Текст книги "Посох. Тетралогия"

Автор книги: Сергей Раткевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 97 страниц)

Два мальчика и две девочки лет примерно шести-семи смотрели на него. Да уж… ничего себе – смотрели. Такие глаза и бывают у магов. Невероятно юные и при этом очень мудрые. Не старые – никак уж не старые! Старые глаза бывают у слишком богатых людей, у бессердечных правителей и совсем уж отпетых душегубов. А у магов старых глаз не бывает никогда. Даже у черных магов старые глаза – редкость. И обычно это никуда не годные маги. Из тех, что даже злодеяние мало-мальски путное сотворить не могут. Так, гадят помаленьку. А эти… да уж, действительно, коллеги!

– Дяденька маг, сделай нам дудочку! – попросил старший мальчишка.

– Дудочку? – удивился Курт.

– Ну да! Дудочку. Звонкую такую! – обрадовались ребята.

– У нас звонкие не получаются. А у тебя – получится, – сказала одна из девочек.

– Но, по правде говоря, я и совсем их делать не умею, – растерянно признался Курт. – Разве что воспользоваться божественным изволением…

– Нет, – покачала головой другая девочка. – Божественное изволение тут не подходит. Дудочка, конечно, здоровская выйдет, но не такая, как надо. Как нам надо, – поправилась она. – Такая, как нам надо, руками делается. Только у нас не выходит, а у тебя выйдет. Мы знаем.

– Но… я же говорю, я не умею, – развел руками Курт.

– А мы тебя научим! – радостно загалдели дети и, подхватив Курта под руки, потащили его куда-то в сторону от дорожки. Вскоре они вломились в кустарник, и густые ветви скрыли их с головой.

– Вот дяденька маг, смотри! – сообщил один из мальчиков. – Сначала делаешь так…

Курт смастерил десять дудочек подряд. Дети очень смеялись, пробуя играть на его дудочках, после чего неудачные дудочки переколдовывались в ослепительно прекрасных бабочек. Бабочки улетали. Девять бабочек взлетело над Куртом.

Десятая дудочка запела. Запела сама собой. Просто оттого, что в нее заглянул ветер.

– Звонкая! – хором воскликнули дети.

– Давай пусть Леля! – сказал старший мальчик. – Леля лучше всех играет. Пусть, значит, первая.

Одна из девочек взяла дудочку и заиграла.

Она играла… нет! Курт не мог бы этого высказать. Ему казалось, что весь уносится куда-то вслед за этой нехитрой мелодией.

«А я еще считал себя музыкантом!»

Так прозрачно, так далеко, так… ловкие пальцы мерцали странным неземным светом. Лицо вмиг стало старше и в то же время моложе.

«Вырастет – красавицей будет!» – подумал Курт.

Мелодия кончилась. Леля опустила дудочку.

– Дяденька маг, сделай и другим тоже! – попросила она.

Когда четвертая дудочка была закончена, Мур с преувеличенной важностью произнес:

– Поздравляю, хозяин! Теперь ты не просто великий маг, теперь у тебя профессия есть! Ты теперь дудочник.

– И с этого дня я стану называть себя Курт Дудочник. Посмотрим, как тебе это понравится.

– Мне нравится, – изрек посох. – Попрощайся с коллегами, Курт, тебе пора.

– Мы придем к тебе как-нибудь еще, – сообщил один из мальчиков.

– Мы проводим тебя, когда освободишься от старших, – пообещал другой. – Места здесь неспокойные. Опасно одному ходить.

Четверо магов повернулись и медленно растаяли в воздухе.

– А я так не умею, – растерянно охнул Курт.

– Маленький еще! – хихикнул посох. – Подрастешь немного – научишься.

– Сам такой, – проворчал Курт. – Куда нам дальше? У меня все из головы выскочило.

– Курица, – напомнил Мур.

– Ах, да! – вздохнул Курт. – Помню. Пойдем.

– Ты запомнил, как делаются эти дудочки? – строго спросил посох.

– Да. А что? – удивился Курт.

– А то. Эти дети подарили тебе профессию. Шутя подарили. Забавы ради. Но ты не шутя можешь торговать этими дудочками на любой ярмарке. И я бы хотел посмотреть на того, кто их не купит.

– Что, настолько хорошие дудочки вышли?

Всем приятно, когда их хвалят, даже Богам. Зачем иначе столько храмов и славословий?

