Текст книги "Тонкий мир (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 56 страниц)

Ксиль хмыкнул.

Ну, если не в главную, то в самую невероятную – точно.

– Максимилиан? – Акери встретился взглядом с князем.

– Ладно, – буркнул тот, без особого недовольства. Осталось только ворчание напоказ. – Найта, малыш, если тебе любопытно – можешь прогуляться с Акери, ничего плохого он не сделает. А с тем, что ты наслушаешься всяких сплетен про меня, я как-нибудь смирюсь, – он развернул меня к себе и быстро чмокнул в кончик носа. – В конце концов, когда-то это должно было начаться… – Ксиль приопустил ресницы, и выражение лица его стало хитрым. – По крайней мере, Акери не врет и не подтасовывает факты в свою пользу. Он патологически искренен, знаешь ли, – добавил князь со смешком. – И, кажется, ты ему понравилась.

– Интересный вывод, – улыбнулся старейшина себе под нос, отступая еще дальше, к самой лестнице.

Ксиль осторожно подтолкнул меня к нему.

– Иди. Я же знаю, ты потом любопытством измучаешься. Только не задерживайся сильно, мы с Дэйром не будем чайник по двадцать раз кипятить. Час на все разговоры, а потом – домой, к папочке и мамочке, – хохотнул он.

Я мысленно взвесила все за и против… и сделала шаг к Акери. Раненая нога тут же отдалась слабой болезненной пульсацией. Ксиль виновато отвел взгляд и как-то совсем по-детски спрятал руки за спину, как нашкодивший мальчишка.

– А может… – начал он неуверенно, но я его перебила, стараясь одернуть куртку так, чтобы Дэйр, упаси бездна, не разглядел, насколько серьезная у меня царапина:

– Не надо, потом обработаю, – беспечно улыбнулась я. Мне почему-то показалось, что если сейчас оттянуть момент, когда мы с Акери останемся наедине, то разговор вообще не состоится. Глупый страх, суеверный какой-то – но все же он пересилил тупую боль в проколах от когтей на бедре и на плече. – Это пустяки, правда, – «Главное, чтоб зараза не попала», – подумала я про себя. – Ну, пока!

Я махнула рукой и бодро, почти не прихрамывая, добежала до ступенек и даже спустилась на пару шагов вниз, стараясь не оглядываться ни на виновато разглядывающего пол Ксиля, ни на Дэйра, который так и не осмелился отговорить меня от личной беседы с Акери. Хотя вряд ли он одобрял ее.

«Этот вопрос мы с ним уже обсудили, – успокоил меня Максимилиан. – Силле предпочел довериться моему мнению и не заедаться с Акери сейчас, когда преимущество не на нашей стороне. Все равно эта белобрысая сволочь сделает так, как считает нужным… Но ты все-таки возвращайся побыстрее и будь осторожней, ладно?»

«Ладно», – покладисто подумала я, и одновременно в эфире появился еще один голос, звучащий, как музыка:

«Не бойся, ледышка, я верну твою девочку целой и невредимой».

Подслушивал, так и знала!

Я покраснела и от смущения перепрыгнула через пару ступенек. Но поврежденная нога подло напомнила о себе и заставила остановиться – как раз, чтобы до моих ушей долетела ровная и дружелюбная фраза Акери, задержавшегося наверху:

– …рад встрече, Дариэль. Вижу, ты подрос и стал еще прекраснее, чем раньше.

Ответом ему была оглушительно хлопнувшая дверь. Терпение у Дэйра, конечно, ангельское, но даже оно иногда заканчивается.

Не то чтобы я не понимала беднягу целителя…

– У тебя хороший, чистый запах.

Это было первое, что сказал Акери, когда нагнал меня на спуске.

Я вспыхнула. Конечно, кровь из прокола. Или он о том, что кое-кто, не будем показывать пальцем, пересидел сегодня с утра в душе? И та, и другая причина для подобного высказывания была бы слишком… личной.

– У вас потрясающий антиталант говорить комплименты, – вздохнула я, стараясь справиться с неловкостью.

– Говори «ты», маленькая равейна. В моем родном языке не было различий в местоимениях, а уважение я услышу и так, – улыбнулся он и словно невзначай коснулся больного плеча.

