Текст книги "Серое братство (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)

– В чем дело? Кто объяснит мне причину столь раннего собрания?

Из плотно стоящей толпы вывалился незнакомый офицер в дорожном плаще, превратившегося из-за пыли из светло-коричневого в белесый. Он упал на одно колено и торжественно выкрикнул:

– Моя королева! Наместник Газара барон Афлег извещает о том, что в двух лигах от города задержан человек, назвавшийся Вадигором. Энн барон спрашивает, кто может подтвердить личность задержанного и что предпринять.

Лация уже его не слушала. Ощущение тяжести, словно на нее взвалили несколько мешков с песком, внезапно исчезло. В висках билась лишь одна мысль: Хвала Всеединому! Жив! Жив!

****

Вставать не хотелось. Лениво приоткрыл глаза, покосился на окно. Вечер. Я проспал почти сутки с тех пор, как под торжественные крики дворцовой челяди меня привезли к дворцу в карете барона Афлега, оказавшегося сообразительным малым и милейшим парнем. Славно мы посидели; моя голова распухла от выпитого вина настолько, что в ворота Королевского сада я въезжал в полудреме. Лация встречала меня бледная, осунувшаяся. Она вышла на крыльцо и пристально смотрела на мои попытки браво прошагать по прямой дорожке, стараясь не покачнуться.

Сообразив, в каком я состоянии, королева слабо улыбнулась:

– Я рада видеть вас живым и невредимым, энн Вадигор.

– И я тоже этому рад, моя королева, – склонил голову и тут же вскинул ее, посмотрев в глаза Лации. – Спасибо за ту помощь, которую ты пыталась дать мне.

– У тебя есть силы и желание пройти в Общий зал? У Совета накопились вопросы. Я понимаю, что ты хочешь выспаться после бурного возлияния с моим дядюшкой, но нужно войти в положение…

– Какие вопросы? – я твердо ступил на нижнюю ступень лестницы. – Идемте. Вот почему я не вижу среди встречающих главных людей Ваграма.

– Именно, – подтвердила Лация.

Весь цвет Ваграма находился в так называемом Общем зале, предназначенном для важных совещательных собраний. Полукруглый зал вмещал в себя несколько рядов массивных с искусной резьбой лавок, покрытых лаком, у дальней стены стоял королевский трон, а чуть левее находилось небольшое возвышение, похожее на кафедру в университете Таланны. Весь первый ряд был занят. Я увидел министра финансов Артуса, рядом с ним Балта, Грига, Тронга, Калиоса, парочку незнакомых мне старцев, поджимавшую губы – опять чем-то недовольна – королеву-мать, Брюнхильду-Амалею, отставника Ральера. Я понял, какой жест сделала Лация, выйдя мне навстречу, давая повод для пересудов. Плевать! Я зауважал девушку еще больше.

– Господа! – я кивнул в знак приветствия и коснулся пальцами правой руки левого плеча.

– Проходите, Вадигор, – первой откликнулась Женнис. – Садитесь рядом с энн Ральером, но только после того, как все нам расскажете. Ваше исчезновение вызвало большой переполох в Одеме. Признаюсь, давно мы не испытывали суматохи, которую устроила молодая королева… Наворотили вы дел. Ближе к делу. Говорите, юноша. Трибуна ждет вас.

Я поведал им свою историю от встречи с Хо и заканчивая расправой с бродягами Потрошителя в катакомбах. Это произвело большое впечатление на Совет. Балт переглянулся с Калиосом, едва заметно кивнул. Словно они и не сомневались в моих способностях.

– Энн Вадигор не случайно живописал свои приключения, дабы мы прониклись сознанием того, что с ним шутки плохи, – Женнис пошевелилась, словно сидела на иголках. – Мы учтем данное предупреждение. Вы встретились с неким Хо, утверждавшем, что он камберец. Он предлагал вам участвовать в перевороте с какой целью? Сесть на трон или получить небывалые полномочия? Довольно странная история.

– Я и сам не понял, – встав за трибуной, обвел взглядом напряженные лица сидевших. – Давать обещания в помощи человеку, чьи предложения туманны и непонятны было бы сверх глупости. Я умышленно затянул с ответом, стремясь предупредить королеву, но не смог.

