Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)

– Я же говорю, что парень соображает быстро, – хмыкнул Егерь, глядя на Мастера. – Считай, что мы тебя завербовали. Но ты не будешь гнить в окопах или орать от страха, когда на тебя несется железная масса кавалерии. У нас изящная работа. Так что – пошли?

– Пошли, – выдохнул Шип.

Они вышли из комнаты через маленькую дверь в боковой стене и оказались в длинном узком коридоре, освещенному факелами, торчащими прямо из стен. К удивлению Шипа, они не коптили, и даже давали ровный свет, без бликов и дергания. Магия, – мелькнула у него мысль.

Егерь остановился перед дверью в конце коридора, поманил Шипа пальцем. Он подошел. Оказывается, в двери находилось небольшое окошечко, которое Егерь тихонько приоткрыл.

– Что ты видишь?

Окошечко давало малый обзор, но то, что Шип увидел, хватило понять широту и размах Братства, его возможности. За одним длинным большим столом, уставленным разноцветными колбами и пробирками, в которых светилась какая-то жидкость, сидели люди в темно-синих халатах, вполне обычные люди. Они низко клонились над приборами и изредка перекидывались фразами.

– Похоже на алхимическую лабораторию, – пожал плечами Шип.

– Это то самое место, откуда вас вычислили, – улыбнулся Егерь.

– Как так? – поразился Шип.

– Видишь, какого цвета жидкость в колбах?

– Синий, желтый, красный, фиолетовый, зеленый, – стал перечислять Шип. – И что?

– А то: каждый цвет означает степень опасности. Самый тревожный: красный. Это волшба очень высокого уровня. Тут уж нас быстро предупреждают, называют точное место, где применяют магию. Когда девчонка принялась раскидывать карты, в реакцию вступил синий – самый слабенький сигнал тревоги. Мы могли и не появляться в тот момент, но проверить – наша обязанность. Никогда нельзя игнорировать такие сигналы! Дело в том, что реактивы в колбах очень чувствительны к проявлениям магии. Наши умельцы держат в тайне рецепт приготовления своей адской смеси.

Шип смотрел во все глаза, еще не понимая, насколько его затянули сети Братства. Любой шаг в сторону уже был немыслим. Муха в паутине…

– Мы обязаны контролировать все проявления волшебства, – Егерь подтолкнул Шипа в ту сторону, откуда они пришли. – Иногда за внешне безобидной ворожбой могут скрываться страшные последствия для мира. Поверь, мальчик, на свете существует зло, которое хочет переделать все на свой манер. А для этого существует тысяча дорог, когда для нас – только одна: найти и обезвредить.

– Все Договоры когда-то заканчиваются, – сказал Шип, входя в комнату, где их ждал Мастер.

– У нас существует много причин бороться со злом, даже без договоров, – Егерь сел на свое место, показал Шипу, что он тоже может присесть. – Мы есть везде – и всегда будем.

Шип для храбрости осушил еще один кубок с вином и спросил:

– А где мои друзья? Где Гай? Ильза?

– С ней мы еще разберемся. Надо выяснить, откуда у нее запрещенные карты, и что вообще девчонка из себя представляет. Не переживай из-за нее. А ты тоже собирайся в путь. Некоторое время поживешь в Берге, пройдешь подготовку.

– А Гай? – заподозрил неладное Шип. – Он-то совсем ни при делах! Он даже отговаривал нас не раскидывать картишки!

Мастер кашлянул за его спиной. Егерь задумчиво повертел в руках кубок.

– Малыш, сейчас думай о себе, потому как грядут серьезные дела, и каждому найдется место. С Гаем все в порядке, не морочь себе голову страшилками о нашей кровожадности. Просто сейчас не время для встреч. Давай, готовься к поездке.

Шип протянул руки к огню, ненадолго замолчал и снова продолжил рассказ. Ему тогда действительно повезло. В Берге он примкнул к небольшой группе таких молодых ребят, которых стали обучать военному делу. Гоняли их безжалостно. Изредка приезжал Егерь и следил за ходом подготовки. Шип был на хорошем счету, и мог бы уже через год участвовать в операциях, но Егерь не торопился. Лишь еще через полгода он дал задание Круту отобрать людей для какого-то таинственного задания. Шип был одним из первых, к кому подошел бывалый боец Братства.

