Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 54 страниц)

– Исходя из их взаимного положения в данный момент, вероятнее всего проломленным кадыком… – подыграл ему князь Зубов. – Правда, в том, что цели достигнет всего один удар, я очень сильно сомневаюсь, ибо уверен в том, что на «атаку» отреагируют все ближайшие к вам «Сполохи» и практически одновременно поставят сразу несколько убедительных точек в случайном противостоянии.

– Да, но я…

– Двух рефлексов на одно действие не бывает… – «сокрушенно» вздохнул Прозоровский. – Таким образом, в описанной ситуации ваши шансы выжить стремятся к нулю. Ведь этих парней и девушек очень добросовестно готовили к мгновенному уничтожению профессионалов!

Увы, желание «подергать тигра за усы» обуревало не только цесаревича Мирослава. Еще один представитель золотой молодежи Империи, отирающийся неподалеку от меня, пропустил мимо ушей недвусмысленное предупреждение и ехидно поинтересовался:

– А такие рефлексы не мешают в обычной жизни? Ну, скажем, танцевать, обниматься, отвечать на поцелуи.

Прекрасно понимая, что все заинтересованные лица могли изучить записи нашего недавнего отрыва в «Скрипичном ключе», я решила «согласиться» с этим утверждением:

– Мешают, и еще как. Но во время быстрых танцев нас всегда опекают наши мужчины, а в зону комфорта мы допускаем только тех, кто точно знает ее границы и гарантированно не спровоцирует переход в боевой режим.

– Но ведь это крайне неудобно! – воскликнул еще один прихлебатель Мирослава. – Вы молодые и чертовски красивые девушки, а значит, должны хоть иногда позволять себе расслабляться!

– Игорь Владимирович, в данный момент мы не только являемся, но и ощущаем себя бойцами отдельной группы особого назначения Императорской Гвардии… – холодно усмехнулась Забава. – Пока вы прожигаете жизнь на приемах, балах, званых ужинах и охотах, мы защищаем и вас, и все, что нам дорого, от внутренних и внешних врагов Империи. Медленные танцы, объятия и поцелуи будут потом, когда мы выполним свой долг перед государством и уйдем в запас. А пока нам есть чем заняться и без этого.

– Интересно, а вы сможете повторить то же самое Его Императорскому Величеству, если он вдруг решит пригласить вас на медленный танец? – ехидно поинтересовался Арнаутов.

– Запросто! – включилась в разговор Лиза. – Только подходить к нам с таким предложением ему и в голову не придет, ибо Император видит в нас не красоток, за которыми можно поволочиться, а карающие мечи государства.

Пока парень переваривал этот ответ, к нам пробилась целая толпа флотских и перевела разговор в другое русло. Высоченный, на редкость широкоплечий и пластичный капитан-лейтенант с одиноким Станиславом третьей степени на левой половине груди «атаковал» Ульяну. Но, в отличие от предыдущих «ораторов», крайне уважительно и вежливо. Его интересовали какие-то тонкости управления «Шелестом» во время реального боя в атмосфере, поэтому Телепнева довольно подробно ответила на первый вопрос, а Локи, Зуб и сослуживцы каплея быстро развили тему до оживленной дискуссии.

Каюсь, начала перемещения этих офицеров, в результате которого добрая треть прихлебателей цесаревича оказалась отодвинута в сторону, я не заметила, так как общалась одновременно с Забавой, Шереметевыми и младшим Отяевым. Поэтому в какой-то момент задергалась. И почти сразу же получила сообщение от Ярика, объясняющее смысл происходящего:

«Это бывшие подчиненные Михаила Варламовича . Выполняют его просьбу. Кстати, скоро к нам подтянутся еще и бывшие курсанты князя Дмитриева...»

