Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

– Прекрасно выглядите, энни королева, – не преминул заметить я.

– Как спалось моему спасителю? – придавая голосу игривость, спросила Лация. – Его не беспокоили придворные красавицы, чтобы выразить свое восхищение героем?

– Боюсь, что мои достоинства слегка преувеличены, – осторожно ответил я. – Свой достойный вклад внесли и граф Скотур, и лейтенант Ласар. А ведь мы еще забыли и про Пака. Ну а дамы… Куда же без них. Смотрят.

Я взглянул на непроницаемого слугу. В ответ тот слегка наклонил голову, словно оценивая и благодаря мое дружеское разделение славы.

– Пак непритязателен, – усмехнулась Лация. – А граф и лейтенант ужеполучили свою награду. Скажем, по среднему бриллианту в золотой оправе.

– Неплохо, – признал я. – Как идет следствие?

– Тронг вытряс душу из пленников. Они признались, что были наняты неизвестным мужчиной в горных селениях. Это исключало вероятность узнавания на земле Ваграма. Знаешь, что за люди нам попались?

– Нет.

– Это камберские горцы-пастухи. Бедняги даже понятия не имели, кого хотели убить! – воскликнула королева.

Я вспомнил рассуждения графа Скотура о принадлежности нападавших к горцам. Он угадал, кто эти люди, что высоко подняло его авторитет в моих глазах.

– И как им удалось проникнуть в Ваграм?

– По подложным документам, придавшим им статус пастухов-перегонщиков. В Задаре наши купцы скупают у них овец и хорошо наживаются на мясе и шерсти. Неизвестный заказчик провел их через наши заставы и поселил на окраине Одема. Наши сыщики проспали этот печальный факт, о чем Тронг уже успел доложить мне, вырывая волосы из своей драгоценной головы. Дальше все было просто. Незнакомец сам устроил засаду, расставил людей в кустах и вдоль тропы, и как только мы наткнулись на специально поваленное дерево – дал приказ стрелять. Кто этот незнакомец – никто не знает. Описывают его как ваграмца. Он светлолицый, с седой прядью на левом виске. Ума не приложу, кто скрывается за этим описанием.

Я предпочел не говорить пока о находке на поляне. Сам попробую докопаться до истины.

– Кого вы могли лишить звания, привилегий, милости? – кое-какие вопросы все равно нужно было выяснить. – Зачастую люди теряют голову и начинают совершать поступки, о которых потом жалеют.

– Ничего себе – жалость, – пробормотала Лация. – Ладно, расследование идет, ниточка разматывается. Боюсь, за покушением скрываются очень влиятельные люди. Кто-то же продал дом незнакомцу, и эта сделка прошла мимо министра Артуса. Или он сделал вид, что ничего не произошло? Так ведь можно всех взять под подозрение.

Лация задумалась, постукивая веером по ручке кресла. Она не была обязана распространяться о ходе следствия, но, тем не менее, делилась со мной фактами, вовлекая поневоле в очередную интригу.

– А барон Балт? Что он раскопал?

– Раскопал? Ну да… Балт сейчас ищет человека, который пробрался в твою спальню и оставил записку вместо того, чтобы кинжалом убить тебя.

Я поежился. Как-то не пришло в голову такое развитие событий. Ну да, меня могли спокойно пришпилить к постели, но не сделали этого. Я вспомнил.

– Вечером я выпил всего один бокал вина, но спал как убитый. А ведь обычно любой шорох мгновенно будит меня.

– Снотворное? – привстала Лация.

– Не знаю, это только предположение.

– Ласар! – громко крикнула она. Дождавшись, когда лейтенант появится перед ней, знаком попросила наклониться его и долго шептала тому на ухо какое-то указание. Лейтенант выпрямился и с озабоченным видом помчался по дорожке к дворцу. Я благоразумно не стал расспрашивать, что хочет королева.

Она откинулась на спинку кресла, испытующе посмотрела на меня. Сосредоточенное выражение сошло с ее лица, и она вновь повеселела. Глаза искрились смехом и ожиданием. Женщин трудно понять. А я не знал, как вести себя с Лацией в такой ситуации. Этикет легко обойти стороной с глазу на глаз, но когда рядом охрана – как-то не хочется рисковать и болтать языком невесть что.

