Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц)

– Твоя душа слаба, – кивнул Поэт. – Ты должен закалиться. Многие наши братья одевают сердце в броню, когда собственными глазами видят смерть и страдания тех, кого должны были защитить, но не смогли.

– Это ненависть, Поэт.

– Это отчаяние и бессилие. Ненависть не помогает нам в служении Долгу. Егерь уничтожает своими руками того, кто нарушит законы Братства.

– Кому же вы служите?

– Себе. Только себе. Но иногда приходится идти на службу к тем, кто нуждается в нас. Сейчас это Дом Лоран. Из двух зол, что столкнулись лбами на Континенте, это – самое меньшее. Но мы и в этой ситуации играем только на себя.

– Я хочу знать законы Братства.

– Ты еще не наш брат. Посвящение будет нескоро. Если ты, конечно, не передумаешь. Или если доживешь до того времени.

– Служба герцогу Линду противоречит вашим принципам?

– Сложно сказать. Рядовой воин не сможет ответить. За нас решает Сход Братства. Лишь на нем ответственность за дальнейшую судьбу Ордена. Ошибаться нельзя… Гай, ты еще кусок сырой глины в руках опытного гончара. Твои глаза выдают чувства, а по лицу читается все, что ты хочешь сказать.

Буду считать, что Поэт меня убедил. Убедил в том, что лучше лишний раз промолчать, оставаясь при своем мнении, и это мнение не высказывать, кому бы то ни было. С этого момента я не буду шевелить губами, запрячу свои чувства глубоко-глубоко, а глаза мои будут блестеть как сталь клинка, и по ним никто не прочитает то, что хочет узнать. Это сложно. Но я таким стану.

На закате за нами пришли солдаты. Генерал Моран уже ждал нас.

****

К его чести, долго он нас не мучил, в противовес доблестному капитану, схватившему несчастных вагантов на дороге. Он выслушал нас, четко по-военному приказал солдатам снабдить нас провиантом, даже хотел дать лошадей, но Поэт вежливо отказался.

– С лошадьми мы уже не ваганты, – сказал он, улыбаясь. – Из-за этого можно нарваться на неприятности. Среди патриканцев встречается много любопытных и недоверчивых. Мы уж ножками.

– Не приближайтесь к мосту, – предупредил Моран, потирая косой рубец вдоль щеки. – Лучше бродами. Вниз по течению меньше суеты. А если хорошо спрятаться – есть все шансы доползти до Ленты.

Генерал был из той породы людей, которые бескорыстно и не задумываясь о личной выгоде, делают добро. Моран не стал нудно выспрашивать о причинах, побудивших нас лезть в осиное гнездо, да еще накануне большой битвы. Но Поэт поинтересовался:

– Почему вы отпускаете довольно странную парочку?

– Вы не представляете для меня какой-либо ценности. Я людей насквозь вижу, – слегка усмехнулся Моран, но его глаза умело прятали то, о чем нам знать не положено.

– Спасибо, генерал, – кивнул Поэт. – Постарайтесь напинать патриканцам, чтобы они поняли, что здесь есть хорошие воины.

– С нашим отношением к этой кампании я вряд ли смогу совершить что-нибудь полезное, – откровенно признался генерал и снова усмехнулся. – Ваш Кодр – забавный малый. Я и не подозревал у него о наличии других талантов кроме писарских.

– Что значит: «ваш», генерал? – вопросительно улыбнулся Поэт.

– Ну, господа! – Моран загадочно подмигнул нам и развел руками. – Пусть между нами останется хотя бы чуточку тайн.

– Понятно, – Поэт сразу заторопился. – Мы не прощаемся, генерал. Пошли, Гай.

И мы пошли к Ленте, куда Поэта тянуло, как кота к сметане. Мы сошли с дороги и стали пробираться перелесками и заброшенными деревнями к реке. Все время Поэт молчал, и даже мои попытки выяснить причину странного на мой взгляд поступка генерала Морана, не привели к должному результату. Напарник молчал.

Изредка нам попадались разрозненные группы оборванных солдат, бредущих по полям с пустыми руками. Их жалкий вид натолкнул меня на мысль, что дело очень худо, если солдаты ночью покидают позиции. На раненных они не похожи. Дезертиры. Доминик забыл о своей пастве.

