Текст книги "Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк"

Автор книги: Петр Чайковский

Соавторы: Надежда фон Мекк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 181 страниц) [доступный отрывок для чтения: 64 страниц]

62. Чайковский – Мекк

Каменка.

21 апреля 1879 г.

8 часов утра.

Я хотел в моем последнем письме сказать Вам, друг мой, о тревоге, которую иногда внушает мне состояние здоровья моей сестры. Я нашел ее в этот приезд в каком-то возбужденно-нервном состоянии, вследствие которого она совершенно потеряла сон. Кроме того, по временам у нее возвращаются боли печени, которая давно у нес не в порядке. Хотя она большею частью на ногах, но видно, что она перемогается и что в сущности очень утомлена и слаба. Утомление ее очень попятно. Это одна из тех женщин, которые ни одной минуты дня не могут провести без дела и без забот, а забот у нее очень много. Она так приучила всех домашних, что ни одного гвоздя нельзя вколотить без ее вмешательства. Дети часто бывают нездоровы, и тут опять-таки ее вмешательство необходимо ежеминутно. В нынешнюю зиму она провела два месяца в Петербурге и, чтобы веселить своих двух старших дочерей, предавалась иногда через силу вихрю светской жизни. После того все дети без исключения переболели корью, и это продолжалось долго. Все это чрезвычайно утомило ее. Мы все очень бы желали, чтобы она предприняла серьезное леченье и даже чтобы съездила в Карлсбад пить воды. Но как ей уехать? Двухмесячное ее отсутствие зимой отозвалось разной неурядицей в ведении младших детей. Если б она и решилась уехать, то не была бы спокойна и постоянно терзалась бы заботами об оставленных детях. Между тем, всем нам до очевидности ясно, что ей нужно лечиться и, главное, отдыхать. Теперь случилось обстоятельство, которое, быть может, повлияет на ее решимость. Она искала уже несколько времени французскую гувернантку. Четыре дня тому назад ей написали из Киева, что гувернантка нашлась. Сестра тотчас же собралась, и, как мы ни уговаривали ее поручить это дело другому, она поехала в Киев одна. На другой день, т. е. третьего дня, пришла от нее депеша. Она сообщает, что заболела и что не может возвратиться одна и поэтому просит мужа поехать за ней. Он уехал в тот же вечер. Мы провели вчерашний день в жестокой тревоге. Особенно тосковала и терзалась старшая племянница Таня, питающая к матери страстное обожание. Тщетно поджидали мы вчера целый день телеграмму от Льва Вас[ильевича], который обещался дать нам знать о состоянии здоровья сестры. Наконец сегодня утром телеграмма явилась. Ей лучше, но ранее сегодняшнего вечера они выехать из Киева не могут. Ожидаем их с величайшим нетерпением, а покамест Таня, Модест и я решились во что бы то ни стало уговорить сестру поехать в Карлсбад. Пусть возьмет одну из дочерей, пусть отдохнет. Нужно непременно добиться этого. Главное затруднение в том, как устроить, чтобы во время лечения она была покойна и не мучилась мыслью об оставленных детях. Решительно еще не знаю, что мы придумаем, но только несомненно то, что если она младших возьмет с собой, то пользы от лечения не будет никакой!

2 часа.

Получил Ваше дорогое письмо. Позвольте немножко попенять Вам, милый друг, за длинноту письма. Длиннота эта, конечно, для меня большое наслаждение, но мне бы так хотелось, чтобы Вы отдохнули и чтобы из-за меня Вы не утомляли себя! Очень боюсь, чтобы письмо ко мне не вызвало хоть на единую минуту возобновления Ваших головных болей! Но вместе с тем не скрою, что для меня величайшая отрада читать Ваши строки и принимать ласки Ваши! Если моя дружба, моя безграничная любовь и преданность к Вам могут хоть сколько-нибудь утешать Вас в горестные минуты, то я глубоко счастлив. Мне очень горько бывает, когда я читаю в письмах Ваших сообщения об испытанных Вами тяжелых минутах и при этом сознаю свое полное бессилие уберечь и оградить Вас от повторения их! Да! Вы правы. Как ни велики радости, доставляемые детьми, но они не могут вознаградить за все заботы, горести и мучения, причиняемые семейством! И здесь, в Каменке, это для меня более понятно, чем где-либо. Я вижу на сестре, что значит быть главою семейства. Кроме того, я имею здесь, на глазах, одну из самых светлых личностей, встреченных мной в жизни: мать моего зятя, и мне хорошо известно, чего натерпелась эта старушка вследствие семейных забот!

