Текст книги "Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг"

Автор книги: Петр Стегний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 45 страниц)

aux ennemis de l’Etat. Si l’Assemblée se penetre de cette grande verité, je benirai

la revolution. Le Roi lui meme ne la regrettera pas, il aura acquis une couronne

plus solide, ses Ministres n’auront perdu que le pouvoir de faire du mal, funeste

avantage qu’aucun honnette homme ne peut regretter. Mais pour annoncer à

l’Europe que c’est cette politique sage qu’on veut suivre, je voudrois que

l’Assemblée nationale commence par livrer aux loix les factieux insolens qui ont

osé attaquer temerairement dans leurs discours que dictoit le delire, le frere et

l’epouse de leur Roi. Et ce seroit cette motion que je ferois si j’etois admis parmi

les representans d’une Nation qui a toujours applaudi l’héroisme et detesté la

ferocité.

J’espere qu’actuellement nos travaux vont etre rapides, les 3 ordres sont d’accord, le Roi

se réunit à eux, toute la Nation n’a qu’un meme avis sur les bases de la constitution et je me

flatte qu’un prompt consentement aux impots et aux emprunts necessaires va regenerer notre

credit, faire palir nos rivaux, ranimer la confiance de nos amis et nous rendre en peu de tems le

peuple le plus respectable de l’Europe. L’inquietude que je ressentois et que je m’efforcois en

vain de dissimuler m’avoit rendu malade. Je renais en apprenant que le sang a cessé de couler et

que la revolution est fait. L’Imperatrice a eu la bonté dans cette circonstance d’entrer dans mes

peines et d’en parler à ceux qui l’approchent avec cette bienveillance touchante qui La fait adorer

quand on La connoit. Recevés je vous prie avec votre bonté ordinaire l’assurance de ma

tendresse et de mon respect.

* * *

Маршалу Сегюру от графа Сегюра

Петербург, 11 августа 1789

Письмо, которое Вы соблаговолили написать мне, было для меня очень

необходимым. Оно рассеяло те ужасные опасения, что меня терзали. Ваше звание,

уважение, которым Вы пользуетесь, Ваша добродетель, добродетель моей жены не могли

меня успокоить. Я знаю, на что способен народ в моменты возбуждения. На следующий

день он часто оплакивает жертвы, которые принес накануне и содрогается перед своей

собственной яростью. Но уже поздно, и раскаяние народа не разжалобит тех сердец,

которым он причинил боль. Из Вашего рассказа я узнал о самой необычной революции,

которая когда-либо происходила. Я предвидел ее, я знал, что она не была бы завершена, но

я боялся, как бы она не была приобретена за счет долгих ужасов гражданской войны.

Доброта, достоинства короля спасли нас от нее. Лишь на мгновение и, возможно, слишком

поздно он подумал о том, как поддержать свою власть силой. Он последовал движению

своей души, он уступил единогласному желанию нации, он дал ей свободу, которой она

рано или поздно добилась бы. Может ли она не злоупотребить этим драгоценным даром?

Может ли Национальное собрание понять, что если свобода может чудесным образом

объединить промышленность, богатство, доверие и счастье столь обширной империи, то

для того, чтобы этот шедевр создать, надо, чтобы Нация дала своему главе и

исполнительной власти достаточно силы, чтобы погасить внутренние разногласия и

внушить врагам уважение к нашему государству? Если собрание проникнется этой

великой истиной, я благословлю революцию. Король сам не будет сожалеть о ней. Он

получит более крепкую корону. Его министры потеряют только власть поступать плохо –

пагубное преимущество, о чем каждый честный человек не может сожалеть. Но, чтобы

объявить Европе, что именно этой мудрой политике мы хотим следовать, я хотел бы,

чтобы Национальное собрание начало с того, что предало правосудию тех дерзких

мятежников, которые нагло осмелились подвергнуть нападкам в своих речах брата и

супругу короля, свидетельствуя тем самым о своем помешательстве. И именно это

предложение я бы сделал, будь я среди представителей Нации, которая всегда

рукоплескала героизму и ненавидела жестокость. Надеюсь, в настоящее время наши дела

