Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 41 страниц)

– Подозревает она гораздо больше. Она долго сердилась на мое решение. Ей казалось, что, отойдя от государственных забот, она спокойно будет созерцать, как я кручусь в колесе проблем. Пусть вспомнит былое. Полезно…

– Ты не ласкова с матерью, – Афлего внимательно посмотрел на девушку.

– Она лишила меня отца, не защитила от Вечных Смотрителей, взваливших на меня еще один тяжкий груз, который я должна нести всю свою жизнь.

– Она не могла защитить дочь, – согласно кивнул барон, но это не значит, что ты не обязана чтить ее. А отец… Одемиры всегда удивляли окружающих своей эпатажностью. На трон садились только женщины. Таковы традиции вашего рода. Мужчины использовали свой счастливый шанс, и навсегда исчезали из жизни очередной королевы. Зато сколько воспоминаний, будоражащих кровь и плоть. Но и деньги многое решали.

Афлег пытливо взглянул на Лацию, грустно глядевшую в окно. В кабинете стало темно, и барон зажег дополнительные свечи. Желтоватый свет разогнал сгущавшийся мрак. Лицо девушки выглядело бледным.

– Хочешь узнать, кто твой отец? – неожиданно спросил Афлег.

– Что? – вздрогнула королева. – Тебе известно, кто он?

– В полной мере. Одно время мы славно покуролесили у Сангарского святилища. У него до сих пор хранятся черепа хессов и скуртов.

– Скуртов? Кто это?

– Считается, что они исчезли двести лет назад. Тогда было немало охотников за черепами этих животных. Удальцов и храбрецов хватало. Вот якобы и истребили. Но твари уцелели каким-то чудом. Скурты ужаснее по своей природе, чем хессы.

– Назови его имя, – потребовала Лация. – Не заговаривай мне зубы.

– Давай с тобой договоримся, – Афлег поднялся с кресла, подошел к девушке и обнял ее за плечи, – что после инспекции ты приедешь ко мне, и я называю его имя. Не раньше. Почему так? Я хочу встретиться с ним, узнать, хочет ли он посмотреть на тебя. Это ведь тоже важно.

– А если не захочет – это навсегда останется тайной?

– Там посмотрим, – уклонился барон. – Надо решить много проблем. Если ты считаешь, что войну необходимо начинать с опережением – торопись.

Они спустились в общий зал, где уже царило оживление. Калиус рассказывал солдатские байки, а остальные заразительно смеялись, будто не заметили, что барон и королева исчезали на время.

– Я позволил себе немного развеселить вашу жену, барон, – охотно объяснил Калиус. – Мне претит видеть очаровательную женщину в столь грустном настроении, тем более что вы покинули нас. Вы слишком долго были наверху. Не сидеть же нам в молчании?

– Вы правы, энн министр, – сел на свое место барон и широко улыбнувшись, развел руками. – Я позволил себе задержаться сам и лишить вашего общества королеву. Но вы правы, что взяли инициативу в свои руки. Я ведь бываю слишком занят, и редко веселю жену.

– Не нужно корить себя, дорогой, – улыбнулась Циона. – Я уже привыкла, что шутки и каламбуры не входят в круг твоих интересов.

Все засмеялись, и беседа потекла своим чередом. Даже Лация отвлеклась от тяжелых дум, заслушавшись Калиуса, оказавшегося прекрасным рассказчиком. В конце концов Вадигор – не мальчик, и сумеет выбраться из осложнений, попади туда ненароком. Она хотела на это надеяться.

****

Ахайя оказалась большим городом с многочисленными глинобитными домами, тянущимися вдоль широко раскинувшейся реки под названием Сузай, впадавшей в море. Улиц как таковых не было; я заметил лишь несуразное скопление строений разной высоты, огороженных низкими заборами из дикого камня, и они были разбросаны на большой территории. Город уходил от реки куда-то за сыпучие барханы. Сама Ахайя была поставлена очень удачно, в дельте, разбивающей огромную площадь плодородной земли на многочисленные островки, затапливаемые, как объяснил Баралар, во время весеннего разлива Сузая. Шумный и разноликий порт был забит в большом количестве мелкими суденышками. От парусов немыслимой раскраски рябило в глазах.