В течение трех месяцев редкие группы хорошо вооруженных людей – кто морем, кто побережьем, а кто и через вражескую территорию – пробирались на плато. Каждый чувствовал, что грядет необычное дело, настолько опасное и грандиозное, что о нем командиры предпочитали не говорить с людьми, и множество предположений витало в воздухе. Все понимали, что не с патриканцами придется вступать в бой. Чтобы такая масса народа не застаивалась, Болт посоветовал спуститься в долину по ту сторону Ворот и прощупать местность. Разделившись на две группы, отряд совершил небольшой рейд, где их встретили стаи хессов. Тогда отбились сравнительно легко.

– Ждали важных людей, – засмеялся Шип, – а вот тебя не ожидал увидеть! Говорят, какого-то философа хотят затолкать в наш отряд! А я думал: зачем нам ученая голова? Изучать повадки злобных зверюг?

– Философ, говоришь? – я недобро прищурился. – И откуда ты узнал такие новости?

– Крут с Болтом разговаривали перед тем, как идти вам навстречу.… Слушай, брат, а случаем не тебя назвали Философом? В Братстве любят скрывать свои истинные имена.

Это мог сказать только Ронгар, еще тогда, на острове. Но как его слова просочились в логово Ордена? Кто-то побывал у него после меня? Философ… Хуже не придумаешь.

– А как Колючка и Игла?

– Они попали в моряки. Я видел их в Паунсе однажды. Двухмачтовый бриг «Грызун». Может, доведется когда встретиться. А Ильза служит в Берге у самого герцога. Очень довольна. Я подозреваю, что Егерь помог ей устроиться. Иначе простой девчонке никак не залезть во дворец Линда.

– Значит, вам ничего не говорили, что здесь будет?

– Без понятия, – Шип посерьезнел. – Может, это мои выдумки, но скорее всего мы готовимся к прорыву в долину по другую сторону Ворот.

12

Ранним утром мы начали спуск вниз, пройдя под циклопическими воротами. На мгновение стало страшно от вида нависающих прямо над головами тяжелых глыб. Казалось, вот-вот – и они обрушатся прямо на нас, раздавят в лепешку. Но только я, кажется, вертел головой, непривычный к такой картине. Остальные уже довольно равнодушно проходили под сводами, нисколько не заморачиваясь страхами.

Наше появление произвело большой переполох среди местных обитателей Алама. Прежде чем злобные стаи хессов сумели собрать достаточное количество сил для отражения удара, мы углубились очень далеко. И наступил кошмар. С каждым новым днем хессы все прибывали и прибывали. Они скапливались впереди нас, но нападать опасались, а вечерами, когда отряд становился на ночевку, окружали и тоскливо выли. Наши нервы были настолько напряжены, что мы слышали даже царапание когтей по камням. Все понимали: столкновение неизбежно. И однажды оно произошло.

Наш дозор был разорван в клочья в считанные мгновения. Пока мы перестраивались в боевой порядок, ощетинившись копьями, хессы ударили сбоку и начали охоту. С большим трудом Крут погасил панику и сумел отбить передовые отряды этих монстров. Но с тех пор мы не знали покоя. Три месяца отряд кружился по долине, стремясь вырваться на степные просторы, но ничего не получалось. Умели зверюги воевать. Неся большие потери, они, тем не менее, уполовинили наш отряд. В последней стычке погибли Крут и Лист. Поэту серьезно повредили ногу. Он позвал меня, и, морщась от боли, сказал:

– Слушай меня, парень. Мы отрезаны от гор, но и дальше идти мы не можем. Где-то мы ошиблись, просчитались. Но не в этом дело… Открою тебе суть задания. Отряд отвлекает хессов для того, чтобы протолкнуть тебя и Шипа дальше, чтобы вы вдвоем нашли Союз Трех, сообщили о том, что происходит на Континенте, передали вот это письмо.

Поэт вытащил из внутреннего кармана своего потертого камзола свернутое в трубку послание и протянул его мне.

– Это то, что ты должен сделать. Иначе все жертвы напрасны.

