Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

– Десять золотых, – буркнул толстяк, а сам нет-нет, отрывает взгляд от пола и смотрит на реакцию гостя.

Реакция оказалась неожиданной. Рука Егеря схватила хозяина за ворот кафтана и рывком перегнула через стойку.

– Слушай, умник, внимательно, – негромко, но с различимой угрозой в голосе сказал фарогар толстяку, распластанному на грязной поверхности словно лягушка. – Я прекрасно знаю, что, где и сколько нужно платить в Лебене. Однажды я переплатил, но там был смысл, а здесь не вижу ничего, за что пришлось бы отдавать кучу денег. Хочешь иметь дело с нюхачами[38]38
  Нюхачи (сленг) – сотрудники налоговой службы, проверяющие правильность ведения финансовой и хозяйственной деятельности купцов, торговцев, владельцев игорных домов, притонов, трактиров, гостиниц и приютов. Имеют неограниченные возможности для наказания провинившихся или скрывающих «черную кассу».


[Закрыть]?

– Нет, благородный господин! – залепетал хозяин, заметно задыхаясь от душившего его ворота. – Этой напасти мне не пережить. Вы же знаете, что нюхачи ищут любой предлог наложить лапу на имущество честных людей… Устроит четыре золотых?

– Можно было и поменьше, – проворчал Егерь, но ворот отпустил. Постарался сделать довольное лицо. – Да ладно, считай, что это доплата за твое будущее усердие… честный человек.

– С превеликим удовольствием, – толстяк неуклюже раскланялся за стойкой, на что Нисла громко фыркнула.

– Как твое имя?

– Модо[39]39
  Модо (лебенское наречие) – слюнявый.


[Закрыть], – сверкнул глазами хозяин.

– Кто же назвал тебя так, сердешного? – откровенно ухмыльнулся Егерь.

– Спасибо папаше, – буркнул Модо. – Назвал младенца, а сам смылся в неизвестном направлении. Пришлось расхлебывать его шутку. Парни проходу не давали, чтобы не обозвать и надавать тумаков.

– Сменил бы имя.

– А зачем? Уже привыкли. Человек, ежели ему вдалбливать в голову каждый день подряд одно и то же, перестает замечать, какой он на самом деле… Есть у меня одна свободная комната, без клопов. Сам выводил!

– Приготовь ее. Через час придем. Да, обед подашь наверх. Надеюсь, у тебя кормят не тухлятиной?

– Как можно? – оскорбился Модо. – Все в наилучшем виде!

Егерь оставил на стойке один золотой в задаток, кивнул Нисле, и вместе с ней вышел на крыльцо.

– Ну и тип, – снова фыркнула девушка, поправляя сползающий с плеч лук. – Того гляди и прирежет.

– Не прирежет. У него на роже написано дрожать и подхалимничать. Не тот человек. Однако наш вид не ввел его в заблуждение. А его поганую руку, если она нырнет в мой карман, я отрублю с превеликим удовольствием.

Егерь не злился, а просто знал, что говорил. С такой публикой нужно держаться соответствующим образом, а то оставят в дураках, да еще и в спину смеяться будут. Он оглядел просыпающиеся улицы, и чтобы не выглядеть более чем странно в этот утренний час, не спеша спустился с крыльца и пошел по утоптанной тысячью ног дороге в самое сердце Лебена – на базарную площадь. В этом отношении провинциальный городишко ничем не отличался от других своих собратьев, будь они или в землях Протектората или в земле Оушн. На небольшом пятачке земли скапливалась большая масса народа, старающегося не столько продать товар, а сколько пообщаться, узнать последние новости, обсудить сплетни и домыслы, чтобы потом хорошо выпить или затеять рискованное дело. Именно здесь Егерь надеялся узнать о странных пришельцах, замеченных на побережье. Выпивка и блеск монет развяжет любой язык.

Вытоптанный людьми и скотом участок земли, предоставленный городской управой специально для торгов, представлял собой забавное зрелище. Место, где велась торговля, было огорожено многочисленными повозками, возле которых дымились костры, а из фургонов торчали босые грязные ноги, и доносился храп. Кое-где народ уже проснулся, и кто-то раздувал огонь из тлеющих углей, чтобы прогреть замерзшие за ночь конечности.