Я дернулась, хотя фактически почти ничего не почувствовала. Воображение живо дорисовало картинку: старейшина все с той же ласковой улыбкой проворачивает коготь в ране.

Жуть какая.

Взгляд у Акери был ясный, открытый… но совершенно нечитаемый. Вряд ли хоть одно из моих предположений о том, что происходит в белобрысой голове, оказалось бы хоть немного приближенным к истине.

– Я имел в виду то, что ты не пользуешься духами, – пояснил он спокойно. – И мне нравится слушать твои эмоции. И мысли. Они восхитительно прямолинейны, как у неискушенного ребенка, – Акери склонил голову набок, по-кошачьи глянул с плеча, взмахнув ресницами, и со своей коронной «улыбкой сфинкса», которая, кажется, уже отпечаталась у меня на сетчатке, продолжил: – Ты много думаешь о любви, но не знаешь, что это такое.

– У эмпатов вообще есть чувство такта?! – возмутилась я, пытаясь скрыть смущение.

Пора бы уже привыкнуть к тому, что все подряд лезут в мысли… Но обычно об этом, по крайней мере, не заявляют во весь голос так, что сразу хочется спрятаться… Конечно, ментальные щиты для меня всегда – штука сложная, а уж сотворить их рядом с «бездной»…

Оставался один метод ограждения сознания. Вежливая просьба.

– Акери, прошу вас… тебя. Не надо заглядывать в мою голову. У людей это считается неприличным.

– У людей многое считается неприличным, – старейшина спускался совершенно беззвучно, как будто плыл по воздуху. Мои шаги гулко отдавались от стен, порождая многослойное эхо – словно за нами следовал легион на марше. – Люди – довольно лицемерные существа. Они считают, что думать и чувствовать можно все, что угодно, любую грязь. Главное – прикрыть черноту красивой маской.

Ох, ух эти психологические заморочки. Жаль, Дэйра рядом нет, он бы заинтересовался. А так – придется мне выполнять роль исследователя-энтузиаста.

– А у шакаи-ар – по-другому?

– Да, – лукаво улыбнулся Акери краешком губ.

Я невольно засмотрелась на шакаи-ар. Сейчас, вблизи, его красота уже не казалась чем-то мистическим. Просто удачный пиар-ход с монохромностью в облике. Акери, на первый взгляд, словно состоял из белизны, оттененной разными цветами-намеками. Но если присмотреться… Губы явственно отдавали розовым перламутром, волосы выглядели сероватыми, седыми. Только кожа была лишена цвета напрочь. Мел – не больше и не меньше. Но в сочетании с одеждой Акери казался просто… ангелом.

– А если я в следующий раз надену черное или красное? – подначил меня Акери и остановился, невероятно грациозно прислонившись к стене и слегка откинув голову. – Сразу причислишь меня к демонам, маленькая смешная девочка?

– Тогда уж «Найта» или «Нэй», – рассчиталась я с ним за фразочку насчет местоимений. – «Маленькая смешная девочка» – слишком длинно для моего несовершенного разума.

А насчет демонов… О сущности Акери я не забывала с самого начала. Но совершенно необязательно было упоминать об этом вслух.

– Пожалуй, следует проявить гуманность, Нэй, и пощадить твой разум, – кивнул Акери, и я даже не поняла, была ли серьезность в его глазах шутливо-наигранной или искренней. – Садись рядом со мной. Разговор будет недолгим, но после него ты захочешь как можно скорее увидеть нашу драгоценную звезду и задать ему свои гневные вопросы. Поэтому нет смысла уходить далеко.

Акери опустился на ступени. Я тоже присела, игнорируя холод, исходящий от камня. В конце концов, старейшина сказал, что беседа не затянется.

Почему-то в голове промелькнула неловкая мысль, что Элен наверняка сделала бы мне замечание. К технике безопасности по здоровью мама всегда относилась очень внимательно, несмотря на то, что мы были знакомы с одним из лучших целителей.

Были.