Мы нырнули в небольшой овражек, и, пройдя около лиги, наконец, вышли к реке. Тунс в этом месте заметно убыстрял бег своих черно-маслянистых вод, но Поэт удовлетворенно кивнул головой. Мы даже не стали сооружать плот, и вплавь перебрались на другой берег, хотя течение снесло нас порядочно. Ночной воздух пробирал до дрожи наши тела, облепленные мокрой одеждой, и, чтобы согреться, мы почти бегом бросились по высокой траве к видневшимся вдали башням Ленты. Достигли мы города в предрассветном тумане.

Картина разрушений впечатляла. Под полуобвалившимися городскими стенами сотнями валялись тела убитых. Вперемешку. Солдаты-патриканцы и солдаты Алой Розы, ополченцы и лошади. Друг на друге, схватившись в последней для них бойне. Меньше всех повезло нашим парням. Мало того, что их хоронили в последнюю очередь, так еще и без должного почтения стаскивали крючьями в одну большую яму. Пользуясь суматохой, царившей на поле боя, мы шмыгнули в разлом стены и оказались в городе.

Здесь тоже шла активная работа. За дни осады город превратился в свалку трупов. Вонь стояла неимоверная несмотря на то, что погода уже не баловала жаркими деньками. Опасность чумного поветрия усугубляла суматоху. Специальные команды торопились очистить улицы, привлекая для этого всех, кто еще мог передвигаться самостоятельно. Чтобы не попасться в лапы похоронных команд, мы свернули в сторону от главных улиц. Впрочем, там было не лучше. Мы осторожно обходили завалы из камней и бревен, перешагивали через зловонные лужи. Я стискивал зубы и пропускал через них воздух. Не дышать совсем – этому меня еще не учили.

– Что мы здесь ищем? – просипел я.

– Да есть тут один…колдунишка, – Поэт вертел головой, не забывая посматривать и под ноги.

– С каких это пор Братство стало пользоваться услугами тех, кого ловит?

– Иногда это необходимо, – развел руками Поэт с наигранной виной на лице. Он нисколько не страдал от мысли, что с чужаками нужно иметь какие-то совершенно другие отношения. Я начал подозревать, что в своем темном прошлом Поэт частенько грешил помощью тех, кто не имел права вообще помогать ему. Пока я обдумывал прошлое Поэта, он занялся поиском. К моему облегчению эта пытка среди развалин оказалась недолгой. По каким-то особым и известным только ему приметам он нашел то, что искал. Мы нырнули в кривой переулок, где огонь не тронул ни одного дома. Впрочем, домами это было трудно назвать. Какие-то развалюхи, сараи. Они мало походили на жилье, но Поэт знал, куда идти. Конечно же, он выбрал самую ужасную дыру, какую только создал святой Патрик[12]12
  Лента находится на территории земель Протектората, чьи жители поклоняются святому Патрику.


[Закрыть].

– Эй, Борода! – Поэт наклонился над бесформенной кучей бревен, среди которых угадывался проем в эту берлогу. – Ты где спрятался, чертяка?

– Зачем я тебе понадобился, юноша? – незамедлительно последовал ответ из глубины и на свет вылез странного вида человек, больше действительно напоминающий медведя под стать своему убежищу. Он был большого роста, и размеры жилища заставляли его сгибаться пополам. Как он вообще живет там?

– Значит, понадобился, – Поэт похлопал по плечу хозяина берлоги.

– Вспомнил, – проворчал Борода.

На самом деле бороды у него не было, но огромная шапка немытых и всклокоченных волос придавала ему вид растрепанной копны сена. Маленькие глазки цепко оглядели меня, что-то дрогнуло в неподвижных зрачках.

– В дом пригласишь?

– Заходи, если не брезгуешь.

Мы заползли в так называемый дом, где стояла ужасная вонь. Никакой мебели и в помине не было, и мы уселись, преодолевая брезгливость на полусгнившую солому. Мне казалось, что колдуны живут немного лучше.

– Рассказывай, – вздохнул хозяин берлоги и превратился в неподвижную статую.

– Я ищу Магвана, и мне интересно знать о нем все, в том числе и где он сейчас.

– А ваше Братство уже не в состоянии выяснить о человеке все? – хмыкнул Борода. Кажется, он был немного озадачен.

– Не задавай слишком много вопросов, – Поэт нахмурился. – Помнится, раньше ты и рта не раскрывал без моего согласия. Слова лишнего не скажешь.

