Текст книги "Тонкий мир (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 56 страниц)

ГЛАВА 21: ПОДАВЛЯЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

В подъезде я задержалась минут на двадцать. К счастью, ни Ксилю, ни Дэйру не пришло в голову подняться и узнать причину опоздания. Это время ушло на то, чтобы затуманить мысли и спрятать размышления о пророчествах в глубине сознания. Конечно, князю расколоть мои блоки – как делать нечего, но он давно уже не вчитывается в меня, предпочитая поверхностные контакты.

Наверное, скучно целыми днями сидеть в голове у простой девчонки.

– Так, Найта, взбодрись, – сделала я самой себе замечание. – Хватит уже заниматься самоуничижением.

Встать на ноги, отряхнуть джинсы, состроить бодрую физиономию – и вперед, радоваться жизни.

Машина около дома стояла всего одна – не перепутаешь. Простая иномарка неброского темно-зеленого цвета с тонированными окнами. Выдыхая от холода облачка пара и поскальзываясь на синеватых «окошках» льда, я подбежала к ней и стукнула в стекло. Тут же распахнулась задняя дверь.

– Залезай, – улыбнулся Дэйр из теплого салона, и я с удовольствием умостилась на мягком сидении.

Впереди, рядом с водителем – спокойным светловолосым пареньком лет девятнадцати, устроился Ксиль, старательно черкающий что-то в сборнике кроссвордов.

– Мы тебя уже заждались, – проворчал князь, не отрываясь от своего крайне увлекательного занятия.

Я перегнулась через его плечо. Вместо того, чтобы вписывать отгаданные слова, Максимилиан методично заштриховывал клеточки.

– Вот здесь ответ «яблоко», – ткнула я пальцем в свободную строчку, щеголяя знанием мифологии.

– «Фрукт, вызывающий раздор»? – хмыкнул Ксиль. – А я думал, это помидоры. Ну, тухлые, которыми закидывают артистов-неудачников…

– Помидоры – не фрукты, – заметил Дариэль с выражением сдержанного превосходства на лице.

– Сам дурак, – князь, как всегда, проигнорировал слова, отвечая прямо на мысли.

Я прыснула смехом, прячась за пушистым шарфом. Парнишка-водитель, поймав мой взгляд в зеркале, подмигнул, и машина мягко тронулась.

Дариэль, придерживая косу, наклонился вперед и щелкнул по приборной панели, включая радио. В салоне сразу стало в разы уютнее, как будто негромкая музыка отделила нас от холодной погоды, надвигающихся сумерек и мировых проблем.

Хотя что там какой-нибудь правительственный переворот рядом с метаниями одной несовершеннолетней ведьмы?

– Что-то ты раскисла за эти дни, малыш, – без улыбки заметил Ксиль, не отрываясь от разрисовывания кроссворда. – Зимняя депрессия?

– Вроде того, – я зябко передернула плечами. Обсуждать в присутствии постороннего – как, к слову, зовут водителя? – свои заморочки мне не хотелось.

Да и вообще – не хотелось.

– Алекс, – карандаш все так же порхал по листу, но я почувствовала, что Максимилиану уже наскучила возня с кроссвордом. – Он добрый мальчик, сам вызвался нас подкинуть до портала…

– Ну да, сам. После того, как ты громко спросил в библиотеке, кто хочет заработать благосклонность князя быстрым и безболезненным способом, – Дэйр вовсю дурачился, шутливо подначивая Ксиля. Целитель вообще выглядел гораздо более расслабленным и раскрепощенным, чем во время нашей последней встречи…

Сейчас он был гораздо больше похож на того прежнего, ироничного Дариэля, к которому я приезжала на летние каникулы.

– Ключевое слово – «благосклонность»? – поддержала я шутку, наблюдая за реакцией Максимилиана.

– Ключевое слово – «безболезненно», – без улыбки заметил Алекс удивительно приятным голосом. Такой обычно бывает у ведущих вечерних программ на радио. Вроде и ничего особенного, но слушать его можно часами. – Редкий случай, – добавил он с затаенной обидой и вдруг закаменел, старательно рассматривая дорогу. Как будто сказал что-то лишнее, за что теперь боялся получить нагоняй.

