Текст книги "Под прицелом"

Автор книги: Том Клэнси

Соавторы: Марк Грени
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Райан потянулся за своим пистолетом, он видел, куда тот зашвырнуло после удара об пол вестибюля, но водитель аль-Кахтани быстро перекатился на колени, а затем атаковал из трехочковой стойки. Райан не мог увернуться от нападения, поэтому он упал спиной на пол, протянул руку, схватил мужчину за куртку и швырнул его обратно на землю.

Здоровяк рухнул, но быстро перекатился на колени, затем развернулся и снова бросился на Райана. На этот раз Джек резво вскочил на ноги, уклонился от атаки и ударил водителя правой ладонью по голове, когда тот, спотыкаясь, двигался мимо него.

Террорист РСО упал на пол, оглушенный ударом по черепу.

Теперь у Джека было преимущество, и он прыгнул на бандита, схватил его за волосы и яростно ударил головой о мраморный пол, один, второй, а затем третий раз. Шейные мышцы террориста не оказали сопротивления, и череп громко треснул, эхом отозвавшись в пустом вестибюле.

Райан колебался всего мгновение, пытаясь отдышаться, потом выдохнул. Все еще на грани гипервентиляции, он слез с мертвого террориста и подобрал с пола свой пистолет. Он сунул его в кобуру, а затем потянулся за наушником. Каким-то чудом он все еще был у него в ухе.

– Это Райан. Бандос готов.

– Принято. Ты в порядке ? – это был Кларк.

Райан кивнул сам себе, на секунду задержал дыхание, чтобы отдышаться, а затем сказал:

– Я подгоняю фургон. Две минуты.

Райан пересек широкий зал, направляясь к выходу, но его встретили полицейские в форме префектуры, которые ворвались в двери с пистолетами в руках. Джек шагнул в сторону, поднял руки вверх, а затем, изображая панику, присел на корточки, как перепуганный турист. Снаружи, на улице, рядом с черным грузовиком "Мерседес", он увидел несколько полицейских машин. Машины были пусты; их пассажиры только что прошли мимо него по пути к лестнице. После того, как полицейские пробежали мимо него через вестибюль, Райан поспешил к двери и заговорил в наушники:

– Ребята, слушайте сюда. Восемь копов поднимаются по главной лестнице. Вам придется найти другой выход.

– Хорошо, – теперь это был голос Кларка. – Я с Дином и Домом. Мы что-нибудь придумаем. Будь готов забрать нас.

16

Через несколько секунд Доминго Чавес прострочил очередью из своего "Хеклер Кох" MP7 петли запертой металлической двери на крышу отеля. Трое мужчин вышли под яркое небо, а вокруг них раздавались звуки сирен, эхом отражавшиеся от зданий. Здесь они оказались на плоской крыше, но чтобы отойти подальше от входа в отель, им пришлось направиться на северо-запад, пересекая два больших многоквартирных дома в стиле раннего модерна. Крыши соседних зданий были крутыми, с глазурованной кирпичной кладкой. Все крыши были разной высоты и уклона, с несколькими узкими проходами. Соседнее здание было на целый этаж выше того, в котором они находились, поэтому им пришлось карабкаться по узким каменным ступенькам, чтобы начать свое бегство от полиции.

Полиция следовала за ними по пятам. Чавез шел впереди и велел Дому и Джону надеть черные лыжные маски. Теперь не было смысла даже сохранять полуприкрытые маски, искажающие выражение лица, так что с таким же успехом они могли попытаться скрыть даже цвет своей кожи.

Когда они бегали, взбирались и проносились пятью и шестью этажами выше улиц Парижа, то услышали крики на крыше позади них в Отель-де-Серс. По тону криков они поняли, что их заметили.

– Брось дымовую, чтобы прикрыть нас, – крикнул Кларк через плечо Карузо.

Дом сунул руку в курьерскую сумку, висевшую у него за спиной, вытащил дымовую шашку и выдернул из нее чеку. С одного конца повалил ярко-красный дым, и Дом положил его рядом с вертикальной стеклянной стороной пилообразной крыши. Он побежал дальше. Облако дыма, раздуваемое ветром, поднималось по крыше и препятствовало отступлению американцев.