– Так раньше и Братство свирепствовало не в пример нынешним временам, – смиренно ответил на это Борода. – До сих пор икается. А теперь вы мягче стали. Дали вам оборот магистры из Ламберга? Я слышал, что патриканцы уже в Андальских землях?

Мне эти словесные препирания начали надоедать. И я хотел на воздух, пусть и отравленный миазмами разложения. Но запахи берлоги уже вызывали у меня тошноту.

– Ладно, Борода, – Поэт тоже сообразил, что пора переходить к делу. – У нас мало времени. Ты уж постарайся выложить все, что знаешь про этого человека, что слышал о нем. Дело важное, касается всех.

– Ты помог мне – я помогу тебе, – кивнул Борода. – Только моя помощь будет незначительной. Лично с ним я не встречался…

– Дай нам след Магвана. Этот дерзкий ходит где-то рядом. Он нужен Братству.

– Старый знакомый, – ухмыльнулся Борода. – Я слышал, что он отменный бабник и обольститель. Женщины падают перед ним пачками.

Поэт поморщился, но предпочел промолчать. Я стал слушать с интересом. Скупой рассказ не мог утолить мое желание узнать о Магване.

– Кто-то говорит, что Магван – тайный шпион Союза Трех, но где этот Союз, и что это такое на самом деле – мало кто знает. Предполагают, что за Драконьими Зубами. Редким путешественникам ведь все равно нет веры.

Борода помолчал, перебирая в руках неизвестно откуда появившиеся четки, словно собираясь с мыслями.

– Его надо искать не только среди знатных родов, но и в монастырях, в приютах.

– С чего бы? – удивился Поэт.

– Магван сеет семена будущих изменений, – туманно изрек хозяин. – Пройдет несколько лет, начнутся большие потрясения. На Магване завязаны многие люди, даже те, кто об этом ничего не знает.

С этими словами Борода так глянул на меня, что по моей спине пробежали ледяные иглы, нестерпимо зачесалось под лопатками.

– Магван – не патриканец?

– Нет, но в землях Протектората его хорошо знают. Ему дают беспрепятственно перемещаться по дорогам, дают деньги на исполнение заказов.

– Каких заказов?

– Не знаю. Побочных, наверное. Настоящая цель Магвана – не смута между Розами, а поиск чего-то или кого-то. Языком сей парень не треплется, и это вызывает уважение.

Поэт хмыкнул.

– У него есть нора?

– В любом доме, где живет вдовушка, или молодая особа, – хохотнул Борода. – Сейчас таких очень много, недостатка нет. – А еще графини, герцогини, да и просто симпатичные бабешки.

– Хватит! – раздраженно крикнул Поэт. – Скажи, где его можно сейчас найти? Примерно… Я не думаю, что ты знаешь, в какой постели он сейчас валяется. Погадай, в конце концов…

– Неделю назад – я знаю точно – он ночевал у одной дамочки, болтал с ней о пустяках за полночь. А утром ушел на восток от Ленты. Скорее всего – в Коты, а если не туда – тогда в Глотку. Хотя один черт…

– Он был в Ленте? – поразился Поэт.

– Да, он был здесь. Вот и все, что я могу сказать.

– Ты видел его? – продолжал наседать мой напарник.

– Я не стал окликать его, когда увидел его на улице. Он и не хотел, чтобы его кто-нибудь узнал. Капюшон, надвинутый на глаза – вот и вся его защита. Не думаю, что Магван разглядел меня в полоумной толпе подыхающих людишек.

Больше тут ловить было нечего. Мы с большим облегчением выползли на свежий воздух, если его можно было назвать свежим после грязной берлоги, оставив Бороду в глубокой задумчивости. Поэт на прощание похлопал его по плечу и посоветовал заткнуть рот на ближайшее время, а если постараться – забыть навсегда об этом разговоре.

– Мы хоть сейчас и пушистые, но руки еще длинные и умеют обращаться с опасными предметами, – улыбнулся Поэт, но в этой улыбке чувствовался оскал зверя. Борода все прекрасно понял, и уныло проводил нас до дверей.

Солнце стояло на закате, и Поэт предложил как можно скорее убраться из города, и устроиться где-нибудь в поле.

– Мертвяками воняет, – наконец-то учуял он отвратительный смрад, висевший над Лентой. – У колдуна слишком мало места, и потолок низкий. Заметил, как он себя ведет? Скоро потребует для себя достойного вознаграждения и привилегий. Прохиндей!

– Не похож он на колдуна, – задумался я.