Ксиль трогательно прикусил карандаш. В зеркальце заднего вида отразился невинный взгляд из-под челки:

– Ну, Алекс, хватит пугать мою девушку! Ты что, еще злишься за прошлый раз? Почти три года уже прошло…

Лично мне в словах князя послышалась тоска по прежним временам – явно не слишком приятным для его знакомых. Почему-то сразу вспомнилось то, что уже несколько лет обходило мою непутевую голову стороной: Максимилиан считался одним из самых жестоких шакаи-ар. Что же такого он сделал Алексу? Наверняка – не очень ужасное, иначе бы тот не вызвался теперь водителем.

Похоже, этот вопрос волновал не только меня.

– А что случилось три года назад? – полюбопытствовал Дариэль.

Водитель бросил быстрый взгляд на Ксиля, который, хлопая глазами, изображал наивного ребенка, и расслабился:

– Да ничего такого. Просто со мной раньше так не поступали, и я… – Алекс немного смутился. И снова искоса глянул на князя.

– Да продолжай, продолжай, – Максимилиан не выдержал и расхохотался, закидывая в бардачок и карандаш, и кроссворды. – Ничего особенно страшного ты все равно рассказать не можешь, – добавил он интригующе, с максимальными удобствами разваливаясь на сиденье.

– А там рассказывать нечего. Вчера у меня случилось deja vu, – последнее слово прозвучало очень странно: с отчетливым акцентом, но совершенно естественно. Обычно меня раздражали попытки щегольнуть «правильным» произношением, но не в этот раз. Или дело было в голосе Алекса – мягком, глубоком, бархатном? – Три года назад Северный князь так же появился в библиотеке, бросил мокрую куртку на камин и спросил: «Кто хочет заслужить мою благосклонность?». А я и ляпнул – хочу. Ну… А князь, оказывается, был голоден и не хотел искать жертву, – поежился Алекс.

У меня тоже мурашки по спине пробежали. Но какие-то очень приятные мурашки, от которых становилось жарко и томительно.

– И? – с замиранием сердца спросила я.

– И ничего, – улыбнулся Ксиль и, словно извиняясь, коснулся плеча своей бывшей «жертвы». – Я торопился, поэтому немного помучил его – некогда было тянуть слабые эмоции. Ничего необратимого – так, пара вывихов, – небрежно сказал Максимилиан и полуобернулся, гибко обнимая спинку кресла, прижимаясь виском к подголовнику. – Зато я потом сумел сдержаться, когда тем же вечером увидел тебя… – он медленно облизнулся и подмигнул мне.

Я благоразумно переползла по сидению подальше от вампира… и поближе к Дэйру, который старательно изучал заснеженный пейзаж за окном.

– Неудивительно, что тебя все боятся, – от всей души просветила я князя.

Черные когти обманчиво ласково погладили обивку.

– А тебе – страшно? – мурлыкнул Максимилиан, щуря синющие глаза.

– Нет, – созналась я, чувствуя себя круглой дурой.

– А тебе? – обратился князь к Дэйру.

– Не особенно, – пожал плечами бывший целитель. – Хотя разум подсказывает, что бояться стоит.

– А ты, Алекс?

– Вы же знаете, что нет, князь, – улыбнулся водитель. Почти мечтательно улыбнулся – так о мучителях не вспоминают. – Я доверяю вам, а доверие со страхом уживается плохо.

– Вот видишь, малыш, – весело подмигнул мне Ксиль. – Никто не боится… Ну, кроме врагов и соперников. Вот оно, шакарское обаяние!

– Это не твое обаяние, – вздохнул Дариэль, словно невзначай обнимая меня и притягивая к себе под бок. – Это наша глупость. И, возможно, немного эмпатии. Я прав?

– Наполовину, – ухмыльнулся Ксиль. – Но я не скажу, на какую… Я люблю тебя, Найта, – произнес он вдруг тихо и совершенно серьезно. – Не вздумай сомневаться во мне или в себе. Если хочешь спросить – спрашивай. Я всегда отвечу и не стану ничего скрывать. У нас еще целая вечность впереди, чтобы узнать друг друга. И мне никогда не надоедает… как ты там выразилась… сидеть в голове у простой девчонки. Особенно если эта девчонка – ты.