Я с тихой ненавистью смотрел на Поэта. Ради проклятой писульки мы загубили парней, которые так и не поняли, ради чего гибли. Что им посулили? Какие богатства обещали за этот рейд? Да если бы Егерь поговорил со мной, я бы один отправился в загадочные земли и сделал все, что было бы нужно.

И я сделал по-своему. Несмотря на рев Болта, несмотря на упирающегося Поэта отвел отряд к отрогам Ворот, потеряв почти всех. Мы даже не смогли перевести дух, потому что хессы и не думали оставлять нас в покое. Я приказал Болту взять Поэта и уходить в Пафлагонию, дав ему в помощь еще двух человек. Шип упрямо отказался, решив остаться со мной. Он даже ничего не сказал, а просто отвернулся, когда я кивнул ему на запад.

Хессы атаковали нас под утро, когда братья уже были далеко. Мы стали отступать в пещеры, которые Шип обнаружил накануне. А у меня уже был готов план, как выполнить поручение Братства.

****

Старый звездочет настороженно вслушался в тишину полутемной комнаты, услышав легкий скрип половиц. Из темноты выступила фигура, облаченная в широкополый плащ. Освещенная скудным светом свечей на столе, она приблизилась к старику.

– Я пришла к тебе узнать свою судьбу, – женским голосом произнес гость.

– Я ждал вас, энни королева, – кивнул звездочет и раскинул на столе свиток, испещренный многочисленными линиями, записями и пометами. – Присаживайтесь в том кресле, я сейчас налью вам вина.

Не потеряв в движении живости, старик подал гостье кубок, а сам вернулся к столу, о чем-то ненадолго задумался, потом вскинул голову и произнес:

– Я просмотрел ваш гороскоп от зарождения жизни и до самой смерти. Небеса предначертали вам мучительный путь к свершениям, куда вместились и радости, и горе. Планеты сообразно своей констелляции и аспектации подсказывают мне несколько толкований. Солнце в Зените дает силу и власть, что уже произошло. Угодно ли выслушать полностью толкование?

– Нет, я возьму свиток с собой и изучу его у себя. А если возникнут вопросы – я навещу вас, – королева отпила глоток вина. – Чего мне ожидать в ближайший год?

– Транзит суперпланет на карту рождения действует несколько лет, – бормотнул звездочет. – Это их действие заставит изменить вашу жизнь, энни. Ждите встречи с неожиданным гостем. Он имеет определенную силу, но это не покровитель. Молод или нет – не могу сказать в силу нескольких причин. Но у него должна быть какая-то отметка на теле. Родинка, шрам, а может и татуировка. Да, это так… Кровь найдет вас; кровь свяжет вас; кровь разлучит вас.

– Что это значит? – нахмурилась королева.

– Даже я не смогу объяснить это, – покачал головой старик. – Все завязано на вас двоих. Вы идете по жизни рука об руку, помогаете друг другу до определенного момента. Любой из вас может стать покровителем другого, когда могучий Марес вовлечет в свое поле планеты второго ряда. Вот это и странно, энни. Великие потрясения коснутся вас обоих, и кто будет вождем, а кто ведомым – все путается. Все мощные аспекты сходятся к домам власти, покровительства и смерти.

– Этот год для меня безопасен?

– До определенного влияния Солнца и Луны, когда не следует увлекаться идеями, действовать вопреки разуму и подвергать опасности своих подчиненных. Но даже в этом случае ваша жизнь подвергается меньшей опасности, чем следовало бы, судя по суперпланетам.

Королева встала, со стуком опустила кубок на крышку стола, взяла свиток.

– Только я не поняла насчет крови, старик.

– Придет момент – сами все поймете. Карта рождения не только предсказывает события, но и дает ответы, как избежать опасностей в поворотах судьбы, заложенных в звездных путях.

– Я поняла, уважаемый, – гостья накинула капюшон на голову и направилась к выходу.

– Изучите внимательно свою карту, госпожа! И действуйте сообразно моим советам!