Я обрадовалась, еще раз огляделась по сторонам, а потом была вынуждена отвлечься на очередное сообщение от Императрицы:

«Посмотрела запись вашего разговора о танцах, объятиях и поцелуях, добавила к записи кое-какие комментарии и переслала мужу. Он написал, что страшилка получилась толковая, и пообещал не приглашать вас на медленные танцы. Мирославу, переписку которого я в данный момент читаю, тоже переслали эту запись. Раз восемь. Он в бешенстве. И спешно переигрывает свои планы. Мы с Татьяной тоже не бездельничаем – нашли способ правильно мотивировать Куракину. Естественно, через десятые руки, соответственно, что часть внимания моего сына она оттянет на себя…»

Вдумавшись в игру, которую начали наши старшие подруги и союзницы, я мысленно хохотнула и ехидно поинтересовалась:

«Как обычно, целитесь сразу в двух зайцев?»

«Обижаешь – их не меньше четырех! Если Леночка перегнет палку и вынудит Мирослава разорвать помолвку, то мы спасем Империю от дуры на троне. Если умудрится перетянуть фокус его внимания на себя (в чем я, откровенно говоря, очень сильно сомневаюсь) – сочтем ее опасной, начнем готовиться к Большой Войне и поищем рычаги давления на эту особу. Если канал передачи ценных указаний от нас к ней сработает, как надо, постараемся его укрепить, и так далее…»

«Там, наверху, играют все, всегда и со всеми, с кем в принципе позволяет текущий статус…» – мысленно повторила я, написала Анне Николаевне, что нам до них расти и расти, а потом вернулась в «реальность».

Оказалось, что ситуация вокруг нашей компании, если можно так выразиться, более-менее нормализовалась, и подтянувшиеся к этой половине зала когда-то курсанты Александра Александровича, а сейчас, генерал-майоры, генерал-лейтенанты, контр-адмиралы и вице-адмиралы лишили «дурную молодежь» права голоса и вели неторопливый разговор о политике Империи в отношении государств, расположенных по другую сторону Приграничья. Жизненного опыта и знания нюансов подковерных игр любых уровней у них было хоть отбавляй, поэтому я отодвинула куда подальше мысли о кознях цесаревича и как следует развесила уши.

Новое Знание впитывала в себя чуть ли не полчаса, поэтому, прочитав сообщение Императрицы, предупредившей, что система кондиционирования ближайшего женского туалета «заряжена» баллончиком какой-то дрянью с абсолютно нечитаемым буквенно-цифровым обозначением, и ознакомившись с подробным описанием действия этого препарата, я взбесилась. Что не помешало скопировать текст в канал семьи и включиться в планирование контрмер. А потом настало время отмщения…

…Идти в туалет всей командой было глупо, а обижать истинных ценителей красоты и чувственности порубежниц негуманно, поэтому «приперло» только меня и Забаву. Локи и Леший решили нас проводить, так что старшим в остающейся компании был назначен самый ответственный, Филька. Прогулка по залу по соответствующим пиктограммам ничем особенным не запомнилась – догадываясь, куда мы направляемся, большинство встречных и поперечных ограничивалось понимающими улыбками, а меньшинство в темпе отсекалось «охраной». Единственная значимая задержка случилась в «тамбуре», отсекающем зал для приемов от сервисного коридора. Но о ней мы договорились заранее, поэтому это не считается. В общем, к двери в искомое заведение, украшенной стилизованной буквой «Ж», подошли в гордом одиночестве. Парни дождались, пока мы шагнем в зону сенсоров автоматического открывания створки и неторопливо пошли дальше. К мужскому туалету. А мы, оказавшись в царстве тишины и уединения, облицованного светло-розовым мрамором, выбрали смежные кабинки и закрылись изнутри. Пара минут на все про все, и в канал семьи прилетело сообщение от Панацеи:

«Жадными их не назовешь: концентрация этой дряни в воздухе вдвое превышает рекомендованную!»

Потом основное окно «Державы» вдруг перечеркнуло алое уведомление «Против вас используются системы глушения связи», и посерело сразу четыре пиктограммы.

