие», необходимые материалы для аргументированных ответов и описание тех акцентов, который было бы желательно проставить. Соответственно, приходилось пропускать через себя приличные объемы информации, с чем-то соглашаться, что-то отметать и, не кривя душой и не поступаясь принципами, говорить то, что в данный момент требовалось государству.

В общем, подходящей возможности, после которой можно было бы закруглиться, я ждал совсем не радостно и очень долго. Но ее все не было и не было. До тех пор, пока одиннадцатилетний крепыш по имени Тема из рода Кантемировых не попросил слова и не начал монолог с не по-детски тяжелого вздоха:

– Ульяна Всеволодовна! Теперь, когда все плохое в вашей жизни уже позади, и вы получили место в команде, которая ради вас порвет на клочки кого угодно, наша помощь уже не нужна. Но вы все равно имейте в виду, что в Империи очень много неравнодушных мужчин, и, если вам вдруг понадобится помощь, просто позовите!

«Если и это – подводка ИСБ-шников, то снимаю перед ними шляпу!» – тут же прилетело от Забавы. Но я прочитал это сообщение не сразу, ибо прикипел взглядом к картинке, которую мне в ТК транслировал кто-то из парней Олега Усова. На ней микродрон, парящий где-то перед нами, крупным планом показывал слезы счастья, стоящие в глазах Телепневой. А потом прочитал еще одно, прилетевшее от Даши, и мысленно поблагодарил Императрицу:

«Через мальчишку вещает Анна Николаевна. Три минуты тому назад она написала, что устала ждать эффектного финала, поэтому вот-вот устроит его сама…»

«Передай ей мою искреннюю благодарность!» – попросил я, дождался, пока Ведьма закончит общаться с Кантемировым-младшим, и встал со своего места:

– На этом, пожалуй, все. Да, поразвлечься не получилось, зато мы восстановили справедливость, перезнакомились с кучей неравнодушных мужчин и женщин, славно пообедали и теперь хотим самую чуточку отдохнуть.

– Что, совсем мы вас замучили, да? – посочувствовал нам Ляпишев-младший.

– Да нет, с вами спокойно. А вот журналисты и головизионщики, бывает, достают… – честно признался я, потом повернулся к тому СБ-шнику, который вещал от имени владельцев «Перепутья», и благодарно улыбнулся: – Поэтому вам и вашим парням, Александр Евгеньевич, низкий поклон – мы сидим тут уже больше трех часов, но к нам так никто и не прорвался…

…Парни Александра Евгеньевича устроили нам еще один приятный сюрприз. Прекрасно понимая, что при том количестве работников камеры и клавиатуры, которое слетелось к «Перепутью», пробиться к «Хищнику» просто не получится, они провели нас к флаеру по хитросплетениям служебных коридоров и лифтовых шахт. В самом ангаре очень профессионально отсекли четверку особо ушлых личностей, дождались, пока я опущу боковые двери машины, и вскинули в верх сжатые кулаки.

– Если сейчас какая-нибудь падла устроит очередное покушение, то я вытрясу из Мещерского всю информацию по заказчикам и в начале августа навещу их там, где они обретаются… – пообещал я, внезапно почувствовав, насколько устал от постоянной нервотрепки.

– Не «навещу», а «навестим»! – сварливо уточнила Беклемишева, а минуты через две озадаченно огляделась по сторонам. – Та-ак, а куда это нас потащило?

– Почти уверена, что на посадочную площадку на каком-нибудь из соседних зданий… – предсказала Даша. И не ошиблась: затянувшееся путешествие закончилось в небольшом ангарчике на крыше небоскреба, расположенного эдак в километре от «замшелого валуна». Правда, срываться в полет вот так, сходу, я все-таки не рискнул – связался со старшим лейтенантом Усовым, сообщил ему координаты точки, в которой мы оказались, и дождался смещения фокуса внимания групп «Космос» и «Воздух». Зато потом, получив отмашку, со спокойной душой поднял «Жуть» в воздух, на пределе допустимого правилами воздушного движения ускорении ввинтил ее в разгонный коридор, просквозил весь жгут попутных трасс до безлимитки и дал полную тягу на движки.

До четвертого КПП долетели на удивление спокойно. А там задержались – поймав отклик айдишки нашего флаера, старший дежурной смены вышел на связь и, отчаянно краснея, попросил «хотя бы на мгновение» зависнуть над контрольно-диспетчерским пунктом. Вел он себя настолько непривычно, что я пошел навстречу собственному любопытству и выполнил эту просьбу. А когда коренастый и чертовски широкоплечий здоровяк вылетел на крышу, почувствовал себя свиньей – мужчина, с которым за месяц с лишним мы перекинулись, от силы, десятком слов, тащил к «Хищнику» три огромных букета темно-фиолетовой махровой сирени! А я, с момента возвращения с Фуджейры не отходивший от девочек ни на шаг, о цветах ни разу даже не подумал!