Дверь закрылась. Звездочет едва слышно прошептал:

– Лишь бы она успела сделать все, что предначертано звездами. И железо прервет ее земной путь…

Часть вторая. Союз трех

1

2431 г. Обновленной Эпохи

Мои поступки, моя жизненная позиция и непонятные стремления к упорядоченности во всем, даже в странных играх людей, втянувших меня в круговерть событий – все это привело в конце концов к логическому концу. Я лежу на жестких полатях, прикрытых тонким слоем соломы, и бессмысленно таращусь в потолок, затянутый паутиной. А вот и сам хозяин чудной вышивки. Он быстро сползает по блестящей нитке к своей очередной жертве – застрявшей мухе – и потирает лапками. Я сравнил себя с этой жертвой, и мне стало не по себе.

Что я имел на данный момент, кроме куска хлеба и кувшина воды на день? Благодаря купцу, выкупившему меня из степного заточения, я узнал, что правитель, то есть правительница Ваграма и верховный князь Алама, то бишь Союза Трех, есть одно лицо. Удивило меня, что женщина держит в своих руках огромные территории, и никаких потрясений не происходит. Значит, не настолько она слаба. Разрешив себе пофантазировать, чтобы не заскучать в одиночестве, я представил ее старой, сморщенной пожилой женщиной, с крючковатым носом и противным характером. Королевы обязательно должны быть противными, иначе их давно бы скинули с трона. Добрых никто не любит. Нет, любят, пока они не переходят все мыслимые границы своим правом сильного. А потом – на свалку.

После того, как купец с величайшими церемониями сдал меня на руки так называемым Хранителям, я забыл о нем навсегда. Просто в памяти осталась зарубка о хорошо налаженной шпионской сети Ваграма. Значит, обо мне уже знали из рассказов того купца, но знали не больше его. А это давало мне определенные преимущества. Нужно предложить такую историю, которая смогла бы убедить государственных мужей Ваграма в необходимости помочь Дому Лоран. Вспомнив, я похлопал себя по груди. Конечно, то, что не сделал Суйдак, сделали Хранители. Они вытащили у меня послание. Может, это и к лучшему.

Я физически ощущал, насколько я грязен, оборван, с неприятным запахом давно не мытого тела; а Хранители даже не удосужились почистить меня перед приходом правительницы Ваграма.

Я почувствовал себя жалким и потерянным перед такой королевой. Лучше бы она действительно была старухой, вредной и злой. Этой же «старухе» было лет семнадцать-восемнадцать, и красота и молодость ее была настолько ослепительны в полутемном подвале, что я сжался, моля небеса не донести запах своего смердящего тела до ее божественных ноздрей.

Она была не одна; чуть позади истуканом торчал высокий худощавый мужчина. Он смотрел на меня с нескрываемым презрением, а взгляд настороженных глаз предупреждал меня о бессмысленности каких-либо выходок в присутствии королевы. Отсутствие стражи ничего не говорило – мужчина мог быть самым лучшим телохранителем в ее королевстве. Конечно, я бы мог достать девушку одним прыжком, взять ее в заложницы, попутно избавиться от ее спутника. Благоразумие взяло вверх. Я не знал, что они решили на мой счет. И не нужно раскрывать свои способности раньше времени. Терпение выигрывает схватку, говорил Отшельник.

– Григ, в следующий раз будьте очень бдительны, чтобы на границах с дикими племенами не происходили подобные вещи, – сказала девушка, слегка шевельнув ножкой в высоком сапоге. Она была, по всей видимости, в охотничьем костюме, ладно облегавшем ее юное тело, а значит, приехала только что с охоты или собиралась на нее.

Я не обиделся на такое обращение. Она говорила на языке, который я смутно улавливал. Он был похож на наш, пафлагонский, но очень измененный. Но кое-что я понял, и это вселяло в меня определенные надежды. Откашлявшись, я прокаркал:

– Госпожа, я хотел передать вам послание от влиятельных лиц тех земель, откуда пришел. Ваши слуги забрали его у меня, а я не имею больших полномочий вести переговоры.

