Текст книги "Убежище, или Повесть иных времен"

Автор книги: София Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

ISBN 5-86218-170-9 © Научно-издательский центр «Ладомир», 2000.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Имя Софии Ли, чьи произведения в конце XVIII в. пользовались немалой

популярностью у английской читающей публики и были благосклонно встречены литературной

критикой, сейчас забыто всеми, кроме узкого круга специалистов. И забыто незаслуженно.

Даже если бы ею был написан лишь один роман «Убежище, или Повесть иных времен»

(1785), уже это давало бы ей неоспоримое право на заметное и достойное место в истории

английской литературы.

В не меньшей степени, чем ее старшие современники – Гораций Уолпол или Клара

Рив, София Ли способствовала формированию жанра готического романа. Ее влияние

ощутимо в творчестве писательницы, ставшей признанным классиком этого жанра, Анны

Рэдклифф. Но этим не исчерпывается значительность творчества Софии Ли. В

английской литературе ею создана новая для того времени разновидность готического романа, в

котором столь привлекательные для ее современников мрачно-живописные приметы

средневековья соединялись с галантно-мелодраматической любовной историей,

отнесенной к исторически конкретному времени – достаточно отдаленному, чтобы обрести

романтический колорит, но при этом достаточно знакомому читателям, чтобы вызвать у

них ощущение достоверности описываемых событий.

О мгновенной популярности жанра говорит поток историко-готических повествований,

хлынувший на английский книжный рынок тотчас после появления романа «Убежище» и

не иссякавший на протяжении по меньшей мере четверти века.

Сумрачно-таинственный готический антураж этих романов – уединенные замки и

старинные аббатства, величавые статуи предков, являющиеся взору героя под громовые

раскаты и сходящие с пьедестала, чтобы покарать злодеев, – несомненно, ведет свое начало

от «Отранто», замка, который построил Уолпол. Но столь же несомненно – в мотивах и

сюжетных ходах, в самом обращении к событиям минувших веков – влияние романа

Софии Ли на такие произведения, как «Вильгельм Нормандский. Исторический роман»,

анонимно опубликованный в 1787 г., «Роза де Монмориен» А. Хилдич (1787), «Монмут»

А. М. Маккензи (1790), «Уильям Уоллес, или Герой гор» Г. Сиддона (1791), «Царственные

пленники», роман, написанный молочницей из Бристоля Анной Иерсли в 1795 г., «Планта-

генет, или Тайны Анжуйского дома» А. Милликин (1802), «Англосаксы, или Двор Этель-

вальда» Л. Армстронг (1806), «Таинственный пират, или Времена королевы Бесс» Ф. Лато-

ма (1806), и множество других, известных в свое время, но ныне забытых.

Английский исследователь М. Саммерс указывает на «ценные сведения», почерпнутые

Вальтером Скоттом у С. Ли для романа «Кенильворт», и усматривает в его творчестве

приметы слияния, развития и гениального преобразования достижений Горация Уолпола

и Софии Ли.

О жизнестойкости жанра, основы которого были заложены творчеством Софии Ли,

свидетельствует один из популярнейших видов массовой литературы – любовно-историче-

ский роман, обильно представленный во второй половине XX в. произведениями

Маргарет Ирвин, Маргарет Кэмпбел Барнс, Ани Ситон, Виктории Холт, Элизабет Гудж, Джор-

джетт Хейер.

В романе «Убежище, или Повесть иных времен» С. Ли использует прием, уже

известный по уолполовскому «Замку Отранто» и «Старому английскому барону» Клары Рив, —

прием «найденного манускрипта». В «Предуведомлении» к повествованию она

выговаривает себе право «приблизить язык автора к современному, так как в противном случае он

был бы часто непонятен». Не только язык, осовремененный ею, но и нравы, образ мыслей

и строй чувств ее героев, несомненно, принадлежат не елизаветинским временам, а

XVIII в., несут на себе печать жизненного опыта писательницы, социально-культурного

слоя, к которому она принадлежала, литературных влияний, которые испытала.