На путников глядели искоса, но без какой-нибудь вражды. Мало ли странного народа бродит сейчас по округе. Война сорвала многих с насиженных мест, и теперь не редкость встретить вооруженных до зубов пилигримов.

Егерь подошел к палатке, в которой сидела немолодая женщина, и, нахохлившись от холода и сырости, тянущейся с земли, грела руки над маленьким костерком. На длинном столе стоял бочонок в окружении деревянных кружек.

– Что продаешь, мать? – поинтересовался Егерь, усаживаясь за стол.

Нисла неодобрительно засопела, но присела следом.

– Если хочешь согреть кишки – то мое пойло тебе как раз подойдет, – простуженным голосом ответила женщина. – Рановато для покупателей-то. Да и на купца не похож.

– Не пытайся быть ведуньей, – улыбнулся Егерь, – а налей-ка лучше полную. Я тут посижу, пока туман не рассеется.

Хозяйка палатки плеснула ему в кружку темно-бордовую жидкость, пахнущую, к удивлению фарогара, вовсе недурственно. Смесь вишни и кисло-сладких ягод, растущих на склонах Красных Холмов, – сообразил Егерь, отпив глоток из кружки. Одобрительно кивнул.

– Чего приперся? – неожиданно рявкнула женщина и недобро сверкнула глазами. Егерь поперхнулся, но, проследив за ее взглядом, увидел на пороге палатки карлика в ветхом одеянии. Изо рта посетителя вырывался пар.

– Дай мне, Олия, кружечку твоего волшебного эликсира, – довольно грубым голосом, не уступающим хозяйскому, проговорил карлик и вдруг шмыгнул. – Промерз я до самых косточек, пока шел побережьем.

– Никто тебя не звал сюда, Сухарь! – отрезала женщина. – Проваливай, давай-давай! Знаю, что за твоей душонкой ни гроша!

– Иногда ты становишься очень злой, Олия, – укоризненно покачал головой карлик и протопал на коротких ножках до скамейки, подпрыгнул и сел рядом с Егерем. Нисла настороженно поглаживала лук.

– Девочка, я догадываюсь о твоих намерениях, – сразу вычислил принадлежность Нислы к слабому полу Сухарь и подмигнул. – Расслабься! Ничего я не подсыплю твоему дружку.

– Олия, налей еще одну кружку, – попросил с улыбкой Егерь.

– Да он же настоящий прохиндей! – Олия не остывала, но кружку наполнила. До самых краев.

Карлик быстро осушил ее и, крякнув от удовольствия, повеселел.

– Мир не обделен великодушными людьми! – он посмотрел на Егеря и подмигнул едва заметно.

– Откуда идешь, Сухарь? – Егерь полагал, что за бесплатную выпивку карлик обязан развязать свой язык. Мелкие детали в мешанине образов и в хаосе мыслей могут вывести на едва видимый след.

Карлик и не думал что-либо скрывать.

– Из Паунса. Я уже два месяца в пути. Пора искать берлогу на зиму. Вот думаю, Лебен подойдет для таких целей. Что думаешь, девица? Не скоротаешь со мной зиму?

– Перебьешься, – отрезала недружелюбно Нисла. – Допивай и проваливай!

– Женщины из одного теста вылеплены, – по-дружески, понизив голос, сказал Сухарь фарогару. – Стоит одной завестись – другая тут же подхватывает песню. А по тебе и не скажешь, что похожа на Олию.

– Вот еще! – фыркнула девушка.

– Закажи еще по одной, – поглядел карлик на Егеря донельзя усталыми глазами. – А потом разбежимся по разным углам.

– В Паунсе тихо? – фарогар подал знак Олии, дождался, пока она наполнит кружку, и только потом пододвинул ее к карлику.

Сухарь уже не спешил и смаковал каждую каплю напитка.

– Корабли Морской Гильдии уходят в море, нагруженные под завязку. Но куда бежать? Некуда! По ту сторону Драконьих Зубов их не ждут.

– Патриканцы наступают?

– Пока я вижу, что наступило затишье, воин, – карлик охватил Егеря цепким взглядом. – В Берге сколачивают ополчение.

– Много заметил?