– Настолько, – объявил Мур. – Да ты и сам это знаешь. Все же тебе не медведь на ухо наступил, а всего лишь его годовалый отпрыск. Так что ты не мог не слышать. Да такая дудочка мертвого плясать заставит!

– Ты серьезно? – испугался Курт.

– Не знаю, – хмыкнул посох. – Но на кладбище играть не советую.

– Понял, – кивнул Курт.

– Во всяком случае, теперь тебе не придется голодать и принимать предложения отобедать в разных не вызывающих никакого доверия компаниях, – заметил посох.

– Эльфочки были славные, – возразил Курт.

– Славные, – согласился посох. – Повезло тебе. Думаешь, всегда так будет?

– Нет, – вздохнул Курт.

– То-то и оно, – наставительно промолвил посох. – Мне бы хотелось, чтобы предложение разделить совместную трапезу принимал твой ум, а не твой желудок. Так что запомни-ка все про эти дудочки. Накрепко запомни. Не раз они тебе пригодятся. А теперь пошли. Мы в самом деле задержались.

Да уж. Вот тебе и дело сыскалось. В самый раз для Бога. Ну ладно – забор поправить, колодец прочистить, крышу перелетную усмирить или еще чего. А как заставить курицу нестись? И ведь нормальная же курица! Хоть сейчас в суп. И петух есть. Ишь, бродит, хохлатый разбойник! Чуть глаз Богу не выклевал. Никакого почтения. Курт даже заподозрил петуха в богоборчестве. Впрочем, хозяин на петуха не жаловался, а объясняться с ним – не с петухом, с хозяином – было до того затруднительно, что Курт предпочел закрыть глаза на петушиные выходки. Так оно проще выходило. Да и для глаз безопаснее.

И все же – что делать с проклятой курицей?

– Ты же Бог, – в который раз напомнил Мур. – Прикажи ей.

– Думаешь? – с сомнением пробормотал Курт. – Ну, ладно. Давай попробуем.

Уставя на означенную курицу указательный палец, он решительно приказал:

– Несись!

И курица понеслась.

Так понеслась – куда там петуху!

На лошади не догонишь.

– Вот это да… – вытаращив глаза, пробормотал хозяин.

А курица неслась, стрелой летела по деревне, пугая собак, кошек и прочих мирных прохожих. Она неслась, не разбирая дороги, перепрыгивая заборы, перелетая дома и сараи, она неслась – и перепуганный визг следовал за ней.

– Вот это… несется! – выдохнул хозяин и вдруг залился смехом, хлопая себя ладонями по коленям. – От несется – так несется! Чешет – так чешет! А что?!! – он поднял на Курта восхищенный взгляд. – Простых несушек у меня и без того полно, а эту я буду выставлять на скачках! Подумаешь, кони! А вот моя кура – всем коням конь! Добьюсь разрешения, и тогда…

– Ты доволен? – прервал его разглагольствования Курт.

Видимо, разнообразия ради хозяин не стал интересоваться, чем именно он должен быть доволен и по какому поводу. То ли он действительно это понял, то ли сделал вид, что понял.

– Я-то?! Да я в восторге! – заявил он и низко-низко поклонился своему Богу.

А курица неслась по деревне во весь опор, неслась с дикой скоростью. Завидевшие ее деревенские собаки не лаяли. Они икали от удивления.

Долго потом еще люди говорили: «Это было в том году, когда собаки икали.»

А Курт продолжал свою трудовую деятельность. Под конец он настолько замучился, что уж и не помнил толком, что это он такого делал. То ли лечил забор от склероза, то ли яичницу чинил. Спасибо, хоть небосвод зашивать не заставили, а то вон сколько в нем дырок – звезда на звезде сидит и звездой погоняет.

В сгустившихся ночных тенях пролегли еще более непроглядные тени. Непроглядные, непролазные, вовсе нечеловеческие. Укрытые этими тенями, на Курта смотрели двое.

– Смотри-ка – он! – прошептал один, теребя боевой жезл.

– Где? – осведомился второй.

– Да вот же! – указал первый.

– Не может быть, – покачал головой второй.

– Описание совпадает полностью, – настаивал первый. – Полностью.

– Брось, мы же мага ищем, – отмахнулся второй.

– И что? – возмутился первый.

– У него нимб, не видишь, что ли?! – рассердился второй. – Мага с Богом перепутать – это уметь надо!

– Но описание… – попробовал возразить первый.

