Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 54 страниц)

Гостья скрипнула зубами и отрицательно помотала головой:

– Нет, к Совету рода Логачевых я не обращалась. Во-первых, изначально летела на Рубеж не за этим, а во-вторых, услышала от Озорника практически такое же описание ожидаемых итогов голосования и решила не тратить время впустую.

– Ульяна потребовала провести полный инструментальный анализ ее лояльности! – устав от «лирики», злобно процедил дядька Фрол. И заставил нашу троицу совершенно одинаково вытаращить глаза. Почему? Да потому, что процедура ПИАЛ, в просторечии называемая Исповедью, применялась только по решению суда, только к закоренелым преступникам или лицам, подозреваемым в шпионаже и за двое-трое суток, по сути, выворачивала все их прошлое наизнанку! При этом фаза считывания и анализа архивов коммов или ТК пугала не так сильно, как допрос в моделируемом виртуальном пространстве, проводимый парой оператор-искин – в нем человека прогоняли через сотни ситуаций с полным эффектом присутствия, во время которых отслеживали реакции на тысячи всевозможных раздражителей. И каждую обнаруженную «шероховатость» изучали в разы подробнее, чем под электронным микроскопом. В общем, для того чтобы добровольно пойти на такую процедуру, были необходимы о-о-очень веские основания.

А Озорник, дав нам возможность в полной мере оценить поступок своей спутницы, перешел к результатам этого безумия:

– Ульяна абсолютно чиста. В смысле, не работала и не работает ни на одну спецслужбу Империи или какого-либо иного государства, не является подсылом какой-либо частной корпорации или рода, не лелеет каких-либо планов против вашей команды и одержима жаждой мести тем, кто похитил, перепродал и убил ее сестру.

Формулировка этого вердикта заставила подобраться – фраза «против вашей команды» однозначно свидетельствовала о том, что у Телепневой были некие планы на нас еще на момент вылета на Рубеж. Но это оказалось не самым странным – пока я обдумывал услышанное, мне на ТК-шку упал файлик с о-о-очень своеобразным вложением. А еще через несколько секунд родственник объяснил, ЧТО он мне прислал, и заставил окончательно потерять дар речи:

– Это досье Ульяны, составленное на основе результатов ПИАЛ, коды доступа к внешнему управлению ее тактическим комплексом, намертво «заякоренным» на твою «Державу», и программка, позволяющая управлять одной из старых и официально запрещенных разработок – системой контроля, неизвлекаемости и самоуничтожения имплантата. В настоящее время в СКНС этой дурехи прописан стандартный срок реактивации в шесть суток. С момента последнего обновления таймера прошло восемь часов сорок четыре минуты. Обновление производится подачей управляющего сигнала с расстояния не более двух метров. Зато подача команды к немедленному самоуничтожению не требует личной встречи – ее можно просто слить в Сеть. Или вообще не подавать, «забыв» о следующей реактивации.

Пока я осмысливал эти заявления, дядька Фрол невидящим взглядом смотрел в стену. Потом встрепенулся, поймал мой взгляд и криво усмехнулся:

– В общем, жизнь девочки в твоих руках. А я сделал все, что меня вынудили сделать, зол, как собака, и теперь умываю руки!

– Ага, щаззз!!! – выйдя из ступора, рявкнул я. – Может, объясните по-человечески, нахрена вы все это затеяли?!

– Объясню. Я… – пообещала Ульяна. – Фролу Романовичу действительно надо во дворец.

Я кинул взгляд на родственничка, пребывающего в состоянии холодного бешенства, дождался подтверждающего кивка и встал из-за стола:

– Что ж, продолжим этот разговор после того, как я его провожу…

…Добавлять что-либо к уже сказанному Озорник отказался наотрез – пока я поднимал его к флаеру, молча играл желваками и сжимал кулаки так, что белели костяшки пальцев. А когда забрался в салон, сподобился бросить еще несколько коротеньких фраз, больше напоминавших крик души:

– Упряма, как Забава. От своей цели не откажется. Побереги ее, ладно?

Что интересно, моего ответа дожидаться не стал – тяжело вздохнул, помахал ладонью, сгорбил спину и исчез за закрывающейся дверью. Надо ли говорить, что в гостиную я спустился в отвратительнейшем настроении и сходу «одарил» гостью не самым благожелательным взглядом?