– Прошу внимания! – вскочила с живостью девочки Амалея. – Мы здесь по другому поводу, если вы не забыли. Все, что интересует Совет по данной истории, можно обсудить позже. Энн Вадигору нужно знать, восстановлен его статус или нет.

– Мы вас внимательно слушаем, – тут же ответила королева-мать. – Можете обрадовать Вадигора, если уж так не терпится.

– Конечно, – сухо отбила удар Брюнхильда. – Я надеюсь на благоразумие и терпение сидящих рядом со мной. Я долго работала в королевских и частных архивах, в частности, с архивами господина Ральера. Все мои соображения по изучению бумаг, копии самих документов я уже передала Совету для ознакомления. Сейчас он выскажется.

– Ваши соображения? – королева-мать оглядела знать.

– Все правильно, и я не вижу причин отказывать в статусе Вадигору, – первым ответил Балт и подмигнул мне, незаметно, но с умыслом.

– Я возражаю! – вскочил с места Артус; живот его заколыхался. – Мое мнение таково: Вадигор еще не доказал, что он сын человека, бывшего главой рода Вадигоров. Татуировка еще ничего не говорит. Это не причина давать ему статус благородного человека. Не забывайте, что он тайно проник на Алам и вызвал гнев кочевых племен. Из-за этого чуть было не вспыхнула война!

– Вы полагаете, что документы, привезенные мною с Континента, поддельные? – вскинула брови Амалея.

– Я не говорил, что нам предоставили подделку! – горячо возразил Артус.

– Вот даже как? Но это читается в ваших словах.

– Слова всегда останутся словами, пусть даже хорошие. Я говорю, что меня удовлетворят доказательства, вот и все.

Мне Артус не понравился еще тогда, при первом визите к королеве-матери. Министр финансов явно выполнял волю Женнис. Боявшаяся возвращения наследника-кровника, она настроила министра против меня.

Степенно поднялся министр Внешней Охраны. Калиос кашлянул, призывая к тишине, и сказал:

– Я далек от тех событий, что произошли много лет назад, но считаю, что подделать огромное количество документов и доказательств невозможно. Слишком много вещей сходится. Да и сам Вадигор доказал своим действиями преданность королеве, а не сколько не вред. Это говорит о заинтересованности юноши в сотрудничестве с нами. Да и как иначе? Ваграм – земля его предков. Я за восстановление статуса.

– Энн Григ? – Лация едва скрывала волнение. – Что есть у вас?

– Мне следует препятствовать малейшим причинам, могущим привести к гибели Ваграма, – советнику тяжело давались слова, он боролся с собой, – но я вижу многое из того, что упускает большинство людей. Я не думаю, что энн Вадигор затаил зло, что он способен принести большие неприятности двору. Скорее, наоборот: похвально его стремление поддержать молодую королеву в ее преобразованиях.

Женнис приоткрыла рот. Совет зашептался. Грига явно занесло. Стало интересно, как он будет выкручиваться перед королевой – матерью.

– Я поддерживаю мнение энни Амалеи: вернуть статус Вадигору.

Мне показалось, что Лация с облегчением вздохнула. Оставался Тронг. Он был ставленником Женнис, и надежда королевы-матери на его слово могла серьезно перевесить все доводы большинства.

Женнис мгновенно покраснела от злости.

– Тронг? – Амалея тоже пережила неприятные мгновения.

– Я – Старший Хранитель, – решил напомнить почему-то Тронг, – и мое знакомство с Вадигором начиналось в местах не столь приятных для него. Надеюсь, что в дальнейшем энн Вадигор не будет злопамятен. Хотелось бы иметь его в друзьях, но никак не на стороне врагов.

– Я так поняла, что вы, энн Тронг, за статус? – королева-мать прервала речь Хранителя, покраснев еще больше.

– Именно так, – Тронг учтиво склонил голову и сел на лавку.

Я приветливо махнул рукой в его сторону, нисколько не волнуясь, как на это посмотрит королева-мать. Старцы что-то промямлили, из чего я понял лишь то, что один упрямо сопротивлялся моему возвышению, второй же горячо поддержал меня. По выражению лица молодой королевы я понял, что их слово не имеет никакой силы.

Женнис, естественно, была настроена изначально против. Этому никто не удивился. Амалея, потрясая бумагами, резко высказалась в том духе, что без восстановленной справедливости не уйдет отсюда.