– Мало ли кто на кого похож, – отмахнулся второй. – Тоже мне, описание. Совпало так.

– До такой степени? – усомнился первый. – Ой, вряд ли! Даже оттенки ауры… Не забывай, Его Милость ищет этого человека.

– Стал бы он так разгуливать, да еще и нимб нацепив, этот твой «человек», если б знал, что Его Милость им интересуется, – резонно заметил второй.

– А если он не знает? – проговорил первый.

– Знаешь, если это и вправду он, – вздохнув, сдался второй, – то лучше нам его не находить. Пусть Его Милость сам его находит. Нас с тобой этот нимбоносец по стенке размажет и не вспотеет.

– Так что же делать? – растерялся первый.

– Как – что? – удивился второй. – Искать, конечно! Искать дальше. Как можно дальше. И чем дальше отсюда, тем лучше.

– Тише, – шепнул первый. – Сюда идет.

Укрывшись густой тьмой, стояли маги, посланные на поиски Курта. Он не заметил их; не заметил их и Мур – сильно утомились оба. Они прошли мимо, направляясь к храму. Прошли мимо – и ничего не заметили, прошли мимо, а то.. кто знает, как бы все сложилось, заметь они два сжавшихся клубочка тьмы… они прошли мимо, не заметили, прошли мимо…

Была глубокая ночь, когда утомленный многочисленными и разнообразными просьбами верующих Бог Повседневных Мелочей добрел, наконец, до своего храма. Он, вероятно, мог бы оказаться здесь и во мгновение ока, божественным изволением, но от усталости он попросту забыл о такой возможности. Верующие в «Отца Нашего Сигена» уже давно смотрели сладкие сны, полные божественных видений. И даже верный жрец свернулся клубочком у подножия алтаря.

– И все же мне очень интересно – где шатается тот парень, за которого я тут отдуваюсь? – устало бурчал Курт. – Хотя если он просто-напросто сбежал, я могу его понять…

Деревня давно спала, угомонилась даже сумасшедшая курица. Только Курт все еще вертелся на твердом холодном камне. Никто ведь даже и не подумал, что Богу может быть жестко и неудобно.

– Нужно будет повелеть, чтоб кровать какую притащили, – сонно пробурчал Курт.

– Ага. И красавицу под бочок. Чтоб не холодно было, – ехидно подсказал посох.

– А что? – мечтательно улыбнулся Курт. – Может, и красавицу. Зря я, что ли, надрываюсь?

– А наколдовать себе кровать ты не хочешь? – еще более ехидно поинтересовался посох.

– Может, мне еще и красавицу… наколдовать? – зевнул Курт.

– Ну уж нет! – возмутился посох. – Только попробуй! С твоими талантами ты такую стерву наколдуешь, что мы от нее потом век не избавимся!

– А я… ее… обратно… отколдую… – вызевал Курт.

– Отколдуешь, как же! Отколдовал один такой! Его потом от стены отскребать замучились! – рассердился Мур. – От наколдованной женщины избавится – трудней, чем дохлого дракона вручную зарыть.

– Ну… и ладно… – еще раз зевнул Курт. – А… кровать… завтра кровать… сегодня – спать…

– Не зевай так страшно. Храм… проглотишь… – зевнул Мур.

– Сам такой, – сонно шепнул Курт.

В следующий миг он уже спал.

Ему снился калейдоскоп из красавиц и кроватей. Потом в сон пришел Зикер. Он схватил калейдоскоп и, превратив его в ожерелье, повесил Курту на шею. Ожерелье было очень тяжелым. Оно гнуло к земле, но Курту отчего-то сделалось очень смешно. От его хохота кровати стали взрываться. Красавицы выскакивали из них. Все они были голыми. Курт никогда еще не видел такого количества голых девушек. Девушки убегали от его хохота по тропинкам, ведущим в темноту, убегали и превращались в звезды. Скоро вокруг Курта, сверху, и даже снизу от него мерцало восхитительное ночное небо.

– У магов бывают сумасшедшие сны, – поведал Мур.

В этом сне он был человеком. Рыжеволосым парнем чуть старше Курта – и если б не кошачьи усы, Курт ни за что не понял бы, что перед ним его посох.

