Текст книги "Тонкий мир (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 56 страниц)

Ксиль замолчал. Я осторожно обняла его, прислонившись виском к плечу. Кажется, ситуация требовала от меня каких-то слов, но правильных не было, а говорить что-то для проформы не хотелось. Как и давать пустые обещания…

«Ты не виноват, Максимилиан»?

Да нет, виноват, конечно. Обидел, заставил почувствовать боль – и какая разница, хотел или нет. А сколько еще таких обид будет впереди – разве сосчитаешь? Если еще оно наступит, это «впереди»…

«Все наладится»?

Опять вранье. С каждым днем становится только хуже. Если сначала ссоры были почти шуточные – ну не принимать же всерьез попытку отлупить вампира табуреткой? – то теперь каждое неосторожное слово ранит сильнее ножа. Может, это потому, что Дариэль все же подпустил к своему сердцу Максимилиана, что бы там князь ни думал по этому поводу? Вряд ли кто-нибудь ответит мне, даже сам целитель.

«Мы будем жить долго и счастливо»?

Будем?

– Первое зависит от судьбы, – усмехнулся Максимилиан. – Так что вопрос к пророчице. Но вот второе – только от нас самих. Малыш… – запнулся он. – Ты все еще не готова… отказаться от одного из нас?

В горле встал горький комок. Хороший вопрос. «Кого ты больше любишь, маму или брата?» – наивно интересовались учителя в школе. Я, кажется, всегда терялась в подобные моменты. А сейчас почувствовала себя так, словно Ксиль спросил: «Какой глаз тебе выколоть, правый или левый?»

– Не готова, – тихо ответила я. – И вряд ли когда-нибудь буду. Я люблю тебя, Максимилиан.

Он обнял меня крепче. Темнота вокруг словно загустела.

– Но и его ты любишь тоже.

Я промолчала. А что можно сказать?

– Что ж… – Ксиль нежно провел рукой по волосам – теплой, почти горячей. – Если пуговица болтается на одной нитке, нужно либо оторвать ее совсем, либо пришить покрепче.

– Значит, будем пришивать.

– А как же, – мне почудилось, что он улыбнулся. – Знаешь, а ведь это может быть больно…

– Ксиль!

– Ладно, ладно, – волосы на макушке пошевелились от дыхания. – Не бойся. Пойдем спать, что ли… Все наладится.

И мне подумалось, что этим сильные и отличаются от слабых: они-то не боятся давать обещания.

***

– Я так и знал, что найду тебя здесь, – печально констатировал голос.

– А что? Здесь очень уютно. Зуб даю, ты бы с удовольствием занял мое место, – весело и самую чуточку сонно откликнулся второй.

– Зуб отдашь сейчас или потом? – с изысканной язвительностью осведомился первый. – До ее совершеннолетия мне делать здесь нечего. И даже не тянет, поверь.

– Не поверю, – хмыкнули в ответ. – Я здесь, знаешь ли, тоже просто греюсь здесь, эльфенок. Ничего, о чем бы она не могла рассказать своей маме. А вот то, как ты смотришь сейчас на ее губы, наводит меня на определенные подозрения… А что касается зуба… Давай меняться: ты мне три литра крови, можно частями, а я тебе два клыка. Сам спилю, заверну в тряпочку и даже ленточкой перевяжу… Все равно новые отрастить – раз плюнуть. Ну, идет?

– Предложение, конечно, заманчивое, – замялся собеседник, – но я чую в нем подвох. Кровь ведь нужна не из пробирки?

– Бр-р, – искренне возмутился второй. – Разумеется, из твоей прелестной шейки. Ненавижу мороженые полуфабрикаты.

– Я подогрею, – невозмутимо пообещал первый.

Второй хохотнул.

– Ну уж нет. Нет свежей крови – нет сделки. Но могу предложить другую, – коварно продолжил он. – Ты отдаешь мне замечательный кофе у тебя в руках, а я разрешаю тебе поцеловать эту милую малышку, пока она спит. Как тебе это?

– И здесь тоже наверняка подлянка, – грустно произнес первый. – И я даже догадываюсь, какая. Доброе утро, Нэй. Ты ведь уже проснулась?

– В точку, – фыркнула я, открывая глаза. – С добрым утром!

