Текст книги "Посох. Тетралогия"

Автор книги: Сергей Раткевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 97 страниц)

«Ах ты, сволочь! Нет, ну какая же все-таки сволочь!»

– Наверно, это я должен был спросить – к чему? – усмехнулся Эруэлл. – Я ведь помню, как началась эта война. И кто ее начал, тоже помню. Я только все никак не мог понять – зачем? К чему такое – не слишком большое, если правду сказать – королевство, как Рон, вдруг решило завоевать весь мир? Я тогда еще не знал такого слова – Голор. Теперь знаю. И кровь лучших из лучших уже льется. С начала войны льется. И сейчас – тоже. И если все что происходило – ошибка, не мне нести за нее ответ. И не Оннеру. И если Голор хочет мира, ему нужно просить прощения, а не проповедовать."

– Может случится так, что ты окажешься прав, – поведал голос. – И Голор будет готов принести извинения в любой доступной для подобной империи форме.

– Мир между Оннером и Голором на вечные времена? – настороженно спросил Эруэлл.

– Ну да, – жизнерадостно согласился голос. – Причем никаких серьезных дополнительных уступок со стороны Оннера. Голорская Империя убирает все свои, равно как и наемные, войска в пределы своих границ, восстанавливает все разрушенные во время ведения боевых действий крепости, выплачивает определенные суммы для возмещения ущерба городам и государствам…

– Воскрешает всех убитых, – ехидно продолжил Эруэлл, – восстанавливает девственность всем изнасилованным…

– Можно особо оговорить эти проблемы, – в голосе послышалась улыбка. – Прошу прощения, но не уполномочен. Это дело посольств и прочих бумажных людей.

– Даже так? – вырвалось у Эруэлла.

«Ох, что-то больно вы хорошие.»

– Даже так, – довольно продолжил голос. – А кроме того, Голорская Империя дает торжественную клятву более никогда не переступать своих границ военной силой, разве что ради оказания союзнической помощи Верховному Королю Великого Оннера. Великая Голорская Империя не требует никаких территориальных уступок, контрибуций, смен династий в малых королевствах или уничтожения каких-либо Богов и верований.

– Ты сказал – никаких серьезных уступок, – напомнил Эруэлл. – А несерьезные?

«Что у тебя за пазухой? Ты врешь, конечно, насчет мира. Мир заключается не так. Я не знаю, как, но что не так – наверняка. И какова же должна быть цена у такого мира? Мне ее не уплатить, это точно. Даже будь я королем уже созданного королевства, имей за собой нечто большее, чем мечту – мне все равно нечего предложить тебе. И ты знаешь это. Имей ты действительно то что предлагаешь, ты бы говорил не со мной. Ты бы говорил с тем, кто действительно может заплатить такую страшную, непредставимую цену. Я не могу. А значит, ты врешь. Ты предлагаешь то, чего у тебя нет, в надежде, что я поверю – разведчик ведь не обязан разбираться в высоком исскустве государственной лжи. Вот только ты в нем тоже не слишком силен. Слишком уж много предлагаешь за „несерьезные уступки“. Оплошал ты, братец. Впрочем, ври дальше. Послушаем.»

– Так что там с несерьезными уступками? – повторил Эруэлл.

– Да так, мелочи… стоит ли о них говорить? – зевнул голос.

– Чутье подсказывает мне, что стоит, – упрямо проговорил Эруэлл. – Именно о них и стоит.

«Давай-давай! Выкладывай!»

– У тебя верное чутье, разведчик, – сухо заметил голос. – Согласись ты сейчас – и тебе не отвертеться. Впрочем, ты и так согласишься. Помучаешься немного совестью – и согласишься.

– Я еще раз вынужден задать все тот же вопрос, – вздохнул Эруэлл. – Что тебе от меня нужно?!

– Есть некоторые фигуры, которых не должно быть в высокой политической игре между нашими великими государствами, – поведал голос.

– Вот как? – притворно удивился Эруэлл.

«Так вот к чему ты клонишь. Не должно быть, значит. Некоторые, говоришь. И тебе просто нужен исполнитель. Тихий, опытный, никому не известный. Вот только не слишком ли много ты всего наобещал?»

– Они должны быть сняты с доски до начала игры, – сообщил голос.

– А при чем здесь я? – невинно поинтересовался Эруэлл. – Ты давай проще, а то мы, верховные короли, в хитрых материях не разбираемся.

