Текст книги "Посох. Тетралогия"

Автор книги: Сергей Раткевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 97 страниц)

– Сожалею, но… не владею этим инструментом, – потешно развел руками менестрель.

– Научишься! – прорычала Архимагистр, все больше и больше чувствуя, что над ней издеваются, насмехаются…

«Да как он смеет, ничтожный?! Как не боится?!! А я сама смогла бы… вот так?!!»

– Ш-ш-ш… девочка! – подмигнула старушка – Он же это нарочно. Нарочно тебя злит, из равновесия выводит, чтоб ты проиграла быстрей. А ты не поддавайся!

«В самом деле… злиться на какое-то ничтожество!» – подумала Архимагистр и заставила себя успокоиться.

– Начинай, – подмигнула ей старушка.

– Что-то ты очень добра ко мне, – нехорошо ухмыльнулась Архимагистр.

И расстегнула пояс. Он распрямился со звоном, и стало ясно, что это меч. Архимагистр легонько провела пальцами по клинку, словно лаская, и вдруг коротко ударила… Меч зазвенел, запел, подчиняясь умелым рукам, то ласкающим, то чуть изгибающим клинок, то наносящим внезапные удары.

Следящий за всем этим невероятным действом, медленно приходящий в себя Курт вдруг охнул от внезапного узнавания. Он уже видел этот меч и эти руки! Видел! Видел! Он уже слышал это невероятное музицирование! Слышал этот гортанный и резкий голос клинка! Там, далеко, тысячу лет и дорог назад, в городе Денгере!

– Да, Курт, – ухмыльнулась Архимагистр. – Мы и правда уже встречались. Подумать только! Кто бы мог предсказать, что власть над миром мне принесет денгерский попрошайка и оборванец? Впрочем… об этом потом…

Меч запел в полную силу. Из воздуха сам собой соткался серебристый воин. В руках воина замерцал меч. Игра бесстрашно шагнула к воину, изогнулась в танце. Свистнула острая мерцающая стань, но старушка, не прерывая танца, гибким пируэтом ускользнула от удара. Песней звенел меч в руках Архимагистра, бледной молнией сверкал меч в руках воина, и танцевала Игра, загадочная старушка, легко уклоняющаяся от одного клинка и танцующая, подчиняясь звукам другого.

Менестрель взмахнул смычком, и запели струны ширги. Они запели – и виноградная лоза вдруг поднялась из земли и оплела руки воина. Виноградная плеть вытянула его по спине. Воин вздрогнул. Архимагистр взвизгнула и схватилась за спину. Музыка клинка прервалась.

– Зар-раза! – прорычала она. – Ну погоди же!

– Ох, деточка… – вздохнула Игра. – Вот и всегда-то он так… говорила я тебе.

– Ничего, – сквозь зубы пробурчала Архимагистр. – Сейчас я вам…

Вновь зазвенел певчий клинок. Воин стряхнул виноградную лозу с рук и взмахнул мечом.

– Танцуем! – выдохнула Архимагистр.

– Молодец, деточка! – одобрила Игра – Не сдавайся!

Ей пришлось совершить стремительный прыжок и дважды увернуться от резких, безжалостных ударов. Песня меча превратилась в гневный однообразный рев. Свистящая сталь изрезала воздух.

– Выдохнешься так, – обронил менестрель и взял один короткий обрывистый аккорд.

Воин с разбегу наткнулся на здоровенный камень. Наткнулся и уронил меч.

Архимагистр застыла.

– В таком поединке нет красоты, – промолвил менестрель. – В желании уничтожить кого бы то ни было нет ничего красивого. А если ты уничтожишь Игру… во что же ты тогда с миром играть станешь?

– Что-то ты много разговариваешь, смертный, – буркнула Архимагистр. – Во что я буду играть – мое дело. Уж без твоей старухи как-нибудь обойдусь.

Ее меч зазвенел гневным тяжелым рокотом. Воин оброс мышцами, отяжелел. Одним ударом он разнес вдребезги огромный камень и с ревом бросился на Игру. Та вновь отскочила. Меч прозвенел вновь, и Игру оплели тяжелые цепи.

– Вот так! – с наслаждением выдохнула Архимагистр. – Спляши-ка теперь, если сил достанет!

– Бедная деточка, – вздохнула старушка. – Ну кто ж такие детские ошибки-то делает?

Здоровенный воин с рычанием надвигался на закованную в цепи старушку.

