Текст книги "Локи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 54 страниц)

– Результаты первичного осмотра, проведенного на месте захвата… – криво усмехнулась Даша. И продолжила вроде бы совершенно спокойно, но меня от тембра ее голоса пробрал озноб: – Горизонтальная полоска – девственница. Косой крест – нет. Знак вопроса – подозрение на результат хирургического вмешательства. Цифры – личный номер того, кто осматривал. В принципе, маркеры можно смыть специальным растворителем, но дураков это делать нет: микрочастицы краски сохраняются в порах кожи две с лишним недели, а перед продажей каждый лот, кроме всего прочего, осматривается в ультрафиолете. И если вдруг обнаруживается, что метка сведена или изменена, то вырезается вся цепочка поставщиков и посредников.

– Вы хотите сказать, что каждый из тех уродов или уродин лезет своими гря-… – начала, было, Лиза, но увидела мой предупреждающий жест и прикусила язык.

– Сорок пять секунд! – в темпе выпалил я. – Лифт на одиннадцать часов. Меддроид и две людоловки! Дистанция двадцать семь метров. Я изображаю мебель, Забава работает, Даша на подстраховке!

Пока я разворачивался на месте и прижимался плечом к распахнутому люку шлюза, чтобы изобразить картину «Сообщник, засмотревшийся на что-то, происходящее внутри спасательной капсулы», Панацея опустилась на одно колено, уперлась левым предплечьем в край створки так, чтобы получить дополнительную точку опоры, и пристроила сверху руку с игольником. Пара секунд на осмотр сектора обстрела – и она чуть-чуть скорректировала мое положение, чтобы щель между боком и комингсом стала немного шире.

Даша тоже не расслаблялась – стояла, прикрывшись моим телом и подняв ствол «Кипариса» на уровень груди. А я, выкладываясь по полной программе, вносил в программу-обманку динамические модели новых персоналий. Чтобы успеть скорректировать сигнал, уходящий на искин, еще до начала стрельбы.

Когда двери лифта распахнулись и из него неторопливо выплыл меддроид с «грузом», я как раз заканчивал заливать итоговый результат в соответствующую директорию. Изменить окошко на более актуальное успел буквально за секунду до того, как захлопал игольник Беклемишевой. Ну, а результат скоростной стрельбы – парализованные тушки, оседающие на пол – увидел уже в прыжке на разрыв связок.

Имплантаты выжег, по субъективным ощущениям, в самое последнее мгновение. Проверив глазки, закинул одно из тел на плечо и рванул к капсуле. Там в сердцах швырнул людоловку прямо на «грузчиков», сдвинулся в сторону, чтобы не мешать сестрам Болотниковым втаскивать в шлюз вторую тварь, помог Забаве принести девушку с меддроида, выдал Насте с Лизой, уставшим дышать по очереди, последнюю необходимую маску и уже потом окончательно успокоился…

…Вторую пару, закончившую собирать свои «объекты» на палубе второго класса, завалили в том же самом стиле и без каких-либо проблем. А третья «порадовала» неожиданным и очень неприятным «сюрпризом» – одна из людоловок, невысокая, коренастая и на редкость грудастая женщина лет тридцати пяти оказалась параноиком похлеще меня. На абсолютно безопасном, с ее точки зрения, корабле нацепила бронежилет скрытого ношения с эффектом мимикрии, да еще и не самый дешевый. Благодаря этому Забава, ясно видевшая аппетитную складочку между полушариями, демонстрируемую расстегнутым до неприличия верхом от комбеза, всадила обе парализующие иглы в защищенный корпус! Да, Федосеева, стоящая на подстраховке, не подкачала и поймала эту тварь в прыжке, но лишние две секунды, потраченные на нейтрализацию пары, пустили под откос план «А». И вынудили перейти к плану «Б», который нравился мне значительно меньше первого.