Я почувствовала, что щеки у меня начинают пылать. Вот и спрятала мысли от телепата!

Алекс внимательно следил за дорогой, полностью потеряв, казалось, интерес к беседе. Интересно, а он специально завел разговор на эту тему или ему Ксиль подсказал? Стоп, опять я подозреваю князя во всех грехах! А он наверняка меня читает…

– Естественно, малыш.

Мне стало стыдно. Даже не за свои мысли, а за полную беспомощность в колдовстве. Да уж навесила блоки! Тоже мне, эстаминиэль… Ребенок, правильно мама говорит.

– Ничего, подрастешь – разберешься в магии… и в своих чувствах, – ободряюще улыбнулся Ксиль. – А пока – позволь мне немного порешать за тебя, ладно?

Объятия Дариэля из защищающих превратились в собственнические.

– У нее есть и другие опекуны. Мать, например… Или жених. Верно, Нэй? – холодные пальцы забрались под шарф и защекотали шею.

Я захихикала и сползла куда-то вниз, утыкаясь лицом в меховую опушку вокруг молнии на куртке Дариэля.

– Так нечестно, – шумно вздохнул Максимилиан и, судя по звукам, наконец-то нормально уселся в кресле и даже пристегнулся ремнем. – Я до нее не дотягиваюсь.

– Сочувствую, – нейтрально заметил Дариэль.

А я задумалась.

Слова «порешать за тебя» не вызвали у меня никакого отторжения. Та же Феникс бы в ответ на такое заявление запустила бы в наглеца огненной волной, а Этна бы по-простому выцарапала глаза. А я – обрадовалась.

Наверное, у меня действительно маловато воли. Но когда долго мучаешь себя неразрешимым вопросом – а мой вопрос был по-настоящему неразрешимым – то иногда кажется, что проще принять чужой выбор.

А за окном уже начали мелькать окраины – в такой морозный день немногие рискнули выбраться из дома на машине, и предпраздничные пробки сразу куда-то рассосались. Алекс довез нас прямо до ворот стадиона… то есть это для людей был стадион, а на другом плане там располагался северный телепорт Зеленого города. Медленный, работающий только в темное время суток… Но зато – единственный у нас, который отправлял не только в заданную заранее точку, но и в произвольно выбранную. Главное – хотя бы примерно представлять, куда хочешь попасть.

Телепорт возле Академии я помнила просто замечательно.

– Удачи, – сказал нам напоследок Алекс, останавливаясь у ворот. – Рад был встретиться с вами снова, князь.

– Спасибо тебе за помощь, – улыбнулся Ксиль. – Можешь рассчитывать на ответную услугу.

Алекс махнул рукой – мол, сочтемся – и растворился в сумерках.

– Готовы? – спросила я у своих спутников.

Вместо ответа они просто взяли меня за руки – Ксиль за правую, Дэйр – за левую.

И мы шагнули в мерцающую синеватую арку – одновременно.

…И вывалились в метель. Густую, как молоко, хлесткую, сбивающую с ног. Если бы меня не удерживали за руки двое сильных мужчин, то наверняка от порыва ветра я, закутанная в объемный пуховик, отлетела бы обратно в портал. И неизвестно, куда бы меня вынесло при таком раскладе.

Ведь вряд ли впопыхах удалось бы задать хоть какую-нибудь точку выхода.

«Куда нам идти?» – мысленно поинтересовался Ксиль, не делая бесполезных попыток перекричать бурю.

«По этой дороге вверх», – ответила я про себя, озадаченная только одним вопросом: как натянуть шарф на лицо, прячась от ветра, если руки заняты?

Ксиль решил эту проблему одним махом – просто поднял меня на руки, легко спрыгнул с постамента – прямо в сугробы. В снег он, кажется, почти не проваливался – то ли с гравитацией играл, то ли бежал слишком быстро… А завалы намело немалые. Раньше дороги поддерживались в приемлемом состоянии с помощью магии, но сейчас, похоже, с волшебством и правда стало туговато.

«Постой… А как же Дэйр?» – спохватилась я, пряча лицо от метели у Ксиля на плече.

«Ничего с ним не будет, – снисходительно откликнулся князь. – Он же эльф. А теперь еще и почти шакаи-ар… Догонит».

«А если потеряется?»