На лице королевы промелькнула досада. Она повернулась к Григу с немым вопросом, и мужчина, словно спохватившись, начал переводить к немалому моему удивлению. Девушка кивнула, внимательно выслушала его и ответила:

– Я ознакомилась с этим посланием, и не нахожу в нем каких-то причин, чтобы следовать им. А посему наше решение – не в твою пользу, чужеземец. По закону королевства Ваграм ты имеешь право выбрать для себя казнь. Мы предоставляем тебе вытянуть жребий, который и определит твою смерть. Если повезет – умрешь быстро. А если повезет еще больше – выберешь себе жизнь, – голос правительницы звучал громче степных барабанов, оглашая звоном стены моего узилища. Голос чарующ, он убаюкивает, а на лице нет и капли сомнения в своих словах. Неземная печаль – вот что удивило меня. И с этого момента моя судьба круто изменилась. Я стал другим человеком. Королева разбудила во мне чувства, о которых я даже не подозревал. Все это очень странно и страшно, потому что стоял я на краю своей погибели.

– А можно посмотреть весь список казней, если это не затруднит? – я заглушал страх и неуверенность в том, что меня правильно поймут. Еще и шутит, враг… Никто и не предполагал, что наша судьба, не только моя, зависит от этой чаровницы. Хотя, с другой стороны, почему я должен умереть за землю, которой управляют доминанты?

– Энн[17]17
  Энн – обязательное вежливое обращение к высокородному мужчине, принятое в Ваграме и других государствах Алама. К женщине высшего сословия принято обращение «энни».


[Закрыть] советник, прочтите ему, пожалуй, список данных мероприятий, если это не утомит заключенного, – в голосе королевы впервые послышались нотки заинтересованности. Экая букашка вздумала взбрыкнуть перед тем, как ее раздавят! Короткая насмешка и скрип кожаных сапог.

После таких слов и умереть не страшно. Но и торопиться не стоит.

– Все нижеперечисленные казни относятся к низшему разряду и применяются для варваров и шпионов, чье сословие не выяснено, – отчеканил Григ на моем языке, да так, словно жил на Континенте с малых лет. – А твой статус нам неизвестен, варвар. Итак… Утопление в кипящем масле, снятие кожи после обработки в соляном растворе…

Дальше я уже не слушал. Мамочка моя! Это что же получается? Все это вытерпеть и не умереть сразу после начала пыток?

– …четвертование (нет ничего нового под солнцем!). Колесование. Размычка (это я уже где-то слышал. Так кто варвар?), заливка расплавленного свинца в горло, насаживание на кол…

Они смеются что ли? Все, достаточно! Я рад, что у меня большой выбор! Если бы существовали только «заливка» и «утопление в масле», я бы долго колебался. Не так легко идти на эшафот с улыбкой на устах. Идиотом посчитают. Королева, кажется, поняла, что меня беспокоит. Эх, недосягаемая и прекрасная! По желанию или по необходимости посылаешь меня кормить червей? Я же вижу твое лицо, чуть дрожащие губы, чувственный трепет длинных ресниц и по-детски просвечивающаяся мочка уха на тонком луче солнца, пробивающегося через узкое окошко темницы. Я уже люблю тебя, но ты этого не узнаешь, потому что эту тайну унесу с собой в кипящем масле. Или нет? Не в масле? Какую же смерть принять? Выбор достаточно тяжел.

Я отвлекся от своих грустных мыслей.

– Могу ли я рассчитывать на вашу мудрость, госпожа? – спросил я с надеждой.

Королева и советник уже повернулись ко мне спиной, и после моего вопроса Григ нехотя перевел его.

– Что ты хочешь?

– У меня есть сообщение.

– Я ознакомилась с ним. Ничего интересного.

– Многое должно быть сказано устно, госпожа!

Нотки отчаяния прорвались наружу, и правительница сказала Григу:

– Отдайте его Хранителям, энн советник. Полный отчет о его допросе предоставите мне, если, конечно, сочтете интересным то, что скажет варвар.

Они ушли, оставив меня одного, с бьющимся сердцем и смутными надеждами. Я все-таки добился своего, заинтересовал нужную нам сторону, а это значит, что игра продолжается.

