Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

– Умница, понимаешь, – Корс зловеще улыбнулся, как он это умел делать. – Давайте, валите отсюда побыстрее. На всякий случай дам ребят, чтобы сопроводили вас и эту парочку до места. А вы завтра возвращайтесь на борт. Гуляйте!

– Слушаемся, капитан! – рявкнули двое счастливцев.

– Так что, пошли? – Гуляш сжал челюсти и пошевелил плечами. – Бежать не советую. Здесь каждый третий – мой человек. Поймают – пожалеете, что родились.

«Гуляш и Таракан – не степняки, – размышляла Лация, пока их вели по извилистым улочкам Мирры, – а значит, есть реальный шанс вырваться из их лап. Только вот кто прислал за мной корабль? Не эти ведь животные?»

10

Пафлагония. Егерь

Они успели выскользнуть из города до того момента, как лорд Эйлинг перекрыл все лазейки, тропки, дороги и мелкие дыры. Не сказать, чтобы Егерь очень уж волновался по этому поводу, но лишняя задержка для выяснения личности могла оказаться губительной. Главный тракт был закупорен наглухо конницей капитана Заринга, а по обеим сторонам в дозорах стояли отряды арбалетчиков. Но Егерь перестал бы себя уважать, если такое препятствие было бы непреодолимым с его способностями. Увлекая Нислу совсем в другую сторону от Лебена, куда-то на северо-запад, кустиками, ложбинками, прикрываясь покровом ночи – Егерь сумел выйти из кольца оцепления. Теперь их путь лежал строго на север. Возле подошвы Красных Холмов он намеревался свернуть правее и нырнуть в густые дубравы Розеттского леса. Там все свое, родное. Именно возле Розетты обосновался штаб Серого Братства. Егерь рассчитывал взять коней и уже верхом пробираться в Ламберг. Путь неблизкий – за десять дней не добраться. Конечно, если бы у него за спиной не брела Нисла, за такой срок ему ничего не стоило совершить такой бросок.

После затяжных дождей наконец-то выглянуло солнце, уже слишком слабое, чтобы согреть мокрую землю своим угасающим теплом. Осень надвигалась неумолимо и вполне зримо. Ее присутствие ощущалось утренними заморозками, налетом инея на траве и листьях деревьев. Кутаясь в плащи, подбитые мехом, Егерь и Нисла упорно продвигались к Холмам. И как только на горизонте замаячили лесистые вершины, подернутые глубокой синевой, они резко изменили направление.

Еще через два дня они быстро пересекли старую дорогу, ведущую с Красных Холмов в Глинт. Можно было рискнуть и пробраться в город с этой стороны, но по многочисленным слухам, в Глинте стоял крупный отряд головорезов-патриканцев, командиром которых был Леггер – отъявленный душегуб и развратник. Егер имел все основания опасаться за жизнь Нислы. Стрелы меткой девчонки не спасут. Фарогар преодолел соблазн обзавестись лошадьми. Розетта манила кажущейся безопасностью.

У Нислы вдруг возникло подозрение, что за ними кто-то неотступно идет. На привале возле лесного ручья девушка поделилась своими мыслями.

– Словно небольшой зверек, все время кругами ходит, когда просыпаюсь ночью. Сопит, пыхтит, но не приближается к костру.

– И когда ты его почувствовала? – усмехнулся Егерь.

– Уже три дня. Выбирались из Лебена – такого не было.

– Он сел на хвост четыре дня назад, – задумался Егерь. – Если бы я был уверен, что Лебедь знает о моем намерении покинуть город – сказал бы, что это его человек. Я старался исчезнуть быстро. Неужели старый хрыч пронюхал что-то?

– Давай, поймаем, – загорелась Нисла. – Сделаем вид, что разбрелись по сторонам, потеряли дорогу, и выманим зверя.

– И кто пойдет живцом? – Егерь насмешливо посмотрел на Нислу.

– Я, – ответила девушка, и торопливо добавила: – Я серьезно!

– И я серьезно. Это очень опасно, – попытался вразумить спутницу фарогар, но опыт профессионала подсказывал, что это тот самый вариант, когда можно прихватить надоедливого соглядатая. – Нам не нужны проблемы. Одна проблема – это задержка. А задержка – это потеря времени, которого нам и так не хватает.