Съехав на задницах по крутому склону мансардной крыши, которая заканчивалась перегородкой на соседнее здание, они перелезли через низкую стену и оказались на высоте пятого этажа во внутреннем дворике с красивым садом, окруженном каменным зданием в стиле модерн, полным роскошных офисных помещений. Любопытные лица в окнах офисов вытаращились на вооруженных людей в лыжных масках. Некоторые быстро поворачивались и убегали; другие просто смотрели на это широко раскрытыми глазами, как будто наслаждались полицейской драмой по телевизору.

Чавез, Кларк и Карузо продолжали двигаться на северо-запад. Еще через тридцать секунд они услышали настойчивый гул вертолета. Они не потрудились остановиться и поискать его. Был ли это полицейский вертолет или дорожный вертолет телевизионной станции, не имело значения. Им пришлось слезть с крыши.

Наконец они добрались до конца плоской части двухугольной мансардной крыши. После этого они обнаружили, что смотрят вниз, пятью этажами ниже, на рю Квентин Бошар, двухполосную улицу, обозначавшую конец квартала. Не было очевидного пути вниз, не было хорошо закрепленной водосточной трубы, не было простого способа спуститься по архитектурному украшению фасада. Только большое эркерное окно в десяти футах под ними, выступавшее из крутой крыши.

Они оказались в ловушке. Крики сзади становились все громче.

Трое мужчин опустились на колени на краю крыши. Вой сирен на авеню Георга V был потрясающим. Сейчас в этом районе было, должно быть, пятьдесят машин скорой помощи. Казалось, что прямо под ними, на улице, не было присутствия полиции, но, в любом случае, поскольку улица Кантен Бошар на самом деле не была задней частью самого отеля, американцам удалось добраться до этой позиции, только пробравшись через перегородки между зданиями и вдоль небольших проходных стен, соединявших здания квартала вместе. Тем не менее, при таком количестве машин и людей французской полиции, конечно, не потребуется много времени, чтобы разойтись и на уровне земли, и как только это произойдет, власти перекроют эту улицу.

– Что под нами, Динг? – Спросил Джон, поскольку Чавезу было лучше видно через край.

– Выглядит жилым. Под крышей могут быть гражданские, узнать невозможно.

Карузо и Кларк поняли, что он имел в виду. У них действительно была небольшая взрывчатка в сумке Дома. Они могли бы проделать дыру в крыше и спуститься в здание, а затем воспользоваться лестницей, чтобы выбраться наружу. Но они не стали бы взрывать крышу, не зная наверняка, что прямо под ними нет занятой квартиры, детского сада или дома престарелых. И был только один способ, которым они могли это выяснить.

Дом быстро встал.

– Я справлюсь. Джон, отойди за трубу.

Карузо снял свой ХК, висевший на шее, и отстегнул прикрепленную к нему баллистическую нейлоновую перевязь. Ему потребовалось мгновение, чтобы натянуть перевязь на всю длину, и он несколько раз обмотал ею правую руку, затем отдал другой конец Дингу. Чавез крепко ухватился за железные перила другой рукой. Кларк попятился, и когда Динг опустился на колени у края крыши, Дом Карузо перелез через борт и заскользил вниз по крутой крыше, его ботинки царапали каменную кладку, когда Чавез опускал его. Он пригнулся ровно настолько, чтобы добраться до эркера. Когда он повис на своей перевязи, люди, все еще находившиеся на крыше, услышали звон оконного стекла – Карузо использовал свою винтовку, чтобы разбить стекло. Динг боролся с перевязью, она впилась ему в руку, запястье и предплечье, но он держался крепко. После еще нескольких ударов он почувствовал, что перевязь сильно сдвинулась влево. И тут, внезапно, тяжесть покинула ремень.