«Ну где он потеряется? Здесь одна дорога наверх».

«А если упадет?»

За ревом бури мне померещился хохот.

«Он еще и меня обгонит… Ему о ноше заботиться не надо».

«Можно подумать, я много вешу…»

«Даже немного, малыш, это больше, чем ничего… а вот и ворота».

Я удивилась – в прошлый раз, в хорошую погоду, мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы добраться до Академии.

«Где Дэйр?»

«Здесь, – лаконично ответил Ксиль. – Мы почти в ногу бежали».

Я рискнула отлепиться от шакарского плеча. Рядом маячил силуэт в куртке с «волчьей» опушкой. Кажется, Дариэлю метель и вправду была нипочем.

«Найта, где тут дверной звонок?»

«Сигналят обычно магией…»

«Ну, попробуй», – скептически предложил Максимилиан.

Я сосредоточилась на нитях. Точнее, попыталась сосредоточиться – магический слой виденья ускользал от меня, как будто время откатилось назад на четыре года… и я опять превратилась в мелкую школьницу, только-только начавшую осваивать серьезное колдовство.

На редкость неприятное чувство. Может, это метель мне мешала? Наверное – снег набивался в нос, заставлял жмуриться и прятаться от буйства природы на груди у князя.

На шестом или седьмом заходе я сорвалась – злость и обида на саму себя и дурацкие обстоятельства вскипели в крови так, что мир вокруг буквально в мгновение выцвел до черно-белого эскиза.

– Сволочи! – крикнула я неизвестно кому, выскальзывая из объятий Ксиля.

И – резко дернула на себя все нити, до которых смогла дотянуться, безжалостно перекраивая узор.

В бездну эту метель! В бездну этот ветер! И холод! И…

Сила из меня потекла по нитям – вся, какая была.

Голову тут же повело, как будто в преддверии голодного обморока. Легкие обожгло морозным воздухом… и я бессильно осела на в сугроб.

Небо над головой было ясным и чистым, словно невидимая метла вымела тучи за горизонт. Ветер стих. Снег, медленно кружась, ложился на скалы. Свет луны заливал черную громаду Академии, заставляя иней на стенах и башнях сверкать алмазной крошкой.

– Вот так-то лучше, – прохрипела я и закашлялась. Виски сдавливало пренеприятное ощущение – будто меня зажало между большими подушками. Магия молчала.

Казалось, что в воздухе кружилась не снежная пыль, а пиргит…

– Ну что, постучалась? – иронично поинтересовался Ксиль, рывком вздергивая меня на ноги. Ноги мелко дрожали и вообще выражали полное нежелание работать сообща, разъезжаясь в разные стороны. – Сможешь еще разочек попытаться «позвонить»?

– Не рискну, – честно призналась я, грустно глядя на неприступные ворота Академии. – Может, просто покричать? Там, в будочке, дежурный должен сидеть…

– Нет там никого, – вздохнул князь. – Ладно, попробуем по старинке… Силле, солнышко, присмотри за нашей дохлой ведьмой, а я пока позабочусь о теплом приеме.

Мгновение – и я оказалась в крепких, надежных объятиях Дариэля. «Волчья» опушка мокро щекотала щеку.

– Не торопись там, – нейтрально заметил бывший целитель, осторожно поправляя мой сбившийся шарф.

– Как эгоистично, – усмехнулся Ксиль. – Теперь я точно сделаю все как можно быстрее. Вдруг Найта… кхм, простудится?

– Удачи, – неискренне пожелал Дэйр, и объятия стали крепче. – Надеюсь, тебя не перепутают случайно с демоном и не…

– Фу, Силле, – сморщился князь. – Какие агрессивные мысли! Между прочим, это тебе самому невыгодно. Еще полтора месяца ты должен пить мою драгоценную кровь для поддержания здоровья… Так что побудь хоть немного благодарным за спасение своей жизни.

– Не ругайтесь, – невнятно пробубнила я в Дэйров воротник.

– А кто ругается? – философски поинтересовался эльф. – И, главное, с кем?

Ноги вроде бы перестали вести себя по-свински, и я рискнула отлепиться от Дэйра и оглянуться вокруг.