Когда все кровати сгорели, а красавицы сбежали, Курту стало легко. Однако кое-что еще висело у него на шее. Впрочем, оно быстро улетело. Хотя нет… не улетело. Село неподалеку. Тоже кровать. Только не такая здоровенная, как те. В те кровати гвардейский полк заворачивать можно было, а эта – нормальная. На двоих. Из кровати выбралась совершенно одетая девушка. Не так чтоб обалденная красавица, но Курт сразу понял, что она лучше всех. Такое или понимаешь сразу, как только оно случается, или не понимаешь уже никогда, сколько бы раз оно с тобой не происходило. Курт понял. Вот понял, и все тут. Замечательная девушка. Она взяла его сид и заиграла. У нее здорово выходило. Куда лучше чем у самого Курта… а потом она пожала ему руку и, подмигнув, исчезла. Курт глубоко вздохнул, перевернулся на другой бок и уснул без сновидений.

Мягко дрогнула земля. Чьи-то чудовищные руки осторожно сняли с храма крышу. Чудовищный взгляд уперся в уснувшего Бога. Чудовищные руки протянулись к нему и… легко сняли некую невидимую завесу. Завесу, которая незримо укутывала Курта с момента рождения. Незримо для людей, эльфов, гномов – даже для магов! – но не для чудовищ. С их чудовищными способностями эту завесу увидеть – раз плюнуть. А снять ее и того проще.

Еще миг чудовище смотрело на спящего Курта. Чудовищные губы шептали чудовищные слова. Потом крыша храма вернулась на свое место, а мир незримо качнулся, словно корабль, задетый случайной волной среди полного штиля. А когда Курт проснулся…

Когда Курт проснулся, он закричал. Закричал громко, неистово, закричал всем своим существом. Закричал не от боли, не от ужаса – от радости. Радость переполняла его существо, пенилась, переливаясь через край, радость звенела в воздухе полнокровной неистовой силой.

Было утро. Двери храма открылись сами собой, и первые краски рассвета плеснули Курту в лицо незабываемым счастьем. От неистовой силы крика задрожал храм, на долгие дни пути сотряслась земля. И Курт, даже не думая, что именно он делает, пробудившейся силой удержал взбесившуюся, вставшую на дыбы землю, поймал и привел в порядок готовый обрушиться храм.

Проснувшийся Мур в самых красочных выражениях поведал, что он думает обо всех и всяческих сбрендивших магах, от которых даже и ночью покою не стало. Он уже собрался обстоятельно поведать, что проделал бы с такими идиотами, если бы мог, как вдруг замолк ровно на середине фразы.

– Не может быть… – пробормотал он. – Так неожиданно…

Курт сидел и тупо пялился в пространство. По его губам блуждала блаженная улыбка.

– Говори, – сказал он, – мне нравится слушать твой голос…

– Ты ж находил его отвратительным? – удивился Мур. – По крайней мере, ты ни разу не попросил меня спеть тебе колыбельную.

– Он и в самом деле не слишком хорош, – рассеянно заметил Курт. – Но… со мной что-то случилось, и… мне теперь многое нравится. Даже то, что раньше раздражало. Я обязательно послушаю колыбельную в твоем исполнении. Знаешь, у меня такое чувство, будто я всю жизнь болел. Вот родился – и заболел. А теперь это прошло. Я выздоровел. Может, алтарь этого Сигена обладает целебной силой?

– Вряд ли, – усмехнулся Мур. – Кажется, я знаю что с тобой случилось. Ты наконец-то познакомился со своей силой. Вплотную познакомился. Получил, можно сказать, прямой доступ. Может, еще и не совсем… но твое пребывание на этом божественном посту явно идет тебе на пользу. И теперь твоя сила помогает тебе ощущать мир вокруг себя ярче и полнее. Со временем ощущения ослабнут, а пока – наслаждайся.

– Ослабнут? – огорчился Курт.

– Ну разумеется, – усмехнулся Мур. – Иначе ты так и останешься тут сидеть, блаженно таращась в никуда.

Ночь.

Орден Черных Башен.

Башня Архимага. Самая черная Башня из всех.

Из окон кабинета господина Архимага сочится бледный призрачный свет. Архимаг не спит. До сна ли тут! Темный Бог не солгал. Правда… все правда! Ясновиденье – вот оно!