Дэйр, разумеется, обнаружился здесь же, греющим руки о чашечку кофе. А Максимилиан, соответственно, рядом со мной, с весьма настойчивыми и наглыми руками, крепко обнимающими меня поверх одеяла. В окно лился приглушенный свет, как будто снаружи шел снег.

– Уже не утро, уже полдень, – заметил Дэйр, улыбаясь. Светлые пряди челки смешно топорщились кверху. Наверняка целитель встал с восходом и уже успел поработать в лаборатории. – И поэтому кофе в постель ты не получишь, – и он демонстративно сделал глоток. – Тем более что все равно он остыл.

– Вижу я, как он остыл, – проворчала я, выкарабкиваясь из-под одеял и Максимилиана. Вампир то ли спал в одежде, то ли уже успел встать и одеться, а потом лег обратно, чтобы позлить Дэйра. Зная Ксиля, я могла предположить, что верно последнее. – У тебя сейчас пар из ушей пойдет, а губы вообще как помадой намазаны.

– Это не из-за кофе, это из-за тебя, – охотно просветил меня Ксиль. – У тебя ночная рубашка… то есть футболка… коротковата… А кофе холодный.

– Ой! – опомнилась я и нырнула обратно под одеяло.

Максимилиан хмыкнул и сполз с кровати. Потянулся, зевнул и направился к двери, по пути дернув Дэйра за ухо со словами: «Хватит уже смущать ребенка, развратник, пошли лучше завтрак готовить». К моему удивлению, целитель не стал спорить и покинул комнату, оставив недопитый кофе на столе и подмигнув напоследок.

Кстати, Максимилиан опять приврал. Кофе был не просто горячим – огненным. Удивляться нечему – кажется, этот сервиз дарила Лиссэ, а у нее в доме блюда и напитки всегда остаются той же температуры, какая была изначально. Меня это в детстве очень умиляло: нетающее мороженое, политое теплым, недавно сваренным вареньем.

На кухне Ксиль с Дэйром то ли спорили, то ли мирились, но шум стоял такой, что идти туда я побоялась. Вместо этого решила связаться с леди Элен и рассказать ей про бал. Кто там будет покупать платье – не так важно, но вот поговорить с мамой надо. Элен, в отличие от меня, не чуралась праздников, и достаточно часто бывала на светских мероприятиях – что человеческих, что ведьмовских. Насчет этикета Лиссэ обещала меня просветить прямо перед выходом, все равно с равейны спрос небольшой. Но без маминого совета и, так сказать, благословления отправляться на такое торжественное мероприятие я бы не рискнула.

– Найта, доченька, – Элен оказалась у зеркала через мгновение после того, как пришел вызов, будто караулила меня. Она была без макияжа, с убранными в хвост волосами, и от этого казалась моложе и оживленней, чем обычно. – Почему так долго? Два дня от тебя ни слуху, ни духу. Как ты? Привыкла к другому времени? У вас тепло или снег уже идет? У нас сплошные метели, половину города засыпало…

– Сейчас погода облачная, но к обеду, похоже, расчистится, – начала я с самого легкого вопроса. – Я в порядке. Дэйр меня поселил в старой комнате… – помявшись, я решила не упоминать, что в эту же комнату фактически перебрался князь. Честно говоря, мне все-таки было немного не по себе обсуждать с мамой личную жизнь. Даже такую… невинную. – Я не могла связаться, потому что каждый день что-то происходило. То в дубраву прогуляемся, то к Лиссэ, а недавно были в Кентал Дарсиль, – я совсем не врала. Просто недоговаривала. Маме совсем не обязательно знать, что на Дэйра охотятся. Помочь не поможет, а вот волноваться будет наверняка. – Мы встретили наследницу Меренэ. Поболтали довольно мило, она даже пригласила нас с Ксилем на день рождения. Можно пойти?

– Конечно, можно, – на автомате произнесла мама и тут же опомнилась: – Ты имеешь в виду бал в честь сотни сотен у наследницы?! – в светло-зеленых – так похожих на мои! – глазах мелькнули удивление и восхищение, сразу сменившиеся сосредоточенностью. – Ты уже была у Лиссэ? Обязательно попроси ее помочь с платьем. И пусть расскажет тебе о правилах поведения! Помни, ты будешь присутствовать не просто как ведьма, а как эстаминиэль, представительница своего народа.