Карузо был в квартире под ними. Это был прогресс, но на самом деле это не помогло ни Кларку, ни Чавезу, насколько они были обеспокоены. У Карузо не было времени объяснить, что он делает, и это на мгновение сбило с толку двух мужчин на крыше, но через десять секунд после того, как он исчез со стороны здания, операторы «Кампуса» на крыше услышали Дом в своих наушниках.

– Ладно, я на чердаке. Тут пусто. Собираюсь использовать эти заряды, чтобы проделать для вас, ребята, дыру. Динг, иди туда с Джоном, и вы оба не высовывайтесь.

Кларк одобрительно кивнул, даже когда оглянулся через плечо. Он услышал голоса на крыше; полиция пробралась сквозь дым и быстро приближалась, вероятно, следуя по следу из разбитой каменной кладки и треснувшей черепицы. Они все еще находились в соседнем здании в стиле модерн, но через минуту найдут дорогу сюда.

Через несколько секунд громкий взрыв поднял в воздух дым, кровельный материал и древесину по другую сторону кирпичной трубы. Пока последние обломки дождем осыпались обратно, Кларк и Чавез пробежали по крыше к свежему отверстию и заглянули внутрь. Как только дым рассеялся, они увидели, что Карузо толкает комод по деревянному полу чердака под ними. Когда он опустил его под отверстие, Кларк помог Доминго спуститься на него. Чавез быстро повернулся, чтобы помочь своему напарнику спуститься.

Выстрел из пистолета в пятидесяти футах позади Кларка заставил Чавеза инстинктивно пригнуться, когда он схватил Кларка за руку. Он почувствовал, как толчок прошел по телу другого мужчины, и Джон Кларк развернулся, а затем упал в дыру в крыше. Чавез и Кларк упали с комода на Доминика Карузо.

– Черт! – заорал Чавез. – Куда ты попал, Джон?

Кларк уже с трудом поднимался на ноги. Он поморщился от боли, поднял предплечье, чтобы показать, что его грязная спортивная куртка была залита кровью.

– Ничего особенного. Я в порядке , – сказал он, но и Карузо, и Чавес достаточно долго имели дело с огнестрельным оружием, чтобы понять, что Кларк был не в том положении, чтобы знать, насколько серьезно он был ранен.

Даже несмотря на это, у Карузо хватило присутствия духа побеспокоиться о копах над ними на крыше. Он быстро полез в свой рюкзак и вытащил светошумовую гранату, выдернул чеку и швырнул ее в сторону приближающихся мужчин. Он подумал, что, вероятно, французские полицейские не распознали бы устройство, по крайней мере, не сразу, и им пришлось бы допустить возможность того, что в них стреляли убегающие боевики.

Американцам нужно было выиграть несколько секунд, чтобы спуститься вниз, и граната сделала именно это. Она с оглушительным грохотом взорвалась рядом с дымоходом.

Кларк первым покинул чердак, спустился по лестничному пролету и оказался на винтовой лестнице, которая спиралью спускалась до уровня земли.

Чавес коротко проговорил в микрофон:

– Джек, мы выходим на первом этаже жилого дома, примерно в ста ярдах к северо-западу от Отель-де-Серса. Тридцать секунд.

– Вас понял. Я буду там. Сирены приближаются со стороны авеню Марсо позади меня, и Георг V весь в огнях.

– Как скажешь, – сказал Чавес, когда он и двое его коллег устремились вниз по лестнице. Это было проблемой на шестьдесят секунд вперед; он не мог пока беспокоиться об этом.

Все трое американцев вылетели из квартиры на улицу. Джек и Сэм были там, в бордовом "Гэлакси", с открытой боковой дверью. Все трое упали в машину как раз в тот момент, когда первые полицейские машины выехали из-за угла и выехали на улицу у них за спиной. Дрисколл помог Кларку сесть и сразу же начал осматривать его окровавленную руку.