Не буду Вам сегодня отвечать на вопросы Ваши касательно хозяйства. Я мог бы и помимо Льва Васильевича] собрать нужные Вам сведения, но предпочитаю дождаться его. Завтра он вернется.

Мой Алексей немножко забросил свой французский язык, но теперь начал опять заниматься аккуратно. Кроме того, я посылаю его в здешнюю школу к учителю, с которым он занимается русским языком. Ему предстоит в будущем году отбытие рекрутской повинности, и я хочу, чтобы он выдержал экзамен, дающий права на сокращенный срок службы. Он с величайшим удовольствием вспоминает заграничную жизнь и особенно Флоренцию и Париж. Нужно отдать ему ту справедливость, что избалованность, сопряженная с заграничною обстановкой его жизни, не портит его. Он отлично исполняет здесь обязанности слуги, и сестра с зятем очень довольны помощью, оказываемою им здешней прислуге. Вообще это очень милый человек, и мне будет очень тяжело, если он не вынет счастливого жребия и попадет в военную службу. Не без страха помышляю о приближении этого времени. Его призовут в ноябре 1880 года.

Pegli, где находится Лидия Карловна, мне очень памятно.

Это первая станция на пути из Генуи в Ниццу. Я знаю, что там очень приятно жить и что весьма достойна осмотра Villa Pаllavicini, но мне не случалось никогда там останавливаться. Самую Геную я посещал несколько раз и очень люблю ее. Особенно приятное воспоминание оставила во мне церковь, названия которой не припомню, но с колокольни которой открывается несравненный вид на город и окрестности.

Здесь весна делает с каждым часом исполинские успехи. Сирени начинают распускаться, и ландыши (!!!) уже появляются. У меня на столе стоит букет, среди которого красуются два моих любимых цветочка, сорванных однако ж еще не в лесу, а в саду. Вчера они попали ко мне еще в виде бутонов, а сегодня в воде распустились! Вообще теперь наступило самое чудное время года: ландыши, сирени, соловьи и в довершение всего этого чудная погода и лунные ночи! С нетерпением, с невыразимо сладким стеснением сердца помышляю о предстоящей поездке в мой чудный, милый Браипов.

Сегодня надеюсь кончить переложение на фортепиано последней части сюиты. Мне кажется, что если не все, то некоторые части этой вещи Вам понравятся, милый друг мой, и эта мысль услаждает меня во время работы. Между прочим, скажу, что переложение с оркестра на фортепиано есть одна из самых трудных, утомительных и скучных работ. Как я рад, что она близится к концу. Будьте здоровы, друг мой, будьте покойны и насколько возможно счастливы. Весна обязывает быть счастливым.

Безгранично любящий Вас

П. Чайковский.

Потрудитесь передать Юлье Карловне мое почтение, Милочке поцелуй, и Пахульскому поклон.

63. Чайковский – Мекк

Каменка,

23 апреля 1879 г.

Сегодня день именин сестры, но мы проводим его довольно грустно. Она серьезно нездорова. В Киеве с ней случился жестокий нервный припадок с обмороками, обмираниями, страшною болью в обеих ногах и т. п. Теперь она очень слаба, не спит, мучится постоянною болью ног, и только наркотизация посредством морфина успокаивает ее. Мы все единогласно решили, что ее следует заставить лечиться серьезно во что бы то ни стало, а главное-нужно ехать. Я по собственным нервным страданиям знаю, до чего важно в таком положении спокойствие. Здесь при большом семействе и при довольно тесном помещении оно невозможно. Она сама начинает понимать, что требуется на время удалиться, и хотя поездка в Карлсбад ее пугает, но она сегодня с удовольствием говорила о Кpыме. Может быть, мы уговорим ее отправиться хоть туда недель на шесть. Все это разъяснится и разрешится, когда она несколько поправится, а покамест необходимо добиться, чтоб она, наконец, начала спать здоровым и естественным сном.

Теперь, милый друг, отвечу Вам на Ваши вопросы о каменском хозяйстве.