– А если проще – нужно убить несколько человек, – ответил голос. – Убить, не задавая вопросов. Не пытаясь разобраться в ситуации. Просто убить. Ты уже делал такие вещи раньше. Сделаешь и теперь. Путь к славе часто проходит по трупам. Тебе хорошо известно это. А не служи ты в разведке, не убивай, не раздумывая, по приказу, правого и виноватого – разве годился бы ты в короли? Разве мог бы возглавить раздробленную, воюющую страну? И разве не является одной из основных привилегий короля – убить, не раздумывая? Да что там привилегия – порой это становится обязанностью, и только готовность подобного рода спасает страну от полного краха. И ведь ты смог. Ты возглавил. Стал королем. Таким королем, про которого всякий скажет – этот не станет раздумывать. И сильные мира сего вынуждены считаться с тобой и твоей сотней воинов, предлагая почетный мир, вместо того чтобы попросту уничтожить.

– Я убивал по приказу, – сказал Эруэлл. – Но я не был тогда королем. Тогда другие люди принимали за меня решения. Теперь я отвечаю за все. Король может убивать или не убивать – так же, как и все прочие – но он не имеет права не думать, не отвечать за свои поступки.

– «Король» – всего лишь слово, – возразил голос. – Сейчас ты тот же, что и раньше.

– Король – не просто слово, – покачал головой Эруэлл. – Я знаю это.

– Это слово даже менее реально, чем прочие слова, – усмехнулся голос. – Вот смотри, я говорю: «вода»!

Перед Эруэллом заструился горный поток. Из тучи хлынул дождь. Замерцала золотистая гладь моря.

– Достаточно слова и предмета, который оно называет, – пояснил голос. – А теперь я говорю: «король»!

Перед Эруэллом возник тщедушный человечек в короне, зябко кутающийся в горностаевую мантию, со скипетром в руке.

– Обрати внимание, – промолвил голос. – Есть слово. Есть человек. Есть предметы, символизирующие его власть и прочее. А короля нет! Чтоб стать королем, ему нужно вот что…

За королем возникло могучее войско ощетинившееся копьями.

– А еще вот это… – добавил голос.

И король вознесся на мешках с золотом.

– И это, – продолжил голос.

У ног короля воссел совет мудрецов.

– И это, – сказал голос.

Верные слуги короля, обнажив оружие, окружили мудрецов, дабы те говорили свои премудрости лишь на пользу монарху.

– И это, – рассмеялся голос.

И под горностаевой мантией короля зазвенела тонкая непробиваемая кольчуга гномьей работы – а вдруг верные слуги захотят убить своего возлюбленного монарха?

– И это, – шепнул голос. Шепнул почти нежно, словно не врагу врал, а любимой девушке сердце открывал.

И на поясе короля появился невиданный меч. Волшебный. Любые преграды рассекающий. Чтобы мог разгневанный монарх без помех убить и слуг своих, и мудрецов, и вообще кого угодно, буде придет ему в голову такая блажь.

– Вот сколько всего полагается королю дополнительно, – поведал голос. – А у тебя этого нет. Пока нет. И может никогда не быть, если ты будешь спорить попусту.

«А ты мне это все дашь. Ага. Как же.»

По мере появления войска, золота, совета мудрецов, верных слуг, меча и кольчуги тщедушный король здорово преобразился: он изрядно раздался в брюхе – не то бурдюк налился водой, не то паук налился кровью. Тощенькие плечики расправились. Тощий хрящеватый носик выдернулся орлиным клювом. В глазах блеснуло что-то такое, что Эруэлл предпочитал убивать, даже не спрашивая имени.

– Вот-вот! Ты, главное, имени не спрашивай! – торопливо обрадовался голос. – Убей, и все!

– У вас что – убийцы перевелись?! – разозлился Эруэлл.

– Этого добра всегда хватает. Но должен же ты доказать свою преданность, – заметил голос.

– Преданность чему? Великому Голору что ли?! – позлорадствовал Эруэлл.

«Ай да проговорился, гад! Нет, ну надо же! Преданность доказать… И что ты мне теперь скажешь? Чем отоврешься?»

– Нет. Ну что ты… К чему обиды? Я имею в виду, преданность идее мирного развития наших государств, – вывернулся голос.

– Убить во имя мира? – наседал Эруэлл.