Несмотря на то, что полиция была в пятидесяти ярдах позади, Райан не сбавил скорость; у него хватило присутствия духа вести машину нормально, когда он направлялся к авеню Георга V. Они миновали языковую школу и ресторан, где официанты как раз расставляли столики в бистро на тротуаре для подачи ланча. Несколько мужчин и женщин на тротуаре уставились на проезжавшую мимо них машину; возможно, они вышли на улицу, чтобы выяснить причину воя сирен, затем услышали или увидели шум на крыше, а затем мужчин, выбегающих из квартиры. Но пока никто на улице не поднял тревогу.

Джек знал, что не может выехать на авеню Георга V перед ним; она кишела полицией, и, скорее всего, уже был установлен блокпост. Вместо этого он медленно поехал к нему, наблюдая в зеркало заднего вида, пока полицейские машины позади него не начали останавливаться на улице перед домом, и только когда он больше не мог ждать, он крутанул руль влево и влился в поток машин с односторонним движением, отходящий от улицы Магеллан.

Уверенный, что по крайней мере некоторые из припаркованных полицейских машин заметили его, он нажал на акселератор и наклонился к лобовому стеклу, чтобы видеть как можно больше дороги перед собой. Машины неслись ему навстречу; он вильнул влево, затем вправо, чтобы избежать встречного движения. Через несколько секунд он свернул направо, на улицу Бассано, и оказался на второй улице, идущей не в том направлении, но продолжал ехать, все быстрее и быстрее. Реакция в последнюю секунду, чтобы избежать столкновения с такси, вынудила Райана и остальных членов команды выскочить на узкий тротуар; они задели пару припаркованных машин, проносясь сквозь прохожих, ныряющих в дверные проемы или выскакивающих на улицу, чтобы избежать столкновения с помятым микроавтобусом. На перекрестке Райан обогнал группу сотрудников, стоявших перед русским рестораном, и выехал обратно на улицу, проскочил аккуратный ряд велосипедов напрокат, затем миновал флагманский магазин Луи Виттона, выезжая на широкие Елисейские поля.

Впервые за полторы минуты он обнаружил, что едет в том же направлении, что и поток машин. Кроме того, впервые за несколько минут мужчины не услышали пронзительного воя полицейских сирен прямо у себя за спиной.

Джек протянул руку, чтобы вытереть пот со лба, но ему помешала резиновая маска. Его голова взмокла от пота, поэтому он зачесал назад свои темные волосы, чтобы убрать их с лица.

– Куда теперь? – Спросил Райан у агентов, сидящих позади него.

Голос Кларка был хриплым, передавая в машину боль, которую испытывал бывший "морской котик" в данный момент, но его голос оставался сильным.

– Безопасный дом, – сказал он. – Нам понадобится новая машина. Не ехать же к аэропорту на самом разыскиваемом автомобиле во Франции.

– Понял, – сказал Райан и нажал кнопку на навигаторе, которой должен был привести его к конспиративной квартире.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – сказал Кларк.

Но Сэм Дрисколл осматривал Кларка. Он надавил на рану, когда наклонился вперед на переднем сиденье.

– Поезжай так быстро, как только сможешь.

Адара Шерман стояла в дверях "Гольфстрима" с пистолетом-пулеметом ХК УМП 45-го калибра, который держала одной рукой за спиной. Она смотрела, как четырехдверный седан остановился на взлетно-посадочной полосе, видела, как пятеро мужчин вышли и приблизились. Четверо из них несли рюкзаки, но у Джона Кларка рука была на импровизированной перевязи под синей спортивной курткой. Даже издалека она могла видеть, что его лицо было пепельного цвета.

Она быстро осмотрела территорию аэропорта, убедилась, что на горизонте никого нет, затем бросилась обратно в самолет, чтобы захватить медикаменты.

На борту она быстро перевязала Кларка, зная, что таможенник будет на выходе, чтобы проводить их. Пока она помогала ему надеть чистый пиджак, остальные мужчины переоделись в чистые костюмы и галстуки, которые были приготовлены для них в гардеробе "Гольфстрима", но только после того, как убрали свою одежду и снаряжение в тайник под смотровой панелью в полу.