пойдут быстро, три сословия находятся в согласии, король присоединился к ним, вся

Нация имеет единое видение основ конституции. Я льщу себя надеждой, что быстрое

согласие относительно налогов и предоставления необходимых займов восстановят наш

авторитет, отпугнут наших соперников, вернут доверие к нам наших друзей и в короткий

срок сделают наш народ снова самым уважаемым в Европе. Беспокойство, которое я

испытывал и от которого безуспешно старался избавиться, привело к тому, что я заболел.

Узнав, что революция свершилась и кровь перестала литься, я выздоровел. В этой

обстановке императрица соблаговолила проникнуться моими муками и говорила о них со

своими приближенными с той трогательной доброжелательностью, которая заставляет

обожать ее всех, кто ее знает. Прошу Вас, примите с Вашей обычной добротой заверения в

моей любви и уважении к Вам.

АВПРИ, ф. Секретнейшие дела

(перлюстрация), оп.6/2, д.30, лл.338-339.

20. Copie d’une lettre du comte de Ségur au marquis de La Fayette

à Petersbourg ce 11e Aoust 1789

Mon cher Lafayette. Je ne vous ferois pas compliment sur le commandement que Paris

vous a donné si vous l’aviez eu 2 jours plutot, mais le sang françois qui a coulé n’a point souillé

vos mains et vous n’aves été placé à la tête d’une armée nationale que pour ramener l’ordre et

escorter l’entrée triomphante d’un Roi citoyen qui a sçu vaincre l’orgueil du throne et qui a

mieux aimé ceder à son peuple que de combattre pour un pouvoir que des flots de sang devoient

payer. Vous savés combien je craignois de voir commencer cette revolution qu’avoient amenée

l’imperitie de quelques Ministres, le poids des impots et l’ambition irritée des Parlemens, je la

craignois parcequ’elle auroit detruit la France, si un concours presque miraculeux de

circonstances n’avoit fait evanouir tous les obstacles qui devoient vous arreter dans vos

operatons. En un mot je voyois que nous abandonnions une constitution Monarchique temperée

par l’opinion publique et qui nous avoit couvert de gloire depuis Louis XIV pour former une

autre constitution qui paroissoit exiger des siecles de combats, de disputes et de faiblesse. Les

ordres jaloux l’un de l’autre, les provinces divisées par leurs Privileges, les deputés genés par des

pouvours limitatifs, l’interet des Militaires, l’ambition des Ministres, l’autorité de la Cour, tout

paroissoit annoncer des orages sans fin, des malheurs sans terme, une destruction sans ressource.

Heureusement les ordres contre toute attente se sont réunis, l’Assemblée a eu le courage

de proscrire les pouvoirs qui leurs servoient d’entraves, l’interet public a fait sacrifier les

privileges, le Ministere n’a pris que trop tard le parti de vigueur qui auroit pu amener une guerre

civile et le Roi eclairé sur le voeu unanime de la Nation par l’energie de l’Assemblée, le delire

du peuple et l’indecision des troupes a pris lui meme l’enseigne de la liberté et s’est glorifié de

titre de premier citoyen d’un people libre, benissez sa vertu, couronnez sa magnanimité, imitez

sa moderation, servez vous de votre credit pour faire promptement sentir l’instante necessité de

donner au pouvoir executif toute la force qui lui est necessaire. Les individus souffrent souvent,

quand le throne s’empare du pouvoir legislatif, j’en conviens, mais lorsque le pouvoir legislatif

empiete sur l’executif l’Etat tombe et se detruit, il est la proye de l’ambition de ses voisins ou de

ses divisions intestines. Songès que rien n’est parfait dans le monde et que les passions menent

toujours les hommes. Ceux que cette epoque a couvert de gloire, ceux que sont enyvrés des

hommages de leurs egaux, doivent penser qu’ils seront bientot l’objet de leur envie. Le Throne

seul peut contenir tous ces interets opposés sans cesse prets à se choquer et à se combattre.