– Согласно законам, которые вырабатывались столетиями, Вадигор имеет право занять подобающее его статусу место в обществе Ваграма.

– Кто-нибудь хочет спросить Судью? – королева-мать обвела собрание тяжелым взглядом.

– Нет, – ответил за всех Григ.

– Подтверждение статуса дает Вадигору заявить право на престол? – не унималась Женнис.

– Дает, – кивнула Амалея и горделиво выпрямила спину. – Но я совершенно уверена, что Вадигор не замышляет каких-либо противных действий по отношению к правящей династии.

– Не уверена! – фыркнула королева-мать. – Для его возраста он слишком быстро освоился в нашей действительности. Не грозит ли нам еще одна династическая война? Одемиры показали себя очень хорошими правителями, и это не дает повода для юноши потрясать устои государства. Народ доверяет нам. И не забывайте, что Гай Вадигор – из рода, представители которого своим долгом посчитают устроить кровную месть. Еще много людей, помнящих прошлое, держат нож за пазухой.

– Весь род Вадигоров уничтожен, – резко сказала Амалея, – и чьих рук дело – знают не только могильные камни. Прошло всего двадцать лет.

– Личная корысть, культ власти, да и ощущение торжества справедливости – не будет ли это мешать ему? – включился в борьбу Артус, тряся животом.

– Вас честно предупредили о праве Вадигора на трон, – Амалея нахмурилась. Ее тревожило затягивание собрания.

– Это приведет к расколу в обществе!

– Все зависит от самого молодого человека, – раздался голос Лации. – В его праве бросить вызов Одемирам, но ведь можно и отказаться от борьбы. Поправка к Закону о публичном отречении позволяет это сделать, не ущемляя прав Вадигора. Это будет красивый уход, и никто не посмеет обвинить его в трусости. Если же он захочет стать властителем Ваграма, то я должна предупредить: королева Женнис десять лет назад издала закон, по которому любая попытка занять трон насильственно является преступлением, что карается смертью.

– А если я женюсь на королеве Ваграма? – вежливо спросил я.

Все уставились на меня с непподельным изумлением. Лишь глаза Лации искрились смехом, а лицо залила краска. Брюнхильда-Амалея что-то яростно шептала сквозь зубы, видимо, посылая проклятия в мою сторону. Королева-мать онемела от наглой выходки пришельца.

– А есть такой пункт? – заинтересовался Балт, отойдя от изумления.

– Вас это интересует больше, чем угроза волнений в Ваграме? – прошипела Женнис. – Очнитесь, Балт! Вас ввели в заблуждение, как слепых котят. Очнетесь – будет поздно. А вообще-то, энн министр, вы никогда не отличались лояльностью к власти.

– Я спросил, энни Женнис, существует ли возможность такого решения вопроса? – не обращая внимания на ядовитую шпильку королевы-матери, министр вежливо посмотрел на Судью.

– Нет такого пункта, – ответила старуха.

– Я прошу записать это, чтобы потом у кого-нибудь не возникло желания переписать закон! – весело воскликнул я.

Балт громогласно захохотал.

– Да как ты смеешь подвергать сомнению королевские законы! – Женнис сжала пальцы в кулаки, хотела даже вскочить, но передумала и осталась сидеть на месте. Ого! Оказывается, она не настолько хорошо выдержана.

– Почему бы и нет? – Балт не унимался. Он явно хотел досадить Женнис. Чем она насолила министру – оставалось для меня загадкой. Но я был рад такому союзнику.

– Это попытка внутреннего переворота!

– Не выдумывайте чепухи! Дойдет до того, что вы обвините во всех бедах, постигающих Ваграм, молодого Вадигора!

Ого-го! Началась нешуточная перепалка. Не думал я, что легкомысленная фраза поднимет застарелые обиды, загнанные вовнутрь недовольство и желание воспротивиться слову Женнис. Я уже понял, что королева-мать старается руководить Лацией из-за темной занавеси. Вот почему она удалилась на покой, передав управление дочери. Легко спихнуть неудачи на молодую и неопытную королеву, одновременно влияя через нее на знать и простолюдинов.

– Господа! – вскочил Григ. – Уважайте друг друга, наконец! Нужно решить вопрос: да или нет!

Я безотрывно смотрел на Лацию. Она еле сдерживала смех. Вот кто без обид и застарелой ненависти воспринимал потеху, поднятую мною. Она думала, что я шучу. А кто мешает мне выполнить свою «угрозу»?

