Текст книги "Под прицелом"

Автор книги: Том Клэнси

Соавторы: Марк Грени
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

– Мистер Кларк. У меня есть степени по экономике и политологии. Я учился в Оксфорде. У меня жена и красивая маленькая девочка. То, что сейчас произойдет, не имеет никакого отношения ко мне, к моему миру. Честно говоря, от одной мысли о том, что я собираюсь с вами сделать, меня мутит.

Он помолчал, затем слегка улыбнулся.

– Хотел бы я, чтобы мой отец был здесь рядом. Он бы точно знал, как усилить боль. Но я попробую свои собственные методы. Я не буду начинать с чего-то доброкачественного, я вижу, что люди из "Расследований Фабриса Бертрана-Мореля" уже потерпели неудачу с этой тактикой. Нет ... сегодня мы начнем с опустошения вашего тела. После этого вы будете вне себя от боли и огорчения, но вы увидите, насколько я невероятно подготовлен к нанесению вам максимального ущерба, и вы не захотите видеть, к чему я приду ко второй фазе моего допроса.

Что за хрень?  подумал Кларк. Этот парень играл не по правилам. Мужчины встали за спиной Кларка, в руках у них были клинки. Один схватил американца за голову, другой – за правую руку.

Валентин Коваленко склонился над Джоном, пристально посмотрел ему в глаза и сказал:

– Я много раз читал ваше досье. Я знаю, что вы правша, и я знаю, что ваша рука с оружием хорошо служила со времен глупой маленькой войны вашей страны во Вьетнаме. Скажи мне, с кем вы связались в Москве, скажите мне, на кого вы работаете, или я прикажу своему здешнему коллеге отрезать вам правую руку. Вот так, просто-напросто.

Кларк поморщился, когда мужчина справа от него коснулся кожи на его запястье большим тесаком. Сердце Джона бешено заколотилось о грудную клетку.

Кларк сказал:

– Я знаю, что ты просто пытаешься навести порядок в том беспорядке, который заварила Ласка, Валентин. Просто помоги мне победить Ласку, и тебе не нужно будет беспокоиться о нем.

– Последний шанс для вашей руки, – сказал русский, и Джон увидел, что сердце молодого человека бешено колотится. Бледная кожа на его лице была покрыта свежими капельками пота.

– Мы оба профессионалы. Ты не хочешь этого делать.

– А вы разве не хотите меня заставить?

Кларк начал делать короткие, учащенные вдохи. То, что должно было произойти, было неизбежно. Ему нужно было контролировать реакцию своего сердца на это.

Валентин увидел, что Кларк смирился со своей судьбой. В центре лба русского запульсировала вена. Коваленко отвернулся.

Тесак оторвался от запястья Кларка. Завис в воздухе в футе над ним.

– Это отвратительно, – сказал Коваленко.

– Пожалуйста, мистер Кларк. Не заставляйте меня смотреть на это.

У Кларка не нашлось никакого юмористического ответа. Каждый нерв в его теле был напряжен, каждый мускул перекручен в ожидании неминуемого удара тесака по запястью.

Коваленко оглянулся на американца.

– Неужели? Вы действительно позволите изуродовать свое тело, отрубить вашу гребаную руку, только чтобы сохранить имеющуюся информацию в секрете? Вы что, настолько преданы какому-то дурацкому делу? Вы настолько обязаны своим хозяевам? Что вы за робот такой? Какая машина позволит изрубить себя на куски из-за какого-то дурацкого чувства доблести?

Кларк зажмурился. Он, насколько это было возможно, приготовился к неизбежному.

Через тридцать секунд Кларк снова открыл глаза. Валентин уставился на него, не веря своим ушам.

– Таких людей, как вы, больше не делают, мистер Кларк.

Кларк по-прежнему ничего не говорил.

Коваленко вздохнул.

– Нет. Я не могу этого сделать. У меня не хватит духу видеть, что его рука отрублена и лежит на полу.

Кларк был удивлен; он начал расслабляться, совсем немного. Но Валентин повернулся к нему, глядя снизу вверх на человека с большим острым инструментом.

– Положи это на место.

Человек рядом с Кларком тяжело вздохнул. Может быть, немного разочарованно? Он отложил тесак.

Теперь Коваленко сказал:

– Лучше возьми молоток. Сломай ему все кости в руке. По одной.

Спецназовец быстро схватил хирургический молоток из нержавеющей стали, который лежал на столе рядом с режущими инструментами. Без всякого предупреждения он ударил молотком по вытянутой руке Джона, раздробив ему указательный палец. Он ударил во второй, а затем в третий раз, в то время как Кларк заходился в крике.

Коваленко отвернулся, заткнул уши пальцами и отошел к дальней стене склада.

Безымянный палец треснул чуть выше костяшки, а мизинец был раздроблен в трех местах.

Последний, жестокий удар по тыльной стороне ладони Кларка грозил повергнуть его в шок.

Кларк стиснул зубы; его глаза были закрыты, и слезы градом текли по щекам. Его лицо приобрело темно-малиновый оттенок. Он делал короткие глотки воздуха, быстро пополняя запасы кислорода, чтобы не впасть в шоковое состояние.

Джон Кларк продолжал кричать, сильно ударяясь головой о живот человека, стоявшего позади него. Он заорал:

– Пидар гнойный!

Через минуту Коваленко снова склонился над ним. Кларк едва мог разглядеть молодого человека из-за слез и пота, застилавших его глаза, и плохой фокусировки расширенных зрачков.

Валентин поморщился, взглянув на раздробленную руку. Она уже распухла, почернела и посинела, а два пальца были неестественно вывернуты.

– Прикройте это! – крикнул он одному из своих людей. На поврежденную конечность было наброшено полотенце.

Коваленко заткнул уши, чтобы не слышать самых страшных криков, но сам крикнул, словно злясь на человека в кресле за то, что тот вынудил его сделать это:

– Ты, старый дурак! Твое чувство чести не принесет тебе здесь ничего, кроме боли! У меня есть для тебя все время, которое мне нужно!

Даже сквозь боль Джон Кларк мог сказать, что Валентин Коваленко на грани истерики.

– Говори, старый дурак! Говори!

Кларк.молчал. И тогда, и в следующий час. Коваленко ярился все сильнее и сильнее. Он приказал подставить голову Кларка под ведро с водой и приказал своим людям бить американца по грудной клетке, сломав кость и нанеся ему такие сильные ушибы, что тот едва мог дышать.

Джон изо всех сил старался отстраниться от того, что происходило с его телом. Он думал о своей семье, о родителях, которые давно умерли. Он думал о друзьях и коллегах. Он думал о своей новой ферме в Мэриленде и надеялся, что, хотя он никогда больше ее не увидит, его внуки вырастут в любви к этому месту.

Кларк потерял сознание через два часа после начала пыток.

74

Лампочка, указывающая на входящий вызов из кризисного центра, мигала уже более десяти минут.

Сафронов смотрел новости из Москвы на одном из главных мониторов, остальные невольные участники в центре управления запуском сидели с напряженным вниманием.

Георгий надеялся на более масштабное зрелище. Он знал, что на стартовой площадке 109 находится "Днепр", заряженный спутником, а не одним из ядерных зарядов, но он нацелился на центральные контейнеры для хранения топлива на Московском нефтеперерабатывающем заводе, что должно было вызвать гораздо больший взрыв и пожар. Однако снаряд промахнулся от цели всего на четверть километра, и Сафронов почувствовал, что добился своего.

Посмотрев новости еще несколько секунд, он, наконец, снял наушники с панели управления, надел их и принял вызов.

– Да?

– Вы разговариваете с президентом Рычковым.

Сафронов ответил бодрым голосом:

– Доброе утро. Возможно, вы меня не помните, но мы встречались в Большом театре в прошлом году. Как погода в Москве?

Последовала долгая пауза перед ответом президента, произнесенного кратко, но с легкой ноткой беспокойства.

– В вашей атаке не было необходимости. Мы понимаем, что у вас есть технические возможности осуществить то, чем вы угрожаете. Мы знаем, что у вас есть ядерное оружие.

– Это было наказанием за вашу атаку на этот объект. Если вы атакуете снова… что ж, президент, у меня больше нет кинетических ракет. Два других "Днепра", находящихся в моем распоряжении, оснащены ядерными боеголовками.

– Вам нет нужды что-то доказывать. Нам нужно только вести переговоры, вам с позиции силы, мне ... с позиции слабости.

Сафронов крикнул в микрофон:

– Это не переговоры! Я кое-что потребовал! Я не вступал в переговоры! Когда мне будет позволено поговорить с командиром Набиевым?

Президент России устало ответил:

– Я разрешил это. Мы перезвоним вам сегодня утром, и вы сможете поговорить с заключенным. Тем временем я приказал всем силам безопасности вернуться в казармы.

– Очень хорошо, отлично. Мы готовы к еще одному сражению с вашими людьми, и я не верю, что вы готовы потерять пять миллионов москвичей.

Эд Килти не планировал провести оставшееся время президентского срока таким образом, но в девять часов вечера по вашингтонскому времени он и члены его кабинета встретились в Овальном кабинете.

Там были директор ЦРУ Скотт Килборн и Олден, заместитель директора. Присутствовал Уэс Макмаллен, молодой начальник штаба Килти, а также министр обороны, государственный секретарь, директор национальной разведки, председатель Объединенного комитета начальников штабов и советник по национальной безопасности.

Килборн провел подробный брифинг о ситуации в Казахстане, в том числе о том, что ЦРУ было известно о попытке российского спецназа вернуть себе пусковые установки "Днепр". Затем АНБ проинформировало президента о запуске с Байконура и пожаре на нефтеперерабатывающем заводе в Москве.

Пока они были все вместе, позвонил президент Рычков, Килти минут десять разговаривал с ним через переводчика, в то время как Уэс Макмаллен слушал, делая заметки. Звонок был дружеским, но Килти объяснил, что ему нужно будет обсудить некоторые вещи со своими советниками, прежде чем выполнять просьбы Рычкова.

Когда он повесил трубку, его вежливое поведение испарилось.

– Гребаный Рычков просит нас прислать 6-ю группу "морских котиков" или отряд "Дельта"! Кем, черт возьми, он себя возомнил, запрашивая конкретные воинские подразделения?

Уэс Макмаллен сидел у телефона с блокнотом на коленях.

– Сэр, я думаю, он просто знает, кто является нашим антитеррористическим подразделением первого уровня. В его просьбе нет ничего злонамеренного.

Президент сказал:

– Ему нужно политическое прикрытие на случай, если все это плохо закончится. Он хочет сказать своему народу, что он доверял Америке, и Эд Килти обещал ему благополучное решение, но мы облажались.

Мужчины в комнате были людьми Килти, по крайней мере, на данный момент. Но и мужчина, и женщина понимали, что их президент судорожно ищет выход из сложившейся ситуации. Двое из них признали, что он всегда был таким.

Скотт Килборн сказал:

– Господин президент! При всем уважении, я не согласен. Он хочет предотвратить разрушение Москвы или Санкт-Петербурга двумя двадцатикилотонными бомбами. Это может убить...

Килборн посмотрел на председателя Объединенного комитета начальников штабов.

– Что говорят ваши эксперты?

– Каждая бомба убьет более миллиона человек при первоначальном взрыве и выпадении радиоактивных осадков. Еще два миллиона с лишним в течение недели пострадают от ожогов и нарушения работы инфраструктуры и электросетей. Бог знает, сколько еще их будет в будущем. Вероятно, от семи до десяти миллионов смертей.

Килти застонал; он наклонился вперед за своим столом и обхватил голову руками.

– Варианты?

Государственный секретарь сказал:

– Я думаю, мы отправим их туда. Мы можем дать зеленый или красный свет любому действию позже.

Килти покачал головой.

– Я не хочу, чтобы они брали на себя какие-либо обязательства. Я не хочу, чтобы они вошли в это осиное гнездо и были вынуждены действовать немедленно. Русским это не удалось, а они уже тренировались там раньше. Кто сказал, что мы могли бы добиться большего? Дайте мне что-нибудь еще. Давайте, люди!

Олден сказал:

– Советники.

– Советники? Что вы имеете в виду?

Если мы отправим туда пару человек из ОКСО в качестве советников их спецназа, мы сможем предложить помощь скрытно, но не использовать наших людей в атаке.

Килти понравилась идея, это было сразу видно каждому.

Председатель, армейский генерал с опытом работы в спецоперациях рейнджеров, сказал:

– Господин президент, это очень динамичное мероприятие. Если у нас там нет операторов ОКСО, готовых действовать в любой момент, что ж, с таким же успехом мы могли бы вообще никого не посылать.

Килти сидел за своим столом, обдумывая это. Он посмотрел на министра обороны.

– Есть ли шанс, что они выпустят по нам ракету?

Министр обороны поднял руки.

– Они нам не угрожают. Проблемы дагестанских боевиков связаны с Россией. Я не рассматриваю США в качестве мишени.

Килти кивнул, затем ударил кулаком по столу.

– Нет! Я не выйду за дверь Овального кабинета с этим, этим дерьмом в качестве моего наследия.

Килти встал.

– Скажите президенту Рычкову, что мы пришлем советников. Вот и всё!

Уэс Макмаллен сказал:

– Напомню, сэр, на объекте находятся шесть американцев.

– За безопасность которых я возлагаю личную ответственность на Рычкова. Скажите нашим советникам, что любая миссия, в выполнении которой они помогают, должна быть направлена на то, чтобы вывести наших граждан живыми.

Министр обороны сказал:

– Сэр, при всем уважении...

Но Килти встал и направился к двери.

– Спокойной ночи, леди и джентльмены.

Мелани позвонила Джеку в половине второго пополудни.

– Привет. Мне очень жаль, но сегодня здесь что-то не так – могу я пригласить тебя на ужин в другой раз?

– Хорошо. Или, если хочешь, я могу принести немного китайской еды попозже. Нам не обязательно куда-то идти. Я был бы рад тебя увидеть.

– Звучит потрясающе, но я не знаю, когда и выберусь ли я отсюда вообще сегодня вечером. Можешь себе представить. В эти дни многое происходит.

– Да. Могу себе представить. Ладно, держись там, ладно?

– Хорошо. Спасибо, Джек.

Мелани повесила трубку. Она ненавидела отменять планы с Райаном, но работы предстояло сделать больше, чем она, возможно, успеет сделать этим вечером в любом случае. Данные, которые нужно просмотреть о поездке Рехана в...

На ее столе зазвонил телефон.

– Мелани Крафт?

Девяносто секунд спустя Мелани заглянула в кабинет Мэри Пэт.

– Мне нужно отлучиться всего на секунду. Может быть, на полчаса. Могу я что-нибудь купить для тебя?

Фоули только покачала головой. Она начала что-то говорить, но тут зачирикал ее телефон.

Крафт вышла на автобусную остановку напротив своего дома и села на следующий автобус до Тайсонс-Корнер, но вышла на остановке Олд-Мидоу. Она в одиночестве зашла в общественный парк Скоттс-Ран, подошла к нескольким парковым скамейкам с видом на покрытую снегом и льдом панораму. Голые деревья трепал холодный ветер, и она плотнее закуталась в пальто.

Она села.

Первый мужчина подошел через минуту. Он был крупным и чернокожим; поверх темного костюма на нем был длинный серый плащ, но он был распахнут, как будто он был непроницаем для холода.

Сотрудник службы безопасности оглядел ее с ног до головы, а затем заговорил в микрофон на манжете.

Позади себя на парковке она услышала шум подъехавшей машины, но не обернулась. Она просто продолжала смотреть на раскачивающиеся деревья.

Охранник отвернулся, пошел по тропинке, а затем остановился там, наблюдая за дорогой.

Заместитель директора ЦРУ Чарльз Самнер Олден появился сзади и сел рядом с ней. Он не смотрел ей в глаза. Вместо этого он смотрел на заснеженную бейсбольную площадку.

– Я ломаю голову, мисс Крафт, пытаясь придумать, как бы я мог сочинить ещё более ясные инструкции для вас. И я просто не могу придумать способ. Я был уверен, что у нас есть взаимопонимание. Но сегодня вы говорите Младшему, что у вас нет времени встретиться с ним вечером? Поверьте мне, юная леди. У вас действительно есть время.

Мелани стиснула зубы.

– В самом деле, сэр? Вы прослушиваете телефон аналитика из НКТЦ? Вы в таком отчаянии?

– Да. Честно говоря, так и есть.

– По поводу чего?

– Насчет Джека-младшего.

Мелани выдохнула холодный пар.

Олден немного изменил свой тон, став менее вкрадчивым и более отеческим.

– Я думал, я ясно дал понять, что мне нужно.

– Я сделала то, о чем вы просили.

– Я попросил вас добиться результатов. Поужинайте с ним сегодня вечером. Выясните, что ему известно о Кларке, об отношениях его отца с Кларком.

– Да, сэр, – ответила она.

Теперь Олден вел себя еще более по-отечески, чем раньше.

– Вы ведь хотели помочь нам. Что-то изменилось?

– Конечно, нет. Вы сказали мне, что слышали, что Кларк работал с Райаном. Вы хотели, чтобы я нашла доказательства работы Джека в "Хендли Ассошиэйтс".

– И? -спросил он.

– А вы – замдиректора ЦРУ. Конечно, выполнять приказы – моя работа.

– Джек-младший более близок с Кларком, чем показывает. Мы это знаем. У нас в Агентстве есть ребята, которые могут связать Кларка и Чавеза с "Хендли Ассошиэйтс", работодателем твоего парня. И если Кларк и Чавез работают в "Хендли", вы можете быть чертовски уверены, что там происходит нечто большее, чем арбитраж и трейдинг. Я хочу знать, что известно Джеку, и я хочу знать это сейчас.

– Да, сэр, – повторила Мелани.

– Послушайте. У вас блестящее будущее. Возможно, я скоро покину свой пост, но ЦРУ – это не политические назначенцы. Речь идет о рядовых сотрудниках. Карьеристы в Агентстве знают, чем вы занимаетесь, и ценят ваш тяжелый труд. Мы не можем допустить преступных действий во имя национальной безопасности. Вы это знаете. Так что копайте глубже.

Он помолчал.

– Не нужно делать это для меня. Сделайте для них.

Затем он вздохнул.

– Сделай это ради своей страны.

Мелани рассеянно кивнула.

Олден встал, повернулся и посмотрел сверху вниз на двадцатипятилетнего аналитика.

– Джек хочет видеть вас сегодня вечером. Сделайте так, чтобы так и случилось.

Он зашагал по снегу, охранник двинулся вместе с ним обратно к стоянке.

Мелани вернулась к автобусной остановке и достала из сумочки телефон. Она набрала номер Джека.

– Алло?

– Привет, Джек.

– Привет.

– Послушай, я сожалею о прошлом разговоре. Просто перенапряглась на работе.

– Поверь мне, я понимаю это.

– По правде говоря, мне действительно нужно ненадолго выбраться отсюда. Как насчет того, чтобы ты зашел ко мне сегодня вечером? Я приготовлю ужин, мы можем потусоваться и посмотреть кино.

Пауза была долгой и прервалась только тогда, когда Райан прочистил горло.

– Что-то не так?

– Нет. Я бы хотел, Мелани, но кое-что произошло.

– За последние тридцать минут?

– Да. Мне нужно уехать из города. Вообще-то, я сейчас на пути в аэропорт.

– В аэропорт? – недоверчиво повторила она.

– Да, просто быстренько слетаю в Швейцарию. Мой босс хочет, чтобы я встретился с несколькими банкирами, пригласил их на ужин, я думаю, они поделятся секретами. Это займет всего пару дней.

Мелани не ответила.

– Мне очень жаль. Ужин и кино – это здорово. Мы можем проделать всё это, когда я вернусь?

– Конечно, Джек, – сказала она.

Мелани вышла из автобуса десять минут спустя и направилась обратно в операционный центр. Как только она вышла из лифта, то увидела Мэри Пэт за своим столом, которая оставляла ей записку. Мэри Пэт заметила ее приближение и жестом пригласила пройти в ее кабинет.

Мелани нервничала. Знала ли она о встрече с Олденом? Знала ли она, что заместитель директора ЦРУ использовал ее для слежки за другом Мэри Пэт, Джеком Райаном-младшим, чтобы выяснить, каковы были его профессиональные связи с Джоном Кларком?

– Что случилось? – спросила она миссис Фоули.

– Произошло нечто грандиозное, пока тебя не было.

– Правда? – Мелани нервно сглотнула.

– Агент ЦРУ в Лахоре точно опознал Риаза Рехана. Он прибыл в аэропорт со своей охраной и своим заместителем.

Мелани подумала о планах Райана на скорое путешествие.

– Правда. Когда это случилось?

– В течение последнего часа, – ответила Фоули.

В одно мгновение Мелани поняла. Она не догадывалась, как он узнал, потому что была уверена, что он не из ЦРУ. Но каким-то образом Райану сообщили, и по какой-то причине Джек Райан-младший был на пути в Лахор.

75

В отеле "Спутник" в городе Байконур, значительно южнее космодрома, был организован временный командный пункт для всех российских сил безопасности на случай ситуации на Байконуре. Здесь российские военные и разведчики, чиновники Федерального космического агентства, руководство Байконура и другие ведомства устроили лагеря как снаружи в отапливаемых палатках и трейлерах, так и внутри, в номерах, ресторане и конференц-залах. Даже дискотека "Луна" в главном вестибюле была занята группой армейских экспертов-ядерщиков, привлеченных из Ракетных войск стратегического назначения.

В четыре часа дня по местному времени в конференц-зал вошел генерал Ларс Гаммессон, ведя за собой двух молодых людей. Боевая форма всех троих была обычной, без каких-либо опознавательных знаков. Они сели за длинный стол напротив российских политиков, дипломатов и военных лидеров.

Гаммессон был командиром "Радуги", секретного международного антитеррористического военизированного формирования, отобранного из лучших военных подразделений первого уровня на земле. Он и его люди были запрошены правительствами России и Казахстана в течение часа после провала операции спецназа "Альфа", и он возвращался в командный центр, чтобы доложить о ситуации и готовности "Радуги" вступить в бой.

– Джентльмены. Руководители моей группы и я потратили последние четыре часа на проработку плана операции по возвращению центра управления запуском "Днепр" и двух пусковых шахт. Принимая во внимание уроки, извлеченные в ходе вчерашней операции российской армии, а также наши собственные возможности в настоящее время, я с сожалением вынужден констатировать, что, хотя мы уверены, что если мы направим все наши усилия на ЛКК, у нас будет восьмидесятипроцентный шанс на успех в возвращении здания и спасении большинства находящихся там заложников, это хорошо укрепленный бункер, и господин Сафронов окопался там, он высококвалифицирован и очень мотивирован. Поэтому мы считаем, что существует пятидесятипроцентная вероятность того, что он и его люди успеют запустить одну ракету, и двадцатипроцентная вероятность того, что они смогут запустить обе.

Посол России в Казахстане долго смотрел на генерала Гаммессона. По-английски с сильным акцентом он сказал:

– Итак. Это все? Все ваши люди вооружены, и вы говорите, что будет ли Москва разрушена или нет – пятьдесят на пятьдесят?

– Боюсь, что так. Наши средства на обучение были сокращены в прошлом году или около того, и люди, поступающие к нам на службу, не имели того опыта координации, который предлагала "Радуга", когда нас вызывали чаще. Боюсь, наша боеготовность пострадала.

– Это не просто нежелание рисковать с вашей стороны, генерал Гаммессон?

Шведский военный офицер не выказал раздражения по поводу подтекста.

– Мы рассмотрели ситуацию, и она мрачна. Мы понятия не имеем, сколько людей осталось с Сафроновым. Интервью с сотрудниками перерабатывающего предприятия, которых отпустили вчера утром, показывают, что их число может превышать пятьдесят. Предположительно, некоторые были убиты во время атаки спецназа прошлой ночью, но у нас нет возможности узнать, сколько их осталось. Я не пошлю своих людей в неизвестность вот так, каковы бы ни были ставки. Я и мои силы немедленно возвращаемся в Британию. Джентльмены, доброго дня и удачи.

Гамессон встал, повернулся, чтобы уйти, но полковник спецназа на дальнем конце стола быстро поднялся.

– Извините меня, генерал Гамессон...

Акцент у этого человека был еще сильнее, чем у посла.

– Могу я попросить вас остаться здесь, на Байконуре? Хотя бы на несколько часов?

– С какой целью, полковник?

– Я поговорю с вами об этом наедине.

– Отлично.

Кларку дали "время подумать" в одиночестве. Его раздробленная рука оставалась под грязным полотенцем, но боль от отека и повреждения мягких тканей, а также от сломанных костей руки и ребер, которые двигались каждый раз, когда Джон пытался принять более удобное положение, была неотвязной и едва выносимой.

Пот струился по лицу Джона и стекал по шее, даже в холодном помещении мясного склада его рубашка промокла от пота, и это вызывало у него озноб.

Его разум оцепенел, хотя тело – нет. Он хотел избавиться от боли, но еще больше он хотел избавиться от беспокойства о том, что этот глупый ребенок действительно может сломать его, если варварство продолжится.

Кларк знал, что мог солгать, мог выдумать фальшивые отношения, рассказать сложную историю, на подтверждение которой ушли бы дни. Но он беспокоился, что любая путаница с его стороны может быть обнаружена с помощью проверки фактов или небольшой беготни со стороны людей Коваленко. И если его поймают на лжи, если он будет тянуть слишком долго, то, возможно, Валентин вернется с СП-117, сывороткой правды, которая, по некоторым данным, на световые годы опережает ненадежный пентотал натрия прошлого.

Нет , сказал себе Кларк, в каком бы страдании он сейчас ни находился, он получит по заслугам в надежде, что его жестокие мучители зашли слишком далеко и убили его.

Это лучше, чем выносить ему мозги и превращать в команду из одного человека, уничтожающую «Кампус» и президента Джека Райана.

– Времени мало, всем вернуться к работе! – крикнул Коваленко, снова появляясь в свете фонаря, висящем над головой Кларка. Валентин наклонился ближе и улыбнулся, видимо, взбодренный запахом своего дыхания, крепкого кофе и русской сигареты.

– Как вы себя чувствуете?

– Я в порядке. Как ты-то держишься? – Сухо сказал Кларк.

– Есть желание поговорить и прекратить боль? У нас есть замечательное лекарство, которое мы можем дать вам, чтобы она прошла. И мы отвезем вас в местную больницу. Разве это не было бы здорово?

– Валентин, – сказал Кларк, – Что бы ты ни сделал со мной, мои люди узнают. И что бы ты ни сделал со мной, они сделают это и с тобой. Просто помни об этом.

Коваленко просто уставился на американца.

– Просто скажите мне, кто они, и мне больше ничего не придётся делать.

Кларк отвел взгляд.

Коваленко кивнул.

– Клянусь, я хотел бы, чтобы мой отец был сейчас здесь. Я уверен, что старые способы подходили для этого лучше всего. В любом случае, Джон, вы уже потеряли руку, а я ведь только начинаю. Ты скоро станетсшь искалеченным стариком, инвалидом. Я собираюсь уничтожить тебя.

Он ждал, что Джон спросит, как это сделать, но Джон просто сидел и смотрел.

– Я попрошу своих друзей воткнуть скальпель вам в глаза, по одному в каждый.

Кларк пристально посмотрел на Коваленко.

– И мои люди сделают то же самое с тобой. Ты готов к этому?

– Кто эти самые твои люди? Кто?

Джон ничего не ответил.

Крупный славянин схватил Джона сзади за голову и держал совершенно неподвижно. Глаза Кларка наполнились слезами, по лицу потекли слезы, и он быстро заморгал.

– Отъебись ты! – прокричал он сквозь опухшую челюсть, крепко зажатую мясистой рукой, и захват головы усилился.

Другой головорез из спецназа встал перед Джоном. Скальпель из нержавеющей стали в его руке поблескивал в падающем сверху свете.

Валентин отступил назад, отвернувшись, чтобы не видеть.

– Мистер Кларк. Это… Прямо сейчас… ваш самый последний шанс.

Кларк понял это по смирению в голосе молодого человека. Он не отступит.

– Отъебись! – вот и все, что слетело с губ американца.

Он глубоко вздохнул и задержал дыхание.

Коваленко драматично пожал плечами. Повернувшись лицом к стене, он сказал: Воткни ему в глаз.

Кларк понял без переводчика. В глаз...

Сквозь эффект "рыбьего глаза" от набежавших слёз Кларк увидел, как скальпель приблизился к его лицу, когда мужчина опустился перед ним на колени. После этого он увидел, как Коваленко отошел в сторону. Он подумал, что русскому просто не по нутру то, что должно было произойти, но в следующее мгновение Джон понял, что Валентин так реагирует на шум снаружи.

Звуки вертолета эхом разнеслись по складу. Двигатель тарахтел так быстро и неистово, как будто тот падал прямо с неба. Он приземлился снаружи; Кларк мог видеть свет, пробивающийся сквозь стены, создавая зловещие тени, которые скользили взад и вперед. Человек со скальпелем быстро встал и обернулся. Перекрывая невероятный шум, который подсказал Джону, что здесь был не один вертолёт – другой, вероятно, парил всего в нескольких футах над жестяной крышей, – Валентин Коваленко выкрикивал приказы своим людям по периметру. Кларк мельком увидел в свете фар помощника резидента СВР. Он был похож на испуганное, загнанное в угол животное.

Вертолет над головой продолжал медленно кружить.

Послышалтсь громкие голоса, выкрикивающие приказы и угрозы. Джон лишь втянул голову. Привязанный к стулу, он больше ничего не мог сделать, но чувствовал, что что-то делать необходимо. Его рука чертовски болела, так что новое занятие, по крайней мере, дало ему пищу для размышлений.

Красные лазерные лучи, похожие на светлячков, метались по поверхностям пола, стола, стоящих вокруг мужчин и самого Джона Кларка. В холодном пыльном воздухе Джон мог видеть тонкие, как иглы, линии красных лазеров, носившихся вокруг. Затем его окутал белый свет, он крепко зажмурился.

Открыв их, он понял, что подвесные светильники на потолке склада, двумя этажами выше, были включены, и теперь большая комната была залита светом.

Валентин Коваленко был самой маленькой фигурой в здании. Перед ним, лицом к нему, стояли вооруженные люди в черном с автоматами ХК MP5.

Это были войска спецназа, и ими руководил человек в гражданской одежде. Коваленко и его люди – теперь Джон мог видеть, что всего их было восемь – подняли руки.

Кто, черт возьми, был этот новый клоун? Кларку стало интересно. Со сковороды да прямо в кастрюлю, но что теперь? Могло ли быть еще хуже, черт возьми?

Валентин и его команда были выведены со склада под несколько грубых замечаний человека в уличной одежде, который затем покинул склад с несколькими, но не со всеми, членами военизированных формирований. Вертолет взлетел через минуту.

Вертолет, который парил над нами, оторвался от земли.

Позади солдат спецназа, оставшихся в комнате, в холодный подвал вошел худощавый мужчина лет под пятьдесят. У мужчины была короткая стрижка ежиком, узкие очки в проволочной оправе и яркие умные глаза на изборожденном глубокими морщинами лице. Он выглядел так, словно каждое утро перед завтраком пробегал пять миль.

Джону Кларку казалось, что он смотрит на свое зеркальное отражение, только в русском костюме.

Только это было не зеркало. Кларк знал человека перед собой.

Человек встал над американцем, и тот приказал одному из мужчин разрезать бинты Кларка. Делая это, мужчина постарше сказал:

– Мистер Кларк. Меня зовут Станислав Бирюков. Я...

– Вы директор ФСБ.

– Это действительно так.

– Значит, это просто смена караула? – спросил Кларк.

Представитель ФСБ выразительно покачал головой.

– Нет.  Конечно, нет. Я здесь не для того, чтобы продолжать это безумие.

Кларк просто посмотрел на него.

Бирюков сказал:

– У моей страны серьезная проблема, и мы считаем необходимым обратиться к вашему опыту. В тот же момент мы понимаем, что вы здесь, прямо здесь, в России, и у вас, похоже, тоже есть небольшая проблема. Это судьба свела нас сегодня вместе, Джон Кларк. Я надеюсь, что мы вдвоем сможем прийти к быстрому и взаимовыгодному соглашению.