– Что произошло, моя королева? – решился я на вопрос.

– Ночью пришел корабль из Паунса, – неожиданно для меня сказала Лация.

Я замер. Сразу всплыл в памяти разговор Егеря с Мастером и его приказ отправиться последнему в Паунс. Неужели Егерь нашел возможность связаться со мной напрямую? Видя мое замешательство, девушка сама пришла мне на помощь.

– Хочешь знать, нет ли для тебя новостей?

– Именно так.

– Есть, конечно же, есть. Не смотри так, пожалуйста. Я уже подумала – ты смерть увидел за моей спиной, а не Пака. Успокойся. Вести весьма недурственные для тебя. Обернись.

Я исполнил просьбу. На лужайке возле павильона стояла Брюнхильда, моя старуха-ведьма. Поджав губы, она внимательно смотрела на меня, и словно не замечала королеву.

– Судья Амалея! – торжественно произнесла Лация, взмахивая веером. – Вы очень вовремя!

– Амалея? – краска залила мое лицо. Хотя я и готовился к этой встрече, но обида и злость прорвались в моем голосе: меня жестоко обманули, пользовались моим положением, играли со мной. И радость встречи мгновенно улетучилась. Но я встал и подошел к своей старухе, поднявшей меня на ноги.

– Ты очень изменился, мой мальчик, – закивала головой старуха, поняв по выражению моих глаз, что творится в душе. – Не сердись. Так было нужно для всех нас. Я не имела права распускать язык о твоем существовании, поэтому и сменила имя и положение.

– Вадигор, позволь Судье присесть с дороги! – голос Лации вывел меня из столбняка. – Я хочу поговорить с ней.

Брюнхильда тяжело поднялась по ступенькам павильона наверх, подошла к соседнему креслу, оценила его крепость и села.

– Давненько меня здесь не было, – проницательный взгляд перебегал с королевы на меня. – Все изменилось – и сильно.

– Жизнь не стоит на месте, энни Судья, – суховато произнесла Лация. – За последние двадцать лет здесь все изменилось.

– Любопытно было бы взглянуть на родовое поместье Вадигоров, – Брюнхильда пошевелилась. – Не надо на меня так смотреть, девочка. Я здесь лишь для восстановления справедливости. Не больше – и не меньше. Ваших жизненных интересов это не затронет. Как только статус Вадигора будет подтвержден официально – мы отплываем на Континент.

Лация встрепенулась, беспомощно взглянула на меня.

– Вадигор уедет с вами?

– А что за волнения, девочка моя? Для вашей династии это будет наилучший исход длинной истории. Я исполню обет, данный мной в тот страшный день. Я спасла Наследного, но не защитила его от нищеты и опасностей нашего мира. Гильдия Судей выполнит свою последнюю миссию, и Ваграм навсегда забудет о тронных войнах. Род Одемиров может и дальше править страной.

Губы Лации дрогнули. Она жестко отчеканила каждое слово:

– Уважаемая Судья берет на себя всю ответственность за жизнь наследного – это ее воля. А она спросила Вадигора, что он сам думает по этому поводу?

Брюнхильда снова пожевала губы и медленно ответила:

– Этого я и боялась… Не верю пророчествам, которые можно использовать в тронных играх. Но сейчас я вижу, что происходит. Дети, образумьтесь! Тем самым вы спасете не только себя!

– О чем ты говоришь, старая? – раздраженно спросил я, все еще кипя от негодования. Не хотелось верить в коварство тех, к кому привык и слепо доверяешь. И теперь она пытается разрушить то хрупкое здание, которое мы старались воздвигнуть. Лация не сумела спрятать наполнявшие ее чувства за непроницаемостью ничего не значащих слов.

– А вы все знаете, – старуха встала. – Пожалуй, я пойду, отдохну. Гай, я хотела бы с тобой поговорить наедине. Мне предоставили весьма уютную комнату в северном крыле дворца. Энни королева, я надеюсь, сумеет организовать мне встречу с Женнис?

– Она уже извещена, – Лация встала чересчур резко.