– Пляши! – выдохнула Архимагистр.

– Сил бы достало, – откликнулась старушка. – Вот только в цепях не пляшут.

– Пляши, если жизнь дорога! – с угрозой промолвила Архимагистр.

– Это тебе жизнь дорога, – откликнулась Игра. – Вот только неправильно ты ею распоряжаешься. Придется тебе помочь…

– Умри же, глупая старуха! – прорычала Архимагистр, и воин взмахнул мечом.

Коротко тенькнула ширга Взвихрился ветер. В глаз воину попала крошечная соринка. Игра откачнулась в сторону, и воин промахнулся. С рычанием он протер глаз и вновь замахнулся. Ширга загудела басовой струной, и на воина, откуда ни возьмись, налетели дикие пчелы. С воплем помчался он прочь, бросив меч и прикрывая голову.

– Проклятье! – взревела Архимагистр.

Меч в ее руках издал низкое утробное рычание, и вместо воина перед Игрой появился тигр. Его рычание было точно таким же.

– Так не пойдет, – вздохнул менестрель. – Ты же совершенно ничему не учишься!

Ширга в руках менестреля вдруг разразилась плясовой мелодией. Ехидной и веселой мелодией.

Тигр превратился в полосатого кота, перед котом появилась мышь… кот громко мяукнул и помчался за мышью!

Архимагистр гневно поглядела на менестреля. Меч под ее руками замолк.

– Ты проиграл! – выдохнула она.

– Да? – удивился менестрель. – Я этого не заметил.

– Ты первый правила нарушил! – выдохнула Архимагистр. – Я твоих фигур не трогала.

– Правила? – улыбнулся менестрель. – А разве мы договаривались о каких-то правилах?

– Говорила я тебе, не играй с ним, деточка, – молвила Игра, стряхивая цепи.

– Правила сами собой сложились! – возмущенно проговорила Архимагистр. – Нельзя менять правила по ходу игры!

– Нельзя, – согласился менестрель. – Но я и не менял правил. Я сменил Игру. Посмотри на нее…

Архимагистр поглядела На месте улыбчивой старушки стояла юная красавица.

– Я сменил Игру, – продолжил менестрель. – А теперь меняю Игрока…

Морщины стекали с его лица и рук. Быстро текли, словно вода.

Дерзко прекрасный юноша глядел на Архимагистра.

– Ты ведь не откажешься сыграть в такую прекрасную Игру с таким прекрасным Игроком? – с легкой улыбкой промолвил он. – Ты ведь не струсишь?

Больше всего на свете Архимагистру вдруг захотелось струсить. Но есть такие ситуации, когда отступать просто нельзя. Да и некуда, наверное.

– Продолжаем! – выдохнула она.

– Отлично, – улыбнулся юноша. – Первая игра была о том, как сражаться и убивать, как защищаться и защищать. Это был твой выбор, и ты показала все, чему тебя учили. Твое мастерство совершенно.

– Почему же я не смогла победить? – выдохнула Архимагистр.

– Потому что жизнь сильнее смерти, – ответил юноша. – Ведь иначе ничего живого вокруг нас просто не было бы. Да и сами бы мы не родились. Будь смерть и вправду сильна, некому было бы сражаться за нее, отстаивая ее силу, могущество и власть. Теперь моя очередь выбирать Игру.

– Да, – кивнула Архимагистр. – Ладно. Что же ты выберешь?

– Любовь, – ответил юноша, поднял ширгу, взмахнул смычком и заиграл.

Архимагистр дрогнула и уронила меч.

А Игрок улыбнулся и запел в один лад с ширгой.

Слезы покатились из глаз Архимагистра. Она так и застыла, не в силах нагнуться и поднять меч.

– Откуда? – давясь слезами, прошептана она. – Откуда ты знаешь… эту песню? Откуда смеешь знать?!

– Менестрели – страшные люди, – ответил Игрок. – Они читают в сердцах…

Глаза Зикера блестели от непролитых слез. Он не мог не узнать песню, которую когда-то сочинил для подобранной им умирающей от ран девушки… совсем еще девочке, если уж по правде. Он лечил ее и пел ей эту смешную песенку. Он даже не ведал, какона способна прозвучать в умелых руках.

– Сволочь! – давясь слезами, прошептала Архимагистр. – Если бы ты знал, какая ты сволочь!

– Я знаю, – кивнул менестрель.