Такого мы не предполагали, но дергаться я и не подумала – дождалась обнуления единственного активного таймера, не очень уверенно встала, кое-как заправилась, а на выходе из кабинки чуть не своротила дверь. Забава, вырвавшаяся «на оперативный простор» на семь секунд раньше меня, расплылась в глупой улыбке, вихляющей походкой доковыляла до раковин и, потеряв равновесие, чудом не впоролась лбом в зеркальную стену на ними.

Я добралась до промежуточной цели заметно увереннее. Зато первой активировала портативный медблок на пояснице, первой почувствовала, что горю, и «тупо» уставилась на свое отражение. А когда решила, что лицо достаточно покраснело, расфокусировала взгляд и отыграла кусочек предписанной роли – «негнущимися пальцами» расстегнула ворот кителя, «бездумно» потерла правую грудь, томно прогнулась в пояснице, огляделась по сторонам и, в упор не заметив Беклемишеву, решительно двинулась к выходу.

Как и следовало ожидать, личный состав комитета по встрече не собирался испытывать себя на прочность и ждал нас метрах в двадцати от двери в женский туалет. Цесаревича и его сводного брата в нем не обнаружилось, что развязало нам руки – мы заулыбались, помахали четверке парней ручками и ускорились. Естественно, «в меру своих возможностей». Наши желания были прочитаны в тот же момент – рыжеволосый красавчик из рода Бессоновых продемонстрировал нам уже открытую бутылку шампанского и два бокала, младший сын главы рода Горюновых весело поздоровался и назвал красотками, а невысокий крепыш из Жихаревых не стал тянуть кота за одно место и предложил составить им компанию, подняться в гостиную «к их близкому другу» и как следует оторваться.

Оторваться мы, конечно же, согласились: я оценивающе оглядела «самого аппетитного» парня с головы до ног и нервно облизала губы, а Панацея решила не тянуть и добавить градуса веселью. Поэтому вгляделась в этикетку на бутылке и недовольно поморщилась:

– А ничего позабойнее нету?!

– Есть, конечно! – ухмыльнулся Горюнов и вытащил из кармана россыпь разноцветных и разнокалиберных капсул.

– Другое дело! – удовлетворенно выдохнула Беклемишева, ломанулась к вожделенной наркоте прямо сквозь «строй» из остальных парней и «потеряла равновесие».

Помочь ей дернулись все четверо. Автоматически. Но нам было до фонаря: уже через мгновение правая рука Жихарева, почти дотянувшаяся до талии моей любимой подруги, переломилась в локтевом суставе, а следом за нею с «законного» места вылетела и нижняя челюсть; Бессонов, планировавший подхватить падающую Забаву под мышки, схлопотал страшный удар в грудину и сломанной куклой начал оседать на пол; Кавелин, среагировавший на начало действа и уклонившийся от атаки Панацеи, не заметил меня, поэтому был вынужден прогнуться в спине и со всей дури влететь затылком в стену. Ну, а Горюнова мы ломали вместе. Причем в прямом смысле слова – сначала вынесли ему обе ключицы, затем вмяли внутрь нижние ребра и посадили на шпагат… хм… неподготовленным. А когда в ушах отзвенело эхо его истошного крика, начали экстренное потрошение, потерев обломки его правой ключицы друг об друга и задав очень простой вопрос:

– Где вы взяли баллончик, который установили в женском туалете, и кто приказал это сделать?

…Со стойкостью и беззаветной преданностью к будущему императору у этих слабаков оказалось как-то не очень, поэтому к моменту появления «кавалерии» – Ярослава, Лешего и сразу двух Гвардейцев – мы не только выпотрошили всю компанию сластолюбцев до самого донышка, но и вытащили из ноздрей отработавшие фильтры. Сотрясать воздух впустую, естественно, не стали – мы с Забавой обратили внимание прибывших на локальное отсутствие связи и предложили провести инструментальный анализ состава воздуха в женском туалете, а парни сообщили, что четверка «поломашек» намеренно ввела их в заблуждение, заявив, что видела нас с Панацеей уходящими в Большой Зал для приемов. А вот сливать им записи со своих «Держав» категорически отказались, дав понять, что их получит только Император.