– Справедливо, – кивнула Нисла. – Если не хочешь ловить – пойдем дальше. Только теперь придется смотреть в оба.

– А ты держи свой арбалет наготове, – напомнил Егерь, перелаживая ножи в рукава. – Жаль, нет Философа. Он бы не отказался поохотиться на такой хвост.

– Кто это такой? – полюбопытствовала Нисла. Это было новое имя, которое она узнала из уст Егеря.

– Повезет – увидишь, – нахлынули мрачные мысли, но Егерь встряхнулся. – Ладно, пошли потихоньку.

Пройдя изрядный отрезок пути, они, наконец, вышли к Розеттскому лесу. Редкая пожелтевшая листва дубов жалобно шумела под напором верхового ветра. Духмяная прель осенней листвы, уже успевшей упасть на землю, кружила голову, а попадающийся кое-где мох пружинил под ногами. Монотонно долбил кору дерева дятел, встрескивала сойка. Закатное солнце окрасило лес в золотистую патину; засверкали паучьи кружева между ветвями.

– Хорошее место, – огляделся Егерь. – Будем ночевать здесь. Сейчас нет смысла забираться вглубь леса. Дальше идут такие дебри, что ночью бродить там очень глупо.

Егерь быстро разжег костер, который весело затрещал, пожирая ветки. Спешить было некуда, и Нисла с основанием разложила на плаще запасы еды.

– Сколько нам еще идти до твоего дворца? – критически оглядев все богатство, спросила она.

– Весь день завтра. Пойдем быстро, так что не отставай.

– Да ладно! Напугал! Не отстану.… Значит, сегодня покушаем по-человечески. Хватит куски на ходу жевать.

Фарогар куда-то исчез, и вскоре появился с котелком, в котором плескалась вода.

– На, поставь на огонь. Кашу сварим.

Пока ждали, когда разварится крупа в котелке, Нисла решила спросить:

– Что значит: Серое Братство, Егерь? Какими вы делами занимаетесь, я имею в виду, настоящими делами? Неужели все это время носились за колдунами и ведьмами, а потом передаете в руки инквизиторам в Дом Благочестия[45]45
  Дом Благочестия – широкая сеть ревностных служителей религиозного порядка. Борется с магией и волшбой посредством пыток и казней. Иначе зовется Службой Небесного Рая. Слабое подобие Серого Братства, не ведет даже агентурной работы в различных слоях общества.


[Закрыть]?

– Это лишь средство для поддержки нашего Братства, – не сразу ответил Егерь. – Мы заключаем договор с любым Домом, с каким пожелаем сами, или же кто захочет с нами сотрудничать. А сейчас мы связаны с Домом Лоран, и все, что проповедует герцог Линд и его компания, нам нужно защищать. Интересы Лоран – наши интересы. У патриканцев воюют маги. Не такие сильные, как раньше, но бед доставить могут. Герцог приказал нам убрать их с игральной доски.

– А когда истекает срок договора?

– Вот тогда мы прекращаем все отношения с ними. Бывшие союзники превращаются во врагов. Не всегда – но и такое бывало. Слишком много противоречий возникает между нами. А мы, в силу идей, проповедуемых Братством, наживаем врагов очень быстро.

Нисла сняла котелок с огня, разломала калач пополам, и одну половину протянула Егерю.

– Ешь, а то каша остынет… Ты ведь выполняешь задание не герцога, так? Недаром не остался в Лебене, где твой опыт пригодился бы войскам.

– Все слишком серьезно. Патриканцы усилились невероятно, и это очень странно. Откуда деньги, люди? Они теснят Алую Розу по всем направлениям. Где-то пускают магию в ход. Но не это беспокоит нашу верхушку. Зло идет в мир не от патриканцев. Корона Мира готовится к встрече с новым хозяином. И от нас зависит, кто станет новым хозяином. Куча всякого дерьма тянет руки к мощному властительному артефакту, не зная, как управлять силой, вложенной в него. Нам, всем бойцам Братства, дан приказ: выявить всех Претендентов и всячески им мешать овладеть Короной.

– Для того чтобы ваш человек взял ее, – догадалась Нисла.

– В соображении тебе не откажешь, – польстил ей Егерь.

– А чем он лучше остальных Претендентов? – искренне не понимала Нисла.