София Ли (1750 – 1824) была старшей из пяти дочерей Джона Ли, известного актера,

члена труппы Дэвида Гаррика, много путешествовавшего по стране, прежде чем

обосноваться в конце 70-х годов в Бате, курортном городе с древней историей, ставшем в

XVIII в. одним из центров светской и культурной жизни Англии. Рано лишившись матери,

София с юных лет приняла на себя обязанности хозяйки дома и воспитательницы сестер.

В фешенебельном Бате семейство Ли и особенно старшая мисс Ли пользовались

чрезвычайным уважением, а вскоре к Софии пришел и литературный успех: в 1780 г. состоялось

первое представление ее комедии «Непредвиденное стечение обстоятельств». Сюжет в

значительной степени опирался на драму Дени Дидро «Отец семейства» (1758), хотя в

предисловии София Ли утверждает, что познакомилась с произведением Дидро, когда ее

собственная пьеса была уже написана, и что, восхищенная «Отцом семейства», она была

скорее довольна, чем удручена «случайными совпадениями в сюжете», и лишь

постаралась придать своему произведению юмористический характер, отсутствующий в драме

Дидро.

Пьеса имела не только театральный и литературный (она выдержала несколько

изданий), но и финансовый успех, что позволило Софии Ли открыть в Бате весьма

престижное «Учебное заведение для молодых девиц». Полагают, что одной из учениц этого

заведения была Анна Уорд (в замужестве Анна Рэдклифф).

В 1783 г. вышел в свет первый том романа «Убежище», самого значительного

произведения Софии Ли, а к 1785 г. роман был завершен. Книгу высоко оценили современники, в

их числе драматург Ричард Шеридан и ставшая впоследствии прославленной

романисткой Анна Рэдклифф.

Многое в романе С. Ли было ново и непривычно. В нем присутствовали непременные

атрибуты готического романа: полуподземное убежище, выстроенное на монастырских

руинах, потайные двери, портреты, обладающие непостижимой властью над

воображением юных героинь, трагические семейные тайны, общая гнетущая атмосфера страха. Но, в отличие от своих предшественников, София Ли не включает в сюжет романа

таинственных явлений и фантастических событий – ни в виде бесхитростно-прямолинейного

изображения, как в «Замке Отранто», ни в виде смутных намеков, предполагающих

возможность рационального истолкования, как в «Старом английском бароне». Более того,

мрачный потенциал готического антуража остается нереализованным в сознании и чувствах ее

героинь, чье здравомыслие неподвластно мистическому ужасу. Тайное Убежище, где

проходят их детство и юность, не смущает их душевного спокойствия ни темными

подземными коридорами, ни потайным входом через дверь, скрытую в основании гробницы, ни

тем, что один из его покоев со временем становится усыпальницей для их опекунши и

воспитательницы, миссис Марлоу. Когда, после трагической гибели Лейстера, Мортимер

обманом увозит Матильду из Франции, она на протяжении всего пути не расстается с

гробом, в котором покоится тело ее мужа. Эллинор спасается из-под власти Арлингтонов,

вынесенная из их дома в гробу, без колебания заняв в нем место умершей служанки. В

романе есть эпизод, когда королева Елизавета, терзаемая тоской и раскаянием после казни

Эссекса, принимает за привидение явившуюся перед ней безумную Эллинор, которую

давно считает умершей. Но этот традиционно-готический эпизод представлен в пересказе

леди Пемброк, чьи объяснения предшествующих обстоятельств заранее лишают его

внезапности и непостижимости и тем самым фантастичности.

Необычным для готического романа было и отсутствие счастливой развязки с

непременным конечным торжеством добродетельных героев и посрамлением и наказанием

злодеев. София Ли предпочла мрачно-величавое свершение судьбы, неотвратимо

преследующей женщин трех поколений «блистательно несчастного рода Стюартов».

