Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 54 страниц)

– Ли-из, будь любезна, сбегай за Локи и его девочками – тут у нас сообщничек людоловов нарисовался! И не забудь захватить с собой защитные маски, ладно?

Порубежники вломились в крошечное помещение буквально через пару минут. Ярослав вложил ей в руку маску, затем скользнул взглядом по экрану ее комма, вытащил нож и присел на корточки рядом с парализованным телом:

– Борис Андреевич, если вы не прекратите заметать следы своей преступной деятельности, то самый первый экспресс-допрос проведу я. По тем же самым методикам, по которым у нас на Рубеже допрашивают людоловов с Фуджейр. И, поверьте на слово, этот процесс вам очень не понравится! Не верите? А зря – тратить анестезию на всяких уродов я считаю бессмысленным, а значит, лишать возможности совершать несанкционированные телодвижения буду по старинке…

Сомневаться в его словах было идиотизмом – не дождавшись понимания со стороны молчаливого собеседника, Логачев пожал плечами и абсолютно бесстрастно перерезал пилоту связку под правой мышкой. И эта картина выглядела настолько дико, что Настя на некоторое время впала в состояние ступора. Нет, она слышала все, что говорил этот парень. И даже понимала смысл каждой фразы. Однако принять сердцем то, что командира корабля, разгоняющегося перед прыжком к Белогорью, начнут кромсать ножом из-за синтеза «сыворотки правды», не могла. А Ярослав и не думал замолкать:

– Во-от, уже неплохо… А теперь, когда о героических превозмоганиях остается только мечтать, Забава Олеговна снимет с вас паралич, и мы с вами мило побеседуем.

– Или не мило… – добавила Беклемишева, прижав инъектор к шее Колычева. – Выбор пока еще за вами…

Тридцать секунд, понадобившиеся капитан-лейтенанту для того, чтобы снова обрести дар речи, Шереметева провела в раздумьях, пытаясь представить себе последствия действа, которое разворачивалось у нее перед глазами. А когда поняла, что еще немного, и запугает себя до потери сознания, кинула взгляд на Лизку. И онемела – ее младшая сестренка была совершенно спокойной! В смысле, не изображала спокойствие, а действительно нисколько не переживала!

«Может, так и надо?» – подумала девушка. Затем оглядела лица порубежниц и мысленно махнула рукой: – «А-а-а, будь что будет! Все равно эти ненормальные не остановятся…»

Тем временем Колычев более-менее пришел в себя и, с трудом шевеля непослушными губами, выдавил аж три слова:

– Я… выполнял… приказ…

– Нисколько в этом не сомневаюсь! – холодно улыбнулся Ярослав. – Однако порядок применения спецсредств, подобных тому, которое вы пытались синтезировать, очень жестко регламентируется законом. Скажите, пожалуйста, вы являетесь сотрудником Имперской Службы Безопасности?

– Нет.

– У вас есть официальный допуск, разрешающий использование этого препарата?

– Нет.

– У вас есть полномочия проводить какие-либо следственные действия?

– Нет.

– Тогда я хочу услышать звание, фамилию и должность личности, отдавшей вам преступный приказ. И получить копию соответствующего файла или записи!

– Советую не упрямиться – он получит желаемое в любом случае… – подала голос Забава. – А вы загремите под статью по вполне реальному уголовному делу.

Упрямиться, видя, с каким хладнокровием эти подростки добиваются желаемого, было бы редким идиотизмом, и пилот раскололся:

– Адмирал Касаткин-Ростовский, командующий Седьмым Ударным флотом ВКС Империи.

– О, как! – восхитился Локи, и снова посерьезнел: – Что ж, тогда будьте любезны соединить меня с командиром «Возмездия».