«Все это, конечно, хорошо, но как бы мне проснуться?»

– Ты сам знаешь, что так бывает. И разве великое дело не стоит некоторых жертв? – ответил голос.

– А Великий Голор также идет на «некоторые жертвы»? – спросил Эруэлл.

– У нас тоже есть противники мира, – ответил голос. – Их не станет. Скоро.

«Смогу ли я проснуться, если это сон, и что мне делать, если это явь? Как бороться?»

– Логика подсказывает мне, что сами вы не в состоянии убить тех, о ком говорите, – сказал Эруэлл.

– Можем, но тебе это проще, – отозвался голос.

– Проще?

– Некоторых из них ты считаешь своими друзьями. По ошибке, конечно. У короля не может быть друзей. Только враги и подданные.

– Ах во-от как… – протянул Эруэлл. – Оч-чень любопытно. Значит, друзья. А еще кто?

– Других ты пока не знаешь. Но они станут искать твоей дружбы и помощи. Мы покажем тебе, кого следует убить и как это сделать, не вызывая подозрений.

– Никогда я не покупался на подобные предложения! – с омерзением заявил Эруэлл. – Гадость какая! Слушай ты, бесплотный, пошел прочь из моего сна!

– Не дело для Великого Короля говорить таким образом с могущественным союзником! – прогремел голос.

Кроме гнева, в голосе звенели удивление и досада. Надо же такое! Ведь все этому тупому солдафону растолковал, на пальцах, можно сказать, разъяснил, разжевал, в рот положил, в глотку пропихнул – а он не желает, видите ли! Он все это проглоченное – обратно, сволочь!

– А я и не говорю с союзником! – ответно зарычал Эруэлл. – Я говорю с мерзавцем! И лучше быть никем, чем королем, которого ты показал мне! Убирайся! Пошел вон!

– Что ж, я хотел купить тебя красиво. Как дорогую танцовщицу, – зло усмехнулся голос. – Ты сам отказался. Возможно, ты слишком умен, чтобы согласиться, а быть может, наоборот, слишком глуп. Остается взять тебя как портовую девку – грубо и решительно, а потом отказаться платить.

– Вот теперь ты говоришь то, что думаешь, – сказал Эруэлл. – Я все ждал, когда это случится. Зачем только бесплотному портовые девки?

– Смеешься? – прошипел голос. – Я покажу тебе первого, кого нужно убить. Посмеешь отказаться – умрешь, не просыпаясь!

Перед Эруэллом замаячило лицо Линарда.

– Он верит тебе, – поведал голос. – И охотно выпьет из твоих рук кубок вина. Вот этот.

Пустота сбоку от Эруэлла заворочалась. В ней образовался проем – вроде как дверь открылась. В пустоте стояло нечто, обернутое в ничто, и сизая мгла густела вокруг его вкрадчивых движений. Нечто, подобное руке, протянуло Эруэллу кубок.

Восхитительный, сияющий кубок. Он так и притягивал взор.

– Это не яд, – сообщил голос. – И твой наставник не умрет от него.

– Что же это? – спросил Эруэлл.

– Это не яд, – повторил голос. – Это лучше яда. Это вино вызывает жажду самоубийства.

– Ага. И, значит, меня никто не заподозрит, – сухо уточнил Эруэлл.

– Никто, – пообещал голос.

– И я смогу и дальше пользоваться подобным оружием? – спросил Эруэлл.

– Сколько угодно! Хоть бочку дадим! – обрадовался голос. – Ты согласен?!

– Давай свое вино, – сказал Эруэлл таким безликим голосом, что даже самый последний полудурок из рода людей заподозрил бы неладное. Увы, посланец Великой Голорской Империи был магом.

– Держи, – рука вытянулась еще дальше, а Эруэлл внезапно ощутил свое тело и смог взять протянутый кубок.

Взял.

Приладился.

Выдохнул.

И с размаху выплеснул его в то, что было лицом существа.

Икающий и захлебывающийся вопль показал, что удар достиг цели. Эруэлл запустил кубком в содрогающуюся пустоту и шагнул назад. Он двигался, жил, сражался… обретенное тело пьянило сильнее любого вина.

Он долго еще не сможет смотреть на вино. Разве что на пиво.

– Счастливого самоубийства! – бросил Эруэлл в содрогающуюся пустоту. – Вот иди и сам зарежься! Руки об тебя марать противно.