Соединение трагических образов героинь романа с этим именем, окруженным

ореолом мученичества, включение в перипетии сюжета известных исторических событий и

эпизодов (таких, к примеру, как история Марии Стюарт, поражение Непобедимой

Армады, война в Ирландии, неудавшийся мятеж и казнь графа Эссекса), изображение наряду с

вымышленными персонажами многих известных лиц елизаветинской эпохи – все это

явилось новаторством, имевшим характер литературной сенсации.

Литературные критики, откликнувшиеся на появление романа, не были единодушны в

своих оценках этой его особенности. Их мнения разошлись и в том, насколько автор

владеет историческим материалом, включенным в роман, и в том, насколько уместно такое

сочетание вымысла и исторических фактов. В рецензии на первый том романа,

помещенной в мартовском номере журнала «Критическое обозрение» за 1783 г., отмечалось, что

«автор пренебрегает своеобразием нравов того времени». В 1786 г. после выхода в свет

всех трех томов романа «Джентльменз мэгэзин» откликнулся на это событие

восторженной рецензией: «Автор, по-видимому, хорошо знаком с описываемыми временами. Правда

характеров строго соблюдена, ибо своеобразные качества Елизаветы и Иакова

представлены с не меньшей точностью, чем у Юма или Робертсона. Воображение поистине

переносит нас в иные времена, и мы оказываемся в окружении елизаветинского двора». Критик в

«Ежемесячном обозрении» (1786) указывал на то, что в романе «вымысел слишком щедро

используется для того, чтобы облагородить и украсить некоторые известные и

выдающиеся факты английской истории». В том же 1786 г. журнал «Джентльменз мэгэзин» писал:

«Хотя Лейстер, Эссекс и Сидней для нас интереснее, чем безжизненные персонажи,

порхающие по страницам наших современных романов, мы не можем вполне одобрить

манеру переплетать вымышленные события с исторической правдой». Другая рецензия

завершалась недвусмысленным выражением разочарования: «То, что мы считали

романтическим вымыслом, оказалось всего-навсего английской историей».

При разноречивости оценок критиков объединяет то, что выбор автором конкретного

исторического периода как времени действия своего романа и включение исторических

лиц и эпизодов в канву произведения они рассматривают как фактор новый и

определяющий жанровое своеобразие романа.

Познания Софии Ли в области английской истории не отличались ни полнотой, ни

точностью. В своем романе она меняет последовательность известных исторических

событий и факты биографий видных фигур елизаветинской эпохи, изображенных в нем. Так,

казнь Марии Стюарт совершается в романе после, а не за год до похода Непобедимой

Армады, якобы отправленной католическими силами Европы для спасения шотландской

королевы-католички. Обстоятельства жизни и гибели возлюбленного героини романа,

Матильды, существенным образом отличаются от обстоятельств жизни и смерти

исторического графа Лейстера. Само же лежащее в основе сюжета допущение о существовании

двух дочерей Марии Стюарт, рожденных ею в тайном браке с герцогом Норфолком во

время ее заточения, по-видимому, отражает – весьма неточно – тот факт, что накануне

своего отречения и пленения Елизаветой Мария потеряла в результате выкидыша двух

детей-близнецов, отцом которых был ее третий муж, граф Ботвелл.

В основе превратностей судеб героев, мотивов их поступков, в том числе и поступков,

определяющих ход исторических событий, лежит любовь. Из-за неразделенной любви к

Матильде отправляется во Фландрию и погибает под Цютфеном сэр Филипп Сидней. Из-

за любви к Эллинор, оказавшейся в плену у предводителя ирландских повстанцев Тайро-

на (также сраженного любовью к ней), терпит военные неудачи в Ирландии граф Эссекс.

