Текст книги "Сильнейшие"

Автор книги: Светлана Дильдина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

Глава 25

Астала

Северянин настолько привык прислушиваться к малейшему шороху, что поражался – как уши его еще не стали длинными, словно у зайца? Обычно говорили о пустяках – сменявшаяся охрана, или давно уже редкие южные гости. Те, кто приходили не поодиночке, на ходу иногда обменивались новостями – так, по кусочкам, Айтли узнавал хоть что-то. Спрашивать в открытую он не стал бы ни в коем случае. Разве что о сестре иногда срывались вопросы.

Вот и сейчас – за окном послышались голоса. Двое направлялись к тому крылу, где жил он. И упомянули на сей раз о нем самом. Видимо, встретились прямо здесь – иначе не стали бы так, при Айтли… а впрочем, почему нет? – подумал. Он-то кто? Услышит, велика важность.

– Наши люди нашли ее раньше! Даже звери не заходят в чужие владения! – неприкрытая неприязнь звучала в голосе мужчины.

– Наших мало. А добыча… кто сильнее, тот и берет, – грустный женский голос. – И опять будет кровь.

– А заложники…

– Мальчик-то здесь. А девочка очень кстати сбежала. Знала, я думаю.

Они вошли. Женщина… видел ее впервые, очень красивая, почему-то с короткими волосами – этим напомнила оборотня. Мужчина – тот, что говорил со стражами о побеге сестры. Высокий, плотный, видимо, очень сильный, с малоподвижным лицом. Айтли быстро сцепил руки за спиной – очень не хотел, чтобы заметили – на нем нет браслета. С сожалением подумал, что не может пользоваться Силой – тогда выдаст себя еще вернее.

Напрягся, готовый ко всему – но его лишь смерили взглядом, да мужчина внимательно осмотрел комнату. Женщина же… Айтли готов был поручиться, что она заметила отсутствие браслета. Но ничего не сказала.

Айтли всерьез задумался над слышанным после их ухода. Слишком много сказали… но недостаточно все же.

Повертел в руках испорченный браслет, спрятал его под циновкой. Сестра… едва не умер тогда, чувствуя, как ей плохо. Что-то сделали с ней, вероятно – оттого и решилась бежать… Может, просто свалилась без сил, выбравшись из Асталы?

А сам он? Что же теперь? Страх был подобен внезапно нахлынувшей тошноте: что сделал север?! О чем говорили эти двое?

Он лихорадочно заметался, пытаясь найти хоть что-нибудь, что может пригодиться в дорогу. Шионте… бутылочка для воды. А вот ножа – не позволено. Ладно… Припасов каких-нибудь тоже нет – но вечером еду принесут, что-нибудь сумеет оставить. Этле умница, она сумела сбежать. А сидеть тут, изображая бычка для ножа мясника – нелепо. Как бы ни поступил дядюшка, позволять ему распоряжаться собственной жизнью – предательство по отношению к себе самому.

Прижался лицом к решетке – солнце ушло на другую сторону неба, и прутья были холодными. Прижимался к металлу все плотнее, до боли, наказывая себя за глупость и бездействие. Сестра – молодец. Может быть, она приведет помощь – если успеет. А он…

Когда зашло солнце, двум охранникам, сидящим у входа в дом, почудилось змеиное шипение: прохладное, бесплотное, проникающее в тело ненавязчиво и непреклонно. Один обернулся и привстал, пытаясь сообразить, что происходит, но застыл на полужесте, как и напарник его. Со стороны было, чему удивиться – люди просто заснули, оставаясь в позах, совсем неудобных для сна. Из дверного проема появилась фигура, оглянулась по сторонам, и, пригибаясь, сбежала по ступеням, крадучись заскользила вдоль изгороди.

У ворот дежурили еще трое.

С троими одновременно Айтли справиться не сумел бы, и вскорости один из охранников испытал неодолимое любопытство, вглядываясь в темный закуток сада.

– Ты куда? – лениво окликнул его соратник, видя, что тот направляется непонятно куда и непонятно зачем.

– Сейчас приду… погоди, – нетерпеливо отозвался тот и ушел. А сад шелестел, наполняясь каким-то змеиным маревом – вкрадчивым, жарким и обволакивающим.