Фаль-Адени все время, пока наша карка[28]28
  Карка – небольшое судно с одним косым парусом, используемое для перевозки мелкого груза, рыбы или нескольких человек.


[Закрыть] искала место, куда бы приткнуться, шарил взглядом по каменным причалам. Изредка гортанным голосом отдавал приказы, и экипаж карки тут же бегом исполнял их.

– Неужели мы расстанемся? – Баралар почему-то не отходил от меня, позванивая колодками, которые нацепили не только ему. Это на тот случай, если нам вздумается броситься в реку и попробовать удрать. Фаль-Адени предпочел не рисковать.

– От меня не зависит твоя судьба, ученый, – огорчил я Баралара. – Может быть, она улыбнется тебе прежде, чем нам. Меня ждет война, а тебя – хозяйский двор. Заодно пополнишь свои знания о свете.

– Предпочел бы делать это в вашей компании! – воскликнул ученый и грустно улыбнулся. – Вы мне симпатичны, Философ, простите, что не зову вас по имени, ибо не знаю настоящего.

– Так и зови.

– Хорошо… Я говорю, что могли бы славно попутешествовать по Муфазару.

– Я обещаю, Баралар, что выдерну тебя из рабских колодок, если останусь в живых. Только постарайся не помереть раньше срока, – хмыкнул я.

– Вы – славный юноша, – Баралар вздохнул и стал созерцать залитую палящим солнцем Ахайю.

Карка, наконец, рыскнула влево, обнаружив небольшую щель между плотными рядами лодок, и нахально втиснулась в нее, стукнувшись бортами с соседями. С других лодок возмущенно заорали смуглые рыбаки, обнаженные по пояс. Они размахивали кулаками, но лезть на наш борт не осмеливались. Фаль-Адени с каменным лицом едва пошевелил пальцами, и пираты разом звякнули саблями. Их, кажется, признали, и гневные нотки сменились доброжелательными, даже раболепными улыбками.

– Вас боятся, хозяин, – Мастер сидел на свернутом в кольца канате, вытянув с наслаждением ноги.

– Моя слава идет впереди меня, – охотно откликнулся пират. – Эти собаки совсем разучились узнавать, кто перед ними. А вы поднимайтесь. Сейчас я поведу вас на рынок. Аршак уже здесь. Надо торопиться.

На карке остались два моряка, а остальные повели нас по улочкам, бесцеремонно пихая рукоятками сабель в спину. Под звон цепей и покрикивание охраны мы плелись за Фаль-Адени, страдая от невозможной жары. Главный пират гордо вздернул свою голову, обернутую белой тканью. Перед ним расступались, узнавая, а, узнавая – кланялись. А как только мы проходили мимо, жители тыкали пальцами в спину, что-то быстро говорили и весело хохотали. Однако интерес теряли быстро. Такая добыча для Ахайи была не редкостью, стал подозревать я.

Наш путь продолжался между узких прилавков, за которыми торговцы разложили свой товар, яркий, кричащий. Здесь было все, начиная от ножей и заканчивая огромными коврами, висящими прямо на толстых палках. А в тени этих ковров сидели мужчины, обливающиеся потом. Казалось, в их глазах застыла безучастность ко всему происходящему, даже к покупателям, деловито приценивающихся к товару. Но иногда сквозь полузакрытые веки проскальзывала какая-то искра, и в спину упирался сверлящий взгляд.

Фаль-Адени вел нас в одно известное ему место. Мы свернули налево и оказались под навесом, из-под которого в нос бил сладковато-пряный запах. Главный пират щелкнул пальцами, и нас схватили под руки, заломили их назад, деловито ударили под колена. Пришлось ткнуться носом в пыль. Нас проволокли в сторону небольшого помоста, застланного подушками, на которых восседал худощавый черноволосый, темнолицый человек. Он лениво жевал сочные ягоды, изредка выплевывая косточки на пол.

– Это что, уважаемый Адени? – мужчина ткнул в нашу сторону пальцем.