Пока Колычев работал с модулем дополненной реальности, выполняя требование порубежника, Анастасия судорожно вспоминала все, что когда-либо слышала о Касаткиных-Ростовских. С древней историей рода все было лучше некуда: в памяти мгновенно всплыли строчки, заученные еще в четвертом классе «…русский княжеский род, ветвь князей Ростовских…», а на них начало нанизываться все остальное – описание герба, вроде как, использовавшегося совместно с родом Лобановых-Ростовских, кое-какие факты о родоначальнике, Михайло Александровиче по прозвищу Касатка, праправнуке владетельного князя ростовского Константина Васильевича, о самых известных представителях этой ветви и так далее. А вот с настоящим… С настоящим было плохо. Она помнила, что нынешний глава этого рода имел какое-то отношение к Императорскому Совету, но какое именно, вспомнить не получалось. Была уверена, что кто-то из молодых Касаткиных-Ростовских систематически мелькал в светской хронике, но в связи с чем, даже не представляла. И, кажется, слышала, как отец крайне нелестно отзывался о ком-то из них. Впрочем, все эти раздумья шли лишь фоном. А «передний план» сознания занимала мысль, предельно четко объяснявшая все странности поведения порубежников:

«Если в этой игре участвуют княжеские рода, то от нее надо держаться как можно дальше!»

А Логачев был спокоен, как озеро в полный штиль – увидев на большом обзорном экране рубки лицо Татищева, неторопливо описал создавшуюся ситуацию, а затем подытожил:

– В общем, мне нужна прямая связь с тем представителем ИСБ, с которым вы общались, и коды доступа высшего приоритета к «Чирку».

– Со связью все понятно. А зачем вам коды доступа?

– Не хочу хакать систему безопасности корабля. Чай, не вражеский. Но неприятные сюрпризы не люблю. Поэтому считаю необходимым отправить господина Колычева в медикаментозный сон, обнулить реестр ВУ-двенадцать дробь один и внести себя во все ПДУ-шки. Затем убедиться в отсутствии закладок, проверить, куда именно мы летим, и поинтересоваться у ИСБ-шников, будут нас встречать в зоне перехода или нет. Если ответ будет положительным, то сразу после всплытия в Белогорье откатить все изменения и сдать «Чирка» вашим мичманам. Нет – зайти в систему через какую-нибудь другую ЗП, добраться до планеты и уже там вернуть вам временно позаимствованное.

Командир «Возмездия» слушал его объяснения со все усиливающимся удивлением. А когда Локи закончил, осторожно поинтересовался:

– Как я понимаю, вы непоколебимо уверены, что все это удастся?

– Я уже в рубке, в системе и со штатным пилотом под ногами! – усмехнулся Локи. – Что мне может помешать, кроме собственных принципов?

– Хорошо вас учили, однако! – уважительно буркнул капитан-лейтенант и перестал тянуть время: – Я не имею права одалживать военные корабли кому бы то ни было. Равно, как и передавать айдишку интересующего вас лица без согласования с ним. Поэтому прямо сейчас отправлю ему подробный доклад и приложу к нему коды доступа и идентификатор блока МС-связи вашего «Чирка». В общем, ждите…

…Отправив капитана-лейтенанта Колычева в медикаментозный сон, Логачев и его боевые подруги принялись убивать время, перекидывая друг другу боевой нож. Их, Шереметевых, вроде как, «в упор не замечали», но это нисколько не задевало. Ведь порубежники были рядом, а это в сложившихся условиях было пусть маленьким, но чудом. Анастасия с Лизой отвечали им в том же стиле – чинно восседали в креслах и обсуждали манеры троюродных сестер Петьки Карамышева, прилетавших к нему в гости прошлым летом. Нет, слово «порубежница» не употребляли ни разу, зато придумывали «цитаты» родственниц соседа так, чтобы «соперницам» не приходилось напрягаться, проводя параллели.