Бездна, плохое слово…

– О чем вы… то есть ты хотел поговорить? – набравшись храбрости, быстро спросила я, пока размышления не приняли депрессивное направление. Как там Дэйр, после такой-то встречи? Не слишком ли подкосил его «привет из прошлого»? Конечно, Ксиль позаботится о том, чтобы Дариэль не впал в уныние, но…

Стоп, Найта. Взбодрись. И сосредоточься на разговоре.

– О Максимилиане, разумеется, – Акери сидел, подобрав под себя одну ногу и согнув другую в колене. Правая рука небрежно лежала на бедре, и черные когти безостановочно вырисовывали по светлой джинсовой ткани спирали. Левая была отставлена назад, как будто Акери опирался на локоть.

Бездна, да легче завязаться в узел, чем сохранить равновесие, сидя в такой позе на ступенях! И мало того, что она элементарно неудобная, она еще и провокационная!

Против воли я покраснела и с трудом отвела глаза от скользящих по джинсе когтей.

Акери мягко и необидно рассмеялся.

– И об этом тоже я хотел поговорить с тобой, милая девочка, – когти царапнули в последний раз и замерли. – Вижу, ты помнишь о разнице между вами постоянно… но осознаешь ли ты ее?

– Между мной и Ксилем? – осторожно поинтересовалась я, мгновенно подбираясь.

– Да, – просто ответил он, без иронии и подначивания.

Я машинально подтянула колени к подбородку.

– Конечно, осознаю, – фраза прозвучала почти с вызовом. – А если забываю, Ксиль берет на себя труд напомнить. Конечно, до идеальных нашим отношениям далеко, но, думаю, будущее у нас есть! – выпалила я и вздернула подбородок.

Акери неожиданно улыбнулся – не по-кошачьи, загадочно и с превосходством, а вполне по-человечески – тепло и дружелюбно.

– Ты милая, – произнес он, словно констатируя очевидный факт, а не излагая свое личное мнение. – У тебя в голове словно всегда открыта книга с правилами поведения. Такой кодекс чести, – он задумчиво откинул голову назад и чуть-чуть вбок. А потом подумал – и просто улегся на ступеньки, и не думая разгибать ноги. Меня аж передернуло от очевидного неудобства… и позы, и ситуации в целом. – Указания, что нужно делать – на все случаи жизни… Например, там написано, что если кто-то сомневается в ваших отношениях, то нужно защищать их со всем жаром… Но как далеко зайдет твоя защита?

– Я не защищаю, я говорю, что думаю, – нелогично пробурчала я, отворачиваясь, чтобы не видеть понимающий и задумчивый взгляд Акери.

– Речь не об этом, – мягко возразил старейшина, не обращая внимания на мою почти открытую враждебность. – Я говорю о том, что ты подчиняешь свою жизнь правилам, кодексам и законам. Ты строишь свою жизнь, исходя из общепринятых схем, – сухая, почти канцелярская фраза резанула слух. – А Максимилиан – нелогичен и эгоистичен. Он всегда принимает в расчет лишь свое мнение. Наш ледяной мальчик не будет спрашивать тебя, чего ты хочешь. Он просто заставить тебя возжелать того счастья, которое сочтет для тебя… подходящим. И даст тебе его.

– Но в итоге-то я все же буду счастлива? – угрюмо переспросила я, чувствуя, что в груди зарождается протест. Чувствовать себя марионеткой мне очень не нравилось… Осталось разобраться, было ли причиной недовольства предполагаемое поведение князя или слова этого белобрысого старейшины, который явно пытался донести до меня «светлую» мысль – с его точки зрения, разумеется. – И вообще, Максимилиан старше и умнее. А я несовершеннолетняя. Если бы не Ксиль, то за меня сейчас решала бы мама. И тоже прививала бы мне свое… счастье.

– И ты согласна подчиниться? – вкрадчиво поинтересовался Акери, грациозно переворачиваясь на бок и придвигаясь вплотную ко мне. Я оказалась словно бы заключенной в кольцо – справа стена, впереди – вольготно раскинувшиеся ноги шакаи-ар, позади – когтистая рука, небрежно лежащая на ступенях, а слева – многозначительная улыбка. Губы светло-розовые, нежные, наверняка мягкие. Легко забыть, что за ними вообще-то есть еще и острые зубки.