– Я хочу предложить тебе товар, Аршак. Я знаю, как в Каратепе нуждаются в воинах.

– Это воины? – Аршак заинтересованно поерзал на подушках.

– Двое, те, что с краю. Не смотри, что один из них не отличается силой пехлевана[29]29
  Пехлеван – богатырь.


[Закрыть]. Он быстр, как леопард, его клыки уложили немало моих людей во время морской охоты. Отличные воины.

– Если бы я не знал тебя, Адени, ни за что бы ни поверил. Почему же ты не взял их себе? Гнилой товар мне брать несподручно. Гневный Схоор голову оторвет, если увидит, что новые рабы не умеют махать мечом.

– Умеют, Аршак, еще как умеют, – убедительно произнес Фаль-Адени. – Можешь проверить. А мне они не нужны. Своих храбрецов хватает.

– Проверить? – Аршак задумчиво пошевелил пальцами, словно мучаясь сомнениями.

Я изнывал от жары, совершенно не слушая, о чем говорят пират с человеком на подушках. Язык был мне незнаком, но понять смысл неторопливой беседы оказалось нетрудно. Нас продавали. Оставалось ждать, когда закончится пытка поджариванием на медленном огне. Моим спутникам было не легче. Мастер прикрыл глаза, словно умер, и даже не шевелился. Леший и Баралар затихли, напряженно всматриваясь в глубину постройки, где решалась наша судьба.

– Если у тебя есть пара захудалых воинов… – осторожно произнес Фаль-Адени.

– Ненужных и захудалых не держу, – отрезал Аршак. – Я же говорю: верю тебе. И заплачу столько, сколько попросишь. Хороший воин живет долго, и если ты не лукавил – они принесут мне доход, несравнимый с потерями, что я сейчас понесу. Так сколько ты хочешь?

– Двести золотых динариев.

– Двести? – вытянулись губы у Аршака.

– За каждого, – появились нотки твердости у пирата, почуявшего слабину соперника. Он посмотрел в глаза сидящего и протянул руку.

Аршак перевел взгляд в потолок и надолго замолчал. Пират терпеливо ждал.

– За такие деньги я могу купить десять рабов, – ответил, наконец, Аршак.

– Они стоят сотню тупых солдат, – не отпускал руку Фаль-Адени. – Я даю тебе слово, что через год-два они будут командовать армиями гневного Схоора, а сам Схоор может спокойно лежать на подушках, как ты сейчас, и ни о чем не беспокоиться.

– Твои слова – мед на губах, славный Фаль-Адени, – усмехнулся Аршак, до сих пор не решаясь отдать все деньги, которые он держал в мешочке под подушками. Отправляясь сюда, он рассчитывал максимум на десяток рабов, не совсем захудалых, но и не того уровня, которого желал его хозяин. Борясь с сомнениями, Аршак извлек мешочек на свет и с трепетом положил его на ладонь топчи. – Ты умеешь убедить. Я даже не буду сейчас проверять их умение. Настолько безгранично мое доверие к тебе, уважаемый.

По короткому кивку головы меня и Мастера подняли с земли и, толкая в спину, отогнали за помост Аршака. Цепи снимать никто не собирался. В сущности, ничего и не изменилось. Мы стали рабами нового хозяина, а он мог сделать с нами все, что придет в голову. Досадуя на незнание чужого языка, я подозревал, что нас будут использовать в каких-то особых целях. Бросив прощальный взгляд на несчастных Баралара и Лешего, я ободряюще кивнул им. Какую судьбу уготовил им пират? Не поторопился ли я, давая слово ученому вырвать его из рабских цепей? За Лешего переживать не стоило. Он – человек бывалый, сумеет сохранить свою жизнь, и быть может, вернется домой еще богаче, чем прежде.

Аршак махнул рукой, и небольшой караван, охраняемый полусотней конных воинов на горячих жеребцах, двинулся в путь. Нас запихали в клетку, сооруженную на старой телеге с большими деревянными колесами, запряженную двумя волами, беспрестанно жующими, и недвусмысленно намекнули, что бежать не стоит. Чтобы в дальней дороге нас не изжарило солнце, на клетку сверху накинули большой холст.