Через очень короткое время перед опешившими стражниками появилась фигурка в шионте, и те не успели даже прикрыться «щитом», введенные в заблуждение шелестящей колыбельной, льющейся со всех сторон.

Стражники спали.

– Он уканэ, как и сестра, – задумчиво сказал Тарра, который первым узнал о побеге. – Впрочем, в городе он завесу ставить не будет – верный способ привлечь еще больше внимания. У северянки была хорошая грис, были припасы. У него ничего нет. Этот побег – жест отчаяния, – Тарра тронул повод. – Наверное, он понял.

Оборотень резко выдохнул. Спутник обернулся, чуть приподнял бровь.

Но Кайе молчал. Всю дорогу молчал, пока не достигли окраин. Тогда юноша остановил свою кобылицу.

– Тарра… – смотрел очень серьезно. – Я найду его. Не смог найти северянку… его найду. Но не тронь, слышишь?!

Тарра сумрачно смерил взглядом его. Пальцем обвел свой знак на плече.

– Что видишь? Неужто пятнистого ихи Арайа или цветок Кауки? Те льют кровь, как воду. Я – не трону. Мальчишка всего лишь боялся умереть; наказывать за это нельзя.

Тарра не хотел поднимать шума и был доволен, что удалось заручиться помощью оборотня, не ставя на уши весь его Род. Кайе сразу согласился отправиться в путь, и на вопрос, не хватятся ли, только пренебрежительно дернул головой – я не младенец, чтобы за мной следить.

Искать этого беглеца оказалось нетрудным занятием. Тарра был прав – в городе он и впрямь не поставил ни единой завесы. И дорогу избрал самую неудобную – ориентиром служило солнце, а больше северянин не знал ничего о пути домой. Не то что сестра. Приближаясь к окраинным поселениям, люди стали очень осторожны – и сняли пару завес. Оборотень не перекидывался – ехал рядом с Тарой, давая указания, куда повернуть.

– Неужели ты чувствуешь след даже так? – потрясенно спросил один из спутников.

– Не так, как звери, – угрюмо отозвался тот, и ощутил на языке привкус крови, а на висках – прохладу от северного дождя. Вот какой след подарил Айтли невольно. Достаточно малой нити, чтобы запуталась бабочка в паутине…

Скоро след стал совсем свежим – северянин долго не мог решить, свернуть направо или налево, и в конце концов все же выбрал верное направление, иначе дорога привела бы его обратно.

Вскорости показались лесные деревья, а получасом позже – поляна проглянула между стволами.

Оборотень остановился у края поляны, натянул повод.

– Он там.

– Ты точно знаешь?

– Да. Он никуда не успеет уйти. Он устал.

– А ты… – начал Тарра, видя, как тот поворачивает кобылицу обратно к Астале.

– Я не хочу быть здесь. Помни, что ты обещал, – он ударил ногами в бока грис, и та взвизгнула, сорвалась с места. Ветка хлестнула по плечу юноши, оставив алую полосу.

Еще когда ехал обратно, почувствовал себя очень плохо. К жгущему изнутри огню почти привык, но рана – ощущение непривычное. Боли он не боялся, поэтому внимания на нее почти не обратил. А вот запах крови, взявшийся непонятно откуда, сильно досаждал – как и головокружение. Спрыгнул с грис, но ноги подкашивались – передал повод молоденькой служанке, сам не повел животное к стойлу. Повернулся спиной, направляясь к себе, услышал испуганный вскрик.

– Рана открылась, – сказала Киаль, прибежавшая первой.

– Я не могу запретить тебе все вообще! – сквозь зубы обронил старший. – Ты вечно…

– Я упустил девушку. Если бы ушел и он…

– Будешь лежать дома, пока не позволю встать!

– Но ведь меня же лечили! – сказал по-детски обиженно, уже с перевязанной заново раной опустившись на постель.

– Охх… – старший потер виски, присел рядом. – Любой мальчишка-метельщик умнее тебя.

– Я никогда не обращался к целителям, и правильно, значит! – вскинулся тот, и поморщился – больно-таки.

– Чем больше Сила, тем тяжелее ей управлять, мог бы сообразить, раз не желаешь слушать. Простого человека умелый целитель поставит на ноги быстро… а таких, как мы… мда, – скептически оглядел оборотня, поправился: – Таких, как ты, лучше вообще не лечить. Всё.