Архимаг с наслаждением взирает в мерцающий магический шар. Линии мира… Он видит их! Да, он пока не может их коснуться, как Тенгере – но ведь он только начал! Да, Зикер их коснуться так и не смог – но ведь он только Зикер. Жалкий, слабый старик. Архимаг верит в успех. Архимаг силен. Архимаг могуч. Архимаг еще не стар. У него хватит времени… и тогда… тогда…

Одно только страшно. Проклятый мальчишка может касаться линий. Может сейчас. Что, если он догадается, какая участь его ждет, когда господин Архимаг достигнет цели? Что, если он ударит раньше? А старик… старик подскажет ему, если щенок сам не догадается. Подскажет. Обязательно подскажет! Кто-то ведь подглядывал за господином Архимагом, когда он вел беседу с Темным Богом. Кто из них? Кто? Зикер или мальчишка?

Или… кто-то третий?

Курт? Да нет. Быть не может. Этот еще не готов. Кстати, пора им заняться. Привлечь на свою сторону – или убить. Впрочем, лучше всего сначала привлечь, а потом убить. После того, как он убьет Темного Бога. Хотя… можно ведь и в обратном порядке: сначала убить, потом привлечь. Так оно еще надежнее получится.

Однако довольно о Курте. Это потом, после. Сначала – линии. Их никак не удается сосчитать. И это с его-то памятью! Неужели библиотечного демона, сожранного вчера, все-таки мало? Такой здоровенный был демон. Интересно, как же Зикер справляется? Он не жрет демонов. Совсем не жрет. Он даже драконов не жрет. Изжога у него, видите ли… Он и вообще ничего такого магического не… или все-таки жрет?! Когда никто не видит. Ночью. Под подушкой.

"Надо бы проконтролировать количество библиотечных демонов, " – думает господин Архимаг. – «Надо бы…»

Устав от созерцания линий реальности, Архимаг переходит к видениям попроще: что, скажем, произойдет завтра… завтра у… завтра у Дорна Вифара? Вечером… так-так… старый дурень хлещет по голой заднице одну из своих фей… мантия сбилась на бок… мог бы и снять, между прочим… штаны зачем-то себе на шею повесил… дурак дураком… в зубах магический жезл и… и второй жезл виднеется. Немагический. Фу, как вульгарно! Совсем рехнулся, старый дурак!

«Нет!» – тут же поправил себя Архимаг. – «Еще не рехнулся. Завтра рехнется. Полезная, однако, штука это самое ясновиденье!»

Так. А что происходит у Итле Чханлана – то есть, конечно, будет происходить? Как?! И у этого та же картина?! Всей-то разницы, что у того зеленый плащ, а у этого белый! И красоток у него побольше. Так-так-так, господа маги! Так-то вы заботитесь о процветании Ордена. Ладно. Пойдем дальше. Кто там следующий? Сайт Келери?! Так. Смотрим. Не может быть! Господа маги, вы что, рехнулись?!! Никто никого не пытает. Не жрет драконов. Никто не пишет доносов. Даже заклинания новые никто не разрабатывает! Господа, это Орден или бордель? Нет, я все понимаю. Я и сам люблю эти радости, но чтобы все… все… только этим и ничем другим… ну, господа… или, может, мне не повезло?.. случайно так совпало?

Ладно. Хорошо. Разгневаться всегда успею. Дальше. Кто там у нас? А вот хотя бы… Гох Каумги! Серьезный мужик. Великий Магистр. В Малый Круг, правда, не входит. Не доверяю я ему почему-то… интересно, а почему? Вот сейчас и выясним – почему. Или не выясним. Смотрим. Ух, какая красивая девка! Имея такую задницу, принадлежать всего-то навсего какому-то Великому Магистру? Даже не введенному в Малый Круг? Безобразие! Бездарное расходование таких великолепных ресурсов. Хм. Может, отобрать?! Отберу. Отберу обязательно. Вот завтра и отберу. И ничего этого не сбудется. Это я ее буду этак вертеть. Дальше. Кого бы еще посмотреть? Развлекательное, однако занятие! Эгинай Санган. Да. И этот туда же. Соорудил себе ложе из демонов. Оригинал. Посмотреть, что ли, на Зикера? Чем этот гадкий старик по ночам занимается? Так. Смотрим. Ох… что это…

Архимаг потряс головой и погасил шар.

«Может, я что-то не так сделал?» – подумал он. – «Не бывает ведь такого. Даже я так не смогу.»

На его глазах Зикер положил собственную Башню себе в карман, а потом улыбнулся и подмигнул Архимагу.

Подмигнул, помахал рукой и ушел.