Я немного скисла. Конечно, развлечения и танцы на балу не входили в мои планы, но быть равейной, которая защищает своего друга, и «представителем народа» – это совершенно разные вещи. И последнее меня нисколько не прельщало.

– Все так серьезно, да?

– Когда имеешь дело с эльфами, лучше быть слишком серьезной, – мама подперла щеку рукой. – Пойми, то, как ты себя подашь, повлияет на мнение о ведьмах в целом. А ведь вскоре должны начаться переговоры с Повелителем Леарги эм-Ллиамат о сотрудничестве. «Альянс двух» превратится в «Тройственный союз»… Если все пойдет удачно. Найта, – Элен поймала и удержала мой взгляд. – Будь умницей. Никто не заставляет тебя лезть в дипломатию или политику, Нэй, – смягчилась она, – но забывать о них совершенно все же не стоит. Конечно, ты еще только ребенок… О, кстати, замечательная мысль! – мамины глаза засверкали колдовскими искрами. Раньше я тоже очень хотела научиться этому фокусу, но сейчас мне казалось, что такое «визуальное» отражение эмоций чаще доставляет неудобство. – Передай Лиссэ, чтобы наряд тебе выбирали… детский. Как у несовершеннолетних наследниц Домов. Ведь формально ты еще ребенок! Нужно только закрепить это в знаковой системе. Тогда тебя не смогут пригласить на танец, а разрешения на то, чтобы заговорить, будут спрашивать у опекуна… У Дариэля, наверное.

– Или Максимилиана, – обрадовалась я. Да, к вампиру не всякий решится подойти – это решит проблему любопытных, которым просто захочется поглазеть на живую равейну. Мамины советы всегда отличались парадоксальностью, да и мышлением на много ходов вперед она напоминала мне теперь королев из совета. Надеюсь, это умение приходит с опытом – мне жутко надоело ошибаться. – Элен… то есть мама, ты просто гений! Ой, насчет гениев… Хэл в Академию добрался?

– Еще как добрался, – улыбнулась мама, нисколько не обидевшись на оговорку. «Элен» мы с Хэлом частенько называли ее между собой – по привычке, но маме это не особенно нравилось. Что ж, понятно. Я бы тоже хотела, чтобы мои дети звали меня не по имени, как чужие. – И дал о себе знать в тот же вечер, к слову. И сегодня мы тоже разговаривали. Декан Мэйсон передавал тебе привет и просил сообщить, чтобы ты пока не связывалась с ним через браслет. В Академии какие-то проблемы с магией и ее контролем, даже на «звонки» нужно брать разрешение… Чуть не забыла, – мама даже подалась вперед от предвкушения. – Как твои мальчики, не перессорились?

– Перессорились и перемирились, – улыбнулась я, прислушиваясь к шумным возгласам на кухне. Кажется, кого-то грозились огреть сковородой, если он, мерзкий вампирюга, не перестанет таскать вишню из миски… Так-так. Вишня. Зимой. М-м-м… – Они сейчас, кстати, вдвоем завтрак готовят. И что-то слишком сильно шумят… Кажется, их лучше не оставлять одних, – я скосила взгляд в сторону двери, только сейчас обратив внимание на густой блинный запах, сочившийся с кухни. – Давай еще вечером свяжемся?

– Проголодалась, маленькая моя? – понимающе усмехнулась мама. – Ладно, беги. Но обязательно поговори насчет одежды и поведения с Лиссэ, слышишь? Счет я оплачу.

В кухне что-то грохнуло. Мы с Элен синхронно поежились.

– Пока, мам! – махнула я рукой. – Увидимся! А платье мне купит Ксиль.

– Увидимся! Стоп, какой еще Ксиль?! Найта, погоди!

Зеркало погасло. Очень вовремя. Не хотелось бы сейчас объясняться с мамой по поводу случайно сорвавшихся слов. В конце концов, можно будет просто поставить ее потом перед фактом… и перед решением князя.

Торопливо вынув зеркало из миски с водой и обтерев полотенцем, я побежала на кухню, жалея, что в доме Дэйра нельзя срезать путь.

А вот и заветная дверь.