Заявление было принято к сведению, и Гвардейцы, вежливо попросив никуда не уходить «еще буквально пару минут», принялись за работу. Тот, который повыше, стремительно унесся разбираться с составом воздуха, а второй унесся в противоположную сторону. Видимо, вызывать подкрепление и блокировать тамбур, чтобы в этот коридор случайно не забурились гости. Чуть позже восстановилась связь, а с нею мне в личку прилетела целая пачка сообщений.

Быстренько проглядев имена отправителей и убедившись, что ни Романовой, ни Белкиной среди них нет, я со спокойной душой отложила их чтение на потом, пообщалась с Яриком и Забавой в семейном канале, согласовала версии «для всех» и «для Романовых», а потом, задавив сомнения, решительно отправила Императрице файл с записями нашего общения с комитетом по встрече «порубежниц» и последующего допроса…

Глава 13

Глава 13. Ярослав Логачев.

1 июля 2352 года по ЕГК.

…Сообщение от Петра Николаевича Романова упало мне в личку в шестом часу утра, прервав какой-то сумбурный и не очень понятный сон. Вернувшись в сознание и прочитав два коротеньких предложений, я не поверил собственным глазам и перечитал их снова. Когда убедился, что первый раз не ошибся, озадаченно почесал затылок и отправил ему односложный ответ:

«Жду…»

А потом, перечитав послание в третий раз, немного подумал, затем подключился к системе, включил нагрев каменки в сауне и разбудил Забаву с Дашей.

В смысл моих объяснений девчонки врубились раза с третьего, так как мы вернулись домой в четвертом часу утра вымотанными до предела и не выспались от слова «совсем». Однако вникнув в то, что я сказал, заставили себя слезть с кровати, подхватили сбруи с оружием и, очень неплохо изображая свежевосставших зомби, поплелись к выходу.

Проводив их взглядом, я бездумно потер подбородок, а через какое-то время сообразил, что продолжаю спать, просто сидя и уперевшись невидящим взглядом в стену. Решив, что это неправильно, потряс головой и встал. Затем подхватил кобуры, обошел кровать и обратил внимание на то, что не одет.

Встречать гостей из дворца абы в чем я не мог, поэтому натянул штаны и рубашку, превратил голограмму на ближайшей стене в огромное зеркало, убедился, что выгляжу терпимо, и выперся в коридор. А окончательно проснулся уже в ангаре, когда увидел лица старших подруг и оценил их состояние: если Татьяна Константиновна выглядела более-менее нормально, то Анна Константиновна была вне себя от ярости. Более того, судя по растрепанным волосам, сверкающим глазам, гневно раздувающимся ноздрям и сжатым кулакам со сбитыми костяшками, пребывала в этом состоянии достаточно долго.

Эти выводы косвенно подтвердила реакция их телохранителей и пилота – стоило Императрице раздраженно взмахнуть рукой, как первых сдуло из проема боковой двери, а второй торопливо развернул «Хищник» на сто восемьдесят градусов. Видимо, пытаясь показать, что уже летит домой.

Пока мы добирались до лифта, обе дамы угрюмо молчали. А после того, как вошли в кабинку, зачем-то вспомнили о приличиях – Белкина дотронулась до моего предплечья, дождалась, пока я на нее посмотрю, и виновато вздохнула, а Романова хрипло извинилась:

– Я в диком бешенстве. Могу себя повести неадекватно. Заранее прошу прощения. И-и-и… что у нас в программе?

– Не очень жаркая сауна… – ответил я и счел необходимым уточнить: – В компании Забавы, Даши и меня.

– Самое оно… – после недолгих раздумий заявила Императрица, первой вышла в коридор, повернула налево и изобразила планетарный танк. В смысле, сорвалась с места так резко и уверенно, будто шла в атаку.

Приблизительно в том же режиме она «пообщалась» с Беклемишевой и Федосеевой – обнаружив их стоящими перед открытой дверью ее любимой раздевалки, требовательно мотнула головой, то ли предлагая составить им компанию, то ли приказывая это, первой сорвалась с места и раздраженно рванула «липучки» на платье еще до того, как переступила через порог.