В общем, наблюдая за торжественным вручением букетов «от имени всей смены», я сгорал от стыда. А после того, как церемония закончилась и «Жуть» снова оказалась в воздухе, покраснел снова. На этот раз от сообщения Даши:

«Зато ты даришь нам тепло души. Поверь, это В РАЗЫ важнее…»

Забава просто поцеловала. Уже в ангаре, когда я выбрался из машины. От всей души. Затем заверещала, что у нас в доме нет ни одной вазы, построила остальных девчонок и куда-то унеслась.

Откровенно говоря, шевелиться мне не хотелось от слова «совсем». Тем не менее, я заставил себя прогнать весь комплекс проверок системы безопасности особняка, прилегающей территории и флаера, «убил» два «спящих» микродрона на себе и, в удаленном режиме, еще семь на дамах, потом поднялся в свои покои и, раздеваясь на ходу, поплелся в сауну. В нашу, маленькую, находящуюся в одном блоке со спальней. Там задал щадящий температурный режим, кинул полотенце на холодную верхнюю полку, упал лицом вниз, закрыл глаза и провалился в какое-то странное состояние, в котором было лень даже думать.

На еле слышный шелест открывающейся двери, естественно, не отреагировал. На привычное «Ну давай, заходи уже!» Забавы – тоже. Просто в какой-то момент собрался с остатками сил, требовательно округлил спину и снова расслабился. А когда Федосеева уселась сверху и начала разминать забитые трапеции, тихонько попросил:

– Даш, только сегодня не хулигань, ладно? Я так сильно устал, что жить не хочется.

– Хорошо… – ответила она и продолжила заниматься любимым делом. А с нижней полки раздался виноватый голос Телепневой:

– Прости, это из-за меня! Яр, я дура, причем тупая – если бы тетя Аня не написала в личку и не объяснила, ЧТО ты для меня сделал, то до сих пор сходила бы от ума от злости, обиды и разочарования! А еще я никак не подберу слова для извинений и выражения благодарности.

Я повернул голову в ее сторону, приоткрыл один глаз, наткнулся взглядом на пунцовые уши, щечки и шею, запоздало сообразил, что по привычке ввалился в свою сауну голышом, и мысленно махнул рукой – я лежал мордой вниз, на заднице сидела Фрейя, а все остальное Ульяна уже видела:

– Не бери в голову – главное, что все плохое уже позади. И… в нашей компании слова не нужны – мы предпочитаем чувства.

Она ненадолго ушла в себя, видимо, «примеряя к себе» то, что я сказал, а затем убила – решительно пересела поближе и уткнулась лбом в мое плечо:

– Спасибо…

Я приподнялся на локте, ласково растрепал ее волосы и мягко улыбнулся:

– Мы команда. Так будет всегда. Привыкай.

Потом сделал приличную паузу и задал вопрос, который не давал мне покоя с момента первого разговора с Телепневой:

– Ульян, теперь, когда ты убедилась, что мы тебя не бросим, можешь объяснить, как отключить систему самоуничтожения твоего ТК? Понимаешь, я постоянно хожу под смертью и не хочу рисковать еще одной жизнью просто так. А тут время реактивации всего шесть дней плюс окошко с таймером постоянно перед глазами…

– Пока никак: окошко с предложением изменить базовые параметры всплывет только через год.

– Эх, отшлепать бы тебя как следует! – расстроено вздохнул я.

– Без нее вы бы меня не взяли… – криво усмехнулась она. – А свою жизнь я перестала ценить еще на первом курсе Академии.

– Скажешь что-нибудь вроде «невелика потеря» – серьезно обидимся! – предупредила Забава. – Пойми уже, что мы – семья, живи нами и наслаждайся текущим мгновением.

– Ключевое слово «Наслаждайся»! – без тени улыбки уточнила Даша. – Поверь, тебе понравится…

Следующую фразу я услышал сквозь сон. И понял, что мне говорят, только со второго повторения. С большим трудом продрав глаза, огляделся, сообразил, что задрых прямо в сауне, а девчонки убавили температуру воздуха, накрыли простыней и подложили под голову сложенное в несколько раз полотенце. Потом заставил себя сесть, душераздирающе зевнул и сфокусировал взгляд на Федосеевой. Кстати, одетой в основательно взмокший тренировочный комбез:

– И в котором часу нам надо быть во дворце?