D’ailleurs la France ne peut enchainer ses ennemis, arreter ses rivaux, servir ses amis, proteger

son comerce, conserver sa sureté, etendre ou maintenir son influence que lorsque le chef de la

Nation pourra rapidement developper à propos des forces menaçantes, songez que les Loix

doivent etre ses seules entraves et que pour defendre l’Etat ou attaquer les ennemis, il a besoin

du credit le plus etendu et de la plus libre activité, faites promptement et fortement germer ces

verités utiles dans une Assemblée ou votre celebrité vous donne une juste influence, et que le

heros de la liberté soit aussi le plus ferme appuy d’un pouvoir sans lequel cette liberté ne peut se

conserver un seul instant et sans lequel la faiblesse de l’anarchie remplaceroit bientot d’une

maniere plus horrible le poids d’un joug arbitraire dont notre Roi lui meme nous veut degager.

Adieu mon cher Lafayette, vous devez juger si j’attends avec inpatience de vos nouvelles.

* * *

Маркизу де Лафайету от графа Сегюра

Петербург, 11 августа 1789 г.

Мой дорогой Лафайет. Я не стал бы Вас поздравлять с тем

поручением, которое Вам дал Париж, получи Вы его двумя днями ранее.

Однако пролившаяся французская кровь вовсе не испачкала Ваши руки. Вы

были поставлены во главе национальной армии только для того, чтобы

установить порядок и охранять триумфальный въезд в Париж короля,

гражданина, который сумел побороть гордость трона и предпочел

уступить своему народу, а не сражаться за власть, цена которой была бы

оплачена потоками крови. Вы знаете, как я боялся начала этой революции,

вызванной нерасторопностью нескольких министров, тяжестью налогов да

раздраженным властолюбием парламентов. Я боялся ее, ибо она разрушила

бы Францию, если б почти чудесное стечение обстоятельств не заставило

рассеяться все те препятствия, что должны были Вас остановить в Ваших

действиях. Одним словом, я видел, как мы отказались от монархии,

ограниченной общественным мнением и прославившей нас со времен

Людовика XIV, чтобы выработать другую форму правления, которая,

казалось, покончит с веками борьбы, споров и слабости. Завидующие друг

другу сословия, провинции, находящиеся в разногласиях по поводу своих

привилегий, депутаты, стесненные ограничительными полномочиями,

корыстные интересы военных, властолюбие министров, авторитет двора –

все, казалось, предвещало взрыв гнева, которому не будет конца, горе,

которому не будет предела, разрушения, которым не будет остановки.

К счастью, сословия против всякой на то надежды сумели

объединиться; собрание нашло в себе мужество отказаться от тех

полномочий, которые препятствовали объединению сословий;

общественный интерес заставил пожертвовать привилегиями;

правительство же лишь слишком поздно приняло то твердое решение,

которое могло бы привести к гражданской войне. Король, осведомленный

Собранием о единогласном желании Нации, неистовстве народа и

нерешительности войск, сам поднял знамя свободы и покрыл себя славой

первого гражданина свободного народа. Благословите его добродетель,

коронуйте его благородство, подражайте его умеренности, используйте

Ваш авторитет, чтобы быстро заставить осознать настоятельную

необходимость дать исполнительной власти всю силу, которая ей нужна.

Личности часто страдают, когда законодательная власть захватывается

троном, – я с этим согласен. Но как только законодательная власть

присваивает себе исполнительную, государство рушится и погибает. Оно

становится добычей честолюбия соседей или внутренних междоусобиц.

Поймите, в мире нет ничего совершенного, страсти всегда движут людьми.