Королевская немилость, которая приводит Эссекса к попытке мятежа, стоившей ему

жизни, вызвана его тайными переговорами с шотландским королем Иаковом, которому

Эссекс обещает содействие в наследовании английского престола в обмен на освобождение

своей возлюбленной, насильно удерживаемой в замке лэрда Дорнока.

Еще до публикации «Убежища» София Ли познакомилась с романом французского

писателя Франсуа-Тома де Бакуляра д'Арно «Уорбек» (1774), перевод которого она

сделала в 1786 г., через год после выхода собственного романа. Бакуляр д'Арно обращается в

«Уорбеке» к английской истории времени правления Генриха VII. Герой романа, Питер

Уорбек, внебрачный сын Эдуарда IV, выступает претендентом на английский престол, но

собранное им в Ирландии войско терпит поражение, так как перед решающей битвой

преданный влюбленный в Уорбеке берет верх над полководцем – узнав об опасности,

грозящей его жене Кэтрин, он устремляется к ней на помощь, покидая войско и обрекая его на

разгром. После многочисленных невзгод ему удается бежать из Тауэра и вместе с Кэтрин

найти на время убежище в мрачной пещере, где они чувствуют себя счастливыми вдали

от жестокого мира. Роман заканчивается трагически – пленением и смертью на плахе

Уорбека и гибелью Кэтрин от рук убийц, подосланных Генрихом.

В романе Софии Ли нетрудно обнаружить черты сходства с произведением

французского писателя. Это и тема внебрачных или непризнанных королевских детей, и описание

тайного убежища, уединенного и мрачного, но – хотя и на короткое время – счастливого.

Но прежде всего сходство заключается в изображении исторических событий как

следствия любовных радостей и невзгод героев. Эта характерная особенность французских

романов середины XVIII в. («Уорбек» Бакуляра д'Арно, «Английский философ, или

История г-на Кливленда, побочного сына Кромвеля, им самим написанная» Антуана Прево)

оказала заметное влияние на Софию Ли, прекрасно владевшую французским языком, о

чем свидетельствуют ее переводы, и хорошо знакомую с современной ей французской

литературой.

Сумрачный готический колорит романа «Убежище» восходит к традиции, начатой

произведениями Горация Уолпола и Клары Рив. Изображение исторических событий

(какова бы ни была степень его достоверности и точности), призванное служить усилению

драматизма любовных коллизий, несет на себе следы влияния французских романистов

второй половины XVin в. Но пристальное внимание к жизни человеческого сердца, к

оттенкам чувств и глубинным мотивам поступков, склонность рассматривать характеры и

события более чем с одной точки зрения – все это сближает творчество Софии Ли с

романами Самуэля Ричардсона. Близка к ричардсоновским эпистолярным романам и сама

форма повествования: история двух тайнорожденных дочерей Марии Стюарт рассказана

одной из них, Матильдой, в записках, которые она по просьбе своей молодой подруги,

Аделаиды Мари де Монморанс, пишет на пороге приближающейся смерти. В

воспоминания Матильды включены (составляя более трети романа) записки ее сестры Эллинор

вместе с письмами Эллинор к своей подруге и поверенной, леди Пемброк, которая, дополнив

их некоторыми пояснениями и комментариями, передает Матильде, вернувшейся в

Англию после долгих лет отсутствия. Таким образом, не только выстраивается параллельное

повествование о том, как сложились судьбы разлученных силою обстоятельств сестер, не

только события – неведомые или непонятные в рассказе одной – описываются и

объясняются в рассказе другой, но и выявляется пристрастность и небесспорность их суждений об

участниках этих событий.