– То, что ты со мной сделал – это…

– Я вернул тебе утраченную часть души, бедная девочка, – ответил юноша. – Дальше ты и сама справишься. Только сражайся! Сражайся за себя! Смело! Отчаянно! Ничего не бойся! Нет такой Силы, которая способна осилить то, что в тебе проснулось!

Он повернулся и пошел прочь. Игра помахала Архимагистру рукой и направилась вслед за Игроком. И они пели. Пели на два голоса ту самую песню. И если Игрок порой не вытягивал верхние «та рен» и «мхо врон», то Игра вполне справлялась за него.

* * *

Курт выдохнул и вскочил на ноги. Сила! Его Сила опять была с ним! Ее даже и побольше стало. И хорошо так побольше! Что-то, видать, перешло от Пожирателя. Уже усвоилось. Вот и хорошо, потому что прямо сейчас она и понадобится. Хвала Богам, ее усвоилось не так много, как он опасался, простой смертный вполне может выдержать, но… Сразиться с Архимагистром ее хватит. А раз так – пора приниматься за дело. Потому как, что бы там ни случилось с Архимагистром, какие бы душевные переживания она ни перенесла, сколько бы слез ни пролила, Вэйэрн Лаанрон все еще оставался у нее. А вместе с ним и ключ к власти над миром. И это нужно было исправить. Срочно. А то она эдак носом похлюпает, а там и объявит себя Владычицей Мира. Всякие там менестрели могут думать, что им угодно, может, с их точки зрения, все уже и в порядке, а вот Курту как-то не верится, что Архимагистр сейчас с воплями раскаяния бросится им всем на шею. Скорей уж она постарается на каждую шею по петле приладить. Так что Вэйэрн Лаанрон надо отобрать. Немедленно отобрать. А там… девушку Зикера он, конечно, убивать не станет. Не так воспитан. Пусть уж сам Зикер решает, что с ней делать.

Курт отметил движение вокруг себя. Аглария, Мур, Шенна, Йоштре, Зикер, Эстен Джальн, его Ученик, Тенгере, Богиня, Фарин, Арилой… даже Даграмант… все они собирались для битвы.

– О-о-о! Как вас много! Какие вы все сильные! – издевательски протянула Архимагистр. – А я – одна, маленькая и слабая…

Вокруг нее заклубились темные вихри сил.

– Ну, подходите же! Подходите ближе… – громыхнула черная бездна.

– Не подходите! – прозвенел отчаянный голос Орики. – Она вас убьет! Мне ее не удержать!

Архимагистр сделала шаг вперед. Вокруг нее бушевал серый вихрь. Вокруг всех магов вспыхнули магические защиты.

А в руках Тенгере вдруг замерцал магический шар. Он напряженно вглядывался в линии реальности, казалось, вовсе позабыв о том, что начинается какая-то битва. Чему-то кивнув, он ухмыльнулся и покачал головой.

– Стоп! – коротко выдохнул он. В этом выдохе была мощь человека, однажды сотворившего мир.

Все и вправду замерли.

– Госпожа Орика, – медленно промолвил Тенге-ре. – Я прошу вашего прощения, но произошла ошибка. Я думаю, мы не станем убивать друг друга из-за маленькой неточности, которую я допустил.

Все пораженно уставились на него.

– Какая еще неточность, Тен? – выдохнула Богиня.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Йоштре.

– Говори, мальчишка! – возгласила Архимагистр.

– Вам известно, что мне пришлось сделать с этим миром, госпожа Орика? – продолжил Тенгере.

– Хвастаешься своим странным могуществом? – прогремела Архимагистр. – Все равно вы у меня в руках, пока со мной вот это!

Она потрясла пальцем с надетым на него Вэйэрн Лаанроном.

– В том-то и дело, что нет! – улыбнулся Тенгере.

– Как – нет? – выдохнул Йоштре.

– Дело в том, что я никогда раньше такого не делал, – сказал Тенгере.

– В смысле, не творил миров? – спросил Курт.

– Ну… да, – ответил Тенгере. – Поэтому я кое-что упустил…

Зикер поглядел на Тенгере. На Архимагистра. На Вэйэрн Лаанрон у нее на пальце. Опять на Тенгере. Он грустно усмехнулся и покачал головой.

– Придется тебе всю алхимическую посуду в лаборатории драить, Тенгере, – промолвил он. – Халтурщик несчастный! Поставь такого миры творить, так он тут же все на свете напутает!