– Достаточно. Кроме глаз у меня есть еще уши и быстрые ноги. Это помогло мне вовремя исчезнуть из города.

– А что еще?

– А ничего, – хихикнул карлик. – Что это ты вдруг стал интересоваться чужими делами?

– Ищу кое-кого, – Егерь положил на стол одну золотую монету. – Думал, дорога свела тебя с интересными людьми. А ты, оказывается, все время от чего-то или от кого-то убегаешь. Ладно, пошли мы… Не мое дело.

Со скучающим видом фарогар вышел из-под навеса. Нисла многозначительно посмотрела на Сухаря, но ничего не сказала, и покинула палатку следом. Торговый люд просыпался. Со всех сторон слышался гул голосов. Где-то остервенело лаяли собаки, мычали коровы. К Олии потянулись ранние выпивохи.

За рукав Егеря осторожно дернули. Он оглянулся, но никого не увидел. Только после повторного подергивания, более настырного, воин догадался посмотреть вниз. Карлик, насупившись, переминался с ноги на ногу.

– За угощение, конечно, спасибо. Это к тому, чтобы ты не считал меня скотиной. Ты ищешь чужаков?

– Не нарывайся на неприятности, – предупредил его Егерь.

– Да их у меня на хвосте десяток, – беспечно махнул рукой собеседник. – Обо мне не переживай.

– Какой заботливый и вежливый карлик, – язвительно сказала девушка.

Сухарь пропустил мимо ушей колкость, и так как Егерь пошел в сторону базара, засеменил рядом, смешно передвигая ноги.

– Ты можешь мне сказать что-то важное?

– Я же не зря брожу по Континенту, – обиделся Сухарь.

– Докажи.

– Семь храмовников Агведы торчат в Лебене уже трое суток, – торжественно заявил карлик. – А ты не из их шайки, парень. Так? Тебе нужны они?

– Да я об этом знал вчера, – нарочито лениво ответил Егерь, внутренне насторожившись. – Мимо, Сухарь.

– Хм, ладно. Ты знаешь, с кем я шел из Паунса в Лекс? Догадаешься?

У Егеря часто забилось сердце. Он каким-то образом почувствовал, что сейчас скажет недомерок. Нужно только сдержаться, не показывать, насколько важна весть о чужаках.

– С кем? С бродячими артистами, наверняка, – придав голосу равнодушие, ответил следопыт. – Их сейчас развелось великое множество.

– Ага! – хитрая бестия поняла, каким образом можно было заинтересовать Егеря. – С тебя пять золотых реалов! Гони монеты!

– Успеешь, – отрезал фарогар. – Первым делом я хочу услышать от тебя интересную историю.

– Задаток – два реала! Чтобы не передумал оплатить за важную весть, – продолжал торговаться карлик.

– Позволь, я проткну его поганый рот стрелой! – возмутилась Нисла и ловко взяла лук наизготовку. – Это же грабеж!

Егерь сделал властный жест рукой, и девушка опустила лук, ворча под нос проклятия, которые обрушатся на наглого коротышку после того, как он отойдет от них на пару шагов.

– Чтобы это золото превратилось в твоем кармане в головешки!

– Золото не горит, – рассудительно заметил Сухарь. – Его можно расплавить, но я до такого цинизма не дойду.

– Откуда ты взялся?

– Твой хозяин позвал!

Девушка от неслыханной дерзости только открыла рот, и слова, готовые сорваться с ее языка, застряли в горле.

Егерь вытащил из внутреннего кармана деньги и положил в грязную ладонь Сухаря. Два ярких кругляшка исчезли в недрах драной куртки. Карлик со счастливой улыбкой кивнул:

– Теперь можно вести разговор. Эти парни прибыли издалека, из Алама, как я понял. Они ищут путь к Вечным Смотрителям. Я подслушал их разговор у костра. Один из них хорошо говорит на нашем языке. Проговорился на мое счастье. Так вот, Смотрители им нужны для подготовки к приходу Претендента, которого аламцы ожидают со дня на день. В их задачу входит расчистка дороги к Драконьим Зубам, если возникнут некоторые неприятные обстоятельства. Ну, вдруг соперник всплывет…

– Всплывет? – переспросил Егерь, ощущая непонятное волнение. – Так и сказали?

– Да.

– Сколько их было?

