Текст книги "Под прицелом"

Автор книги: Том Клэнси

Соавторы: Марк Грени
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Райан слегка пожал плечами и посмотрел прямо на Джоша Рамиреса.

– Джош, я не даю много предвыборных обещаний. Меня пинают во многих газетах и новостных шоу, включая ваше, за то, что я рекламирую свой послужной список и своего персонажа, но не за то, что я обещаю сделать позже, – Райан улыбнулся. – Я просто думаю, что большинство американцев довольно умны, и они видели достаточно примеров, когда предвыборные обещания так и не были выполнены. Я всегда думал, что если я просто покажу Америке, кто я, чего я стою и во что верю, и если я смогу показать себя парнем, которому можно доверять, тогда я заставлю некоторых людей проголосовать за меня. Если этого достаточно для победы, отлично. Но если нет, что ж.… Америка выберет того, кого сочтет лучшим, и я согласен с этим.

Но я собираюсь дать предвыборное обещание прямо здесь и сейчас.

Он повернулся к камере.

– Если вы сочтете нужным поместить меня в Белый дом, первое, что я сделаю, буквальнопервое, что я сделаю, когда поднимусь на Пенсильваня, 1600 по ступеням Капитолия, это сяду за свой стол и подпишу бумаги о передаче Саифа Ясина под стражу военным, – он вздохнул.

– Вы никогда не увидите его лица по телевизору, не услышите его голоса по радио или голоса его адвоката. Суд над ним будет справедливым, у него будет надежная защита, но это будет за стеной. Некоторые люди могут с этим не согласиться, но у меня есть шесть недель до дня выборов, и я надеюсь, что вы окажете мне любезность и попытаетесь убедить вас, что это правильный шаг для Соединенных Штатов Америки.

Многие в толпе зааплодировали. Многие – нет.

Вскоре после этого дебаты закончились, Килти и Райан пожали друг другу руки перед камерами, а затем поцеловали своих жен перед сценой.

Джек наклонился к уху Кэти. – Как я справился?

Доктор Кэти Райан сохранила широкую улыбку на лице и прошептала в ответ:

– Я горжусь тобой. Ты все это время сохранял свое счастливое выражение лица.

Она снова поцеловала его, а затем сказала с улыбкой: – Мне действительно нравится, когда ты меня слушаешь.

20

Ньюпорт, штат Род-Айленд, расположен на южной оконечности острова Аквиднек, примерно в тридцати милях к югу от Провиденса. Помимо того, что здесь находится военно-морская база Ньюпорт и сохранилось больше колониальных зданий, чем в любом другом городе Соединенных Штатов, здесь также сохранился ряд гигантских особняков девятнадцатого и начала двадцатого веков, построенных многими богатейшими промышленными и финансовыми магнатами Америки того периода. Джон Джейкоб Астор IV, Уильям и Корнелиус Вандербильты, Оливер Бельмонт и Питер Вайденер из ЮС Стил и Америкен Тобекоу, а также другие – все они построили роскошные летние резиденции на острове Тони в эпоху Золотого века после реконструкции.

Большинство миллиардеров ушли; их дома теперь принадлежат трастам, семейным поместьям, музеям, или фондам

Этого домовладельца звали Пол Ласка, ему было семьдесят лет, в настоящее время он занимал четвертое место в списке богатейших американцев по версии Форбс, и придерживался мнения, что второй президентский срок Джона Патрика Райана, вероятно, через пару лет будет означать конец света.

Сидя в одиночестве в библиотеке своего роскошного особняка, Пол Ласка наблюдал, как Джек Райан целует свою жену в конце дебатов. Затем Ласка встал, выключил телевизор и в одиночестве направился в свою спальню. Его бледное, постаревшее лицо покраснело от гнева, а опущенные плечи отражали его кислое настроение.

Он надеялся, что сегодняшние дебаты станут тем моментом, когда судьба Эда Килти повернется вспять. Ласка надеялся на это, почти ожидал этого, потому что он знал то, чего почти никто в мире не знал еще полчаса назад.