Чувствуя чуть ли не кожей, как стремительно утекают первые и самые важные мгновения, я в темпе вытолкал девчонок из шлюза, выбросил следом за ними все шесть парализованных тушек людоловов, выскочил сам и еще в прыжке прикоснулся к сенсору комма, к которому заблаговременно «привязал» последовательность команд «на самый крайний случай». Когда по всей палубе прокатилась почти одновременная волна лязга, с которым закрывались шлюзы спасательных капсул, раздраженным рыком пресек все попытки меня отвлечь и сунулся в «кротовью нору». Слава богу, попытка не удалась, и я, заметно приободрившись, проверил содержимое папки «Не хочу!!!», название которой идеально точно выражало мое отношение к этому сумасшествию. Ну, а обнаружив там три жалких голофото, оставшихся от функционала, имевшегося в наличии на момент начала стрельбы по твари в бронежилете, внимательно их изучил.

Первое, демонстрирующее ходовую рубку корабля за миг до падения системы безопасности, заставило скрипнуть зубами. И совсем не из-за перекошенного лица людолова, нависшего над своим коммом – на заднем плане этой картинки было ясно видно четверых членов экипажа, которые были застигнуты врасплох на рабочем месте. Не без труда уняв вспышку гнева и пересчитав людей, которые уже превратились в заложников, я посмотрел изображение из пятьсот семнадцатой каюты, представил ближайшее будущее жертвы насильников и заскрипел зубами от бессилия. Потом мазнул взглядом по парочке, сопровождающей меддроиды с совсем мелкими девчушками, как-то унял ярость, решительно свернул кучу окон, в одночасье ставших абсолютно бесполезными, и повернулся к девчонкам:

– Как вы, наверное, уже поняли, сука в бронике успела подать сигнал тревоги, и мне пришлось принимать экстренные меры. Результат… хм… несколько неоднозначен. С одной стороны, десять людоловов из семнадцати парализованы и вскоре перестанут представлять какую-либо опасность для кого бы то ни было; семь ублюдков, до сих пор пребывающих в добром здравии, надежно изолированы от абсолютного большинства пассажиров и членов экипажа; система жизнеобеспечения возвращена к базовым настройкам; «Левиафан» вывалится из гипера уже через сорок секунд, то есть, существенно раньше, чем было запланировано, и так далее. С другой – в распоряжении троицы главарей, в данный момент заблокированных в ходовой рубке, как минимум четверо потенциальных заложников; у пары, «развлекавшейся» в пятьсот семнадцатой каюте, еще трое; смешанная двойка, в момент падения системы двигавшаяся по коридору четвертой палубы, почти наверняка попытается использовать в том же качестве близняшек лет десяти. Ну и, до кучи, тем пассажирам и членам экипажа, которые очнутся от медикаментозного сна в спасательных капсулах, медблоках и каютах, придется пережить десять не очень приятных дней.

– В каком смысле? – хором поинтересовались Болотниковы.

Без особого труда пережив легкое головокружение при переходе из необыкновенного пространства в обыкновенное, я криво усмехнулся:

– У меня была всего одна реальная возможность обезопасить людей от большинства наиболее вероятных неприятностей. Ею я и воспользовался.

– Неужели залил в систему… э-э-э… «Хаос» дядьки Фрола?! – от избытка чувств дернув меня за рукав, торопливо спросила Забава. А когда я утвердительно кивнул, истерически расхохоталась на всю восьмую палубу.

Естественно, остальные девчонки не поняли причин ее безудержного веселья и забросали вопросами. Тратить время на пустопорожнюю болтовню я был не расположен, поэтому вытащил из ножен любимый тесак и приступил к не очень приятной, но необходимой процедуре – стал лишать людоловов даже призрачного шанса кому-нибудь навредить. Ну и, естественно, прислушивался к тому, что несла Беклемишева:

– Один из патриархов рода Логачевых, Фрол Романович по прозвищу Озорник, в молодости входил в десятку самых известных хакеров Империи. Его отношение к Закону было предельно уважительным, так что весь свой талант он тратил на помощь ИСБ и сногсшибательные розыгрыши. Не унялся и после того, как остепенился и вернулся в родное поместье. Однако параллельно издевательствам над старыми друзьями и родственниками стал натаскивать талантливую молодежь. «Хаос», от настоящего названия которого воспитанные девушки обязаны падать в обморок, он написал в молодости. А потом долгие годы использовал в качестве учебного пособия. Стараниями таких деятелей, как мой любимый мужчина, эта программа постепенно обросла кучей разнообразных дополнений и превратилась в настоящий кошмар для программистов!