– Четверо. По ним видно – тертые калачи. Нож под ребра засунут – не поморщатся. Но ведь ты тоже не слабак, воин?

– Дальше!

– Они хотели пожить в Лебене неделю. Вчера я их видел здесь. Остановились в трактире «Бездонная бочка». Все.

Карлик снова протянул руку, и Егерь без лишних колебаний вложил в нее обещанную награду. Информация стоила того. Это уже было что-то полезное и нужное для него. Сухарь же довольно шмыгнул носом, и собрался было уходить, но вдруг передумал и сказал:

– Ты бы мог дать мне работу, воин. За один золотой в неделю. Лучше шпиона не найдешь.

– Я подумаю, шнырь, – Егерь ускорил шаг, стремясь оторваться от назойливого спутника. Нисла не отставала, поглядывая через плечо на стоящего посреди площади Сухаря. Фарогар думал над словами карлика. Что-то было не так, какая-то неувязка. Он не привык доверять первым попавшимся проходимцам, набивающимся на службу. Если идет сброс ложных вестей для Серого Братства, то становится ясным, что заинтересован в этом Лебедь. Колдуну ничего не стоит узнать, кто идет следом за ним. Карлик сдает тех, кто мешает храмовникам. Агведа стремится поставить над миром своего Претендента, и потому так активно сталкивает Егеря с аламцами. Пока они разбираются между собой, храмовники благополучно первыми достигают Смотрителей. Да, такая работа тянет на Третий Чин!

****

Последние две ночи Лация спала плохо, если только это можно было назвать сном. К постоянно мучавшей ее жажде прибавилась стойкая и неосознанная тревога – на уровне инстинкта – что вокруг древних стен бродит опасность. И она пострашнее кочевников. Кстати, их стало меньше. В долине горели костры, возле которых расположились степняки. Как только солнце выглядывало из-за изломанных шапок холмов, они по десять-двадцать человек пробовали прорваться за стены, но натыкались на меткую стрельбу оборонявшихся. Памятуя о скудном наличии стрел, арбалетчики тщательно выцеливали врага. Было десять выстрелов – и десять трупов остались между камней. Но степняки уносили убитых с собой, прихватив и такие драгоценные боезапасы.

Лация вспомнила рассказа барона Афлега о неких скуртах. Похоже, что легенды об оживших тварях начинают воплощаться в жизнь. Как только огромная луна зависала над крепостью, раздавался шорох и цоканье по камням, причем одновременно с двух-трех сторон. Девушка вставала с жесткой подстилки, служащей ей вместо постели, и шла к бойцам, сторожившим ворота и бойницы. Арбалетчики сжимали в руках оружие и напряженно всматривались в серебряную полосу света, лежащую на склонах каменистых холмов.

– Что видно? – спрашивала она, зябко кутаясь в мундир Шима, пахнущий потом и гарью от магического огня.

– Неясно, – пожимали плечами стражники. – Кто-то кружит вокруг нас, но это не кочевники. Покрупнее будет.

Шим возник из темноты. Он угрюмо созерцал величественную картину ночи, долго молчал, что-то обдумывая в своей голове.

– Это хессы? – даже с некоторой надеждой (!) спросила королева. Легко узнаваемые, а потому и предсказуемые враги, были для нее желаннее, чем непонятные и ужасные скурты.

– Нет. Я вчера посылал двух человек на ту сторону холмов. Никаких хессов нет поблизости и в помине. А вот баланги закрыли путь к единственному источнику. Если только…

Шим замолчал, но Лация заинтересовалась. Не зря новоиспеченный командир квадрона рискует своими людьми, чтобы разузнать обстановку вокруг крепости. Это хорошо. Он не пал духом, продолжает бороться. Пусть шанс спастись был мизерным, но имел место быть.

– Что происходит за холмами?

– Баланги закрывают дорогу к морю, а если идти по гребню холмов, то можно выйти к Сангарскому святилищу. Там леса, вода, еда. И рукой подать до Драконьих Зубов.

– А хессы? Они не контролируют разве эти земли? Вадигор рассказывал, что они доходили до самых гор, и чувствовали себя совсем неплохо.