Проем в пустоте съеживался, словно скручивающаяся на огне бумага.

– Противоядия, господин! Умоляю! – донесся до Эруэлла полный ужаса вопль из проема. Видно, неведомый маг пытался умолить своего хозяина подарить ему жизнь. Однако не справившихся с заданием редко милуют. Опытное ухо разведчика уловило глухой удар и тихий стон. Не умолил.

После чего съеживающийся проем разлетелся в клочья. То, что шагнуло внутрь, казалось, состояло из одного только движения. Чудовищный вихрь катил на Эруэлла. Само время словно бы замерло, а пространство стало бесконечным. Но, конечно, это было не так. Совсем не так. Просто…

Чудовищный вихрь катил на Эруэлла.

– Умри! – ревело из глубин вихря. – Сдохни!

Эруэлл почувствовал себя песчинкой, пытающейся противостоять буре. Маленькой жалкой песчинкой. Песчинкой, которая настолько мала, что ее, собственно, и нет вовсе. Но он был не просто песчинкой. Хотя об этом было трудно, так трудно вспомнить. Невозможно вспомнить. Но он вспомнил. Вспомнил – потому что должен был вспомнить. Он был не просто песчинкой. Он был Верховным Королем, и за его спиной был Оннер – еще не воскресшая древняя страна… Он был Королем. А Король не может быть просто песчинкой – особенно когда за его спиной целая страна. Страна, которая еще не родилась… а без него и не родится никогда…

Эруэлл поднял руку, чтоб заслониться… и проснулся.

Захлебнулся и смолк чудовищный, пожирающий пространство вой. Эруэлл поднял руку и проснулся. Рука продолжила движение, выбивая тускло сверкнувший кинжал. Пальцы другой руки впились в горло напавшего, разрывая плоть, ломая хрящи. Эруэлл не успел увернуться от хлынувшей крови.

«Отстирывай теперь!»

– Однако они хорошо подготовились, – пробормотал он, сбрасывая на пол тело убийцы и оглядываясь по сторонам.

Никого.

Что ж, спасибо и на том.

Взять меч. Утереть кровь с лица. Слушать.

Никого.

Еще слушать.

Опять никого.

Эруэлл скатился на пол. Тенью скользнул к двери. Открыл.

Никого.

Только часовой в конце коридора.

– Винк?! – возмущенно воскликнул он.

– Что, командир? – мигом отозвался тот, и тут же, охнув, подскочил к королю. – Что это с вами?

– Ты, никак, на посту дрыхнешь? – не отвечая, сердито проговорил Эруэлл. – У меня в комнате грохот, черт-те что творится, а ты…

– Грохот?! – потрясенно проговорил Винк. – Какой грохот, командир?

– Загляни внутрь, – ядовито предложил Эруэлл.

Вернувшийся Винк Соленые Пятки виновато развел руками.

– Не было грохота, командир, – потерянно промолвил он. – Правда… не было!

Эруэлл посмотрел в глаза своего разведчика – и тот не отвел взгляд.

Люди, столько пережившие вместе, не лгут друг другу. А значит, не было грохота. Не было. Если Винк говорит, что была тишина, значит, так оно и есть. Потому что если не поверить в это, тогда нужно верить очевидному. Потому что грохот был. Не могло не быть грохота. Ладно, пусть не грохота, но шум обязательно должен был быть. Когда два человека сражаются не на жизнь, а на смерть. Когда на пол падает кинжал, звеня острием. Когда громко булькает умирающий, а его длинное тело с шумом падает на пол. Всегда есть шум. То, что для обычного человека шум, для разведчика грохот несусветный. А Винк – разведчик. Один из лучших.

И он – он! – говорит, что не было грохота. Совсем не было.

Так не бывает.

Так не может быть.

А значит, придется поверить этому. Именно потому, что так не бывает. Придется. Потому что если не верить своим, очень быстро можно превратиться в того короля, которым маг хвалился. С мечом против своих и кольчугой на всякий случай, чтоб свои от великой любви не зарезали. А если быть таким – зачем тогда быть?

– Ума не приложу, откуда этот взялся? – Винк кивнул в сторону комнаты. – Я все время слышал ваше дыхание. Спокойное. А потом вы вышли. В крови…

– Это не моя кровь, – отмахнулся Эруэлл.