– Реанимировать систему безопасности «Левиафана» и искины корабля можно даже не пытаться… – перерезав очередному «паралитику» связки под коленями и под мышками, добавил я. – Все, что я не внес в реестр исключений, окончательно и бесповоротно мертво, а попытка получить доступ к этим самым исключениям «положит» практически любое используемое устройство.

Забава, слушавшая этот монолог с довольной улыбкой, вдруг помрачнела, торопливо оглядела бесконечный ряд заблокированных люков спасательных капсул, затем пробежалась по сенсорам комма и, наконец, доперла до некоторых следствий применения… хм… «Хаоса»:

– Связи нет и вряд ли появится, все двери заблокированы, вероятнее всего, наглухо, и ты упомянул про десять не очень приятных дней… Яр, что еще я упустила?!

Я деловито перерезал последнюю связку, вытер нож о комбез жертвы и выпрямился:

– Корабль и капсулы переведены в противоабордажный режим, а все арсеналы, двери, лифты и большая часть межпалубных переходов в режим «Монолит». Наглухо заблокирована любая связь, включая межсистемную. Внутренняя Сеть, генераторы рекламы, голограмм и иллюзий приказали долго жить. ВСД «видит» только продукты питания, причем те, химический состав которых не позволяет использовать их в качестве компонентов самодельной взрывчатки. Изменение настроек системы жизнеобеспечения невозможно. Для возвращения в строй гиперпривода требуется физическая замена блока управления. И еще кое-что по мелочам…

– Когда ты все это успел? – ошалело захлопав ресницами, спросила Лиза.

– Основной объем работы был проделан еще во время занятий с дядькой Фролом и под его же контролем… – честно признался я. – А тут я, в основном, «допиливал» уже имевшиеся теоретические заготовки под вполне реальную конкретику.

– Миленько… – хмыкнула Федосеева и задала правильный вопрос: – Кто идет на охоту за смешанной парой?

Я подкинул нож, поймал его за лезвие, заляпанное кровью, и протянул Панацее:

– О целях этих ублюдков мы до сих пор не знаем ровным счетом ничего. Следовательно, Забаве придётся провести экспресс-допрос в полевых условиях, ты, Даша, будешь ее прикрывать, а охотиться пойду я в компании с Настей и Лизой…

Глава 13

Глава 13. Анастасия Шереметева.

25 марта 2352 года по ЕГК.

По пути к единственному межпалубному переходу, оставленному незаблокированным, Локи не сказал ни слова. Зато оказавшись на площадке перед единственным широченным пандусом, ведущим вниз, вдруг остановился, задумчиво оглядел стены, отделанные розовым мрамором или высококачественной имитацией под этот материал, и, не отрывая взгляда от далекой двери седьмой палубы, негромко заговорил:

– Две минуты на вопросы, жалобы и предложения. Потом я проведу инструктаж, и мы отправимся дальше.

Не успел он договорить, как Лиза возмущенно поинтересовалась:

– Если экспресс-допрос – это пытки, то почему ты поручил столь неприятное дело девчонке?!

– Эта девчонка – практикующий военный хирург, освоивший методику экспресс-допросов на вполне реальных людоловах и с этим делом справится ничуть не хуже меня… – без тени раздражения ответил он. – Кстати, вам стоит выбросить из головы всю ту чушь о гуманизме, которую с детства слышали от родителей, с голоэкранов и в Сети, вспомнить о том, что там, внизу, нас ждут нелюди, которые собирались продать вас в рабство, и свыкнуться с мыслью о том, что их придется убивать.