1) В прежнее время удобрение клали прямо под свекловицу, теперь уже несколько лет сряду поступают так же, как у Вас, т. е. кладут его под пшеницу, потом год поле отдыхает, и тогда уже сеется свекловица.

2) Относительно минерального тука зять говорит, что по истечении трехлетнего опыта над ним он может сказать положительно только то, что тук способствует улучшению качества пшеницы. Он воздерживается покамест от окончательного суждения о достоинстве этого удобрения.

3) Порядок севооборота в каменском хозяйстве следующий:

1-й год ...............пар с навозом,

2-й ” ................. пшеница,

3-й ” .................пар,

4-й ” ..................свекловица.

5-й ” ................. яровой хлеб,

6-й ” .................пар без навоза,

7-й ” ...................рожь,

8-й ” ..................яровой хлеб и трава однолетняя.

Кроме того, на отдельных полях сеются многолетние травы, преимущественно эспарцет и люцерна. Лев Вас[ильевич] называет свой севооборот восьмипольным, следовательно, в этом отношении порядок здесь не такой, как у Вас. Боже мой! чего бы я ни сделал, чтобы Ваш новый управляющий оказался дельным и знающим человеком! Говорят, что Браилов соответствует как нельзя более всем требованиям самой лучшей доходности.

Сегодня наступил здесь значительный холод, и есть основание опасаться сегодняшней ночью мороза. Это было бы ужасно! Все фруктовые деревья теперь в цвету; все это погибнет, если ртуть опустится ниже нуля.

Я кончил сюиту. Завтра посылаю ее в Москву. В течение лета она будет напечатана.

До свиданья, неоцененный мой друг! Будьте здоровы.

Ваш П. Чайковский.

Р. S. Минеральный тук получается в Фастове у Pатынского. Цена его 1 р. 35 к. за пуд.

64. Чайковский – Мекк

Каменка.

20 апреля [1879 г.]

Ваша вчерашняя телеграмма была для меня большой радостью! Благодарю Вас за нее, милый друг мой. Но меня несколько огорчает, что письма не всегда доходят к Вам. Одно письмо пошло к Вам отсюда в воскресенье 22-го утром, а другое во вторник 24-го, и первое из них должно было быть в Москве р. то время, когда Вы телеграфировали мне. Надеюсь, что оба письма все-таки дойдут до Вас. Во втором из них я ответил Вам на Ваши вопросы касательно каменского хозяйства. В случае, если бы это письмо не дошло до Вас, то я снова дам Вам интересующие Вас сведения. День моего рождения мы отпраздновали очень приятно, а именно, ездили в лес и провели там почти весь день. После нескольких очень холодных дней н ночей, грозивших побить морозом все фруктовые и иные деревья, вчера наступила дивная погода и, что в особенности приятно, не было ветра, который в Каменке свирепствует почти постоянно. Прогулка эта была очаровательна. Как хорошо теперь в лесу! Как много прелести в весенней нежной зелени листвы! Какая бездна цветов! Я люблю безразлично и все без исключения лесные цветы. Но пора ландышей, т. е. царя всех лесных цветов, еще не наступила,-они только приготовляются к своему появлению.

Здоровье сестры гораздо лучше. Как всегда бывает с очень нервными людьми, она поправилась необыкновенно быстро, и мы должны употреблять всевозможные усилия, чтобы удерживать ее от возвращения к своей лихорадочно-суетливой деятельности. Одно из наиболее утомляющих ее занятий-это лечение больных крестьян. Ей положительно воспретили теперь продолжать свою медицинскую практику, но, будучи необыкновенно доброй и сострадательной, она решительно не в силах отказывать приходящим к ней за помощью. Сегодня пришли сказать, что один ребенок умирает от дифтерита, и она, воспользовавшись отсутствием зятя, полетела спасать ребенка. Она очень удачно лечит, но с ее ли больными нервами ежедневно проводить часа два у одра страдающих, особенно когда медицина оказывается бессильной, что весьма часто случается! Здесь свирепствует с ужасной силой дифтерит. Эта ужасная болезнь унесла огромное множество крестьянских детей, но многие спаслись благодаря сестре. Как бы то ни было, но в принципе решено, что в течение лета она поедет лечиться или за границу пли в Крым.