– Нет. Посмотрю все предложенные варианты, от Ксилевых до маминых, и выберу себе что-нибудь по вкусу, – полушутливо отозвалась я, инстинктивно отодвигаясь к стене, подальше от старейшины. Так и подмывало спросить – а ему удобно лежать на ступеньках, края под ребра не впиваются?

– Хорошая идея, – поощрительно кивнул Акери. – Но позволит ли Ксиль тебе ее выполнить? Он никогда не спрашивает о желаниях, просто поступает так, как считает нужным.

Перед мысленным взором мгновенно возникла картинка: молнии, черный туман и угловатая фигура князя, склонившаяся над золотоволосым эльфом.

Тогда Ксиль почти открыто признался, что рад такому исходу, что он хотел заполучить Дэйра в свой клан с первой минуты…

Я усилием воли загнала это воспоминание обратно в подсознание. Акери вовсе не обязательно знать о том, что произошло с Дариэлем.

– Думаю, с самодеятельностью Ксиля мы как-нибудь разберемся. Вместе, конечно, – прохладно заметила я.

Акери пугал меня. Он говорил странные, неприятные вещи и, если верить Ксилю – а ему я не верить не могла – нисколечко не врал.

В глазах старейшины появилась печаль.

– Значит, ты не винишь его? Это хорошо, – он отстраненно провел ладонью по выщербленной ступени. Мелкий мусор, который наверняка останется на моих штанах, на его белую кожу не налипал. Я почувствовала легкую зависть к шакаи-ар. – Он такой, каким его воспитала судьба. Ты знаешь, что он рано остался сиротой?

Я занервничала. Беседа о юных годах Ксиля не входила в мои планы. Давным-давно, когда князь рассказывал свою историю, у меня сложилось впечатление, что он не стал бы делиться ей с кем попало… И неизвестно, входит ли в число «доверенных лиц» Акери.

– Знаю, – осторожно ответила я. – И о том, что с шести лет его воспитывает Тантаэ – тоже знаю. Рано потерял родителей, рано пришлось принимать решения самому… Вы об этом? – поинтересовалась я, наивно надеясь перевести разговор в более абстрактные сферы.

– Принимать решения… да, да, так оно и было… – несколько рассеянно кивнул Акери и вдруг устремил на меня пронзительно-ясный взгляд. – А ты знаешь, что это были за решения?

По спине пробежал отчетливый холодок. Как будто сквозняком потянуло.

– Думаю, что тяжелые.

Язык едва ворочался, словно я мороженого наелась.

– Маленькая наивная девочка… – то ли прошептал, то ли вовсе – подумал Акери. – После смерти Нейарана и Лукреции без защиты и покровительства остались обширные земли, принадлежавшие ранее Северному клану. В то время шла война с твоими сестричками, милая Нэй, и многие, очень многие захотели воспользоваться ею, чтобы заполучить замок Нейарана.

Голос Акери завораживал. Я не могла себе представить, что происходило тогда, три с половиной тысячи лет назад… но липких страх наползал из полумрака, заставлял почувствовать себя уязвимой в огромном враждебном мире…

И это в относительно безопасной Академии, где через стену – общежития учителей, внизу – спортзал для студентов, а вверх по лестнице, всего лишь в полусотне ступеней – наша комната, с уютным камином и чайником на огне…

– Первые семь лет замок не трогали. Тантаэ лгал всем визитерам, желающим удостовериться, что Нейаран мертв. И лгал удачно. Его репутация труса и слабака тогда сослужила хорошую службу. Никто и подумать не мог, что он отважится лгать, глядя в глаза тем, кто может смять его одним лишь усилием воли… Слабый Тантаэ, едва пробудивший наследие шакаи-ар, и мальчишка в фазе кровавого безумия – властители Северного замка и земель на три дня пути во все четыре стороны… Как ты думаешь, Нэй, долго ли удалось скрывать эту тайну?

– Думаю, нет.

Мой голос прозвучал хрипло и загнанно.

– Наш мальчик тоже так думал, Найта, – жутковато улыбнулся Акери. Зрачки его вытянулись ниточками как тогда, наверху, когда старейшина отчего-то разозлился. – Он, затерянный в кровавом безумии, сумел рассчитать свои силы… И нашел единственную возможность остаться в живых и сохранить земли для своего будущего клана.