Первое время было тяжело, ведь такое поведение никак не вписывалось в их представления о нормальном. Однако стоило представить, что этот разговор не что иное, как разминка для ума, как на душе ощутимо полегчало. Тем не менее, стоило центральному обзорному экрану, на который Локи вывел программу визуализации блока МС-связи, дважды мигнуть, Шереметевы прервали «беседу» и заранее расстроились. А зря – вместо того, чтобы послать их куда подальше, Логачев просмотрел названия доброго десятка полученных файлов, открыл тот, который был с нужным расширением, вывесил картинку в центре рубки и прикипел взглядом к мужчине, готовящемуся начать наговаривать голосовое сообщение.

Само собой, Анастасия сделала то же самое. И первым делом привычно всмотрелась в галунные петлицы повседневного мундира. Отсутствие просветов, три звезды и эмблемы ИСБ позволяли без особого труда идентифицировать личность, ибо в этом ведомстве тайный советник был всего один.

К этому же мнению пришел и Локи. Причем как-то уж очень быстро – посмотрев на неподвижную картинку буквально пару секунд, он повернулся к своим девушкам и довольно усмехнулся:

– Перед нами товарищ главы имперской службы безопасности князь Константин Германович Мещерский! Дальше объяснять?

Порубежницы отрицательно помотали головами. И Анастасия с ними согласилась. Мысленно: сообщение от столь высокопоставленного лица однозначно свидетельствовало о том, что Локи услышан. Так оно, собственно, и оказалось – как только Логачев запустил воспроизведение, человек, которого за железную хватку уважительно называли Кангалом , задумчиво покрутил кончик седого уса и заговорил:

– Доброго времени суток, Ярослав Викторович! Только что закончил изучение файла, полученного от Озорника, так что имею очень неплохое представление о вашем характере и реальных возможностях. От них и отталкиваюсь. Итак, ваша единственная задача – любым способом добраться до космодрома «Северный», Новомосковск. К сожалению, системы маскировки малого разведчика проекта триста тринадцать оставляют желать лучшего и пробиваются современными масс-детекторами, но в одном из приложений к этому сообщению вы найдете график появления «окон» в «Пелене » всех зон перехода системы Белогорье на ближайшую неделю.

После этих слов тайный советник потемнел взглядом и нехорошо ощерился:

– Вас будут ждать. И наши, и не наши. Не получится пройти «чисто», используйте идентификатор моего личного доверенного лица, дающий право пролета без досмотра в любые системы Империи, или выходите на связь на частотах, указанных в соответствующем примечании. А если вас начнут глушить или ловить, не стесняйтесь использовать разработку вашего родственничка с условным идентификатором «Амба» или что-нибудь аналогичное. Точно так же не стесняйтесь припахивать мичманов Одинцова и Палицина – до посадки на «Северном» вы для них и царь, и бог. Ну, и последнее: пользуясь случаем, передаю послание от Фрола Романовича. По его словам, оно достаточно важно, хотя и закодировано неким ключом для грудничков. На этом, собственно, все. Желаю удачи…

Первые несколько минут после завершения записи Анастасия сидела, прикрыв глаза, и анализировала услышанное. Словосочетание «о ваших реальных возможностях» пробудило желание узнать, какие навыки, имеющиеся у Ярослава Логачева, обычно не афишируются. Да, формулировка «единственной задачи» подразумевала умение пилотировать малые разведчики, знание астронавигации, флотского жаргона и работу с системами связи. Однако девушка была уверена, что этот парень умеет гораздо больше. Насмешливая форма слова «родственник», использованная князем Мещерским в адрес уже заочно знакомого ей Фрола Романовича Логачева, позволила прийти к выводу, что эти две личности достаточно близко знакомы. А подчинение двух далеко не рядовых абордажников семнадцатилетнему парню заставило задуматься о разнице в подготовке порубежников и младших офицеров ВКС. Правда, последний вопрос она только сформулировала. А потом, в основном, гордилась «своим» мужчиной. До тех пор, пока не услышала его довольный голос:

– Хе-хе! А вот это уже интересно…

Глава 17

Глава 17. Ярослав Логачев.

7 апреля 2352 года по ЕГК.