Я чувствовал себя болваном среди двух разъяренных тигриц, готовых вцепиться друг другу в горло. Пока я размышлял, они разошлись в разные стороны, гордые своей неуступчивостью. Однако, – подумал я, – старая ведьма тоже имеет на меня свои взгляды. Хотелось бы поточнее уяснить – что за дела, помимо подтверждения моего статуса, привели ее в Одем.

6

Кони сторожко ступали по лесной тропинке, причудливо извивавшейся между высоких деревьев, где стройных, а где изогнутых, похожих на гигантские луки великанов. Не хватало тетивы, чтобы превратить безмолвное дерево в смертоносное оружие. Егерь, Поэт, Глаз и еще пара крепких старцев выехали на небольшую, правильного круга поляну, заросшую густой травой, ничем не примятой, и вольно стелющейся по земле. Солнце только-только высветило верхушки деревьев, и в лесу стояла утренняя сырость. Просыпались птицы, смело оглашая окрестности своим переливистым свистом. Глаз поежился, поплотнее запахнулся в плащ, но перед этим откинул капюшон с головы.

– Говори, Егерь, зачем звал, оторвав от важных дел? – спросил он, выдыхая пар изо рта.

– Да еще потащил в лес, – проворчал Тетерев. Он уже был немолод, но выглядел очень хорошо, ни единой морщинки. Даже в глазах сохранился задорный блеск. Он прискакал с севера, с Туборга. Он вынюхивал секреты патриканцев на побережье моря Рева. Почему он оказался здесь – Егерь ломал голову, но понять причину не мог. Глаз хранил молчание.

– У меня хорошие новости, – Егерь переглянулся с Поэтом. – Страж подтвердил, что Философ жив и набирает жирок среди дворцовой роскоши.

– Лирика нам ни к чему, – буркнул Глаз. – Этим пусть Поэт занимается. В этом он способный малый. Давай все по порядку.

– Голубиная почта донесла письмо Стража. Он встретился с Философом и выяснил, что парень мало знает о значении татуировки. Но он спокойно воспринял весть о своем титуле…

– Дальше, – безжалостный Глаз оборвал Егеря.

– Философ спасся от смерти. Казнь отменили. У него неплохие отношения с королевой Ваграма сложились. Нужно это использовать. Королевство находится в тяжелом положении, хотя по первому взгляду этого не скажешь. Шпионы доносят, что по окончании надзора над городами-крепостями новые хозяева откроют дороги степнякам. Королева стремится найти верных союзников. Она торопится, и поэтому от отчаяния ухватилась за нашего парня. Осталось три года до передачи крепостей. Мы вполне можем поддержать друг друга.

– В чем суть игры? – Глаз тихо шмыгнул.

– Ваграм хочет удержать управление, а при удачном стечении обстоятельств взять в свои руки всю власть на Аламе.

– Им не до нас, – понятливо кивнул Глаз.

– Не до нас, – подтвердил Егерь, – но это не значит, что Философу не удастся направить силу и мощь Союза на помощь доминиканцам. Просто, это потребует много времени, которого у нас нет. Герцог Линд уже проявляет нетерпение.

– Королева молодая? – воскликнул Тетерев.

– Да. И Философ ее заинтересовал.

– Не приведи его Всеединый к безумным поступкам, – проворчал Глаз. – Девчонка окрутит его ради своей выгоды, а он глупым теленком будет тереться об ее ножки и мычать с блаженной улыбкой. Знаю, дело молодое. Сам однажды попал на крючок – чуть дело не погубил.

Егерь сдержал улыбку. Глаз постоянно находил в делах, шедших мимо него, крамолу. А поскольку он уже не был молод, то постоянно ворчал, когда разговор заходил о сердечных приключениях. А молодые бойцы Братства недолюбливали вояку Глаза и с неохотой шли на задания, в которых принимал участие этот старик. Бесконечные придирки и бдительность Глаза снискали ему известную репутацию. Но как боец он был бесценен. Даже несмотря на нытье и возраст.

– Так что мы имеем? – проскрипел еще один старец. Его мало кто видел – он все время сидел в Схроне и готовил хитроумные ходы. Даже имя у него было подходящее: Сыч.