– Уважаемый Совет! – воскликнула Женнис, даже пристав со скамьи. – Неужели вы по-настоящему думаете, что королева Лация пойдет на такой шаг? Она воспитана в лучших традициях рода Одемиров, и я не сомневаюсь в ее понимании ответственности перед подданными. А кто такой Вадигор? Он вырос в варварском мире, и совершенно не знаком с реальностью нашего королевства!

– Это оскорбление! – воскликнула Брюнхильда.

– А кого я оскорбляю? Вадигора? Да он сам мутит воду! И это происходит с того самого момента, как появился этот человек в Одеме!

Я в душе восхищался Лацией, бросившей вызов самой матери. Она сумела столкнуть лбами непримиримых, оказывается, людей. До сегодняшнего дня я считал, что большинство придворных аристократов не желают принимать усилия Лации по переустройству всей махины, руководящей Ваграмом. Оказывается, нет. И это радовало.

– Итак, – с видимым облегчением вздохнула старуха. – Статус Гая Вадигора подтвержден всеми необходимыми документами. Он имеет право на наследство своего рода, на вхождение в кабинет королевы Лации без доклада, на управление всякого рода частными делами, которые не затрагивают интересы власти: морское дело, земельное хозяйство, частное вложение денег в благоустройство Одема и других городов Ваграма без высочайшего разрешения. Армия, флот, пограничная служба, Налоговая Контора и контора Финансов находятся вне сферы интересов Вадигора, и без письменного указа королевы Ваграма он никоим образом не имеет права занимать посты в этих учреждениях. Никаких политических партий, запрет на создание тайных обществ, которые могут повлечь своими действиями переворот и хаос в государстве. Полный перечень всех действий, разрешенных и недоступных, передается вам, энн Вадигор. Ознакомьтесь с ним внимательно. Ваше замечание писцы занесли в протокол. Никто не имеет права предъявить вам обвинение в хуле существующей власти, если не будет на то веских доказательств.

Я встал, на дрожащих ногах подошел к трибуне и обвел взглядом собравшихся людей, улыбающихся и хмурых, и кивнул Лации.

– Многие из находящихся здесь не представляют, какие события привели меня в Ваграм. Когда мой друг прикрывал меня, чтобы я мог добраться сюда, я совершенно не думал, что принадлежу роду, владевшим когда-то короной этой страны. И ведь мог вполне умереть, обвиненный как лазутчик. Но случилось так, что сейчас я стою здесь. В этом я вижу знак судьбы. Значит, так угодно небесам, перед которыми я клянусь не причинять вред ни королеве Лации лично, ни ее роду, ни тем делам, которые она собирается осуществить. Ваграм – в ее руках. А я прошу одного: не вмешиваться в мою жизнь, которая принадлежит мне одному. Моя родина – Пафлагония. И этим все сказано.

– Прекрасно, энн Вадигор, – поднял руку Балт. – Ваши проблемы – отныне наши. Вы стали подданным Ваграма.

Совет стал расходиться. Меня учтиво поздравляли, жали руку. Женнис прошла мимо и холодно бросила лишь одну фразу:

– Вы редкий везунчик, Вадигор.

В большом зале, опустевшем и холодном, мы остались с Лацией наедине. Нас не разделяли более сословные глупости. Глаза королевы загадочно блестели в полутьме помещения. Мы молчали. Чертов Пак не проявлял никакого соображения, чтобы оставить нас, и торчал у двери.

– Ты умеешь располагать к себе людей, Гай Вадигор. Мне кажется, ты сегодня приобрел больше сторонников, чем за всю свою жизнь.

– Надеюсь, что все было сказано искренне.

Нас разделяло всего несколько шагов, но что-то мешало броситься друг другу в объятия.

– Ты пошутил насчет женитьбы? – Лация сдвинула брови, стараясь придать своему лицу строгое выражение. Но не удержалась, фыркнула: – Скажи, что это была шутка, невинная, и ничего не значащая.

– Я хочу стать основателем новой династии, великой и могучей…

И едва увернулся от скомканного платка, летящего в мою голову.

****

…Дверь в мою спальню тихо распахнулась, и в сумерках мелькнула фигура в светлой одежде. По горьковатому запаху я понял, кто это.

– И зачем ты обливаешься именно этой водой? – прикрыв глаза, спросил я.