…Генераторы маскировочного поля тяжелого ударного крейсера «Святогор», на который я заходил по приводу ближнего радиуса действия, оказались в разы мощнее, чем ожидалось, поэтому границу между реальной и иллюзорной пустотой «Чирок» пробил на восемь секунд раньше расчетного времени. Мысленно порадовавшись такому подарку судьбы, я окинул виртуальным взглядом ту часть громадины, которая оказалась в «поле зрения», нашел створ летной палубы, подсвеченный сине-зеленой иллюминацией, и отработал маневровыми движками, чтобы зайти на посадку не правым бортом, а «по-человечески».

Маневр удался с первого раза, и я, краем сознания восхитившись своему нереальному мастерству, продолжил наглеть дальше. В смысле, «так и не вспомнив» о существовании системы внешнего управления малыми кораблями, в просторечии называемой «Протезом», влетел в огромный отсек, помотался вдоль рулежной дорожки и, наконец, определился, к чему притереться. «Шапку » снял после того, как втиснулся между трех тяжелых «Шершней». И приготовился к истерике вахтенного офицера. Ан нет – ко мне даже не «постучались». Зато секунд через пятнадцать после проявления «Чирка» в реальности поползла на место створка летной палубы, еще через сорок пять заработали насосы, нагнетающие воздух, а через четыре с половиной минуты над ближайшим шлюзом вспыхнуло зеленое «полотнище». Само собой, я тут же отработал оптическим умножителем, чтобы «приблизиться» к широченному люку практически в упор. И очень здорово удивился, увидев, что на палубу выходит не кто иной, как князь Мещерский. Причем без какой-либо свиты!

Пока я переваривал этот сюрприз, второй человек в ИСБ позвонил мне на комм, сообщил код идентификации и попросил открыть грузовой трюм. Пришлось начать шевелиться – заглушить движки, кинуть взгляд на экран состояния окружающей среды, активировать процесс разгерметизации и так далее. Боевой коктейль, которым я закинулся перед выходом из гипера, позволял творить чудеса, так что меньше, чем через минуту я «вывалился» из пилотского интерфейса, разблокировал замки кресла и рванул к лифту. Естественно, не забывая поглядывать вокруг через МДР. И практически успел – подбежал к аппарели буквально через пару секунд после того, как она легла на летную палубу «Святогора», и сорвал с головы шлем.

– Доброй… ночи, да? – поздоровался тайный советник, довольно легко для преклонного возраста взбежав по наклонному пандусу и остановившись в шаге от меня.

– Доброй ночи! – поздоровался я и ответил на заданный вопрос: – Да, ваше превосходительство, по времени «Чирка» сейчас двадцать минут четвертого.

– Без чинов! – приказал он, огляделся по сторонам, нахмурился и непонимающе уставился мне в глаза.

Я демонстративно поднял взгляд к потолку, убрал иллюзию, копирующую его часть, и отправил абордажный дроид, использованный не самым стандартным образом, в короткое путешествие к полу.

Пока грозный механизм перемещался по балкам и спускался вниз по стене, Мещерский задумчиво крутил левый ус. Затем подошел к стазис-контейнеру, зажатому между двух верхних манипуляторов «Забияки», некоторое время разглядывал труп через прозрачную верхнюю крышку, а затем склонился над панелью управления и набрал незнакомую комбинацию символов. В ответ на это «ящик» недовольно мигнул габаритными огнями и подсветил крышку тревожным алым светом. Однако дождался лишь подтверждения введенной команды и за каких-то пятнадцать секунд вышел из рабочего режима.

Пока крышка поднималась в верхнее положение, князь успел натянуть одноразовые медицинские перчатки, вытащить из нагрудного кармана стандартного флотского комбеза какое-то устройство размерами с автомед и синхронизировать его со своим ТК. На запах разложения, которым пахнуло из контейнера, не обратил никакого внимания – деловито «скормил» устройству несколько волосков, затем поднес его к левому глазу тела второго помощника капитана «Левиафана» и приподнял веко, а через пару-тройку секунд выдвинул щуп и поскреб им в полости рта.