Сюита наша уже путешествует по направлению к Москве, а я приступил сегодня к инструментовке оперы. Труд этот очень большой, но очень приятный, нисколько не тягостный и не требующий напряжения. Надеюсь к концу осени окончить его. Я поеду в Браилов, вероятно, 1 мая. С величайшим удовольствием помышляю об этом.

До свиданья. Вероятно, еще раз напишу Вам отсюда:

Будьте здоровы, дорогой друг!

Ваш П. Чайковский.

65. Чайковский – Мекк

Каменка,

1879 г. апреля 29-30. Каменка.

29 апреля 1879 г.

День своего отъезда отсюда в Браилов я назначил 2 мая, 1 мая будет день рожденья брата Модеста, и в этот день предполагается большая поездка в далекий лес на целый день. Так как мне хочется провести этот день с Модестом, с которым мы теперь расстаемся надолго, то я и принял решение отправиться в Браилов на другой день. Молю бога, чтоб погода благоприятствовала мне в те дни, которые я проведу у Вас. Здесь стоит погода самая скверная, какая только может быть, а именно: ясная и теплая, но с жестоким ветром, дующим непрерывно от раннего утра до вечера. В воздухе носятся тучи пыли, ею приходится дышать, она садится на все предметы в комнате,-это в высшей степени скучно. Впрочем, в Каменке погода без ветра– очень редкая вещь. Зато я торжествую по случаю ландышей, которые поспели и которыми я не могу достаточно налюбоваться и нанюхаться. Сирени тоже в полном цвету, ну, словом, соединились все условия для наслаждения, и только эта несносная, отвратительная пыль отравляет жизнь. Приходится заниматься в душной комнате с затворенными окнами.

Я останусь в Браилове приблизительно до двенадцатого числа? Не правда ли, дорогой друг, что до этого дня я могу пробыть у Вас, не рискуя помешать Вам? Если Вы остановитесь в Киеве, то, без всякого сомнения, ранее четырнадцатого числа не попадете в Браилов. Меня очень интересует будущая деятельность Вашего нового управляющего. От Марселя я, вероятно, узнаю все подробности его вступления в свои новые обязанности.

Я, кажется, ни разу не писал Вам, друг мой, о младшем моем племяннике Юрии, том самом, который так понравился Вам по прошлогодней карточке. Ах, что это за невыразимо чудный ребенок! В прошлом году он еще едва начинал говорить и потому далеко не был так обаятельно прелестен, как теперь, когда он целый день без умолку болтает. Нрав его замечательный. Он необыкновенно кроткий и покорный мальчик, всегда весел, ласков и мил. Воображение у него необычайно живое, и он постоянно рассказывает о невероятных каких-то своих приключениях и удальских подвигах, совершенно искренно веря, что все, что он рассказывает, действительно было. Когда по поводу его курьезных речей смеются, он сохраняет самый серьезный вид. Вообще он совершенно невозмутим, исполнен чувством своего собственного достоинства, повелителен и важен.

Впрочем, нет возможности передать словами и описаниями его прелесть, но мы бесконечно им наслаждаемся. Я заговорил об нем по поводу того, что он сегодня снимался и что, как только его карточка будет готова, я пришлю Вам ее.

Вообще мои племянницы и племянники такие редкие и милые дети, что для меня большое счастие пребывание среди них. Володя (тот, которому я посвятил детские пьесы) делает успехи в музыке и обнаруживает замечательные способности к рисованию. Вообще это маленький поэт. Он не любит обычных мальчишеских игр. Все свободное время он посвящает или рисованию, или музыке, или цветам, к которым он питает страсть. Это мой любимец. Как ни восхитителен его младший брат, но Володя все-таки занимает самый тепленький уголочек моего сердца. Вообще цветы, музыка и дети составляют лучшее украшение жизни. Не странно ли, что такому любителю детей, как я, судьба не судила иметь своих собственных? Кстати о детях. Вчера мои племянницы восторгались прелестной физиономией Милочки, ее чудными глазками и общим выражением симпатичности. Скажите ей, милый друг, что не только я, но и мои милые племянницы, и все, кто только увидит ее на карточке, проникаются к ней чувствами симпатии.

30 апреля.

Только что воротился из леса. Погода была сегодня так хороша, что, несмотря на предстоящую завтра поездку в лес на целый день, мы отправились и сегодня и воротились с огромным запасом ландышей.