Судя по тому, что все четверо вышли наружу от силы минуты через три, подбирать новые купальники и ждать доставки Романова с Белкиной были не в состоянии. Видеть их замотанными в простыни было непривычно, но я сделал вид, что все нормально, пропустил дам вперед и пристроился следом. А в сауне последовал их примеру, то есть, не лег, а сел. На нижнюю полку. И прислонился к верхней.

Первые минут десять мы только грелись. Не могу сказать, что молчание было комфортным, но, вне всякого сомнения, женщин потихоньку отпускало, поэтому я смиренно ждал. И, в конце концов, дождался саркастичного признания Императрицы:

– Семейные разборки, можно сказать, удались…

– Нормального разговора не получилось: ублюдки, которых мы воспитали, отказывались понимать, что мы им говорили! – как-то резковато продолжила Белкина. – Упирались даже тогда, когда Петр зачитал соответствующие статьи Уголовного Уложения и заявил, что каждый из них честно заслужил шесть лет тюрьмы.

– И тут у меня сорвало крышу. Напрочь… – криво усмехнулась Романова.

– В итоге у Мирослава сломаны челюсть, левая рука и несколько ребер, а у Лени нос, обе ключицы и колено… – прокомментировала ее подруга.

Я и раньше догадывался, что Императрица достаточно жесткая личность, но от этой новости потерял дар речи. А когда услышал ее дополнение, совсем другими глазами посмотрел и на «мягкую и домашнюю» Татьяну Константиновну:

– Таня тоже отличилась – отбила сыну гениталии, а потом дала слово, что в следующий раз, когда они решат принудить к близости какую-нибудь девушку, кастрирует обоих к чертовой матери.

Дальше было еще «интереснее»: покалеченный, но не сдавшийся Мирослав решил проявить характер и поинтересовался у матери, не проще ли ей сказать, что их с Леонидом для нее уже НЕТ. В результате озверевший Император ударом кулака отправил сына в нокаут, вытолкал обеих супруг из комнаты от греха подальше и связался со мной.

– В общем, радоваться нечему… – угрюмо подытожила Белкина. И заставила подругу «возмутиться»:

– Почему это? Петя обещал перевести сыновей в военную академию закрытого типа; Забава с Дашей основательно проредили ряды шушеры, крутившейся возле них; свадьба Мирослава с Куракиной переносится на неопределенный срок; место, в которое нас «сослали», в разы комфортнее, чем дворец. В общем, осталось как-нибудь расслабиться. А то меня до сих пор трясет…

– Можем сделать вам массаж… – предложила Федосеева.

Женщины задумчиво переглянулись и кивнули. А когда я встал и качнулся к выходу, убедили остаться:

– Мы еще не договорили, поэтому можешь лечь на полку лицом вниз и смотреть в стену.

Следующие четверть часа в сауне было тихо – Даша, сбегавшая за массажным маслом, «оседлала» Анну Николаевну и вдумчиво разминала ей плечи, Забава мяла Татьяну Константиновну, а я, закрыв глаза, пересматривал отдельные фрагменты только что закончившегося разговора и анализировал как слова, так и самые незначительные нюансы поведения обеих женщин. А еще удивлялся. Чему? Сильнее всего реакции Романовых на «шалости» сыновей: улетая из дворца по настоятельной просьбе Императора, лишь немного не дотягивающей до прямого приказа, я был уверен, что более-менее серьезно пострадает только четверка «стрелочников», а истинные виновники «интриги» отделаются малой кровью. Чуть меньше дурел от жесткости, последовательности и бескомпромиссности обеих старших подруг: вместо того, чтобы воспитывать сыновей мягкими увещеваниями, горькими слезами или стенаниями, как сделало бы большинство «добрых мам», они не побоялись показаться «злыми»; не изменили принципам даже в столь неоднозначной ситуации, как эта, и считали правильным решение мужа изменить ближайшее будущее Мирослава и Леонида.