– Что?! – завопил Йоштре Туйен. – Что ты упустил, малолетний мучитель?! Говори, не томи!

– Когда Голор умудрился порвать струны… он порвал их все, – сказал Тенгере. – Мир висел на чуде и парочке особо забористых ругательств. Я восстановил все, что мог. Но кое-что просто забыл.

Уловив взгляд Зикера, Архимагистр поглядела на Вэйэрн Лаанрон у себя на пальце.

– Что ты забыл? – настороженно спросила она.

– Забыл заново связать заклятье Богов, – ответил Тенгере. – На этом несчастном кольце одна видимость такого заклятья.

– Хочешь сказать, у меня на пальце пустышка? – с угрозой спросила Архимагистр.

– Ну почему же, – улыбнулся Тенгере. – На мой взгляд, это отличный Вэйэрн Лаанрон. Вот только ничто в этом мире к нему не привязано.

– Проверим? – с угрозой поинтересовалась Архимагистр.

– Проверим, – решительно сказал Курт и сжал руку в кулак.

Вэйэрн Лаанрон осыпался с пальца Архимагистра мелким крошевом.

И ничего не случилось.

Мир не рухнул. Курт не упал в приступе боли. Даже Мур… он не просто не испытал боли, он остался человеком.

– Странно, – сказал он, оглядывая себя. – Похоже, я больше не нуждаюсь…

– Ты не нуждаешься во мне, чтобы быть человеком, – кивнул Курт. – И это правильно.

– Что ж, проигрывать нужно достойно, – сказала Орика.

– Проигрывать? Да я просто убью их всех! – объявила Архимагистр.

– Стой! Не смей! – выдохнула Орика, борясь сама с собой и явно проигрывая.

Вокруг Архимагистра вновь вскипали серые вихри.

– Стой! – отчаянно выкрикнула Орика и бросилась в бой. Ее суматошная и яркая сила столкнулась с объединенным щитом всех магов. На какой-то миг все замерло без движения, а потом Курт толкнул воздух перед собой открытой ладонью, и Архимагистр отлетела прочь. Она тут же вскочила на ноги.

– Хум Хотургол! – вскричала она, начиная призывать одно из самых грязных и запретных заклятий этого мира.

– Нет! – яростно вскричала Орика, борясь сама с собой – и победила. Заклятье так и не было призвано. – Ты не смеешь! Не смеешь! – кричала Орика. – Я не хочу их убивать! Я хотела победить, а не уничтожить!

– Тогда убирайся прочь! – взревела Архимагистр, выплевывая из себя, из своего тела, растрепанную и несчастную девушку.

Все, даже маги, дружно охнули. Когда одна красавица выплевывает из себя другую… это редкое зрелище.

– Орика! – обрадованно прошептал Зикер.

– Я ухожу! – решительно объявила Архимагистр. – Целуйтесь с этой дурой, раз она вас защищает! Мне она до смерти надоела!

Архимагистр шагнула за грань этого мира. Никто и не подумал за ней гнаться.

– Зикер! Как же это? – вскричала Орика, оглядывая себя. – Моя сила… она пропала!

– Тебе нужно было убить меня, чтоб она осталась, – улыбаясь, как идиот, ответил Зикер. – Тогда бы ты ушла вместе с ней.

– Тебе отлично известно, что я не могла убить тебя, старый ты хрыч! – откликнулась наемница.

– Нельзя постоянно спорить со своей Силой, Орика, – сказал Зикер.

– Что ж, видно, мне на роду написано спорить с тобой! – фыркнула бывшая волшебница.

– Выходит, так, – Зикер улыбнулся еще шире. Вероятно, он использовал какую-то запредельную магию, так как давно казалось, что шире уже просто некуда.

– А что, Зикер, место наложницы в твоей башне все еще вакантно? – спросила Орика.

– Место наложницы – не знаю… – отозвался Зикер. – Но твоеместо, любимая… всегда ждет тебя. Где бы ты ни была, чем бы ни занималась…

– Ну, мало ли где я была и чем занималась… – протянула Орика.

– Я в достаточной степени аморален, чтоб простить тебе и себе все что угодно, любовь моя, – ответил Зикер.

– Рисуй скорей! – бешено водя кистью по воздуху, шептал Эстен Джальн своему Ученику. – Рисуй! Такое раз в жизни показывают!

Зикер и Орика целовались медленно и нежно, как люди, встретившиеся после долгой разлуки.

– Какая песня! – прошептал Игрок.