****

Утром за мной пришли трое бравых парней в черных балахонах до земли. Капюшоны скрывали их лица, и из черных провалов вместо лиц донеслось до меня, что я должен собираться. Пока я раздумывал, к чему весь этот маскарад, они бесцеремонно схватили меня под руки и выволокли из ставшей мне родной темницы. Все действия живо напоминали методы Мастера. Я сжался от предчувствия боли. Меня научили преодолевать страх смерти, но ощущение удара лица о столешницу будет всю жизнь преследовать и держать цепкими лапами.

Хранители провели меня через длинный коридор и впихнули в узкую комнатенку, настолько узкую, что в ней места хватало только для троих. Для варвара и палачей. За столом сидел мужчина с густой черной бородой, аккуратно постриженной клинышком. На вид ему можно было дать лет сорок. Он сверлил меня взглядом, который не предвещал для меня ничего хорошего. На столе лежала плотная пачка бумаг, стержень для записи. Из единственного окна под самым потолком на стол падал солнечный свет. День уже был в разгаре.

Бородатый вздохнул и знаком приказал отпустить меня. Хватка Хранителей ослабла. Но следили они за мной очень внимательно.

– Подойди и сядь, – как несмышленышу, сказал главный Хранитель. А то, что он главный – я не сомневался. И говорил он на языке Континента. Откуда они все знают наш язык? Учитывая, что аламцы никогда не появлялись у нас? Хотя мне ли это знать, просидевшему во мхе пятнадцать лет?

Я осторожно приблизился, ожидая подвоха. Коварство Мастера навсегда оставило печать в моей памяти. А вдруг у этих Хранителей такие же методы? Бородатый терпеливо ждал. Пришлось сесть.

– Говоришь на ваграме?

– Нет. Но языки немного похожи…

– Об этом я тебя не спрашиваю, – оборвал меня Хранитель. – Отвечай честно: кто такой, откуда пришел, с какими целями?

– Мое имя – Гай. Я из Андалии. Иду с важной миссией от герцога Линда, – я сглотнул, ощутив боль в пересохшем горле. Страшно захотелось пить.

Хранитель кивнул одному из стоящих за моей спиной охраннику, и тот сел за стол с торца, пододвинул к себе бумагу и быстро зачиркал стержнем по ней. Иногда он отрывался от бумаги и смотрел на бородатого, который переводил то, что я говорил.

– Наши земли воюют с Протекторатом, стремящимся захватить власть на Континенте. Это несет угрозу не только нам, но и в будущем – вам. Мы ищем союзников для борьбы с ними.

– Почему именно наше королевство заинтересовало правящий Дом?

– Мы и не рассчитывали просить помощи лично у вас. О землях, лежащих за Драконьими Зубами мало известно в наших краях. Больше вымысла и сказок, чем разумных рассказов. Причина того, что я появился здесь, весьма веская. Нашим шпионам стало известно о сговоре Ламберга с кочевыми племенами. После захвата Свободных земель и разгрома Дома Лоран они ворвутся на ваши земли. Мы решили, что это прекрасный момент для нашего сближения. Полагаю, вы будете благодарны за предупреждение.

– Вот как? – хмыкнул бородатый. – Я так не думаю. Никогда не принимал за других людей решения, пришедшие в мою голову. Это чревато последствиями, о которых никто и не подозревает, чужеземец. Ведь так?

– Я передаю лишь пожелания Дома. Хозяевам лучше знать, что они хотят от такого союза, – я склонил голову, выражая покорность судьбе. – Мне приказали передать послание тем, кто будет заинтересован в переговорах. Я – исполнитель.

Бородатый Хранитель задумался. Я чувствовал – он не верит мне. Не верит – и все тут. Но в его молчании было что-то такое, что говорило о благоприятном исходе. Он дробно простучал пальцами по столу и задал очередной вопрос:

– Как ты прошел через земли хессов и остальной кочевой швали? Как ты попал в рабы к Суйдаку? И кто второй человек, который сейчас сидит в яме у этого степняка?

– Это мой друг, – врать здесь не пристало. Нужно вытаскивать Лодочника из плена любыми путями, пусть даже вся операция полетит в преисподнюю. – Земли хессов мы старались обходить стороной.

– Где вы шли?

– Мы прорывались к побережью, так как по слухам, туда звери не совались.