Лорд Лейстер, в котором Матильда видит воплощение мужества, благородства,

великодушия и самоотверженности, в записках Эллинор предстает как честолюбец и эгоист,

«безудержный в своих замыслах, нерешительный и коварный в поступках, тиранический

в достижении своих целей». Дополнение же леди Пемброк к этим запискам позволяет

различить в характере возлюбленного Эллинор, графа Эссекса, свойства, оставшиеся

неизвестными самой Эллинор и приведшие его к трагическому концу: роковыми для него

становятся не столько гордость и благородная доверчивость, сколько честолюбие и

легковерие, порожденное тщеславием и самомнением. Прием параллельных повествований от

первого лица, имеющих сюжетные точки соприкосновения, способствует, как и в

эпистолярных романах Ричардсона, более разносторонней оценке описываемых событий, более

глубокому проникновению в мотивы поступков персонажей, а образы самих персонажей

лишает одномерности, свойственной готическому роману.

Влиянию Ричардсона в значительной степени обязана София Ли и откровенной дидак-

тичностью своего произведения.

Как известно, замысел первого романа Ричардсона «Памела, или Вознагражденная

добродетель. Ряд частных писем молодой особы к ее родителям, публикуемых с целью

укрепления принципов добродетели в умах представителей обоего пола» возник у писателя при

составлении заказанного ему книготорговцами Письмовника, которому не только

надлежало дать образцы писем на разные случаи для людей малограмотных, но и наставить

их в том, «как мыслить и действовать справедливо и осмотрительно в общеизвестных

Обстоятельствах Человеческой жизни». Из несостоявшегося Письмовника родился роман о

молодой служанке, чья несокрушимая добродетель восторжествовала над недостойными

домогательствами ее господина. Не подвергая сомнению незыблемость социальных основ

общества, Ричардсон стремился к исправлению его нравов – и тем самым к достижению

справедливости, при которой благочестивая скромность и бескомпромиссная

добродетельность одних может успешно противостоять произволу и безответственности других.

Воздействие Самуэля Ричардсона на последующую литературу было широко,

длительно и многообразно. Авторы готических романов признавали его с тем большей

благодарной готовностью, что жанр этот, при всей его популярности, в их глазах неизменно

нуждался в утверждении и обосновании своего raison d'etre, в подкреплении его почтенными

авторитетами. Клара Рив, как явствует из ее предисловия к «Старому английскому

барону», видела задачу художественного вымысла в том, чтобы, «во-первых, завладеть

вниманием читателя, а во-вторых, направить это внимание к какой-нибудь полезной (курсив

мой. – И. П.) или, по крайней мере, невинной цели. И счастлив писатель, который – как

Ричардсон! – достигает обеих этих целей». При этом очевидно, что «полезной», то есть

нравоучительной, воспитательной, цели литературы отдается несомненное предпочтение

перед развлекательной.

В романе Софии Ли его назидательная направленность заявлена с первых строк. Геро-

иня-повествовательница предлагает будущим читателям историю своей жизни, являющую

собой беспрерывную череду бедствий, утрат и страданий, как религиозно-нравственный

урок стойкости и терпения: «...пусть научится человек, сетующий на малые невзгоды, быть

справедливым к своему Создателю и к себе самому, вследствие неизбежного сравнения».

Воспитанные в уединенном Убежище наставлениями и примером безупречной миссис

Марлоу, юные героини романа вступают в мир, где тайна их происхождения обрекает

девушек на жизнь, исполненную опасностей, гонений, трагических потерь и рухнувших

надежд. Ударам судьбы они могут противопоставить лишь нравственную стойкость,

завещанную им воспитательницей: «...прежде чем совершить важный шаг, обратись к сердцу

своему в одиночестве. Бог поместил в каждом сердце непогрешимого советчика, и если

мы не слышим его спокойного, тихого голоса, то потому лишь, что шум мирской

заглушает его». В том же сознании непререкаемости нравственного долга воспитывает Матильда

свою дочь Марию. Становясь жертвой предательства, жестокости, клеветы, героиня

Софии Ли ищет опору в «радости и гордости ничем не запятнанной добродетели».