Мы с целителем и вправду остались одни. Редкие снежинки продолжали падать с прозрачно-ясного неба, но кроме этого почти иллюзорного движения все вокруг оставалось неподвижным, как в зимней сказке. Окна Академии походили на темные провалы в ничто. Наверное, из-за холодов ставни в жилых помещениях были наглухо закрыты, а может, маги просто экономили на освещении. Ксиля и след простыл.

Кстати, о следах.

– Когда он успел сбежать? – спросила я в пространство, отстраненно разглядывая цепочку легких шакарских следов обрывающихся прямо перед воротами. Любопытно… глубина опечатка в снегу была не больше пяти сантиметров, а я в сугробах около ворот утопала почти по колено, оставляя за собой целые траншеи.

– Понятия не имею, – честно признался Дариэль. – Я только моргнул, а его уже нет… Интересная способность. Как думаешь, Нэй, за счет чего достигается подобный эффект? Увеличение скорости или эмпатическое затуманивание восприятия?

– Думаю, шакаи-ар комбинируют, – я присела на корточки и начала механически засыпать неглубокие отпечатки. Хм, а Дэйр тоже не проваливается… точнее, проваливается только до середины икры. А ведь он тяжелее меня! – А ты у Ксиля не спрашивал?

– Спрашивал, – задумчиво откликнулся он. – И даже попытался исследовать эту задачу. Но князь подопытным быть отказался, а на прямой вопрос ответил: «Ты – ученый, вот и думай, а я не знаю».

– Врёт.

– Я не сомневаюсь.

В перчатки набился снег, и руки начали замерзать. Называется, поиграла девочка… Пришлось встать, снять промокшие перчатки и спрятать ладони в рукавах.

Дэйр, к слову был без варежек. Это выглядело… странно.

– А как же руки? – осторожно поинтересовалась я. – Еще отморозишь…

Целитель грустно улыбнулся. В его улыбки не было слабости, виктимности – просто спокойная констатация какого-то неприятного факта, с которым приходится мириться.

– Ничего со мной не сделается, Нэй. Регены – все-таки довольно полезная штука. Температурный промежуток от минус пятидесяти до плюс ста двадцати – зона комфорта… И спрашивай уж то, что хотела спросить на самом деле.

Я прикусила язык, ругая собственное любопытство. Иногда Дариэль был проницательнее любого телепата.

Впрочем, если уж начала разговор – трусливо было бы сбежать и сделать вид, что ничего не произошло.

– У тебя есть… изменения? Твои руки… – я неловко отвела глаза, не закончив фразу.

Он словно ждал этого вопроса.

– Неделя – слишком маленький срок, чтобы говорить наверняка… – Дэйр сделал паузу. – Но мне кажется, что я лучше стал чувствовать температуру. По крайней мере кипяток и талую воду различаю.

У меня сердце замерло.

– Чувствительность восстанавливается?

Он качнул головой. Мертвенный лунный свет упал на длинную прядь, выбившуюся из-под шарфа, и сделал ее седой.

– Не совсем. Я словно ощущаю перепад температур костями. Сильное давление – тоже… А вот поверхностные уколы, даже направленные в болевые точки и нервные узлы – совершенно не чувствую.

Дариэль поднял руку к свету и медленно сжал пальцы, глядя на собственную ладонь просто как на функциональное устройство из мышц, костей и сухожилий. Красивое, почти совершенное – и бесполезное.

– Иногда мне кажется, – тихо произнес целитель, – что дело действительно только во внешнем слое тканей. Ксиль тогда в шутку предлагал отпилить мне руки и вырастить новые… В принципе, это возможно. Регенерация позволяет. Но вновь созданные ткани будут шакарскими. А это совсем другой тип тактильного восприятия… Нет, на такие радикальные меры я решусь только в крайнем случае, – хмурое выражение на его лице давало понять, что «в крайнем случае» равносильно «никогда». – Пока буду ждать. Время терпит.

Дэйр говорил спокойно и сдержанно. В его голосе был только научный интерес и мягкая отстраненная д оброжелательность, присущая всем целителям. Как будто он уже давно смирился со своим увечьем, притерпелся к нему… Но какое-то глубинное чутье подсказывало мне, что это не так. И нечто – воображение или отголоски эмпатии? – дорисовывало скрытые от посторонних глаз чувства: боль, беспомощность, стылую злость на судьбу…

– Значит, регены все же действуют, – я почувствовала себя виноватой и постаралась незаметно отвлечь Дэйра от неловкой темы, которую сама же и подняла. – А какие-нибудь другие способности, кроме регенерации и повышенного порога температурной переносимости у тебя проявились? Ты ставил опыты?