К моему удивлению, вся мебель, включая табуретки, была цела. Стекла тоже. Дэйр в фартуке с пингвинами аккуратно переворачивал на сковороде очередной блин. Максимилиан, удерживая в руках здоровенную миску… нет, не в вишней – все-таки с вишневым вареньем… крутился рядом с целителем, пытаясь пропихнуть сквозь плотно сжатые губы хотя бы одну сладкую ягоду. Пальцы у Ксиля были измазаны сиропом, да и на лице у Дэйра были сплошные вишневые подтеки. Но целитель держался с поистине профессиональной выдержкой.

– Нэй! Наконец-то! – воскликнул Дариэль, отвлекаясь от готовки. Максимилиан с торжествующим «Есть!» пропихнул ягоду ему в рот.

Дэйр закашлялся, но проглотил вишню – кажется, вместе с косточкой. Максимилиан довольно ухмыльнулся, облизывая пальцы с неприлично многозначительным выражением.

– Все хулиганите, – пожурила я обоих. – Лучше бы помирились.

– Это он хулиганит, – буркнул Дэйр, вытирая лицо мокрым полотенцем. – И мы помирились. Он принес извинения, я принял их… И все такое. Да отстань от меня с этой вишней!

– Тебе же нравится, – вкрадчиво заметил Ксиль, схлопотав тем же полотенцем по затылку. – Зараза!

А я посмотрела на них, и на моих губах расцвела идиотски счастливая улыбка.

– Милые бранятся – только тешатся, – вполголоса заметила я.

Ксиль расхохотался. Дэйр опять обиделся – на этот раз на меня.

Но вишней, что характерно, все-таки накормил.

ГЛАВА 14: ТАНЦЫ НАД ПРОПАСТЬЮ

Платье лежало передо мной на диване, как немой упрек. Матовый невесомый шелк с темно-синими выпуклыми листьями и травинками раскинулся по бежевой обивке бессильно, будто мертвая птица. Ткань мягко сияла в желтоватом свете свечей – свежим мерцанием первого снега, который не становится тусклее или грязнее от цвета фонарных ламп.

В принципе, я подозревала, чем это может кончиться. В конце концов, эльфийская мода была мне хорошо знакома по нарядам Ани… Но оставался один вопрос.

– Тетушка Лиссэ… Мне очень нравится и фасон, и ткань… И я не сомневаюсь, что мне пойдет, вкусом вас боги не обделили, но… Почему голубое?

Эльфийка лишь пожала плечами. Качнулись тяжелые рубиновые серьги, сменившие гораздо более привычные для меня разнокалиберные колечки.

– А что тебе не нравится, Нэй? Насыщенные цвета больше приличествуют взрослым, – Лиссэ любовно огладила собственное платье.

Никогда не любила ни красный, ни его всевозможные разновидности, но сейчас чувствовала почти зависть, глядя на наряд эльфийки. Гладкая, плотная ткань глубокого, винного оттенка ощущалась даже на вид холодной и скользкой, как ледышка, и безумно дорогой. По подолу и на груди стелился растительный орнамент – традиционный для эльфийских нарядов. Платье было достаточно длинным для «мастера эпатажа» Лиссэ – на двадцать сантиметров ниже коленей, спереди – закрытое, с воротником до самого горла…

На спине платья не было. Только серебряная узорная паутина до талии.

Нет, пожалуй, завидовать тетушке мне еще рановато.

– Ну… я не люблю голубой.

Тетушка вздохнула.

– В белом ты «похожа на приведение», – начала она загибать пальцы, – от розового у тебя «приступы тошноты», персиковый не нравится мне, лимонный – «не идет», лиловый «слишком похож на розовый»… – тон стал откровенно насмешливым. – Голубой, как выяснилось только что, ты не любишь. Что предлагаешь делать?

– М-м-м… надеть старое платье? Только не серебряное, – быстро уточнила я. – Там разрез. Но почему бы не синее или зеленое?

– Они слишком яркие для несовершеннолетней, – фыркнула эльфийка. – Нэй, милая, брось капризничать. Я давно тебя знаю и сейчас вижу, что дело вовсе не в цвете платья. Или признавайся, что происходит на самом деле, или бери платье и переодевайся.

Я подавила вздох. Сказать Лиссэ? Или промолчать?