Те, кого эта эпоха покрыла славой, те, кто опьянен преклонением перед ними

себе равных, должны думать о том, что скоро они станут предметами их

зависти. Трон единственный может сдержать все эти противоположные

интересы, будучи всегда готовым к оскорблениям и борьбе. К тому же

Франция сможет подавить своих врагов, остановить своих соперников,

помочь друзьям, защитить свою торговлю, обеспечить свою безопасность,

увеличить или сохранить свое влияние, только когда глава государства

сможет быстро разобраться, от каких сил исходит угроза. Поймите, что

единственными препятствиями ему должны быть законы, что для защиты

государства или наступления на врагов ему необходимы большее доверие и

большая свобода действий. Заставьте эти истины быстро и крепко

«прорасти» в собрании, где Ваша известность дает Вам справедливое

влияние, и пусть герой свободы станет также наиболее крепкой опорой

власти, без которой эта свобода не может просуществовать даже

мгновения и без которой непрочность анархии заменила бы вскоре в самой

ужасной форме силу деспотического гнета, от которого король сам хочет

нас избавить.

Прощайте, мой дорогой Лафайет. Судите сами, с каким нетерпением я жду

новостей от Вас.

АВПРИ, ф. Секретнейшие дела

(перлюстрация), оп.6/2, д.30, лл.340-341об.

21. Copie d’une lettre du comte de Ségur à la comtesse de Ségur

à Petersbourg ce 18e Aout 1789

La nouvelle que vous m’avés donnée dernierement, mon cher cœur de

l’inhumaine execution de Foulon et de Berthier, m’a plus afligé que tous les autres

des ordres precedens. Ces deux victimes n’etoient pas dignes de l’estime publique

et meritoient peut etre que les tribunaux les punissent, mais ce qui me fait fremir

c’est que 8 jours après la revolution, lorsque le calme est revenu le peuple de sang

froid se rend justice lui meme, fait des atrocités et n’est retenu ni par les ordres de

ses chefs ni par le respect des loix ni par les suplications de Lafayette. Que fait

donc sette garde bourgeoise, n’a-t-elle de force que contre le Roi et ne peut-elle

retablir l’ordre dans Paris? Elle seroit bien inutile si elle laissoit la populace

maitresse de la vie des citoyens. Le sort du Baron de Bezenwald me touche

infiniment, il est dur de se voir exilé à son age, on est injuste à son egard, il a fait

le devoir d’un Lieutenant Colonel des Gardes et le peuple devroit respecter un

vieux General qui a combatu 40 ans pour la patrie. Je viens de lire dans la Gazette

de Hambourg un article qui m’inquiete, je vois que mon frere n’est plus chez M. le

Duc d’Orléans, votre lettre ne m’en parle pas. J’espere que vous me manderés

comment cela s’est passé. Si le tort est du coté du Prince ou de mon frere et si cet

evenement ne lui attire pas la haine populaire je ne puis trop vous repeter combien

vous devés dans cet instant prendre garde dans cette circonstance à votre langage,

à reprimer tout mouvement d’indignation, à faire aller votre voiture doucement

dans les rues, à ordonner à vos gens d’etre sages, à eviter tout ce qui peut choquer

le peuple. Je trouve affreusement imprudent à vous d’etre restée si longtems à

Romainville dans un moment ou la campagne doit etre en proye au brigandage des

gens sans aveu. De grace songés que ma vie et mon bonheur dependent de votre

repos et de votre sureté.

Le Prince de Nassau vient d’avoir un succès. Les Suedois ont attaqué son avantgarde, il

les a repoussé après 5 heures de combat et les a chassé des isles qui les protegoient, il s’est

conduit avec sa valeur ordinaire et quoique ce ne soit qu’une affaire d’avantgarde, le succès est

assés important parce qu’il s’est emparé des passages qui le genoient et il se trouve à portée de

faire une attaque generale dont nous aurons bientot des nouvelles. Je vous prie de repandre ceci

dans Paris parce que je veux contribuer à sa reputation comme il a travaillé à la mienne. Les 2

grandes flottes Russes et Suedoises se sont battus mais de loin, le combat est insignifiant, le seul

resultat est que l’Escadre Russe de Cronstadt a operé sa jonction avec l’Escadre Russe de

Copenhague et que les Suedois ont manqué leur but puisqu’ils ne se sont battus que pour

empecher cette jonction. Le Pce Potemkin vient d’envoyer ici une grande nouvelle. Le General

Russe Souwarow et le General Autrichien Pce de Cobourg ont attaqué ensemble 30000 Turcs près

de Foczany, il les ont battus et ont pris leur camp, leurs canons, leur bagage, leurs drapeaux et la

ville de Foczany, je voudrois qu’une paix prompte fut le resultat de ces victoires et vous

devinerés bien pourquoi.