– Я понял, – кивнул Винк. – И все же… как такое могло случиться? Не понимаю.

– Стоп, – сказал Эруэлл. – Мне пришла в голову одна мысль.

Эруэлл стремительно шагнул вглубь коридора. На то место, где находился Винк.

– Иди-ка сюда! – позвал он своего подчиненного.

Винк подошел и замер. Лицо его вытянулось от удивления.

Из комнаты Эруэлла доносилось легкое дыхание спящего человека.

– Вот так, – сказал Эруэлл. – Спорим на что угодно – если в моей комнате орать или даже грохотать в полковые барабаны, отсюда ни черта слышно не будет. Забавно.

– Колдовство? – пробормотал Винк.

– Скорей всего, – кивнул Эруэлл. – Заклинание снять позабыли. Прости, Винк, ты и не мог ничего услышать.

– Пустое, командир, – отмахнулся тот. – Наши могучие враги что-то пронюхали?

– Похоже, – кивнул Эруэлл. – А приятель, что так сильно запачкал мои простыни, скорей всего, порталом воспользовался.

Хотел еще что-то сказать…

Не смог. Удавка. Невидимая и прочная удавка захлестнула горло. Где-то рядом болтались остатки суматошных, невероятных, опасных сновидений – видать, из них и дотянулись. Маги… они могут. Эруэлл попытался разорвать удавку… куда там… Как разорвать то, чего не существует?

Нарастающее гудение в голове, темные круги перед глазами, встревоженный голос Винка где-то далеко, все дальше и дальше, потом только эхо голоса. И нет ни верха, ни низа. Есть только падение в пустоту. Падение в никуда. В никуда, где уже поджидает маг, выпивший нехорошего вина, маг, не получивший противоядия, безумный маг, покончивший с собой.

Что? Это и есть смерть? Вот так она и выглядит?

Да ладно вам! Не смешите!

Сознание Эруэлла уже погружалось в темные пучины несуществования, но тело все еще боролось. Оно не хотело умирать. Оно слишком хотело оказаться рядом с другим телом, а для этого прежде всего следовало выжить.

Рука скользнула в потайной карман (счастье, что есть у господина коменданта и командира разведчиков такая скверная привычка – спать одетым. Служба, господа!), скользнула и вытащила серебристый шарик. Ненароком подобранная драгоценность. Серебристая смерть. Древняя тайна. Субстанция, уничтожающая любую магию. Магию и магов. Немеющие пальцы коснулись удавки, и она исчезла. Эруэлл судорожно вдохнул и с хрипом выдохнул. Серебристая смерть скользила по обрывку магической удавки, распространялась, словно огонь по запальному шнуру, и Эруэлл слышал, как корчатся магические мосты, склизкой паутиной оплетшие его сны, как истошный погибающий вой сотрясает своими стенаниями некое отдаленное место. А еще… Эруэлл видел дрожащую, как в лихорадке, башню. Колдовскую башню – обычным людям такие ни к чему. Башня кричала и корчилась. Вот на ее боку зазмеилась трещина. Зазмеилась, поползла, распахнулась страшно. Распахнулась, обнажив чудовищные бессмысленные внутренности. Захлопнулась. Вновь распахнулась, как чудовищный рот, жующий пустоту. Опять захлопнулась. Распахнулась, и… Эруэлл чуть не заорал – башня кусала губы! Еще миг – и она рухнула. И только пыль поднялась над тем местом. Злая безжизненная пыль. А потом далеко, в самом сердце древнего Голора раздался и оборвался глухой мучительный стон.

Еще миг, и все смолкло.

Эруэлл сидел, привалившись к стене. Над ним с вытаращенными глазами застыл Винк Соленые Пятки.

– Я победил! – прохрипел Эруэлл.

– Д-да здрав-ствует К-король! – дрожащими губами пробормотал Винк Соленые Пятки. – Ух!

– Сам знаю, – выдохнул Эруэлл.

– Нет, командир, как хочешь, а для простого разведчика это уж слишком, – Винк Соленые Пятки пытался захихикать, как идиот, но у него пока не очень-то выходило. Впрочем, он старался и постепенно делал успехи.

– Согласен, но кто нас спрашивает? – отозвался Эруэлл. – Пива хочешь?

– На службе? – лукаво прищурился Винк. – Ну вы даете, Ваше Величество!