Стареющий миллиардер уже знал, что эмир находится под стражей в США. Эта крупица информации поддерживала его настроение, в то время как лидерство Райана в опросах сохранялось все лето и в начале осени. Он сказал себе, что, когда Эд сделает большое открытие во время вторых президентских дебатов, он выбросит из головы избитую поговорку о Джеке Райане, в которой говорилось, что он был кандидатом, непримиримым к террору. Затем, после нескольких недель напряженной кампании в ключевых штатах, где шли бои, Килти вырвался вперед и вышел на финишную прямую.

Теперь, когда Ласка снял тапочки и забрался в постель, он понял, что его надежды были напрасными.

Каким-то образом Джек Райан все же победил в этих чертовых дебатах, даже с кроликом, которого Килти вытащил у него из шляпы.

Говно! крикнул он холодному, темному дому. По-чешски это означало дерьмо, а Пауль Ласка всегда прибегал к своему родному языку, когда ругался.

Пауль Ласка родился Павлом Лаской в Брно, в современной Чешской Республике. Он вырос за железным занавесом, но не особенно пострадал из-за этого несчастья. Его отец был членом партии с хорошей репутацией, что позволило юному Павлу учиться в хороших школах в Брно, затем в Праге, затем в университете в Будапеште, а затем в Москве.

Получив ученую степень по математике, он вернулся в Чехословакию, чтобы последовать примеру своего отца и заняться банковским делом. Хороший коммунист, Ласка преуспел в стране-сателлите СССР, но в 1968 году он выступил в поддержку либеральных реформ первого секретаря партии Александра Дубчека.

В течение нескольких коротких месяцев в 1968 году Ласка и другие сторонники Дубчека ощущали реформы чехословацкой децентрализации из Москвы. Они все еще оставались коммунистами, но и националистами тоже; их план состоял в том, чтобы отделиться от Советов и применить чешские решения к чешским проблемам. Излишне говорить, что Советам этот план не понравился, и оперативники КГБ хлынули в Прагу, чтобы разогнать партию.

Павел Ласка и его радикальная подруга были задержаны вместе с дюжиной других участников акции протеста и доставлены на допрос в КГБ. Обоих избили; подругу отправили в тюрьму, но каким-то образом Ласка вернулся к работе с руководством восстания и оставался с ними до августовской ночи, когда танки Варшавского договора въехали в Прагу, и зарождающееся восстание было подавлено по приказу из Москвы.

В отличие от большинства руководителей, Ласка не был убит или заключен в тюрьму. Он вернулся в свой собственный банк, но вскоре эмигрировал в Соединенные Штаты, взяв с собой, как он рассказывал эту историю тысячи раз, только одежду на теле и мечту в душе.

И по большинству стандартов его мечта осуществилась.

Он переехал в Нью-Йорк в 1969 году, чтобы поступить в Нью-Йоркский университет. После окончания он занялся банковским делом и финансами. Сначала у него было несколько хороших лет, затем несколько замечательных, и к началу восьмидесятых он был одним из самых богатых людей на Уолл-стрит.

Хотя он купил недвижимость, включая свои дома в Род-Айленде, Лос-Анджелесе, Аспене и Манхэттене, в 1980-х годах он и его жена потратили большую часть своих денег на благотворительность, бросив свои огромные финансовые ресурсы на поддержку реформаторов в Восточной Европе в попытке осуществить изменения, которые не смогли осуществиться во время Пражской весны. После падения мирового коммунизма Пол основал Институт прогрессивных наций для содействия массовым изменениям в угнетенных странах по всему миру, и он финансировал проекты развития по всему миру, от инициатив по очистке воды в Центральной Америке до усилий по ликвидации наземных мин в Лаосе.