Нравоучительный характер произведения был с одобрением отмечен критикой, а

многочисленные моральные сентенции оценены как «справедливые, уместные и

высоконравственные».

Нравственный климат, в котором существуют героини романа, складывается из

почтения к традиционной морали и известной терпимости к отклонениям от ее норм, если эти

отклонения, явившись следствием житейской неопытности, оплачены последующими

страданиями. Таково отношение миссис Марлоу к печальной истории своей матери и

трагической судьбе Марии Стюарт. Привитая ею воспитанницам способность «сострадать не

подражая» сообщает им широту взглядов, позволяющую Матильде по достоинству

оценить благородство Ананы, темнокожей фаворитки ямайского губернатора, ставшей

покровительницей ее маленькой дочери: «Я решила, что недостойно было бы пожертвовать

долгом благодарности и расположения в угоду людскому мнению, и, помня, что ее

неискушенный ум не знал иных брачных уз, чем постоянство, в котором она, возможно, не

уступала мне, я решила терпеливо взращивать в ее душе добродетели, свойственные ее дикой,

но здоровой природе...»

Появление в романе образа Ананы не связано с присущим просветительскому идеалу

культом «благородного дикаря», противопоставленного порочной западной цивилизации.

В природных достоинствах Ананы Матильда видит лишь залог ее будущего приобщения

к христианской вере и благопристойного существования, чему готова благосклонно

способствовать.

Образ мыслей и круг понятий, сообщаемые Софией Ли героиням романа, не

соответствуют избранному для них историческому окружению и времени – они целиком

принадлежат автору и XVIII в. Таковы печальные наблюдения о том, как, теснимая

коммерческим интересом, исчезает из мира красота, как уныло преображаются места, дорогие

по воспоминаниям. Матильда, посетив после долгого отсутствия замок Кенильворт,

прежде принадлежавший ее мужу, обнаруживает в некогда прекрасных залах ткацкие

мастерские, устроенные там новым владельцем. Муж Эллинор, лорд Арлингтон, по

совету предприимчивого управляющего, разрушает старинное Убежище, где прошли детство

и юность сестер, с тем чтобы использовать камень для строительства мануфактуры, а

вырубив и продав окружающий лес, окупить строительные расходы. Таковы и

представления о социальном долге, побуждающие Эллинор искать прибежища от тоски и скорби

заботах благотворительности, собирая в своем поместье болезненных и слабых детей,

для которых непосилен крестьянский труд, и обучая их «ткать гобелены, плести

кружева, читать, писать, играть на музыкальных инструментах – сообразно их полу и

возрасту».

В духе раннего сентиментализма Руссо лицемерие и жестокость света, воплощением

которого в романе является елизаветинский двор, противопоставлены достойному и

добродетельному существованию скромных сельских жителей. Расставаясь со своей

преданной служанкой Алисией, Эллинор сравнивает свое бедственное настоящее и ненадежное

будущее с простой и ясной жизнью этой девушки: «...в ее отсутствие мне будет утешением

мысль, что она счастлива: милостью Небес ей дарованы родители, состарившиеся в покое

и добродетели, возлюбленный, незнакомый с коварством и честолюбием, и чистая душа,

исполненная благодарности за эти сокровища, которым нет цены».

Однако в романе Софии Ли апология пасторального уединения, облагороженного

учеными занятиями и искусствами, вдали от интриг и произвола власть имущих, восходит не

столько к Руссо, сколько к Шекспиру. Эпиграфом к роману взяты слова Старого Герцога

из шекспировской комедии «Как вам это понравится», герои которой скрываются от

гонений в Арденнском лесу, где все равны и свободны перед лицом природы.