– Какая сказка! – добавила Игра.

– Вы вернулись? – удивился Курт.

– А мы никуда и не уходили, – улыбнулся менестрель. – Это людям иногда кажется, что мы их покидаем, но тыдолжен бы видеть лучше…

– Он научится, – пообещала Игра. – И девушка у него хорошая. Самая лучшая для него.

* * *

– Давным-давно, когда некоторые люди были Богами, некоторые Боги были людьми, – прошептал Йоштре Туйен, глядя, как обнимаются прекрасные юноша и девушка. Игрок и Игра Незапамятные Хранители Мира. Вернувшиеся… или никуда не уходившие? Кто знает…

– Давным-давно – это сейчас?

– Давным-давно – это сейчас, – подтвердил улыбающийся Зикер, обнимая Орику. – Давным-давно – это всегда сейчас. Главное, правильно подобрать заклятье…

– Главное, правильно подобрать цвета! – с восторгом шептал художник своему ученику. – Рисуй! Рисуй их скорей! Такое один раз в жизни бывает! Такого дважды не показывают!

Хитро улыбался Йолн Холнамуртен, маг из племени гномов, будущий Великий Герцог, он умудрился только что подменить кисти обоих художников. Настоящие на нарисованные. Они, разумеется, ничего не заметили. Не могли заметить. К тому же кисти рисовали ничуть не хуже настоящих. Он подмигнул своей красавице-жене и нежно поцеловал ее.

– Это они тоже нарисуют, – шепнул он.

* * *

Курт сидел и играл на дудочке. Вместе с ним на дудочках играли еще четверо. Два мальчика и две девочки. Те самые.

– Что я вижу! – восхищенно завопил проходивший мимо Йоштре Туйен. – Природные маги-оборотни!

Он тотчас завалил детишек какими-то специальными магическими вопросами, на которые тотчас получил специальные магические ответы. Не угомонившись на этом, он позвал Зикера. Тот пришел в не меньший восторг. И вот уже шестеро магов продолжали разглагольствовать на разные магические темы, густо пересыпанные специальными колдовскими терминами и прочей устрашающей тарабарщиной. Постепенно к беседующим подтянулись Мур, Аглария, Шенна, Йолн Холнамуртен, Тенгере и Фарин с Арилоем. Курт откровенно скучал.

– Мы так хорошо играли, – наконец вздохнул он. – А если сейчас сюда придет еще и Эстен Джальн со своим Учеником, я точно взвою…

Эстен Джальн действительно пришел, причем довольно скоро. Подмигнув Курту, он увел всех, кроме Агларии и оборотней.

И Курт смог наконец вволю поиграть на дудочке и послушать, как играют другие. Ведь заткнуть любимую девушку гораздо проще, чем прочих великих магов. Достаточно ее поцеловать.

* * *

Это произошло само собой. Этому никто не помогал и никто не мешал. Оно не сопровождалось небесными знамениями и землетрясениями. Об этом не сообщали мудрецы и пророки. Даже знакомые маги ничего не сказали. Оно просто случилось. Само по себе, как случаются все самые важные вещи на свете.

Да, кстати, самое главное, никакой деревянный болтун никаких шишек на лбу при этом тоже не ставил, и пусть не примазывается!

Оно просто случилось…

Курт стоял, глядя в мерцающую звездами тьму, и улыбался. Он узнал наконец-то свое настоящее имя, а заодно понял, и кто он такой, и кто такое чудовище, и вообще все-все на свете…

– С днем рождения, малыш, – услышал он голос мамы.

– С днем рождения, – добавил отец, плавно поднося смычок к своей старенькой ширге.

Можно ли узнать чуть-чуть больше, чем все на свете?

Иногда – можно.

* * *

– Послушай, Курт, я все забываю спросить, когда у тебя день рождения-то? – как бы невзначай поинтересовался Зикер.

– Сегодня, – ответил Курт. – Прямо сейчас.

– Что значит – «прямо сейчас»? – удивился Зикер.

– Прямо сейчас я и родился, – ответил Курт. – Вот только что. А до этой минуты меня не было. Прости, понятней объяснить не могу. Сам не очень-то понимаю.

– Ну, почему же, – усмехнулся Зикер. – По-моему, ты все очень даже понятно объяснил. – Ты родился. Прямо сейчас. А до этого тебя не было. Что ж тут странного или непонятного? Разумеется, тебя не могло быть до того, как ты родился. Не нужно быть магом, чтоб понять это. Но раз уж ты все равно родился… у нас с Йоштре есть для тебя один маленький подарок…

– Какой подарок? – заинтересованно спросил Курт.