– Колдун он, колдун, – заверил меня Поэт. Мне бы расспросить его получше о тебе. Интересно все же…

Что интересно – Поэт так и не сказал. Мы торопились выбраться из города, пока вечерняя стража не удосужилась перекрыть все проломы в стенах и остатки ворот, занятая сейчас совсем другими делами. Дезертиры с обеих сторон были не редкость в нынешнее время, а сейчас побеги приняли невероятный размах. Впрочем, нам, как всегда, повезло. Мы выскользнули из Ленты и удалились на несколько лиг, прежде чем нашли стог полусгнившего сена, и зарылись в него, вдыхая прель вперемешку с мышиным пометом.

– Почему ты не узнал у колдуна, где живет та женщина? – задал я мучивший меня вопрос. Если Братству так нужен Магван – Поэт поступил неосмотрительно. Нужно вынюхивать любой след, даже если он недельной давности.

– Нет смысла, – буркнул Поэт. – Все равно Магван затуманил ей мозги, и для нее он останется приятным ночным воспоминанием, не более того. Какой-то ловелас, давший ей все, что она желала. А Борода – очень внимательный и хитрый соглядатай. У него есть куча мелких стукачей, и он руководит всей этой сворой. Но ты же не услышал ни одного имени. Борода никого не сдал. Боится. Сядь мы Магвану на хвост – он сразу поймет, кто его предал. Однажды я спас шкуру Бороды от расправы в обмен на службу лично мне. Братство об этом союзе не знает, кроме тебя.

Поэт зашевелился и многозначительно замолчал. Дураком я не был.

– Считай, что я ничего не слышал. Хотя этот союз мало тебе помог.

– Страх уходит из крови всей колдовской братии, – задумался Поэт. – Вся его благодарность за спасение – это безбоязненная ухмылка. Никто уже не дрожит от имени Серого Братства.

– Ваша истинная цель – запугать людей?

– Серое Братство было создано не для запугивания населения, а для порядка на землях. В Эпоху Беззакония[13]13
  Эпоха Беззакония длилась триста лет и прославилась своей неуемной жестокостью и бесконечными войнами. В этот период рушились города и уничтожались древние династии, а миром правили магия и разбой. Лишь после установления порядка началась Обновленная Эпоха.


[Закрыть] свирепствовали маги, а в лесах и городах рыскали кровожадные банды головорезов. Крестьянские поля пришли в запустение, отчего на всем Континенте наступил голод. Как в таком мире жить? Первые бойцы Братства вступали в банды, входили в доверие к шарлатанам, чтобы выяснить все их планы. И когда были собраны все доказательства их вины – Братство одним ударом уничтожило всю эту мразь. Конечно, приходилось все держать в тайне, потому что волшебники что-то подозревали, но мы и их обвели вокруг пальца. С тех пор Орден держит под своим крылом и ударные отряды, и боевых магов. Это к тому, что ты удивляешься, почему я чуть ли не целуюсь с колдунами. Братство воюет с врагами их же оружием. Вот так, голову мы срубили, а остальными занялись те, кто сейчас господствует в своих Домах. Нас боятся только те люди, которые мутят души честных трудяг и крестьян. Если все будут сыты и довольны, то никто больше не захочет бегать с оружием по лесам и убивать. Братство всегда стремилось сохранять мир на Континенте.

– Но как же тогда вечная распря между Розами? Ведь их вражда – ваша пища.

– Ты прав, иначе пока не получается, – согласился Поэт. – И нужен единый хозяин с большой дубиной в одной руке, и со сладким пирогом – в другой. Только тогда мы уйдем, и не будем напоминать о своем существовании. Если бы Братство существовало во времена жизни этих святош – Патрика и Доминика – то никогда бы оно не позволило вырасти Розам. Поверь мне.

– Хорошо, все это понятно, – я вытянул гудящие ноги и устроился поудобнее. – Но почему Егерь хочет видеть меня в вашей компании? Я что, особенный?

– Я сам удивляюсь. Егерь – человек умный и скрытный. Если он пожелал втянуть тебя в наше болото – сиди и не трепыхайся. Служи Братству и не чирикай. Потом спасибо скажешь.

Спасибо, утешил ты меня, друг. А что делать мне, непонятно откуда взявшемуся и непонятно куда бредущему?