Adieu mon cher cœur, embrassez mon Pere, mon frere, mes enfans et dites à

Lafayette de m’ecrire, j’ai grand besoin d’avoir de ses nouvelles. Adieu, voilà une

bien longue lettre pour un paresseux, un jour de depeches.

* * *

Графине Сегюр от графа Сегюра

Петербург, 18 августа 1789 г.

Дорогая моя, новость, которую Вы мне недавно передали о бесчеловечной казни

Фулона и Бертье, огорчила меня больше, чем все остальные. Эти двое убитых не были

достойны общественного уважения и, возможно, заслуживали того, чтобы судьи их

наказали, но что заставляет меня содрогнуться, так это то, что восемь дней спустя после

революции, когда вновь установилось спокойствие, народ сам хладнокровно вершит

правосудие, совершает злодеяния, и его не могут сдержать ни приказы его вождей, ни

уважение к законам, ни просьбы Лафайета. Что тогда делает его буржуазная гвардия? Она

сильна только рядом с королем? Она не может восстановить порядок в Париже? Она была

бы и вовсе ненужной, если б оставила чернь распоряжаться жизнями граждан. Меня

глубоко трогает судьба барона Безенвальда. В его возрасте трудно видеть себя

изгнанником. По отношению к нему это несправедливо. Он выполнил долг гвардейского

подполковника, и народ должен был бы уважать старого Генерала, 40 лет воевавшего за

родину. Я недавно прочитал в гамбургской газете статью, которая вызывает у меня

беспокойство. Я знаю, что мой брат больше не находится у герцога Орлеанского. Ваше

письмо не сообщает мне об этом. Надеюсь, Вы меня известите, как это произошло. Не

ошибка ли это в отношении Принца и моего брата и не навлечет ли это событие на него

народную ненависть? Я не могу слишком часто повторять Вам, насколько в этой

обстановке Вы должны быть аккуратны в своей речи, сдерживать любой порыв

негодования, осторожно ездить в своей коляске по улицам, приказать Вашим людям вести

себя смирно, избегать всего, что может задеть народ. Я нахожу для Вас чрезвычайно

неразумным оставаться в настоящее время так долго в Ромэнвиле, сельской местности,

которая должна находиться во власти темных личностей, занимающихся разбоем. Ради

Бога, подумайте, что моя жизнь и мое счастье зависят от Вашего спокойствия и

безопасности.

Принц Нассау недавно добился успеха. Шведы атаковали его авангард.

После пяти часов сражения он оттеснил их и выгнал шведов с островов,

которые их защищали. Принц вел себя с обычной смелостью и, хотя это был

только авангардный бой, успех достаточно важен, потому что он захватил

переправы, которые ему мешали, и может предпринять генеральную атаку,

о чем вскоре у нас появятся новости. Я Вас прошу распространить эту

информацию в Париже, ибо я хочу внести вклад в создание репутации

Принца так же, как он потрудился на мою. Оба великих флота, Русский и

Шведский, вступили в перестрелку, правда, на большом расстоянии.

Сражение было незначительным. Единственный результат заключается в

том, что Русская кронштадтская эскадра соединилась с Русской

копенгагенской эскадрой. Шведы не достигли своей цели, поскольку

сражались только для того, чтобы помешать этому соединению. Князь

Потемкин только что прислал сюда важную новость. Русский генерал

Суворов и австрийский генерал Принц Кобургский совместно атаковали 30

тысяч турок около Фокшан. Они разбили их и захватили их лагерь, пушки,

обоз, знамена и город Фокшаны. Я хотел бы, чтобы результатом этих побед

стало быстрое заключение мира, Вы наверняка догадаетесь почему.