Представив себе допрос с использованием тесака, оставленного Забаве, Анастасия с большим трудом справилась с тошнотой. Потом вспомнила о том, что идет охотиться за Марьяной, и расплылась в мстительной улыбке:

– За последним дело не станет – там есть особа, в которую я, не колеблясь, всажу весь магазин!

Парень пожал плечами, выждал секунд десять и приступил к раздаче ценных указаний.

Как и предполагала Шереметева-старшая, им поручалось «самое важное» – не путаться под ногами, смотреть по сторонам и изображать стационарные огневые точки.Нет, она прекрасно понимала, что их ценность, как боевых единиц, да еще и в процессе охоты на профессионалов, близка к абсолютному нулю, соответственно, даже не подумала возмущаться. Наоборот, заметив искорки недовольства в глазах сестры, с силой сжала ее предплечье и отчеканила:

– Инициативы не будет!

Логачев оказался ничуть не менее внимательным – скользнул к Лизке, приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза:

– Это не вирт и не игра! Тут нет права на ошибку, ведь цена любой ошибки – вполне реальная жизнь. Твоя, твоей сестры, Забавы или Даши. Я хочу, чтобы мы выжили. А чего хочешь ты? Доказать свою значимость? Продемонстрировать бесстрашие? Покрасоваться?

– Я поняла! Прости! Можешь рассчитывать и на меня! – протараторила младшая, потом почему-то решила, что этого недостаточно, и торопливо добавила: – От меня проблем не будет! Даю слово!!!

– Что ж, я тебя услышал… – коротко кивнул он и подал команду начать движение. Тем самым жестом, который показал минутой ранее.

Анастасия подобралась, выбросила из головы все посторонние мысли, поудобнее перехватила игольник, дождалась, пока Ярослав отойдет на оговоренное расстояние, и двинулась следом. Осознанно копируя каждое движение порубежника, чтобы перемещаться так же плавно и бесшумно, как он.

Когда парень приблизился к двери, за которой начиналась седьмая палуба, сбилась с шага, внезапно представив весь тот рукотворный лабиринт, который требовалось добросовестно осмотреть. И испугалась. Почти так же сильно, как тогда, когда наброшенный на голову «Капюшон» отрезал ее от окружающего мира.

Слава богу, в этот момент Ярослав прислонился к стене рядом с массивной створкой и прервал тишину:

– В противоабордажном режиме, то есть, при наглухо заблокированных дверях кают, развлекательных заведений и подсобных помещений, каждая палуба «Левиафана» превращается в плоскую «решетку», состоящую из продольных и поперечных коридоров. Учитывая все тот же режим, обеспечивающий крайне неблагоприятную «погоду» для полетов разного рода микродронов, минимальное количество людей, требующихся для качественного осмотра всей этой территории, трое. А если учесть, что ко всему этому прилагается еще и полное отсутствие нормальной связи, то становится еще веселее. В общем, этот процесс займет достаточно много времени, но спешить нам некуда. Поэтому сейчас я объясню алгоритм действий на вполне конкретном примере, и мы приступим к делу, ради которого и покинули уютную «восьмерку».

Излишнее многословие, не самые стандартные обороты речи и непоколебимая уверенность, звучащая в голосе Логачева, помогли справиться с накатившим страхом, и Настя чуть-чуть расслабилась. А буквально через минуту, когда парень, пропавший в дверном проеме, два раза щелкнул языком, решительно легла на живот, подползла к невысокому порожку, который члены экипажей космических кораблей, оказывается, называли комингсом, и приняла предписанное положение. То есть, устроилась так, чтобы видеть и продольный, и поперечный коридор, но самой не отсвечивать.

Три щелчка, но уже в ее исполнении, сорвали с места Лизу. И младшая сестра, в стремительном броске вдоль левой стены добежав до Локи, лежащего вплотную к углу, за которым начинался второй продольный, приняла такое же положение.

«Твоя задача постоянно контролировать левый продольный и правый поперечный коридоры. Елизаветы – только тот продольный, к которому я ее буду подводить. Пропустите любое шевеление – будет плохо. Всем…» – мысленно повторила девушка и постаралась рассеять внимание именно так, как говорил Ярослав. Пока настраивалась на долгое и внимательное наблюдение, парень вернулся к ее углу, достаточно спокойно прошел до угла второго поперечного и замер.