10

В Котах следы Магвана еще теплели, но по скупым рассказам обывателей сонного городка, еле дышащего в окружении вековечных дубов и сочного мшаника, такой человек действительно был здесь. Он переночевал в единственной харчевне и поутру исчез, как прошлогодний снег. О нем бы никто и не вспомнил, если бы не наша настоятельная просьба рассказать все о странном пришельце. Плохо было то, что Магван купил лошадь. Теперь догнать его было очень сложно. Конечно же, о цели своего путешествия он никому не говорил. Поэта известие больше озадачило, чем расстроило. У меня тем временем возникло две мысли: Магван играет с нами, забавляется, видя наши потуги догнать его. Может быть и так, что он заманивает нас в укромное место для быстрой расправы. Ладно, буду надеяться на Поэта. Он опытный человек, сообразит что-нибудь. Вторая мысль была крамольной. Никто не хочет ловить Магвана. Как-то уж вяло, робко действует Братство. Отрядило на поимку матерого врага двух человек – причем, попутно, только и всего – один из которых даже не понимает, почему он вообще связался с Орденом.

Обуреваемый такими мыслями, я плелся за Поэтом, и мое настроение не поднялось даже после покупки двух неплохих лошадок. Уже не было смысла таиться и косить под вагантов. Кто в лесной глухомани будет обращать внимание на странных путников? Мы рванули в Глотку, еще большую дыру, чем Коты. По этому поводу Поэт сделал замечание:

– В землях Ланса полное запустение. А ведь магистрату Ламберга следовало бы побеспокоиться. Это ведь их союзник. Еще один год такого попустительства, и Ланс качнется к лону церкви Святого Доминика.

Скачка по разбитым и совершенно заброшенным лесным дорогам не столько утомляла, сколько усиливало мое недоумение. Что забыл в этом захолустье Магван?

– Мне не нравится дорога, – внезапно остановил свою лошадь Поэт и нахмурился. – Она превращается в болото. Насколько я знаю, за Глоткой начинаются гиблые места. Болота тянутся на много лиг, почти до Галл.

– Магван заманивает нас в ловушку, – бодро заявил я.

– Почему бы и нет? – задумался Поэт. Поведение его становилось все более странным.

Мы проехали еще немного, пока дорога совсем пропала из вида, и торжественно въехали прямиком в болотистые леса. Из-подо мха проступала ржавая вода, под копытами лошадей вязко гуляла зыбкая почва, пышная зелень деревьев постепенно сменилась чахлыми кустами и угрюмостью высохшего ивняка и тополей. Два раза лошади проваливались по самое брюхо, пока мы не выбрели на сухое место.

– Сделаем привал, – предложил разумную вещь Поэт, глядя на небо.

Солнце еще не зашло за горизонт, но здесь, в мрачном и сыром месте, окруженном со всех сторон стеной леса, уже наполнялись чернотой тени, а крики то ли птиц, то ли голодных зверей все чаще раздавались из глухомани. Я каждый раз вздрагивал, вспоминая при этом рассказы жителей Глотки о тайнах местных топей.

– Надо разводить костер, – сказал Поэт, спешившись. – Боюсь я – дело не обойдется привалом. Будем ночевать. А без огонька нас сожрут начисто.

Лошадей мы стреножили, чтобы они могли пощипать сочную травку, и далеко не уйти. Из дорожных мешков Поэт достал нехитрую снедь. Страхи страхами – а кушать хочется.

– Я догадываюсь, куда мог уйти Магван, – рассуждал Поэт. – Его можно было назвать дураком, но он знает, что делает. Хитрец. Он наверняка не пойдет в сторону Туберга. Слишком скучно для него бродить в захолустье. Хотя дьявол его разберет, что ему вообще нравится.

Словно в ответ на его слова по кронам деревьев пробежал ветер, где-то за нашими спинами раздался гулкий вздох, лошади всхрапнули. Ветер еще сильнее затянул свою верховую песню. Поэт сделал охранное движение руками, словно упоминание о дьяволе в его законное время накличет беду.

– А на юге? – прервал я неприятную тишину. Мне самому было не по себе.

– Там жизнь, люди. На его месте я бы пошел туда. Просто мы имеем дело с незаурядным противником, и заранее предугадать его действия невозможно.

– Можно, если знать все места его лежки, – возразил я. – И тогда будет гораздо легче следить за ним.

– Пытались, но все наши люди куда-то исчезали. Братство решило не рисковать в дальнейшем, и перестало таким образом отслеживать Магвана. Тут нужен совсем неожиданный ход, который ему незнаком.