Через несколько минут женщина-таможенник поднялась на борт. Она открыла два портфеля бизнесменов и заглянула внутрь, а затем спросила бородатого джентльмена, не возражает ли он открыть свой чемодан. Он так и сделал, но она не стала рыться среди носков и спортивной формы. Пожилой джентльмен, полулежавший на диване в задней части салона, чувствовал себя неважно, поэтому она не стала его беспокоить, разве что увидела, что его лицо совпадает с паспортом, врученным ей одним из его более молодых сотрудников.

Таможенница наконец проверила документы пилота, поблагодарила всех и была выпровожена за дверь стюардессой. Дверь за ней закрылась, и через несколько секунд самолет вырулил из желтого таможенного терминала.

Капитан Рид и первый помощник Хикс подняли шасси за пять минут. Пока они еще находились на взлете, покидая воздушное пространство Парижа, Шерман остановил кровотечение из руки Кларка. Прежде чем самолет набрал высоту в десять тысяч футов, она воткнула ему в руку капельницу, и в кровь медленно проникал раствор антибиотиков, предотвращающий любую инфекцию.

Как только Кантри выключил в салоне индикатор пристегивания ремнем безопасности, Чавез помчался проведать своего друга.

– Как он? – спросил Чавез с беспокойством в голосе.

Теперь Шерман заливала рану антисептиком, осматривая отверстия, пока прозрачная жидкость смывала кровь. Он потерял изрядное количество крови, ему нужно полежать перед полетом, но пуля прошла насквозь, и он нормально двигает рукой. Она посмотрела на своего пациента.

– С вами все будет в порядке, мистер Кларк.

Джон Кларк улыбнулся ей.

– У меня было ощущение, что Джерри нанял тебя не для того, чтобы раздавать орешки, – слабым голосом сказал он.

Шерман рассмеялась.

– Флотский санитар, девять лет.

– Это тяжелая работа. Ты служила в морской пехоте?

– Четыре года в песочнице. Я видела много ран похуже твоих.

– Держу пари, что так и было, – сказал Джон с понимающим кивком.

Карузо в одиночестве поднялся на камбуз. Вернувшись, он встал над всеми, кто склонился над Кларком. В руке у него был хрустальный бокал виски "Джонни Вокер Блэк Лэйбл". Он обратился к Шерман.

– Что вы думаете, док? Могу я дать ему дозу этого лекарства?

Она оглядела Кларка и кивнула.

– По моему профессиональному мнению, мистеру К., похоже, нужно выпить.

"Гольфстрим" пролетел над Ла-Маншем, покинув воздушное пространство Франции сразу после одиннадцати утра на крейсерской высоте тридцать шесть тысяч футов.

17

Хотя Найджел Эмблинг выглядел каждую секунду на свои шестьдесят девять лет, слабаком он не был. При росте шесть футов четыре дюйма и весе двести пятьдесят фунтов он сохранил груду изрядных мускулов в дополнение к своему плодовитому мозгу. Тем не менее, через секунду после того, как он открыл глаза, он осознал свое затруднительное положение и поднял руки, показывая, что не будет сопротивляться.

Он проснулся от того, что ему в лицо смотрели пистолеты, в глаза били лучи фонариков, а в ушах звучали крики. Он был поражен и встревожен, но не запаниковал. Как житель Пешавара, Пакистан, он хорошо знал, что живет в городе, изобилующем преступностью, терроризмом, бандитизмом правительства и правоохранительных органов, поэтому еще до того, как прогнал паутину сна из своей головы, он уже задавался вопросом, рядом с кем из этих троих он просыпается сегодня утром.

Ему бросили одежду, и он с трудом снял ночную рубашку и облачился в костюм, предложенный бандитами, а затем его подтолкнули к лестнице, спустили по ступенькам и повели к входной двери.

Махмуд, юный осиротевший слуга Эмблинга, стоял на коленях на полу, прислонившись лицом к стене. Он совершил ошибку, бросившись на одного из вооруженных людей, выбивших входную дверь. За свою храбрость Махмуд получил удар ботинком в подбородок и прикладом автомата в спину. Затем ему приказали встать на колени лицом к стене, в то время как Эмблинга забрали из его спальни и разрешили одеться. На урду с фальшивым голландским акцентом Эмблинг кричал на юных стрелков, отчитывая их, как детей, за обращение с мальчиком. Чуть погодя, уже успокаившись и отдышавшись, он отправил Махмуду к соседу, чтобы тот осмотрел его синяки и царапины, и пообещал перепуганному мальчику, что беспокоиться не о чем и он сразу же вернется.