Уже поднявшись, добавил:

– Встанешь – пожалеешь очень.

Новая, тусклая и ломкая луна заглядывала в комнату северянина. Наполовину тюрьма, наполовину уже привычное обиталище. Так и не смог заснуть. Ночная бабочка упорно крутилась над светильником, и Айтли отгонял ее, жалея глупую.

– Ну куда ты снова! – терпеливо повторил в десятый раз, наверное. Проще было погасить огонь и спать… или хоть лежать с открытыми глазами, но в темноте видел одно и то же – заросли, пропускающие всадников-южан. Айтли сидел возле дерева… встал, когда их увидел. Позволил подойти близко-близко. Хотел ударить – как мог, страх вызвать, или же ярость – чтобы убили здесь. А «щит» у предводителя был мощным… Юноша не ударил не потому, что испугался или понял бессмысленность – может, и удалось бы.

Просто во взгляде южанина не было злобы. И он – тот, приходивший с женщиной – чуть покачал головой, словно говоря – это лишнее.

Потом вспомнилась сестра – словно рядом присела, даже услышал ее смех. Ощутил острую ненависть ко всему югу – пропади он в Бездне! Отвлекся и не заметил, как на пороге возник человек – вроде он и полога не откидывал. Стоял неподвижно, но Айтли почувствовал себя зажатым в угол.

Как-то давно, тогда был совсем еще мальчишкой, был на дальних рубежах вместе с дядей – не с Лачи, с другим. И там они встретили волка – то ли бешеного, то ли просто очень злого. Айтли запомнил – волк, огромный, хромал, едва опираясь на окровавленную переднюю лапу. Но глаза его были ненавидящими, желто-оранжевыми. Потом мальчик стоял возле туши волка долго, пока вконец заждавшийся дядя не увел племянника силой. У мертвого волка глаза потускнели, но оставались такими же яростными. А еще запомнил – на неподвижный зрачок опустилась переливчатая зеленая мошка. Тогда Айтли от души пожалел мертвого хищника и чуть не вернулся – согнать, но рука дяди сжала его кисть и потащила мальчика прочь.

Стоящий сейчас перед Айтли больше походил на птицу, но у него были глаза того волка – яркие, ненавидящие, и было в них что-то… как в том мертвом волке, или в том, как волк держал на весу раненую лапу.

Это он принес подвеску сестры…

– С чем ты пришел сегодня? – спросил северянин как можно небрежнее. Браслет – новый – стал холоднее.

– С тем, что тебе не очень понравится, – ровно ответил гость.

– Вы сумели меня удержать; к счастью, сестра сумела избежать вашего гостеприимства. Но не советую забывать – север по-прежнему охраняет нас.

– Ты так думаешь? – зеленая мошка с жужжанием поднялась, и до сего мига застывший глаз моргнул, оказавшись живым. Совсем близко от руки Айтли лязгнули волчьи клыки:

– Мне плевать на тебя, на ваш север! Но я чуть не потерял его из-за твоей девки, теперь из-за тебя!

– Я рад, что ее здесь нет! – вскинулся, краем сознания пытаясь понять, о чем речь. – Кто бы ни помог ей бежать!

– Та уже умерла, – усмехнулся очень неприятно. – Знаешь, как выглядит человек с расколотой головой?

– Мне незачем это знать.

– Крысенок, – тихо и отчетливо. – Маленькая тварь. Ты думаешь, нужен кому-то… там? После того, что они сделали в долине Сиван? Нарушили договор, зная, что отвечать – вам?

– Что случилось? – Айтли сел на подоконник, ощущая спиной холодные прутья.

– Ты ведь все знаешь. Они дали слово, что не тронут крупнейший «колодец» – его нашли наши разведчики. Ты знаешь – наших было слишком мало… а лагерь северян находился неподалеку, лишь переставить палатки. А теперь… – голос дрогнул, и Айтли понял, какой силы ненависть переполняет южанина: – Те, что пришли разбить лагерь, нашли мертвыми всех. Эсса говорят – дыхание земли их убило, – гримаса, похожая на страшную маску из старых коридоров Тейит. – А «колодец» была опустошен… поспешно, как крадет вор!