Озарение было, как вспышка молнии.

– Он решил заручиться помощью другого клана?

Могу поклясться, что Акери вздрогнул, когда услышал мои слова.

– Вы мыслите сходно, – речь его оставалась, тем не менее, такой же спокойной и завораживающе-размеренной, как и раньше. – Да, Максимилиан решил, что только князь может защитить его земли. И обратился к одному из своих соседей – тому, кто обладал наибольшими возможностями… К несчастью, этот сосед находился не в лучших отношениях с Нейараном и был бы рад отплатить за все хотя бы его сыну.

Но Максимилиан понял это только тогда, когда оказался в личных покоях князя… один на один с ним. Бедный мальчик. Тогда ему пришлось узнать много нового о жизни…

Меня тряхануло от того, каким тоном это было сказано. Как будто Акери… смаковал? Но что? Воспоминания? Акери уже слышал этот рассказ от самого Ксиля, или от того князя…

…или он и был тем самым князем?

О, боги… Северный клан. Снежный клан. Крыло Льда.

Три общины, разделившие север материка, вплоть до полярного круга.

«Угадала», – мысленно произнес Акери без всякого выражения и продолжил повествование, прикрыв глаза. Белоснежные ресницы слегка подрагивали. Пушистые и наверняка нежные, как шелк – так хотелось коснуться их, обвести веки кончиками пальцев… Меня тянуло, как к ядовитой змее – знаешь, что она смертельно опасна, но красивая шкурка и плавные движения притупляют инстинкт самосохранения.

Я встряхнула головой, насильно заставляя себя вслушаться в речь Акери.

– Он не сломался. Это меня немного удивило. Я умею ломать людей… и не только. Даже не истязая их физически. Но гордый ледяной мальчик устоял. А потом выяснилось, что он не оставил своих планов отыскать покровителя… И тогда я заинтересовался Максимилианом серьезно. Выслушал его просьбу о защите, больше похожую на приказ. И задал потом только один вопрос: как он собирается мне платить за то, чтобы я помог ему сохранить земли клана?

И он снова меня удивил.

«Кажется, тебе нравится меня мучить, – сказал этот красивый мальчик. – Я согласен. Я буду приходить сам и делать то, что ты скажешь. Два условия: ты не будешь причинять мне непоправимого вреда и никогда никому не расскажешь о том, что делал. Это может помешать мне, когда я буду создавать свой клан».

Я очень сильно удивился. Максимилиан не просто блефовал. Он действительно верил в то, что говорил. В свое будущее, в то, что он станет князем… и что не сойдет с ума, пока будет моей игрушкой.

Но вслух я сказать этого не мог, поэтому произнес совсем другие слова:

«Твои условия лишают меня половины удовольствия. Зачем мне соглашаться на них? Не лучше ли получить тебя без всяких условий?»

Когда я замолчал, эта синеглазая дрянь засмеялась.

«Я знаю, что ты чувствуешь, – сказал он, и мне, князю, стало страшно от слов простого мальчишки. – Ты не станешь этого делать. Тебе интереснее будет, если я приду добровольно. Сын Нейарана подчинится тебе. Разве не это – твоя мечта?».

«А если я скажу, что этого мало?» – спросил я, но мысленно уже давно согласился на сделку.

Максимилиан не раздумывал долго.

«Тогда я предложу тебе еще и Тая. На тех же условиях. Не причинять необратимого вреда, не рассказывать никому о своих играх. Все остальное он тебе позволит».

«Ты уверен?».

«Ради меня он и не на такое пойдет», – рассмеялся жестокий мальчик.

Я восхитился Максимилианом.

Я принял его условия.

И, хотя за весь срок договора я ни разу не прикоснулся к Тантаэ, мальчик стал предателем. Дважды. Сначала он предал память Нейарана, вручив свою жизнь его врагу. Потом – предал Тантаэ, когда решил за него, что унижение лучше смерти…

– Хватит, – в коротком слове прозвучала почти мольба, но я совсем не стыдилась. Слушать рассказ о том, каким был Ксиль… о том, каков он на самом деле…

Нет, это было невыносимо.

Акери приподнялся на локте так, что наши лица оказались на одном уровне.