– А вот Йоштре его сейчас доставит, тогда и увидишь, – откликнулся Зикер.

Реальность медленно распахнулась, пропуская большой угловатый объект фиолетового цвета.

– Вот тебе и подарочек! – хихикнул Зикер.

Курт ахнул и застыл. К нему величаво плыл по воздуху Орден Черных Башен, старательно перекрашенный каким-то психом в фиолетовый цвет.

– Ч-что это? – выдавил из себя потрясенный Курт.

– Орден Черных Башен, – ответил Зикер. – Бывший. Поскольку Йоштре его перекрасил в фиолетовый цвет, то теперь это, по всей вероятности, Орден Фиолетовых Башен.

– Э-это м-мне? – неверящим тоном осведомился Курт.

– Ну конечно, – подтвердил ухмыляющийся Зикер.

– А что я буду с ним делать? – спросил Курт.

– Ну, это уж тебе видней, что именноты будешь с ним делать, так же, как и то, что с ним будешь делать именно ты, – продолжал ухмыляться Зикер. – Наше дело – подарить. Мы, видишь ли, решили, что человек, спасший мир, имеет право на какой-нибудь запоминающийся подарок. Сам посуди, у меня – Орден, у Йоштре – Орден, а ведь мы далеко не такие крутые маги, как ты… выводы, так сказать, напрашиваются…

– И за что мне все это? – спросил Курт. Не то у Зикера спросил, не то у всего мира.

– Ну, мы, черные маги, ребята злые, любим делать гадости своим ближним, – ухмыльнулся Зикер.

– А… а Йоштре? – возмутился Курт.

– Йоштре уже попросился ко мне в ученики, – подмигнул Зикер. – Так что можно сказать, что черные маги в конце концов захватили мир…

– Чтобы обнаружить, что он им совсем не нужен? – ухмыльнулся Курт.

– Примерно так, – ответно ухмыльнулся Зикер.

А Фиолетовый Орден Черных Башен уже плавно опускался у ног Курта.

– Добро пожаловать наш новый Архимаг! – бодро орали фиолетовые маги, высовываясь изо всех Башен и башенок, а Йоштре Туйен весело махал рукой.

– Он был так добр, что решил не читать тебе поэму собственного сочинения, – сказал Зикер.

– Правда? – восхитился Курт. – Вот и отлично. А все остальное я как-нибудь переживу!

* * *

– Ну и как тебе твой новый орден, Курт? – с любопытством спросил Йоштре Туйен.

– Между нами, Архимагами, говоря… – начал Курт… …А закончить я попрошу вас, уважаемые читатели.

Эхо его слов все еще носится во вселенной, стоит как следует прислушаться – и вы услышите… вот только бумага этих слов не выдерживает. Сразу сгорает. Так что произнесите их мысленно, вслух не стоит. От них даже самогон, говорят, скисает, а уж что делается с молоком и манной кашей… магия – страшная вещь…

* * *

Армия Оннера торжественно вступила в Канхагет.

Утреннее солнце ярко осветило все те же поросшие лесом холмы. Древняя столица Оннера не встретила своего короля во всем блеске своей прежней славы. Королевский замок не сверкал огнями, как то было предсказано в старинных пророчествах. Воины таращили глаза, все чаще и чаще посматривая на короля. Что-то было не так. Вот только что?

– Как же так? – выдохнул Эруэлл, глядя на Линарда. – Мы ведь победили? Почему же… чуда не произошло?

– Если ты внимательно присмотришься к Королевскому Холму, ты получишь ответ на свой вопрос, – заметил Линард, единственный не проявлявший признаков беспокойства.

На Королевском Холме, на том самом, под которым был сокрыт Королевский Замок, копошилась крохотная человеческая фигура. Ее было очень хорошо видно, ведь она сияла белизной. Под холмом пасся белый как снег конь.

– Фрегонн! – не веря своим глазам, пробормотал Эруэлл. – Но что он там делает?!

– То, чем в самое ближайшее время предстоит заняться и всем нам, – ответил Линард.

А кони уже несли их к холму… к холму… к холму… где, отбросив сверкающий плащ, оставшись в штанах и рубахе, Древний Хранитель Оннера старательно работал простой крестьянской лопатой.