– К черту службу! – рявкнул Эруэлл. – Какая, на фиг, служба, если тебе король приказывает напиться?!

– Слушаюсь и повинуюсь! – тоном опытного придворного лизоблюда объявил Винк Соленые Пятки.

Потом оба расхохотались. Хорошая штука – жизнь. Особенно если удалось ее сохранить.

– Ваша Милость! Ваша Милость! – верещал знакомый до тошноты голос.

Господин Архимаг поморщился и проснулся.

– Ваша Милость!

Архимаг стиснул зубы и сел.

«Испепелить его, что ли?» – тоскливо подумал он. – «Во всяком случае, не поглощать, это уж точно. Сил нет жрать такую дрянь!»

Господин Архимаг был самым возмутительным, самым непочтительным образом разбужен. И разбудителя ни в коем случае нельзя было испепелять. Талант, чтоб ему наизнанку вывернуться, да так и ходить! Проклятый разбудитель обладал наилучшими способностями к связи на далеком расстоянии. Многочисленные агенты, рыщущие в поисках загадочного Оннера и не менее загадочного Курта, передавали свои послания через этого человека.

– Ваша Милость!

«Вот засранец! Орет так, будто ему Башня на голову рухнула! Впрочем, у него отродясь мозгов не было. Такому никакая Башня повредить не в силах.»

– Ваша Милость!

– Ну, что там еще? – с омерзением выдавил Архимаг.

«Прибежал, идиот, в какой-то обгорелой мантии! Может, все-таки испепелить?!»

– Ваша Милость! Группа разведчиков Ордена под руководством Старшего Магистра Уаресха обнаружила Оннер! – выпалил Младший Магистр Бусх.

– Оннер?! – мигом оживился Архимаг. – Быть того не может – Оннер! Докладывай скорей!

– Осмелюсь доложить, Ваша Милость, – вытянулся Бусх. – Доложить не могу, так как докладывать больше не о чем.

– Как это – не о чем?! – взревел взбешенный Архимаг. – Так они нашли проклятый Оннер или нет?!

– Нашли! – испугался Бусх. – Но докладывать все равно не о чем!

– Что ты несешь?! – заорал Архимаг. – Страх потерял, да?! Говори быстро, в чем там дело!

– Я вышел на связь как раз в тот момент, когда Старший Магистр Уаресх заканчивал беседу с Верховным Королем Оннера. Они не поладили, и Король уничтожил Старшего Магистра вместе с его Башней и всеми магами, что были с ним. Сила удара была такова, что и мне досталось. Я с трудом разорвал связь, а то бы… страшно подумать… их Башня кричала и кусала губы от боли… – торопливо поведал Младший Магистр Бусх.

– Какие губы? – хрипло спросил Архимаг.

– Не знаю, – вздрогнув, ответил Бусх. – У их Башни перед смертью выросли губы. Я… я сам видел. Это ужасно.

– Король Оннера – маг? – озабоченно спросил Его Милость.

– Нет, – жалобно пролепетал Бусх. – Это и есть самое ужасное. Он владеет чем-то, уничтожающим магию и ее носителей.

– Антимаг?

– Хуже. Гораздо хуже.

– А где это находится? Где засел этот проклятый король несуществующего королевства? – жадно спросил Архимаг.

– Не успел засечь, – виновато прошептал Бусх. – Не успел. Я только связался, а тут… оно как полыхнет… как закричит… я ничего не понял про направление…

– Ясно, – брезгливо скривился Архимаг. – Пошел вон. Не мешай думать.

«Лучше бы этот проклятый дурак и вовсе сгорел, но выяснил, где находится Оннер. Что толку – потерять таких опытных разведчиков и узнать то, что мне Зикер и без того говорил.»

– Значит, Зикер не врал, – пробормотал Архимаг, когда за Младшим Магистром Бусхом закрылась дверь. – Не врал. Есть Оннер. И он опасен. Ха! Такой король опасен даже и без королевства. Никаких пророчеств не нужно, чтоб понять, что он опасен. Что-то, уничтожающее магию. Магию… и магов. Этот обгорелый дурак! А ведь далеко же. От Башни Уаресха до Ордена – далеко. Интересно, я сам смог бы поразить Башню Уаресха так, чтоб эхо силы до Ордена докатилось? И немаленькое эхо… Ишь как его отделало. У Старшего Магистра Уаресха была неплохая защита. Конечно, временная Башня есть временная Башня – но все же, все же… А защита самого Ордена? Да. Зикер прав. Орден в опасности. И я – тоже.