Прощайте, сердце мое. Обнимите моего отца, брата, детей и

скажите Лафайету, чтобы он написал мне. Мне очень нужно иметь от него

новости. Прощайте. Вот достаточно длинное письмо для лентяя, особенно

в день отправки депеш.

АВПРИ, ф. Секретнейшие дела

(перлюстрация), оп.6/2, д.30, лл.349-350.

22. Copie d’une lettre du comte de Ségur à la comtesse de

Ségur

ce 21 Aout 1789

Pourquoi, mon cher amour, n’etes vous pas ici, loin de tous ces orages qui

vous afligent et qui m’inquietent. On est tranquille à Petersbourg, on y gagne des

batailles de 3 cotés, on ne s’y attrouppe que pour chanter des Te Deum et l’on n’y

parle d’autres tetes coupées que de celles des Turcs qui se les font trancher par

leurs Visirs et par leurs Pachas quand leurs ennemis les leur laissent. Je suis à

present au comble de la joie. L’Imperatrice est revenue de Czarsko Zelo. Elle nous

a vû hier de Cte Cobenzl et moi à l’Hermitage et ma reçu avec sa bonté

accontumée; je ne l’ai jamais vû si gaye, ni plus aimable, nous y avons passé une

soirée charmante, celle d’aujourd’hui ne le sera pas moins car je soupe avec Elle

chez M. Zouboff, son Aide de camp, c’est un jeune homme fort bien elevé, d’une

tournure fort noble, fort douce et dont le ton et les manieres me plaisent infiniment.

Les nouvelles que vous m’avez données dernierement m’ont mis du baulme dans le sang.

Je suis charmé que la paix regne dans Paris, on me marque qu’on en chasse tous les vagabonds,

j’espererai de voir renaitre un calme durable lorsque le peuple aura abjuré sa haine injuste et

lorsque les personnes distinguées qui ont quitté la France pourront y revenir sans danger. La

Gazette de Hambourg parle beaucoup des complots des Anglois en Bretagne, d’une lettre de M.

le Duc de Dorset à M. le Cte d’Artois, d’un avertissement donné par M. de Montmorin aux

Deputés Bretons pour veiller à la sureté des ports de Bretagne, je vois que toutes ces nouvelles

sont fausses puisque vous ne m’en parlez pas. Dites à M. de Montmorin que quelque affaire qu’il

eut, il devroit bien m’ecrire un mot. J’ai grand besoin d’avoir de ses nouvelles. Adieu, mon cher

cœur, grondés Lafayette de ce que le patriotisme rend son amitié muette dans un moment où mon

cœur suit tous ses mouvemens, tous ses succès, toutes ses inquietudes. Embrassés mon Pere et

mes enfans et donnés vous à vous meme mille baisers bien tendres.

J’ai à recevoir à diner une trentaine de personnes ce qui me force à vous

quitter.

* * *

Графине Сегюр от графа Сегюра

21 августа 1798 г.

Моя дорогая, почему вы не здесь, вдали от всех этих волнений,

которые огорчают Вас и беспокоят меня. В Петербурге тихо, здесь

выигрывают сражения на трех направлениях, собираются только для того,

чтобы пропеть Отче наш и не говорят об отрубленных головах, кроме

турок, которым рубят головы их визири и паши, тогда как враги им их

оставляют. Сейчас я на вершине радости. Императрица вернулась из

Царского Села. Она нас принимала вчера в Эрмитаже – графа Кобенцеля376 и

меня – и приняла меня со своей привычной добротой. Я никогда не видел ее

такой веселой, ни более приятной. Мы провели там очаровательный вечер.