«Выпускает гибкий щуп с камерой на конце…» – мысленно отметила Настя. А через миг вздрогнула, так как Логачев исчез.

«Скоро появится в поле зрения Лизы и свернет к третьему поперечному…» – успокаивая себя, все так же мысленно пробормотала она, но вернувшийся страх лишь сильнее сжал ее в своих ледяных объятиях. Правда, совсем ненадолго – условный сигнал, поданный Лизой, дал понять, что Локи показался во втором продольном и двигается дальше.

Когда знакомая фигура снова появилась в поле ее зрения, девушка подала точно такой же сигнал сестре и почувствовала, что ее отпускает. Потом представила себе описанную «решетку», траекторию движения единственного боеспособного человека в их тройке и тяжело вздохнула – для того, чтобы осмотреть все помещение, ему предстояло пробежаться не по одной такой «змейке». А ведь после «семерки» им предстояло последовательно «пройтись» еще как минимум по трем палубам. Если, конечно, смешанная двойка, которую Яр обозначил целью номер один, не ушла на третью, вторую или первую…

…Первая «змейка» далась тяжелее всего – Шереметева-старшая то дергалась из-за «слишком раннего» или «слишком позднего» появления Логачева, то начинала видеть контуры несуществующих фигур в тенях дверных косяков, то холодела, заметив шевеление сестры. Однако к середине третьей, то есть, во время осмотра «полосы» между третьим и четвертым продольными коридорами, она более-менее притерпелась к ожиданию опасности и начала думать о посторонних вещах. Порадовалась исчезновению навязчивой рекламы, вездесущих информационных табло и динамических голограмм-сюрпризов, активирующихся при приближении человека; сообразила, почему в противоабордажном режиме не блокируются лишь два перехода, расположенных в диаметрально противоположных углах палуб; удивилась количеству «мертвых» меддроидов, памятниками самим себе застывших в коридорах; посочувствовала Дарье, вынужденной присутствовать при экспресс-допросе, проводимом дипломированным военным врачом. Потом задумалась о Локи – вспомнила, как выглядит его обнаженное тело, и отказалась понимать, как такой громила может передвигаться настолько быстро плавно и бесшумно. Эта мысль заставила обратить внимание на схожие промежутки времени между появлениями Локи. Тут девушка ради любопытства активировала на комме секундомер и… появлении на четвертом почувствовала жгучий стыд: парень, который тащил на себе практически всю тяжесть незримой войны с людоловами, работал, как метроном! То есть, осматривал каждую «ячейку» «решетки» одинаково добросовестно и не позволял себе расслабляться. А она, выполняющая пусть и вспомогательную, но достаточно важную задачу, делала это абы как!

С этого момента Анастасия загнала себя в некое подобие транса – рассеяла внимание, отключила голову и превратилась в придаток к глазам. Автоматически реагировала на каждое появление Логачева и подавала условленный сигнал сестре, не дергалась из-за ее шевелений и ощущала себя заряженной на действие.

Во время коротенькой передышки перед спуском на шестую палубу она ненадолго вышла из этого состояния, чтобы поделиться «наработками» с Лизой. А когда почувствовала, что прониклась и та, краем сознания отметила целесообразность этого решения и снова вернулась в «транс». В котором и провела все время, пока Локи мотался по «змейкам» «шестерки» и «пятерки». А перед четвертой «вылезла», заметив легкое напряжение, появившееся во взгляде и жестах этого парня.

– Почти уверен, что парочка спустилась ниже… – ощутив ее внимание, криво усмехнулся он. – Однако это не причина расслабляться. В общем, работаем в том же режиме, что и раньше. Договорились?