Оказавшись на темной улице, он получил лучшее представление о том, что происходит. Два черных внедорожника той же марки и модели, что и у агентов пакистанского управления межведомственной разведки, были припаркованы на обочине, а еще четверо мужчин в штатском стояли на улице с большими винтовками ХК Г3, стандартным армейским оружием Сил обороны Пакистана.

Да, теперь Эмблинг был уверен, что его засекло УМР, межведомственная разведка Пакистана. Это ни в коем случае не было хорошей новостью. Он знал достаточно об их образе действий, чтобы понимать, что предрассветный подъем под дулом пистолета, скорее всего, означал камеру в подвале и, по крайней мере, немного грубостей. Но быть схваченным армейской разведывательной организацией было чертовски лучше, чем быть похищенным "Техрик-и-талибан", сетью Хаккани, Аль-Каидой, РСО, Лашкар-и-Омар, "Талибаном Кветта-Шура", "Коммандос Надим" или любой другой террористической группировкой, разгуливающей вооруженной и злой по этим опасным улицам Пешавара.

Найджел Эмблинг был бывшим сотрудником британской внешней разведки и знал, как разговаривать с другими офицерами разведки. Мысль о том, что его могут заставить сделать это, сломав костяшки пальцев или окунув голову в ведро с холодной водой, вряд ли привлекала его, но он знал, что это предпочтительнее, чем иметь дело с комнатой, полной джихадистов, которые просто быстро и неаккуратно отрубят ему голову тупым мечом.

Стрелки в штатском по обе стороны от Эмблинга на заднем сиденье внедорожника ничего не сказали, пока они ехали по пустым улицам города. Эмблинг не стал задавать мужчинам никаких вопросов. Он знал, что у него будет единственная возможность получить ответы, куда бы он ни направлялся. Эти парни были всего лишь командой дополнительной поддержки. Им сообщили имя, фотографию и адрес, а затем отправили с этим поручением, как если бы их послали в магазин на углу за чаем и пирожными. Они были здесь из-за их способности нажимать на спусковые крючки и пинать ботинками в зад.... Их не отправили бы вместе с ответом ни на один из вопросов Эмблинга.

Поэтому он промолчал и сосредоточился на их разговоре.

Главная штаб-квартира УМР находится недалеко от Хайбер-роуд в западном пригороде Пешавара, что потребовало бы от внедорожников повернуть налево на Гранд-Транк, но вместо этого они продолжили движение в северный пригород. Эмблинг представил себе, что его везут в один из Бог знает скольких удаленных филиалов. УМР держала несколько конспиративных квартир, простых жилых помещений и коммерческих офисов по всему городу, чтобы они могли причинить больше неофициального вреда, чем во время официального визита в штаб-квартиру. Подозрения старшего британского эмигранта подтвердились, когда они остановились перед затемненным офисным зданием, и двое мужчин с рациями на жилетах и автоматами "Узи", висящими у них за плечами, вышли из-за стеклянной двери, чтобы поприветствовать машины.

Не говоря ни слова, около шести мужчин провели Найджела Эмблинга по тротуару, через дверной проем, а затем вверх по узкой лестнице. Его привели в темную комнату – он полностью ожидал, что это будет холодная и суровая камера для допросов, но когда кто-то включил флуоресцентное освещение, он увидел, что это хорошо используемый небольшой офис со столом и стульями, настольным компьютером, телефоном и стеной, увешанной пакистанскими военными знаменами, эмблемами и даже фотографиями игроков в крикет из национальной сборной Пакистана в рамках.

Вооруженные люди усадили Эмблинга на стул, сняли с него наручники и затем покинули комнату.