– Мы имеем Философа, пытающегося склонить Ваграм к сотрудничеству. Ему помогает Страж. Два человека уже могут что-то сделать.

– Сколько на это уйдет времени? – Сыч неподвижно сидел в седле и смотрел куда-то на верхушки деревьев. Может, это была его привычка обдумывать комбинации.

– Не меньше полугода. Одна королева не смеет пойти на союз с Домом Лоран. Это губительно не только для нее, но и для всей страны. Она не настолько глупа, чтобы рисковать. А знать, аристократия, дворянство?

– Плохо, – Глаз обвел собеседников тяжелым взглядом. – Я, вообще-то, мало переживаю о гневе Линда. По большому счету мне наплевать, но в этой идиотской войне задействованы наши лучшие люди. Не хочу их терять. Пора войну заканчивать. Нам нужна помощь от Союза сильнее, чем Союзу – от нас. Худо-бедно от кочевников они отмашутся, а нам не простят промедления. Ты же знаешь, Егерь, что замышляет Линд. Дерзкое желание Берга меня, конечно, удивляет…

Глаз спрыгнул с коня, поискал глазами, где бы присесть, нашел старый пень, едва выглядывающий из высокой травы. Удовлетворенный, сел на него.

– … Но и восхищает, – добавил он. – А для его замыслов нужны все силы Братства стянуть в единый кулак. А посему у меня есть мысль сыграть по-крупному. Вот что, Егерь: отыщи эту старую каргу Амалею и заставь ее привезти Философа обратно. А пока пусть он договаривается о поддержке – не запрещено. С Амалеей пошли кого-нибудь из своих ребятишек. Сумеешь это сделать как можно быстрее? Я почему тороплюсь? Через неделю из Паунса отходит морской караван в Ваграм. Говорят, все пираты стянулись к северным путям. Так что путь свободен. Пока есть возможность – посылай старую хрычовку за парнем.

– Понятно, – кивнул Егерь. – Значит, с переговорами ничего не выйдет?

– Если дело молодое – они все уже уладили без нас, – хохотнул Глаз. – Я уверен в этом.

– Тогда расходимся, – Тетерев дернул поводья. Конь всхрапнул. – Стоило нас сюда тянуть… Мы бы без проблем дали разрешение на акцию и в Схроне.

Егерь и Поэт отъехали в одну сторону, а старички – в другую. Когда поляна скрылась за стеной деревьев, Егерь раздраженно в сердцах воскликнул:

– И где искать Амалею? Она в последнее время не сидит на месте, а мечется из города в город, словно бешеная кошка.

– Надо предупредить Дозорных. Они отследят ее. Надо будет – доставят в Паунс. Ты можешь уже ехать в порт. Кого думаешь послать со старухой?

– Мастера, – пожал плечами Егерь. – Пока больше некого. Пусть разомнется. Засиделся в кабаках.

– А она захочет? Это была ее идея, и я не думаю, что наше мнение ее как-то волнует, – Поэт задумался. – Старуха слишком упрямо гнет свою линию. Как ее уговорить?

– Найду слова, – хищно оскалился Егерь. – У меня, признаться, нет желания плясать под ее музыку, странную и непонятную. Да и парня жалко.

– Он сам разберется, – Поэт подстегнул коня. – Я поговорю с Шипом. Он всю Пафлагонию перевернет – найдет.

– Ты Магвана найди, шустрый, – усмехнулся Егерь. – Что у нас, кстати, по нему?

– Ребята из других групп говорят: он занялся поиском древних книг, некрономиконов, не считая прочей колдовской дряни. Нырок вытряс душу из одного колдунишки. Проговорился, болезный, и помер. Может, сам вызвал смерть, а может, Нырок постарался. Он ведь не хуже Мастера умеет выбивать нужные слова. Слушай, а не зря ли Мастера посылаешь к Философу? Они же готовы друг другу глотки перегрызть!

– Вот и помирятся, – отрезал Егерь. – У нас забот хватает помимо их мальчишеской вражды. Надо подкинуть живца Магвану. Обеспечь слухи, что Философа нет на Континенте. Заставь его понервничать, делать ошибки. Раз ему нужен наш человек – пусть пошевелится.