Сегодняшний будет не менее очаровательным, ибо я ужинаю вместе с ней у

г-на Зубова, ее адъютанта. Это молодой человек, достаточно хорошо

воспитанный, очень благородного и приятного склада, тон и манеры

которого мне крайне понравились. Новости, которые Вы мне недавно

передали, льют бальзам на мои раны. Я рад, что в Париже царит мир. Мне

говорят, что там хватают всех бродяг. Я буду надеяться, что, когда народ

отречется от своей несправедливой ненависти и выдающиеся личности,

покинувшие Францию, смогут вернуться, не подвергаясь опасности,

восстановится прочный покой. Гамбургская газета много рассказывает о

кознях англичан в Бретани, о письме герцога де Дорсе к графу д’Артуа, о

предупреждении г-на де Монтморена бретонским депутатам, чтобы те

376 Л. Кобенцель – посол Австрии в Петербурге.

следили за безопасностью портов Бретани. Я убежден, что все эти новости

неправдоподобны, поскольку Вы мне о них не сообщаете. Скажите г-ну де

Монтморену, что, несмотря на свою занятость, он мог бы также написать

мне. Я очень нуждаюсь в указаниях от него. Прощайте, моя душечка,

пожурите Лафайета тем, что патриотизм его нем, тогда как моя душа

следит за всеми его побуждениями, всеми его успехами, всеми его

волнениями. Обнимите моего отца и детей и примите сами тысячу

ласковых поцелуев

Я должен принять к обеду около тридцати человек, что заставляет

меня закончить это письмо.

АВПРИ, ф. Секретнейшие дела

(перлюстрация), оп.6/2, д.30, лл.351-351об.

23. Copie d’une lettre du comte de Ségur à la

comtesse de Ségur

ce 4e 7bre 1789

Je vous trouve un peu severe, mon cher Amour, pour le V.te de Noailles, il me semble

qu’on ne peut pas dire qu’on vole une motion dans une assemblée publique, chacun est le maitre

de dire ses pensées, le V.te a eu le bonheur de parler le premier et d’entrainer les avis dans une

journée qui sera à jamais celebre. Mirabeau lui a fait une sortie injuste, ses parèns ont des

pensions, mais lui il n’en a pas et le sacrifice de la féodalité est toujours beau dans la bouche

d’un Noble. Je suis fort aise que M. Necker l’ait emporté pour l’emprunt, mais je ne serai

tranquille que lorsque la charte de constitution qu’on retarde sera faite. Elle seule peut ramener le

calme en fixant les pouvoirs, jusques là nous serons comme des gens dont on a renversé la

maison et qui n’en ont pas encore de nouvelle. On reste ainsi exposé à de rudes orages. Je viens

enfin de recevoir une depeche de Versailles, je suis charmé qu’on se soit rappellé que j’existe, je

commencois a craindre un oubli total. Sachés je vous prie si le Mal de Beauveau est content de

mon travail, j’attache un grand prix à son opinîone. Je ne compte pas expedier de Courier de si

tôt, j’a ecrit par la poste sur ce qui nous interesse, c’est à vous à appuyer cette demarche, il en est

tems.

Le Pce de Nassau après sa victoire a debarqué à la tête de 5000 hommes, il vouloit

entourer à Equefors le Roi de Suede avec l’aide de 2 Generaux Russes qui commandoient chacun

à peu près autant de trouppes. Le Roi de Suede n’a pas attendu le combat, il s’est enfui avec son

armée. Nassau le poursuit, la campagne de Gustave III n’est pas brillante. Il a été obligé de

bruler tous les batimens que les Russes n’ont pas pu prendre. Adieu, mon cher cœur, je me porte

assés bien, mais le mauvais tems va arriver & j’en crains beaucoup l’influence. Embrassez ma

Laure et mes fils, ainsi que notre Pere.

* * *

Графине Сегюр от графа Сегюра

4 сентября 1789 г.