Эльфийка нетерпеливо притопнула ножкой, обутой в туфлю на умопомрачительной шпильке. Если бы я надела такой пыточный инструмент, увеличивающий рост на добрых пятнадцать сантиметров, то навернулась бы, даже пользуясь навыками из памяти матерей. Провокационный «ежик» на голове топорщился в разные стороны, только подчеркивая завораживающую резкость черт лица. Крупные серьги в ушах, казалось, не доставляли никаких неудобств…

Мой взгляд сместился на Ани. Сейчас художница выглядела, словно фея с одной из своих собственных картин. Белое, расшитое розовым платье из тончайших кружев, пышная-пышная юбка, белые цветы в темных глянцевых волосах, серебристая пыльца на веках и ресницах… И, разумеется, высоченные шпильки, на которых это дитя цокало с изяществом, по определению недоступным человеку.

Рядом с Ани было зеркало. И там отражалась я.

Угловатая, угрюмая, с уже убранными в безумно сложную прическу волосами. Меня охватило непреодолимое желание выдернуть из нее закрепленную заклинанием челку и завесить половину лица, прячась от взглядов и пряча белесые нитки шрамов. В последние месяцы они изрядно поблекли, проявляясь во всей красе лишь тогда, когда я заливалась румянцем. Но у меня, к сожалению, не было сомнений в том, что острые эльфийские глаза без труда различат следы моего пребывания в лапах ведарси. А чувства смущения и неловкости вряд ли удастся избежать.

А еще я совершенно не помню ничего из правил этикета, которыми два дня пичкала меня Лиссэ, кроме «Не заговаривай с мужчинами первой».

А еще у меня кисло во рту, несмотря на глоток мятного настоя. И колени трясутся, будто тот самый настой не обладает еще успокоительным воздействием.

И я понятия не имею, как «поспособствовать потеплению отношений славных народов равейн и эльфов».

И духи у меня слишком сладкие.

– Я ничтожество, – подвела я закономерный итог.

– Ты нервничаешь, – сделала совершенно правильный вывод эльфийка. Ани все так же помалкивала, глядя в сторону. Маленькая художница мне сочувствовала, но помочь ни чем не могла, а поэтому просто предпочитала не вмешиваться. Мне очень хотелось услышать от нее хотя бы слово ободрения, но мастерица в обращении с палитрой и кистями совершенно не умела жонглировать фразами. – И я догадываюсь, почему. Сравниваешь себя с нами?

– С вами – с тобой и Ани, или с вами – эльфами в целом? – опустила я взгляд.

– Дурной тон – отвечать на вопрос вопросом, Нэй, даже среди эльфов.

– Тетя, я…

– Не надо, дорогая, – мягко прервала меня Лиссэ. – Я все понимаю, поверь. Думаешь, что-то изменилось бы, научись ты вдруг нормально ходить на каблуках? Брось, – она встала рядом со мной, пристально вглядываясь в мои глаза. – Найта, я тебе уже говорила и скажу еще раз. Ты – ведьма. Больше того, эстаминиэль. Уже один этот факт затмит все остальное – и ошибки в разговорном эльфийском, и неловкость, и смущение. Каждый поступок будет оцениваться, исходя из твоего происхождения. И поэтому очень многое сейчас зависит от того, как ты настроишься. Поверь, дорогая, даже огрехи в знании этикета можно преподнести как пренебрежение – демонстрацию силы и уверенности.

Я опустила взгляд, стараясь не показывать так уж явно свою «уверенность». Лиссэ всплеснула руками – почти раздраженно:

– Боги, Нэй, просто соберись! Я не верю, что девушка, которая отправилась штурмовать базу инквизиции, побоится сборища снобов!

– Я не боюсь, просто немного почему-то волнуюсь, – невольно улыбнулась я. – Просто кажется, что все будут смотреть только на меня.

Как ни странно, упоминание о почти провальном захвате базы, с которой нам пришлось удирать под прикрытием почти всего Совета королев, подействовало на меня благотворно. Ну, подумаешь, опозорюсь. Не впервой. И вряд ли последствия моих ошибок сегодня будут так же непоправимо фатальны, как в Заокенании.