Да, чисто теоретически можно было бы пострадать из-за того, что наказание за использование подобной химии, хранение наркотиков и попытку принуждения Забавы с Дашей к сексуальной близости могло бы быть и посерьезнее. Но розовых очков я не носил даже в детстве, поэтому понимал, что род Романовых стоит над законом, и не тратил время на всякую ерунду вроде бессмысленных умствований или рефлексий.

Ну, и еще одной темой, занимавшей мои мысли, были размышления о будущем. Точнее, о тех далеких временах, когда Петр Николаевич уступит трон своему сыну, и новый Император вспомнит старые обиды. Бояться не боялся. Но догадывался, что о визитах на Белогорье придется забыть. И лишний раз оглядываться даже на родном Рубеже. Правда, как следует обдумать веселые перспективы не получилось, так как в это время «ожила» Анна Николаевна.

Сначала расслабленно пробормотала, что у Даши волшебные руки и заявила, что продаст душу за лишний час такого удовольствия. А через какое-то время тяжело вздохнула и подняла весьма интересную тему для разговора:

– Вряд ли я ошибусь, предположив, что вы не раз задумывались о мотивах нашего не самого стандартного отношения к вашей компании, но так и не поняли, что нам от вас надо.

Желания услышать ответ я в ее голосе не почувствовал, поэтому просто пожал плечами. И, вероятнее всего, не прогадал:

– После того, что случилось между вами и нашими детьми, любые, даже самые незначительные недоговоренности могут уничтожить ваше доверие, поэтому я решила расставить все точки над «i». И начну со своего детства. Ты, Даша, наверняка знаешь, что мой отец ушел в отставку с должности командующего Первого Пограничного в чине адмирала. Но это знание – лишь слова, поверхностный и очень приблизительный срез Личности, которую я боготворю до сих пор. А на самом деле папа был Защитником. По духу, стилю мышления и поведению. Да, абсолютное большинство его друзей и знакомых считали, что он излишне резок, бескомпромиссен и принципиален, но мне его мировоззрение казалось идеальным и единственно возможным. Ведь он любил Империю больше жизни, требовал от других только то, что делал сам, держал Слово, чего бы это ни стоило, для семьи и друзей был живым воплощением добра, нежности и понимания, а для врагов самой Смертью.

После этих слов Анна Николаевна ненадолго прервалась, то ли собираясь с мыслями, то ли ненадолго ухнув в прошлое, а потом тяжело вздохнула:

– Нас, своих детей, он воспитывал в том же духе. И небезуспешно – мой старший брат, Владимир, закончил и среднюю школу, и Белогорскую Летную Академию лучшим в потоке, был распределен в Восьмой Пограничный, всего за шесть лет дорос до командира эсминца, а потом погиб. В Левенской Бойне. Прикрыв своим кораблем линкор командующего флотом, как полагалось сыну Защитника. Второй брат, Дмитрий, стал спасателем. Одним из лучших на Кондопоге. А восемь лет назад, уже будучи заместителем начальника городского отделения МЧС, одним из первых прибыл к загоревшимся Миусским окружным складам ракетного вооружения, пробился к солдатам, спрятавшимся от чудовищных взрывов в подвале рембазы, а на обратном пути попал под шальной снаряд. Детство, проведенное рядом с такими мужчинами, не могло не сказаться на моем характере: в моей личной табели о рангах на первом месте стоит долг перед Империей, на втором – верность мужу, третье занимает Татьяна, а любовь к сыну, личные интересы и все остальное отодвинуты на четвертое и далее…

Пока Императрица описывала характер отца, рассказывала о покойных братьях и о своей табели о рангах, я пытался представить себя на ее месте. Получалось откровенно плохо – если жизнь до замужества получалась цельной, насыщенной и счастливой, то после «перемещения» урожденной Вадбольской во дворец не складывалось вообще ничего. Так оно, собственно, и оказалось:

– Как вы наверняка знаете, мой брак был компромиссом, позволившим примирить две крупные фракции при дворе предыдущего Императора. Я согласилась выйти замуж за Петра сразу по нескольким причинам: во-первых, понимала, что этот шаг может помочь правящей династии и выведет государство из затяжного политического кризиса, во-вторых, была уверена, что смогу стать Императрицей, достойной Империи, которую безумно люблю, в-третьих, знала, что мой будущий супруг честно заслужил прозвище Защитник и считала, что плохого человека так не окрестят. В общем, венчалась с гордо поднятой головой, клялась быть верной мужу и душой, и сердцем, а когда узнала, что ношу под сердцем сына, была по-настоящему счастлива, ибо с первой же попытки подарила мужу наследника!

Сомнений в том, что все рассказанное – правда от первого до последнего слова, не было никаких: каждый новый факт, сообщаемый Анной Николаевной, идеально укладывался в то представление о характере этой женщины, которое у меня сложилось. Поэтому я вслушивался в ее голос не столько разумом, сколько душой:

– Тут я, пожалуй, ненадолго прервусь и расскажу о главной мечте своей жизни. Сколько себя помню, мечтала родить любимому мужу трех мальчишек и трех девчушек, а потом вырастить их такими же достойными личностями, как мой папа. С каждым прожитым годом эта мечта все усложнялась. Сначала у каждого придуманного ребенка появилось имя, потом сформировался и закалился свой, особенный характер, а лет в десять я вдруг поняла, что одними грезами мечты в реальность не воплотить, и начала штудировать учебники по педагогике. В общем, рождение Милослава стало первым шагом к реализации моих планов. Рождение Таниного Леньки – вторым: да, в тот момент до дружбы с нею было еще очень далеко, но я действительно люблю детей, поэтому приняла его, как своего.

Если я правильно понял, точно так же Анна Николаевна радовалась и дочерям-погодкам своей «соперницы». А потом розовые очки начали тускнеть и где-то потерялись. Ведь «всесильная Императрица» вдруг увидела дворцовую жизнь такой, какая она есть на самом деле, и постепенно начала сходить с ума от непрекращающихся интриг и борьбы за место под солнцем, от лицемерия и алчности, властолюбия и подлости, безнравственности и откровенной порочности. Да, она пыталась с этим бороться, но война с ветряными мельницами, которую она начала уже в тандеме с Татьяной Николаевной, закончилась их сокрушительным поражением – мало того, что ни одно их нововведение не заработало, так они внезапно заметили, что дворцовая гнусь постепенно меняет их детей! И тогда женщины взбунтовались. В смысле, вызвали мужа на разговор и заявили, их браки были ошибкой, что дворец не место для воспитания нормальных детей и что рожать в таких условиях они больше не будут. Романов пытался обижаться, уговаривать и даже хитрить. Но без толку: спевшиеся подруги стоически перенесли восемь месяцев полнейшего игнора, во время примирения и последовавших за ним «переговоров» не уступили ни пяди, а когда обнаружили, что беременны, не только сделали медикаментозные аборты, но и добились увольнения врачей, которые по требованию Петра Николаевича втихаря разблокировали им фаллопиевы трубы!

– В какой-то момент Петр понял, что мы ни за что не переиграем свое решение, и начал выстраивать отношения заново. Причем не только на словах – прекрасно зная, что нам не нравится больше всего, он несколько лет бился головой об стену, пытаясь изменить мировоззрение своего окружения. Увы, справиться с этой гидрой оказалось выше его сил, и он постарался уделять как можно больше времени Милославу, Леониду и обеим дочерям Татьяны. Обнаружив, что в каждом из них все равно появляются и расцветают буйным цветом не самые достойные черты характера, стал менять воспитателей. К сожалению, не сработало и это. Хотя мы тоже вкладывали в детей души и проводили с ними практически все свободное время.

– Как ни обидно это признавать, но еще вчера утром мы с Аней были уверены, что при том количестве соблазнов, которые окружали наших детей с самого рождения, они выросли более-менее ничего… – скрипнув зубами, буркнула Белкина и резанула правду-матку: – А оказалось, что они ничем не отличаются от своей ублюдочной свиты!