– У них есть своя территория, за пределы которой они не рискнут вылезти, – пояснил Шим. – Она похожа на узкую ленту, в пределах которой хессы и живут. А скурты не дают им совать нос дальше определенных границ.

– Все-таки они существуют? – вырвалось у Лации.

– Ну да, – Шим передернул плечами. – Спаси и сохрани нас от мерзости и ужасов сих творений земных!

– Это они по ночам бродят вокруг?

– Может быть.

– Значит, могут напасть, – упавшим голосом произнесла Лация.

– Отойдем, энни, – Шим предусмотрительно отодвинулся, давая Лации пройти в тень развалин. Он наивно предполагал, что здесь их не подслушают. – Вам прекрасно известно, или вы уже догадываетесь, что мы долго не протянем. Я не хотел говорить горькую правду – а придется. Я решил прорываться в сторону Сангара по гребню, где нас не достанут баланги. Пока у людей есть силы, мы сможем осуществить задуманное. Пусть кто-то погибнет в пути – остальные имеют шанс. Маленький, но шанс.

– Почему именно в Сангар? – невольно задрожал голос Лации. – Нас уничтожат, как только мы приблизимся к внешним кольцам.

– Ничего подобного! – вдруг хмыкнул Шим. – На саму территорию, где наложено табу, никто не посмеет сунуться. Баланги ревностно охраняют свои земли, хессы – свои, а скурты – так они сами по себе, изгои природы. А мы проскользнем мимо них и укроемся в священной роще. Там вода, и самое главное – башня! Там сможем отсидеться и решить, что делать дальше.

– Это ловушка, – обреченно вздохнула Лация. – Мы все глубже и глубже толкаем руку в пасть зверя. Можно прорваться к морю…

– Энни королева! – воскликнул с излишней горячностью Шим. – Этот путь, безусловно легче, но при одном условии: если на наших плечах не будут висеть преследователи. Но баланги нас переловят раньше, чем достигнем прибрежных дюн. Нельзя опускать руки! Я не прощу себе, если упущу возможность убежать из чертовых развалин! Ханвар с магами только-только решают, как нас уничтожить, а скурты не ожидают дерзкого шага. Я оставлю трех-четырех человек для прикрытия нашего отхода. Они будут изредка стрелять по степнякам. Пусть думают, что мы еще здесь.

– Значит ли это, что ты оставляешь их на верную смерть?

Лация была поражена не той легкости, с которой Шим отдавал людей в лапы смерти, а тактической гибкости, проявившейся в скромном доселе человеке, простом до вчерашнего дня воине. Жертвуя малой частью, он искал выход из тупика, чтобы спасти остальных.

– Если выживем – я назначу тебя командиром фиррона[40]40
  Фиррон – кавалерийский отряд численностью 400 всадников.


[Закрыть], – потрясение еще не прошло, но Лация знала, что говорила.

– Обязательно выберемся, – улыбнулся Шим ободряюще.

– И кто же останется прикрывать отход?

– У меня есть люди из племени куяргов.

– Однако! Я думала, что они все уже вымерли! – удивилась Лация.

Куярги считались лучшими воинами на всемпобережье Западного океана в ту эпоху, когда предки нынешних правителей Союза еще только-только начинали осознавать необходимость объединения разрозненных сил. Эти самые куярги с готовностью приносили свои жизни в жертву богам, но только с оружием в руках. Смерть на поле боя считалась самым лучшим исходом жизненного пути. О такой славе мечтали все, включая женщин и детей. Надо ли говорить, что стариков в этих племенах практически не было.

– Кровь куяргов течет в каждом десятом жителе Камбера, – усмехнулся Шим. – Так что нам сказочно повезло, что после магической атаки осталось несколько таких воинов. Они истинные куярги, и никогда не отрицали свою принадлежность к славному роду. Все, что я знаю про них – достаточно для успешного отхода. Готовьтесь к походу, моя королева. А я осчастливлю парней.

Шим не шутил, не ерничал, произнеся эти слова. Он говорил так, словно жизнь и смерть всего лишь игра, странным образом переплетенные в одну прочную нить, а живые люди – некие игрушки в руках Всесоздателя.