Я машинально огладила шрамы. На ощупь – почти неразличимы. И лицо чувствует все, благодаря своевременной помощи Пепельного князя. А ведь все могло быть гораздо хуже…

– Не переживай, Нэй, – рассмеялась Лиссэ. – Ты будешь в центре внимания только до того, как на сцене появится Максимилиан, или я плохо знаю шакаи-ар.

Стоило только представить себе Северного князя – волшебно красивого, невероятно синеглазого и с лихой улыбкой мальчишки, замышляющего розыгрыш, как все страхи мгновенно куда-то улетучились, оставив только сладкое томление-предвкушение.

Ведь я иду не просто на дурацкий праздник Меренэ. Я иду с Максимилианом. С моим князем…

– Браво, дорогая! – одобрительно воскликнула Лиссэ, а в глазах ее заплясали смешинки. – Сострой такой же загадочно-многообещающий взгляд на приеме у наследницы – и никто и слова против тебя сказать не посмеет.

«Голубой цвет – вполне ничего, – размышляла я, пока Лиссэ утягивала корсет, ворча насчет слишком вкусно готовящего ужины Дэйра. – И на ногах у меня будут «лодочки» – значит, есть надежда, что я пройду хотя бы половину зала, не оступившись. А если кто-то выскажется насчет моих шрамов… Пожалуюсь Ксилю!»

– Руки вверх! – скомандовала тетушка. Я без споров починилась, и меня накрыла прохладная шелковая волна. – Ани, не стой столбом, зашнуруй платье, а я пока поправлю макияж…

– Не надо макияжа! – отшатнулась я, испуганно косясь на протянутые почти до висков «стрелки» Лиссэ, но тетушка уже окунула кисточку в золотистую пыльцу и с ласковой улыбкой маньяка шагнула ко мне. – Только не перестарайтесь, – вздохнула я, сдаваясь, и закрыла глаза. Векам тут же стало щекотно.

– Потерпи, Нэй, это займет пять минут, не больше. Потом – последний взгляд в зеркало – и в Кентал Артей. Бал скоро начнется.

«Скоро начнется»… Меня снова охватило волнение. Перед глазами быстро замелькали картинки прошедшей недели. Беззлобно препирающиеся по утрам Дэйр и Ксиль, все вечера проводящие в лаборатории – эльф выторговал-таки у князя право на проведение «нескольких безобидных экспериментов». Как целителю это удалось и что он наобещал взамен – загадка, раскрывать которую заговорщики отказались. Я, впрочем, догадывалась, в чем там дело – уж больно подозрительным был тот факт, что Максимилиан перестал жаловаться на голод. А Дэйр уже почти не обращал внимания на князя, когда тот сцапывал косу и принимался возиться с медово-золотыми прядями.

Ни Меренэ, ни, слава богам, Найнэ за всю неделю так ни разу и не показались. Из посторонних эльфов я вообще видела только портниху, у которой моя персона вызвала неожиданный приступ восторга – оказалось, женщина является дальней родственницей Ишимэ, третьей сестры Иллюзиона, единственной из королев носительницей эльфийской крови. Вторым был молчаливый курьер, вручивший нам именные приглашения на бал и телепорты до столицы.

Пожалуй, единственным событием, которое заставило меня надолго отвлечься от зубрежки правил высокого этикета и впитывания основ ведения переговоров, которыми меня попеременно пичкали Лиссэ и Элен, стал ночной разговор с Рэмом.

Некромант разбудил меня уже под утро, ближе к четырем, когда сон особенно крепкий и сладкий. Слышно было плохо, долетали отдельные жалобные куски: «…демона мне так не везет…», «…опять та же история…», «…очередная на мою голову…». Наверное, Рэм бы еще долго изливал душу, но Ксиль был не настолько терпелив, как я. Он быстро пресек это безобразие предложением навестить Академию и радикально решить все профессорские проблемы путем отрывания головы неугодным. После этого Рэм немного воодушевился и зазвал князя в гости, пообещав бесплатное трехразовое питание. «У меня врагов хватит», – заверил некромант сонно хмурящегося Ксиля, дождался неопределенного «Посмотрим», и, довольный, отрубил связь. Максимилиан фыркнул и подтянул меня поближе, утыкаясь носом в макушку. Теплое дыхание, щекочущее кожу, мигом отбило у меня желание размышлять о странном разговоре… да и вообще о чем либо. А вскоре, как говорится в Дариэлевых сказках, «мой корабль на волнах спокойствия отчалил в страну сновидений».