Результаты анализов изучал эдак с полминуты, потом скрипнул зубами и повернулся ко мне:

– Поднимайте девушек – вы переселяетесь на «Святогор». А этот кораблик продолжит двигаться по прежнему маршруту.

Я коротко кивнул, надел пилотский шлем, подключился к системе оповещения двух из четырех кают, довел до их обитательниц новые вводные и немного понаблюдал за спешными сборами. Потом поднял кабинку лифта на жилую палубу, открыл двери и снова «вернулся» к князю Мещерскому, который за это время успел подойти к аппарели и задумчиво уставиться на ближайший «Шершень».

– Константин Германович, как я понимаю, мичманы Палицын и Одинцов полетят дальше?

– Да. Но с другим стазис-контейнером… – кивнул он. А когда я подошел поближе, заинтересованно посмотрел на меня через плечо: – Почему «Шершни», а не «Мангусты» или, скажем, «Кречеты»?

– Из-за высоты оружейных пилонов относительно палубы. Если во-от из этого вылетит легкая ПКР «Маргаритка» и попадет в «Мангуст», то пострадает только его рубка. «Кречет» в лучшем случае обзаведется дырой в трюме. А у «Шершня» гарантированно рванет весь боезапас.

– «Если хлопать дверью, то от души?» – процитировал Мещерский.

Я утвердительно кивнул, ибо оценил этот принцип дядьки Фрола еще в начальных классах школы, добиваясь уважения сверстников, пытавшихся называть меня маменькиным сынком. Потом чуточку поколебался и все-таки задал интересующий вопрос:

– Константин Германович, не расскажете, чем закончилась спасательная операция?

– Вашими стараниями, Ярослав Викторович, небывалым успехом! – без тени улыбки заявил он. – Спасательные капсулы и все жилые помещения «Левиафана», кроме ходовой рубки и пятьсот семнадцатой каюты, были вскрыты за каких-то шесть часов, а освобожденные пассажиры переведены на БДК «Борисполь». К этому моменту умельцы Татищева добрались до искина и хранилищ ВСД, проанализировали потребности людоловов, подготовили «заряженные» аналоги наиболее часто используемых напитков и отправили их по первым же запросам. В результате троица, заблокированная в рубке, была взята спящими и вскоре предстанет перед судом. А твари из пятьсот семнадцатой не пережили общения с озверевшими абордажниками. Или, согласно официальной версии, оказали вооруженное сопротивление при задержании и были уничтожены. Таким образом, при попытке захвата круизного лайнера подготовленной группой профессионалов погибла всего одна женщина. Если не считать того, что порядка шести с половиной сотен пассажиров нуждаются в помощи психологов, что, по сути, ерунда. Кстати, через огонь и воду вы прошли более чем достойно. А как вам медные трубы?

– Никак, ваше превосходительство! – вздохнул я. – Тот кусочек, который пришлось прихватить на Рубеже, дался крайне тяжело и оставил не самые приятные воспоминания.

– А придется! – хохотнул он, услышал шелест двери лифта и изумленно уставился мне за плечо.

Ну да, я его понимал – ожидать такой скорости сборов можно было от военнослужащих или порубежниц. Но вторая пара пассажирок «Чирка» не относилась ни к тем, ни к другим. Тем не менее, уже выходила из кабинки затянутыми в повседневные флотские комбезы, с простенькими, но аккуратными прическами, с игольниками на бедрах и с тактическими рюкзачками за плечами!

Я мысленно усмехнулся, развернулся на месте и представил Мещерскому всех четырех девушек. Князь учтиво поклонился, очень галантно и с тонким юмором восхитился их самоотверженности, исполнительности и умению подчиняться достойнейшему, сделал комплимент красоте «юных воительниц» и, наконец, вспомнил обо мне. В смысле, сообразил, что я до сих пор в пилотском скафе, и отправил переодеваться.