Поэт подумал, что Егерь скрывает ото всех какую-то тайну, связанную не только с Магваном, но и с Философом. Свои откровения он предпочитает приберечь напоследок, если вообще захочет говорить.

****

Почему-то я не переставал негодовать на Брюнхильду, когда как можно было плюнуть на все переживания по себе, любимому. Ну и что с того, что старуха не захотела открыть тайну моего рождения? Если бы я не знал о своих родителях, что они были не простыми смертными, а королевских кровей – мне это облегчило жизнь? А зная, кем мог стать – грыз себе ногти в бессильной злобе, проклиная свою незавидную судьбу? Как ни крути – я оказался в том положении, в котором можно начать все заново, приводя хаотичную жизнь в полный порядок. Я должен быть благодарен Брюнхильде, что она спасла меня, что приплыла в Одем утвердить справедливое разделение богатств и власти. Поэтому по пути к Брюнхильде гнев на моем лице сошел на нет, и в ее комнате я предстал спокойным. Старуха одобрительно кивнула, увидев, что победило во мне.

Подметая подолом длинного черного платья пол, она прошлась из угла в угол, не говоря ни слова.

– Я хотел бы услышать объяснение, – все же решил устроить ведьме допрос.

– Мальчик мой, – с неожиданной для ее характера теплотой сказала Брюнхильда. – Больше всего я не хочу портить с тобой отношения. Да, я виновата и чувствую эту вину. Но не старайся еще больнее ударить меня. Ты жив, у тебя есть прекрасное будущее, которым ты должен распорядиться умно и с пользой для своего рода.

– Я не заставлял тебя оправдываться, – скрестив руки на груди, я прислонился к двери. – Не нужно тратить попусту времени. Я давно вышел из мальчишеского возраста, и тебе следовало бы рассказать тайну рода Вадигоров. Тогда бы я был подготовлен к неожиданным выкрутасам судьбы. Вместо этого ты втравила меня в авантюру, мало схожую с приключениями сказочных принцев и благородных рыцарей. Ваши совместные игры довели меня до эшафота. Ты только подумай, что случилось бы, не возьми Лация на себя всю ответственность! Думаешь, для нее эти бодания со знатью пройдут даром? Сколько врагов она себе нажила?

– Я опоздала, – глухо сказала Брюнхильда, и даже поникла головой, но я ощущал силу, исходящую от ее маленькой фигуры, закутанной в плотное платье. Дорогое, надо сказать. А ведь по лесу ходила в рванье, отчего ее пугались даже два наших волкодава. – Это убивает меня, заставляет страдать больше, чем твои справедливые упреки. Тебя спасла вовремя сделанная татуировка. Но клеймо ничего не значит без опытного толкователя, коим оказался господин Ральер. Тебе повезло и в том, что он оказался знатоком дворцовых интриг. Именно он направил ум девочки на твое спасение. Он нашел в законах изъяны и умело преподнес их королеве. Я обещаю тебе исправить свои ошибки. Я буду с тобой до тех пор, пока Ваграм не признает тебя полноправным наследником рода Вадигоров.

– Как тебя нашли? – я не знал, что еще сказать.

– Никто меня не искал. Я сама нашла Егеря. Но планы Братства немного расходятся с моими. Ну, да, это ненадолго. Он прислал меня за тобой. Ты нужен Братству на Континенте. Они ищут Магвана – ты должен придержать их за руку. Он – брат Лации…

– Знаю! Почему ты хочешь спасти Магвана?

– Он влез в очень плохую историю. Дьявол уже дышит ему в затылок. Затеяв ужасную авантюру, он не подумал о последствиях.

– Зачем я нужен ему? – я почти кричал.

– Еще не время, Гай, – старуха подняла голову и с вызывающим упрямством посмотрела на меня. – Только найди его раньше Егеря. Он не знает всех тонкостей игры. Он вообще многого не знает.

– Одна ты знаешь!

– Догадываюсь! Твоя ирония здесь излишняя, Гай. Все, что с тобой произошло за последние годы – моя воля и жесткая рука. Я не случайно послала тебя учиться в Таланну, прекрасно зная, что университет ты не закончишь. Это я послала Егеря проследить за тобой, и в случае опасностей, кои возникнут на твоем пути, помочь. Ты должен был засветиться в городе какой-нибудь глупостью, чтобы Братство взяло в оборот беспризорного мальчишку.