– Но как же…

– Как же вы? А вы не догадывались, что хочет сделать, к примеру, дядюшка? – спросил с усмешкой, которая больше подошла бы крокодилу. Тот покачал головой.

– Не он…

– Неужто? И ты ждал, что вас позовут обратно? Ты просто дурак.

Айтли отказывался верить и понимать. Но южанин, похоже, не лгал… им не дали бы вернуться домой? Игра с югом? Или… что получил Лачи, отдав их на смерть? Неужто всего лишь камень? Но камня все же хватало Сильнейшим… не такая большая нужда.

– Это все чушь! Они вернутся за нами… за мной! – сумел выдохнуть, хотя воздух почему-то закончился.

– Молчи. Вас послали сюда… не самых слабых, но все же тех, кого не жалко. Ты так этого и не понял? Вы никогда не вернулись бы в Тейит. Скорее вас убили бы по дороге. Твоя сестра мертва давно.

– Нет, – Айтли зажмурился, – Это неправильно, они не могли бросить нас! Отказаться…

– Не могли?

Айтли прикусил губу. Именно это… он ведь сам говорил когда-то сестре. Ненужное. Слезы обиды, нелепой, детской выступили на глазах. Верил, что вызволят… или хоть обуздают южан.

Къятта опустил руки и отошел на пару шагов; но казалось, что он приближается, столь ощутима была темная волна его огня. Айтли видел – в кулаке он сжимает что-то столь сильно, что побелели пальцы, и зрачки южанина широкие, во весь глаз.

– Мой брат мечтал об этом – размазать тебя по стенке, но я сам запретил ему… зря. – Снова шагнул вперед, цепко ухватил плечо Айтли; юноша изогнулся, пытаясь вырваться – однако старший из братьев Тайау, может быть, и уступал оборотню, но уж всяко превосходил силой Айтли.

Отшвырнул мальчишку к стене, усмехнулся, наблюдая, как тот стукнулся затылком. А потом удар чего-то невидимого обжег Айтли, словно хлыст, и багровая борозда появилась на коже. И еще одна, и еще. Удары, разрывающие само существо изнутри и снаружи, черные вспышки.

Даже без браслета не мог бы противостоять такому айо, как Къятта… он и не пытался. Но был в сознании, не уходил. Если их с сестрой просто использовали… она на свободе, жива все равно! а он… пусть.

Мертвый волк с янтарными глазами задрал морду к луне и завыл.

Потом Бездна раскрылась и позвала.

Новолуние пришло – тоненькая изогнутая полоска почти не давала света, и все предметы и люди в ее луче казались мерцающими, призрачными.

– Не надо, ала, – говорила Илха, стоя перед обсидиановой чашей. – Это очень опасно!

Но женщина улыбалась мечтательно, и девочка видела – Имма не слышит и не понимает ее.

Илха отступила, маленькая и испуганная. Впервые она осознала, что ей всего лишь десять весен, и она ничего не может. Тем более не в силах защитить ту, кого обожала как сестру и наставницу.

Обычно южанам достаточно было того огня, что внутри – но Имма задумала большее. И сейчас почти забыла о просьбе, увлеченная тем, что попробует наконец немногим доступное.

Черная горючая кровь земли полилась в каменную чашу, устроенную в полу – неширокую, от края до края ее расстояние было как раз с руку Иммы. Миг – и черная маслянистая жидкость заполыхала, и сразу вступил барабан. Поначалу в комнате заворочался негромкий угрюмый рокот; сидевшая в углу Илха еле касалась натянутой на обод барабана кожи. Потом удары стали сильнее, и барабан раскатисто зарычал.

Имма застыла, глядя в плясавшее пламя – лицо ее озарял алый свет, а жар был такой вблизи чаши, что непонятно, как женщина это выдерживала.

Илха же в неосвещенном углу казалась не столько фигуркой, сколько темным пятном. Барабан рокотал то громче, то тише, быстрее и медленнее, и голос его сливался с движением языков пламени.

Имма смотрела в огонь – но на самом деле заходила все дальше и дальше на неупорядоченную, недоступную пониманию человеку сторону мироздания, где и брала начало Сила южан. Там не было ничего видимого – только горячие тени. И пустота, наполненная звуками не для человечьего слуха, цветами не для человечьего взгляда, и постоянным движением чего-то, не имеющего названия.