– В обычном состоянии, без подпитки кровью, регены дремлют, – откликнулся Дариэль заметно живее. У всех есть «кнопочки», на которые можно надавить. У моего эльфа это исследовательский интерес. Я невольно улыбнулась, увидев, как азартно заблестели за светлыми прядями челки темные, как мох, глаза. – Но если насытить их энергией… Управлять способностями я пока не умею, этому даже урожденные шакаи-ар учатся довольно долго, так что результат активизации регенов может быть самый непредсказуемый: отросшие когти, внезапное эмпатическое озарение, изменение восприятия – мир словно замедляется… Есть и постоянные эффекты, вроде возросшей физической силы при уменьшении мышечной массы.

Я машинально оглядела Дэйра и вдруг поняла, что он действительно… похудел. Совсем незаметно, особенно в зимней куртке, но если знать, на что смотреть – не ошибешься. Интересно, а структура мышц тоже поменялась? Когда-то, еще в начале моего обучения, Дэйр на наших собственных образцах показывал различия в строении человека и эльфа. А с шакаи-ар наверняка разница еще больше!

Вот еще вопрос – как регены могут изменять клетку? Переписывают ДНК? Или процесс еще сложнее?

После мыслей о том, что неплохо было бы попросить в Академии комнату с лабораторией, я одернула себя. Нашла время…

Но оставалось прояснить еще один важный аспект.

– Ты что-то говорил про энергетическое насыщение… – я замялась, а потом скованно произнесла, глядя в сторону. – А у тебя голод только физический и энергетический, или…

Дэйр промолчал. Я обернулась к нему, жалея, что задала такой неудобный вопрос…

Лицо целителя искажала гримаса отвращения. И почти… ненависти?

Кажется, вопрос был не просто неловким, а жестоким.

– Прости, – сконфуженно извинилась я. – Можешь не отвечать.

Дариэль вдруг наклонился, зачерпнул руками снег – и растер его по лицу.

– Все в порядке, – он медленно выдохнул, прикрывая глаза. – Просто это один из самых неприятных сюрпризов после… обращения, – повисла многозначительная пауза. – Мне всегда неприятно было причинять кому-то боль. Наверное, поэтому с боевой магией я не очень-то ладил, хотя в детстве и мечтал походить на выдуманный мамой образ отца-героя. Целители – почти эмпаты. Мы чужую боль ощущаем, как свою… Шакаи-ар, как выяснилось, тоже, – губы исказила кривая усмешка. – Но совершенно по-иному. Когда я впервые испытал это ощущение, у меня чуть крышу не снесло, – через силу сознался он.

– Дэйр, ты не обязан мне это рассказывать, – как можно тверже произнесла я, пытаясь прервать моральный «стриптиз». Видеть своего наставника и друга таким – странно уязвимым, словно кающимся – было жутко.

Даже сейчас, после этого безумного месяца в Дальних Пределах, почти-сумасшествия, почти-смерти Дариэля, он оставался для меня все тем же совершенным существом. Самым неправильным эльфом, самым добрым и благородным учителем, самой бескорыстной душой на белом свете…

– К сожалению, обязан, – Дэйр усмехнулся. – Лучше ты узнаешь это от меня, чем почувствуешь… на своей шкуре.

Я возмутилась до глубины души.

– Шакарскими заморочками меня не испугаешь!

– Я и не собираюсь пугать, – он ласково погладил меня по голове, успокаивая. – Просто я не хочу, чтобы ты пострадала.

Все возражения вроде «Я сама могу за себя постоять!» так и остались невысказанными, стоило мне заглянуть в глаза Дариэля – темные, печальные…

Иногда бывает так страшно, что кто-то узнает о твоем пороке, что молчать о нем невозможно. Пусть Дэйр говорит, если ему от этого станет легче. Жаловаться он не будет, пускай хоть повинится…

Цель все равно одна.