Мысли Лации перекинулись на далекого теперь брата, ищущего приключений в далеких краях. Магван не ведал, что младшая сестра погибает в раскаленных солнцем развалинах древней крепости. Какие хитросплетения дорог судьбы возникают в жизни человека по воле Танара-Всесоздателя! Магван ищет Гая, который канул в неизвестность, о ком еще живы воспоминания последних дней! И как знать, что сделает брат, когда узнает о Вадигоре всю правду? Не толкнет ли его ревность на новые безумства, кои он творит сейчас в Пафлагонии?

Лацию привлек внимание нарастающий шум у ворот. Шим, оказывается, уже организовал сбор отряда по собственной инициативе. Впрочем, так и должен поступать будущий командир фиррона. Сдержанно разговаривающие воины с некоторой настороженностью поглядывали на стены, но ничем не выдавали своего страха или волнения, и вместо недопустимых в этот момент колебаний проверяли боевое снаряжение.

– Я оставил Гринтара с куяргами, – шепнул на ухо Лации Шим, оказавшись рядом. – Он сам попросил меня об этом.

– Надеюсь, что он простит нас, – пробормотала потрясенно королева.

– Переход будет опасным и тяжелым, а Гринтар слишком слаб. Мы не сможем заботиться о нем так, как полагается.

– Подождите меня немного, – закусила губу Лация и быстро зашагала в сторону слабо стонущего офицера.

Молодой человек тяжело дышал и без конца облизывал пересохшие губы. Не зная, что сказать, девушка взяла его руку, поразившись тяжести кисти. Гринтар открыл глаза с мутной поволокой, узнал королеву.

– Спасибо, – прошептал он. – Я надеялся увидеть вас, энни, в последний миг.

– Мы уходим на Сангар, – только и могла сказать Лация, чувствуя, что совершает подлость по отношению к верному офицеру.

– Правильно, – моргнул глазами Гринтар. – Не терзайте себя мучениями. Шим меня предупредил. Я сделаю все возможное, чтобы заморочить голову Ханвару. Дня три у вас в запасе будет.

– У них маги, – напомнила Лация. – Они сразу поймут, что в крепости нет отряда.

– Уходите! Чем раньше уйдете отсюда – тем больше шансов на спасение, – Гринтар сжал свободной рукой локоть девушки. Пальцы были сухие и горячие. – Прощайте!

Он закрыл глаза, но губы его продолжали что-то шептать. Речь перешла в бессвязный бред. Лация освободила руку от неожиданно цепких пальцев офицера, погладила его по щеке и быстро отошла. На сердце лежал тяжелый камень, а к самой себе она испытывала небывалое отвращение. Впервые, наверное, дан урок, насколько достается ей благополучие, благодаря вот таким героям ненужной войны. Ради них стоит добраться до Ваграма и осмыслить всю свою жизнь, начиная с самого начала и вплоть до будущих времен.

Шим развеял ее тоскливые мысли. Он держал в руках меч. Рядом крутился Пак, в последнее время переставший надоедать своим присутствием своей подопечной. Каждый вечер телохранитель молча кланялся и исчезал в сумерках, возвращаясь только к утру. Ничего не говоря, он ложился на не успевшую остыть за ночь землю и засыпал. Или притворялся спящим. Слуга старательно избегал вопросов королевы, только вот при атаках степняков тщательно оберегал ее.

– Выходим, – выдохнул Шим и махнул рукой.

Поредевший отряд тощей змеей заскользил между камней и стал выбираться на гребень холма.

– Впереди идут опытные и сильные бойцы, – шепотом объяснил Шим. – А вам, энни, я советую держаться в середине, и ни в коем случае не выходить наружу. Что бы ни случилось – не бегите! От скуртов не скрыться в любом случае, а так мы как-то сможем защититься.

– Это моя обязанность, – Пак загородил девушку своим тщедушным телом. – Дай мне еще четверых воинов с длинными копьями. Там мы сможем отгонять скуртов.

Пак явно что-то знал и скрывал. Настолько он выглядел уверенным. Слишком уверенным и спокойным. Люди, идущие в неизвестность, так не держатся. Волнение, свойственное любому смертному, легко заметно. Но ведь это был старина Пак.

– Что задумал? – улучив момент, Лация спросила слугу, идущего впереди.

– Все будет хорошо, энни, – обернулся Пак и обнажил зубы в улыбке. – Я буду рядом.