Картинку с камер трюма я вывел на лицевой щиток шлема чуть ли не раньше, чем влетел в кабинку лифта. Сразу после того, как закрылись двери, выкрутил громкость до упора, а на пороге своей каюты услышал удивленное восклицание Елизаветы:

– Ваше превосходительство, а мы что, не на Белогорье?

– Инструкции, которые я озвучил в голосовом сообщении, были частью операции вашего прикрытия, а рекомендации, которым последовал Ярослав Викторович, были изложены в приложении, зашифрованном с помощью очень специфического криптографического ключа. В результате ваш «Чирок» вышел из гипера в мертвой системе «неподалеку» от Белогорья и оказался на борту тяжелого ударного крейсера «Святогор», вроде как не имеющего отношение к ИСБ.

– Судя по тому, что вы подняли только нас, подчиненные капитана-лейтенанта Татищева продолжат полет по прежнему маршруту?

– Ну да! – хохотнул Мещерский. – Зачем разочаровывать тех, кто так тщательно готовился к встрече с вами?

«Там, «наверху», играют все, всегда и со всеми, с кем позволяет текущий статус…» – мысленно повторил я, отшвырнул снятый скаф в сторону и метнулся к своей одежде, заботливо разложенной по кровати кем-то из девчонок…

…За время моего отсутствия тайный советник успел ответить на несколько вопросов сестер Шереметевых, «пообщаться» с корабельной ВСД, получить грузовой антиграв и отцентровать стазис-контейнер. Поэтому сразу после моего появления из кабинки лифта подхватил «поводок» и без лишних слов пошел к аппарели. Я ускорился, забрал у Забавы тревожный кейс, сбежал на летную палубу, оглянулся через плечо и мысленно рассмеялся – все четыре девушки двигались следом по-боевому. В смысле, сосредоточившись, распределив сектора ответственности и выдерживая привычные интервалы. Не расслабились ни в шлюзе, ни в адмиральском лифте. И спровоцировали князя Мещерского на шутку:

– Дамы, я понимаю, что экипаж этого корабля предан мне, а не Ярославу Викторовичу, но это недостаточно веская причина для того, чтобы отстреливать всех и каждого!

– А о слишком раннем подъеме вы, конечно же, предпочитаете не вспоминать… – «недовольно» проворчала Забава.

– Ну да! Ведь в нем виноват я… – притворно вздохнул ИСБ-шник и жизнерадостно рассмеялся. А когда кабинка остановилась, жестом предложил девушкам выходить первыми и продолжил в том же духе: – Но я искренне раскаиваюсь в столь чудовищном проступке и в качестве моральной компенсации приглашаю вас поселиться на адмиральской палубе. Третья и четвертая двери по правой стороне этого коридора ведут в гостевые покои, не идущие ни в какое сравнение с каютами на «Чирке». В общем, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома, и добрых снов.

Пока я вспоминал, какому флотскому званию, согласно табели о рангах, соответствует тайный советник, и положена ли ему адмиральская каюта, Даша забрала у меня кейс и вслед за остальными девушками рванула заселяться, а Мещерский, проводив их задумчивым взглядом, повернулся ко мне:

– А нам с вами, Ярослав Викторович, придется немного поработать.

Демонстрировать единство и уровень профессионализма команды требовалось с первых минут общения, и я озвучил наиболее весомый вариант возражения:

– Константин Германович, считаю целесообразным работать в присутствии Забавы Олеговны и Дарьи Алексеевны – допрос личности, в настоящее время обретающейся в стазис-контейнере, проводили они. Причем в мое отсутствие.

Князь мгновенно подобрался, и из-под маски добродушия, дружелюбия и простоты выглянул холодный, расчетливый и циничный сановник:

– Неожиданно, но принимается!