– Угу, – бородач кивнул, и я стал расслабляться. Моя легенда не идеальна, понимал я, но даже такая мелочь, как сокрытие ненужных для ваграмцев фактов, могла мне помочь. Если…

– Не могу поверить тебе, чужеземец, – с печалью в голосе произнес Хранитель, и сделал знак, по которому меня тут же скрутил стоящий в одиночестве молодец. – Твое послание мало что дало нам в плане стратегической выгоды. Герцог Линд хочет нахально втянуть наше государство в войну. Только он забывает, что нас разделяют Степь, хессы, огромный Каменный Пояс… Зачем нам надрываться ради спасения людей, которые нам в корне чужды? Давай, веди его в пыточную. Горячее железо развяжет ему язык.

– Господин, я говорил правду!

– Не всю!

– Что вы хотите еще услышать?

Недооценил я ваграмца. Он играл со мной, понимая, что не услышит от меня того, чего хотел бы. Только что он хочет услышать?

– С какой целью твои хозяева заслали тебя в Ваграм? Что готовится в Пафлагонии? Вторжение? Война? Или вы заинтересовались землями Алама? Мы не допустим возникновения сопредельных границ! В этом наша доктрина уже многие сотни лет!

– Я ничего не знаю о планах герцога! – завопил я, потому что охранник уже волок меня к двери. Писарь подскочил ему на помощь, и вдвоем они успешно потащили мою тушку через весь коридор. Вероятно, в пыточную.

Меня вздернули к потолку, выкручивая суставы веревкой. Я задыхался от нестерпимого жара, идущего от раскаленной печи. Полуголый мужик с непомерно большими руками ворочал щипцы на углях и весело хохотал, слушая болтовню писаря с лошадиным лицом. Вошел Хранитель, и смех сразу стих. Он взглянул на меня снизу-вверх и спросил:

– Одумался, сынок? Разве ты хочешь умереть за тайны сильных мира сего? Они считают тебя лишь инструментом в своих игрищах. Какова тайная цель твоего появления здесь? Может, Пафлагония устроила провокацию? В надежде на то, что мы клюнем…

Как я был с ним согласен! Мне хотелось покаяться, высказать все, что произошло со мной, как обманом завлекли доверчивого молодого парня в коварные сети шпионажа!

– Нет, господин! – прокаркал я. – Я в чужие мысли заглядывать не умею. А чужие письма никогда не читал. Плохо это.

– Шутник, – грустно вздохнул Хранитель. – Быть идеалистом в наше неспокойное время не следует. Больно?

– Еще как! – приободрился я. – Вас бы сюда!

– Сейчас ты там, – напомнил бородач и усмехнулся. – А ты не такой трус, не раскисаешь! Хирс! Спусти его вниз и сдери рубашку!

Палач подскочил, отвязал веревку, и я с облегчением вздохнул. Он схватился своими лапищами за отвороты рубахи и рванул ее вниз. Хранитель с интересом уставился на мою татуировку, сделанную недавно одним умельцем из Мирры, другом Поэта. Не знаю до сих пор, как он уговорил меня пойти на это.

– Что это? – Хранитель ткнул пальцем в мое плечо.

– Татуировка, – пожал я плечами.

– Вижу. Не делай из меня дурака. Откуда она у тебя?

– Это так важно?

– Отвечай! – неожиданно рявкнул бородач, да так, что все, кто находился в пыточной, вздрогнули и затихли.

– Это знак принадлежности к определенному клану, сообществу, – пересиливая себя, пояснил я. – Меня привязали к нему насильно, не по моей воле…

– Ладно, потом расскажешь! Все, что знаешь!

Бородатый отвернулся от меня и направился к выходу.

– Всыпьте ему с десяток плетей!

– И все? – оторопел палач.

– Хирс! Я непонятно выразился? Десять плетей – и в темницу!

– Слушаюсь, энн Хранитель, – поклонился Хирс.

****

Я был совершенно измочален ожиданием своей участи. Вдобавок к этому болела спина. Скотина Хирс постарался на славу, вложив в свои удары всю мощь неистраченной в великих битвах силы. Три дня я лежу неподвижно, отмечая движение солнца по лучику света на замшелом камне.