Вчера Анатолий прислал мне адресованное к нему письмо известной особы, в коем она сообщает, что требует развода и что пришлет к нему поверенного. При этом она говорит, что ей надоели бесчисленные оскорбления, наносимые ей! Впрочем, знаете ли что? Не будет ли Вам интересно, милый друг, чтобы получить верное понятие об этой непостижимой личности, прочесть два письма ее? Одно писано в Петербурге месяц тому назад, другое-теперь к Анатолию. Письма эти во всяком случае курьезны.

Я поручил Анатолию сказать ей, что на развод согласен, но с тем, 1) чтобы от ее доверенного получить серьезное удостоверение в том, что на этот раз дело серьезно, а не один из ее капризов, и 2) с тем, чтобы она не рассчитывала на прошлогодние десять тысяч; я объявил ей решительно, что этих денег у меня нет. Я взял на себя только расходы по делу. Очень может быть, что из всего этого опять ничего не выйдет и что при первом шаге в ведении дела она, подобно тому как в прошлом году, опять начнет усматривать оскорбления там. где только формальности дела...

Что она не понимает дела, это видно из того, что она говорит о какой-то снисходительности, как будто она вправе чего-либо от меня требовать!!!

Мне стыдно признаться в моем малодушии, но я должен сказать Вам, что всю эту ночь я не спал и сегодня чувствую себя совсем расклеенным только оттого, что видел почерк руки известной особы!

Следующее письмо я напишу Вам из Браилова. До свиданья, мой дорогой и милый друг.

Ваш П. Чайковский.

66. Мекк – Чайковскому

Москва.

30 апреля 1879 г.

Милый, дорогой друг! Очень, очень благодарю Вас за все сведения. которые Вы мне дали на мои вопросы. В тот же день, как я послала Вам телеграмму, вечером получила и Ваше письмо, затем через день второе, а вчера и третье.

Адресую Вам это письмо в Браилов и от души желаю, чтобы оно там и нашло Вас. Мне невыразимо приятно представлять себе Вас в Браилове.

Как бы я желала, чтобы погода была все время хорошая. У меня назначен выезд на 10 мая, следовательно, я приеду в Браилов четырнадцатого, и мне будет чрезвычайно приятно, если вы пробудете там до самого этого времени и я войду в дом тотчас после Вашего пребывания в нем....

Вы напрасно пеняете мне за длинноту письма, милый друг мой. Вам как будто кажется, что я принуждаю себя писать длинные письма. тогда как, совсем наоборот, мне трудно удеpживать себя писать еще длиннее....

Как я рада. что Вы окончили сюит у, друг мой. так как это была утомительная работа, и к тому же она теперь скоро появится в печати. Я очень буду рада, если Вы в Браилове будете предаваться абсолютному отдыху.

У нас погода нехорошая. Мы часто ездим в Сокольники к себе на дачу и играем там в крокет; я очень люблю эту игру. Деревья только теперь начинают распускаться.

Что, известная особа оставляет Вас пока в покое? Дай бог чтобы и навсегда...

На днях я послала Вашу оперу “Евгений Онегин” для pусского музея, который устраивает один господин в Pilsen, в Богемии, и который обратился ко мне с просьбою пожертвовать русских предметов для этого музея; при указании вещей, какие особенно приятно получить, были указаны и музыкальные сочинения русских композиторов. А кого же лучше можно найти, как не нашего дорогого автора “Евгения Онегина”.-я его и послала в сообществе со многими другими вещами. Мне очень нравится эта мысль устроить русский музеи в Чехии.

Петр Ильич, пошлите Бюлову “Евгения Онегина”. Хотя он увлекается и многими, но все же он умеет ценить и Вас.

До свидания, мой дорогой, несравненный друг. Всем сердцем Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

67. Чайковский – Мекк

Браилов.

4 мая 1879 г.