– Что с тобой тогда случилось? – вздохнула я, обнимая Дэйра озябшими руками и пряча лицо в его пушистом воротнике. – Эмпатия проснулась?

– Вроде того, – его пальцы забрались под мой шарф, осторожно поглаживая шею. Было очень холодно и щекотно, но я и не думала отстраняться. – Проснулась… одновременно с голодом. Это произошло на следующий день после того, как мы навестили тебя. Точнее, ночью того дня. Я проснулся со странным тянущим ощущением – какая-то физическая неполноценность и иссушение, будто из каждой клетки откачали половину цитоплазмы. И в то же время рассудок повело. Знаешь, такое чувство, как при бессоннице: вертишься в кровати, то переложишь подушку холодной стороной, то возьмешь второе одеяло, то воды глотнешь… Мыслей нет, но есть смутное беспокойство, тактильные ощущения обострены до предела. Но все-таки чего-то не хватает – и поэтому заснуть никак не получается. Я промучился с полчаса, но мне казалось – целую вечность. А потом появился Ксиль. Примчался откуда-то с другого конца города, как будто почуял. Выдернул меня из кровати, встряхнул… и подставил шею. Ничего не сказал… Да и не нужно было. От меня к тому моменту уже остались одни инстинкты. Клыки и когти, которые до этого только мешали и раздражали, оказались весьма удобными «столовыми приборами», – нервно хохотнул он. – Когти – это как вилка, чтобы жертва не вырывалась. Надо только их поглубже запустить в спину «ужину». Ну, а клыки… Понятно, да?

Острое чувство жалости к Дэйру, столкнувшемуся с тем, что было отвратительно его природе, заставило меня только сильнее обнять целителя.

– Первый глоток… Не знаю, с чем это сравнить, – продолжил Дариэль после заминки. – Похоже на ощущение, когда ты час лежишь с вывихом, загибаясь от боли, а потом тебе вкатывают лекарство мгновенного действия – и боль растворяется. Или когда тебя душат подушкой, а потом вдруг дают глотнуть воздуха…

– Ну и сравнения, – меня передернуло. – Неужели все из личного опыта?

Дэйр неожиданно усмехнулся.

– Мой личный опыт, к сожалению, гораздо богаче, чем можно подумать. Но все равно адекватного сравнения я подобрать не могу. Слишком все было… чуждо. И с каждым глотком это чувство нарастало… Но потом я понял, что снова чего-то не хватает – «синдром бессонницы» никуда не делся. Кровь уже давно ощущалась на вкус смесью двух субстанций – соленой влаги и каких-то воздушных пузырьков, как в газировке. Максимилиан говорил, что это жизненная энергия… Вот именно она-то и была источником потрясающих впечатлений. Но я нуждался в чем-то еще… Какой-то особенной «приправе». За ответом я мысленно потянулся к князю – наверное, сработали инстинкты обращенного.

И провалился в его восприятие.

Тут же все вопросы отпали. Мое состояние на самом деле можно было назвать одним термином: эмоциональная черная дыра. Я был пуст. А мое сознание – голодно. И все эмоции Ксиля затягивало в меня… и чувство пустоты отпускало. Но это было слишком медленно. Все равно что греться у печки, в которой одни угли. А инстинкты не дремали – они подсказывали, что на угольки надо подуть, разжигая огонь… Так я и сделал. «Дунул» на одну вкусную маленькую искорку. Но мне и в голову не могло прийти, как это выглядело в реальности…

Голос его превратился в шепот.

– Как? – глухо спросила я, совершенно не желая знать ответ. Методы повышения эмоциональной насыщенности жертвы мне были прекрасно известны, благодаря Ксилю.

И вряд ли Дэйр в голодном бессознательном состоянии смог напугать князя или заставить его смутиться.

Значит, оставался один способ – самый быстрый и действенный.

Боль.

– Как? – со злостью на себя переспросил Дариэль. – Да очень просто. Оказалось, что когти могут вырастать довольно длинными. Как ножи. И их очень удобно запускать князьям под кожу, под верхний слой, и…

– Хватит, – быстро сказала я. Не то чтобы меня сильно смущали откровения Дариэля – Ксиль и не такое может спокойно пережить… Но целитель явно перегнул палку с обнажением души. – Скажи лучше, чем все закончилось?