– Слушай, Поэт, я же вижу, что ты с неохотой бродишь по болотам и лесам, – решил я проверить своего напарника. – Столько лет вы ловите одного человека, и не можете схватить его! Да не поверю ни за что! Вы что-то скрываете! И вообще, куда мы идем?

– Откуда ты взялся на мою голову? – проворчал Поэт.

– Егерь дал.

– Вся беда в том, что Егерь считает своим долгом поймать Магвана красиво и изящно, в лучших традициях Серого Братства. Он хороший воин, но не понимает, что без помощи тех же врагов нам ни за что не собрать сведения о Магване. Я бы поймал его уже три раза, но что-то мешало: наша милость, благородство, что ли. Не знаю. Используй я малую толику того, что зовется коварством, хитростью, подлостью – Магван уже беседовал бы со своими душеприказчиками. Но судьба бережет хитреца, а он чувствует это и играет с нами как с котятами.

– В попытках поймать Магвана Братство похоже на осла, – вынес я свое решение, шевеля палкой угли. Надо было подкинуть очередную порцию дровишек. – Что он такого сотворил, что его надо поймать обязательно?

Ответа не последовало.

Вопреки ожиданиям всяческих пакостей, ночь прошла очень спокойно. Где-то ухала сова, беспрерывно трещало какое-то насекомое под самым ухом, стонал ветер, застряв в кронах деревьев. Мы проснулись от зябкого тумана, наползавшего с хмурых болот. Костер уже давно потух, подернувшись сизой пленкой пепла. Поэт, посвежевший и выспавшийся, энергично оседлал лошадей, поторопил меня, и мы двинулись вглубь леса по едва заметной тропке, усеянной сырыми листьями и хвоей. Я был уверен, что напарник знает эти места, спокойно двигался следом.

Дорога закончила свой причудливый бег среди зарослей ивняка, черемухи и колючих кустарников, круто оборвавшись вниз, где текла неширокая протока, черная и стылая на осеннем ветру. На другом берегу угадывалось какое-то строение, перекошенное от старости.

– Это что? – поинтересовался я.

– Остров, – коротко ответил Поэт и передернул плечами. – Придется перебираться туда вплавь.

– Зачем? – резонно спросил я.

– Надо, – уклонился Поэт.

Как будто правда, которую он мне, вероятно, откроет на острове, будет иметь печальные для меня последствия, а протока не даст мне сбежать обратно домой!

Мы поспешили с переправой. Вода все равно теплее не станет. Поэт объяснил, что речные протоки Тунса раскинули свои рукава по всей земле Ланса, и здесь очень много островов, удобных для скрытого проживания. Вот один такой человек и живет здесь.

Он встречал нас на пологом берегу. Седобородый старик с пронзительным взглядом из-под низко надвинутой широкополой шляпы опирался на суковатую палку, обхватив ее цепкими пальцами. Мощные руки были потемневшими от солнца, а кое-где на коже выступали белесые пятна.

– Мир тебе, Ронгар-Отшельник, – простучал зубами Поэт, вылезая из воды. Момент для приветствия был более чем идиотским. Хотя кто знает – может, здесь так и принято.

– Отвечаю взаимностью, – церемонно кивнул Ронгар. – Что вас привело в мой дом? С чем пожаловали?

– Пришла пора поучить молодых волков, – Поэт совладал с собой и перестал стучать зубами, не спеша, пригладил мокрые волосы и стал одеваться. – Я привел к тебе одного из них.

– Давненько я не видел вашего брата, – скрипнул Ронгар. – Лет десять прошло. Кто же был последним?

– Ходок, – напомнил Поэт. Но я видел, что старикашка все прекрасно помнит, издеваясь над моим напарником. – Он стал знатным бойцом, скажу тебе. Но сейчас он не на Континенте. Так что не спрашивай более о нем.

– Опять серьезные дела для Серых?

Не дожидаясь ответа, старик повернулся к нам спиной и, опираясь на палку, довольно резво пошагал в сторону домика, а мы, дрожащие от порывов холодного ветра, вырывающегося из горнила протоки, двинулись за ним. Что-то мне надоели бесконечные переправы через холодные реки.

– Кто еще знает, что вы здесь? – Ронгар даже не обернулся, задавая этот вопрос.

– Мы отпустили своих лошадей обратно перед тем, как переправляться сюда. Теперь любой, кто видел нас в Котах и Глотке, подумает, что мы сгинули в болотах, когда животные вернутся обратно.