– Успокоил, – проворчала королева.

Отряд, поредевший еще на пять человек, выскользнул в начинающую сереть ночь. Шим сновал из головы колонны в ее хвост, тихим шепотом подгонял отстающих, подбадривал, и даже успевал пошутить. Шагали быстро, стараясь не производить лишнего шума, что было нелегко. Мелкие камешки предательски выскальзывали из-под сапог, и с кажущимся громовым в тишине раскатом скатывались вниз по откосу. Колонна тут же замирала, ощетинившись оружием, вслушивалась в ночь, и только потом, когда опасности не возникало, продолжала путь. Лации стало казаться, что они никогда не закончат поход, балансируя на грани страха и надежды. Бывают же счастливые исключения – и скурты не выйдут в эту ночь на охоту. Заболеют, передерутся, направятся в другую сторону, почуяв добычу более лакомую, чем пахнущие потом и железом люди.

Они появились. Причем сразу – с трех сторон. Одна зверюга моментально перерезала тропинку позади отряда, вторая молча уселась впереди, и ее сверкающие даже в темноте глаза немигающе уставились на людей. Движение сбилось, и через мгновение дружина превратилась в растерянную кучку, не знающую, что делать. Еще две твари приближались снизу, отрезав все пути отступления. Вверх далеко не убежать – всем стало ясно.

Скурты отличались от хессов. Они были похожи, скорее, на бойцовых низкорослых собак. Их тела были более плотными, сбитыми в сплошной комок мускулов, короткий хвост вздыблен, а мощные лапы подогнуты для мгновенного прыжка. Короткая, почти усеченная, морда была заросшей жесткими волосками. Вроде и не страшен зверь, если встречался с хессами, и знаешь, что те особой красотой не блещут. Но вот повадками и звериной хитростью скурты намного опережали своих сородичей.

– Копья вперед! – крикнул Шим, пихая кулаками солдат. Говорить шепотом, чтобы не привлечь внимание спящих балангов, уже не имело смысла. Он вовремя встряхнул оцепеневший отряд.

Скурт прыгнул, и уже в воздухе пытался изменить линию полета. Копья взметнулись вверх и упали под наклоном, упираясь одним концом в землю. Тело твари тяжело рухнуло на наконечники и задергалось в конвульсиях. Одновременно с прыжком первой твари три остальные рванулись вперед. Большая часть солдат тут же была разметана по сторонам. Воздух огласился криками боли, страха и завываниями умирающих.

Пак толкнул Лацию в сомкнувшийся квадрат из ваграмских рыцарей, а сам перекрыл движение того скурта, который стелющейся походкой пытался прорваться сзади. Животное с ходу бросилось на твердо стоящего человека, умудряясь размахивать лапами крест-накрест, отчего удары получались размашистыми, рвущими плоть имевших неосторожность попасться под страшные когти воинов. Но как только скурт оказался возле своего главного противника, тот отошел в сторону, и его рука метнулась вперед. Большой нож с крюком на конце вспорол брюхо и вошел в податливую плоть. Пак резко дернул нож обратно, превращая кишки и жилы в рваные нити. Скурт взревел и завертелся волчком на месте, безуспешно хватая рану зубами, словно пытаясь закрыть разорванные края шкуры. Кто-то добил третьего скурта, чье рычание перешло в хрип, и тут же замолк.

Наступила звенящая тишина. Люди замерли от ужаса, осознавая, в какую беду они попали. Шим шепотом ругался, наводя порядок в поредевших рядах. Лация вопросительно посмотрела на него.

– Нас осталось слишком мало, – понял ее Шим. – Мы можем не дойти…

– Надо попытаться, – слабым голосом выдохнула королева. Она чувствовала, что еще немного – и она потеряет сознание. – Чем быстрее мы уйдем с гребня – тем больше шансов, что кочевники не догонят нас.

Она как заклинание повторила слова Гринтара.

В подтверждении ее слов со стороны крепостных развалин донесся едва слышный вой. Степняки пошли на приступ. Как только они узнают, что им противостоит горстка отважных куяргов, неминуемо сметут их и направят погоню по свежему следу. Для Ханвара нет ничего слаще, чем королева Ваграма в его руках. Сладостная весть о его доблести и храбрости разнесется по Степи и объединит разрозненные племена под единым стягом. Вот что страшило Лацию больше всего, а не опасность попасть в плен, и таким образом, оказаться в унизительном для ее сана положении.