– Ловко! – мой голос металлически дрожал. – А гадание на картах тоже было подстроено?

– Это был тот счастливый случай, когда провидение и человеческое любопытство дают прекрасную возможность изменить жизнь одного маленького несмышленыша.

– Поэт тоже вовлечен в игру-развлекалочку?

– Нет. Он простой исполнитель приказов, не худший, надо сказать. Он стал твоим наставником… Впрочем, он сам тебе при случае расскажет. Просто Поэт слишком быстро сошелся с тобой, а в Братстве не приветствуются крепкая дружба. Каждый сам по себе должен отдать свои умения и жизнь ради одной цели. Понял, чего нельзя показывать на глазах Братства?

Я едва сдержался от грубого слова. Вся романтика последних лет внезапно покрылась смердящим слоем, а чувство от предательства всех близких мне людей переполняло меня. Надо было закричать от обиды и злости – я сжал эфес меча. С последних событий мне было разрешено иметь при себе оружие.

– Твоя борьба за мои привилегии – личная месть Одемирам или торжество справедливости?

– Я – Главная Судья Трона – запомни это. Моя обязанность остается прежней, несмотря на упраздненную бабской династией должность. Я восстановлю справедливость – ты вернешь роду честь и славу. Ты получишь статус и вернешься на Континент. Там твой дом.

– Почему? – глупо спросил я, не догадываясь, что скрывается за словами старухи. – Ты обрекаешь меня на вечную борьбу за идеалы, которых я пока не вижу, кроме сплошного вранья!?

– Что ты подразумеваешь под идеалами? – насмешливо взглянула на меня, красного от злости, Брюнхильда. – Молодую королеву Ваграма? Твой идеал – борьба в рядах Серого Братства. А идеал не должен быть досягаем, понимаешь?

– А зачем?

– Когда-нибудь поймешь. Сейчас в тебе бурлит молодая кровь, толкающая на безумные поступки. Прорыв через земли хессов все посчитали именно безумием. Но ведь ты пошел наперекор здравому смыслу. И выиграл. Братство выразило свое недовольство твоему своеволию, но я объяснила закоснелым в долгом сидении старцам, что иногда нужно безумство для победы. Ведь они тоже в молодости чудили и рисковали.

– Значит, Шип прорвался? – понял я, и чуточку отпустило.

– Жив, что ему сделается, – проворчала старуха. – В последний раз я видела его в Берге. Он развлекался с хозяйкой харчевни. Вернемся – я всыплю ему по мягкому месту. Бесстыжий переросток! Ты чего скалишься? Тебя ищет Магван, и не ради совместной пирушки. Есть у него интерес к тебе. Думай, что он хочет. Сейчас Магван – самый опасный для тебя человек и… непредсказуемый. Весь бардак на наших землях от скудоумия и беззакония некоторых властителей. А это еще один вопрос, который мы должны решить в ближайшие годы. Так что сам видишь, малыш, работы у нас много. Пора всех лордов и баронов поучить жизни.

Я вовремя сдержался и не спросил, каким же образом она собирается осуществить сии угрозы. Пряча улыбку, я прокашлялся и спросил:

– Значит, своим появлением здесь я поднял кучу ила со дна озера?

– Озеро, – хмыкнула старая ведьма. – Болото это, и ничто иное. В котором еще водится нечто светлое. Но не для тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе это может понравиться, и ты понесешься как слепая лошадь, в пропасть.

– Вульгарность – твоя вторая натура, ведьма? – грубо, как раньше называл Брюнхильду, спросил я.

– Да ты же все понял, малыш, – притворно вздохнула старуха. – Иди и жди, пока я официально не решу твои проблемы. Пожалуйста, не делай глупостей. Твое сердце должно оставаться свободным и расчетливым.

Мы вежливо попрощались. Старая ведьма! Я понял твое предостережение держаться подальше от Лации.