Даже магические силы иногда кончаются. И божественные тоже. Тенгере и Богиня лежали рядышком и целовались. Только целовались. Потому что ничего другого они уже не могли.

– Ой! – вдруг сказала Богиня.

– Ой! – подхватил Тенгере.

Потому что на их усталые от любви тела вдруг напала одежда. Напала и, невзирая ни на какие заклятия и даже проклятия, одела их. После чего сквозь запертую дверь шагнул Зикер со свечой в руке.

– Учитель! – возмущенно воскликнул Тенгере. – Учитель, как вам не стыдно! Вы…

– Потом оторвешь мне голову, – перебил его Зикер. – Сперва ее сохранить нужно. Что отрывать будешь, если она пропадет? Да и свою собственную тебе сохранить не худо. Вряд ли ты сможешь оторвать мою, не имея собственной.

– Но… что случилось? – растерянно спросил Тенгере.

– Нам нужно бежать! – ответил Зикер. – У нас всего несколько часов. А может, и тех нет. Я получил ужасающие сведения.

– Но…

– Потом! – вскричал Зикер. – Собирайтесь! Брать только то, без чего не выжить, а также то, без чего выживать не стоит.

– Тогда я возьму только меч и моего мужа, – заявила Богиня, одним движением подымаясь на ноги.

– Дельная идея, – усмехнулся Зикер. – Но все же пошарьте по углам, может и пригодится что – в узелок бросить.

Развернувшись, он стремительно шагнул сквозь запертую дверь. Наружу.

– Ну? Все тихо? – негромко спросил он у Фарина с Арилоем.

Сидя на корточках, Светлые Боги созерцали магический шар, плавающий в бутылке с топталовкой. Шар неярко светился, показывая окрестности Башни Зикера.

– Пока тихо, – осторожно ответил Фарин.

– Вещи собрали? – спросил Зикер.

– Делов-то! – фыркнул Фарин.

– Собрали, – кивнул Арилой.

– Булькать не будут? – поинтересовался Зикер.

– Кто? – не понял Арилой.

– Да вещи ваши, – улыбнулся Зикер.

Фарин хихикнул. Арилой последовал его примеру.

– Не будут, – заверил Фарин. – Залито доверху.

– Хорошо, – кивнул Зикер. – А крокодил где?

– Послан в воздушную разведку, – ответил Фарин. – Обнаружил и употребил двух разведчиков противника. Сейчас третьего ищет.

– А третий обязательно должен быть? – удивился Зикер.

– Обязательно, – серьезно кивнул Фарин. – Иначе бедняга останется без сладкого.

– Да. Обед из двух блюд – это неправильно, – ухмыльнулся Зикер. – Без сладкого никак нельзя. А теперь соберитесь. Мы выходим с минуты на минуту.

Зикер, Фарин, Арилой, Тенгере, Богиня и крокодил Даграмант бесшумно крались к стене окружающей Орден Черных Башен. Крокодил было заявил о своей готовности на лету снять часового, но Зикер отверг это авантюрное предложение и повелел крокодилу спуститься с небес на землю. Теперь крокодил, переваливаясь с боку на бок, трусил вслед за всеми и на ходу беспрерывно бурчал, пока Зикер не велел ему заткнуться, после чего необходимая бесшумность действительно наступила. Однако часовой все же что-то заподозрил.

– Кто идет? – послышался со стены голос караульного из Черной Стражи.

– Снотворное, – ответил Зикер, делая усыпляющий магический пасс.

Караульный был надежно защищен от всех современных средств магического воздействия специальной многослойной непробиваемой аурой. Его беда была в том, что Зикер выучил свой пасс задолго до того, как родился изобретатель многослойной непробиваемой ауры. Бедняга ничего не знал о древних пассах и не снабдил свою ауру защитой от них. Еще меньше о пассах знал караульный. Поэтому он зевнул, клюнул носом звездное небо и заснул на посту.