Отряд прибавил шаг и, не оглядываясь, пошел по гребню холма. А за ними неслышной тенью скользил последний оставшийся в живых скурт.

****

Муфазар. Асура. Пустыня

Самое удивительное в этой злополучной истории, случившейся с нами в проклятом городе, было не то, что удалось в очередной раз избежать неминуемой гибели. К этому я стал привыкать, и поэтому пленение воспринял спокойно. Удивление и трепет вызвал сам город. Мертвый, заброшенный – он привлек своими страшными тайнами. Встающие из небытия воины, вынужденные еженощно обрастать плотью, чтобы маяться непогребенными сотни и сотни лет – вот вечное проклятие, оставившее в моей душе заметный след. Стоило задуматься. А чем я лучше горцев? Такой же мятущийся, не находящий себе места в жизни, живущий в постоянном и непрекращающемся бое, рискуя однажды стать пищей для червей. В конце концов мы все смертны, и нет никого, кто бы избежал печальной и немного завораживающей участи. Я, это уж точно, не встречал таких. Пожалуй, лишь Ронгар знает, как прожить дольше всех. Мое настроение не стало лучше. Но плечо Мастера внушало доверие. Мы должны что-то придумать.

Наши жалкие остатки пригнали в лагерь нисайцев. Сотни легких шатров, спасающих от ставшей ненавистной жары, окружали один, стоящий точно посредине. Он отличался от прочих белоснежной тканью поверху и большими размерами. Весь путь через многочисленные заслоны и сторожевые посты позволил во всей красоте обозреть, насколько враг Адирияха силен вооружением, и подготовлен к войне. Бихуры Схоора рано или поздно предадут своих военачальников, устрашенных только одной демонстрацией силы. Им не за что драться, как и нам. Только жизнь и конечная цель имеет какую-то ценность в нашем положении. В первом же бою рабы сбегут, предоставив возможность дисциплинированным и храбрым солдатам возможность самим испытать удар нисайцев, которые преданы своему главному божеству – правителю Нисайи. Это прекрасный образец хорошо сколоченной шайки. Одежда их хоть и поистрепалась после погони за нами по жарким пескам, но в отличие от нас в их глазах светился огонек сытости и довольства. На своем гортанном языке они выражали явно не лестное, что думают о нас.

Перед шатром нам преградили дорогу. Отряд из восьми человек со свирепым видом обнажил клинки. В их намерении порубить нас в мелкую крошку никто не сомневался. Они контролировали пустую площадку вокруг ставки Садихана. Сопровождающий нас всадник спешился и властным жестом приказал освободить путь.

Садихану на вид казалось лет сорок; его старила густая черная борода. Нижняя губа полководца была надорвана, и мне все время казалось, что он беспрерывно кривится в злой усмешке.

Садихан поглядел на нас с нескрываемым изумлением, поцокал языком.

– Это все? – голос его оказался довольно молодым.

– Да, мой господин, – кивнул сопровождающий, стоящий за нашими спинами. – Но мне казалось, что после ночевки в Асуре никого не останется.

– А ты не скрываешь, что кого-то зарубил по пути, Ошек? – теперь уже подозрительный взгляд окинул своего подчиненного. – Я тебя хорошо знаю.

– Если бы их было больше – я не задумывался бы, – загадочно улыбнулся Ошек.

И оба разом засмеялись, запрокидывая головы к потолку, словно посвященные в некую тайну, недоступную нам. Мы сбились в плотную кучку, готовые к любым неожиданностям. Такой смех никому не понравится. Наслышанные о зверствах нисайцев, мы уже решили, что дорого продадим свои жизни, какую бы кару нам не выдумали.

– Стоит заковать паршивых грабителей в цепи и послать в Шаураф, – опечалился нашей судьбой Садихан. – Наисветлейший будет очень доволен подарком. Самое меньшее одиннадцать дней он будет слушать байки об Асуре!

Нисайцы снова захохотали, теперь уже похлопывая друг друга по плечу. Вот же веселые люди! Удачный день прибавил им, наверняка, настроения.