– Все изощряетесь, – проворчал старик. – Простота дела – не ваш стиль, а, Поэт?

Поэт благоразумно промолчал. Я терялся в догадках, кем мог быть Ронгар. Если судить по недружелюбному, но терпеливому взгляду, он когда-то здорово обиделся на Братство, но, тем не менее, к нему изредка приводят неофитов на обучение. Что это за учеба? Каждый играл свою роль, и не сердился на неласковый прием и неожиданное вторжение. Кругом одни недомолвки.

Пока мы грелись у костра, старик не проронил ни слова, переворачивая дрова в огне концом палки. На невысокой треноге висел закопченный котелок, в котором парила вода. Ронгар, видимо, собирался что-то варить. Но вместо какой-нибудь крупы старик вытащил из-за пазухи тряпку, развернул ее, взял щепоть сушеной зелени и бросил в булькающую воду. Подождав, когда забурлила вода, он снял котелок. У него была даже поварешка из бересты. Он зачерпнул варево и дал каждому из нас по очереди. И пока мы не напились как следует странного питья, продолжал молчать.

Мы занялись сушкой одежды. Ронгар внимательно посмотрел на нас и спросил:

– С чем пришел? Зачем этот мальчишка здесь? А, я догадываюсь…

– Ты знаешь, а не догадываешься, – поморщился Поэт. – Не нужно жаловаться на потерю памяти. Брось свои детские игры. Мне нужно знать все о Магване. О нем ты слышал, я надеюсь.

– У нас, служителей культа Агведы[14]14
  Культ Агведы – старинный культ воинов-храмовников, собирающих реликвии и артефакты ушедших эпох, легендарных героев и темных сил. Существует поверье, что, собрав все имеющиеся в мире реликвии, Агведа возьмет власть над миром.


[Закрыть] существует целая система сбора разных слухов, вестей. Не трудись спрашивать, Поэт. У Серого Братства тоже хватает тайн.

Ронгар подбросил в костер мелко нарубленных сучьев, разворошил уголья, чтобы огонь сразу взял свежую пищу.

– Много лет назад прошел слух, что через Ворота[15]15
  Ворота – другое название Драконьих Зубов


[Закрыть] проходят люди с другой стороны и называют эту землю Алам. Так говорят, я не проверял. Мало кто пробовал добраться до Алама с Пафлагонии, все чаще морем. А вот оттуда лезут шарлатаны, шпионы, да и просто любители приключений. Мы же судим по мельчайшим изменениям в обществе. Враги становятся друзьями без каких-либо причин, хотя месть крови не допускает подобных примирений. Истинные друзья стали резать друг друга.

– Это происходит повсеместно, – заметил Поэт. – Таков мир.

– Правильно, да не всегда, – оборвал его Ронгар. – Много непонятного. Наши люди есть везде, во всех местах Континента: городах, деревнях, кабаках, харчевнях, дворцах. Они прощупывают настроения, выявляют зарождающиеся интриги. Кто-то меняет планы, уже решенные и согласованные, и это, согласись, странно.

– Я слышал, что вашей целью не является политика в чистом виде, – ухмыльнулся Поэт. – Ваши интересы куда как другие.

– Одно другому не помеха, – загадочно ответил Отшельник.

Я зевнул. Вот почему мне не нравится какое бы то ни было тайное братство. Топчутся на месте, делают таинственные лица, говорят непонятные вещи. И ведь знают, о чем идет речь!

Ронгар пытливо посмотрел на меня. Я спокойно воспринял его взгляд, словно меня не касалось, о чем шел разговор. Не кривя душой, честно признаюсь: я не хочу быть крутым парнем и спасать чью-то задницу. А Егерь заставляет меня быть тем, кем хочет видеть в своих мечтах. И рано или поздно я таковым и стану. Грустно.

– Ваш Магван ищет парня лет пятнадцати-семнадцати, вот как твой напарник.

– Зачем? – Поэт в глубокой задумчивости тоже поглядел на меня.

– Истоки его желания надо искать много лет назад, когда родился человек, способный перевернуть обычаи народов и их жизнь.

– Говори яснее, Отшельник. Я знаю, что люди Агведы любят пускать пыль в глаза.

– Ты слышал о Претендентах?

– Да.