Эмблинг огляделась, удивленная тем, что осталась одна в этом маленьком, но не неуютном кабинете. Через несколько секунд сзади вошел мужчина, обошел кресло Эмблинга и скользнул за письменный стол. На нем была коричневая форма пакистанской армии, но его зеленый свитер-пуловер скрывал все знаки различия, которые могли бы дать информацию человеку, сидящему напротив него. Все, что Эмблинг смогла разглядеть, это то, что мужчине было под тридцать, с короткой бородкой и усами и румяным лицом. Он носил узкие очки без оправы, которые сидели на середине его хрящеватого носа.

– Меня зовут Мохаммед аль-Даркур. Я майор Управления межведомственной разведки.

Найджел открыл рот, чтобы спросить майора, почему его вытащили из постели и повезли через весь город для представления, но аль Даркур заговорил снова.

– А ты – Найджел Эмблинг, британский шпион.

Найджел рассмеялся. Спасибо, что сразу перешли к делу, даже если ваша информация неверна.

– Я голландец. Правда, моя мать была из Шотландии, которая технически является частью Британской империи, хотя ее семья предпочитала думать о себе как о...

– Твоя мать была из Англии, из Сассекса, – перебил аль Даркур. Ее звали Салли, и она умерла в 1988 году. Твоего отца звали Гарольд, он был родом из Лондона, и его смерть наступила на девять лет раньше смерти твоей матери.

Кустистые брови Эмблинга поползли вверх, но он ничего не сказал.

– Лгать бесполезно. Мы знаем о тебе всё. В разное время в прошлом мы держали тебя под наблюдением, и нам доподлинно известно о твоей связи с британской секретной службой.

Эмблинг взял себя в руки. Снова усмехнулся.

– Вы действительно все делаете неправильно, майор Даркур. Я, конечно, не буду учить вас, как выполнять вашу работу, но это не слишком похоже на допрос. Я считаю, что вам нужно взять несколько уроков у некоторых ваших коллег. Я сидел в нескольких застенках УМР за время моего пребывания здесь в качестве гостя вашей восхитительной страны. Держу пари, ваша организация подозревала меня в том или ином с тех пор, как вы были в пеленках. Вот как вы это делаете. Во-первых, предполагается, что сначала вы немного ущучите, может быть, начнёте с какого-нибудь приятеля ...

Это похоже на подземелье УМР? – спросил аль Даркур.

Эмблинг снова огляделся.

– Нет. На самом деле, ваши повелители, возможно, захотят отправить вас обратно для некоторой переподготовки; вы же даже не можете избавиться от пугающей обстановки. Разве в УМР нет декораторов, которые могли бы помочь вам создать этот идеальный, вызывающий клаустрофобию образ современного ужаса ?

– Мистер Эмблинг, это не комната для допросов. Это мой кабинет.

Найджел несколько секунд разглядывал мужчину. Медленно покачал головой.

– Тогда вы действительно понятия не имеете, как выполнять свою работу, не так ли, майор аль Даркур ?

Пакистанский майор улыбнулся, словно снисходя к насмешкам старика.

– Вас задержали сегодня утром, потому что другое управление УМР попросило, чтобы вы и другие подозрительные эмигранты, подобные вам, были доставлены для допроса. После допроса мне приказано начать процесс вашей высылки из страны.

Ого, подумал Эмблинг. Что, черт возьми, происходит?  – Не только я? Все эмигранты?

– Многие. Не все, но многие.

– На каком основании нам дадут пинка под зад?

– Никаких оснований. Что ж… Полагаю, мне придется что-нибудь придумать.

Эмблинг не ответил. Он все еще был ошеломлен этой информацией, и еще больше откровенностью, с которой этот человек ее излагал.

Аль-Даркур продолжил:

– В моей организации и в армии в целом есть элементы, которые ввели в действие секретный приказ военной разведки, каковой должен использоваться только во время острых внутренних конфликтов или войны, чтобы уменьшить риск появления иностранных шпионов или агентов-провокаторов в нашей стране. Мы здесь постоянно переживаем периоды острых внутренних конфликтов, в этом нет ничего нового. И мы не находимся в состоянии войны. Следовательно, их правовые основания шатки. Тем не менее, им это сходит с рук. Наше гражданское правительство не осведомлено о масштабах и направленности этой операции, и это заставляет меня задуматься .