По-ваграмски никто не говорил. Это мы выяснили очень быстро. Всадники постоянно носились из одного конца каравана в другой, и только зло зыркали на нас, когда мы пытались с ними заговорить. Охрана была поставлена правильно. Пять-шесть воинов время от времени отрывались от каравана и исчезали на горизонте. Еще с десяток осматривали местность, чтобы избежать внезапного нападения пустынных жителей, если таковые имелись. Но я подозревал, что путь будет безопасным до самого конца. Да и охранять было некого, кроме двух чужеземцев и пары захудалых рабов.

На кратковременных привалах Аршак подходил к нам, бросал в ноги кожаный бурдюк с водой, с гримасой сомнения осматривал наши руки, плечи, с силой открывал рот и осматривал зубы, словно хотел найти что-то, одному ему известное. После чего качал головой и отходил от телеги.

Весь путь занял три дня. Мы подошли к крепостным стенам большого города, не уступавшего по размерам Одему. Это был конец пути, изнуряющего своей жарой, бескрайним морем желтых песков с редкими вкраплениями одиноких глинобитных домов, тощих баранов и голодных детишек с впалыми животами.

– Каратеп! – махнул плеткой в сторону города Аршак. Он волновался. Как примет караван Схоор? Не отрубит ли голову за расточительную покупку? Оставалось надеяться, что белокожие рабы воистину умельцы в ратном деле, как и говорил Фаль-Адени.

Мы въехали в Каратеп через широко распахнутые ворота, обитые золотыми пластинами. Яркие блики играли на лицах многочисленных зевак и солдат, охранявших ворота. Они громкими выкриками встретили караван, потрясая руками, кривыми саблями и копьями.

Улочки Каратепа оказались уже, чем в Одеме. Волы с трудом протискивались между одноэтажными домиками, и вся пыль, поднятая передними животными, густыми клубами оседала на наших лицах, одежде, волосах. Долгое время мы ничего не видели, кроме однообразной линии глинобитных стен, пока не выехали на площадь, выложенную серым камнем. На другом конце площади вольготно раскинулся дворец, обнесенный стеной из обожженного кирпича толщиной в два локтя взрослого человека. Через каждые сто шагов стена разделялась высокой сторожевой зубчатой башней, где притаились лучники. Благодаря этому все прилегающие к площади улочки оказывались под прицелом. Враг без больших потерь вряд ли сможет проникнуть во дворец. О чем я даже не сомневался. На открытом месте их всех перестреляют. Я мысленно кивнул головой: фортификация продумана до мелочей.

Схоор оказался молодым мужчиной лет тридцати пяти с густой черно-смоляной бородой и рысьими глазами на округлом лице. На голове у него сидела высокая красная шапка, скрывающая такую же густую шевелюру. Схоора вынесли навстречу нам в крытых носилках четверо дюжих рабов, голых по пояс. Носилки поставили на землю. Аршак сразу же бросился к ним и упал на колени, уткнувшись носом в ноги Схоору.

– Мой господин! – воскликнул Аршак, когда правитель легонько стукнул его по плечу тонким хлыстом, разрешая говорить. – Дозволено ли мне будет показать тебе товар, что я приобрел в Ахайе?

– Встань, мой верный пес, – ласково произнес Схоор. – Скажи, как прошло путешествие? Здоров ли ты? Цвет твоего лица беспокоит меня.

– Да продлятся дни Отца нашего Всеблагого! – воскликнул Аршак. – Все в добром здравии. Только животные немного утомились.

– С чем же ты пожаловал? – Схоор с любопытством мальчишки окинул сгрудившийся возле ворот караван, словно ожидая необычного подарка. – Я не вижу рабов. Сколько бихуров[30]30
  Бихур – раб-воин


[Закрыть] привел ты в мой дворец?

– Не гневайся, всемогущий! – затрепетал Аршак. – Меня сбил с толку лукавый Фаль-Адени. Он ухитрился продать мне всего лишь двух бихуров, уверяя, что те стоят целой армии.