– Она нравится мне, – прошептала Лация, присаживаясь ко мне на край постели. – В ней запахи степи и моря, на тонкой грани, неуловимой, но такой явственной… Когда ты уезжаешь?

– Завтра мы отплываем, – я взял ее руку и поднес к губам. – Не сердись, так нужно.

– Зачем? – спросила девушка с дрожью в голосе. – Зачем ты появился, зачем дал мне надежду на будущее, а теперь, когда все налаживается – уходишь?

– Я нужен Братству, – я проклинал себя, целуя ее пальцы, унизанные алмазами. – Не сердись, моя королева. Мы ведь и так много сделали. Ты знаешь, какие игры затевают твои соседи, ты знаешь своих друзей и врагов. Согласись, что это немало. А я обязательно вернусь… Как только закончу дела в Пафлагонии.

– Конечно, конечно, – рассеянно пробормотала Лация, склоняясь ко мне. – Ты многое сделал для меня и для Ваграма. Я обещаю: как только разберусь с проблемами, двину войска на Континент. Поможем друг другу… Но сколько времени пройдет? Год? Пять лет?

Внезапно я ощутил ее губы, мягкие, чуть солоноватые (плачет?), и задохнулся от долгого поцелуя, страстного и в то же время нежного. Мир для меня перестал существовать.

Потом я гладил ее плечи, теребил волосы, собирая их в ладони, и медленно распускал волнами. Лация лежала с открытыми глазами, кусая губы.

– Ты жалеешь о произошедшем? – осторожно спросил я, тут же обругав себя за глупый вопрос.

– Нет. Я боюсь, что твои обещания – попытка скрыться от меня. Ты не вернешься сюда. Это твой побег от моей любви.

– Я не бросаю тебя, любимая, – комок застрял в горле. Хотелось кричать, рвать рубашку на груди, лишь бы остаться рядом с Лацией. Проклятое Братство повязало меня крепко, чтобы я мог просто так исчезнуть, затихнуть, забиться в нору. – Но есть среди мужчин честь и обязанность перед теми, кто поднял нас на ноги, защитил, обогрел, а теперь надеется на помощь. Я нужен Братству.

– Обещай, что вернешься, или я поеду с тобой!

– Безрассудная! – я поцеловал девушку. – Какая же ты еще… Маленькая! Ты отвечаешь за тех, кто стоит за твоей спиной. Хочешь отдать власть своей матери? Тогда потеряешь все.

– Магван достанет тебя, – Лация приподнялась, простыня упала, обнажила ее гибкое тело. – Он не успокоится, пока не убьет тебя!

– Мы достанем его быстрее!

– Самоуверенный мальчишка! Ну, зачем, зачем уходишь от меня? Я твоя, навсегда твоя! Я готова отдать половину Ваграма в твои руки, только чтобы быть рядом с тобой, ощущать силу, исходящую от тебя; с тобой я спокойна, любима, обожаема. Я же видела, как ты смотришь на меня! Ты совсем не представляешь, как это прекрасно! Бесчувственный ты чурбан! Зачем воевать неизвестно за что, когда здесь мы можем создать огромное государство и править им до самой старости…

Она не сказала «до самой смерти», – мелькнула глупая мысль.

Я молчал не потому, что не было слов. Чем больше я буду убеждать Лацию в необходимости вернуться на Континент, тем меньше она будет верить мне. Так уж устроен мир между мужчинами и женщинами. Сейчас она была простой женщиной, не королевой, повелевающей массами. Она хотела любить – я не мог дать сейчас ей надежду на счастье. Братство незримой тенью разделяло нас. Вот что было страшно. Я зависел от прошлого.

Лация уже оделась; в свете ночника ее глаза смотрели строго и печально.

– Кровь нашла нас; кровь соединила нас, – прошептала она. – Да, все верно…

– Что все это значит? – я привстал.

– Мне пора, милый, – она наклонилась ко мне. – Крикун, хоть и славный малый, но боюсь, что слухи поползут по дворцу. Раз ты уезжаешь, то есть смысл поостеречься распространяться о нашей связи.

Я схватил девушку за руку.

– Ты придешь на пристань?

– Нет. Будет лучше, если с рассветом тебя не будет здесь. Прощай!

– Прощай! – печально сказал я ей в спину. – Удачи тебе во всех делах.