И где-то здесь, в этом ворохе затерялась тень Натиу. Найти ее возможности не было, но заблудившаяся женщина могла единственно ощутить, что рядом появился кто-то одной с ней природы. И вырваться.

Имма не искала другую – она жадно вглядывалась в черный горячий хаос, не чувствуя жара на своем лице, позабыв, что разглядеть в Тииу человек ничего не сможет.

Пламя в каменной чаше начало спадать – и барабан отвечал умиранию язычков жалобными гулкими всхлипами.

Когда наконец вся кровь земли прогорела, Илха выбралась из угла, разминая затекшие ноги. Тронула наставницу за плечо, немного напуганная ее неподвижностью. Женщина очень медленно повернула голову, шепча что-то невнятное – вряд ли она успела полностью осознать, что находится уже по эту сторону мира.

– Имма… – начала было девочка, и замолкла, напуганная догадкой – глаза наставницы были слепы.

Как девочка бежала по темному городу напрямик, не придерживаясь освещенных улиц, она и сама не помнила. Стражи, обходящие город, время от времени мерно выкрикивали оповещение, что они на своем посту.

У дома Ийа девчонка остановилась – легкие горели, дышать она могла только с хрипом. Придя в себя самую малость, она рванулась напрямик через ограду, и завизжала истошно, когда крепкие руки перехватили ее. При попытке зажать ей рот начала истошно кусаться.

– Что за шум? – крикнула хозяйка дома, и охранник, который уже заставил замолчать девчонку, принялся было просить прощения. В этот миг на дорожке появилась фигура в белом, и луч молодой луны выхватил именно эту фигуру из черноты, будто привлеченный белым одеянием.

– Это ко мне наверняка. Ко мне вечно сваливаются ночные гости. – Голос Ийа прозвучал беззаботно, однако Илха, которую он забрал у охранника и взял за руку, ощутила, сколь велико его напряжение.

– Сегодня новолуние, так? – спросил он, не требуя ответа, когда они с Илхой уже вышли за ворота. Девочка только кивнула.

Обратно они шли по улицам светлым, но оказались у дома Инау куда быстрее, чем Илха бежала отсюда за помощью.

Имма сидела на полу, глаза широко открыты, дорожки от слез на щеках уже почти высохли. Друг детства шагнул к ней, убрал со лба нелепо свисавший завиток. Опустился рядом.

– Ничего, – говорил он угрюмо, сжимая ее ладони в своих. – Я все сделаю. А пока Илха о тебе позаботится.

Он всегда держался приветливо в кругу семьи. Старшие отвечали тем же – словно старательно обходили территорию друг друга, а девочки – младшие сестры – просто его обожали. А сейчас он едва сдерживался, чтобы не сорваться на них. Даже любимицу, Райамаль, старался обходить стороной – мало ли.

Голоса сестер доносились из сада. Перед окном на ветке вертелась краснохвостая птичка, насмешливо чирикая.

В голове родничком билось – делать-то что? Мысли выплескивались, будто вода, и так же бессмысленно утекали. Она пыталась зайти в изначальное… Она… попыталась взять больше. Значит, надо отдать… но пожар не тушат огнем.

Он не сводил глаз с птички. Девочки прыгали возле дерева, приманивали ее крошками…

Дар. Что можно подарить изначальному огню? Так, чтобы он мог взять?

Взгляд скользнул по фигурке сестренки, задержался на миг.

– Илха… – шепнул молодой человек. Потом качнул головой. Имма привязана к ней.

Губы вздрогнули, сжались. Есть и другой выход – все-таки в Тевееррике ведали многое, утерянное при разделении.

Он знал, что Натиу вернулась из сна… но так и не пришла в себя полностью. Вместо одной смерти, которая наступила бы обязательно, есть две жизни… и обе – искалечены. Впрочем, до Натиу нет дела, станет ли она прежней или останется наполовину растением. Но Имма – дело другое. Слепая, она не сможет многое из того, что составляло ее жизнь – и даже если удастся ее убедить, что вся Сила осталась при ней, что она может по-прежнему чувствовать разные нити… не то.