– Действительно, лукавый, – усмехнулся правитель. – Если бы я не знал топчи Адени, то срубил бы твою голову. Но сейчас я заинтересован, что за товар ты вез из Ахайи за четыреста динариев!

Схоор захохотал, ему подхалимски вторили придворные. Он вскочил на ноги и стремительно двинулся в нашу сторону. Вокруг внезапно наступила тишина, вся дворцовая площадь упала на колени, пряча лица в землю. Охрана со свирепым видом взирала по сторонам. Правитель Адирияха с непрекращающимся любопытством уставился на нас, словно на диковинных зверей, перебегая взглядом с одного на другого.

– Аршак! – воскликнул Схоор, не поворачивая головы. Словно знал, что верный помощник стоит рядом, затаив дыхание. – Ты проверял их способности, испытывал в бою, чтобы привести их ко мне и передать в дар?

– Нет, – помертвел Аршак. – Но кроме рабов у меня много ценного товара…

– Ты потратил большие деньги, но привел только двух бихуров! А у меня на носу поход на Шаураф, где сидит проклятый Эр-риях – Кровавая Секира! У него только всадников триста тысяч! А ты привез двух бихуров, по которым не скажешь, что они умеют махать мечами! Где были твои глаза?

Не понимая ни слова из развернувшегося перед нами разговора, я догадался, что хозяин вот этого великолепного дворца очень сильно рассердился на парня, что доставил нас в Каратеп. У несчастного на висках выступили капельки пота, нижняя часть лица перекосилась как от зубной боли. Я звякнул цепями, разминая кисти рук. Мастер продолжал стоять не шелохнувшись.

Схоор перевел дух, лицо его неожиданно смягчилось.

– Что два, что двести – это не решает мои затруднения и печали. По донесениям соглядатаев и лазутчиков, из Шаурафа и Хашана выступили пятьсот тысяч копий. Через пять дней они соединятся в Долине Ветров, и если выберутся в междуречье – мы их не сдержим. Я до сих пор доверяю тебе, Аршак. У тебя в запасе не больше десяти восходов солнца, чтобы вывести армию в междуречье и остановить Эр-рияха. Собери всех полководцев в один кулак, и дайте этому обжоре хорошую кость, сожрав которую, он сдохнет.

– Нас в десять раз меньше! – Аршак упал на колени, – но я добуду победу или умру на поле боя!

– Сделай милость, исполни то, что сейчас сказал. Твое поражение меня не очень обрадует, скажем, совсем не обрадует. Это будет второй ошибкой. Так что встань, определи место бихурам. Они тоже есть хотят. Прикрепи к котлу, назначь командиров. Кому, кстати, хочешь отдать несчастных?

– К Басаге. Он давно мечтает заполучить к себе ваграмцев. У него к ним особая страсть.

– Басага – редкостная сволочь, – вскинул брови Схоор, – но я уважаю его мнение. Тысяча его бойцов могут выиграть войну. Ладно, уведи их отсюда. Некогда мне проверять их способности. Сегодня они сдохнут, или завтра – не важно. Если Аршак добудет мне победу – прощу ему глупые траты хозяйских денег. А подарки можешь отнести в мою сокровищницу.

– Спасибо, господин! – Аршак вспыхнул от радости, рявкнул охранникам, чтобы убрали с глаз долой бихуров.

Теперь нам предстояло познакомиться с неким Басагой. Этот парень оказался не чета Аршаку, начинавшему отращивать живот на непыльной службе правителя Ахайи. Он был высок, мускулист; его пронзительный взгляд пронзал нас с нескрываемым подозрением. Гладко выбритая голова блестела на солнце. Запястья рук обхватывали кожаные ремни с металлическими заклепками. На ногах у него были легкие сандалии, на коленях – плотные щитки из бычьей кожи. Басага постоянно вытирал ладонью макушку, пока мы молча созерцали друг друга. Вдоволь налюбовавшись нашим неприглядным видом, он широко расставил ноги и терпеливо ждал, когда Аршак соизволит открыть рот, чтобы рассказать, для чего к нему привели двух тупоголовых бихуров. Которых он откровенно презирал за врожденную трусость, нежелание завоевать в бою свободу и постоянную ненависть к тому, кто учит их защищать себя. Сколько раз он заявлял Схоору, чтобы ему не поставляли рабов. Толку все равно не будет. Басага знал: в первом же бою большинство из них гибнет жалко и бездарно, даже не прихватив на тот свет хоть одного врага. Так зачем тратить силы на обучение мяса махать мечом? Его тысяча вышколена, научена действовать по обстоятельствам, и даже в одиночку. Вошедшие в раж «стервятники», как их любовно называл Схоор, могли выиграть безнадежно проигранную битву. В «стервятники» принимали редко, и то после длительной проверки, порой длящейся годами. Разумеется, об этом мы и не могли знать, молча гадая, о чем думает Басага.