– Не «нам», а тебе. Через час с четвертью.

– Не понял? – нахмурился я. И получил ответ, заставивший окончательно проснуться:

– Пригласили всех. Однако нам с Забавой рекомендовали сослаться на неважное моральное состояние Ульяны и остаться дома – по словам Анны Николаевны, ее сын все еще горит желанием нас обаять и планирует внезапно заявиться на эту беседу…

…Императорский Гвардеец, встретивший меня в подземном ангаре, сильно удивил – вместо того, чтобы без лишних слов приказать следовать за ним, развернуться на месте и двинуться в сторону лифтового холла, высветлил линзу шлема, снял правую перчатку и протянул мне ладонь! А когда я ее пожал, поблагодарил от имени всех своих сослуживцев!

Само собой, я удивился – на мой взгляд, у этих парней не было никаких оснований как-то реагировать на мою помощь Телепневой. Ан нет, увидев в моих глазах непонимание, Гвардеец пожал плечами:

– На Фуджейре вы спасали соотечественниц, на «Левиафане» выживали, в конфликте с родичами защищали свою честь, значит, все эти поступки в каком-то смысле были вынужденными. Зато помощь постороннему человеку, которого вы просто не могли успеть нормально узнать, да еще столь неоднозначная, могла быть только следствием внутренней потребности.

Я покрутил в голове эту мысль, пришел к выводу, что в ней что-то есть, и коротко кивнул. Мой собеседник сразу же вернулся в обычное состояние и зашагал к знакомой двери. Но в этот раз в его фигуре явственно чувствовалась благожелательность.

Приблизительно в таком же ключе изменилось отношение и всех остальных его коллег: несмотря на то, что я прилетел во дворец заранее, мариновать в какой-нибудь приемной меня не стали. Не стали повторять и правила поведения в присутствии венценосных особ – прокатили на лифте и траволаторе, поводили по хитросплетению роскошно обставленных коридоров и анфилад, остановили перед ничем не примечательной дверью без терминала или датчика СКД , и все! В смысле, очередной провожатый ушел еще до того, как створка отъехала в сторону. Я мысленно хмыкнул, переступил через порог и оказался еще в одном коридоре. Совсем коротеньком и без каких-либо архитектурных изысков. Стоять на месте никто не приказывал, поэтому двинулся в единственном доступном направлении. А шагов через двадцать услышал за спиной характерный шелест, оглянулся и увидел, что одна из стенных панелей ушла в потолок, а из образовавшегося проема выглядывает сконфуженная Белкина:

– Привет, Ярослав, прости, что задержалась – уронила кольцо, а оно возьми и закатись под кровать!

– Наказали? – притворно нахмурился я.

– Нет, простила! Оно обычно послушное… – улыбнулась Татьяна Константиновна и продемонстрировала правую кисть с простеньким золотым колечком на среднем пальце.

– Обручальное, верно? – непонятно с чего выдал я.

– Угу. Но приходится носить вот так… – на миг потемнев взглядом, сказала она и жестом предложила войти в потайной проход.

За ним оказался кабинет. Вероятнее всего, самой Белкиной: вся мебель была выдержана в светло-розовых тонах, фреска на потолке изображала небо с редкими белыми облачками, «за» голографическим «окном» в правой стене можно было полюбоваться на лесное озеро, а на левой висели поясные портреты мальчишки лет восьми и двух девчушек чуть помладше.

Пока я разглядывал детей младшей супруги Императора, зашелестела дверь в дальней стене, и в помещение вломилась небольшая толпа. Нет, Петр Николаевич и его старшая жена переступили через порог чинно, как и полагается венценосным особам. А вот цесаревич Мирослав и его сводный брат Леонид практически влетели. Но, не обнаружив рядом со мной ни Забавы, ни Даши, заметно расстроились. Я мысленно поморщился, а после обмена приветствиями был вынужден ответить на вопрос Романова-старшего о причинах отсутствия «моих красавиц»:

– Ваше Императорское Величество, как вы, наверняка, уже знаете, отдых в развлекательном центре «Перепутье» не задался. Ульяна Всеволодовна сильно переволновалась, и мне пришлось оставить ее дома под присмотром Забавы Олеговны и Дарьи Алексеевны.