В конце 1990-х Ласка обратил свой взор внутрь себя, на свою приемную нацию. Он долгое время считал Америку периода после окончания холодной войны ничуть не лучше Советского Союза времен холодной войны; для него Соединенные Штаты были жестоким угнетателем в мировых делах и бастионом расизма и фанатизма. Теперь, когда Советского Союза больше не было, он вложил миллиарды долларов в борьбу с американским злом в том виде, в каком он его воспринимал, и, наряду с тем, что тратил достаточно усилий на капиталистическую святыню, известную как Нью-Йоркская фондовая биржа, чтобы извлечь выгоду для себя, Ласка потратил остальное свое время и деньги на поддержку врагов капитализма.

В 2000 году он основал Прогрессивную конституционную инициативу, либеральную организацию политических действий и юридическую фирму, и укомплектовал ее лучшими и ярчайшими юристами-радикалами из Американского Союза Гражданских свобод, академических кругов и частной практики. Помимо борьбы со штатами и муниципалитетами, основной функцией организации было подавать в суд на правительство США за то, что оно считало превышением полномочий. Он также защищал лиц, привлеченных к уголовной ответственности Соединенными Штатами, и работал против всех без исключения дел штата или федеральной высшей меры наказания, а также по многим другим причинам.

После смерти своей жены семь лет назад Ласка жил один, если не считать команды слуг и охраны, но его дома редко бывали уединенными местами. Он устраивал пышные вечеринки, на которых присутствовали либеральные политики, активисты, художники и иностранные воротилы. Институт прогрессивных наций находился в центре Манхэттена, а Прогрессивная конституционная инициатива – в округе Колумбия, но эпицентром всеобъемлющей системы убеждений Пола Ласки стал его дом в Ньюпорте. Это была не шутка, когда люди утверждали, что в бильярдной Пола Ласки было выдано больше прогрессивных ученых мужей, чем в большинстве либеральных аналитических центров.

Но его влияние не ограничивалось его организациями или вечеринками в саду. Его фонд также финансировал многие левые веб-сайты и СМИ и даже конфиденциальный онлайн-центр обмена информацией для либеральных журналистов, которые собирали и передавали идеи для сюжетов и согласовывали связное прогрессивное послание. Пол финансировал, иногда тайно, иногда нет, многие радио– и телевизионные сети по всей стране, всегда с условием "услуга за услугу", что он и его дела будут положительно освещены в прессе. Не раз организации перекрывали финансовый кран, временно или навсегда, потому что ее отчетность не соответствовала политическим убеждениям человека, который финансировал всю операцию из-за кулис.

Он участвовал в кампаниях Эда Килти в течение пятнадцати лет, и многие политические наркоманы приписывали Полу Ласке большую заслугу в успехе Килти. В интервью Пол пожимал плечами в ответ на эти заявления, но в частной беседе он кипел от злости. Он не заслуживал особой похвалы за успех Килти. Нет, он чувствовал, что заслуживает всех похвал. Ласка считал Килти надутым болваном, но болваном с правильными идеями и достаточным количеством нужных связей, поэтому Ласка оказал ему всестороннюю поддержку много лет назад.

Было бы несправедливо суммировать политические убеждения иммигранта-миллиардера в одном заголовке, но Нью-Йорк Пост сделала это недавно после выступления Ласки на мероприятии по сбору средств для Килти. В типичной своей манере они заполнили несколько дюймов над сгибом надписью Ласка Райану: Ты отстой!. Всего через несколько часов после того, как газета вышла из печати, Райана сфотографировали перед камерами, он улыбался и держал газету в позе «Дьюи побеждает Трумэна»».

Ласка, которому не хотелось уступать, также был показан с газетой в руках, но в типичном для Ласки стиле без чувства юмора, он не улыбался. Он поднял его перед камерой, его глаза были обрамлены квадратными очками на квадратной голове, и он без всякого выражения уставился в объектив.

Излишне говорить, что этот снимок не передал того беззаботного момента, который передала фотография Райана.