Побуждая Эссекса покинуть королевский двор и, отказавшись навсегда от

честолюбивых устремлений, обрести покой в счастливом уединении, Эллинор завершает свой

призыв словами шекспировского героя:

Шекспировские строки героини «Убежища» цитируют неоднократно (хотя и не всегда

хронологически оправданно). В ряде эпизодов романа ощутимо присутствуют

шекспировские реминисценции – в странствиях Эллинор в пажеском платье вслед за своим

возлюбленным, в любви к ней молоденькой Фиби, обманутой ее мужским нарядом, в появлении

и речах безумной Эллинор перед королевой. Само изображение безумия (в письмах

Эллинор) как обретения некоего скорбно-поэтического ясновидения позволяет

предположить родство образа с шекспировскими безумцами Офелией и Лиром.

Пиетет Софии Ли к Шекспиру тем более велик, что по рождению и склонностям

она – человек театра. Дочь актера, хорошо знакомая с законами сцены, она начала свой

литературный путь как драматург, обращалась к этому жанру и впоследствии.

Ее проза несет на себе отпечаток театральности, выражающейся во внимании к позе и

жесту, в детальном, профессионально точном описании костюма, когда оно приобретает

особое значение для сюжета, в экономной и меткой афористичности некоторых

характеристик, в особом ритмическом рисунке концовок глав, которые напоминают «реплики на

уход». В наиболее драматичных, эмоционально насыщенных эпизодах писательница,

приостанавливая на миг стремительно развивающееся действие, выстраивает мгновенную

выразительную «мизансцену»: таковы изображения Роз Сесил перед ее самоубийством,

Эллинор, встающей между шпагами Эссекса и Арлингтона, обморока Марии в момент

первой встречи ее и Матильды с принцем Генрихом.

Именно прозе Софии Ли присуще качество, которое традиционно считается

новшеством, привнесенным в готический роман Анной Рэдклифф: изображение пейзажа и

природных явлений, гармонирующих с душевным состоянием героев. В романе Софии Ли

это и описание увитых зеленью монастырских руин вокруг Убежища, куда сестры, втайне

от опекуна, через подземный ход выбираются для своих одиноких прогулок; это и

картина бурной грозовой ночи, усиливающей ужас Эллинор, которая на протяжении

нескольких ночных часов становится жертвой королевского гнева, нападения разбойников и

безжалостного заточения под стражу в доме Сесила. Идиллический пейзаж,

сопровождающий Эллинор на пути в Камберленд, где она надеется воссоединиться с возлюбленным,

составляет драматический контраст с ожидающим ее ударом судьбы – известием о казни

Эссекса.

В романе «Убежище» впервые и мимоходом, во второстепенном эпизоде, использован

прием прозаически-обыденного объяснения зловещих и устрашающих обстоятельств: то,

что в разбойничьем притоне Матильда в ужасе принимает за орудия изощренных пыток,

оказывается лишь принадлежностями ремесла фальшивомонетчиков. Позднее, в

творчестве Анны Рэдклифф (в частности, в романе «Тайны замка Удольфо»), этот прием

становится одной из стилеобразующих особенностей готического жанра.

После «Убежища» София Ли более не обращалась к жанру готического романа (если

не считать перевод-адапцию «Уорбека»). В 1787 г. ею была написана баллада в сто

пятьдесят шесть строф – «Рассказ отшельника, записанный его собственной рукой и найденный

в его келье», посвященная сражениям на шотландской границе, – произведение, не

обладавшее сколько-нибудь значительными литературными достоинствами.

В апреле 1796 г. в театре Друри Лейн при участии знаменитых актеров, Сары Сиддонс

и Джона Кембла, с большим успехом была поставлена новая пьеса Софии Ли —

написанная белым стихом пятиактная трагедия «Альмейда, королева Гранады», действие которой

происходит в Испании времен мавританского владычества.