Или им все известно, – билась предательская мысль в стенки черепа, – или наши беды им совершенно безразличны. И я – последний, кто еще может что-то сделать. Бородатый ваграмец не усердствовал, вытягивая из меня сведения, относящиеся к моему появлению в Аламе. Ни слова про трехмесячную войну у Ворот! Знает или нет? Почему он так отреагировал на мою татуировку?

Завизжала дверь. Почему они ее не смазывают? Проклятие! Эта девчонка снова здесь! Ей-то что надо?

– Как же твое настоящее имя, загадочный шпион?

Она еще и шутит. Ну да, венценосным позволительно то, что запрещено черни.

– Гай, – губы с треском разлепились, окрашиваясь в красное. Хорошо, что она этого не видит.

– Я прочитала донесение Хранителей и выслушала твое послание, Гай. Мне нет дела до ваших проблем, понимаешь? Не вижу смысла… Каждый должен отвечать за свои поступки, Гай. Шпионы на моей земле так же недопустимы, как и война, в которую Дом Лоран пытается нас втянуть. А твое появление здесь – предвестие будущих потрясений. Ваграм – мирное королевство, хотя нам есть чем ответить на агрессию врага.

Да, бородатый Хранитель знал об этом, вздергивая меня под потолок. Он издевался, зная мой конец.

Я не открываю глаз, не делаю глупостей, чтобы смотреть на нее. Достаточно того, что она силится рассмотреть мое скрюченное тело. Неудачник. Находясь на краю могилы, я влюбился в тебя. А почему ты сознательно идешь на разговор, для каких целей? Что хочешь услышать от полумертвого врага? Тут до меня доходит, что она говорит без переводчика! Вот вам женское коварство – или королевская мудрость? Знает язык моих земель правительница, еще как знает!

– Ты вел себя мужественно, Гай, и не открыл свою тайну даже на дыбе, – королева подошла ближе. – Ты – сильный человек. Даже Хранители признали это. Но я – слабая девушка, но суровая правительница. Так скажи мне правду.

– Зачем? Она не спасет меня, – буркнул я в ответ. Не буду же я говорить, что пытать меня не стали, узрев татуировку на груди. Хотя об этом она уже знает, надо полагать.

– Зато спасет меня и мою страну. Неужели ты настолько неблагодарен, что не хочешь отдать свой долг мужчины, ограждая нас от будущих потрясений?

– Ты не слабая, не такая простая… Только кажешься такой. Но я не давал клятвы служить тебе.

Девушка отошла к узенькому оконцу, сквозь которое едва пробивался свет, и я мог наблюдать ее силуэт вполглаза. Она обхватила себя руками, словно ей было холодно, несмотря на накинутый плащ. Да, здесь не было жарко.

– Ты очень честна в своих поступках, но я боюсь тебя, потому что знаю, чего ты хочешь…

– Чего же, если не секрет?

– Ты посильнее дыбы, женщина. Ты здесь ищешь не жениха с политическим весом и тугим кошельком, а пути, которые оградят королевскую власть от чужих притязаний. Но тебе не повезло. Я скоро умру. Наверное, – с долей неуверенности добавил я. Странный у нас разговор. Мне стало казаться, что я сплю, а женский силуэт на фоне стены – мои бредовые видения.

Королева молчала, стоя боком ко мне. Какие мысли сейчас в ее голове? Меня настораживало, что уже несколько дней со мной возятся, не принимая никакого решения. Угроза казни, как будто, отступала на задний план, но я не расслаблялся.

– Я не тот путь, госпожа, – тихо добавил я.

– Как я должна поступить, по-твоему?

– Коронованные особы не спрашивают совета у врагов. Они вырывают клещами всю правду.

Легкий смешок донесся от окна.

– Вижу, пыточная для тебя показалась легкой прогулкой?

– Не буду излишне скромен, – я сделал попытку сесть. Не годилось выказывать непочтение короне, пусть даже и чужой. Мне нельзя было настраивать против себя человека, на которого я надеялся. Голова закружилась, но я пересилил слабость и прислонился иссеченной спиной к холодному камню. Так было лучше. Воспаленная спина сразу перестала нестерпимо болеть. – Мне приходилось бывать в переделках и покруче.