Это была правда, Ласка ненавидел Джека Райана, по-другому описать чувства, которые он испытывал к этому человеку, было невозможно. Для Ласки Райан был идеальным воплощением всего плохого, что есть в Америке. Бывший военный офицер, бывший глава наводящего ужас ЦРУ, сам бывший оперативник, чьи злодеяния по всему миру были замалчиваемы и заменены легендой, которая заставляла его казаться дуракам в стране эстакад каким-то суровым и красивым паладином.

По мнению Ласки, Райан был злым человеком, на долю которого выпало невероятное состояние. Авиакатастрофа в Капитолии как раз в тот момент, когда он был назначен вице-президентом, была, по мнению Ласки, свидетельством жестокого Бога.

Пол страдал во время первого президентства Райана и поддерживал Эда Килти в его кампании против подчиненного Райана Робби Джексона. Когда Джексон практически закрепил победу и был убит, оставив Килти побеждать на выборах по умолчанию, Ласка, в конце концов, начал надеяться на Бога, хотя он никогда не говорил ничего подобного нигде, кроме как в своем бассейне.

Килти не был тем спасителем, на которого надеялись прогрессисты. Да, он одержал несколько побед в Конгрессе по вопросам, дорогим сердцам левых, но в том, что касалось главной проблемы Ласки – распространения власти американского правительства как дома, так и по всему миру, Килти оказался ненамного лучше своего предшественника. Он выпустил больше ракет по странам, с которыми Америка не находилась в состоянии войны, чем любой другой президент в истории, и он внес лишь косметические изменения в федеральные законы против хабеас корпус, незаконных обысков и конфискаций, прослушивания телефонных разговоров и других проблем, которые волновали Пола Ласку.

Нет, чешский американец не был доволен Эдом Килти, но он был чертовски лучше любого республиканца, который мог бы баллотироваться против него, поэтому Ласка начал вкладывать значительные средства в переизбрание Килти, как только тот вступил в должность.

И эти инвестиции были в опасности с тех пор, как Райан выставил свою шляпу на ринг. Ранее летом, когда Райан набрал силу после съезда республиканцев, все выглядело настолько безрадостно, что Ласка поставил в известность менеджера кампании Килти о том, что он сократит сбор средств для действующего президента-демократа.

Он не сказал этого прямо, но вывод был ясен. Дело Эда было проиграно.

Это вызвало немедленную реакцию со стороны Килти и его людей. На следующее утро Ласка вылетел на своем самолете из Санта-Барбары с приглашением на частный ужин в Белый дом. Его тихо провели в народный дом, никаких записей о его визите зафиксировано не было, и Килти сел за частный ужин с почтенным либеральным делателем королей.

– Пол, сейчас все может выглядеть мрачно, – сказал президент между глотками пино нуар, – но у меня есть мать всех козырей.

– Готовится еще одно покушение?

Килти знал, что Ласка не обладает чувством юмора, так что это был, по сути, серьезный вопрос.

– Господи, Пол! Килти яростно замотал головой. – Нет! Я не имею никакого отношения к… Я имею в виду… Даже не...

Килти сделал паузу, вздохнул и выдохнул.

– Эмир находится под моей охраной, и когда придет время, я вытащу его и опровергну идиотские заявления Джека Райана о том, что я слаб в борьбе с терроризмом.

Кустистые брови Ласки поползли вверх.

– Как ты его заполучил?

– Неважно, как я его заполучил. Важно то, что он у меня.

Пол медленно и задумчиво кивнул. – Что ты собираешься делать с эмиром?

– Я только что тебе сказал. Ближе к концу выборов – руководитель моей кампании Бентон Тайер говорит, что я должен сделать это на вторых или третьих дебатах – я собираюсь объявить стране, что я ...

– Нет, Эд. Я говорю о его судебном процессе. Как вы собираетесь привлекать его к ответственности за его предполагаемые действия?

–О, – Килти взмахнул рукой в воздухе, накалывая на серебряную вилку еще один сочный кусочек ребрышка. – Брэнниган из Министерства юстиции хочет судить его в Нью-Йорке; я, вероятно, позволю ему это сделать.

Ласка кивнул.

– Я думаю, тебе следует поступить именно так. И ты должен отправить сообщение всему миру.

Килти склонил голову набок. – Какое сообщение?

– Что Америка снова стала страной справедливости и мира. Никаких фальшивых судов.

Килти медленно кивнул.

– Вы хотите, чтобы ваш фонд защищал его?

– Это единственный способ.

Килти кивнул, отхлебнул вина. У него было кое-что, чего хотел Ласка.

– Громкое дело против правительства США. Я могу это устроить, Пол. Я получу удар справа, но кого это волнует? Возможно, у левых больше амбивалентности, чем мне бы хотелось, но никто с нашей стороны не будет слишком много кричать по этому поводу.

– Превосходно, – сказал Ласка.

– Конечно, – сказал Килти, его тон немного изменился теперь, когда он больше не сидел перед Лаской со шляпой в руке, – вы знаете, что победа Райана сделает с процессом. Ваша Прогрессивная конституционная инициатива не сыграла бы никакой роли в военном трибунале в Гуантанамо.

– Я понимаю.

– Я смогу добиться этого только в том случае, если выиграю. И даже с этим большим разоблачением, которое я планирую на президентских дебатах, я выиграю только при вашей постоянной поддержке. Могу ли я рассчитывать на вас, Пол?

– Вы передадите моим людям дело Эмира, и я буду продолжать оказывать вам поддержку.

Килти ухмыльнулся, как Чеширский кот. – Замечательно.

Пол Ласка лежал в постели и вспоминал тот разговор в Белом доме. Юридическая команда Ласки из Прогрессивной Конституционной Инициативы разобралась со всеми сложными секретными деталями.

Слушая тиканье напольных часов в углу своей темной спальни, Пол мог думать только о том, как Райан все исправит, если станет президентом Соединенных Штатов.

Когда, не если, – сказал себе Ласка.

Говно. Гребаный Эд Килти.

Килти не смог победить даже в дебатах, где у него были лучшие новости, которые страна услышала за год.

Сукин сын.

В тот самый момент Пол Ласка решил, что больше не потратит ни единого чертова цента на этого неудачника Эда Килти.

Нет, он направит свои средства, свою власть на что-то одно.

Уничтожение Джона Патрика Райана либо до того, как он занял свое неизбежное место в Овальном кабинете, либо во время его правления.

21

Через день после парижской операции все агенты ««Кампуса»», включая Джона Кларка, сидели в конференц-зале на девятом этаже Хендли Ассошиэйтс в Западном Одентоне, штат Мэриленд. Все пятеро мужчин всё ещё чувствовали усталость после операции, но у каждого из них была возможность пойти домой и поспать несколько часов, прежде чем отправиться в офис для подведения её итогов.

Кларк спал больше остальных, но это было только из-за лекарств. В самолете Адара Шерман ввела обезболивающие, которые вырубили его до приземления, а затем Джерри Хендли и Сэм Грейнджер сами подобрали его и отвезли в личный кабинет хирурга, которого Хендли нанял в Балтиморе именно на такой случай. В конце концов, Кларку не потребовалась операция, и врач не скупился на похвалы работе человека или людей, которые произвели первоначальную очистку и перевязку раны.

Он не мог знать, что человек, лечивший раненого, обработала больше огнестрельных ран, чем он их видел в Ираке и Афганистане, и большинство из них были намного серьезнее, чем дыра, оставленная 9-миллиметровой пулей, которая отскочила от локтевой кости Кларка. Помимо рентгеновского снимка, который выявил незначительный перелом кости, наложения затем гипсовой повязки с перевязью и назначения курса антибиотиков, хирургу Хендли почти ничего не оставалось делать, кроме как помнить о необходимости хранить молчание обо всем случившемся.

Затем Хендли и Грейнджер отвезли Кларка домой. Там его ждали жена Джона, Сэнди, медсестра на пенсии, и его дочь Пэтси, сама врач. Они еще раз осмотрели его рану, игнорируя его протесты о том, что с ним все в порядке, и жалобы на, казалось бы, постоянное натягивание и смену медицинской ленты, удерживающей его повязку. В конце концов Джону удалось вырубиться на несколько часов, прежде чем самому вернуться на работу к утреннему инструктажу после операции.

Джерри начал брифинг с того, что вошел в комнату, снял пальто и повесил его на стул во главе стола. Он глубоко вздохнул и сказал:

– Джентльмены, я, например, скучаю по временам ядовитых ручек.

В первых нескольких "мокрых" миссиях, проведенных «Кампусом», операторы использовали ручки для инъекций сукцинилхолина, которые были эффективным средством для лишения жизни. Быстрый поворот кончика ручки, чтобы обнажился кончик шприца, затем прогулка мимо цели и, наконец, быстрый укол в задницу. Убийца, во всех случаях, кроме пары, просто уходил незамеченным, в то время как сам объект продолжал идти по улице, гадая, что его только что укусило.

До тех пор, пока мгновение спустя, когда жертва уже умирала на месте от внезапного сердечного приступа, ее коллеги толпились рядом, понятия не имея, что случилось, и не подозревая, что человек, хватавший ртом воздух, только что был убит у них на глазах.

Это было быстро и чисто, и в этом была суть Джерри. Никто не боролся с сердечным приступом. Никто даже не вытаскивал свои пистолеты или ножи, потому что никто не понимал, что на них напали.

– Если бы это всегда так работало, – сказал Джерри, обращаясь ко всей комнате.

Затем каждый из агентов рассказал о том, что они сделали, что они видели, что они думали о том, что они сделали и увидели. В таком виде они ходили по комнате большую часть утра, и, за исключением некоторой самокритики по мелочам, общее мнение сводилось к тому, что все они проделали чрезвычайно хорошую работу, отреагировав на радикальные изменения в работе буквально в последнюю минуту.

И все они также согласились, что им чертовски повезло, если не считать пострадавшее предплечье Джона Кларка.

Руководитель отдела операций «Кампуса» Сэм Грейнджер хранил молчание на протяжении большей части обсуждения. В конце концов, его не было на месте происшествия. После того, как пятеро агентов закончили, он встал и обратился к сидящим за столом.

– Мы обсудили то, что произошло, но теперь пришло время поговорить о последствиях. Потому что, даже несмотря на то, что вы, ребята, спасли офицеров ГУВР и ликвидировали известного лидера террористов и пятерых его сообщников, это не означает, что ФБР не примется за "Хендли Ассошиэйтс", если станет известно, что мы к этому причастны.

Дом и Сэм Дрисколл, два самых плывущих по течению агента в подразделении, улыбнулись. Другие мужчины отнеслись к последствиям немного серьезнее. Грейнджер сказал:

– Я отслеживал сообщения СМИ об инциденте, и уже есть предположения, что это своего рода террористическая перестрелка, в центре которой оказались французские службы безопасности. Не сообщается, что ГУВРовцы были спасены от убийства неизвестными вооруженными лицами. Каким бы дерьмовым это ни было для вас, ребята, в то время, когда это было такое сложное обезвреживание, со стороны ГУВР это было еще более туманно. Они только и видели, как парни ворвались в их номер и стреляли друг в друга. Я не могу представить, о чем они при этом думали.

Сэм сделал знак Рику Беллу, руководителю аналитического отдела «Кампуса».

– К счастью, мне это и не нужно. Рик поручил своим аналитикам внизу выяснить, что французские власти знают или думают, что знают, о происходящем.

Рик встал и обратился к присутствующим в зале заседаний.

– ГУВР и судебная полиция оба расследуют это, но ГУВР не предоставило полицейским следователям возможность допросить своих людей на месте происшествия, поэтому судебная полиция ничего не добилась в своем расследовании. ГУВР признает, что здесь были две разные группы исполнителей, ни одна ячейка не взбесилась и не перестреляла друг друга. Они пока не продвинулись дальше этого, но собираются копнуть намного глубже.

То, что они продолжат расследование, – плохая новость, но это не явилось для нас неожиданностью. Хорошая новость в том, что с видеодоказательствами у вас, ребята, все в порядке. Есть пара отдаленных зернистых снимков с уличных камер. Джек пересекает авеню Георга V, сворачивая за угол к отелю Отель-де-Серс, и одна фотография, на которой Джон заходит в "Четыре сезона", а затем выходит обратно. А еще Динг и Дом поворачивают за угол со снаряжением под куртками. Но в лучшем программном обеспечении для распознавания лиц в мире нет алгоритмов, которые могли бы решить проблему маскировки и солнцезащитных очков, которые все вы, ребята, носите во время операций .

Рик снова сел, и Сэм Грейнджер снова обратился к присутствующим:

– Это не значит, что какой-то турист с камерой мобильного телефона не заснял одного из вас крупным планом. Но если это и произошло, то до сих пор наружу это не вышло.

В зале раздалось несколько кивков, но никто не произнес ни слова.

Рик сказал:

– Хорошо. Теперь давайте поговорим о том, что вы, ребята, помогли предотвратить. Согласно перехваченным сообщениям французских служб безопасности, у аль-Кахтани и его людей было более пятисот боевых патронов. На их автоматах не было глушителей. Эти ублюдки собирались пулями проложить себе путь внутрь и тем же образом прорваться наружу. Вы, ребята, спасли шестерых офицеров службы безопасности и, вероятно, еще два десятка полицейских и гражданских .

– А как же Рокки? – Спросил Чавез.

– Он исчез. Об этом позаботилась сотня сирен на улице.

Грейнджер сказал:

– Я придерживаюсь мнения, что Хосни Рокки и его люди были основными персонажами. Они были там не для совершения какого-либо террористического акта. И не потому, что их разозлил запрет на ношение паранджи. Вместо этого, я думаю, Рокки приехал в город по приказу аль-Кахтани, чтобы выманить французских офицеров безопасности, чтобы аль-Кахтани и отряд реального террора, который уже был на месте, могли опознать их и убить.

– Черт возьми, – сказал Райан. – Я завел нас в тупик, отправив Джона и Динга за Рокки в первую очередь.

Кларк сказал:

– Я рад, что ты сделал то, что сделал. Если бы нас не было на месте преступления, было бы плохо. За короткий срок ты спас несколько невинных жизней. В долгосрочной перспективе… черт возьми, эти оперативники по наблюдению ГУВР, возможно, когда-нибудь просто спасут мир. Я рад, что они все еще рядом, чтобы сделать это .

– Да, – сказал Райан, пожимая плечами. В этом был смысл.

Джерри Хендли повернулся к Грейнджеру.

– Выводы, Сэм?

Сэм Грейнджер встал.

– Мой вывод таков: … вы, ребята, хорошо поработали. Но мы не можем допустить, чтобы подобное повторилось. Непрерывная стрельба на улицах европейской столицы? Камеры, свидетели, полиция, мешающие мирные жители? «Кампус» был создан не для этого. Господи, это могло бы обернуться полным провалом.

Джек Райан-младший последние двадцать четыре часа был на взводе. Если не считать травмы Кларка, он чувствовал, что все прошло идеально, за исключением того факта, что Рокки и его люди выскользнули. Даже сломанная рука Джона была определена всеми как не очень серьезная проблема на раннем этапе. Но каким-то образом Сэм Грейнджер только что оценил все это в перспективе, и теперь Джек уже не был так уверен, так ли уж хороши он и его команда. Вместо этого он задался вопросом, насколько это на самом деле можно списать на удачу. В той операции они шли по лезвию бритвы и не упали. Удача существует, понял Джек. На этот раз все было хорошо. В следующий раз все может быть плохо.

Совещание было прервано на обед, но Джерри Хендли попросил Райана задержаться на секунду. Чавез и Кларк тоже остались в конференц-зале.