Годом позже вышел в свет первый из пяти томов «Кентерберийских рассказов», напи-

санных Софией Ли вместе с сестрой Харриет. «Кентерберийские рассказы» издавались с

1797 по 1803 г. Софией было написано предисловие к первому тому, где говорилось о семи

пассажирах почтовой кареты, которые на пути из Дувра в Лондон задержаны снегопадом

в гостинице и, чтобы скоротать вынужденное ожидание, берутся каждый «рассказать

самую примечательную историю, которую когда-либо знал или слышал». Рассказы,

включенные в первый том, были написаны Харриет. Второй том целиком принадлежит

Софии, третий том составлен из рассказов обеих сестер, автор двух последних томов —

Харриет Ли. В предисловии к первому тому представлены портреты

путешественников-рассказчиков, но, в отличие от чосеровских «Кентерберийских рассказов», сочинения, в честь

которого сборник получил свое название, стиль и характер рассказов не

индивидуализированы сообразно с личностью рассказчиков. «Кентерберийские рассказы» сестер Ли

относятся скорее к жанру романтического повествования, нежели к готическому жанру.

В 1804 г. София Ли издает сентиментальный роман в письмах «Жизнь влюбленного»,

задуманный и написанный ею в юности, когда, как пишет она в предисловии,

«воображение берет верх над разумом, а сердце порой подчиняет себе обоих». История Сесилии Ри-

верс, пытающейся зарабатывать на жизнь трудом гувернантки, любимой аристократом

лордом Уэстбери, становящейся его женой после того, как он овдовел, умирающей и

горько оплакиваемой всеми, кто ее знал, несмотря на значительные литературные

достоинства, успеха не имела.

Последним произведением Софии Ли стала комедия «Свидание», поставленная в

1807 г. в театре Друри Лейн, потерпевшая провал и, вследствие этого, оставшаяся

ненапечатанной.

Творчество Софии Ли внесло заметный вклад в последующее развитие английского

романа. Ее историко-готическое повествование, «обживая» средневековые декорации и

соприкасаясь с событиями минувших эпох, способствовало зарождению жанра

исторического романа. Ее темы, сюжеты и арсенал изобразительных средств раскрыли новые

возможности готического романа и получили развитие в творчестве романистов следующей

эпохи, чья слава затмила недолгую известность, доставшуюся в удел Софии Ли.

И. Проценко

.

Сэр,

Сэру Джону Элиоту, баронету

я нанесла бы оскорбление сердцу, которое самую большую радость

находит в том, чтобы делать добро, если бы просила официального

разрешения на то, чтобы во всеуслышание объявить его

достоинства, что и побуждает меня удивить Вас этим обращением. Время

и расстояние могли изгладить автора из Вашей памяти, но ни

то, ни другое не сотрут в ее памяти благодарность к человеку,

который, соединяя сочувственный интерес с ученостью и

великодушием – с этими двумя качествами, стал для страдальцев вторьии

Провидением. В долгу перед Вами за все Ваши дружеские усилия,

пока сердце мое не охладеет, как те, которые даже Ваше искусство

не в силах спасти, навсегда остаюсь, сэр,

Ваша благодарная и покорная слуга София Ли.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Поскольку я не располагаю позволением обнародовать обстоятельства,

предоставившие в мое распоряжение старинный манускрипт, из которого

извлечена следующая далее повесть, только простота ее и может служить

ручательством за ее подлинность. Я не приношу извинений за то, что приблизила

язык автора к современному, так как в противном случае он был бы часто

непонятен. Удивительное совпадение событий сообщает повествованию по

меньшей мере вероятность, а царствование Елизаветы было временем

романтическим. Если эта Дама – не порождение фантазии, то ее судьба не знает себе

равных; род, к которому она принадлежала, именитый историк определил

как блистательно несчастный.

Персонажи, вплетенные в ткань повествования, в целом не противоречат

исторической правде, а если любовь или дружеские чувства затеняют

недостаток или ярче освещают достоинства, то лишь разумно будет снизойти к

слабости, свойственной всем в каждом особом случае. История, подобно

живописи, увековечивает лишь выдающиеся свойства ума, тогда как лучшие и