Утром я попыталась вновь поговорить с Рэмертом через браслет, но некромант не отзывался. Леди Элен ничем не смогла помочь – в Академии проблемы с магией так пока и не решили. Брат жаловался на холод – система поддержания температуры отказала. Профессор Мэйсон, по словам Хэла, все так же читал лекции, таскал группу на практику и устраивал неожиданные зачеты. Ни о каких серьезных проблемах декана мой брат не слышал. Это успокаивало, но не сильно – я прекрасно знала, каким скрытным может быть Рэм.

– Готово, – довольно констатировала тетушка. – Открывай глаза, влезай в туфли – и отправляемся. Ани, не забудь захватить телепорты возврата!

– А как же зеркало? – нервно дернулась я, цепляясь за последнюю возможность оттянуть прибытие в резиденцию эльфийских владык. «Лодочки» сели по ноге, как носки – абсолютно комфортно. Мечта, а не туфли. Если обувь Лиссэ сделана так же качественно, то не удивляюсь тетушкиной грациозности.

– На месте и посмотришься, – ухватила меня за руку эльфийка. – Ани, иди ко мне, деточка… Так, девочки, держимся друг за друга, чтобы не упасть по прибытии! О, кстати, Нэй, забыла сказать – наши мальчики будут позже, чем планировали. У них там небольшие разногласия по поводу «подобающей одежды», про которую говорилось в приглашении.

– Позже? – пискнула я и зажмурилась, потому что несносная Лиссэ активировала телепорт.

Мгновение безмолвия… и оглушающая волна запахов, звуков и цветов. Именно в таком порядке.

Зал поражал своими размерами. Пожалуй, здесь без труда разместился бы футбольный стадион. Ярусы и балконы напоминали трибуны болельщиков, сейчас почти пустые. Справа расположилась «зона отдыха» с диванчиками, подушками, мягкими коврами и столиками с фруктами и вином. Это была традиционно «женская» половина, на которой мне и придется провести большую часть вечера. Слева – пространство для танцев. Если честно, идти туда мне было бы страшновато. Пол походил на затвердевшую воду – прозрачно-серо-синий, с лиственными вкраплениями. На вид – очень скользкий. Потолок изображал звездное небо. Наколдованные светила не отражались в глянце пола, и от этого возникало странное чувство диссонанса. Будто кто-то просто взял и склеил две подходящие по цвету, но разные по стилю картинки, не заботясь о том, чтобы они хоть чуть-чуть гармонировали между собой. Ярусы и балконы искрились золотом, оттененным темной зеленью плетущихся растений. Зал ослеплял, поражал, смущал и заставлял остро ощутить собственную ничтожность, но самым страшным было не это.

Эльфы. На взгляд, тысячи три-четыре. Наверное, будь это люди, я бы не реагировала так остро, но Старшие… Совершенные фигуры – ни одной полноватой или сутулой! – и наверняка идеальные лица. Платья напоминали цветы – при яркости и насыщенности оттенков ощущение дисгармонии не возникало даже тогда, когда рядом оказывалось алое и зеленое. Мужчины тоже не стеснялись в выборе нарядов – как в фасонах, так и в расцветках.

«Интересно, как будет одет Дэйр? – успела подумать я. – Они с Ксилем собирались отдельно, чтобы «не портить сюрприз». Князь наверняка будет в черном, а вот Дэйри… Да еще эти разногласия, про которые тетя говорила…»

И в этот момент с потолка, словно из громкоговорителя, раздался голос. Эльфийские слова прогремели на весь зал:

– Прибыли наследница леди Ани Эльнеке Сэртай с опекуном леди Лиссэ Ашель Эльнеке и леди Найта Дэй-а-Натье, эстаминиэль.

В зале воцарилась мертвая тишина. Лица обернулись к помосту телепортации – жутковато, будто у кукол. Или словно венчики цветов – я видела раз, как в ускоренной съемке «следят» за светилом подсолнухи.

– Мне страшно, – тихо сказала я, вымучивая улыбку. Кажется, тетушка перестаралась с корсетом. По залу пролетели шепотки, быстро нарастая. Кто-то рассмеялся, кто-то удивленно всплеснул ладонями… Но большая часть гостей продолжала смотреть в нашу сторону.