Зикер коснулся руками стены и произнес заклятие, раздвигающее камень. Стена раздвинулась, но Зикер не спешил проходить. Он старательно обезвреживал сторожевые и охранные заклятья. Счастье еще, что большинство из них он же и устанавливал. Давно это было… Как поставил тогда, в самом начале, так и стоят. Тут, конечно, и молодежь кой-чего навертела, не без этого… но ничего такого, с чем бы он не справился. Тем более, что лениво ведь этим соплякам сплести надежную основу для своих гениальных озарений в области охранных и защитительных чар – да и зачем плести по новой, если старая основа хороша? Вот и не стали плести, на те же самые коренные заклятья и навесили. На его, Зикера, заклятья. Казалось бы – ну и что с того? Да, в общем, и ничего. Вот разве что так, мелочь. Заклятья эти удержат любого, кто рвется снаружи, любого, кто вырывается изнутри. Любого. Кроме того, кто создавал их основу. Мелочь, а приятно. Стоило Зикеру взяться за основу всех этих крутейших новомодных заклинаний – и они распались, не оставив ни следов, ни последствий.

Так… так… а теперь так…

Порядок.

– Идем, – тихо сказал Зикер и шагнул в ночь.

Остальные последовали за ним.

– Хорошо, – вздохнул Тенгере. – Жаль только…

Он замолчал и посмотрел на Зикера.

– Что? – удивился тот.

– Башня, – еле слышно вымолвил, почти шепнул Тенгере.

– Что – Башня? – потряс головой Зикер.

– Башню жаль, – пояснил Тенгере. – Жалко ее тут бросать. Она хорошая.

– Хм. А ведь ты прав, – усмехнулся Зикер. – И кроме того, я позабыл прихватить походный шатер, а в моем возрасте вредно спать на свежем воздухе.

Протянув невероятно удлиннившуюся руку, Зикер взял башню, смутно чернеющую в ночи, и положил ее себе в карман.

– Ох, – только и сказал Тенгере.

Такого он не ожидал даже от своего учителя.

– Да. Этот фокус ты еще не скоро освоишь, – довольно усмехнулся Зикер. – Тут придется попыхтеть.

– Я… я тоже так не могу… – восторженно прошептала Богиня.

– А Боги вообще так не умеют, – заметил Зикер. – У них ведь карманов нету…

– Значит мне нужны карманы, – озабочено сказала Богиня. – Потому что я тоже так хочу.

– Будут тебе карманы, – пообещал Зикер. – Даграмант, можешь взлетать.

– Слушаюсь, – бодро ответил крокодил, взлетая в воздух.

– Ну… пойдем отсюда! – добавил Зикер.

Крокодил неслышно парил над их головами, высматривая вкусных врагов.

Стоя в собственной спальне, королева Шенген раздумчиво оглядывала развешанное на стенах оружие. Наконец, решительно тряхнув головой, она отложила в сторону привычный к руке меч и сняла со стены древний, от прадедов завещанный, топор.

Священный – но ведь и война какая!

Пояс с метательными ножами, лук со стрелами, еще кое-какие полезные в хозяйстве мелочи – и она была готова. К чему обременять себя лишней поклажей? Ехать придется быстро.

Дружина ждала во дворе, а время ждать не собиралось.

Теплая шероховатость утра толкнулась в лицо. Из-за мохнатых туч высматривало солнышко.

Обратившись к дружине, Шенген подняла над головой топор, и древние зачарованные руны вспыхнули в лучах восходящего светила.

Эруэлл спал и видел сон. Во сне он опять был в лодке вместе с Шенген. А потом она, сбросив одежду, прыгнула в воду, он разделся сам и последовал за ней. Ощутил на миг гибкое сильное тело, а потом…

– Так было, – произнес голос в его сне.

Невидимый бесплотный голос. Казалось, он звучал отовсюду.

– А так – будет, – продолжил тот же голос.

На миг все исчезло. Не было ничего. Эруэлл не ощущал даже своего тела. Лишь зрячий разум, содрогающийся от ужаса пребывания в абсолютной пустоте. Потом пустота куда-то подевалась, ужас кончился, и возникла другая картинка. Эруэлл увидел себя и Шенген в королевских нарядах. Вот они сидят в восхитительном старинном парке… вот – несутся на великолепных лошадях по высокой траве… и любят друг друга, сойдя с коней в этой же траве. Он видел прекрасный древний замок, пиршественную залу, лица друзей. Все, все живы! Видения наплывали одно за другим, текли, как вода – роскошь королевской спальни, снова Шенген…

Жена.

Объятия. Свечи. Ночь. Рассвет. Утро. Четверо детей, с радостным визгом несущиеся к отцу с матерью.

"Это наши дети, " – понял Эруэлл. – «Мои и ее.»

И вновь древний замок. Развевающиеся знамена. Скачущий Белый Всадник. Всадник из легенд. Облачный Всадник. Трубящий В Рог.