После сухих бурь стены башни были пыльными, но человек сейчас не думал об этом. Стоял в проеме, прислонившись спиной к неровным камням, смотря на закат – находясь между Хранительницей и остальными миром.

Оранжево-красное зарево – небо расплющило тяжестью вытянутые вишневые облака. Так и камни, к которым прикасается он, давят на землю.

Старая башня… не столь древняя, как горы, и даже постройкам прежних городов уступает в числе прожитых весен. Но она стоит на крови – и кровь состарила ее за век, если не раньше. Хранительница – рука, протянутая из мира людей к изначальному Хаосу, мост, по которому трудно идти – ведь он скользкий от крови.

Слово листом сорвалось с губ:

– Имма… – и, тихо-тихо, в закат: – Какая же ты дура…

Айтли хотелось, чтобы все наконец кончилось. Ему едва сравнялось шестнадцать, но он чувствовал себя стариком, уставшим от бесконечных пустых лет. Здесь ведь день шел за год… нет, не день – час.

А теперь-то я кто? – думал юноша, глухо думал, тоскливо. Лачи взял, что хотел – наверняка, чем бы это ни оказалось. И даже не справился о племянниках… или только об Айтли? Но сестра не могла предать, она бы рвалась назад, на юг, за ним. Она ведь жива, сердце знает. Или ее попросту заперли?

Я больше не нужен, понимал северянин. Юва… пока терпят меня, хоть не отпускают. На что-то надеются? Так недостойно жить, думал юноша. Словно обмотал огромный паук клейкими нитями и позабыл в углу, и виси, гадай – вспомнит и сожрет или так и задохнешься постепенно от нитей-удавок, или просто умрешь от жажды… от затхлого воздуха.

Шмель разорвет паутину… или убьет паука. Но я просто болтаюсь тут…

Снаружи окликнули. Айтли постарался выбраться из оцепенения – осознал, что едва не оставил тело. Но раз зовут…

После ударов чужой Силы на коже остались следы – сойдут, наверное, хоть пока не торопятся. Но не хотел, чтобы кто-то их видел, и потому надевал шионте – даже в жару, стоило подумать, что кто-то идет. Выглянул в коридор – и сразу нашел взглядом гостя.

Этого человека Айтли раньше не видел. Нет… видел однажды, мельком, когда вся Астала наперебой рвалась поглядеть на заложников. Не злое лицо, уставшее, будто человек много ночей не спал – и молодое, даже по северным меркам красивое; а морщинка прорезала лоб, видно, много и тяжело думал. Человек окинул юношу беглым взглядом – безразличным и напряженным одновременно. В нем не было никакой угрозы, не то что в недавнем госте. И исчез он так же, как появился – тихо и непонятно.

Очень болела голова, и хотелось спать, спать, спать. Посему об этом госте Айтли тут же забыл.

А хозяева Асталы в большинстве своем не вспоминали про Айтли.

Тремя днями раньше сюда отправили сообщение с птицами… сейчас двое прибыли сами. Измученные до полусмерти, на загнанных грис. Южане стояли в долине, работ не вели – ни по добыче, ни по разведке. А северяне работали с лихорадочной скоростью.

Совет собрался быстрей, чем обычно. На сей раз ни одно лицо не улыбалось и ни одно – не выглядело равнодушным. Первым заговорил Кети Инау:

– Гонцы вернулись. Они не разговаривали с эсса – те не пожелали. Только заверили, что не имеют отношения к смерти южан. Но разве они допустят настоящей проверки?

– На их территории подобных «колодцев» нет, – негромко сказала мать Иммы, Улине. – Разведчики юга нашли еще два… о них эсса не знают.

– И не должны узнать, – вступил третий голос.

– Ведь это повод к войне, – задумчиво проговорила Шиталь. – Либо мы обвиняем их – и наносим удар, либо молчим… и дальше нас считают просто мусором.

– Надо все-таки допросить мальчишку, – поднялся еще один человек. – Сбежала девчонка, и брат ее чуть не сбежал… они знали все, я не сомневаюсь. Что они задумали еще, эти крысы?