– Это что, Аршак? – бесцеремонно ткнул пальцем в нашу сторону тысячник. – Очередное мясо?

– Их повелел привести к тебе в тысячу сам Схоор, – пожал плечами Аршак и сделал знак стражникам, чтобы те сняли с нас колодки. – Сам знаешь: веление господина не принято обсуждать. Верно?

– Нет. Я сам определяю, где их место. В первых рядах.

– Это твое решение, и ты за них отвечаешь. Забирай бихуров, и делай все, что захочешь. Они твои по милости Схоора.

Аршак торопливо развернулся и пошел между каменных казарм, явно не желая больше разговаривать с тысячником, которого откровенно недолюбливал.

Басага все так же стоял с широко расставленными ногами, и гримаса отвращения уже не сходила с его лица. Наконец открыл рот. Я понял, что он задал вопрос, на каком языке мы говорим.

– Ваграм, – ответил я.

– Уже легче, – буркнул Басага на этом же языке, пусть и не идеальном, но все-таки понятном. – Вы поняли, куда попали? Скорее всего, вам не дожить до следующего года. Схоору захотелось повоевать. Что мне делать с вами, ваграмские собаки?

– Накормить, помыть, вооружить, – вмешался в разговор Мастер, к моему удивлению, тоже на языке Лации. Откуда он его знает? Еще одна заноза впилась в душу. Как долго от меня будут скрывать истину?

Мастер продолжал:

– Мы не можем второй день оставаться голодными.

Этот работорговец почему-то забыл о нас, как только увидел крышу дворца.

Басага усмехнулся:

– Другие требуют оплаты за полгода вперед. Какая наглость! Не забывайте, что вы рабы, моя собственность с этого дня и до тех пор, пока сам не решу, свободны вы или нет!

Я переглянулся с Мастером. Басага начинал нам нравиться. Не было в нем той гнильцы, которая откровенно делает из человека раба своих прихотей. Этот же мог пойти с восторгом на врага, имея в руках лишь один нож. Только так вкус победы ощущается острее.

– Хватит торчать на моих глазах! – рявкнул Басага, переходя от созерцания к действиям. – Ступайте в казарму из белого камня, вон ту! Найдете сотника Хлыста. Он будет вашим непосредственным командиром. Бегом!

Как-то сразу подчинившись властному голосу Басаги, мы резво побежали в указанном направлении. На ходу переговаривались.

– Как тебе этот тип? – спросил Мастер.

– Хорош с виду. Но в ногах слабоват. Слишком широко расставляет их.

– Если ткнуть в точку солнца – сразу упадет. Не выдержит.

– Он не даст даже приблизиться к нему. Опытный, хоть и с недостатками.

– Ладно, Философ, увидим, на что способны его ребята. Надо держаться вместе. Слишком мало времени, чтобы вырваться отсюда. Муфазар проживет и без нас, а Егерь ждать не будет.

Площадка перед казармой оказалось пустой. Увязая по щиколотки в песке, мы подошли к указанному строению и стали вглядываться через окна, заделанные решетками, вовнутрь. Видимо, вся тысяча Басаги ушли на учения. Но нет, в дверях показался полуголый парень с татуировкой в виде огромного орла, раскинувшего крылья во весь живот.