– Ярослав Викторович, прежде чем судить, выслушайте! – даже не попросила, а потребовала она. А когда я рухнул в свое кресло и жестом предложил начинать, горько усмехнулась:

– На сегодняшний день в Империи нет ни одной силовой структуры, частной военной компании или рода, специализирующихся на работе с Аджманом-три. Вы, порубежники, с головой ушли в необъявленную войну с соседями по системе, жители Дивнолесья отбиваются от боевых групп Африканского Союза, «Кедр», «Росомаха» и «Омега» заняты отловом шушеры из так называемого «Черного треугольника» и так далее. Да, в теории можно нанять профессионалов из какой-нибудь частной военной компании и отправить на эту планету, однако на практике свободных профессионалов приемлемого уровня найти невозможно. Ибо после известного вам совещания, проведенного Защитником в середине апреля, абсолютное большинство ЧВК и боевых групп заключили очень жесткие контракты с государственными структурами.

Об «известном мне совещании», принятых на нем решениях и «жестких контрактах» я бы мог порассказать многое, так как принимал активное участие в обсуждении операции с условным названием «Гнев». Но делать это, естественно, не собирался. Наоборот, очень внимательно слушал Телепневу и параллельно набирал в ТК список крайне неприятных вопросов к Его Императорскому Величеству – судя по некоторым фразам нашей гостьи, «текло» в его ближайшем окружении. Причем очень здорово!

– В то же время в Империи есть команда, изначально заточенная на войну с людоловами, имеющая в своем распоряжении новейший дальний разведчик «Шелест» без экипажа и работающая на саму себя.

– Могу я поинтересоваться, с чего вы это взяли? – спросил я, решив идентифицировать и уничтожить источник, сливающий на сторону даже столь конфиденциальную информацию.

Услышав мой вопрос, девушка кивнула и удивила снова:

– Мой покойный дед был не только министром финансов, но и очень близким другом Императора Николая Александровича. В далеком детстве я проводила в императорском дворце куда больше времени, чем дома, привыкла называть Петра Николаевича дядей Петей и до сих пор навещаю его каждый раз, как прилетаю на Белогорье. Тем не менее, просьбами не доставала. До тех пор, пока не оказалась в безвыходном положении. Поэтому он меня внимательно выслушал, описал текущую ситуацию и назвал «еще одной ненормальной на его голову». Этой оговорки хватило за глаза. Но когда я вытрясла из него всю информацию о вашей команде, он вдруг заявил, что попасть в нее практически невозможно, ибо любой человек, появляющийся в вашем окружении, по умолчанию считается «подводкой», а просить за меня или давить он не будет, ибо связан словом.

– И тогда вы придумали этот безумный план… – криво усмехнулась Забава.

Телепнева отрицательно помотала головой:

– Нет, тогда я позорно разревелась. Первый раз за последние одиннадцать лет. И несколько следующих дней моталась по Новомосковску, встречаясь с руководством всех невостребованных ЧВК. Результаты донельзя разочаровали. Большая часть тех, кто обещал помочь, либо требовала несусветные деньги, либо просила на подготовку от шести месяцев и выше, либо пыталась продавить выплаты даже в случае провала операции. Меньшая честно предупреждала, что не знает специфики работы на территории этого государства, не располагает агентурой или сотрудниками, владеющими арабским, и так далее. Окончательно отчаявшись, я прилетела к Романовым на очередной семейный ужин, после него ушла в покои к тете Ане, и там меня разговорили. Потом тетя Таня провела параллели между мной и Дарьей Алексеевной, рассказала о клятве Служения, и тут меня осенило. На следующее же утро я рванула к дяде Пете, заявила, что готова доплатить разницу в цене между «Муреной» и «Шелестом», выдержала устроенный им разнос, а потом проанализировала все его оговорки и довела до ума слишком сырую идею.

Большая часть вопросов, связанных с чудесным преображением обещанного нам дальнего разведчика «Проекта 414» в новейший «419» снялась сама собой. Так что я задал остальные:

– И много доплатили?

– Нисколько – была послана куда подальше, ибо это его подарок вам.

– А почему был выбран именно «Шелест»?

– Я пилот. Смею утверждать, лучший в Шестом Ударном. Села на эту машину самой первой во всех ВКС и в настоящее время в состоянии использовать ее с максимальным КПД.

Следующий вопрос я задать не успел – в разговор вступила Забава. И заявила почти то же самое, что собирался сказать я:

– Простите, но у меня не складывается картинка! Для того, чтобы слетать на Аджман и отомстить, достаточно заключить разовый договор. В том числе и с нами. А замена корабля, ПИАЛ, установка системы самоуничтожения на ТК и просьба взять в команду – явный перебор!