Анастасия утвердительно кивнула, краем сознания отметив, что этот жест получился каким-то уж очень спокойным и уверенным. Потом обратила внимание, что из движений сестры напрочь пропали обычные суетливость, порывистость и резкость, чуть-чуть добавила глубины «погружения» и снова превратила себя в механизм, заточенный на выполнение одной-единственной операции. Еще на две палубы – четвертую, которая, как и предсказывал Логачев, оказалась пуста, и третью. А перед спуском на вторую снова вернулась в обычное состояние на время получения очередных ценных указаний:

– С момента падения системы прошло больше четырех часов. Парочка, которую мы ищем, профи – они оставили «мертвые» меддроиды, но утащили детей. Значит, морально готовы ими прикрываться и, вероятнее всего, попробуют устроить засаду именно на второй палубе. Хотя бы потому, что у них будет, куда отступить. В алгоритме наших действий это не меняет ровным счетом ничего – вы делаете то же самое, что делали на предыдущих палубах, и стреляете только в тех случаях, которые мы оговаривали. А все остальное сделаю я. Ну, или очень постараюсь…

Коротенькая пауза, во время которой Анастасия почувствовала возвращение страха, продлилась считанные мгновения – Логачев ободряюще улыбнулся, пообещал, что все будет хорошо, и снова посерьезнел:

– Хочу напомнить, что нас ждет встреча с так плохо знакомой вам Марьяной Завадской. Это тоже ничего не меняет – если у вас вдруг появится желание пообщаться с ней тет-а-тет, то я предоставлю вам такую возможность. Но уже после того, как парализую и ее, и ее напарника-мужчину.

Эта пауза прошла под знаком ярости – Шереметева-старшая задыхалась от ненависти и дикого желания вцепиться в глотку твари, которая, строя из себя ближайшую подругу, заманила их с Лизой на корабль, который собирались захватить ее сообщники. А еще жаждала крови этой двуличной твари.

Почувствовав ее состояние, Ярослав подошел вплотную и заглянул в глаза:

– Настен, месть – это блюдо, которое подается холодным! Чувства могут помешать и тебе, и твоей сестре, и мне. поэтому выключи их, пожалуйста, также, как раньше, и спокойно жди – тогда, как говорили древние китайцы, мимо обязательно проплывет труп твоего врага.

– Выключу! – твердо пообещала она, дала себе еще пару секунд на переживания и прикрыла глаза. Потом расслабила сведенные плечи, убрала руку с рукояти трофейного игольника и коротко кивнула.

Локи ответил таким же кивком, затем посмотрел на Лизу, показал ей большой палец и словно подобрался:

– Все, работаем!

Сестры дисциплинированно попадали по обе стороны от двери, заняли положение для стрельбы лежа, еще раз проконтролировали, насколько хорошо скрыты их силуэты от стрелков, которые могут лежать по другую сторону пандуса, и чуть-чуть скорректировали свои положения. А когда застыли в неподвижности, Логачев сдвинул в сторону дверь очередного межпалубного перехода и абсолютно бесшумно даже не пошел, а заскользил вниз. По самой середине перехода и держа «Скорпионы» на уровне пояса.

На серию негромких щелчков, разорвавших абсолютную тишину, Настя среагировала чуть ли не раньше, чем первая игла из чужого игольника покинула ствол оружия. Поэтому открыла ответную стрельбу практически мгновенно. Цель не искала – дисциплинированно всаживала иглу за иглой в стремительно расширяющуюся щель между дверью на вторую палубу и стеной, причем почти впритирку к полу. За стрельбой сестры не следила, зная, что Лиза точно так же «обрабатывает» свой сектор ответственности, расположенный под потолком. И не позволяла себе отвлекаться на Ярослава, который продолжал нестись вниз по невообразимой траектории, состоящей из абсолютно безумных прыжков, перекатов, диких рывков из стороны в сторону и пробежек по стенам. Нет, краем глаза она все это контролировала. Но только для того, чтобы не зацепить парня «дружественным огнем». А еще не понимала, как он умудряется не только бежать, но и стрелять, слышала посвист игл, пролетавших мимо нее, но продолжала давить на сенсор.