– Да, с ее приглашением я, пожалуй, поторопился… – признал он. Затем разрешил общение без чинов, дал команду рассаживаться вокруг стола и поухаживал за супругами. А через пару минут, когда прекратилась суета, посерьезнел: – Ярослав Викторович, для начала хочу поблагодарить вас за решение проблемы, с которой я не мог разобраться на протяжении одиннадцати лет. Не знаю, в курсе вы или нет, но волна, поднятая вами в ресторане «Камбуз», превратилась во всесокрушающее цунами. В результате все участники той некрасивой истории превратились даже не в отверженных, а в символы подлости и низости! Бориса Ивашова, отдыхавшего на горном курорте «Мельино», выбросили из гостиницы в одном белье в четыре часа утра по локальному времени. А когда бригада скорой помощи, прибывшая по тревожному сигналу его автомеда, доставила обмороженное тело в местный госпиталь, врачи заявили, что не могут лечить того, кого нет. Ивана Зиновьева вышвырнули за пределы войсковой части его же сослуживцы, так как сочли невозможным служить в одном подразделении с этим подонком. Дмитрий Дерябин застрелился. С вероятностью в девяносто с лишним процентов – не без помощи родственников, которых заляпал грязью. Иоганна Керна и Алексея Молчанова выставили за ворота родовых поместий. А Святополк Юшков все еще мечется по Новомосковску, пытаясь привлечь к себе хоть чье-нибудь внимание.

– Что интересно, их не стало не только для дворян, но и для всего остального населения Империи! – мстительно оскалилась Анна Николаевна. – Да, банковские счета этих ублюдков никто не блокировал, но владельцы централизованных систем доставки более трех сотен городов планеты внесли их айдишки в блок-листы, что позволяет заказать только воду и продукты первой необходимости.

– Ну, и для полного счастья, до послов всех государств ГС доведена настоятельная просьба не вмешиваться в судьбу этой шестерки… – заявил цесаревич Милослав. Причем сделал с такой гордостью, как будто сам подал и реализовал эту идею.

Представив, как много гадостей могут придумать те же амеры, используя столь благодарный «материал», я угрюмо покачал головой:

– Боюсь, эта просьба будет проигнорирована.

– Вряд ли! – ухмыльнулся Император, и озвучил не очень понятный тезис: – Они настолько хорошо огребли, что несколько ближайших месяцев будут тише воды и ниже травы!

– О чем это ты? – заинтересованно воскликнули обе его супруги.

Романов довольно осклабился и из вредности потянул время – налил себе вина, пригубил, посмаковал его вкус и отправил вдогонку кусочек сыра. А когда понял, что вот-вот погибнет смертью храбрых от рук возмущенных женщин, прекратил издевательства: – Вчера вечером двойной агент амеров, работающий в УСБ и использующийся нами для слива самой важной дезинформации, сообщил куратору о том, что в команде Ярослава Викторовича появился пилот, которого, вероятнее всего, повезут знакомиться с «Шелестом». В посольстве ССНА началась нездоровая суета, так что сегодня утром мы отправили по маршруту Зеленые Холмы – космодром «Северный» точную копию «Хищника», знакомого всей Империи. Амеровская ДРГ, встретившая ее на полпути, выстрелившая в эту машину сразу из восьми(!) мобильных ЗРК «Nightmare» и превратившая машину в огненный шар, была захвачена в полном составе и допрошена с применением спецсредств. Запись допросов была отправлена нашему послу на Нью-Вашингтоне и в два сорок пять по времени Новомосковска попала в руки президенту Новой Америки…

– И-и-и?! – возмущенно протянула Анна Николаевна, почувствовав, что после этих слов начнется приличная пауза.

– И испортила ему настроение еще сильнее! – ухмыльнулся Император. – Представляете, за несколько часов до этой встречи в борт флаера «Индепенденс», на борту которого находились директор ЦРУ и два его заместителя, влетело восемь точно таких же «Кошмариков»! В общем, последняя фраза посла «Вы развязали нам руки» упала в подготовленную почву. И помогла президенту принять правильное решение.

– Какое, пап? – вырвалось у Мирослава.

Романов опять поиграл на наших нервах, но так, терпимо:

– Полтора часа назад я получил сообщение, в котором открытым текстом предлагалось забыть о прошлых недоразумениях и приложить все силы к укреплению дружбы и взаимопонимания между ССНА и Империей!

Я попытался уйти в себя, чтобы обдумать новость, меняющую… многое, но не успел. Вернее, мне не позволил это сделать все тот же Петр Николаевич:

– Ярослав Викторович, я считаю, что основная цель затеянной нами Большой Игры уже достигнута. Ведь амеры слились, а наших «осликов» мы основательно проредили. Поэтому от всей души благодарю вас и вашу команду за оказанную помощь, освобождаю от данного слова и, как вы недавно выразились, собираюсь восстановить справедливость…