– Слово «прозрела» касалось, прежде всего, моего мировоззрения… – вздохнула Телепнева и нервно облизала пересохшие губы: – Поступая в БЛА , я мечтала не столько летать, сколько защищать Империю от внешних врагов. Поэтому, закончив Академию и получив направление в Шестой Ударный, сразу же написала рапорт с просьбой о переводе в любой Пограничный, но получила отказ. Точно такие же рапорты подавала и на месте службы. Каждые полтора-два месяца. Увы, без толку. Поэтому четыре года тупо провисела на орбите одной из центральных планет и видела врагов только по головизору. А в это время такие, как вы, вели необъявленную войну. И умирали. За тех, «зрителей», их детей и будущее Империи. В общем, мирной «военной службы» мне хватило за глаза. Поэтому я выбрала команду, с которой мне по пути, разобралась требованиями, которые в ней предъявляются к кандидатам, вышла из рода еще перед вылетом на Рубеж и оборвала все значимые связи с прошлым. В общем, уже никто и никогда не отдаст мне приказ, противоречащий вашему!

Услышав последнее утверждение, да еще и выделенное интонацией, мы одновременно встрепенулись, сообразив, что оно в точности соответствует фразе, сказанной во время шоу «Никто, кроме них» . А значит, в процессе подготовки к этому визиту Ульяна как-то умудрилась получить доступ даже к материалам, собранным лейтенантами Гордеевой и Вахрамеевой! В принципе, при наличии хороших отношений с «дядей Петей» это было вполне реально, но все равно напрягло еще сильнее. А Телепнева, почувствовав это изменение в моем настроении, развела руками:

– Да, я упряма. Поэтому, задавшись целью, вытрясла из Романова всю информацию по вашей команде, какая у него была на тот момент. А еще разговорила Фрола Романовича, благо и его знаю с самого детства. Именно поэтому хочу заявить следующее: моя жажда мести управляема, я не стремлюсь к суициду и готова разделить ваши цели даже без «строгого ошейника», который на себя нацепила. Говоря иными словами, буду ждать возможности вцепиться в глотки убийцам сестры столько, сколько потребуется, сделаю все, чтобы сдохли они, а не мы, и не уйду из команды до тех пор, пока вы не сочтете меня ненужной. Порукой тому мое слово!

«Предсказание Даши насчет трех с лишним десятков самых красивых девушек Империи начинает сбываться…» – грустно пошутила Забава в ТК, и я, посмотрев на анимированный смайлик, в отчаянии бьющийся головой о стену, невольно поежился. Потом заглянул в глаза соискательницы на место штатного пилота нашей команды, увидел в них непреклонную решимость, щедро приправленную надеждой, страхом и запредельной душевной болью, вспомнил последние слова дядьки Фрола и задумчиво потер подбородок.

В принципе, пилот нам требовался – да, я умел летать, и довольно неплохо, но специализировался на силовых аспектах и не собирался сидеть на борту корабля в готовности к старту или оказанию огневой поддержки в то время, как мои девчонки воюют. А дальше начинались полные непонятки. Да, Ульяна Телепнева была мотивирована донельзя, добровольно нацепила на себя «строгий ошейник», оборвала все связи с прошлым и была в великолепных отношениях с Романовыми. Но ко всему этому прилагались жажда мести, управляемость которой еще надо было проверить, некоторая ненормальность, вынудившая взрослую и состоявшуюся личность разработать столь безумный алгоритм подхода, нешуточное внутреннее напряжение, способное расшатать и без того не особо стабильную психику Федосеевой, и еще целая куча факторов, о которых я пока ничего не знал. Возможные проблемы с Дашей беспокоили настолько сильно, что я невольно кинул на нее взгляд и буквально через минуту получил сообщение, которое в теории должно было успокоить:

«Она такая же, как мы, поэтому бери, не думая! Обо мне не беспокойся – самый пик моих переживаний уже позади, так что помогать придётся ей. Но это даже неплохо – она врастет душой не в кого-нибудь, а в нас, соответственно, команда обретет еще один краеугольный камень, вышибить который будет практически невозможно…»

Приблизительно также «должно было успокоить» и сообщение Беклемишевой, прилетевшее следом:

«С момента их прилета в гости общаюсь с Татьяной Константиновной и, опосредованно, с Анной Николаевной. Передаю им самые интересные цитаты. Обе в ужасе и рвутся в гости. «Вправлять мозги этой дурехе». Тем не менее, в один голос просят ее услышать. И клянутся всем, чем можно и нельзя, что это не игра и не подстава…»

Я почесал затылок, «стимулируя» мыслительные способности, и быстренько накидал ответ Панацее:

«Если могут, то пусть прилетают – посмотрим на Ульяну в естественных условиях».