****

Я уже скучал несколько дней, ожидая решения по моему статусу, когда одним поздним вечером в открытое окно моей спальни влетел камень, обернутый в бумагу. Я перевесился через подоконник, пытаясь разглядеть шутника в сереющем саду, осмелившегося кинуть в дворцовые покои булыжник. Естественно, никого не увидел, и вернулся к камню. Медленно развернул бумагу, поднес к свече и с удивлением заметил, что это записка. Дело принимало интересный поворот. Написанное заинтересовало меня.

«Сегодня после полуночи идите к мосту Гвардейцев. Там вас будет ждать человек. Он хочет с вами поговорить».

Ни подписи, никакого намека на автора сего произведения. Но почерк я узнал сразу. Точно таким же была написана первая записка, предупреждавшая о покушении на королеву во время охоты. Неведомый осведомитель каждый раз ненавязчиво, но настойчиво напоминал о себе.

Я вызвал Крикуна и осторожно расспросил его, где находится этот мост Гвардейцев. И заодно попытался выяснить, как туда пройти.

– Господин, – Крикун был серьезен как никогда. – Это место имеет дурную славу. Мало кто знает, что ночная жизнь Одема принадлежит банде Потрошителя, а мост Гвардейцев – его вотчина. Зачем идти туда в такой час? Бросьте вы это дело! С чего вдруг вас туда потянуло?

– Молчи, умник, если не хочешь лишиться языка, – прибегнул я к угрозе. – Проболтаешься – я найду способ отправить тебя на галеры или в конюшни. Навоз убирать. Навечно, причем.

Моя угроза подействовала на слугу, так я хотел думать. Крикун больше не возражал на мои просьбы и довольно толково и обстоятельно описал мост, и не только как к нему можно подобраться, но и уйти незаметно. Множество ниш и потайных мест способствуют этому. Рассказ Крикуна слегка встревожил меня. Судя, по его словам, одному совать нос к знаменитому строению действительно не стоит. Отпустив слугу, стал собираться в дорогу. Первым делом я направился в казармы королевской охраны и отыскал там лейтенанта Ласара. Усач даже не стал до конца выслушивать мою просьбу.

– Конечно, господин Вадигор. Я буду сопровождать вас. Тогда, на охоте, моя карьера могла закончиться очень бесславно, но благодаря вашему мужеству и защите моей чести, я отделался только лишением месячного жалования.

– Надеюсь, вы не пострадали от этого?

– Да пустяки! Когда изволите прогуляться?

– С заступлением первой ночной стражи, – прикинул я возможность более скрытного передвижения по двору резиденции королевы. Ласар мог мне пригодиться. – Постараемся прибыть на место пораньше. Хочу оглядеться.

– Я могу взять карету, – обрадовал меня лейтенант. – Так мы быстрее доберемся до моста. Да и от любопытных глаз скроемся. Только вот еще парочка человек не помешает. Рискованно, знаете ли… Для верности, а?

– Для верности? – я крепко задумался. – Неплохая мысль, Ласар. А кого порекомендуете?

– Графа Скотура. Он давно жаждет пообщаться с вами. Так что верный случай представился. Я уберу лишние уши, и сам поведу лошадей. А вы можете вести беседу. Мне незачем подслушивать. Все мысли графа я давно знаю, и неожиданностей не жду. У Скотура множество связей, и нужных, и пустых. Сам черт ногу сломит в его взаимоотношениях с этими типами. Уж он-то сумеет найти нужных людей. Для будущего, господин Вадигор, для будущего…

Мы ударили по рукам, и я пошел готовиться к ночному путешествию. Говорят, на ловца и зверь бежит. Собираясь уже нырнуть под сумрачные своды дворцовых переходов, столкнулся с графом Скотуром. Он приветливо махнул мне рукой, словно прося остановиться.

– Господин Вадигор! Счастливый случай! Вы мне нужны. Избегаете встреч?

– Скорее наоборот, любезный граф, – ответствовал я. – Не могу пожаловаться на отсутствие внимания со стороны дворцовых завсегдатаев, отчего не могу заняться нужными встречами и делами.

– Какими? – тут же навострил уши граф. – Не сердитесь за излишнее любопытство, Вадигор! Просто ваша репутация пострадает, если после случая на охоте вы пустите корни во дворце королевы. Все ждут от вас новых подвигов, чтобы судачить о них во всех уголках этого великолепного здания. Не скрою: многие горячие головы готовы присоединиться к вам, чтобы встряхнуть сонное болото Одема.