– Потому что мы знаем о каждом то, что он сам не знает или забыл. И какие у него мысли. Наш человек имеет в себе много хороших качеств, но и он не свят. Однако поверь, в этом мире из всех Претендентов право взять Корону имеют лишь два человека.

– Ага! – воскликнула девушка. – Есть еще один? Давай же, рассказывай!

Нисла поплотнее завернулась в плащ и с нескрываемым любопытством посмотрела на Егеря. Тот едва уловимо усмехнулся.

– Есть много людей, стремящихся к обладанию артефактом. И самое печальное: они могут стать Владетелями. Каждый из них. Несмотря на ложь в словах, черную душу, корысть в делах. Не все такие – но побеждают именно лживые. Они легко идут на обман, и с таким оружием побеждают своих противников. Сейчас никто из нынешних Претендентов не представляет собой средоточие добродетелей. Кроме двух, да и то с различными оговорками.

– Кто же тогда отвечает за равновесие в мире? – Нисла задумалась. – Если Корону возьмет человек храмовников – мы все захлебнемся в крови. Тут я с тобой согласна, и поддерживаю стремление Братства уничтожить такого Претендента. Но я не знаю других.

– И не надо, – Егерь стряхнул крошки со штанов. – Доставь нам удовольствие завершить дело. Знаешь, я тебя сейчас могу удивить. Наш человек не стремится стать обладателем Короны.

Нисла лишь хмыкнула. Не очень-то ей верилось в полную бескорыстность такого поступка. Отказ от неограниченной власти влечет за собой желание взять лакомый кусочек в другом месте. А что, если Серые ведут тонкую игру, отвлекая своих врагов от главной цели? Девушка даже испугалась таких мыслей. Эдак можно пропасть в глубоких подвалах мощных сил, ведущих смертельную битву вот уже на протяжении многих лет.

– Что, не удивил? – Егерь покрутил головой с озадаченным видом. – Не веришь в такой поступок?

– Он правильно делает, – неожиданно вырвалось у нее. – Мне жаль его. Перед ним стоит нелегкий выбор, и он почти наверняка мучается правом выбора.

– Это твои мысли или деда с Холмов?

– Дед здесь не при чем, – пожала плечами девушка. – Просто я сама научилась думать гораздо шире, когда смотрю на человека. Что-то всегда сокрыто от глаз.

Егерь впервые посмотрел на Нислу с нескрываемым уважением. Она не казалась уже наивной девчонкой, увязавшейся за бывалым воином лишь для удовлетворения собственной мести. Не такая она простушка, эта лесная дева. Как раз подходит для тайной работы. Братству нужны новые бойцы. Слишком большие потери понесло оно в последнее время.

– И ты что-то высмотрела?

– Да, но не скажу. Боюсь, – мотнула головой Нисла.

Фарогар кивнул. Жизнь быстро приучила ее к осторожности. И правильно. Нельзя расслабляться даже в кругу друзей, когда искренне уверен, что находишься в безопасности.

– Давай спать, – следопыт первым улегся подальше от костра, чем вызвал удивление Нислы.

– Холодно же будет!

– Вот тебе первое правило: при свете костра ты отличная мишень. Если нас выслеживают, то не преминут воспользоваться стрелами. А попасть в спящих, да еще при хорошем освещении – плевое дело даже для никудышного стрелка.

– Убедил, – досадливо буркнула Нисла, ругая себя последними словами. Надо же такую глупость сотворить. Она решительно улеглась рядом с Егерем, прижалась к нему. – Вот и грей теперь.

Фарогар молчал, ошеломленный. Приятное тепло, несопоставимое с теплом огня, дошло до него. Какая-то умиротворенность, слабость разлилась по телу, заставляла мысли хаотично кружиться. Прядь волос девушки упала ему на щеку. Он затаил дыхание. Звезды, проглядывавшие сквозь оставшуюся листву, показались неправдоподобно большими. Они перемигивались, тянулись к Егерю лучистыми потоками…

Резкий сухой щелчок где-то поблизости подбросил его с земли. В то же мгновение в руке оказался меч. Неужели он пропустил начало увеселения?