– Где Хлыст? – рявкнул Мастер не хуже Басаги. По его виду было понятно, что становиться рабом он не собирается. Да и мне претило такое состояние, в которое мы попали так нелепо.

Парень от неожиданности икнул, и слова не говоря, скрылся в приятной прохладе помещения. Через некоторое время к нам вышел, судя по вальяжной походке, сам Хлыст. Он почесывался и зевал во всю свою пасть. Но нас не обмануло внешнее благодушие крепкого на вид сотника. Хлыст поскреб щетину, лениво спросил к нашей радости по-ваграмски:

– Кто такие? Почему горланим?

– Присланы к тебе Басагой, сотник, – пояснил Мастер. – Принимай в свой отряд.

Хлыст взглянул на наши руки, хранящие следы недавно снятых колодок, недобро хмыкнул:

– Бихуры, выходит? Быстро что-то оперились. Кто вас отловил, голубчиков, не Фаль-Адени?

Важный пират оказался популярным человеком в этих местах. Не один год, выходит, он поставляет живую силу армии Схоора. Мастера задело упоминание человека, продавшего нас в рабство.

– Кроме этого пирата нет других имен в Муфазаре? – Мастер явно нарывался на скандал. Правильная позиция. Сразу показать, кто здесь будет вести в танце.

– Были – да сгинули. Фаль-Адени – вечный поставщик всякого дерьма ко двору Схоора, да пребудет его имя в полном здравии с небом, – Хлыст улыбнулся своим мыслям. – Воин, уважающий себя, не будет ходить в цепях, он лучше бросится на свой меч. Вы – бихуры, паршивые собаки. Ваграмское дерьмо…

Рука Мастера метнулась вперед, но ушла в пустоту. Непостижимым образом Хлыст увернулся, и уже сзади, кулаком, поддал пониже спины моему напарнику. Мастер мгновенно, не уступая сотнику, с разворота врезал в плечо Хлыста. Тот отшатнулся к стене.

– Довольно, – сказал он, – убедил ты меня, что это только недоразумение. Спали, наверное, вот и попались. Надеюсь, твой дружок такой же прыткий.

– Вот его бойся больше, – предупредил Мастер. – Он – беспощадный убийца. Однажды перерезал всю охрану своего хозяина и спокойно ушел от погони. А по следу пустили не один десяток волкодавов. Соображаешь, к чему я это говорю?

Ни один мускул не дрогнул на лице Хлыста. Он с видимым спокойствием выслушал пламенную речь Мастера и произнес в ответ:

– Такие истории я выслушиваю каждый раз с большим интересом, но потом убеждаюсь, что бихуры только языком трепать умеют. А каков результат? Девяносто из ста гибнут в первом же бою. А кто-то умудряется дать зарезать себя в уличной драке. Давайте, заходите в казарму – я вам объясню, для чего вы здесь.

Хлыст объяснил, что в его распоряжение поступают бихуры, которые должны обучиться владеть мечом, копьем, секирой, луком, ножом. После недолгой муштры, которая нужна была самим бихурам, но никак ни Схоору, ни Басаге, ни самому Хлысту, сотня уходила в назначенный ей гарнизон. Таких гарнизонов было множество, разбросанных вдоль границ с Мусасиром, враждебным государством-соседом. Стычки с соседями происходят часто, отчего в сотне Хлыста постоянно тяжелые потери. Из-за этого Басага запрещает сотнику биться в первых рядах. Бихуров Фаль-Адени еще наловит, а ты у меня один, – заявил тысячник.

– Ваше дело – прилежно учиться военному делу, – поучал нас Хлыст. – Скоро начнется война с Мусасиром. Или вы овладеете искусством ломать спину врагу, оставаясь в живых, или же после первой стычки будете закопаны в песок. Выбирайте сами, что вам больше нравится.

Мы скромно промолчали, чего нам больше хочется. А разговорившийся сотник уже объяснял, что его отряд собран недавно, многие не притерлись друг к другу, и у нас есть шанс стать десятниками, если подойти к военному делу с умом. И тогда, кажется, у меня и у Мастера возникла одна мысль; едва уловимая улыбка на губах моего спутника осталась незамеченной Хлыстом.