Первая и единственная вспышка страха, чуть было не выбившая ее из состояния внутреннего спокойствия, ударила по нервам сразу после того, как Локи, подбежав к концу пандуса, вдруг метнулся влево, взбежал по вертикальной стене, оттолкнулся и, практически притеревшись к потолку, вылетел из поля зрения. Впрочем, на реакции девушки это никак не сказалось – после исчезновения парня она прекратила стрельбу, рванулась вперед прямо из положения лежа и, выкладываясь до предела, понеслась вниз. Туда, где, возможно, убивали их единственного защитника!

Дистанцию в сорок пять метров, да еще и на спуск, пронеслась за считанные мгновения. Оставшиеся пять пролетела, перед падением подкрутив корпус так, чтобы коснуться пола в скольжении на боку, а не воткнуться в него грудью. Подкатившись к комингсу, скорее почувствовала, чем увидела точно такой же прыжок Лизы, а еще через миг услышала страшно довольный голос Логачева:

– Девчонки, я вас обожаю!!!

Такой команды в списке, озвученном в переходе между восьмой и седьмой палубами, не было, поэтому Анастасия на миг впала в ступор. Однако, скинув с себя «транс» и сообразив, что Локи разгуливает по коридору без «Скорпионов» в руках, мигом оказалась на ногах, огляделась и огромным трудом удержала на месте содержимое желудка – сразу за отключенным меддроидом, стоящим вплотную к стене поперечного коридора, в луже из крови валялось тело мужчины без доброй трети черепа! Переведя взгляд левее, сглотнула еще раз, ибо и пол, и стены, и даже потолок части продольного коридора, прилегавшей к дверному проему, оказались заляпаны все той же кровью и фрагментами мозгов. Зато мгновением позже, заметив за страшно изуродованным дроидом знакомое плечо, бедро и ноги, забыла обо всем на свете и рванулась к Завадской.

Картинка, обнаружившаяся за «мертвой» машиной, тоже не отличалась особой красотой, но никакой тошноты не вызвала – тварь, которую она искренне считала старшей подругой, сидела, привалившись к меддроиду, сжимала побелевшей левой рукой обрубок правой и остановившимся взглядом гипнотизировала кисть и предплечье, валяющиеся чуть поодаль.

– Два золотых выстрела в одном бою! – хохотнул Логачев, приобняв Настю за плечи. – Твоя сестренка умудрилась притереть иглу в угол между стеной и потолком, а твоя влетела в щель между полом и днищем этой железяки!

– А что с твоим боком и плечом? – каким-то уж очень напряженным голосом спросила Лиза.

– Мелочи… – отмахнулся тот. – Если бы вы промедлили хотя бы чуть-чуть, было бы значительно хуже!

– Локи, черт, ты сейчас истечешь кровью!!! – в панике воскликнула Анастасия, развернув парня к себе и оглядев его комбез, продырявленный то ли в пяти, то ли в шести местах.

– Настен, поверь на слово, это лишь царапины, которые Забава зашьет и заклеит за десять минут. А то, что ты сотворила с госпожой Завадской…

Уверенности в голосе Ярослава было хоть отбавляй, поэтому девушка нехотя оставила его в покое и повернулась к «госпоже Завадской»:

– Ну, здравствуй, Мариш! Если во-он то тело без правого глаза и части черепа – тот самый знойный красавец, в постель к которому ты так рвалась, то прими искренние извинения: он потерял товарный вид по нашей вине. А за отстреленную руку просить прощения не буду. Ибо жажду сделать то же самое с тремя оставшимися конечностями!

– Ну, и что тебя останавливает? – подала голос Лиза. – Надеюсь, жгучее желание поделиться половиной конечностей с любимой сестрой?

– Нет. Желание разобраться с причинами предательства!

– Не было никакого предательства! – криво усмехнулась женщина. – Была самая обычная работа, на которую я согласилась за шесть лет до появления в вашем доме. Как говорят амеры, «Ничего личного. Просто бизнес…»!