– Чудеса нужно делать своими руками, – подмигнув, сообщил он ошарашенному Эруэллу.

И бросил ему вторую лопату.

* * *

Нарядившись в фиолетовую мантию Архимага, Курт сидел в роскошном кресле и зевал. Давить мух ему не хотелось, жрать драконов и девственниц он не умел, да и Йоштре строго-настрого запретил эту гнилую практику. А со всем остальным маги вроде бы и сами справлялись. Йоштре так их выдрессировал со своей зарядкой, что несчастному Архимагу уже и вовсе делать нечего. Разве только если с феей какой перемигнуться или там с гурией. Ну так ведь Аглария мигом узнает и голову оторвет. Да и неохота, если честно. Все равно ни одна из них с Агларией не сравнится.

«Вот почему Архимага мух давят», – смекнул Курт.

Тут-то оно и произошло. Посреди его кабинета вдруг возникла тоненькая струйка дыма. Она уплотнилась, потемнела, раздалась в стороны, превращаясь в высокий серый портал. Из портала вышагнул… бог? Богиня? Определить пол этого существа Курт так и не смог. Нечто, все время меняющееся, стояло перед Куртом.

– Ты кто? – удивленно спросил Курт.

– А кого бы тебе хотелось видеть? – вкрадчиво прошелестело божество.

– Ну… э-э-э… – растерялся Курт.

Вообще-то ему никого не хотелось видеть. Ему хотелось домой. Там хорошо. Там Аглария. И вообще. Мур с Шенной в гости зайдут, еще кто-нибудь… Увы, ему сидеть в этом проклятом кресле еще два часа, не меньше. Обязанности Архимага, будь они неладны! Словно если он перестанет протирать своим задом это кресло, тут что-то случится! Словно его присутствие и впрямь надежная гарантия от всех бед!

– Женщину? – прошептало божество, и перед Куртом соткалось нечто столь сладострастное, что он даже вздрогнул.

– Мужчину? – шептал все тот же голос, и тотчас на месте прежнего облика возник могучий витязь, перед которым упала бы в обморок любая красотка.

– Или такого? – могучий витязь сменился прелестным юношей.

– Или такую? – юноша в один миг превратился в могучую воительницу.

– Насколько я понимаю… – пробормотал ошарашенный столь чрезмерными попытками ему угодить Курт. – Насколько я понимаю… я имею дело с божеством.

– Верно, – угодливо прошептало нечто. – Какого бога изволите видеть? Светлого? Темного?

Два противоположных облика возникли перед Куртом одновременно.

– Достаточно ткнуть пальцем в приглянувшийся вам облик, владыка… – шептало божество.

– Пусть останутся эти… оба, – нашел наконец выход из положения Курт.

«Что ему от меня надо?»

– Как будет угодно новому обладателю Силы, – прошелестели божества.

– Так кто вы все-таки такие? – спросил Курт, начиная догадываться.

– Мы служили прежнему обладателю Силы, – ответили божества. – Мы пришли договориться с новым.

– Договориться? – переспросил Курт. – О чем?

– Наш прежний владыка собирался захватить мир и обещал поделиться властью, – шептали божества. – Он скрывался, мы помогали ему. Исполняли все его прихоти. Ты победил его… отобрал силу… ты поглотил его… ты сильный… ты самый сильный… прими наше служение… мы будем узнавать для тебя тайны… обманывать могущественных простаков, заманивая их на твой пиршественный стол… ты будешь поглощать их, отдавая нам крошки… нам много не надо… всего лишь крошки… а мы будем служить тебе… служить тебе… служить тебе…

Курт почувствовал прикосновение к своему сознанию, тонкое, легкое, сходное с паутинкой… и липкое, как она.

Существа перед ним менялись. Одно становилось похожим на Агларию. Другое на Мура.

«Быстро разобрались!»

Курт зажмурился и потряс головой.

«Нет уж! Не выйдет!»

«Мы будем лучше, чем настоящие… лучше, чем настоящие… лучше…»

«Служить тебе… выполнять все твои прихоти…»

Курт вытянул вперед обе руки, и могучая Сила, дремлющая в нем, чуть шевельнула во сне плечом. Курт облегченно вздохнул и открыл глаза. На каждой руке у него было по новому красивому кольцу. Одно было светлое. Другое – темное. И никого перед ним.

– Надо бы у Богов поинтересоваться, кого у них на небе недостает? – пробормотал Курт и зевнул.