Густой туман, кажущийся темной плотной массой какого-то зверя, наползал на землю с крон деревьев. Костер едва тлел, перемигиваясь остатками угольков. Егерь прислушался. В окружающем их лесу явно кто-то находился, но осторожностью отличался отменною. Больше таких ошибок, как обламывание сухих веток с дерева или наступания на сучок не было. Лунный свет мог бы помочь, однако в этот период ночное светило спало за пазухой сурового Парея[46]46
  Парей – один из Великого Сонма Божеств, отвечающего за восход и заход луны и перемещение созвездий по звездному небу.


[Закрыть]. Коротко вскрикнула сонная птица, захлопала крыльями. Все-таки выдал себя чужак. Егерь мгновенно сориентировался, легонько ткнул носком сапога лежащую Нислу.

– Я не сплю, – шепотом пробормотала девушка. Щелкнул замок арбалета.

Егерь успокаивающе потрепал Нислу по щеке и, пригнувшись, прокрался к ближайшим деревьям, круто забирая влево от кострища. Вступать в бой ночью ему было не привыкать. Сколько стычек и драк за его плечами! Недаром ведь его считают профессионалом даже высшие чины Братства. Так что никаких мыслей, отвлекающих от дела, лишь уши чутко ловят малейший звук в ночном лесу, который поможет понять расстановку неведомого врага. Нисла разберется, если сообразит, что предпринимать в той каше, которая вскоре заварится. Прижавшись к дереву, Егерь до боли в ушах прослушал пространство. Какой-то неясный шум, словно шелест листьев, надвигался из лесной чащи. Уже можно было разобрать отдельные фразы. Звякнула уздечка! В несколько прыжков Егерь преодолел расстояние до этого звука и выскочил прямо на поляну, едва освещенную костерком. Грамотно расположенным, заметил фарогар. Невозможно заметить издали. А вот и гости. Меч с легким разворотом вошел в плоть зазевавшегося врага. Егерь оттолкнул навалившееся на рукоять тело, бросился дальше, скрестил клинок со следующим лесным преследователем. С этим пришлось повозиться на три удара сердца подольше. Опасность заметили. К Егерю двинулись еще три человека, стремясь взять в клещи. Не приближаясь к костру, он отследил перемещение каждого, и метнул веером ножи. Это был высший уровень ведения боя. Два лезвия достигли цели. Егерь сбавил ход. Поигрывая мечом, он приблизился к принявшему стойку врагу.

– Храбрый, да? – усмехнулся Егерь и легко отбил меч ночного гостя в сторону. Приставил кончик своего лезвия к ямке под кадыком, слегка нажал. – Кто такие?

– Подожди, не убивай, – залепетал неизвестный. – Может, договоримся?

– Не вижу смысла, – фарогар усилил давление. Он уже представлял, как из прокола на горле струйкой течет кровь, как искажается от боли лицо врага.

– Я знаю кое-что интересное для тебя!

– Не пытайся врать.

– Честно! – враг почувствовал свою нужность и заторопился заверить неведомого противника в своем искреннем рассказе.

Меч с шелестом вошел в ножны. Егерь рывком развернул спиной к себе человека, сорвал с пояса кожаный ремешок, способный удержать даже быка на привязи, обмотал им руки пленника и толкнул в сторону своего лежбища.

– Топай вперед и не думай даже бежать. Кроме вас кто еще есть?

– Есть еще один. Пошел вязать твою девку.

– Не повезло, – кивнул Егерь. – Ты иди, не спасет он тебя. Как бы его спасать не пришлось.

Нислу он застал сидящей у весело потрескивающего костра, получившего новую порцию пищи. Рядом уныло сгорбился незадачливый напарник того, кого вел Егерь.

– Я думал, ты его убила, – задумался следопыт.

– Рука дрогнула, и стрела вошла в ногу, – с досадой пояснила Нисла. – Далеко он уйти не смог, вот я и подумала, что нам не помешает узнать свежие новости.

– Садись рядышком со своим товарищем, – Егерь толкнул захваченного в плен преследователя. – Будете отвечать. Кто такие?

– Мы вообще не хотели вмешиваться в ваши дела, – заторопился тот, кого схватила Нисла. – Но нам посулили жирный куш. В наших ли интересах отказываться?

– Кто?

– Один старик. Он помутил наш разум своими колдовскими штучками. Золота было слишком много, чтобы отказываться.

«Лебедь, – догадался Егерь. – Это его способ морочить головы таким вот болванам. Впрочем, на них и магии жалко».

– Сам откуда?