С грохотом открылась входная дверь.

– Ваша Милость! Ваша Милость! – возопил кто-то за его спиной.

– Проклятье! Здесь в конце концов что – спальня Архимага или проходной двор какой-то?! – зарычал Архимаг. – Почему ко мне сегодня все шляются без стука, без доклада, без… Испепелю!!!

– Ваша Милость! Башня… – Старший Магистр Глорен вползал в спальню на коленях, дрожа от ужаса.

– Башня?! – взвыл Архимаг. – Слышал я уже про эту вашу проклятую Башню! Слышал, понятно?! Вы что, так и будете теперь целый день мне про нее сообщать?! Один за другим, один за другим! Идиоты!

– Так точно, Ваша Милость! – пролепетал Старший Магистр Глорен. – Не пепелите меня, пожалуйста. Я вам пригожусь.

– Пригодитесь! – бушевал Архимаг. – Все вы только на то и годитесь, что будить меня по утрам гнусавыми воплями! «Ваша Милость!», «Ваша Милость!» На что еще вы годитесь? Что можете предложить? Я вас, Старший Магистр, спрашиваю – что?! Вы не ученик, не посвященный, не рядовой маг, вы – Старший Магистр! За какие заслуги?! За то, что спать мне не даете?! Орете на весь Орден?!

– Я… я буду стараться, – непослушными губами прошлепал Глорен. – Я приложу…

– Я тебя сам как-нибудь приложу! – грубо пообещал Архимаг. – Беги, зови Зикера, раз сам ни на что не способен! Уж Зикер-то знает, что делать с этой вашей проклятой Башней! Распелись, паникеры! Ах, Башня! Ох, Башня! А я говорю – тьфу Башня! В печенках у меня эта самая Башня! Подумаешь, горе. Ну, что стоишь, идиот? Беги. Зови Зикера! Шевелись, пока цел!

– Но… Ваша Милость… ведь Зикер… Зикер…

– Что такое?! – заорал Архимаг. – Я сказал – зови Зикера! Что, неясно?!

– Я не могу… не могу исполнить… исполнить ваше…

– Кошмар! – простонал Архимаг. – Где я?! С кем я работаю?! Одни недоумки! У тебя две ноги, тупица! А во рту – язык. Отвечай, сын больного ежика и рогатой свиньи, почему ты не можешь ножками добежать до Зикера и языком передать ему мое повеление?!

– Потому что его нет, – выдавил Старший Магистр Глорен. – И я не знаю, куда он направился. А только его нет. И Башни его нет. Он ушел и… и унес Башню.

– Кто ушел?! – заорал Архимаг – уже понимая, но еще не желая верить.

«Обманул. Бросил. Предал.»

– Зи-зикер у-ушел… – выдохнул Глорен. – Он… он бежал! Скрылся! Нет его. И… и Башни… Башни нету… совсем нету…

Внезапно Архимаг почувствовал себя совсем усталым.

– Иди, – сказал он Глорену. – Сгинь, лягушка мокрая. Я тебя потом испепелю.

Верховный Король всея Оннера Эруэлл Первый и его будущий Министр Двора Винк Соленые Пятки пили пиво. Вообще-то с утра пораньше добрые люди пива не пьют, но… разные бывают обстоятельства. Иногда напиться гораздо, лучше чем не напиться. В процессе употребления означенного напитка Эруэлл сбивчиво пересказывал Винку отдельные фрагменты своего сна.

– Линарду нужно рассказать, – дослушав заявил Винк Соленые Пятки. – Обязательно нужно. У него в таких делах опыта побольше нашего. А вообще… повезло тебе, командир. Маги эти – наглые попались! Наглость их подвела, вот что.

– Точно, – кивнул Эруэлл. – Наглость.

– … вот такие дела, – растерянно закончил Эруэлл.

Линард долго молчал, глядя на своего Короля. Потом улыбнулся.

– Хорошо, – неожиданно сказал он. – Мне нравится.

– Хорошо?! – возмутился Эруэлл. – Какой-то поганый маг забрался в мой сон!

– Ты говоришь, что тебе он все это показывал, а сам не видел?! – живо перебил его Линард.

– Ну да, – чуть удивленно ответил Эруэлл. – Что ты этим хочешь сказать?