– Алам не хочет новизны, но мир рано или поздно станет другим. Лучше или хуже – не знаю. Но Магван стоит в ряду будущих событий, хотим мы все этого или нет.

– Вы его тоже ищете? – поразился Поэт.

– Нет, – засмеялся Отшельник. – Мы ему не нужны, как и он – нам. Он избегает Серого Братства. А почему? Сам догадайся.

– Легко сказать, – проворчал напарник. Ронгар запутывал нас сознательно, потому что знал не больше, чем мы, иначе говорил бы яснее. А так – словесная шелуха. Лично мне стало еще тоскливее. К Магвану подмешали культ Агведы, каких-то Претендентов. Куда я попал?

– Значит, Претенденты? – хмыкнул озадаченно Поэт. – Ладно, это уже что-то. Надеюсь, вы не будете вмешиваться в наши дела?

– До тех пор, пока наши дорожки не пересекутся, – предостерег Ронгар. – Корона Мира – не шутейная вещь, сам понимаешь.

– О-оо! – протянул Поэт. – Так вот куда ниточка тянется! Ну, спасибо за хорошую беседу! Завтра я ухожу, старик. У тебя есть два года, чтобы обучить этого птенца всем премудростям жизни. Деньги в ваш Храм уже привезли.

– Я знаю, – кивнул Ронгар. – Иначе бы не пустил на остров. Но разве за год можно дать мальчишке науку, которой все мы посвящаем целую жизнь? Насколько я помню, Ходок жил у меня три года, а уж Егерь – все пять.

– Время не ждет, Ронгар, – сухо обронил Поэт. – Тебе не будет трудно с мальчишкой. Голова у него работает.

Я медленно начал злиться, неотрывно глядя на напарника. Он ни разу не обмолвился, что хотят со мной сделать. Егерь и Поэт решили, что мне нужна нянька по жизни? Я должен делать то-то и то-то? За меня будут думать, кушать, спать, любить женщин? Расписали на долгие годы мою личную жизнь! Два года на острове со странным стариком! Я же с тоски загнусь!

– Почему я ничего не знал? – яростно насел я на Поэта. – Спросили вы меня, хочу ли быть воином? Может, я хочу стать звездочетом или главным поваром у герцога Линда?

– Эй, Гай! – Поэт постарался улыбнуться, но у него ничего не получилось, как только он наткнулся на мою физиономию. Сказал примиряющее: – Для тебя будет лучше, если ты два года с пользой проведешь здесь, чем под знаменами Святого Доминика. Кто знает, может, твой первый бой станет для тебя и последним?

– Не всем же так везет, – остывая, пожал я плечами.

– А знаешь ли ты, что на третий день после нашего ночного разговора, того самого, весь университет забрали в казармы? – голос Поэта стал жестким. Он проследил за моей реакцией на свои слова и удовлетворенно кивнул: – Так-то, друг мой. Здесь ты будешь жить два года и делать то, что скажет Ронгар.

Я и не заметил, как наступил вечер, помогая Поэту собраться в обратный путь. Отшельник показал мое место в своей развалюхе, где можно спать. Давненько я не ощущал такой тишины, когда все уснули. Казалось, что в ушах стоит звон, набирающий силу где-то внутри мозга, и пробирающийся наружу, причиняя немалые неудобства. Я вертелся с боку на бок на камышовой подстилке, и не мог провалиться в сон. Даже Поэт дышал через раз. Какая-то сонная одурь разлилась вокруг. Энергия человека, прожившего на острове много лет, давила на меня, заставляла трепетать. Мне было не по себе. Мысли роились плотным клубком, затягивая в один комок Магвана, Претендентов, загадочную Корону Мира и еще невесть что, не имевшее названия. Почему это происходит со мной? Чем я не угодил небожителям? И что еще говорил Ронгар об истоках желания? Кто завязан в непонятной борьбе? Кланы, рода, соперники за престол какого-нибудь государства? Эта мысль показалась мне стоящей после попыток понять происходящее. Но при чем здесь я? Тайна рождения преследует меня по пятам. Отсутствие матери и отца (бабка говорила, что они умерли, когда я только глазел на потолок из своей люльки), жизнь со странной старухой в глухих дебрях, всячески оберегающей от людского глаза и обучающей меня странным вещам, которые пока мне не очень пригодились. Однако ей ничего не помешало отправить меня в Таланну, ближе к тем, от кого скрывала. Странные противоречия, которые не дают мне никакой ниточки, чтобы разгадать смысл последних событий.