– Из Ринга. Жители почти ушли оттуда, боясь патриканцев. И что нам оставалось делать? Вот и сколотили ватагу. Вместе надежнее.

– Так что старик? – фарогар аккуратно протер свои ножи, подобранные на месте стычки и вложил в сапоги. Говоривший сглотнул слюну.

– Он приказал следить за вами, а при удобном случае – убить.

– Почему раньше не перестреляли из арбалетов?

– Любопытство взяло. Куда направляетесь, чего хотите?

– Неразумно с его стороны, – пробормотал Егерь. – Старик остался в Лебене?

– Да.

– Как он узнает о нашей смерти?

– Этот колдун будет ждать нас в Глинте. Но мы не представляем, как туда попасть. Весь тракт занят патриканцами. Да еще эти головорезы… – говоривший приуныл.

– Вас было шестеро?

– Да. Но в пяти лигах отсюда на северо-запад наш лагерь. Там еще семеро.

– Н-да, наемнички, – холодным взглядом Егерь обвел незадачливых преследователей. – Знаете, что? Я не горю желанием тащить вас в своем обозе. Но и не хочу оставлять вас в живых – вы распускаете язык при виде первой капли крови.

Вопли и стоны заглушили последние слова Егеря. Наперебой преследователи умоляли не убивать их, клялись в вечном служении новому хозяину, коим считали фарогара. Один, захваченный Егерем, бросился ему в ноги и обхватил колени руками.

– Господин! Не убивайте! Мы исчезнем из этих мест, чтобы нас никто не нашел, не спросил!

– Этот маг вас отыщет в любой норе, – оттолкнулд Егерь бандита. – Вы все равно умрете: рано или поздно. Но если сослужите мне службу – сохраню жизни.

– Приказывай! – вопли утихли.

– Мне нужно незаметно перейти Тунс и исчезнуть с глаз долой от этого нехорошего парня. Вы все уяснили?

– Конечно, господин, – закивали оба. – Сохраните наши жизни – мы поможем вам.

– Здесь я ставлю условия, – холодно напомнил им Егерь.

– Что ты задумал? – заволновалась Нисла. – Вечно ты стараешься быть добреньким! Не убил карлика, хочешь оставить в живых и этих?

– Тихо! Сходи лучше за лошадьми. Здесь недалеко. Иди все время вперед. Сделаем так, – Егерь повернулся к бандитам. – Один из вас пойдет в Глинт и встретится с магом. Скажет, что дело выгорело. Второй останется заложником. Через три дня я буду ждать вестей у моста. Все ясно? Надеюсь, ваша ватага не бросает друзей?

– Боюсь, что это невозможно, – поник головой взятый Егерем бандит. – Старик потребовал ваши головы в доказательстве смерти. Где я возьму головы?

– Тогда я убью вас. Поверьте, мне будет нетрудно вспороть вам брюхо и оставить подыхать в лесу, – Егерь придал голосу железа. Ему не было жаль этих парней. В конце концов дело не в том, что Лебедь идет по следу, стараясь в странном желании уничтожить Егеря, и не в страхе перед магией храмовника – фарогар умеет бороться с колдовством. Тут стоял вопрос, вечный вопрос: кто будет господствовать в будущем переделе мира. Лебедь из тех людей, которые глядят далеко вперед, а значит, догадывается о роли фарогара в идущей Игре. А значит, пустые слова какого-то лесного бродяги о гибели Егеря не убедят его лучше головы врага в доказательство. Егерь не хотел оставлять за спиной людей, жаждущих мщения и кучу золота, которого они, конечно же, не получат.

– Мы убедим его, поверьте! – заголосили враз ватажники, видя колебания следопыта.

– Ладно, – палец его уперся в пленника Нислы, – пойдешь ты. Мы будем ждать тебя там, где я и сказал. Ночью. Через три дня. Можешь выдумывать все, что заблагорассудится. Если через три дня ты не вернешься – я убью твоего дружка.

– Самэль! Возвращайся! – с дрожью в голосе произнес второй бандит.

– Можешь идти, – разрешил фарогар. – Мы пойдем следом за тобой на восходе солнца. Не теряй времени.

Самэль долго не раздумывал. Он вскочил на ноги, зыркнул по сторонам, увидел Нислу, ведущую под узды трех лошадей.

– Остальные куда-то разбежались, – пожаловалась девушка. – Нелегко искать этих животин в ночном лесу.