– Очень хорошо, – счастливо вздохнул Линард. – Лучше и быть не может!

– Объяснись! – рассердился Эруэлл. – Что ты имеешь в виду?!

– Монарх не должен сердиться, – поморщился Линард. – Неприлично. Монарх должен гневаться. Вот так! – Линард соорудил на своем лице такое, что Эруэлл вздрогнул. Потом вздохнул. – Экий ты непонятливый. Учу тебя, учу… Ладно. Об этом потом как-нибудь. А теперь – главное. Раз маг этот сам ни черта не видел, значит, не его это видения, а твои. Значит, не колдовской морок, а правда. Они бы сами к тебе пришли, видения эти, просто не сейчас. Он, маг этот, сумел – раньше времени вытащил, заклинание соорудил – а увидеть не смог. Сил не хватило. Не так просто подсмотреть видения Верховного Короля Оннерского Союза. Древняя магия все еще хранит их. Ну, а раз эти видения твои, значит, где-то все это есть. И воскресший Оннер, и твоя счастливая семейная жизнь, и все твои друзья, и прочие, волей ли неволей связавшие себя с этим делом. В конечном итоге победа ведь – не главное. Победа должна быть утверждением гармонии. А если это не так – чем отличается она от поражения? У такой победы невысокая цена. Она как гнилой товар: выбросить жаль, а продать… кто такую купит? За такую никто не станет жертвовать жизнью. Но и оставаться в живых ради нее не стоит. И что ты будешь делать ни живой, ни мертвый? Твоя победа не такова. А то, что ты видел, было ее плодами, если ты еще не понял. Твоя победа была гармонией – потому что только достойно сражавшиеся воины могут быть так счастливы после боя. Воин, проливший слишком много крови, плохо спит. А то, что этот твой маг ничегошеньки не видел – ясный знак всем нам. Не морок, не ложные видения твой сон. Истина. Осталось только отыскать тропинку к этой истине.

– Она есть? – тихо, одними губами, спросил Верховный Король.

– Она должна быть, – твердо ответил Линард.

А после баньки-то как хорошо! Вы что думаете, Богу приятно ходить грязным? Ну так я вам со всей очевидностью заявляю: Богу очень неприятно ходить грязным. Это ведь только говорится так, что, дескать, к божественной ауре ни одна грязь не липнет, а на самом-то деле…

На самом деле – кто их там знает, как оно у настоящих-то Богов происходит? А вот Курт за время своей божественной службы изрядно поизвозился. Конечно, ему ничего теперь не стоило починить свою одежонку при помощи магии, а заодно и придать ей более пристойный вид. Особенно удались башмаки. При всей своей внешней неброскости они выглядели настолько божественно, что Курт просто страшился надевать их на ноги. Его так и подмывало не то помолиться им, не то вознести хвалу.

"Чудаки эти верующие! Молятся всяким там Куртам и прочим мелким божествам, " – размышлял он, разглядывая свои башмаки. – «Нет бы обратить свое внимание на вещи воистину божественные.»

Одно время он вообще собирался наколдовать себе золотой плащ и штаны алого бархата, но Мур отсоветовал, заявив что все это – атрибуты каких-то совсем других божеств – и может выйти некрасиво, а то и больно, если эти самые другие божества как следует рассердятся. Богу Повседневных Мелочей, как оказалось, приличествует умеренность и скромность.

Ну, так то – одежда. А вот магическим способом освобождать себя от пота и грязи Курт так и не научился. Равно как и отправлять иные телесные надобности. Поскольку сортир Богу явно не полагался, пришлось довольствоваться густыми кустами, росшими позади храма. В кустах жили какие-то особенно злые комары, которые явно были закоренелыми безбожниками, поскольку жрали несчастного Бога без зазрения совести. Курту так и не удалось их испепелить, что навело его на глубокие раздумья: кем же они питались тут до него, раз уж стали такими неуязвимыми.

А вот баньку Курт себе догадался организовать. Вот как только разобрался с повседневными мелочами, так и организовал. Впрочем вру, сам бы он никогда со всеми этими мелочами не разобрался. Мур посоветовал.

– Жалко мне тебя, – заявил он чуть живому Богу.

Бог – это такой специальный общественно полезный бедолага, который всем все должен, и даже помереть не может, чтоб отдохнуть немного.