– Ты дал обещание – ты его должен выполнить, что бы ни произошло.

Лация на мгновение замерла на пороге, потом решительно вышла из спальни.

****

Палуба небольшого трехмачтового парусника тряслась от бесконечной беготни матросов. Отплытие назначили на полдень, и боцманы вовсю подгоняли нерадивых, кого тычками, кого забористым словечком. Капитан стоял с нами на мостике, неторопливо поглаживая густую черную бороду. Изредка он сам присоединялся к всеобщей суматохе, порыкивая на боцманов, чтобы те ускорили темп погрузки товара, состоящего из большого количества тканей, бочек с пряностями, ящиков с оружием и прочей мелочи, которая мгновенно разлетится по Пафлагонии.

– Хочу уйти пораньше, – объяснил он Амалее. – Я удачно сбыл свой товар, и набрал много хороших вещей. Из ничего я сделал кучу золота. Все трюмы забиты. Лишь бы удача не покинула нас в море! Если вернемся – в Фобере поставлю еще одну лавку!

– Кого мы ждем? – я подозрительно взглянул на старуху, все время глядящую вниз на пристань. Она явно высматривала кого-то в толпе, суетящейся на деревянных настилах.

– Одного человека, – отрывая руку ото лба, ответила Амалея-Брюнхильда. – Он всегда был непостоянен… Гай, ты не хочешь уезжать? О чем ты говорил с королевой? Надеюсь, ничего не обещал?

– С чего ты взяла? – пробурчал я, досадуя на въедливость ведьмы, и отвернулся. – Мне надо обратно.

– По тебе не видно, что ты с охотой покидаешь Одем. Зачем с тяжелым сердцем покидаешь тех, кому дорог? Освободись! Я понимаю тебя, мальчик мой. Братство может и подождать, но ведь ты и в самом деле нужен им.

– Ты стала такая добрая, – я усмехнулся. – Ты стала говорить то, что я когда-то хотел услышать. И я до сих пор не могу понять тебя. Ты состоишь из противоречий.

– Вы наделали много глупостей по молодости. Особенно – ты, – жестко ответила старуха таким голосом, что я удивленно поднял голову. – Не знаю, что у вас произошло: любовь или простое влечение. Это не принесет добра ни королеве, ни тебе, ни тем, кто втянут в вашу историю. Поэтому я забрала тебя. Время залечит раны.

И я увидел Мастера. Он легко взбежал по сходням на корабль и направился к нам. Капитан тут же отошел в сторону, намереваясь покомандовать своим экипажем.

– И он здесь? – недружелюбно спросил я Брюнхильду. – Почему ничего не сказала?

– Не было смысла. Мастер приставлен ко мне для безопасности, хотя и не понимаю, какая опасность грозит мне. В Одеме у него нашлись дела.

Мастер уже заметил нас. С расплывшейся по лицу улыбкой, он подошел к нам и воскликнул:

– Рад тебя видеть, Философ! Никто не верил, что ты остался в живых после той бойни!

– Не думаю, что ты искренен, – я встал боком к Мастеру. – Зачем ты здесь?

– Помочь старухе добраться до Ваграма.

– Добраться она могла сама, а вот почему тебя не было видно, когда Брюнхильда появилась во дворце? Это, по-твоему, помощь? Ты здесь по своим делам.

– Ладно, парень, не сердись, – Мастер хлопнул меня по плечу. – Нам еще долго плыть до Фобера, так что прибереги силы. У Егеря накопилось много вопросов.

– Накопилось – ответим, – буркнул я, вглядываясь в толпу на пристани. Хотелось увидеть Лацию, но среди разношерстного народа она вряд ли появилась бы. Мы уже попрощались – незачем ворошить еще незажившие раны. Да и не пристало королеве бегать за своим мужчиной, как простолюдинке.

– Отдать концы! – рявкнул капитан. – Шевелись, крабье дерьмо!

Борта судна скрипнули, палуба покачнулась от толчка под ногами. Загудели дудки; боцманы успевали раздавать и оплеухи, и руководить слишком говорливой корабельной массой.

Мне не хотелось видеть Мастера, и я пошел вниз, где капитан услужливо предоставил нам две каюты, пусть и тесные, но достаточно уютные, чтобы не толкаться среди матросов.

Я не хотел видеть удаляющийся от меня город.