– Она разжала пальцы! Хочет истечь кровью!!! – внезапно воскликнула Шереметева-младшая, и тут события понеслись вскачь – Марьяна, с силой оттолкнувшись здоровой рукой, рванулась было к игольнику, но оружие, отброшенное точным выстрелом Логачева, улетело метров на пятнадцать. А тело Завадской начало превращаться в фарш от попаданий игл обеих Шереметевых!

– Сука! Сука!! Сука!!! – заверещала Елизавета, сообразив, что их «старшая подруга» только что сбежала от возмездия в лучший мир.

– Сука… – согласился Ярослав. – Но расчетливая, бесстрашная и волевая.

А Анастасия промолчала. Ибо чувствовала пустоту на месте сердца и привкус железа во рту.

Несколько следующих мгновений прошли мимо нее – она, словно выпав из жизни, не видела никого и ничего. А потом у нее потемнело в глазах, плечи почувствовали тепло чьих-то ладоней, а тихий, но очень уверенный голос озвучил на редкость простую и чертовски правильную мысль:

– Собаке собачья смерть!

– Верно! – в унисон ему выдохнула сестричка. – И никакой «вечной памяти»: сдохла – считай, не было…

Шереметева-старшая тряхнула головой, пару раз моргнула, чтобы побыстрее сфокусировать зрение на лице Логачева, и демонстративно развернула плечи:

– Все, я в порядке. Что делаем дальше?

– А слабо устроить стриптиз? – неожиданно предложил он. И, насладившись их одурением, мотнул головой куда-то в сторону: – Вон там, в поперечном коридоре, лежат девочки, которых сюда притащили эти твари. Из одежды – одни обручи «Пауков» и «Капюшоны». Я, в принципе, переживу, но вы этого, думаю, так не оставите.

Девушка проследила за его взглядом, увидела два тельца, лежащих на голом полу, и, на ходу срывая с себя блузку, рванула к ним. Лизка, естественно, сделала то же самое. Потом опустилась на колени перед девочками и принялась аккуратно, но очень быстро избавлять их от ненавистных «украшений».

Пара минут возни – и малышки превратились в куколок. Правда, «платьица» им были великоваты, но такие мелочи Шереметевых не волновали – удовлетворенно оглядев дело своих рук, они вспомнили о Логачеве, развернулись на месте и потеряли дар речи: за то время, пока они занимались спящими красавицами, он успел стянуть с обезображенного тела Завадской штаны и теперь задумчиво поглядывал на трусики!

– Может, стоило попросить нас раздеться полностью? Живые и целые девушки, на мой взгляд, смотрятся значительно аппетитнее, чем свежий труп! – съязвила Лиза.

– Ни вас, ни ее я есть не собираюсь… – буркнул Ярослав, покрутил в руке шмотку, насквозь пропитавшуюся кровью, и зачем-то продырявил нижний край обеих штанин. Потом убрал нож в ножны и мрачно вздохнул: – Трупа два, а ткани на нормальные волокуши толком и нет.

– А зачем нам волокуши? Девочки же совсем легкие!

– До шестой палубы не так уж и близко, пятеро людоловов еще живы, а любой груз на руках ограничивает возможности. Дальше объяснять?

– До шестой или до восьмой? – мысленно согласившись с его логикой, спросила Анастасия. И получила убийственный ответ:

– На восьмой палубе нет даже прикроватных ковриков, а у меня в каюте как минимум одна свободная спальня.

– Так, стоп, а как же режим «Монолит»?

– Должны же у меня быть хоть какие-то привилегии?

…В каюту Локи и его девушек они влетели, как он выразился, по-боевому, то есть, готовыми ко всему. Убедившись, что обе «гостьи» все еще в состоянии паралича, добавили им еще по одной игле и занялись делом: Анастасия и Лиза перенесли сладко спящих девчушек в одну из свободных спален и уложили на кровать, а единственный мужчина в их компании, опять отказавшийся от осмотра и перевязки ран, остался в гостиной. Как потом выяснилось, для того чтобы наскоро залить «царапины» каким-то медицинским гелем, выволочь людоловок в коридор и уложить на освободившиеся волокуши.