Второе предложение и слова, намеренно выделенные интонацией, дали понять, что эта женщина переживает крушение своих надежд ничуть не менее сильно, чем Романова. А та, дав подруге выговориться, вдруг озвучила мысль, к которой подводила нас все это время:

– На самом деле я понимала, что наши сыновья растут избалованными скотами, последние года три. И даже пыталась заставить себя смириться с тем, что мечту всей жизни пора отпускать. Увы, мечта сопротивлялась и регулярно приходила в счастливых снах. А потом появились вы. Точно такие, какими должны были стать мои нерожденные дети. Поэтому я вам помогаю. И буду помогать всем, чем смогу, даже если вы прямо сейчас рассмеетесь мне в лицо!

– Не рассмеемся! – твердо сказал я и с хрустом сжал кулаки: – Знаете, среди людей, которые мне по-настоящему дороги и которым я, не задумываясь, подставлю спину, нет ни одного моего кровного родственника. Тем не менее, я считаю Забаву, Дашу, сестер Шереметевых и Ульяну своей семьей, хотя отношения между нами не имеют ничего общего с традиционной трактовкой этого понятия. Но трактовки и традиции нас интересуют не особо – мы живем друг другом, у нас одна цель на всех, и нам плевать на весь окружающий мир, кроме нами же подобранной команды и вас с Татьяной Константиновной.

– Если ты вербуешь нас в вашу семью-которая-не-семья, то мы согласны! – нервно хохотнула Романова. И ляпнула: – Мамами называть будешь?

Я опешил, ибо никого никуда не вербовал, а просто пытался морально поддержать тех, кого считал своими! Тем временем Забава, оклемавшаяся чуть ли не мгновенно, ответила тем же самым и по тому же месту:

– Не будет, ведь в его системе координат это слово практически ничего не значит. Зато станет делиться теплом своей души и беречь даже от самого себя!

– Тогда на какой статус мы можем рассчитывать? – воспользовавшись возможностью чуть-чуть отвлечься от не самого приятного разговора, насмешливо поинтересовалась Императрица.

– А что, без статуса совсем никак? – «удивилась» Даша. – Мы прекрасно обходимся без них и радуемся каждому прожитому мгновению.

– Ну, если каждому, то мы в деле. В смысле, в семье. И уже радуемся массажу! – валяя дурака, сыто промурлыкала Белкина. А Анна Николаевна предпочла ответить Даше предельно серьезно:

– Статус – мелочи: мы хотим, чтобы вы нам доверяли, знали, что мы вас никогда не предадим, и делились теплом своих душ. Хоть иногда…

…Несмотря на более-менее веселое завершение разговора, камни с душ наших старших подруг никуда не делись – даже упарившиеся до умопомрачения и размятые до состояния киселя, они то и дело темнели взглядами, сжимали кулаки или уходили в себя. Прекрасно понимая, что выбить их из этого состояния можно только очень сильными положительными эмоциями, я оставил их на попечение Беклемишевой и Федосеевой, ненадолго сбежал из комнаты отдыха, поднял Шереметевых и Телепневу, коротко и без особых подробностей посвятил их в сложившуюся ситуацию, а затем с их помощью начал реализовывать Хитрый План. Ульяна, выслушав боевой приказ, озадаченно хмыкнула и полезла в Сеть, Настя с Лизой без лишних слов оккупировали терминал ВСД, а я скинул ценные указания дядьке Фролу, затем удаленно подключился к новым «Хищникам» и перегнал их в наш ангар.

Реализовать второй этап подготовки вызвалась все та же Ведьма – забрала у мелких четыре новеньких «Ратника» правильных размеров, две «лишние» сбруи с «Мангустами» и две защитные полумаски, она унеслась в комнату отдыха, убедила собравшуюся там компанию переодеться, а затем спустила в ангар и озвучила состав каждого отдельного «экипажа».