Моя дорогая, я нахожу, что Вы слишком суровы по отношению к виконту де

Ноайлю. Мне кажется невозможным говорить, что в Национальном собрании

господствует одна идея. Каждый волен выражать свое мнение. Виконту повезло, что в тот

день, который навсегда останется знаменитым, он выступал первым и определил ход

мыслей других. Мирабо поступил несправедливо по отношению к нему, его родители

получают пенсии, а сам он нет, и отказ от феодальных прав всегда красиво звучит в устах

дворянина. Я очень рад, что г-н Неккер переиграл Мирабо в отношении займа, но я

успокоюсь, только когда конституция, с которой запаздывают, будет готова. Она

единственная может восстановить порядок, определив распределение полномочий. До тех

же пор мы будем подобны людям, у которых дома все перевернуто вверх дном и которые

об этом еще не знают. Таким образом, нужно быть готовым к суровым испытаниям.

Наконец я получил недавно депешу из Версаля. Я рад, что там вспомнили о моем

существовании. Я начинал бояться всеобщего забвения. Прошу Вас, узнайте, доволен ли

маршал де Бово моей работой. Я придаю большое значение его мнению. Я не рассчитываю

скоро послать курьера. Я написал по почте о том, что нас интересует. Вам самое время

поддержать это обращение.

Принц Нассау после своей победы высадился во главе пяти тысяч человек. Он

хотел окружить Шведского короля в Эквефорсе с помощью двух русских генералов,

каждый из которых командовал примерно таким же количеством солдат. Король Швеции

не ожидал сражения. Он бежал вместе со своей армией. Нассау его преследует. Кампания

Густава III не блестящая. Он был вынужден сжечь все свои корабли, чтобы русские не

смогли их захватить. Прощайте, моя дорогая, я чувствую себя достаточно хорошо, но

вскоре наступит плохая погода, и я сильно боюсь, как она на меня будет действовать.

Обнимите Лауру и моих сыновей, а также нашего отца.

АВПРИ, ф. Секретнейшие дела

(перлюстрация), оп.6/2, д.30, лл.381-381об.

IV. Протокол 5-ой российско-шведской конференции о согласовании

проектов союзного трактата и договора о браке шведского кроля

Густава IV Адольфа с великой княжной Александрой Павловной.

«Сегодня 18 (25) сентября 1796 года полномочные обеих сторон были созваны Его

превосходительством господином вице-канцлером на конференцию. Прежде, чем

приступить к процедуре обмена ратификациями договора, подписанного вчера,

министры Ее императорского величества сочли долгом изложить (сверху дописано – для

истории) министрам Его величества короля Швеции все, что касается (двойного

объекта переговоров – зачеркнуто, сверху написано – проекта) трактата о союзе и

брачного договора Его величества с Ее императорским высочеством великой княжной

Александрой Павловной, а также весь ход переговоров, состоявшихся по обоим вопросам

с самого их начала.

(Вследствие этого, они напомнили, что – добавлено на полях) через два

(зачеркнуто, сверху написано – несколько) дней после приезда Его величества короля

Швеции под именем графа Гага и Его королевского высочества герцога регента, взявшего

имя графа Ваза, в эту столицу. Король и регент посетили Ее императорское величество и

король лично сделал Ее величеству официальное предложение, прося руки Ее высочества

великой княжны Александры Павловны. Это предложение сопровождалось неоднократно

повторенным выражением стремления скрепить столь счастливым союзом отношения и

узы дружбы, родства и добрососедства со всеми вытекающими из этого выгодами для

счастья двух монархий. Предложение короля было воспринято Ее императорским

величеством, разделяющей выраженные им стремления, с удовлетворением, как в силу

высокого мнения, которое Она составила о личных качествах короля, так и (для того,

чтобы дать свидетельство своего особого расположения к королю – вычеркнуто) в

силу ее полного расположения к этому предложению (дописано над зачеркнутым). Ее

императорское величество попросила, однако, два дня для того, чтобы

проконсультироваться о столь важном деле. Это, впрочем, было совершенно необходимо

для того, чтобы убедиться в согласии великого князя-отца и великой княгини-матери, а

также узнать мнение Ее императорского высочества великой княжны Александры

Павловны.

По истечении этих двух дней, заручившись согласием обоих августейших

родителей и великой княжны, Ее императорское величество объявила, что со своей

стороны также принимает это предложение. Рассматривая его как (новое средство -