Право сообщать эту новость девчонкам он предоставил мне. А я и не возражал – развернул виртуальную программу-коммуникатор, убедился в том, что комм уже прописался в Сети «Святогора», и отправил девочкам сообщение всего из нескольких слов. Меньше, чем через минуту из-за плавного изгиба кольцевого коридора снова показались их гибкие фигурки, и князь Мещерский продолжил отыгрывать единожды выбранную роль:

– Дамы, поверьте на слово, это не я!

– И правильно! – сыто мурлыкнула моя старшенькая. – Как говорили древние, «Quod licet Iovi, non licet bovi»!

– То есть, вашему Юпитеру позволено все? – вроде, как в шутку, поддел ее ИСБ-шник. И нарвался на точно такой же ответ:

– Конечно! Ведь мы уже сделали выбор.

– А что скажете вы, Дарья Олеговна? – спросил он у Федосеевой, видимо, захотев составить хоть какое-то мнение и о ней.

– Ничего… – скромно потупив взгляд, тихонько вздохнула она, выждала пару секунд и ляпнула: – В данном случае предпочитаю вспоминать… И плавиться от счастья…

Не знаю, что он вынес из этой пикировки, но в кабинете сел не за широченный стол руководителя, а в одно из кресел, стоящих полукругом перед стеной с голообоями. Дождавшись, пока мы устроимся поудобнее, предложил почаевничать. И кажется, даже расстроился, что мы отказались. Впрочем, стоило прикоснуться к комму и развернуть над журнальным столиком список из двенадцати фамилий, как князь мгновенно перешел в рабочий режим и прикипел к ним взглядом.

Как и следовало ожидать, попытка найти какие-либо взаимосвязи без использования «технологических костылей» не дала никаких результатов, и он воспользовался помощью расчетно-аналитического блока своего ТК. Я ему не мешал – откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и ждал капитуляции. Ибо сам прошел этим же путем и понимал, что так взаимосвязи не найти.

Мещерский поупирался минут пять-семь, потом как-то «прочитал» выражение моего лица и сдался:

– Объясните?

Я утвердительно кивнул и начал издалека:

– Девять лет тому назад несколько довольно известных меценатов Империи учредили благотворительный фонд «Перспектива», основной целью которого декларировалось создание нового социального лифта. За первые два года существования фонда его владельцы показали себя рачительными хозяевами – вместо того, чтобы дублировать уже имеющиеся механизмы, они заключили договора с кадетскими училищами, расположенными на семнадцати планетах Империи, и стали оплачивать обучение талантливых детей, которых сами и подбирали. Приблизительно в это же время как минимум в одиннадцати самых известных дворянских родах нашего государства появились новые сотрудники служб охраны, высококлассные профессионалы с очень серьезными рекомендациями. Но, все до единого, женского пола. Работали более чем достойно и очень быстро шли на повышение. А еще были великолепными психологами, поэтому нашли подходы к десяти-двенадцатилетним девочкам, быстро стали их подругами и в конечном итоге превратились в персональных телохранителей…

– А дальше начинается самое интересное! – подхватила Забава, и я поменял картинку на такую же, но с фотографиями Насти и Лизы рядом с фамилиями «Болотникова». – Два года тому назад госпожа Завадская Марьяна Борисовна, сделавшая карьеру в Новоалексеевской ветви рода Шереметевых, принесла старшей дочери управляющего Усть-Илимским филиалом Императорского банка демонстрационную версию песни никому не известного певца с псевдонимом «Оборотень». Запись была сделана на высочайшем уровне, парень выглядел брутальнее некуда, однако «старшая подруга» подстраховалась и использовала НЛП. Так, легонечко, чтобы раздуть самую первую искорку интереса. А потом крайне неторопливо начала превращать ее в аналог торфяного пожара. То есть, принялась снабжать Анастасию Шереметеву и ее сестру-погодка не только записями новых песен разгорающейся звезды, но и голографиями Оборотня, сделанными членами его команды, редкой фанатской атрибутикой и так далее…

– В середине марта текущего года Завадской «стало известно» о скором начале гастрольного турне этого певца… – продолжила Даша. – И она расписала планируемое мероприятие такими красками, что у Анастасии и ее младшей сестры загорелись глаза. Реализовать оставшуюся часть плана оказалось проще простого – в качестве предлога для побега из дому был использован очередной конфликт между главой рода и его старшей дочерью. А риск поимки обнулен двумя комплектами реальных айдишек и коммов, принадлежащих учащимся Преображенского кадетского корпуса Новоалексеевска. Тех самых, которые поступили туда по рекомендации меценатов.