– Бери одного и вали отсюда, – кивнул Егерь. – Но помни о своем дружке.

Самэль вскочил в седло и с какой-то странной гримасой посмотрел на них сверху вниз. Стукнул пятками по бокам лошади и мелкой рысью погнал ее в чащобу.

– Собираемся, пора уходить, – Егерь стянул руки второго бандита ремешком, рывком поднял и подвел к низкорослой кобыле. Та спокойно стояла, пока Егерь подсаживал ватажника в седло. – Не вздумай хитрить и делать попытки удрать. Мои ножи быстрее тебя.

– Мы же собирались заглянуть к твоим друзьям! – напомнила Нисла.

– Теперь не имеет значения, – Егерь потрепал своего жеребца по крупу. – У нас есть лошади. Будем прорываться через Глинт.

– Там же патриканцы!

– Зато ближе до Мирры.

Нисла недоуменно фыркнула. Она все меньше понимала поведение своего спутника, но открыто выражать свои чувства не стала. Мешал бандит. Пусть даже и связанный, он имеет уши. Лишнего говорить не стоит.

Говоря, что их путь лежит в Глинт, Егерь, тем не менее, не рисковал, все дальше и дальше удаляясь от тракта. Лошади прекрасно чувствовали себя в густых зарослях мелкорослого кустарника, сменившего дубраву. Дальше опять пошел густой лес, где могли обитать ватаги, подобные той, которую разгромил Егерь. Места идеальные: тугое переплетение корней, наносы валунов, взявшихся невесть откуда в незапамятные времена, поваленные ветром деревья, покрытые влажным мхом, паутина на каждой ветке, едва заметная тропка, неожиданно уходящая в кусты боярышника и колючего малинника. Солнце сопровождало их, скупо согревая спины на закате. Останавливаться ночевать приходилось рано, чтобы успеть соорудить костер и вскипятить воду.

Освободив руки заложника от пут, Егерь удосужился спросить:

– Как тебя зовут?

– Какая разница? – буркнул ватажник. – Все равно прирежете.

– Это почему?

– Самэль не вернется. Какой болван сунется с заведомо ложной вестью к колдуну? Он же его сразу расколет! Так что я думаю, Самэль подался к нашему табору.

Егерь пошел обходить место стоянки, чтобы поставить ловушки, которые могли предупредить о приближении людей. Это была последняя ночь перед Глинтом, и фарогар всерьез опасался патрулей. Мало ли кому взбредет в голову пошариться по лесу. Зверь не пойдет на свет костра, а двуногие твари излишне любопытны.

– Это не имеет значения, – Егерь вернулся к костру, бросил рядом с ним охапку хвороста, часть положил в огонь.

– Почему? – вскинулся ватажник.

– Он бы не вернулся ни при каких обстоятельствах, – Егерь сел на поваленное дерево. – Я не собирался тащить вас обоих к Глинту. Зачем мне лишний хвост? А один станет более покладист, и будет делать то, что я скажу. Так как зовут тебя?

– Имени своего я уже и не помню, – ватажник помолчал и нехотя добавил: – А зовут меня Малек.

Нисла, не сдержавшись, фыркнула. Малек сердито зыркнул в ее сторону, но сдержался от едких слов в ответ.

– Ладно, Малек так Малек, – вздохнул Егерь. – Ну что там, Нисла, каша готова?

– Можно есть, – кивнула девушка.

Ужинали без спешки. Егерь теперь мог рассмотреть ватажника как следует. Ему было на вид лет двадцать пять. Лицо можно было назвать красивым, если бы не странно скособоченный нос. Даже жесткая борода не старила его. Слишком молодо блестели глаза, руки не обрели еще той силы и цвета кожи, которая была присуща жителям Пафлагонии после сорока лет. Да и зубы, вон какие, блестят снежной белизной.

– Как тебя угораздило податься в ватагу? – Егеря интересовало, почему опустел Ринг. Патриканцы не любят лишний раз соваться в леса, а добраться до маленького городка было делом непростым. Разве что зимой, когда замерзают многочисленные болотца вокруг Ринга.

– Куда все – туда и я, – пожал плечами Малек. – Оставаться в пустом городе, что-ли? И так, почитай, весь народ сбег оттуда.