«Надо бы установить в этом кабинете нормальный стол, насыпать разных важных бумаг, да пригласить в гости любимую девушку, – подумал он. – А то я эдак точно со скуки озверею, сначала мух давить научусь, а там и вовсе Архимагом сделаюсь».

* * *

– Ну? Теперь-то все будет хорошо? – негромко прошептала Шенген, обнимая своего супруга.

– Пусть оно только попробует быть как-нибудь по-другому, – улыбаясь, ответил Эруэлл, обнимая жену, – Пусть лучше даже и не пробует, не то мы ему так врежем…

– Что за простонародное, не королевское выражение, любимый? – мягко укорила его Шенген. – Твой полководец будет очень недоволен, а твой Министр Двора будет громко плакать.

– Линард все равно найдет повод поворчать, – откликнулся Верховный Король. – А у Винка не будет времени на громкий плач, у него свадьба скоро. Что касается всего остального… если оно все-таки посмеет пойти как-то не так и ненароком обратит на себя наше высочайшее монаршее внимание, то мы, преклонив свою царственную мысль, как следует изучим означенный вопрос, посоветуемся со всеми нашими советниками, призовем на помощь мудрость всех наших мудрецов, учтем тонкости придворного этикета, справимся о надлежащих обычаях и церемониях, а потом засучим рукава… и как врежем!

* * *

– Папа! Я тебе маму привела! – вскричала Богиня, и Фарин, вздрогнув, уронил бокал с топталовкой.

– Эрналь, любимая… – выдохнул он. – Ты – в гости или…

– Или, – ответила Эрналь, дочь Богини Любви. – Дочка мне столько про вас рассказала, что я…

И она бросилась в его объятия.

– Эрналь, милая, а как же твоя мать? – спросил Фарин.

– А бабушка решила сменить гнев на милость, – ответила Богиня, жена Тенгере. – Она все ж таки Богиня Любви, а не злости…

– А заодно она дала нашей дочери право получить наконец имя, ибо род ее занятий определился сам собой и с полной несомненностью, – сказала Эрналь.

– Вот как? – спросил Фарин. – Они там наверху наконец признали очевидное? Защитница, ведь так?

– Да, любимый, – кивнула Эрналь.

– А называть имя будет… Тенгере! – позвал Фарин. – Живо дуй сюда, не то опоздаешь!

– Что случилось? – спросил Тенгере, входя в дверь.

– Есть целая куча новостей, одна другой лучше, – ухмыльнулся Фарин. – С которой начинать?

Вместо ответа Тенгере поклонился Эрнали.

– Я и сам могу назвать все твои новости, – улыбаясь сказал он. – У тебя, Фарин, появилась жена, а у меня, соответственно, теща. Имя моей жены – Лаэрни, я придумал его уже давно. Она – богиня-защитница таких остолопов, как я.

– А ее божественный атрибут? – недовольно спросил Фарин.

– Лаэрни, любимая… – подмигнул жене Тенгере.

И Богиня, сорвав с себя сияющий нимб, одним движением швырнула его в небо, наподобие метательного диска. Нимб со свистом исчез в сияющей синеве, а потом вернулся и лег точно в руку.

– Ее атрибут – метательный нимб, – объявил Тенгере.

– С этими ясновидящими всегда так, – вздохнул Фарин. – Только соберешься им сюрприз устроить, а они уже все заранее знают…

– Тоже мне – нашел проблему, – вздохнул Арилой. – Это у меня вот – проблема…

– А у тебя что за проблема? – удивился Фарин. – Самогонный аппарат сломал?

– Да при чем тут самогонный аппарат, – вздохнул Арилой. – Тут другое… ты у нас теперь семьей обзаводишься, а значит, плаката наша холостяцкая компания…

– Тоже мне, проблема! – фыркнула Лаэрни. – А мы и тебя женим. И будете дружить семьями.

И Арилой притворно схватился за голову.

* * *

Когда Курт проснулся, было еще темно.

Или уже?

Поздний вечер или ранее утро?

Нет, кажется, все-таки утро.

И почему это с утра пораньше у него всегда такое ощущение, будто его Мур по лбу как следует треснул? Стыдно быть великим магом и не уметь просыпаться с веселой улыбкой. Надо бы Агларию попросить, пусть научит.

Курт зевнул и попытался на ощупь найти лежащую рядом Агларию, но ее там не было. Вот так вот, в кои-то веки собрался научиться чему-то путному, а учитель-то и отсутствует!