– Юноша-северянин ничего не знает, – Шиталь посмотрела на говорившего очень приветливо, но тот сел. – Нет смысла спрашивать его о чем-то. Побег девушки удался по чистой случайности. Детей отдали нам ради того, чтобы мы промахнулись на этой охоте.

Она перевела взгляд на Ахатту. Глава Совета кивнул:

– Я подозревал что-то… Не знал, что именно произойдет.

– Потому что слишком стар, – сказал Хатлахена Арайа.

– Тихо, – прошелестел голос Ийа, бесплотный и властный, и замолчали все, даже перешептываться перестали. Племянник, затыкающий дяде рот – зрелище не самое частое, но велеть замолчать члену своего Рода, когда тот готов нанести серьезный удар по давнему противнику? Так не бывает.

– Что случилось, то случилось. Впереди – долина Сиван, и это куда важнее. И еще. Решайте, что делать с мальчишкой.

– Северяне нарушили соглашение. Может быть, девчонка исполняла их приказ, а не просто сбежала. Мальчишка не нужен ни нам, ни северу, – сказала Улине.

Кауки Наста поднялся – острый, с голодным взглядом.

– Круг.

– Я не думаю, что стоит, – задумчиво проговорила Шиталь. Наста обернулся к ней:

– Держать его под стражей – лишние хлопоты. Эсса показали, насколько он нужен им. Почему не поступить так, как разумно, сестра?

Сестра. Примирительно… А Наста продолжил:

– Он может умереть в круге – или его выиграет кто-то из нас.

– Второе! – тяжело проговорил Тарра. Глаза обоих Тиахиу радостно вспыхнули:

– Второе.

Ийа взглянул на дядю – непонятная улыбка, будто он о своем думал, появилась на губах, и Хатлахена сказал, довольный единодушием с племянником, коего слегка опасался:

– Второе.

Ахатта поглядел на внука, тот пожал плечами:

– Пусть делают, что хотят.

Потом были названы имена двоих – тех, что отправятся в долину Сиван.

Южанин, который приносил заложникам еду и питье, был человеком достаточно добродушным – он всячески пытался поболтать с близнецами, когда еще оба жили здесь, и потом не раз намеревался завязать беседу с Айтли. Но тот не удостаивал повара вниманием. О чем говорить? О чем вообще могут вести речь дерево и камень, к примеру? А дерево и огонь?

А вот сейчас он сказал то, к чему Айтли не мог остаться равнодушным.

– Тебя выведут в круг.

– Что это значит?

– Иногда в круге убивают – по-разному, так, чтобы видели все. Иногда проводят поединки, и выигравший забирает себе того, из-за кого шел бой. Ты будешь выигрышем, – широкая улыбка.

– А что потом?

– Потом? Со всеми по-разному. Как поступят с тобой, решит тот, кто тебя заберет.

– Значит, я стану чьей-то собственностью, – тихо проговорил.

Южанин похлопал его по плечу, желая утешить:

– Ты не нарушил закон. Тебя никто не приговаривал к смерти – значит, вполне могут оставить в живых.

Айтли молчал, даже не отстранившись – хотя не переносил подобных знаков расположения. Потом спросил:

– У вас есть питье, закрывающее рассудок на время?

– Айка, – хмыкнул южанин. – Боишься?

– Противно… Тебе не понять.

– Почему же. Вполне понимаю. Только в круг выйдешь с ясной головой.

– Не беспокойся, – холодно произнес. – Именно это я намерен сделать.

Ветерок касался лица, вдувая в глаза совсем мелкие песчинки; очень хотелось пить. Айтли стоял у столба неподалеку от края поля. Свободен, в смысле, ни ремней, ни иного чего… может сесть на песок, если хочет. Когда-то чувствовал себя выставленным напоказ, а ведь тогда южане приходили по одному. Сейчас… Неважно все это. Плохо было одно – он не ощущал сестру. Давно уже. Если бы она бросила меня, я бы понял, думал он. Но что с ней? Лишь бы ей не стало плохо, когда сам он…

В небе мельтешили птицы, оголтелыми стайками носились туда и сюда. Вечером будет дождь. Отчаянно захотелось дождь этот – увидеть.

Заметил высокую плотную фигуру, направлявшуюся к столбу. Выпрямился. Смотрел на Тарру так же, как недавно на поляне. Южанин остановился в шаге от юноши, слишком близко – Айтли непроизвольно качнулся назад, уперся в столб.