Значит, Лация говорила серьезно о переустройстве Ваграма. Какие еще невидимые моему глазу течения есть во дворце?

– Вот как? Это меняет дело, – я внимательно посмотрел на Скотура. Парень на вид довольно простоват, но ума ему не занимать, в чем я убедился на охоте. Соображает быстро, не любит дворцовую напыщенность и бесконечное праздное шатание. – Мы можем где-нибудь поговорить?

– На лужайке перед фонтаном, – тут же прозвучал ответ. – Никогда не прячьтесь в кусты. У них есть уши. Пусть лучше видят, чем слышат. Богатая фантазия людей может дорисовать недостающие линии, но никто никогда не обвинит вас в заговоре без доказательств.

Я внял разумному совету. Мы повернули от дверей дворца и устремились к фонтану. Огляделись.

– Так что вы скажете о своих делах? – продолжил свою тактику наседания Скотур.

– Не желаете, граф, прогуляться до Гвардейского моста после полуночи? – вкрадчиво поинтересовался я. – Прогулка, если честно, не из приятных, как я подозреваю. Но ведь вы ищите приключений на свой хвост?

Скотур захохотал, нисколько не стесняясь того, как это будет выглядеть. Лужайка хорошо просматривалась с южной стены дворца. Граф заявил:

– Если бы я вас не видел в деле, вызвал бы на дуэль. Грубо, но метко: на хвост! Да, я хочу приключений. Ваграм погружен в спячку, и боюсь – надолго. Я не осуждаю политику Одемиров, но следует насторожиться. Молодые офицеры желают воевать со Степью. Все говорят о войне, которая рано или поздно начнется. Только слепой не видит, каких демонов вскармливаем мы своим бездействием. Так пусть начнется раньше. Кочевники уже давно облизываются на наши земли. Мы не против помахать мечами.

– Это уже серьезный разговор, – прервал я откровения Скотура, не желая быть втянутым в заговор, который, несомненно, существовал, но так далеко от моего понимания. – Для него подходит менее людное место, чем это. Ждите нас возле Королевских прудов в полночь. И возьмите с собой побольше острого железа. И верного человека. Ночь может быть веселой.

– Чего я и желаю, – воскликнул граф и махнул рукой на прощание. Я долго стоял на лужайке, обдумывая правильность своего решения. Вправе ли я вовлекать в темное и насквозь непонятное дело мальчишку? Мы были ровесниками, но я даже не сравнивал наши жизни и опыт. За моей спиной тяжелые годы обучения в Сером Братстве и у Ронгара, бои с хессами, опыт работы с такими виртуозами своего дела как Егерь, Поэт, Мастер… Но парень он толковый, хоть и горячий. Пожалуй, стоит на него поставить. Мне нужны в Одеме союзники.

– О чем вы так любезно разговаривали с бравым графом Скотуром? – Лация заставила меня вздрогнуть от неожиданности. Такое неожиданное появление королевы делает ей честь как умелому воину.

Я повернулся и склонил голову. Лация лениво обмахивалась веером, но глаза настороженно смотрели в упор на меня.

– Надеюсь, не заговор? Граф Скотур имеет репутацию авантюриста и дуэлянта. Значит, вы обсуждали что-то важное. Дуэль?

– Я не хочу выглядеть грубияном, госпожа. Это лишь обмен любезностями, пустая болтовня.

– Я подозреваю графа Скотура в сокрытии многих способностей. До поры до времени… Только не убеждай меня, что можешь отвлечься на пустую болтовню. Или у вас появились тайны, о которых я не должна знать? Мужчины всегда любят напускать туману на свои ничтожные авантюры. Если вы хотите запереться в винном погребе – зачем хитрить и изворачиваться? Скажи, и я понимающе отвернусь, только приставлю Крикуна, чтобы вы не перепились до смерти.

А к чему такая забота?

– Откуда ты узнала прозвище моего лакея? – удивился я.

– Он сам с гордостью заявил, что его следует называть так и никак иначе. Ты бы видел его важное и напыщенное лицо. Он очень гордится твоим подвигом.