 Аль-Даркур долго колебался. Дважды он начинал говорить, но останавливал себя. Наконец он сказал:

– Этот новый указ и другие события, происходившие в моей организации в последние месяцы, дали мне повод подозревать некоторых из моих высокопоставленных коллег в планировании государственного переворота против нашего гражданского руководства.

Эмблинг понятия не имел, зачем этот незнакомый офицер рассказывает ему все это. Особенно если он действительно считал его британским шпионом.

– Я лично отобрал ваше дело, мистер Эмблинг, я был уверен, что мои люди заберут вас и доставят ко мне.

– Ради всего святого, зачем?

– Потому что я хотел бы предложить свои услуги вашей стране. В моей стране сейчас трудные времена. И в моей организации есть силы, которые делают это еще более трудным. Я верю, что Соединенное Королевство может помочь тем из нас, кто ... я бы сказал, не хочет перемен, к которым стремятся многие в УМР.

Эмблинг долго смотрел через стол на офицера. Затем он сказал:

– Если это законно, тогда я должен спросить. Из всех возможных мест, почему мы делаем это именно здесь?

Теперь Аль Даркур улыбнулся милой улыбкой. Он заговорил с привлекательной ритмичной интонацией:

– Мистер Эмблинг... Мой офис – единственное место в этой стране, где я могу быть абсолютно уверен, что никто не подслушивает наш разговор. Дело не в том, что эта комната не прослушивается, конечно, это так. Но он прослушивается для моей пользы, и я могу управлять функцией стирания на диктофоне .

Эмблинг улыбнулся. Он ничего так не любил, как разумную практичность.

– В каком подразделении вы работаете?

– ОРБ.

Извините, я не узнаю аббревиатуру.

– Да, вы понимаете, мистер Эмблинг. Я могу показать вам свое досье о ваших связях с другими членами УМР в прошлом.

Британец пожал плечами. Он решил перестать притворяться невежественным.

– Объединенное разведывательное бюро, – сказал он. – Очень хорошо.

Мои обязанности приводят меня в ФУПЛ, Федерально управляемые племенные территории, своего рода нейтральная полоса вдоль границы с Афганистаном и Ираном, где талибан и другие организации обеспечивали единственный реальный закон. Я работаю с большинством тамошних ополченцев, спонсируемых правительством. "Хайберские винтовки", "Читральские скауты", "Ополчение Куррама".

– Понятно. А департамент, который работает над тем, чтобы меня вышвырнули из страны?

– Приказ поступил по обычным каналам, но я полагаю, что эта акция инициирована генералом Риазом Реханом, главой Объединенного разведывательного управления. ОРС отвечает за операции по иностранному шпионажу.

Эмблинг знал, за что несет ответственность ОРС, но позволил аль Даркуру рассказать ему. Плодовитый мозг англичанина лихорадочно перебирал возможности этой встречи. Он ни в чем не хотел признаваться, но ему чертовски хотелось получить больше информации о ситуации.

– Майор. Я в растерянности. Я не шпион, но даже будь я английским агентом, я вряд ли захотел бы оказаться в центре отвратительной междоусобицы, которая, как само собой разумеющееся, продолжается в пакистанском разведывательном сообществе. Если у вас какие-то разногласия с Объединенной разведслужбой, это ваша проблема, а не Британии.

Это ваша проблема, потому что ваша страна выбрала чью-либо сторону, и выбор сделала неудачно. Объединенная разведывательная служба, управление Рехана, получило большую поддержку со стороны Великобритании, а также американцев. Они очаровали и одурачили ваших политиков, и я могу это доказать. Если вы сможете предоставить мне неофициальный доступ к вашему руководству, тогда я изложу свою позицию, и ваше агентство усвоит ценный урок о том, как доверять кому бы то ни было.