– А что случилось? Только не вали все на патриканцев, ради всех святых! Жители Ринга никогда не покидали свои земли, даже когда там проходили губительные орды Лесных Народов.

– Когда это было! – протянул Малек. – Раньше и люди смелее были. А сейчас как услышали, что вдоль Тунса идут Чистильщики – сразу собрали манатки – и в леса!

– Кто? – враз спросили Егерь и Нисла.

– Чистильщики, – ватажник посмотрел на них с удивлением. – Не слышали? Странно. Они у патриканцев вроде карательных отрядов. Говорят, Чистильщики убивают всех, кто почитает Доминика и заселяют освободившиеся земли своими крестьянами. В Протекторате уже нет свободных наделов. Думаете, война просто так началась? А для этих уродов все едино: патриканцы или доминиканцы – всех режут. Отребье еще то.

Егерь встревожился. Что-то новое и враждебное появилось в Олдланде. Раньше о таких методах войны и слыхом не слыхивали. В мире становится неуютно и опасно. Не остается больше мест, где человек мог бы чувствовать себя в безопасности. А сам он, Егерь, куда приложит голову после утомительных походов? Уже сейчас ясно: такая жизнь не будет бесконечной. Если не сразит стрела и меч – он рискует дожить до старости. А дома-то и нет. Чистильщики…

Мысли опять перескочили на новое известие. Братство наверняка уже извещено о страшной напасти. Кто дал добро на массовую резню пафлагонцев?

– Сколько их?

– Никто не знает. Всякое болтают. То ли тысяча, то ли три-четыре отряда по пятьсот шестьсот человек. Они по всему Тунсу рассыпались.

– Много, – помрачнел Егерь. – Даже если убавить численность из-за обыкновенного людского преувеличения – все равно много. Можешь показать на карте их передвижения?

Малек неуверенно кивнул. Егерь подумал с подозрением, что ватажник ни черта не смыслит в карте, но расстелил на коленях небольшой сверток. Составлением карты занимался лучший землеописатель Братства Флобус, и не доверять ему фарогар не мог. Он пододвинулся к костру, чтобы лучше видеть, кивнул Мальку, чтобы тот сел рядом.

– Ты хотя бы имеешь представление о картах? – с надеждой, а скорее, для чистой совести, спросил Егерь.

– Знаком немного, – буркнул Малек. – У нашего атамана есть такая же, только больно потрепанная.

– Ладно, где вы их видели?

Малек вгляделся в карту, почесал затылок и ткнул пальцем в голубую жилу, обозначавшую Тунс. Потом чиркнул ногтем в определенном месте. Выходило, что Чистильщики вышли из Глинта и стали пробираться на север по обеим сторонам реки, огнем и мечом выжигая мелкие поселения и небольшие городки, а жителей беспощадно истребляя. Егерь сразу ухватил суть такой акции. Захватывался лесной массив. Лес пойдет на строительство кораблей. Затем новый флот Протектората обрушится на остатки Алой Розы, если к тому времени она сама не завянет. Имея мощную поддержку с моря, Протекторат возьмет всю Пафлагонию в цепкие лапы, и рано или поздно обрушится на Алам. По большому делу, Братству наплевать на потуги двух враждующих сторон свести дело к большой победе. Корона Мира призывает к себе нового Властителя, а значит, что все жертвы напрасны. Как бы в огненном валу не погибло все живое на Континенте. Вот почему Егерю необходимо спасти королеву Лацию, вот почему болит сердце от молчания Философа и Мастера. Не верил фарогар в гибель одних из лучших бойцов Братства. Только прошло уже полгода после неприятных известий, и до сих пор – тишина.

– Больше никуда Чистильщики не совали свой нос? – Егерь заставил себя заняться нужным делом.

– Не-а, – Малек еще раз взглянул на карту, но уже увереннее. – Они держатся Тунса, и идут полосой в две-три лиги, не больше.

– Я все понял, – Егерь свернул карту. – Давайте спать. Завтра попытаемся проскочить Тунс, если не дождемся твоего дружка.

Егерь без лишних слов привязал Малька к поваленному дереву, достал из сумки свое одеяло, похлопал по плечу ватажника, словно прибодряя его.

– Ты заботишься обо мне больше, чем о девушке, – попробовал пошутить Малек.

Нисла весело фыркнула, разворошила костер, подкинула хворосту.