А пока она читала это предложение и списывалась с Романовой, обратился к гостье:

– Ульяна Всеволодовна, мне более-менее понятны мотивы большинства ваших решений. Напрягает только нестандартный «тюнинг» тактического комплекса. Объясните, пожалуйста, зачем вы придумали эту дурь?

Девушка пожала плечами:

– Говорят, что у вас на Рубеже слово дворянина еще не обесценилось. В моем окружении все значительно хуже – абсолютное большинство помнит о своих обещаниях только до тех пор, пока это удобно и не создает проблем. Я не знала, поверите ли вы уроженке Белогорья, и была не готова ждать, пока вы на практике убедитесь в том, что мне действительно можно доверять. Поэтому поставила себя в условия, в которых вы будете в состоянии проверить искренность любой фразы, воспользовавшись возможностями внешнего управления тактическим комплексом и проанализировав изменения параметров организма. Кстати, отключить «тюнинг» получится не раньше, чем через год – не хочу, чтобы великодушие помешало вам доверять, но проверять все то, что внушает сомнения!

В теории, эти объяснения звучали не так уж и плохо. Если, конечно, не считать плохим жизнь в окружении личностей, не держащих данное слово. А на практике… на практике я понимал, что за симпатичным фасадом может обнаружиться все, что угодно. В общем, решил не торопиться и позадавать вопросы:

– Скажите, пожалуйста, в каком звании и с какой должности вы ушли в запас?

– Капитан-лейтенант. Последний год была командиром летного крыла тяжелого ударного крейсера проекта «Авангард».

Должность откровенно порадовала. И совсем не потому, что командиру летного крыла «Авангарда» подчинялось пятьдесят с лишним пилотов и столько же техников. Она была насквозь боевой, поэтому на нее никогда не ставили «на вырост», по знакомству или за «горизонтальные» заслуги. Наоборот, на абсолютном большинстве боевых кораблей ВКС ее занимали самые надежные офицеры, способные в экстремальной ситуации заменить командира корабля.

– Позывной, прозвище среди подчиненных, количество благодарностей и взысканий? – продолжил я, мысленно отметив, «лучший пилот флота по мнению любимого начальника» не получил бы столь «теплое» место ни за какие коврижки.

– Ведьма. Сука. Четыре на тридцать три.

Тут тоже было чему порадоваться: насколько я знал, в боевых флотах позывные, полученные во время учебы, игнорировались, а вместо них давались новые. Причем не кем-нибудь, а самыми уважаемыми ветеранами подразделений. И эти позывные практически всегда отражали одну из самых значимых черт характера. С прозвищами тоже было непросто. Особенно у девушек. Все сладенькое и миленькое свидетельствовало о безотказности. В самом прямом смысле этого слова. Определения, связанные с внешностью – о неуважении сослуживцев. А такие, как у Телепневой – о требовательности, жесткости, бескомпромиссности и нетерпимости к панибратству. Не менее информативными были и цифры. Получить благодарность с занесением в личное дело во время службы в ударных флотах, базирующихся во внутренних системах Империи, было невероятно сложно. А две и более – практически нереально. Получалось, что эта девушка действительно была профессионалом экстра-класса, что косвенно подтверждалось и количеством взысканий: средненький пилот, в принципе не умеющий прогибаться перед начальством, вылетел бы со столь ответственной должности после первого же проигнорированного предупреждения!

– Миленько… – хмыкнул я, уложив в голове все вышеперечисленное, потом подумал и задал следующий вопрос: – А что у вас с мужем, детьми, любимым или любимой?

Ульяна Всеволодовна равнодушно пожала плечами:

– Замужем не была. Детей нет. Любимого или любимой тоже.

– А что так? – поинтересовалась Забава, вне всякого сомнения, включив режим врача.

– Спать с начальством или подчиненными не по мне. Сослуживцы, занимавшие равные должности, не интересовали по самым разным причинам. Одноразовые связи надоели. Ну, и для полного счастья, флота базируется в системе Нальчик.

Услышав последнее слово, я ей искренне посочувствовал – служба в системе, в которой проживала большая часть мусульманского населения Империи, просто не могла быть простой. Хотя бы потому, что для местных мужчин девушка, одевшая мундир, автоматически переставала быть девушкой и превращалась в не пойми, что.