Оннер.

«Я вижу древний Оннер!» – подумал Эруэлл. – «Замок и парк такие же, как тогда.»

«Откуда я могу знать, как они тогда выглядели? Откуда?!»

– Понравилось? – поинтересовался голос.

– Да, – ответил Эруэлл.

И его голос странно забулькал, закувыркался пузырями во внезапно опустевшем пространстве.

«Опять пустота. Проклятье. Хуже любой пытки. Ни верха, ни низа.»

– Древний Оннер. – одними губами прошептал Эруэлл.

– Древний Оннер можно вернуть обратно, – сообщил голос. – Это нелегко, но… ты сильный. У тебя может получиться.

– Кто ты такой? – спросил Эруэлл.

«Проклятая пустота. Не подавать виду, что мне плохо и страшно. Хотя он наверняка знает, как я себя чувствую. Сволочь. Гад.»

– Ну, скажем так, я твой… хм, доброжелатель, – с легкой насмешкой объявил голос. – Я являюсь посланником одной весьма могущественной особы, которая – по достижении нами определенной договоренности – могла бы тебе помочь в твоих весьма честолюбивых планах. Если же означенная договоренность достигнута не будет… я буду весьма опечален преждевременной и полной страданий кончиной близких тебе людей. Я буду скорбеть вместе с тобой… прежде, чем помогу тебе последовать за ними.

«Ненавижу. Скотина. Спокойно, Эруэлл, только не подавать виду. Поболтай с ним. Кажется, на данный момент это все, что ты можешь, парень. Пусть говорит. Дадим ему понять, что мы его не боимся!»

– Из сказанного я заключаю, что у тебя нет имени, – нахально заявил Эруэлл, стараясь не поддаваться панике.

Трудно ведь быть никем и висеть в нигде. Трудно.

– Имя мое не имеет значения, – ответил голос.

«Значит, не имеет. Так-так.» – А я слыхал, что добрые люди не стыдятся своих имен, – усмехнулся Эруэлл.

«Что, съел?»

– А кто тебе сказал что я – добрый? – откликнулся голос. – Я не злой и не добрый. Я – никакой, если ты успел заметить. Меня, вообще-то, строго говоря, и нет вовсе… но вышло так, что, кроме меня, некому предложить тебе то, ради чего ты готов на все.

Калейдоскоп ярких манящих образов вновь замелькал перед Эруэллом.

"Готов на все, " – продолжало звучать у него в ушах.

Что-то нехорошее было в том, как это прозвучало. Опасное.

«Готов на все.»

«На что – на все?»

«Что такое – „все“?»

«Я не должен говорить даже в мыслях!» – внезапно подумал Эруэлл. – «Он же сам не видит того, что мне показывает! Я назвал Древний Оннер – и он увидел. А больше не назову. Пусть не надеется!»

– А мне и не нужно, – беспечно заметил голос. – Важно, что ты это видишь. И только я могу тебе это предложить.

– Только ты?! – насмешливо проговорил Эруэлл. – Что-то не верится. До сих пор я думал, что сам могу себе это предложить.

– Сам?! – осерчал голос. – Сам себе ты можешь предложить только вот это!!!

Последовала серия столь ужасающих образов, что Эруэлл едва сдержался, чтоб не назвать их в своих мыслях, и старался потом никогда их не вспоминать. Никогда. Мы тоже не станем их описывать.

– Что ты хочешь? – отдышавшись, прохрипел Эруэлл.

«Сволочь. Убью. Сволочь. Убью. Сволочь…»

– Давно бы так! – рассмеялся голос.

«Если я когда-нибудь встречу тебя наяву…»

– Я собираюсь предложить военный, политический, а впоследствии и торговый союз Возрождающемуся Оннеру и его Верховному Королю, – невозмутимо продолжил голос.

– Кто же стремится к заключению такого союза? – выдохнул Эруэлл.

«Союзнички, вашу маму… да я бы таких союзничков…»

– Возрождающаяся Голорская Империя, – ответил голос.

– Что?! – ахнул Эруэлл.

«Союз Оннера с Голором?!!»

– Знаю, что ты хочешь сказать, – вздохнул голос. – Оннер и Голор всегда воевали. Непримиримые враги и все такое… Но ответь – разве не может быть по-другому? К чему новая война и новая гибель? Вновь лить кровь лучших из лучших? Опять идти старыми путями, повторять ошибки прадедов? К чему?