– Тебя шокировал мой рассказ?

– Нет, – угрюмо откликнулась я. – Ну вот ни фига… Извините, – смутилась я, когда в губы Акери дрогнули в намеке на улыбку. – То есть не слишком шокировал. Но мы с Ксилем потом обсудим мои чувства наедине, – добавила я с намеком, поднимаясь и демонстративно перешагивая через Акери. Даже если он не закончил с исторически-истерическими рассказами, то мои нервы уже точно истощились. Продолжит в другой раз, если Ксиль будет не против. Я лично вполне обойдусь без этих откровений.

Как будто раньше не ясно было, что князь запросто распоряжается не только своей жизнью, но и чужими.

– Уходишь? – окликнул меня Акери.

Я обернулась. Он лежал на ступенях на животе, подперев подбородок ладонью, и глядел на меня равнодушно-загадочными глазами сиамской кошки.

– Да. Спасибо за рассказ, было очень интересно.

– А ты не хочешь спросить, почему я выполнил обещание и помог Максимилиану?

То, как это было сказано, подразумевало: «Хочешь или нет, но ты меня дослушаешь, девочка».

Наверное, у меня сработали инстинкты, заставляющие детей слушаться взрослых, особенно когда те слегка… кхм, недовольны.

– Не хочу, но скажи, если хочешь, – вздохнула я, почти заставив себя вновь обратиться к Акери на «ты», а не на «вы».

Старейшина опустил ресницы – почти кокетливо.

– Я помог ему, потому что люблю его.

– Его все любят. Приятно было пообщаться… – почти грубо отозвалась я и развернулась.

Вслед мне долетел смех.

«О, нет, маленькая, я люблю его совсем не так… А так».

Перед глазами вспыхнула отвратительно яркая и живая картинка. У меня аж зубы свело от злости… А щеки загорелись так, что от них можно было прикуривать Рэмовы сигареты. Подозрения в самом ужасном взорвались в моей голове тысячей голосов.

Было противно.

А еще меня мучило ужасное предчувствие, что я где-то сама себя обманула.

– Послушай, Акери, – процедила я, опираясь на стену и глядя через плечо. – У меня очень большой опыт оправдания Ксиля. После того жертвоприношения я уже не думала, что меня что-то сильно зацепит. Но у тебя получилось. Поздравляю. Счастливо оставаться.

Я ущипнула себя за запястье, прогоняя навязчивые картинки, и вихрем взлетела по ступеням. К концу забега у меня легкие почти разрывались, но здоровая злость замечательно придавала сил. Даже лучше, чем энергетик.

Хлопки двух дверей – входной и в комнату – почти слились в один.

Ксиль безмятежно сидел на коврике у камина и смотрел на пляску пламени. Красивый до одури.

Зараза. Вряд ли он сильно изменился.

Дэйр, возлежащий на кровати с книгой, поспешно закрыл ее и, вглядевшись в мое лицо, неуверенно поинтересовался:

– Нэй… все в порядке?

Я скрипнула зубами. Дариэль мне пока был побоку.

Ксиль вжал голову в плечи. Слышит мои мысли – наверняка.

Хорошо. Значит, дойдет лучше.

– Значит так, мой хороший, – вместо внушительного, опасно низкого тона получилось какое-то нервное шептание. – Ты, конечно, у нас существо не моногамное. Как там было – «многие девушки считают, что у них есть ты»? Ну и замечательно, – ухмыльнулась я в шакарском стиле. – Развлекайся с ними, сколько хочешь. Но только попробуешь заглядеться на Акери – я тебя на листочки нашинкую, понятно?

Ксиль медленно обернулся ко мне – ошарашенный, почти до глупого хлопанья ресницами.

– Эй, Силле… а она ведь действительно ревнует…

Я медленно начала осознавать, что это такое только что наговорила.

Меня бросило в пот.

– Ревнует? – скептически поднял бровь Дариэль и вдруг обрадовался: – А ведь действительно… – и тут же помрачнел: – Бездна, ревнует – значит, любит…

Ксиль просиял улыбкой. Очень многообещающей улыбкой.

Я готова была со стыда под землю провалиться.

Но черта с два взяла бы назад бы хотя бы одно свое слово!