– Ничем, – пожал плечами Дариэль. – Максимилиан меня похвалил, ободряюще похлопал по плечу и пошел в душ. Свою разодранную рубашку он предложил мне оставить в качестве сувенира. «Первый трофей»…

Эльф замолчал. А потом глубоко вздохнул и спросил тихо-тихо:

– Ты меня теперь ненавидишь?

От неожиданности я только рассмеялась и отступила назад. Ноги завязли в снегу…

Плюх.

– Ну ты даешь, – смех был скорее нервным, и Дэйр имел полное право на меня обидеться, но оборвать истерику и вылезти из сугроба самостоятельно у меня не получилось. По крайней мере, не сразу. – За что мне тебя ненавидеть? – я устало откинулась на снег, глядя на растерянного Дэйра снизу вверх. – Такова природа шакаи-ар. Это регены диктовали тебе свою волю. Мне, между прочим, попадало от Ксиля, когда в неподходящей ситуации я оказывалась рядом, – да уж, одна «ситуация» со вторым испытанием чего стоила… – Почему это я должна возненавидеть тебя после того, как князь устроил «кормление с ложечки»? Ну, в своем стиле… – приступ смеха уже закончился, но воздуха все еще не хватало. – Глупость какая. Не задумывайся об этом. Это неизбежное зло, всесильные обстоятельства… Можно только смириться. И ждать, пока закончится месяц, который требуется для завершения всех процессов. Есть вещи, которые сильнее нас. С ними не нужно бороться. Их надо принимать.

Дэйр подал мне руку, помогая подняться, и неожиданно улыбнулся – светло и ясно.

– Ты удивительная, Нэй, – холодные пальцы с коротко остриженными ногтями ласково коснулись моей щеки. – Вроде бы и ребенок, но иногда говоришь удивительно мудрые вещи.

Я смутилась.

– Да ладно… – атмосфера была настолько торжественной, что у меня в голове зазвенело от желания испортить ее какой-нибудь неловкой шуткой. – Еще лет тридцать – как раз дорасту до того, чтобы самой можно было воспользоваться своей невероятной мудростью…

– Лет тридцать? Ну ты и оптимистка, – скептически хмыкнули у меня за спиной. – Через пятьдесят – еще может быть… Вот перестанешь водить за собой толпами подозрительных вампиров и поступишь учиться – и я сознаюсь друзьям, что в гости ко мне приезжала все-таки сестра, а не дальняя родственница по папиной линии.

– Хэл! – взвизгнула я, резко оборачиваясь и чуть было опять не падая в сугроб. – Я… ай!

Слабость после колдовства сделала мне даже более качественную подножку, чем в свое время Ксиль.

– Черт, какой позор, – сокрушенно качнул головой Хелкар и шагнул вперед, протягивая мне руку. – Вот корова, а? И кто из нас старший и ответственный?

Ксиль, оставшийся у ворот вместе с каким-то высоким мужчиной – наверное, из преподавателей, захихикал, маскируя недостойный смех кашлем.

– Ты, конечно, – улыбнулась я брату, цепляясь за протянутую руку. – Рада тебя видеть, – физиономия Хэла оставалась некромантически мрачной. – А я пирожков привезла от мамы… С яблоками… вкусненькими…

Хихиканье у ворот перешло в откровенный хохот.

– Хэл, Хэл, – укоризненно покачал головой Дариэль. – Ну разве так можно о сестре говорить? «Корова», тоже мне… Как был поросенком, так и остался.

– Значит, у нас вся семья животная, – подвела я итог. – Дочка-корова, сын-поросенок и мама-львица.

– Прекрати пороть чушь, – возмутился Хэл, отряхивая меня от снега. – Не ребенок уже все-таки.

Я встрепенулась.

– Вот видите! – возопила я, обращаясь одновременно и к Дэйру, и к Ксилю. – А вы – «маленькая», «маленькая»…

– А, ну, если они в этом смысле говорят – маленькая, значит, маленькая, – как ни в чем не бывало сдал назад Хэлкар. – И не зыркай на меня так злобно. Ты ж действительное еще несовершеннолетняя. Нужно уметь смотреть правде в лицо и принимать подавляющие обстоятельства…