– В общем, за каждой «липовой» фамилией из левого столбца стоит представительница одного из авторитетнейших родов Империи… – подытожил я, убрал картинку и вывесил вместо нее нарезку из фрагментов допросов «второго помощника» капитана «Левиафана». – А теперь стоит послушать монолог человека, который принимал деятельное участие в планировании, подготовке и реализации сразу нескольких этапов интриги, с малой частью которой вы только что познакомились…

…До половины третьего дня по локальному времени «Святогора» о Мещерском не было ни слуху, ни духу, что нас нисколько не расстроило – мы успели как следует выспаться, попариться и порасслабляться. Поэтому входящий звонок с идентификатора князя я принял без всякого внутреннего сопротивления и от имени «всех своих дам» согласился соединить приятное с полезным. В смысле, отобедать в «тесном дворянском кругу» и обсудить ряд вопросов, появившихся у Кангала в процессе изучения записей с наших коммов. А о том, что как минимум две «мои» дамы являются аристократками невесть в каком поколении, для которых подготовка к выходу в свет начинается за месяц-полтора, каюсь, даже не подумал. Зато об этом напомнили Забава с Дашей. И начали стращать возможными истериками, нервными срывами, обмороками и даже категорическим отказом выйти из каюты. Слава богу, Настя с Лизой их не слышали, поэтому просто приняли мое сообщение к сведению и «построились» в коридоре без пяти три. Правда, при встрече без особой радости приняли комплимент, в котором я подчеркивал воинственность их нынешних образов. И почему-то отказались идти до кают-компании в ногу, печатая шаг подошвами стандартных флотских ботинок. Зато назвали командиром. Пусть и со странной интонацией:

– Веди, к-командир…

Вот я и повел. А через пару минут, засветившись перед датчиком системы контроля доступа, сделал шаг в сторону, чтобы пропустить дам вперед.

Так же выдержанно Шереметевы вели себя и под руководством «командира» рангом повыше – прошли к столу, опустились на предложенные места, позволили пододвинуть кресла и погрузились в изучение меню. Я тоже последовал их примеру. Вернее, изобразил интерес к блюдам, предлагаемым на «Святогоре» тайным советникам и их гостям, а сам посочувствовал князю – судя по темным мешкам под глазами, углубившимся морщинам на лбу и легкой землистости кожи, все одиннадцать с лишним часов, которые прошли с нашего ухода из кабинета, он провел за работой. Что для его возраста было явным перебором.

Во время трапезы Мещерский отдыхал и душой, и телом. Насладился вкусом борща с пампушками, отдал должное отварной форели под каким-то хитрым соусом, пригубил вина и попробовал кусочек шоколадного торта. Последний явно понравился, но несколько килограммов лишнего веса требовали особого отношения к высококалорийным блюдам, поэтому князь с ощутимым сожалением отодвинул десерт подальше и позволил себе еще глоток благородного напитка. Потом поставил бокал на стол и повернулся ко мне:

– Ярослав Викторович, а вы у нас, оказывается, известная личность – мне сообщили, что за вашу голову назначена награда в пятьдесят миллионов дирхамов!

Лиза Шереметева подавилась печеньем. А после того, как откашлялась, изумленно выгнула бровь и надменно поинтересовалась:

– В каком смысле?

ИСБ-шник, вне всякого сомнения, заметивший, что между нами не все ладно, пожал плечами и легонечко уколол: