Текст книги "Под прицелом"

Автор книги: Том Клэнси

Соавторы: Марк Грени
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

– Верно.

Дрисколл продолжил:

– Не могу объяснить, откуда я знаю, но он, по крайней мере, полковник, может быть, даже генерал. Я бы поспорил на это.

– Он не египтянин, это точно, – сказал Дом, убирая камеру обратно в карман.

Дрисколл даже не пошевелил головой. Вместо этого он изучал плотную, влажную гущу на дне своей кофейной чашки.

– Он пакистанец.

– Это было мое предположение.

– У нас есть фотографии, не будем испытывать судьбу», – сказал Сэм.

– Согласен,– ответил Дом. – Мне надоело смотреть, как другие обедают. Пойдем, найдем что-нибудь поесть.

– Рис и баранина? – угрюмо спросил Сэм.

– Лучше. Я видел Макдоналдс у метро.

– Это Маклэмб.

5

Джек Райан-младший припарковал свой Хаммер на отведенном ему парковочном месте на стоянке Хендли Ассошиэйтс в 5:10 утра. Он с трудом выбрался из большой машины. Его мышцы болели; порезы и синяки покрывали его руки и ноги.

Он прохромал через заднюю дверь здания. Ему не нравилось приходить так рано, особенно учитывая, насколько он был измотан этим утром. Но у него была важная работа, которая не могла ждать. В этот момент на месте было четверо оперативников, и хотя он искренне желал быть там с ними, Райан знал, что его обязанность – предоставить им наилучшую разведывательную информацию в реальном времени, чтобы сделать их тяжелую работу если не проще, то хотя бы не сложнее, чем она должна быть.

Он прошел мимо охранника на стойке регистрации в холле. Что касается Джека, охранник был странно бодр и внимателен в этот неласковый час.

– Доброе утро, мистер Райан.

– Привет, Билл.

Обычно Райан не приходил раньше восьми, и к тому времени Билл, отставной старший сержант сил безопасности ВВС, передавал свой пост Эрни. Райан встречался с Биллом всего пару раз, но он казался рожденным для своей работы.

Джек-младший поднялся на лифте, прошаркал по темному коридору, бросил свою кожаную сумку-мессенджер в своей кабинке и направился на кухню. Там он заварил кофе, а затем полез в морозильник и вытащил пакет со льдом, который в последнее время часто использовался.

Вернувшись за стол, пока варился кофе, он включил компьютер и лампу. За исключением Джека, нескольких айтишников, которые работали круглосуточно, аналитическо-переводческого подразделения третьей смены и охранников на первом этаже, здание будет мертво еще как минимум час. Джек сел, поднес лёд к челюсти и положил голову на стол.

– Вот дерьмо, – пробормотал он.

Пять минут спустя кофеварка вылила последнюю каплю в кофейник как раз в тот момент, когда Райан схватил кружку из шкафчика, вылил в неё дымящуюся черную жидкость и похромал обратно к своему столу.

Он хотел вернуться домой и лечь, но это был не вариант. Неурочные тренировки, через которые прошел Райан, надрывали ему задницу, но он знал, что ему не грозит реальная опасность. Его коллеги на поле были в опасности, и его работа заключалась в том, чтобы помочь им.

И инструментом, помогающим им, был его компьютер. А точнее, это были данные, которые параболические тарелки на крыше и антенная ферма Хендли Ассошиэйтс извлекали из эфира, данные, которые дешифровщики и суперкомпьютер мэйнфрейма декодировали из почти постоянного потока зашифрованной информации. Ежедневная утренняя рыбалка Джека получала свой улов из трафика данных от ЦРУ в Лэнгли, от Агентства национальной безопасности в Форт-Миде, от Национального центра по борьбе с терроризмом в Либерти-Кроссинг в Маклине, от ФБР в округе Колумбия и от множества других агентств. Сегодня он увидел, что ему нужно было проработать особенно много даже в столь раннее утро. Большая часть этого трафика приходила в Лэнгли из дружественных стран за рубежом, и именно его он приехал пораньше, чтобы просмотреть.

Джек первым делом зашел в АНБ к шифровальщикам перехватов. XITS оповещали его о любых крупных событиях, которые он пропустил с тех пор, как ушел с работы в шесть вечера предыдущего дня. Когда его экран начал заполняться данными, он мысленно подвел итог тому, что происходило сегодня. Оперативный темп, или OPTEMPO, здесь, в «Кампусе», стремительно разростался в последние несколько недель, поэтому Джеку становилось все труднее и труднее каждое утро выбирать, с чего начать исполнение ежедневных обязанностей.

Четверо полевых оперативников «Кампус» были разделены на две команды. Двоюродный брат Джека-младшего Доминик Карузо был в команде с бывшим армейским рейнджером Сэмом Дрисколлом. Они сейчас торчали в Каире, выслеживая оперативника «Братьев-мусульман», который, как Джек и его коллеги-аналитики в «Кампус» имели основания подозревать, делал все возможное, чтобы устроить скандал. По данным ЦРУ, этот человек создавал тренировочные лагеря в западном Египте и закупал оружие и боеприпасы у источника в египетской армии. После этого… Что ж, вот в чем была проблема. Никто не мог понять, что он делал с лагерями, оружием и знаниями, которые он получил, работая на РСО и другие группы в течение последних двух десятилетий. Все, что они знали, это то, что он, его лагеря и его оружие находились в Египте.

Джек вздохнул. Египет. После Мубарака. Грёбаная зона свободного огня.

Американские СМИ заявляли как факт, что изменения на Ближнем Востоке будут способствовать миру и спокойствию, но Райан, «Кампус» и многие осведомленные люди во всем мире считали, что изменения на Ближнем Востоке, скорее всего, приведут не к умеренности, а к экстремизму.

Для многих в американских СМИ люди, которые думали так, были в лучшем случае пессимистами, а в худшем – фанатиками. Райан считал себя реалистом, и по этой причине он не выбежал на улицу, чтобы восхвалять быстрые перемены.

Экстремисты вышли на поле боя. С исчезновением эмира почти год назад, по всей карте террористы меняли убежища, лояльность, род занятий и даже страны пребывания.

Но одно не изменилось. Эпицентром всего джихадистского движения по-прежнему был Пакистан. Тридцать лет назад все начинающие джихадисты мира стекались туда, чтобы сражаться с русскими. Каждому мальчику в исламском мире, достигшему половой зрелости, предлагали оружие и экспресс-билет в рай. Каждому мальчику младше этого возраста предлагали место в медресе, религиозной школе, которая их кормила, одевала и давала им общину, но медресе, созданные в Пакистане, обучали только экстремистским убеждениям и навыкам ведения войны. Эти навыки были полезны для учеников, поскольку этих детей как раз готовили к отправке в Афганистан сражаться с русскими, но полученные ими навыки, а также пропаганда джихада в медресе не оставляли им большого выбора, когда русские ушли.

Было ясно, что когда Советы уйдут из Афганистана, сотни тысяч вооруженных и разгневанных джихадистов в Пакистане неизбежно станут невероятной занозой в боку местного правительства. И было столь же неизбежно, что эти вооруженные и разгневанные джихадисты заполнят собой вакуум, который представлял собой постсоветский Афганистан.

Так началась история Талибана, создавшего убежище для Аль-Каиды, куда более десяти лет назад пришли силы западной коалиции.

Райан отхлебнул кофе, попытался снова сосредоточиться на своих обязанностях и отвлечься от больших геополитических проблем, которые всем управляли. Когда его отец вернется в Белый дом, тогда у него будет все это, о чем беспокоиться. Младшему же, с другой стороны, приходилось иметь дело с относительно небольшими повседневными последствиями всех этих больших проблем. Мелочи, вроде опознания какой-то дворняги для Сэма и Дома. Они отправили ему по электронной почте еще одну партию фотографий, чтобы он посмотрел. Фотографии, в том числе некоторые неизвестные пакистанцы, которые встречались с эль Дабусси днем ранее.

Райан переслал это письмо Тони Уиллсу, аналитику, работавшему в соседнем с Джеком отсеке. Тони должен был заняться опознанием субъекта. Пока что Джек знал, что ему нужно сосредоточиться на другой команде на поле, Джоне Кларке и Доминго Чавесе.

В тот момент Динг и Джон находились в Европе, во Франкфурте, и обдумывали свои варианты. Последние два дня они готовили операцию по наблюдению за банкиром Аль-Каиды, который должен был отправиться в Люксембург на несколько встреч, но в последнюю минуту этот человек отменил свою поездку из Исламабада. Все мужчины были одеты в строгие костюмы, и им некуда было идти, поэтому Джек решил, что потратит немного времени этим утром на то, чтобы поглубже разобраться в прошлом европейских банкиров, с которыми планировал встретиться человек из РСО, в надежде получить свежую зацепку для своих коллег в Европе, чтобы проверить ее, прежде чем они соберутся и вернутся домой.

По этой причине Джек приехал на работу намного раньше обычного. Он не хотел, чтобы они вернулись ни с чем, что можно было бы показать после поездки; это была его обязанность – снабжать их информацией, необходимой для поиска плохих парней, и он потратит следующие несколько часов, пытаясь найти для них плохих парней.

Он просмотрел XITS и фирменную программу, созданную Гэвином Бири, главой айти-отдела «Кампуса». Программа-ловушка Гэвина искала строки данных, следуя пожеланиям аналитиков здесь, в «Кампусе». Это позволило им отфильтровать большую часть разведданных, которые не имели отношения к их текущим проектам, и для Джека это программное обеспечение стало находкой.

Райан открыл ряд файлов щелчками мыши, удивляясь количеству лакомых кусочков разведданных, которые в эти дни поступали по односторонней дороге от союзников США.

Это его немного угнетало. Не потому, что он не хотел, чтобы союзники Америки делились разведданными; скорее, его беспокоило то, что в наши дни это не была улица с двусторонним движением.

Для большинства в разведывательном сообществе США стало возмутительным скандалом то, что президент Эдвард Килти и его политические назначенцы на высших разведывательных должностях потратили последние четыре года на то, чтобы ограничить возможности США в одностороннем порядке шпионить за другими странами. Килти и его люди вместо этого сместили фокус сбора разведданных, полагаясь не на собственные мощные разведывательные службы Америки, а на разведывательные службы иностранных государств для предоставления информации ЦРУ. Это было безопаснее с политической и дипломатической точек зрения, как правильно определил Килти, хотя сокращение разведывательных служб Америки было небезопасно во всех других отношениях. Администрация практически запретила неофициальным операторам прикрытия работать в союзных странах, а сотрудники тайных служб ЦРУ, работающие в зарубежных посольствах, оказались скованы еще большим количеством правил и положений, что сделало и без того сложную работу практически невозможной.

Администрация Килти обещала большую «открытость» и «прозрачность» в тайнах ЦРУ. Отец Джека-младшего написал статью в «Вашингтон Пост» , в которой предположил, в манере, которая все еще сохраняла уважение к офису президента, что Эд Килти, возможно, захочет посмотреть значение слова «тайный» в словаре.

Назначенные Килти разведчики избегали человеческого фактора, вместо этого делая упор на перехват сигналов и электронную разведку. Спутники-шпионы и беспилотники были намного, намного безопаснее с дипломатической точки зрения, поэтому эти технологии внедрялись больше, чем когда-либо. Излишне говорить, что давние специалисты ЦРУ по разведке HUMINT жаловались, совершенно справедливо заявляя, что хотя беспилотники и выполняют впечатляющую работу, показывая нам макушку головы врага, они уступают человеческим ресурсам, которые часто могли рассказать нам, что находится внутри его головы. Но эти сторонники разведки HUMINT многими воспринимались как динозавры, и их аргументы игнорировались.

Ну что ж, подумал Райан. Папа будет у власти через несколько месяцев, он был в этом уверен, и надеялся, что большую часть или весь нанесенный ущерб удастся исправить за четырехлетний срок правления отца.

Он выбросил эти мысли из головы, чтобы сосредоточиться, и сделал большой глоток быстро остывающего кофе, чтобы помочь своему все еще сонному уму сосредоточиться. Он продолжал нажимать на односторонний ночной разведывательный рейс, уделяя особое внимание Европе, поскольку именно там сейчас находились Чавес и Кларк.

Подождите. Вот что-то новое. Райан открыл файл, который лежал в почтовом ящике аналитика из OREA ЦРУ, Управления анализа России и Европы. Джек быстро просмотрел его, но что-то его заинтересовало, поэтому он вернулся и прочитал его слово в слово. Очевидно, кто-то в ГУВР, Главном управлении французской внутренней разведки, дал коллеге в ЦРУ знать, что они получили наводку о том, что лицо, представляющее особый интерес, сегодня прибудет в аэропорт Шарля де Голля. Ничего особенного само по себе, и уж точно не то, что можно было бы втиснуть в один из запросов Джека, если бы не имя. Источник французской разведки, не указанный в сообщении ЦРУ, но, вероятно, кто-то из сигнальной или агентурной разведки дал им основания подозревать, что человек, известный французам только как Омар 8, был вербовщиком для Омейядского революционного совета. ГУВР узнало, что он приземлится в аэропорту Шарля де Голля в 1:10 того же дня рейсом Эйр Франс из Туниса, а затем его заберут местные сотрудники и отвезут на квартиру в Сен-Сен-Дени, недалеко от аэропорта.

Джеку показалось, что французы не так уж много знают об этом Омаре 8. Они подозревали, что он как-то связан с РСО, но сами они не особенно им интересовались. ЦРУ тоже не знало о нем многого – так мало, что аналитик OREA даже не ответил и не переслал сообщение в парижскую резидентуру.

Ни ЦРУ, ни ГУВР не имели достаточно информации об этом объекте интереса, но Джек Райан-младший знал все об Омаре 8. Райан получил свои разведданные прямо из первых уст. Саиф Рахман Ясин, он же Эмир, «выдал» личность Омара 8 прошлой весной во время допроса в «Кампус».

Джек задумался на секунду. Допрос? Нет. Скорее пытка. Нет смысла называть это как-то иначе. Тем не менее, в данном случае, по крайней мере, это было эффективно. Достаточно эффективно, чтобы знать, что настоящее имя Омара 8 было Хосни Ихеб Рокки. Достаточно эффективно, чтобы знать, что он был тридцатитрехлетним тунисцем, и достаточно эффективно, чтобы знать, что он не был вербовщиком для РСО. Он был лейтенантом в их оперативном крыле.

Джеку сразу показалось странным, что этот парень оказался во Франции. Джек много раз читал досье Рокки, как и досье всех известных игроков во всех крупных террористических организациях. Известно, что этот парень никогда не покидал Йемен или Пакистан, за исключением редких поездок домой в Тунис. Но вот он здесь, летит в Париж под известным псевдонимом.

Странно.

Джек был взволнован этим крупицей информации. Нет, Хосни Рокки не был большой рыбой в мире международного террора; в эти дни, после невероятной деградации РСО, вызванной «Кампус», был только один оперативник РСО, которого можно было считать серьезным игроком на международном уровне. Этого человека звали Абдул бин Мохаммед аль Кахтани, и он был командиром оперативного крыла организации.

Райан отдал бы все, чтобы пристрелить аль-Кахтани.

Рокки не был аль-Кахтани, но, бродя по Франции, так далеко от своей обычной зоны боевых действий, он, безусловно, был интересен.

По прихоти Джек открыл папку на своем рабочем столе, содержащую подпапку по каждому террористу или подозреваемому в терроризме. Это была не та база данных, которую использовало разведывательное сообщество в целом. Практически все федеральные агентства использовали TIDE, среду хранилища данных о террористах. Райан имел доступ к этой огромной файловой системе, но он нашел ее громоздкой и заполненной слишком большим количеством неизвестных лиц, чтобы она была ему полезна. Он обращался к TIDE, когда создавал свою собственную папку, или Галерею мошенников, как он ее называл, но только для конкретной информации по определенным темам. Большая часть остальных данных для его Галереи мошенников была его собственным исследованием, с мелочами, добавленными его коллегами-аналитиками здесь, в «Кампусе». Это был огромный объем работы, но сами усилия уже принесли дивиденды. Зачастую Джек обнаруживал, что ему не нужно проверять свою папку, потому что при подготовке файлов он передавал большую часть этой информации в память, чаще всего мне, и позволял себе забыть какую-нибудь крупицу информации только после того, как смерть мужчины или женщины была подтверждена несколькими надежными источниками.

Но поскольку Рокки не был рок-звездой, Райан не помнил всех его характеристик, поэтому он нажал на папку Хосни Рокки, взглянул на его фотографии, прокрутил вниз список данных и убедился в тои, что и так уже знал. Насколько было известно любой западной разведке, Рокки никогда не бывал в Европе.

Затем Джек открыл папку Абдулы бин Мохаммеда аль Кахтани. В файле была только одна фотография; ей было несколько лет, но разрешение было хорошим. Джек не стал читать спецификацию этого парня, потому что Джек написал ее сам. Ни одна западная разведка ничего не знала об аль Кахтани до поимки и допроса эмира. Как только имя и род занятий этого человека сошли с уст эмира, Райан и другие аналитики из «Кампус» принялись за работу по сбору информации об этом человеке. Сам Джек возглавил проект, и он не мог этим особо гордиться, поскольку информация, которую им удалось собрать после года работы, была чертовски скудной.

Аль Кахтани всегда был застенчив перед камерами и СМИ, но он стал невероятно неуловимым после исчезновения эмира. Как только о нём узнали, тот, казалось, просто исчез с карты. Он оставался в неведении весь последний год, до прошлой недели, когда его коллега-аналитик из «Кампус» Тони Уиллс обнаружил закодированную публикацию на джихадистском сайте, в которой утверждалось, что аль Кахтани призвал к репрессиям против европейских стран – а именно Франции – за принятие законов, запрещающих ношение паранджи и хиджабов.

«Кампус» передал эту информацию – тайно, конечно – всему разведывательному сообществу.

Райан связал точки, какими они были. Глава оперативных подразделений РСО хочет нанести удар по Франции, и в течение недели в стране появляется младший сотрудник организации, очевидно, чтобы встретиться с другими.

Незначительно. Незначительно в лучшем случае. Определенно не то, что обычно заставило бы Райана переместить операторов в этот район. При обычных обстоятельствах после этого наблюдения он и его коллеги просто занялись бы мониторингом французских разведывательных каналов и трафика парижской резидентуры ЦРУ, чтобы узнать, не произошло ли что-нибудь еще во время европейского отпуска Хосни Рокки.

Но Райан знал, что Кларк и Чавес были во Франкфурте, всего в нескольких минутах ходьбы. Более того, они были подготовлены и готовы отправиться на операцию по наблюдению.

Стоит ли ему отправить их в Париж, чтобы попытаться узнать что-то из передвижений или контактов Рокки? Да. Черт, это было очевидно. Головорез РСО, на открытом пространстве? Кампус мог бы также выяснить, что он задумал.

Джек схватил телефон и набрал двузначный код. Во Франкфурте будет чуть больше полудня.

Ожидая установления соединения, Джек взял тающий пакет со льдом и приложил его к ноющему затылку и шее.

Джон Кларк ответил после первого гудка.

– Привет, Джон, это Джек. Кое-что произошло. Это не сразит тебя наповал, но выглядит многообещающе. Как ты относишься к поездке в Париж?

6

В ста милях к югу от Денвера, штат Колорадо, на шоссе 67, на равнине в тени Скалистых гор раскинулся комплекс зданий, башен и заборов площадью 640 акров.

Его официальное название – Федеральный исправительный комплекс Флоренс, а обозначение в номенклатуре Бюро тюрем – Высший административный пенитенциарный центр Соединенных Штатов, Флоренс.

Бюро тюрем классифицирует свои 114 тюрем по пяти уровням безопасности, и ADX Флоренс – единственная тюрьма, возглавляющая этот список. Она также занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая безопасная тюрьма в мире. Это самая строгая тюрьма «супермакс» в Америке, где заперты самые опасные, самые смертоносные и самые трудноуправляемые заключенные.

Среди мер безопасности – лазерные растяжки, датчики движения, камеры с функцией ночного видения, автоматические двери и ограждения, сторожевые собаки и вооруженная охрана. Никто никогда не сбегал из ADX Флоренс. Маловероятно, что кто-то вообще сбегал из камеры в ADX Флоренс.

Но как бы ни было трудно выбраться из «Алькатраса Скалистых гор», попасть туда, пожалуй, так же трудно. Во Флоренсе содержится менее 500 заключенных, тогда как общее число заключенных федеральных тюрем США, превышает 210 000 человек. Большинству обычных федеральных заключенных было бы легче попасть в Гарвард, чем во Флоренс.

Девяносто процентов заключенных ADX Флоренс – это мужчины, которых вывели из других тюрем, поскольку они представляют опасность для окружающих. Остальные десять процентов – это высокопоставленные или особо опасные заключенные. Они размещаются, в основном, в общих отделениях, где заключенные находятся в одиночном заключении двадцать три часа в сутки, но допускается определенный уровень нефизического контакта между заключенными и – посредством свиданий, почты и телефонных звонков – с внешним миром.

Тед Качинский, Унабомбер, находится в общем блоке D вместе с заговорщиком из Оклахома-Сити Терри Николсом и организатором теракта на Олимпиаде Эриком Робертом Рудольфом.

В тюрьме Флоренс вместе с остальными заключенными содержатся мексиканский наркобарон Франсиско «Эль Тити» Арельяно, а также глава мафиозной семьи Луккезе Энтони «Гаспайпе» Кассо и Роберт Филип Ханссен, предатель ФБР, который на протяжении двух десятилетий продавал американские секреты Советскому Союзу, а затем России.

Блок H более строгий, состоит из одиночек, и здесь заключенные сталкиваются с САМ, специальными административными мерами – так Бюро тюрем называет правила размещения особо сложных случаев. Во всей федеральной тюремной системе под САМ находится менее шестидесяти заключенных, и более сорока из них являются террористами. Ричард Рид, «Бомбист в ботинках», провел много лет в H, пока не переехал в D после хорошего поведения и громких судебных исков. Омар Абдель-Рахман, «Слепой шейх», находится в блоке H, как и Закариа Муссауи, «двадцатый угонщик». Рамзи Юсеф, лидер ячейки, которая взорвала бомбу во Всемирном торговом центре в 1993 году, делит свое время между H и еще более строгими помещениями в зависимости от своего меняющегося настроения и поведения.

Заключенным здесь разрешено только одночасовое посещение бетонной площадки для отдыха, которая похожа на пустой бассейн, и то только после полного личного досмотра и прогулки в наручниках и ножных кандалах в сопровождении двух охранников.

Один держит цепи, другой – дубинку.

Но блок H – не самое строгое крыло. Это блок Z, дисциплинарное отделение «ультрамакс», куда плохие парни идут, чтобы поразмыслить о своих проступках, если они нарушат какую-либо из своих Специальных административных мер. Здесь нет отдыха и посетителей, и минимальный контакт даже с охранниками.

Примечательно, что даже в блоке Z есть специальная секция, куда отправляют только худших из худших. Она называется "13-й отдел", и на данный момент там размещены всего трое заключенных.

Рамзи Юсеф был помещен сюда за нарушения правил САМ во время пребывания в подразделении Z, где, как он полагал, он находился из-за нарушений опять-таки правил САМ в подразделении H.

Томми Сильверстайн, шестидесятилетний заключенный, осужденный за вооруженное ограбление в 1977 году, был помещен сюда много лет назад за убийство двух заключенных и охранника в другой тюрьме строгого режима.

И третий заключенный, заключенный-мужчина, которого привезли сюда агенты ФБР в масках несколько месяцев назад только после того, как существующая камера 13-го отдела была специально изолирована от остальной части ультрамакс-подразделения, что сделало ее еще более строгой. Новая камера была известна только персоналу 13-го отдела, и только двое видели лицо постояльца. Его охраняют не офицеры ФТБ, а специальное специальное подразделение из команды ФБР по спасению заложников КСЗ, серьёзно вооруженные и бронированные офицеры, которые наблюдают за своим единственным заключенным через стеклянную перегородку двадцать четыре часа в сутки.

Люди КСЗ знают настоящую личность заключенного, но не говорят об этом. Они и несколько сотрудников 13-го отдела, которые вообще знают об этой странной договоренности, называют человека за стеклом просто "Регистрационный номер 09341-000".

У заключенного 09341-000 нет двенадцатидюймового черно-белого телевизора, разрешенного большинству других заключенных. Ему не разрешается выходить из комнаты на бетонный дворик для отдыха.

Никогда.

Большинству заключенных разрешается один пятнадцатиминутный телефонный звонок в неделю, при условии, что они оплатят его со своего собственного счета трастового фонда – банковской системы тюрьмы.

Заключенный 09341-000 не имеел права пользоваться телефоном, ни открыть счёт в доверительном фонде.

У него не было ни привилегий для посетителей, ни почтовых привилегий, ни доступа к психологическим и образовательным услугам, предоставляемым другим заключенным.

Его комната, весь его мир, составляли восемьдесят четыре квадратных фута, семь на двенадцать. Кровать, стол и неподвижный стул перед столом были сделаны из литого бетона, и, кроме унитаза с раковиной, который автоматически отключается, если его намеренно заткнуть, в камере нет никакой другой мебели.

Окно шириной четыре дюйма на задней стене камеры было заложено кирпичом, так что заключенный внутри не имеел ни вида наружу, ни естественного освещения.

Заключенный 09341-000 – самый одинокий заключенный в Америке, а возможно, и в мире.

Он – эмир Саиф Рахман Ясин. Лидер Омейядского революционного совета и организатор террористов, ответственный за гибель сотен людей в серии атак на Америку и другие западные страны, а также за организацию атаки на Запад, в результате которой легко могло погибнуть в сто раз больше людей.

Эмир поднялся с молитвенного коврика после утреннего намаза и откинулся на тонкий матрас на своей бетонной кровати. Он проверил простой белый календарь на столе у левого локтя и увидел, что сегодня вторник. Календарь был дан ему для того, чтобы он мог выдавать свое белье через электрический стальной люк для стирки в надлежащее время. Ясин знал, что вторник был тем днем, когда его шерстяное одеяло должно было пройти через люк для стирки. Он послушно скатал его в плотный комок, прошел мимо стального цельного унитаза и раковины, сделал еще один шаг мимо душа, работавшего по таймеру, чтобы он не смог закрыть слив и затопить свою камеру.

Еще один шаг привел его к окну с люком. Там двое мужчин в черной форме, черных бронежилетах и черных лыжных масках тупо уставились на него через оргстекло. На их груди висели наготове пистолеты-пулеметы MP5.

Никаких значков или знаков различия они не носили.

Видны были только их глаза.

Эмир долгое время удерживал их взгляды, один за другим, его лицо было не более чем в двух футах от их лиц, хотя оба мужчины были на несколько дюймов выше. Все три пары глаз излучали ненависть и злобу. Один из людей в маске, должно быть, что-то сказал по ту сторону звуконепроницаемого стекла, потому что двое других людей в масках и с оружием, сидевших за столом в задней части комнаты для просмотра, повернули головы к своему заключенному, и один щелкнул переключателем на пульте. В камере эмира раздался громкий звуковой сигнал, а затем под окном открылся небольшой люк. Эмир проигнорировал его, продолжив игру в гляделки со своими охранниками. Через несколько секунд он услышал еще один звуковой сигнал, а затем усиленный голос человека за столом раздался из динамика, утопленного в потолке над кроватью эмира.

Охранник в маске говорил по-английски.

– Положите одеяло в люк.

Эмир не двинулся с места.

Еще раз:

– Засуньте одеяло в люк.

Никакой реакции заключенного.

– Последний шанс!

Теперь Ясин подчинился. Он устроил небольшую демонстрацию сопротивления, вот это и была победа. Люди, которые держали его в первые недели после пленения, давно ушли, и Ясин с тех пор постоянно испытывал пыл и решимость своих похитителей. Он медленно кивнул, бросил одеяло в люк, а затем люк закрылся. С другой стороны один из двух охранников у окна достал его, открыл и осмотрел, а затем направился к корзине для белья. Он прошел мимо корзины и бросил шерстяное одеяло в пластиковый мусорный бак.

Мужчина за столом снова заговорил в микрофон:

– Ты только что потерял свое одеяло, 09341. Продолжай испытывать нас, придурок. Мы любим эту игру, и мы можем играть в нее каждый чертов день.

Микрофон выключился с громким щелчком, и большой охранник вернулся к стеклу, чтобы встать плечом к своему напарнику. Вместе они стояли неподвижно, как камни, глядя через глазницы в своих масках на человека по ту сторону окна.

Эмир отвернулся и вернулся на свою бетонную кровать.

Ему будет не хватать этого одеяла.

7

У Мелани Крафт была исключительно плохая неделя. Мелани, офицер по разведывательным отчетам в Центральном разведывательном управлении, всего два года назад окончила Американский университет, где получила степень бакалавра в области международных исследований и степень магистра в области американской внешней политики. Это, в сочетании с тем, что она провела пять своих подростковых лет в Египте в качестве дочери атташе ВВС, сделало ее подходящим кандидатом для ЦРУ. Она работала в Управлении разведки, а точнее в Управлении анализа Ближнего Востока и Северной Африки. Будучи в основном специалистом по Египту, молодая госпожа Крафт была умной и энергичной, поэтому она иногда немного отвлекалась от своих повседневных обязанностей, чтобы поработать над другими проектами.

Именно эта готовность рисковать собой теперь грозила пустить под откос карьеру, которой едва исполнилось два года.

Мелани привыкла побеждать. На языковых курсах в Египте, как звезда футбола в старшей школе, а затем в студенческие годы, и с идеальными оценками в школе. Ее упорный труд принес ей льстивое признание от ее преподавателей, а затем образцовые оценки производительности здесь, в Агентстве. Но все ее интеллектуальные и профессиональные успехи резко пошли на спад неделю назад, когда она зашла в кабинет своего руководителя с докладом, который она подготовила в свободное время.

Она называлась «Оценка политической риторики «Братьев-мусульман» на английском и на языке масри». Она прочесала английские и египетско-арабские веб-сайты, чтобы зафиксировать растущий разрыв между связями «Братьев-мусульман» с общественностью Запада и их внутренней риторикой. Это был жесткий, но хорошо обоснованный документ. Она провела месяцы поздних ночей и выходных, создавая и используя фальшивые профили арабских мужчин, чтобы получить доступ к защищенным паролем исламистским форумам. Она завоевала доверие египтян в этих «киберкофейнях», и эти мужчины приняли ее в свои ряды, обсуждали с ней речи «Братьев-мусульман» в медресе по всему Египту, даже рассказали ей о дипломатах Mo-Bro, отправляющихся в другие страны мусульманского мира, чтобы делиться информацией с известными радикалами.