Я приехал сюда вчера вечером. Рассчитывая выйти в Жмеринке, я преспокойно сидел у окна, когда мы проезжали полустанок Браилов, наслаждаясь видом на Ваш дом, монастырь, Мариенгай, как вдруг увидел на дворе полустанка знакомое лицо Ефима с лошадьми и около поезда Марселя. Я тотчас же выскочил, отыскал Алексея, получил багаж и через полчаса был уже дома. Погода вчера была очень неблагоприятная, накрапывал мелкий дождичек и выл меланхолически ветер. Тем не менее я испытывал глубокое наслаждение, сознавая себя в милом доме, где в прошлом году я проводил такие чудные дни. Марсель тотчас же угостил меня превосходным ужином и чаем, после чего я долго бродил по комнатам, предвкушая всю прелесть предстоящих мне дней. В музыкальной комнате я нашел вновь присланные Вами ноты, сложенные в порядке. В зале я обратил внимание на чудесный портрет Ваш, в прошлом году тут не находившийся, но вообще говоря: все по-старому, все на своем месте до малейших подробностей, и в этом я нахожу большую прелесть. Когда возвращаешься в место, где испытал счастье, хочется, чтоб все было, как прежде, и малейшая перестановка предметов наводит грусть. Мне так приятно было быть встреченным тем же Марселем, быть везомым тем же Ефимом и, если не ошибаюсь, теми же лошадьми, увидеть у ворот знакомое лицо сторожа, войдя в дом, ощутить тот же характеристический в каждом доме запах, увидеть ту же мебель, те же цветы и предметы!

Спал я превосходно и, к величайшему своему удовольствию, отдернувши занавеску, усмотрел голубое небо и солнце. Погода улучшается, но еще немножко холодно. После кофе исходил во всех направлениях сад и зашел в мой милый Мариенгай, где нашел ту же роскошную растительность и те же уютные уголки, в приютной тени которых я проводил в прошлом году незабвенные минуты общения с природой. Как различны почвенные и климатические условия Браилова и Каменки! Я нахожу, что растительность здесь несравненно роскошнее и жирнее. Разные крапивы, цикории и вообще обычные в садах и парках произрастания достигают у Вас необыкновенной величины и высоты. Здесь трава почти по пояс. Там все это гораздо мельче. Но зато сирени там уя;е давно в полном цвету, тогда как здесь они едва-едва начинают распускаться. Я очень радуюсь последнему обстоятельству, так как мне предстоит наслаждаться созерцанием их расцвета. Но знаете ли, милый друг, что меня удивляет? Марсель утверждает, что ни в Браилове, ни вообще во всей этой стороне вовсе нет ландышей. Неужели это правда? Между тем, я припоминаю, что в прошедшем году, блуждая по Вашим чудным лесам, я нигде не видел листьев уже отцветшего тогда ландыша. Если это так, то не прикажете ли Вы в течение нынешнего лета пересадить откуда-нибудь или посеять у Вас в парке и в Мариенгай как можно более этих чудных цветов? Впрочем, я все еще надеюсь, что Марсель ошибается и что в лесу где-нибудь да есть ландыши.

Получил вчера письмо Ваше, пришедшее еще накануне. Разумеется, приехавши, я прежде всего прочел дорогие строки Ваши. Я воспользуюсь Вашим предложением остаться здесь как можно дольше с несказанным наслаждением, т. е. уеду отсюда тринадцатого числа. Пребывание в Браилове уже начинает оказывать на меня свое благодетельное влияние. Я ехал сюда с довольно сильно расстроенной нервной системой по известной Вам причине. Сегодня я уже понимаю, что с моей стороны чистое ребячество по поводу всякой строки от известной личности приходить в расстройство. В сущности, следует бесконечно радоваться, ибо теперь для меня очевидно, что дело должно в более или менее отдаленной будущности разрешиться самым желанным концом, т. е. разводом и свободой.

Я не взял сюда никакой работы и намерен лениться, мечтать, думать, набираться сил. Как мне благодарить Вас, о мой лучший друг, мой добрый гений, за все благо, которое Ваша дружба приносит мне! Нет слов, чтоб изобразить всю силу той отдохновительной и восстанавляющей силы, которую имеют для меня несколько дней, проведенных так, как я живу у Вас в Браилове. В ту минуту, как я Вам пишу, уже в душу ко мне снизошло такое чудное и ни с чем не сравнимое ощущение мира и счастья!

До свиданья, милый друг! Завтра напишу Вам еще раз в Москву, а затем буду писать Вам свой остальной браиловский дневник, чтобы оставить его здесь в ожидании Вас.

Ваш П. Чайковский.