– Она – боец, – напомнил Егерь не сколько ватажнику, сколько самой Нисле, намекая на суровость похода. Сама напросилась, вроде того… – А ты можешь закоченеть ночью. Не лето.

– Да какая разница! – воскликнул Малек. – Так подохну или от твоего кинжала! Метко кидаешь.

Егерь пожал плечами и подсел к Нисле. Она покосилась на него, помолчала, спросила:

– Будешь спать или шарахаться по кустам?

– Посплю. Завтра тяжелый день. Еще неизвестно, когда удастся выспаться.

– Ну, так ложись. Куда пошел? Оставайся со мной. Укроемся одним одеялом. А то действительно больше заботишься о каком-то головорезе, чем о человеке, которого знаешь не один день. Я тебя совсем не интересую?

Последние слова Нисла произнесла полушепотом. Ее глаза бесовски блестели ярко-оранжевыми всполохами костра. Из темноты раздался насмешливый голос Малька:

– Можете спокойно миловаться! Я все равно не смогу помешать!

– Заткнись, – нарочито лениво отозвался Егерь и с бешено бьющимся сердцем положил свою руку на плечо девушки. – Почему же нет? Очень даже интересуешь. Но вправе ли я…

– Молчи, глупыш, – Нисла обожгла поцелуем следопыта. – Все вправе. Жизнь у нас непростая и короткая. Не знаешь, что будет завтра. Так зачем же себя обманывать? Если я тебе нравлюсь – не робей, делай шаг вперед.

Увлекая Нислу к земле, Егерь мимолетно задумался, какими же струнами играют женщины на мужских чувствах. Но не успел закончить мысль. Податливое тело в его руках отвлекло от эфемерных блужданий в поисках ответа.

Рано утром он яростно погнал свой маленький отряд, не обращая внимания на ухмылки Малька и изменившийся взгляд Нислы. Нужно было торопиться, чтобы к вечеру успеть выйти к Тунсу. Предстояло пройти добрый участок густорастущих лесов на западном берегу реки, где возрастал риск нарваться на Чистильщиков.

****

Муфазар. Тракт. Гужан

Караван Элиарзу бин Сиарука свернул с оживленного тракта. Копыта лошадей, верблюдов и ишаков взметнули пыль нетронутую вот уже несколько десятков лет. Мимо нас потянулись унылые песчаные холмы, выдубленные жаркими ветрами. И ничего, кроме песков, подернутых белой пленкой. Солончаки. Дорога была усыпана мелкими камнями – острыми или округлыми – которые значительно мешали нашему продвижению. В грязно-голубом небе нет ни облачка. Лишь парил величавый орел, делая широкие круги над трактом. В общем – скукотища.

Помимо нас и бин Сиарука в караване находились пятеро погонщиков и еще трое мужчин в белых тряпках, обернутых по всему телу. Хозяин пояснил, что это его управляющие. По прибытии в Гужан один из них отправится в Одем. Оказалось, это три брата из Пахавара, и все трое служили у Сиарука, проявляя смекалку и умение в продаже товаров. Хен был самым старшим, и это налагало на него некие обязательства по заботе и опеке над младшими братьями. Хену недавно исполнилось сорок лет. Лицо его имело желтоватый оттенок; какая-то болезнь, вероятно, уже подтачивала организм. Тридцатилетний Самил все время улыбался и пытался заговорить с нами. Его можно было видеть то в голове каравана, а то и в лиге от него на вершине холма. Вечером он деловито проверял поклажу, а то и ругался с погонщиками. Хен, судя по его молчаливому неодобрительному молчанию, не слишком доверял Самилу, предпочитая держать все нити в своих руках.

Двадцативосьмилетний Шамир оказался на редкость просвещенным малым. Он декламировал мне стихи, называл авторов, и, мало того, хвастался знакомством с некоторыми из них. Я очень сблизился с Шамиром. Жгучий черноволосый красавец с большими глубокими глазами и чувственным ртом в обрамлении усов и бороды хвастался, что имеет трех жен, и после Гужана приведет в дом четвертую. Сил, уверял он, должно хватить. А иногда в минуты временного безделья хватался за свой кривой меч и с гиканьем носился на жеребце вокруг лагеря, виртуозно крутясь в седле, подныривая под брюхо скачущего животного, потом взлетал вверх и рассекал воздух этим оружием над собой.