– Не волнуйся, – едва слышно откликнулась Ани. – А сейчас повторяй за мной. Приложи руку к сердцу… левую… и протяни вперед раскрытой ладонью.

– А почему тетушка этого не делает?

– Я не гость, я сопровождающая, – таким же полушепотом пояснила Лиссэ. – Чем ты слушала мои пояснения дома, Нэй? Все, девочки мои, молодцы. Уходим с площадки, пока сюда еще кто-нибудь не приземлился.

Стоило сойти с помоста – сразу стало легче. Липкое ощущение чужих взглядов не покидало ни на мгновение, но ноги уже не так слабели от осознания, что меня видят все до единого в этом зале.

– Куда дальше? – растерянно спросила я, пытаясь вдохнуть поглубже.

– Поздравлять именинницу, как положено, – Лиссэ с достоинством кивнула в ответ на приветствие какой-то семейной пары. Миниатюрная сереброволосая эльфийка стрельнула в меня глазами и быстро зашептала что-то в ухо супругу. – Видишь там дерево, украшенное лентами?

– Вижу.

Какой-то незнакомый эльф с раскосыми, по-кошачьи желтыми глазами вежливо поклонился тетушке, исподтишка глядя на меня, и что-то тихо произнес. Лиссэ, не останавливаясь, бросила «Не думаю».

– Там, дорогая моя, есть еще несколько подносов с полосками ткани. Ты берешь одну из них – я советую выбрать зеленую, «мир и процветание» – и привязываешь к любой ветке.

Народу в зале было не настолько много, чтобы нам приходилось продираться сквозь толпу, но я чувствовала себя так, словно попала в метро в час пик. Дело даже не в физическом давлении, а в психологическом. Шепоты, взгляды – будто бы равнодушные, но с каким-то болезненным любопытством внутри. Безупречная вежливость на поверхности, обволакивающая, как нефтяная пленка, и ядовитая ртуть под ней – вот на что это было похоже. Проходя мимо очередной группки совершенных и идеальных, я ощущала себя почти грязной. Не хотелось ни разглядывать роскошные наряды, ни всматриваться в лица…

А вот оказаться как можно дальше от этого зала – очень даже хотелось.

Происходящее до безумия напоминало защиту темы в Академии. Тогда мне тоже ставилось в укор мое происхождение, и взгляды так же искали слабину… Но все же среди магов было легче. Люди – это всего лишь люди. Я ощущала себя одной из них – пусть другой, непохожей… Но в чем-то очень важном мы ничем не отличались. А здесь я оказалась одна среди чужаков. Странно, но среди вампиров мне и то было комфортнее. Пару раз мы с мамой гостили у Ирвина, главы шакарской общины в Зеленом. Случалось так, что Элен с Ирвином уходили в кабинет, обсуждать какие-то важные для города вещи, а меня отправляли подождать в библиотеку. И там, в мертвой тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц, рядом с нечеловечески неподвижными вампирами, я ощущала себя почти… уютно.

«У шакаи-ар – одно сердце, как у людей, – в воспоминаниях зазвучал голос Тантаэ. – А у эльфов – три».

Конечно, князь был не совсем прав, и кровеносная система вампиров сильно отличается от человеческой, а у эльфов два дополнительных «узла» сердцами назвать сложно. Но сейчас его замечание показалось мне очень точным. И… правильным, что ли?

Ани первой подошла к блюду и взяла белую ленту – «долгая и счастливая жизнь», если не ошибаюсь, и завязала на веточке аккуратный бантик. Я, как во сне, подняла зеленую полоску и закрепила рядом. Лиссэ выудила черную.

– «Честь и благоразумие», – усмехнулась она, затягивая простой узел. – Сродни пожеланию «веди себя хорошо». По-моему, достаточно изысканное оскорбление?

Я оглядела нижние ветки и рассмеялась против воли. Почему-то сразу стало легче дышать. Черное среди лент мелькало чуть ли не чаще зеленого, голубого и белого. Попадались изредка золотые, серебряные, розовые полоски шелка. Все значения я не помнила, только урывками. «Богатство», «крепкая власть», «удача и везение»…

– Тетушка… а какой цвет символизирует пожелание любви? – задала я вопрос без всякой задней мысли.