Джек-младший думал, что его вот-вот отправят в дровяной сарай за то, что в середине операции он поспорил с Кларком о том, не лучше ли избежать надвигающегося боя и вместо этого спуститься в вестибюль. С тех пор он ожидал этого и был уверен, что, если бы Джон не получил травму и не накачался успокоительными во время перелета домой, он бы устроил Джеку строгий выговор ещё в самолете.

Но вместо лекции о выполнении приказов во время операции Джерри пошел в другом направлении.

– Джек, мы все чертовски впечатлены всеми тренировками, которым ты подвергали себя последние несколько месяцев. Тем не менее, у нас маленькая лавочка, и с учетом резкого роста оперативного темпа я не могу рисковать тем, что ты пропустишь рабочий день прямо сейчас. Я собираюсь ненадолго отстранить тебя от тренировок.

– Джерри, я знаю, что...

Джерри протянул руку, чтобы остановить спор Райана, но вмешался Чавез.

– Джерри прав. Если бы мы были более крупной группой, мы могли бы постоянно менять людей на тренировках. Мы все уважаем то, что ты делаешь, и я знаю, что это тебе очень помогло, но в Париже ты показал, что теперь ты, безусловно, член команды, и ты нужен каждому из нас там, с нами.

Мнение Чавеса значило для Джека-младшего все, но все же он чувствовал, что ему нужно больше опыта, и, хотя ему было всего двадцать шесть лет, он не думал, что действительно может получить травму во время тренировки.

– Ребята, я ценю это. Правда. Я просто думаю...

Теперь заговорил Кларк:

– Оставшуюся часть обучения ты пройдешь на работе.

Райан замолчал. Вместо этого он кивнул.

– Хорошо.

Когда четверо мужчин вышли из конференц-зала на перерыв, Райан догнал Кларка в холле.

– Привет, Джон. У тебя есть минутка?

– Конечно. В чем дело?

– Не возражаешь, если мы пройдем в твой кабинет?

– Нет, если ты сначала принесешь нам кофе.

– Я даже размешаю сахар, чтобы ты не рассыпал его по столу, делая это одной рукой.

Пять минут спустя оба агента потягивали кофе в кабинете Кларка. Пожилой сидел, сняв поврежденную руку с перевязи и облокотившись на стол, опираясь на локоть в гипсе.

Райан сказал:

– Джон... Когда ты сказал мне спуститься в вестибюль, я не должен был сомневаться в этом. Я был неправ, и мне очень жаль.

Кларк кивнул.

– Я несколько раз обходил квартал, Джек. Я знаю, что делаю.

– Конечно, знаешь. Я просто подумал...

– Думать – это хорошо, – перебил мужчина постарше. – Это самое мышление дало нам возможность помочь, отправив нас за Рокки, и как раз твое мышление, когда вы увидели фургон с подозрительными парнями, направило нас в нужное место. Твое мышление спасло жизни многих людей. Я никогда не скажу тебе перестать думать. Но я скажу тебе, когда придет время заткнуться и слушать приказы. Если все будут делать то, что они считают правильным, когда вот-вот начнут лететь пули, тогда мы не сможем действовать как единое целое. Иногда тебе может не нравиться полученный приказ, иногда он может не иметь для тебя смысла, но ты должен делать то, что говорят. Если бы ты провел некоторое время в армии, это стало бы машинальным. Но раз уж ты этого не сделал, тебе просто придется довериться мне.

Райан просто кивнул.

– Ты прав. Я просто позволил своим эмоциям взять верх. Это больше не повторится.

Кларк просто кивнул. Улыбнулся.

– Что? – Спросил Джек.

– Ты и твой отец.

– А что насчёт отца? – спросил Джек.

– Сходство. Истории, которые я мог бы тебе рассказать.

– Продолжай.

Но старший только покачал головой.

– Тебе надо бы знать, малыш. Надо знать.

Теперь и сам Джек улыбнулся.

– Как-нибудь, когда-нибудь. Я собираюсь вытянуть все эти истории либо из тебя, либо из моего отца.