«Ты не о том думаешь…» – написала в ТК-шку Забава. А когда я вопросительно выгнул бровь, прислала еще одно сообщение: – «Она с детства называла Романова дядей Петей, а значит, имела возможность в любой момент перевестись куда угодно, но так ею и не воспользовалась. Через гордость переступила только после того, как потеряла сестру и отца, то есть, в абсолютно безвыходной ситуации. И сделала все, чтобы получить призрачный шанс войти в нашу команду – вышла из рода, уволилась в запас, стала прозрачной, как стекло, и, по сути, превратила себя в твою вещь! А теперь представь себя на ее месте и скажи, смог бы ты сделать больше?!»

Я представил. Пожалуй, даже подробнее, хотелось бы. Поэтому задвинул куда подальше сомнения и сделал шаг навстречу:

– Ульяна Всеволодовна, в принципе, вы нам интересны. Но есть нюансы, которые я обязан до вас донести. Для начала, боевой группы, как таковой, еще нет – есть команда единомышленников, подаренный корабль и цели, которых мы начнем добиваться только после того, как закончим изображать приманку для охотников за моей головой. Моральный климат в команде для нас в разы важнее наличия любого суперпрофессионала, поэтому если я сочту, что вы не вписываетесь, то мы расстанемся раз и навсегда. В смысле, через год, когда можно будет перепрограммировать вашу ТК-шку. Далее, мстить людоловам мы будем без особой спешки, зато долго, добросовестно и в порядке живой очереди. А в ней, кроме вас, есть еще и Дарья Алексеевна. Таким образом, назвать дату визита на Аджман я не смогу при всем желании, зато могу с уверенностью заявить, что ждать вам придется куда больше шести месяцев, обещанных в других ЧВК. И последнее: мне исполнилось восемнадцать буквально на днях, боевого опыта немного, а опыта руководства даже небольшими подразделениями нет вообще, соответственно, ждать особо радужных перспектив пока не с чего. А, стоп, имеет смысл озвучить еще пару нюансов: толковым советам буду рад, а желающих подгрести под себя бразды правления командой сходу пошлю куда подальше.

Телепнева воспрянула духом и даже несмело улыбнулась:

– Ярослав Викторович, рассказывая про вашу троицу, Анна Николаевна Романова несколько раз использовала определение на редкость дружная семья, что лично для меня очень большой плюс – вы не будете делить должности, грызться за добычу и перебегать в другие команды. Постоять в очереди за вашей Спутницей меня нисколько не затруднит, ведь помогая уничтожать ее врагов, я буду уничтожать и своих. А фраза про боевой опыт и опыт руководства вообще смешит: по словам Фрола Романовича, начиная с января прошлого года боевая группа некоего Геннадия Логачева «сидела» только на игровых сценариях, которые вы походя придумывали во время внутренних занятий по тактике. И отказывалась уступать это место остальным желающим!

– Вот с-с-суки, а?! – гневно прошипела Забава. А я, наконец, понял все те иносказания, которыми Император втаптывал в грязь главу моего бывшего рода во время ужина на троих:

– Вы, Логачевы, забыли народную мудрость «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться» и доигрались. Теперь не будет ни главенства в Планетарном Совете, ни систематических успехов в рейдах на Фуджейры, ни уникумов в роду. Знаете, жажду власти я бы еще понял – вижу таких же властолюбцев, как вы, каждый божий день и почти привык. Но гнобить-то было зачем? Стеснялись признать, что в разы тупее? Что ж, радуйтесь – парень ушел, и конкуренции больше нет. Вместе с морем профуканных возможностей…

– Плевать! – буркнул я, выдержал небольшую паузу и, если можно так выразиться, подвел итоги: – А теперь слов о принципах «игры» в этой команде. Если вы в ней – то стараетесь врасти в каждого из нас и душой, и сердцем, делаете все, что можете, учитесь понимать с полуслова и доверять. Живете, естественно, у нас. Устраивает?

Ульяна вытаращила глаза, пытаясь удержать наворачивающиеся слезы облегчения, и вскочила с кресла:

– Да, командир!

– Тогда добро пожаловать! И…

– Гостей не будет! – «прочитав» вопрос, появившийся в моих глазах, подсказала Забава. – Написали, что заняты до поздней ночи.

– Тогда девчонки покажут твои покои, я оформлю постоянный доступ в этот район, а ближе к вечеру свожу за личными вещами…