– Если наш Род получит тебя, не тревожься – ты покинешь Асталу свободно, – прозвучал низкий размеренный голос. Айтли склонил голову, благодаря. Не удержался:

– Почему?

– Ты дитя еще. Род Икуи не убивает детей.

– Я давно не малыш, и будь мне всего десять, прятаться за возраст – недостойно, – с грустной улыбкой ответил Айтли. – Но спасибо тебе.

От первого боя он почти ничего не запомнил. Кружение смуглых тел, молниеносные выпады, поначалу без оружия, потом – с ножами и дротиками… бешеные глаза проигравшего – в том момент, когда он понял, что проиграл, когда нож противника скользнул по его шее.

Айтли вяло удивился, что проигравший остался жить, потом напомнил себе – и звери не всегда дерутся до смерти.

Потом в круге появилась женщина. Коричневая кожа безрукавки, штаны до колена. Длинная тонкая коса, закрепленная узлом на затылке. Айтли впервые вышел из оцепенения: женщина – в круге? Она показалась похожей на Элати, но в следующее мгновение сходство развеялось. Больше всего женщина походила на смуглую колючую лиану, не на человека. Разглядел на плече знак – как раз сплетенные лианы.

Интересно, если она победит, что будет делать со мной, подумал слегка издевательски. Впрочем, убивать женщины могут не хуже мужчин. За этим поединком Айтли следил с интересом. И вновь первый выход завершился ничьей – ударил гонг, и соперники снова сошлись. Женщина двигалась очень резко, и была отнюдь не слаба – но удача все время стояла на стороне мужчины. Он уже праздновал победу, когда она взвизгнула, словно дикая кошка, и прыгнула на него, метя в глаза ножом. Он невольно дернул головой в сторону, и это была оплошность.

Южане взревели, и Айтли прижал ладони к вискам, глядя, как уносят из круга раненого. Торжествующая улыбка женщины скоро погасла – медный диск с питонами-туалью упал на песок. Стоявший рядом с Таррой молодой человек – сын или племянник, судя по сходству – вызывающе вскинул голову.

Айтли ждал следующего круга прямо сейчас, но приблизился один из охранников, положил ладонь ему на плечо.

Юношу увели в полотняную палатку, где на прикрывающей землю циновке лежали шкуры.

– Отдыхай пока. Следующий бой будет, когда солнце перейдет по другую сторону Хранительницы.

– Почему?

– Такова традиция. Если бы кто-то один победил в двух поединках, в третьем, при новом противнике, шансов у него почти не было бы. Все устают.

Охранник добавил, ухмыляясь:

– Тебе везет, мальчик. Уже четыре рода захотели тебя получить.

– Играйте, если больше нечем заняться, – отозвался юноша.

– Пожалуй, самое неприятное тебя уже миновало, – не пожелал умолкнуть охранник. – Кауки и Тиахиу выбыли из игры. Впрочем, есть еще один Род…

– Мне все равно, – ответил, утыкаясь лицом в длинный мех, и понял – сказал неправду. Если Тарра – или его родич – победит и сдержит слово…

Следующий поединок стал самым длинным для Айтли – из тех, что он уже видел. В круг вышел племянник Тарры – и та лианоподобная женщина. Они дошли аж до третьего круга, где участники применяли Силу – и племянник Тарры выиграл. Айтли ощутил невероятную слабость и лишь усилием воли удержался на ногах, когда назвали победителя. Но за столб все же ухватился, мечтая, чтобы слабости его не заметили.

А потом столб словно стал ватным, и ноги, и воздух – в круг вышел еще один человек – и бросил вызов Роду Икуи.

Юноша узнал человека – тот, что появлялся недавно в обиталище Айтли. Очень спокойный и сосредоточенный, ни следа хлещущей через край самоуверенной наглости первых двух бойцов. Люди напротив зашевелились – и в круг ступил Тарра.

– А тот, что выходил раньше? – спросил юноша скорее у себя или столба, чем у охранника, но ответ получил:

– Был один из племянников Тарры. Значит, тот слишком вымотался… или Тарра доверяет только себе. Глянь, Ийа – это же настоящая змея!